ИНТЕРНЕТ, ВЕЧНОСТЬ И СТРАШНЫЙ СУД Что такое современная война? Извольте. Каждый день сотни миллионов людей по всему миру – и детей, и юношей, и жен, и мужей – сидят у мониторов и играют в войнушку в разных ее модификациях. Часами. И оторвать их от этого занятия решительно невозможно. «Игра в войнушку», конечно, понятие условное, но некоторые и в самом деле играют в войну и кажутся себе брутальными и непобедимыми воинами; другие заняты менее милитаризированными вещами, но вот именно что заняты, и это главное. Для противника. Потому что идет война за души людей, и главное для врага – связать душу, занять ее чем-нибудь бесполезным для вечности и таким образом погубить без единого выстрела. Здесь как раз выстрелы меньше всего и нужны, потому что смерть тела ради истины, ради стояния за правду, смерть, условно говоря, от злой пули – такая смерть делает душу человека причастной высшей правде и блаженству духовному, а это и есть то, чего никак не хотят допустить наши враги. Вот они и ведут иную, незаметную по возможности и тайную войну. Разлагающую. Впрочем, тайной она остается только для тех, кто не хочет задумываться о самом себе, о цели своего существования в этом мире и в вечности. А цель ведь простая – здесь на земле потрудиться в послушании Богу, чтобы наследовать Царствие Божие в вечности. Определение-то простое, но, чтобы понять его глубину и смысл, нужно потрудиться немало, потому что сокровищницы духовной жизни открывает Господь тем, кто Ему послушен, кто ищет Его настойчиво и с понуждением себя на всякое доброе дело. Итак, все те сотни миллионов людей разного пола, возраста и характера, что просиживают часами в интернете, кажутся себе участниками великих свершений, побед и открытий, а на деле… на деле – это люди с усталыми, изможденными лицами, с покрасневшими глазами, сутулые люди, сутками просиживающие без движения перед информационными идолами. И тот, кто владеет этими идолами, – побеждает этих людей без единого выстрела. Делает ни на что не годными бездельниками, мнящими себя если не вершителями судеб, то уж во всяком случае людьми, живущими многоцветно и полно. Жизнь этих людей отравлена туманом, наваждением, сном духовным, который навевает им до поры до времени сладкие грезы, но реальность, параллельная сну, становится между тем всё более мрачной и безысходной. Потому что война. И в этом ее цель – обезвредить врага любыми средствами. А затем погубить. Если сложить все те часы, которые каждый из этих людей ежедневно проводит в своем виртуальном мире, получится… даже страшно подумать, сколько лет убитого времени. И это только за один день. А таких дней десятки, сотни и тысячи… А жизнь земная так коротка… И когда «войнушка» закончится – придется отвечать перед Страшным Судией за то, как ты потратил драгоценные и, увы, невозвратные годы земной жизни. А драгоценные они потому, что именно здесь, на земле, человек совершает выбор своей вечности. Выбирает не иначе, как своим отношением к Истине. Он может ее игнорировать, пренебрегать ею, высмеивать ее и не признавать. Не может он только одного – от Истины окончательно спрятаться, потому что каждый человек, независимо от того, добрый он или злой, богатый или бедный, верующий или нет, – каждый человек должен будет рано или поздно предстать перед Истиной. И суд, должный совершиться тогда, будет воистину страшным именно потому, что невозможно будет ни спрятаться, ни отмахнуться, ни оправдаться. И главный вопрос, обращенный к душе, будет стоять предельно просто: а что ты сделал в жизни своей по любви? И в свете любви истинной тогда невозможно будет назвать любовью что-то еще, другое, что мы в безумии и омрачении своем по наивности или заблуждению считали любовью. И победами нашими окажутся не те мнимые достижения и победы, которые бесполезно тешили наше тщеславие и укореняли нас в самомнении и страстях, а победы любви над ненавистью, внимания к ближним над равнодушием, трудолюбия над леностью, веры над неверием, воздержания над сластолюбием… И именно эти победы, невозможные без помощи Божией, и окажутся в страшный час главным достоянием и содержанием нашей личности, нашей жизни в вечности. А если этих побед не окажется или количество их будет ничтожным, то, сколько бы мы ни одерживали иных побед в реальных или виртуальных боях, придется нам испытать величайшее и прискорбнейшее в жизни своей поражение. Поражение жизни, потраченной впустую. И «победителем» в этой войне окажется тот, кто сам за свою «победу» над мириадами душ окажется в пекле собственной злобы и ненависти. Но пока еще бой не окончен, пока еще текут дни нашей земной жизни, у нас остается счастливая надежда и шанс стать участниками действительно великой победы. А для этого всего-то и нужно – избрать своим полководцем Истину и следовать за Ней во всех путях своего сердца. И жизнь эта хоть и будет труднее, чем виртуальная, зато она будет Настоящей. А ведь в жизни именно это – самое главное. Я не против интернета, конечно. Я сам им пользуюсь. И, закончив писать этот текст, вероятно, отошлю его по электронной почте в редакцию, но… Я понимаю, что виртуальная жизнь может и должна быть лишь частью моей настоящей жизни, и притом частью малой. Но и это еще не всё. Этой малой частью, оказывается, надо еще уметь управлять, иначе она начнет управлять тобой и из малой части будет становиться всё большей, пока не поглотит тебя целиком и не сделает рабом. То есть и в виртуальном мире та война, о которой мы говорили, – война за душу человека – не прекращается, и каждый, вступающий в информационный мир, должен об этом помнить и вести боевые действия грамотно. А именно, говоря простым языком, использовать интернет для служения Богу и людям, а не позволять интернету использовать тебя для борьбы с Богом и людьми. Интернет – прекрасное подспорье в реальной жизни! Прежде всего в качестве справочника, пособия, библиотеки, ну и, конечно, как средство коммуникации. Но не более того… Я уверен, что нам нужна молитва перед выходом в интернет. Например: «Господи, огради мой ум и сердце мое во время работы в интернете, чтобы я использовал его благоразумно для служения Тебе и ближним моим!» Такая молитва выражает нашу свободную волю, наше желание и в виртуальном пространстве оставаться с Богом и делать что возможно доброго. Впрочем, и здесь есть опасность, потому что лукавый чаще всего овладевает душой человека именно под видом добра, так что человек, опять же, может просиживать обездвиженный сутки напролет перед светящимся экраном, думая, что он совершает непрестанное благо, а на деле будет пребывать в порабощении демонам. Вот почему жизнь в интернете обязательно должна составлять лишь малую толику нашей действительной жизни (кроме разве жизни профессиональных «айтишников»). И нужно уметь выключать свой компьютер и пребывать в тишине… молиться и смотреть по сторонам… действовать и жить реальной, действительной жизнью, которая требует от нас и веры, и терпения, и постоянства в доброделании. И именно на этом поприще – действительной жизни со всеми ее