Исследование проблемы существования особого компонента в значении слова, который хотя бы в некоторой степени заключал в себе сведения о той социально-исторической действительности, в которой существует и функционирует тот или иной язык, ведутся лингвистами уже на протяжении многих лет.
В отечественном языкознании вопрос в фоновых знаниях впервые подробно рассматривался в книге E.M.Верещагина и В.Г.Костомарова «Язык и культура». В ней фоновые знания определяются как «общие для участников коммуникативного акта знания» . Кроме этого, существует целый ряд других определений фоновых знаний. Так, например, в Словаре лингвистических терминов фоновые знания определяются как знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения . Более развёрнутое определение предлагает А.А.Никитина, описывая фоновые знания как «совокупность знаний культурного, материально-исторического и прагматического характера, которые предполагаются у носителя языка» . В ещё более широкой трактовке Г.Д.Томахина фоновые знания - это «практически все знания, которыми коммуниканты располагают к моменту речи» . Одним словом, это та общая для коммуникантов информация, которая обеспечивает взаимопонимание при общении. Приведём простой пример: в семье все знают, что сын ушёл сдавать экзамен, и волнуются за него. Вернувшись с экзамена домой, он может просто сказать одно слово: «Отлично!» - и всем всё будет предельно ясно. Или, например, проходя мимо старинного особняка, вы можете сказать своему спутнику: «Восемнадцатый век», - и станет ясно, что речь идет о памятнике архитектуры 18 века. Также, только предварительное знание стихотворения Н.Некрасова «Есть женщины в русских селеньях...» помогает понять до конца ряд фраз и их смысл стихов Н.М.Коржавина:
Столетье промчалось. И снова,
Как в тот незапамятный год,
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд,
Но кони всё скачут и скачут,
А избы горят и горят .