борениями, падениями, но и покаянием и восстаниями – совершается дело служения Богу и людям, дело обретения вечной благодатной жизни. И коль скоро мы еще, слава Богу, не умерли, коль скоро можем оторваться от монитора и оглядеться вокруг, подумать о тех, кто нуждается в нашей помощи, в нашем участии, – наша война не окончена. И мы еще можем с помощью Божией выйти из нее победителями. Если сумеем понять исключительную важность трезвенности, воздержания и самоограничения, в том числе и в отношении человеческого изобретения – интернета. Употребим драгоценное время, свободное от интернета, на молитву внимательную, на чтение слова Божия и писаний святых отцов, на дела милосердия и любви – и увидим сами, как явственно начнет меняться наша жизнь. Меняться духовно. Есть ли секреты в этом деле? Да, и они просты. Нужно нам полюбить тесноту и тугу и скорбь, которые происходят тогда, когда мы начинаем утеснять свою плоть – то есть плотского человека со всеми его «страстьми и похотьми». Потому что как только мы начинаем отказывать себе во всем том сладостном и мечтательном, к чему привыкли, – тут же начинаются скорбь и туга. Но вот в этом-то и секрет, что бежать от этой скорби не надо, а возлюбить ее как спасительную светозарную одежду, облечься в нее и даже полюбить, как это ни странно звучит. Потому что за этой скорбью утесняемой плоти открывается неизреченная радость души, вступающей в духовную область послушания Богу. И это не выдумки, не сказки какие-нибудь. И всякий желающий может испытать это на себе. И пока мы помним об этом, пытаемся это исполнить с молитвой и упованием на помощь Божию – нас нельзя назвать побежденным воинством, но воинством непобежденным. И в этом пусть будет для нас источник радости, вдохновения и надежды. Надежды на настоящую жизнь. свящ. Димитрий Шишкин
«Психологи — это шарлатаны! Что они понимаю-то в душе человеческой?» - убеждены христианские радикалы. А вот есть союз: муж-священник, жена-психолог. Как они смотрят на вопрос?
Едва ли в наше время кого-то из церковных людей смущает обычная медицина, лечащая телесные болезни. С психологией дело обстоит сложнее, и это понятно, ведь психология - наука о душе. Поэтому светский неверующий психолог и воспринимается как некий шарлатан: как можно заниматься наукой о душе, если не веришь в само ее, души, существование?
Однако существует и христианская психология. О том, конкурентны ли - психолог, верящий в душу, и священник, — рассказали протоиерей Константин Пархоменко и его супруга, семейный психолог Елизавета Пархоменко .
Зачем верующему человеку психолог?
Протоиерей Константин Пархоменко:
— Первая и основная задача Церкви - приобщить человека к Богу. Для этого — богослужение, Таинства. Затем — духовническая практика, то есть помощь человеку в его возрастании в меру Божьего замысла о нем. В первые века Церкви, когда люди могли в любой момент мученически закончить свою жизнь, о такой методике речи не шло. Но позже появились святые отцы, которые писали целые трактаты о христианской нравственности, о борьбе со страстями. И мы задаемся вопросом: может быть только это и нужно? Может быть, нам нужно углубиться в изучение святоотеческого наследия и этим ограничиться?
Я думаю так: опыт святых отцов, безусловно, важен, но целый ряд вопросов оказался в их наследии не затронутым или затронутым мало. А некоторые вопросы обсуждались в соответствии с представлениями тех эпох.
Например, психология христианской семьи - взаимоотношения супругов. Тогда были четкие представления о том, что жена должна сидеть дома, заниматься хозяйством и во всем слушаться мужа. Но ведь времена меняются - меняются люди, меняются их представления о ролях мужчины и женщины в браке. И перемены эти не в худшую сторону.
Я считаю, что мы стали глубже понимать тайну взаимоотношений полов по сравнению, например, со временем Иоанна Златоуста.
Думаю, что в этом аспекте современная психология может нам помочь.
Второй пример: мир детства.
Ведь ребенок как уникальный маленький космос, у которого есть свои проблемы и чье мышление развивается по своим особым законам, тоже мало интересовал святых отцов и их современников. А в последние столетия мы открыли ребенка заново.
Исходя из того, что сегодня мы знаем о человеке, о его психофизической организации, о работе его мозга, мы должны по-новому осмыслять и самих себя, и святоотеческое наследие.
Когда меня спрашивают, зачем верующему человеку психолог, я говорю: «Представьте себе, что ребенок получил психологическую травму, например, стал жертвой или свидетелем чьей-то агрессии. У него начинаются в психике страшные процессы. Чем ему может помочь Церковь? Причащать, исповедовать, а если ему нет 7 лет, то и без исповеди причащать. А дальше? Что может еще сделать обычный священник для избавления этого ребенка от этих страшных переживаний? Как он поможет ребенку вынести на поверхность и изжить то, что произошло?»
Психология - это наука о душе. И у психолога по определению есть время для работы с клиентом, это его работа, за которую он получает деньги. Психолога не отвлекают другие вопросы - он не рассматривает мистические темы или организационные: как наладить жизнь прихода или соцпомощь, которые обычно рассматривает священник. Совмещать священническое служение и работу психолога одному человеку очень сложно. Точно также редко удается совмещать пастырство и медицину.
«Важно разграничить духовные и душевные вопросы»
Елизавета Пархоменко: Я могу привести более обыденные примеры: у взрослого человека неспособность выстроить отношения с близкими, у ребенка энурез, у подростка суицидальные наклонности. Или немотивированная агрессия, навязчивые мысли и другие невротические проявления. Может ли такой человек прийти в Церковь и получить помощь? Думаю, что да. Если человек встретит внимательного священника - уравновешенного, мудрого, спокойного - и будет готов его слушать и сам будет искренне выполнять рекомендации, ему станет легче.
И возможно, человек не просто отвлечется от своих проблем, а найдет их решение. Если вместе со священником он выработает правильную жизненную позицию и начнет действовать так, как думает и чувствует, у него, безусловно, начнет меняться жизнь. Ведь православный взгляд на мир дает человеку очень цельную жизненную позицию.
Это один из вариантов развития событий. Но есть и другой вариант: человек может и не получить помощи от священника. Почему? Потому, что у священника может банально не оказаться времени - ведь для такого подробного общения с человеком требуются немалый временной ресурс, а прихожан много.
Или у священника может не быть необходимых для такой помощи знаний. Конечно, человек может изменить свою жизнь к лучшему, даже если он просто будет читать святых отцов. Но тут шансов еще меньше, если у него не будет какого-то пастырского, духовнического руководства.
Нередкая ситуация, к сожалению: человек неверно воспринял что-то в учении Церкви и не получил мудрого наставления по этому поводу, в результате его невротические склонности только развились и усилились.
Есть еще вариант: человек приходит к священнику со своими психологическими проблемами - неврозами, страхами, неумением строить отношения с людьми и тому подобным, а священник советует ему это принять, как данность. Человек принимает и живет с этим. Да, не все можно вылечить, да у человека могут быть какие-то ограничения, а в другой области какие-то радости. Да, люди тысячелетиями так жили - значит, можно и так жить. Другое дело, что христианский подход предполагает использование всех возможностей для того, чтобы получить более полную радость от жизни.
У психолога в некоторых аспектах больше возможностей, чем у священника, ему легче сфокусироваться не только на конкретном человеке, но и на конкретном вопросе. Вероятно, священник тоже мог бы делать это, но тогда ему нужно было бы пренебречь множеством других обязанностей. И потому для людей важно разграничить духовные вопросы, которыми занимается священник, и душевные вопросы, которыми занимается психолог.
Один за всех? Можно и споткнуться
о. Константин: В древней Церкви были разные служения: кроме священников были дидаскалы (учителя), катехизаторы, миссионеры, пророки (характер их служения напоминал духовническую деятельность наших старцев), диаконы (занимавшиеся, в первую очередь, административными и социальными вопросами), врачи.
Сегодня же священник должен подчас один заниматься целым комплексом таких проблем. А тогда священник, пресвитер возглавлял евхаристическую общину и следил за нравственностью своей паствы, но не углублялся, как правило, в распутывание сложнейших клубков жизни прихожан.
В воскресный день ко мне на исповедь приходит сотня человек, а то и две сотни и больше. Говоря с каждым, у меня хватает времени только узнать, насколько жизнь этого человека хотя бы формально соответствует критериям христианской жизни: не блудит ли он, не ворует ли, не убивает, не задумал ли что-то плохое. Максимум, на что у меня есть время — дать какой-то краткий совет. А выяснить, почему человек поступает так или иначе, можно только в длительной индивидуальной беседе.
Вот я однажды задумался, сколько при моей разнообразной деятельности (проповедь, преподавание, требы, миссионерские проекты и прочее) могу позволить себе иметь духовных чад, с которыми я могу подробно беседовать хотя бы раз в неделю-две. Получилось, что не более двух десятков, более просто физически невозможно. А ведь прихожан значительно больше… Церковь не может рукополагать священника только для нескольких десятков человек, которым он будет оказывать внимательное, вдумчивое, неспешное духовное окормление.
Так что я глубоко убежден, что это нормально, когда человеку помогают и священник, и грамотный психолог. И думаю, что психолог должен быть на каждом приходе. Или, как минимум, священник должен знать координаты психолога, к которому он может направить кого-то в случае надобности.
В чем отличие христианского психолога от светского
о. Константин : Светский психолог исходит из мировоззрения, в центре которого стоит падший, искаженный грехом человек с его сиюминутными желаниями, со всеми его заблуждениями. Но именно он принимается за некую «норму».
Христианский взгляд предполагает, что «норма» - не человек падший с его «желаниями», а потенциал этого человека в христианской системе координат.
Нельзя потакать человеку в его грехах, важно помочь ему выйти на правильный путь. Когда женатый мужчина, который имеет любовницу, приходит к светскому психологу и говорит, что испытывает чувство вины, то неверующий психолог может стараться ему помочь от этого чувства избавиться.
Тогда как задача христианского психолога - не задавить человека этой виной, а помочь ему разобраться в том, что стоит за его изменами, почему он не может хранить верность и оставить свою страсть. Христианский психолог в своей работе исходит из того, каким этого человека хочет видеть Бог.
И ориентиры здесь - заповеди и та индивидуальная мера, в которую конкретный человек может их исполнить.
Границы компетенции
Елизавета Пархоменко : При этом у психолога есть границы компетенции.
Помочь человеку разобраться в ситуации, показать ему выбор - это то, что психолог может. А сказать человеку, чтоб он делал только так, а не иначе, психолог не вправе.
И в этом сходство подходов верующего и неверующего психолога. Я бы даже сказала так: дело психолога - помочь понять человеку из примера, что стоит за его изменами, — что с ним происходит на самом деле, о чем эта ситуация «измен» сигналит, лучше понять себя, свои чувства, мысли. Тогда у человека появляется свобода выбора в подлинном смысле. И тут уже решение за самим человеком. Психолог тут свое мнение транслировать не будет.
о. Константин : Верующий человек может общаться и со светским психологом, брать от него то, что кажется ему важным, а в храме со священником уже корректировать свою нравственную позицию. Я легко могу это представить потому, что у меня есть такие прихожане.
Разница в отношениях
— Услуги психолога должны быть платными? Некоторые считают — как же можно платить за «душевный разговор»?
о. Константин : Да. Если человек не платит, то его ничто не мотивирует на изменения, на выполнение рекомендаций психолога.
Елизавета Пархоменко : Деньги за психологическое консультирование - это ответственность человека. Кстати, в общении прихожан со священниками, которое бесплатно, такое бывает нередко: человек годами общается со священником, жалуется на одни и те же проблемы, получает ценные советы, которые не исполняет и всегда находит оправдания, и годами просто ничего не меняет в своей жизни.
о. Константин : Например, если с какой-нибудь пожилой женщиной дома никто не разговаривает, и, конечно, ей приятно, что она может прийти к батюшке, который ее выслушает и отнесется к ней доброжелательно - то это нормально. Желание выговориться у пожилой женщины — понятно.
Но когда приходят нормальные люди среднего возраста и делают то же самое, им это неполезно. От такого общения и священник выгорает.
Священник в любом случае должен оказывать людям поддержку бесплатно. Но реалии нашей жизни таковы, что если я сижу и беседую вот так с людьми, то меньше времени трачу на другие пастырские обязанности.
Елизавета Пархоменко : Деньги — это не только мотивация, но и границы. Во время терапии между психологом и клиентом возникают близкие, открытые отношения. Возможно, психолог для кого-то — первый человек в жизни, который его слушает, принимает. Кем тогда приходится психолог клиенту? Другом? Родителем? Учителем?
Чтобы отношения психолога и клиента были правильными, границы очень важны. Ведь если я плачу деньги за такое общение, то это точно не дружба.
Терапия — это только фрагмент жизни, как бы репетиция, мы пробуем тут что-то новое для того, чтобы потом выйти в обычную жизнь и начать жить по-настоящему.
о. Константин : В то время, как священник — это, скорее, отец. Недаром его называют батюшкой. И потому в его общении с прихожанином не должно быть товарно-денежных отношений. Разница между отношениями священника и прихожанина и отношениями психолога и клиента — как раз в границах. Психолог не может поехать на вечеринку к своему клиенту, а священник к прихожанину — может.
— Чем вообще отличаются отношения с психологом от отношений со священником?
Елизавета Пархоменко : Общение психолога и клиента ограничено конкретными временными рамками терапевтического сеанса. При этом и между священником и прихожанином, и между психологом и клиентом устанавливаются настолько близкие отношения, насколько для них это возможно. И основная разница тут не в качестве отношений, а в иерархии, которая в них присутствует.
У священника и прихожанина отношения строятся сверху вниз — это духовное руководство, у психолога и клиента отношения строятся иначе.
Ко мне часто приходят люди с запросом на мое «учительство», и мне приходится тратить определенное время на то, чтобы сказать: «Нет, я не готова брать ответственность за Вашу жизнь на себя, я не буду Вами руководить, я не готова быть Вам матерью. Наши отношения будут отношениями двух взрослых людей». И деньги играют не последнюю роль в формировании именно таких отношений.
А вот кризисную помощь можно оказывать бесплатно.
Кстати, это то, что может делать и священник, в чем он может заменить психолога и даже лучше психолога справиться с задачей.
Еще надо понимать, что психолог - тоже человек и ему надо как-то жить. Если он оказывает свои услуги бесплатно, то сразу встает вопрос о его профессиональной компетенции. Ведь кроме всего прочего ему нужно проходит личную терапию и посещать множество различных курсов для того, чтобы постоянно свою квалификацию повышать. А это все очень дорого стоит. Плюс личная и групповая супервизия, без которой тоже нельзя.
Если ставку психолога оплачивает государство или какая-то организация, например, Церковь, то можно, думаю, определить, какие услуги для клиента будут бесплатными, а какие платными. Понятно, что есть люди с серьезными финансовыми трудностями, которым тоже нужна психологическая помощь. Эти случаи требуют особого подхода.
— Многие воспринимают обращение к психологу, как не всякому доступную роскошь. А поскольку срок работы с психологом непрогнозируем, потенциальный клиент нередко подозревает, что психолог будет продлевать этот срок ради получения дополнительной прибыли.
о. Константин : Ну да, есть такие психологи. Есть и священники, которые также строят отношения с прихожанами. Например, священник говорит: «По всем вопросам спрашивай моего благословения». И прихожанин начинает вести себя нездоровым образом, что приводит к его инфантилизации, к тому, что у него атрофируется способность принимать решения. Он становится зависимым от священника.
Я считаю, что это очень опасный вариант духовничества, наставничества, даже если священник делает так не по злому умыслу. Подобное происходит в тоталитарных сектах, где гуру пытаются управлять людьми. А с деньгами это связано напрямую: прихожане благодарят священника, делают ему подарки, безропотно выполняют определенные просьбы…
И в работе с психологом, и в отношениях со священником критерий пользы: становится ли человек более взрослым, самостоятельным, лучше понимающим свою мотивацию, способным принимать верные решения? Или ему постоянно нужна «мамочка»?
Нужно ли священнику психологическое образование?
о. Константин : Азы — нужны. В том числе и для оказания кризисной психологической помощи, а это то, что священник делает часто. Но азы психологии теперь преподаются в духовной семинарии.
Священник должен понимать, как себя вести с психически неуравновешенными людьми, которые приходят в храмы, понимать, что и в каком случае говорить человеку можно, а что нельзя.
Без такого понимания священник может повести себя слишком провокационно и навредить прихожанину. Не повредит священнику и дополнительное психологическое образование.
Вот я недавно получил образование семейного психолога. И это облегчает мою пастырскую деятельность.
Малоизвестный вариант молитвы Оптинских старцев
— Современная православная психология — это адаптация традиции к современности или что-то еще?
о. Константин : Я думаю, это адаптация достижений современной психологии к христианству. И в церковной среде отношение к психологии меняется в лучшую сторону, общество в целом становится более грамотным в разных вопросах, например, в вопросах воспитания детей.
— Психология предлагает человеку разбираться с собой, в том числе со своим чувством вины. А христианские подвижники говорят о постоянном самоукорении. Нет ли здесь противоречия?
Елизавета Пархоменко : Противоречия нет. Святоотеческая литература все-таки в большей степени ориентирована на монахов. А монашеский путь — особый: под руководством опытного духовника человек отсекает свою волю и спасается. Путь к такому послушанию духовнику — через абсолютное смирение. Но это и в монашестве сегодня — редкость. А у нас эту максиму часто переносят на жизнь мирян, что не уместно и не полезно. Потому что не возможно.
Для мирянина важны многие качества, которые для монаха не актуальны или вообще вредны. К примеру, если я не умею отстаивать свои интересы, то я не смогу отстаивать и интересы близких.
А настоящие отношения супругов — когда оба человека могут сказать о своих потребностях и договориться. Если в такие отношения пытаются привнести монашеские практики, ничего хорошего не получается, у людей появляются неврозы. Мне очень нравится молитва Оптинских старцев, в ней есть такие слова: «Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом моей семьи, никого не смущая и не огорчая». Чаще мы встречаем вариант, в котором на этом месте стоит точка. Но есть более полный вариант, там есть продолжение: «…не теряя праведной твердости в защите добра и порядка».
Может ли психолог быть миссионером?
— У каждого человека, верующего или неверующего, есть свои этические принципы. Может ли психолог вообще не транслировать свое мировоззрение?
Елизавета Пархоменко : Инструмент, которым «работает» психолог — его личность, поэтому личное отношение психолога к ситуации не может не влиять на работу. Важно найти «своего» психолога, с близким тебе мировоззрением.
Я не называю себя «православным психологом». Я стараюсь быть профессионалом. Но я верующий человек, у меня есть свое мировоззрение. А поскольку психолог выстраивает с клиентом личные отношения, то меня с моим мировоззрением исключить из процесса терапии невозможно.
В мою задачу и компетенцию не входит обращение клиента в веру. Но увидев, что я верующая, клиент может захотеть узнать о моей вере больше.
Клиент всегда ищет своего психотерапевта, то есть, как правило, у меня на терапии остаются люди, которым нужна именно я. Как и любой психолог, я подхожу не всем. Так что, чаще, в моем случае имеет место не миссионерство, а катехизация.
Другое дело, что как раз потому, что ко мне чаще приходят люди церковные, на терапии всплывают вопросы их восприятия Бога, Церкви, темы смирения, послушания и так далее. То же смирение нередко оказывается «защитной реакцией», когда человек говорит: «Я всех люблю» и так защищается от окружающего мира, от своих подлинных чувств. И тогда моя работа может носить своеобразный просветительский характер — мы с клиентом проясняем, что его восприятие Бога и Церкви, скорее, продиктовано его внутренними запретами, в том числе детскими, и имеет малое отношение к тому, что на самом деле Церковь говорит. Человек приучается мыслить критически и воспринимать Бога и Церковь более свободно и живо.
— Есть мнение, что религия — это переключение внимания, уход от проблем, а не их решение.
о. Константин : Так бывает. Здесь можно вспомнить слова Энгельса: «Религия — опиум для народа». Религия во все века помогала людям справляться со стрессами, объяснять непонятное. А теперь у нас есть несколько лучшее объяснение грома и молнии, нежели громыхание по небу колесницы Ильи Пророка.
Но помочь справиться, успокоиться, пережить - на значит увести.
Не «увести», а перевести проблему в иной уровень, духовный, увидеть «проблему» перед Богом, в ее корне, понять Его волю о себе и принять ее, - вот смысл «религии» как связи с Богом.
Бог помогает решать нашу главную «проблему» — понять самих себя и прожить жизнь не в суете, а по-настоящему, открыв и реализовав то, что Он о нас задумал.
И если человек так понимает «религию», он начинает молиться, и его жизнь начинает меняться к лучшему и на мистическом, и на психологическом уровне.
Религиозный клиент - самый замороченный?
— Порой считают, что религиозный человек более склонен к мышлению штампами, к самообману, к искаженному чувству вины.
Елизавета Пархоменко : Это тоже правда. В Церкви, как и в жизни, из всего, что есть, человек видит и слышит то, что хочет и может воспринять. Как в евангельском отрывке: если око твое будет чисто, все в тебе будет светло.
Например, приходит робкая девушка, которая боится отстаивать свою позицию или считает, что близкие отношения с мужчиной —всегда плохо. Ей тяжело с этим жить. Но тут в Церкви она слышит монашеские наставления на этот счет - как раз про смирение. А еще о грехе удовольствий. В силу своего настроя все другое она пропускает мимо. И вздыхает с облегчением - теперь ее внутренние запреты стали внешними законами. Она живет так, как и до того, только теперь с ощущением, что «все правильно».
Поначалу это сильно облегчает жизнь. Но проходит время, девушка в возрасте, а семью не создала… И начинаются сомнения: как же так? Вроде все делает «правильно», а вот нет радости!
Мы с клиентами нередко разбираем такие ситуации: что они видят в учении Церкви, а что упускают и почему. И так приближаемся к тому, что и правда говорит Церковь, а где самообман как защита из страха жить. С моей точки зрения такая работа приближает к подлинному христианству.
о. Константин : Человек пребывает в некой иллюзии. Значит ли это, что надо его в этой иллюзии и оставлять? К сожалению, часто так и оставляют и считают, что это нормально.
Я уверен, что человека из этих иллюзий нужно выводить. Наше христианство должно быть трезвым. И замечательно, когда есть пастыри, которые понимают, что к нашим мирским реалиям не всегда применима монашеская логика. Но их мало. Чаще человек попадает в обстановку, которая становится питательной средой для его комплексов. Но Церковь не должна потакать человеческим неврозам, наоборот, она должна бороться с ними. Помогать освободиться от ненужных страхов, страстей, невежества.
Болезнь или беснование?
— Как отличить человека с психологическими или психическими нарушениями от бесноватого?
о. Константин : В древности никакой психиатрии не было. Люди с психическими проблемами ходили по улицам и пугали своим поведением окружающих. Это воспринималось как беснование. Сегодня мы понимаем, что часто это не беснование, а психическая болезнь, например истерический невроз.
Но есть реальное беснование. Оно может проявляться от соприкосновения со святыней. Хотя и здесь бывают моменты психической болезни, которая проявляется в излишней впечатлительности: человеку сказали, что он бесноватый, и он начинает соответствовать этой модели.
Мне кажется, что признаки беснования проявляются при конфликте с правдой, добром.
Например, если человека раздражает все, что связано с добром, с любовью, а ненависть, злоба его привлекает, тогда можно подозревать беснование. Тот же террорист может быть не просто зомбированным, но и бесноватым. Любой человек, который активно грешит и находит в этом удовольствие, может быть бесноватым, даже если выглядит благополучным. И ведь огромное количество людей не подозревает о себе, что они бесноватые. Но в ситуациях, когда надо сделать выбор, это беснование проявляется.
Вот как 20-е и 30-е годы прошлого века люди разрушали храмы, требовали расправ над священниками и жестоко расправлялись — радуясь тому, что людей мучают. Что это? Мне кажется, это не просто психологическая запущенность.
— А что вы можете сказать про отчитки?
о. Константин : Отчитка — это абсолютно не соответствующее православному преданию явление. Вот если вы скажете про отчитку афонскому монаху, ему это покажется странным. Хотя теперь они привыкли, что приезжающие из России про это говорят. Отчитка отсутствует в святоотеческой традиции, экзорцизм, как практика, появился сначала у римо-католиков. У нас же — исповедь, Причастие, добрая христианская жизнь изгоняют бесов из человека.
— Но ведь во время отчиток люди кричат не своими голосами и так далее…
о. Константин : А не факт, что это беснование. Возможно, это какие-то психические явления, объяснимые с медицинской точки зрения. Знаю случаи, когда священники говорили некоторым психически неуравновешенным прихожанам, что они бесноватые, и те этому верили и, действительно, начинали при виде храма рычать и лаять, то есть следовали той модели, на которую их сориентировали.
Еще до 1917 года российский психотерапевт Краинский написал книгу «Кликушество и беснование», где описывает такие механизмы.
Поэтому я не уверен, что лай и ор обязательно означает беснование.
Вообще отчитки часто превращаются в шоу: люди приезжают один раз, а им говорят, что надо ездить регулярно. И они начинают ездить и участвовать в спектаклях, которые там разыгрываются, некоторые даже поселяются поблизости — и сами верят, что они бесноватые. Но мне кажется, что беснование проявляется более тонко и страшно — скорее, в том, что кто-то учиняет над людьми расправы или подписывает документы, из-за которых гибнут люди, чем в том, что кто-то кричит на Литургии.
Да в каком-то смысле все мы бесноватые, ведь мы грешим и потакаем каким-то грехам. И чем больше человек потакает какой-то страсти, тем больше он чувствует, что им руководит какая-то сила.
Она рассказала о творческом пути отца Константина и своем опыте сотрудничества с ним.
Отец Константин и Елизавета делятся собственным опытом воспитания в православной семье: у супругов пятеро детей. Как вырастить из ребенка христианина, как сделать так, чтобы взрослеющий ребенок не отошел от веры, научился отличать добро от зла и сознательно и свободно выбирал добро? На примере семьи священника читатели узнают, как обогащают подход к воспитанию детей психологические знания об особенностях их развития и способах решения возникающих проблем.
Протоиерей Константин Пархоменко рассказал об истории создания книги и творческих планах на будущее. По его словам, книга родилась необычно: отец Константин с супругой просто садились за стол и обсуждали разные вопросы воспитания детей - она с точки зрения психолога, он с точки зрения пастыря. Потом записи этих бесед были расшифрованы и отредактированы. Книга была написана еще в 2008 году, но по ряду причин не была опубликована, а только выложена в общий доступ на сайте "Азбука веры".
Весной 2015 года издательство "Никея" предложило дополнить и издать произведение - так свет увидела первая, теоретическая часть книги. В будущем планируется издать еще и вторую, практическую часть.
Семейный психолог Елизавета Пархоменко рассказала об основной идее книги, которая проходит через все ее части. Она отметила, что многих родителей интересуют одни и те же вопросы: как правильно воздействовать на ребенка, как доносить до него свои требования, как сделать так, чтобы он слушался. И хотя книг на тему воспитания детей написано великое множество и с каждым годом появляются новые методики, эта потребность не удовлетворяется и проблема остается. По мнению Елизаветы Пархоменко, чтобы все методики и техники воспитания работали, они должны стать вторичными.
Елизавета Пархоменко рассказала о самых распространенных проблемах современных родителей.
По мнению Елизаветы Пархоменко, гигантскую помощь матери в момент отпускания ребенка может оказать отец, если выступит в своей главной роли в семье - быть любящим мужем для своей жены, "забрать себе ее обратно". Если будет близость в паре, если мама сможет переключиться на взаимоотношения с мужем, то ей легче будет смириться с самостоятельностью ребенка.
Еще одной важной потребностью ребенка Елизавета назвала потребность во власти и руководстве. Если родители не являются "стрелкой компаса" для ребенка, то он теряется. Родители должны быть взрослыми, дети не должны брать на себя их роль, она для них непосильна. "Путь осознания себя как родителя - очень сложный. Все допускают ошибки на этом пути, но всему можно научиться и исправить, попросить прощения и договориться. Важно, чтобы родитель делал с ребенком то, что ему нравится самому. Один из ключевых моментов в воспитании - мама должна быть счастлива и получать удовольствие от занятий с ребенком", - подытожила она.
В конце встречи слушатели смогли задать авторам интересующие их вопросы. Больше всего вопросов поступило по теме воспитание ребенка в вере. Протоиерей Константин Пархоменко рассказал о том, что является основой воспитания ребенка как христианина: "Это не интегрирование ребенка в русскую православную культуру, а воспитание в ребенке живой религиозности. Могут поменяться условия жизни ребенка, его мировоззрение может сильно измениться, но если с детства ему привили живой опыт чувствования Бога, то это с ним останется на всю жизнь. А как воспитать живую религиозность? Подсказкой нам в ответе на этот вопрос может быть то, что наше отношение к Богу обуславливается нашими отношениями с родителями. Поэтому одни относятся к Богу как к доброму, щедрому, любящему и прощающему Небесному Отцу, а другие боятся Его и Его наказаний. Если у ребенка строгие, требующие подчинения, часто прибегающие к наказаниям родители, то отношение к Богу у ребенка формируется как к карающему господину. А если родители щедро дарили любовь, принимали ребенка таким, какой он есть, со всеми ошибками, то тогда вырабатывается совершенно другое отношение к Богу. Если мы хотим, чтобы у ребенка было правильное восприятие Бога, надо подумать о том, какими родителями мы являемся для своих детей".
Еще одна важная проблема, волнующая многих, - кризис веры в подростковом возрасте. Отец Константин сказал, что религиозные метания и поиск - это совершенно нормальное явление для подростка. Ребенок растет, меняется его мировоззрение и образ Бога. Важно, чтобы он осознанно воспринимал веру, а не механически следовал программе "поститься и молиться".
На вопрос, как привить ребенку интерес и любовь к богослужению, отец Константин ответил, что маленькому ребенку достаточно бывать на службе 20-30 минут, чтобы он приобщился к красоте богослужения и не утомился. С 11-12 лет следует спрашивать у ребенка, хочет ли он пойти в храм, а с 14-15 лет он должен решать это самостоятельно. Важно создать такую атмосферу в семье, чтобы воскресенье воспринималось как праздничный день: запланировать после службы в храме интересные мероприятия, радостные события.
В заключение отец Константин сказал, что вся наша жизнь должна быть религиозной, в каждой повседневной деятельности: играх с ребенком, прогулках, творческих занятиях - мы можем чувствовать Бога. "Наша жизнь должна быть предстоянием перед Богом, своего рода богослужением. Задача христианина - на любом месте в жизни, где бы он ни оказался, быть соработником Бога в этом мире", - заключил он.
Протоиерей Константин Пархоменко - клирик Свято-Троицкого Измайловского собора , сотрудник епархиальной радиостанции "Град Петров" и радиостанции "Благодатная Мария". На приходе возглавляет воскресный школы для взрослых и детей. Преподает в Санкт-Петербургских духовных школах и Православном общедоступном университете. Редактор православного интернет-портала "Азбука веры", автор книг и статей, посвященных основам православной веры.
Елизавета Пархоменко - семейный и детский психолог. Прошла переподготовку по психологии на психологическом факультете СПбГУ. Педагог детской воскресной школы и автор методики "Семейная воскресная школа". В 2008 году награждена медалью святой блаженной Ксении Петербургской за работу с детьми.
Подростковый возраст считается возрастом трудным. Это вполне справедливо и неудивительно, ведь это - переход от зависимости к самостоятельности. От полной беспомощности, почти абсолютного единства с родителями человек должен перейти к независимой взрослой жизни. О трудностях этого периода рассуждают протоиерей Константин и Елизавета Пархоменко в своей новой книге «Вот наследие от Господа. Батюшка и матушка о воспитании своих детей», отрывок из которой мы вам предлагаем.
Протоиерей Константин Пархоменко с семьей
Принято считать, что для подростка семья перестает играть важную роль и что функция родителей - в основном растить ребенка до этого возраста. Это не так. Хотя, конечно, контроль должен быть ослаблен: у ребенка начинается своя жизнь, фундамент личности у него заложен. Однако это не значит, что семья и родители отходят на второй план.
Другое дело, что в жизни часто подросток выходит из-под контроля своих родителей и всячески отгораживается от них. Так бывает из-за того, что на предыдущем этапе, в более ранний период, связь ребенка с семьей была недостаточно крепкой и гармоничной, и тогда, действительно, подросток начинает отстраняться от своих родителей и даже отталкивать их. В таком случае родителям ничего не остается, как смириться с существующим положением вещей, поскольку кардинально менять что-то уже поздно. Остается молиться за своих подрастающих детей, чтобы они, несмотря ни на что, сумели выбрать правильный путь и, пройдя этот сложный возраст, захотели вернуться к своим родителям. Надо молиться и мягко поддерживать их, когда это необходимо, быть рядом, дать понять, что они всегда могут рассчитывать на родительскую помощь.
Если отношения ребенка с родителями были близкими и гармоничными, то семья продолжает оставаться важной для него и в подростковый период. Более того, в этот период подросток особенно сильно нуждается в одобрении и защите родителей. Хорошо, когда у подросшего ребенка есть хорошие, способные поддержать друзья, но очень важно, чтобы и родители стали для него чем-то вроде старших друзей. Это возможно только в том случае, если дружеские взаимоотношения были и раньше.
Повторю, что насколько сильными были искажения родительской любви на предыдущем этапе, настолько сильными будут проблемы в этот трудный период. В подростковом возрасте мы пожинаем плоды прошлых лет. Если свобода и уважение - это не что-то, что отвоевал себе подросток, если они присутствовали всегда, то в целом отношения остаются прежними, подросток продолжает тянуться к семье. Подросток все воспринимает остро и болезненно, сильно переживает неудачи и проблемы, активно ищет себя, но при этом нуждается в ласке и поддержке родителей. Другое дело, что не всегда это очевидно, иногда в этом возрасте он не считает для себя допустимым проявить потребность в родительском внимании. Родители должны быть бдительны и отзывчивы к своему подростку, тщательно следить, чтобы количество нежности и ласки, которые получает ребенок в этом возрасте, не уменьшилось.
Можно сравнить душу ребенка с емкостью, которую необходимо вовремя наполнять любовью и лаской. Подростки только с виду независимые и самодостаточные, на самом деле они постоянно нуждаются в том, чтобы родители наполняли любовью их «эмоциональные емкости».
Однако это осложняется рядом факторов. В подростковом возрасте дети часто ведут себя неадекватно, проявляют худшие черты своего характера, быстро утомляются, легко раздражаются, замыкаются в себе, - в общем, становятся не самыми приятными собеседниками. Тем не менее другая сторона такого поведения - обостренное восприятие жизни. Чтобы подросток чувствовал себя уверенно и спокойно в мире, который он для себя по-новому открывает, родителям надо стараться быть вдвойне доброжелательными, даже тогда, когда поведение их повзрослевшего чада не способствует такому отношению. Если родители проявляют мудрость и уважение, то можно не беспокоиться за детей и надеяться, что у них хватит сил и энергии преодолеть трудности подросткового возраста, найти правильный путь в жизни. Мера ответственности, которую возлагает на них новый статус подростка, не покажется им неудобоносимым грузом.
Отец Константин:
Существует мнение, что в подростковый период с ребенком невозможно нормально ладить, во всяком случае родителям.
Елизавета:
Безусловно, это не так. Я знаю много случаев, когда подростковый возраст проходил вполне гладко и спокойно. Он был бурей по сравнению
с остальным временем жизни данного ребенка, но штилем по сравнению с подростковым возрастом других детей.
Бывает, что проблемы до поры до времени сокрыты. В подростковый период они прорываются наружу, и тогда это сродни извержению вулкана. Если линия воспитания была верной, то такого извержения не будет - нечему будет извергаться. Ведь чтобы случился обвал в горах, снег должен сначала накопиться. Опять же можно привести сравнение с семенем и всходами. Предшествующий период - доподросткового детства - это время, когда результаты еще неочевидны, но тогда закладывается и хорошее, и плохое, что проявляется теперь.
Однако даже в случае самого спокойного, гладкого прохождения подросткового периода есть ряд моментов, свойственных юности, которых невозможно избежать, да и не нужно.
Отец Константин:
Что ты имеешь в виду?
Елизавета:
Подростковый период - время активного поиска себя, время, когда подросший ребенок пробует себя в разных ролях, в разных сферах жизни, стремится понять свое место и задачи в мире, определиться с направлением дальнейшего развития. В этих поисках он часто впадает в крайности. Это естественно: чтобы достичь в результате золотой середины, ему нужно сначала все испробовать, со всем познакомиться и все осмыслить.
Ребенок по своей природе консервативен. Он любит старое, привычное, традиционное, связанное с его предшествующим опытом. Он не слишком благоволит к резким переменам. Подросток же, наоборот, склонен отвергать старое, устоявшееся и искать новые формы. Это не только нормально, но и необходимо. Подросток ищет свой путь в жизни. Если подростковый возраст пройдет благополучно, то не надо беспокоиться: потом он вернется к тому, что отвергал.
Издательство «Никея» приглашает на встречу с протоиереем и психологом Елизаветой Пархоменко!
Встреча пройдет в рамках презентации книги «Вот наследие от Господа» в «Буквоеде» на Владимирском пр., д. 23 11 апреля в 19-00.
Отец Константин:
Это как в анекдоте, в котором рассказывается, что в пять лет ребенок думает: «Мама знает все». В двенадцать думает: «Мама чего-то не знает». В пятнадцать уверен: «Мама ничего не знает». В тридцать: «Надо было слушать маму». Это, конечно, только анекдот, но некоторые моменты в нем подмечены очень точно.
Елизавета:
Желание отстраниться от всего привычного, традиционного совершенно естественно для этого периода. Наоборот, настораживать должно полное отсутствие таких тенденций в этот период. В этом случае с большей вероятностью можно говорить, что с ребенком что-то не так. Возможно, ребенок недостаточно созрел, недостаточно готов к тому, чтобы стать взрослой, самостоятельной личностью.
Стремление отвергать старое и искать, создавать свое собственное новое во многом объясняет желание подростков объединяться в группы со странной формой одежды, своим сленгом, нравственными нормами. Юноши и девушки хотят обособиться от всего привычного, устоявшегося, диктующего им свои правила. Подросток тянется к сверстникам, таким же, как он, и ищущим того же. Отсюда же происходит желание слушать свою, иную, нежели любят родители, музыку, вести себя не так, как принято у старшего поколения.
У благополучных подростков это желание быть иным, отвергать традиционное, привычное особенно проявляется в выборе музыки и в стиле одежды.
Но если родители не смогли подарить ребенку подлинной любви, он обычно, вступая в пору юности, начинает выплескивать на них накопившееся раздражение, недовольство, выражать активный протест против их поведения, воспитания, их отношения к нему. В своем необдуманном протесте он порой доходит до отвержения родителей, наркомании, правонарушений, связей с плохими компаниями.
Но и благополучный подросток оказывается в весьма сложной ситуации. С одной стороны, он тоже хочет бунтовать против старого и искать новое, но, с другой стороны, у него нет никакой внутренней потребности и желания бунтовать и противостоять своим родителям. Выбор в музыке и в стиле одежды часто оказывается тем немногим, в чем он может проявить свою жажду новаторства. Задача мудрых родителей в данной ситуации - направить эту возрастную особенность в правильное русло. Чуть позже мы вернемся к этому вопросу и поговорим о том, как это можно сделать.
Человеческая личность - всегда личность, неповторимая и вечная, будь это личность маленького ребенка, взрослого человека или подростка. До XX века к ребенку вообще относились как к существу неполноценному, несформировавшемуся. Сейчас не так, но все равно в полной мере личность раскрывается лишь во взрослом состоянии. До того можно говорить о росте личности. Подростковый период - это завершающий этап, хоть рост личности будет происходить и дальше, на протяжении всей жизни. Представим, что мы ждем, чтобы распустился цветок. Мы рады ростку, но все же мы ждем цветка. И самое удивительное начинается тогда, когда происходит трансформация - появляется бутон и раскрывается цветок. К чему все это? Чтобы подчеркнуть, что трансформация должна произойти с каждым, кто развивается благополучно. С каждым в свою меру, в зависимости от предшествующей жизни, но эти естественные и требующие усилий от ребенка изменения не могут происходить совсем незаметно.
Культура предлагает новому поколению молодежные движения, свою форму, одежду, музыку. Так было всегда. Во всем этом звучит вызов предыдущему поколению. Мудрость состоит в том, чтобы понимать естественность этого процесса. Возьмем, к примеру, музыку.
Понятно, что родителям, обладающим музыкальным вкусом и имеющим твердые моральные ориентиры, не хочется, чтобы их дети слушали продукцию, которую предлагает массовая культура. Я имею в виду то, что зачастую музыкой является только по названию, а в текстах нет смысла или смысл явно безнравственный, или, что еще хуже, безнравственный завуалированно. Личность подростка интенсивно развивается, и не все равно, чем занята голова и душа человека в столь важное время.
Вопрос мудрой и четкой позиции особенно остро стоит для верующих родителей. В православной литературе, касающейся вопросов воспитания, встречаются два противоположных мнения. Первое, особенно распространенное в православной среде, склонной к консерватизму, - это тенденция оградить ребенка, насколько возможно, от всего, что предлагает ему современная культура. Назвать эту тенденцию разумной весьма сложно. Благополучный ребенок стремится себя проявить в стиле одежде, в выборе музыки, то есть в самом невинном, а от своих родителей, добрые отношения с которыми для него очень важны, слышит слова неодобрения, отвержения. Ребенку важно быть понятым своими родителями, в том числе и в потребности искать новое. Неудивительно, что запреты здесь оказываются недейственными и воздвигают между родителями и детьми стену непонимания.
Здравствуйте! Я провожу семейные и индивидуальные консультации.
О СЕБЕ:
Большое счастье – заниматься тем делом, которое ты любишь, которое тебе интересно. Тогда работа приносит удовлетворение и выполняется лучше.
Психология – мое второе образование. Прежде, чем стать профессией, психология долгое время, была моим увлечением, областью моих интересов. Расскажу, как это произошло: в 2000-м году в нашей еще молодой семье появился новый член: приемный ребенок, а с ним и определенные сложности, к которым мы не были готовы. Мы не стали сидеть сложа руки, стали искать решения трудным ситуациям. Отсюда началось мое знакомство с детской психологией. Оказалось всегда можно что-то предпринять, что-то изменить к лучшему, а часто и просто разрешить возникшую проблему.
У нас большая семья, пятеро детей, есть и совсем уже большие и маленькие. Большая семья - это огромная радость, масса положительных эмоций, но так же и множество постоянно возникающих вопросов. За время нашего супружества, мы столкнулись, наверное, с большинством трудностей, с которыми может столкнуться семья. Собственно, продолжаем сталкиваться… и искать решения и по сей день.
Семья – для меня огромная ценность. Место, откуда можно и нужно черпать силы для преодоления жизненных трудностей, источник радости и спокойствия. Это близкие люди, которые поймут и поддержат, разделят с тобой радость и грусть. Ведь именно этого и ждут от брака, люди в него вступающие.
Так должно быть. К сожалению, не всегда так получается. Так много камней преткновения на пути к счастью. Неудивительно: два человека, каждый со своим багажом, накопленным с детства, багажом представлений, привычек, осознаваемых и неосознаваемых стремлений, должны жить вместе. И не только жить: существовать на одной территории, но и быть вместе, быть близкими, родными друг другу. Конечно, это не просто.
Печально, когда семья вместо того, чтобы делать людей счастливее, становится для них источником проблем. Так не должно быть.
Кто такой семейный психолог? Человек, который знает законы, в соответствии с которыми живет семья и может подсказать в каком месте и что необходимо исправить. Семья - сложный организм и не всегда очевидно, что же с ним не так. Тем более сложно это увидеть, тем, кто внутри этой семьи: вот и получается, что люди хотят что-то поменять к лучшему, но не знают как.
Представьте: сколько мнений, желаний, требований объединяются в семье. Понятно, что семья периодически переживает кризисы. Иногда эти кризисы затягиваются, необходим какой-то толчок для дальнейшего движения. Семейный психолог может быть этим толчком. Радостно видеть, когда в семье после серии консультаций, жизнь меняется к лучшему, люди становятся спокойнее и счастливее.
В каких случаях обычно обращаются к семейному психологу:
– Если существуют сложности во взаимоотношениях супругов (одного или обоих супругов что-то в их браке сильно не устраивает; есть значительные претензии к супругу/супруге; не получается прийти к взаимопониманию в отношении важных для супругов вопросов; супруги много ссорятся). Брак должен приносить радость и делать людей, живущих в нем, счастливее. Если дело обстоит не так, что-то нужно поменять.
– У семьи сложности во взаимоотношениях с кем-то из расширенной семьи (родителями и другими близкими родственниками супругов).
– В семье произошли изменения, к которым некоторые ее члены не могут привыкнуть (это может быть изменение состава семьи, например, рождение ребенка; или, наоборот, уход выросших детей из семьи; появление новых членов в случае повторного брака, например; переезд).
– Что-то беспокоит в поведении детей или ребенка (плохо себя ведет, перестал учиться, не выполняет требования родителей, у него проблемы с адаптацией в детском коллективе, страхи, энурез и т.д.). В таком случае именно семейная терапия будет наиболее эффективной. Сложно преувеличить влияние семьи на состояние ребенка, и только совместными усилиями всех ее членов можно справиться с трудностями.
– У кого-то в семье психологические проблемы. Ну, например, человека не удовлетворяет и мало радует жизнь, он чрезмерно тревожен и т.д. В таком случае человеку, конечно, может помочь индивидуальное консультирование. Но не менее, а в каком-то случае и более эффективным будет консультирование семьи в полном составе. Почему? Потому что, если в семье все устроено правильно, то человек получает там то, за чем идет к психологу: поддержку и помощь в решении своих индивидуальных проблем. А если этого не происходит, то, вероятно, во внутрисемейных отношениях чего-то не хватает... Чего? Этот вопрос как раз и может прояснить семейное консультирование у психолога.
Город: г. Санкт-Петербург
Семейное положение: замужем
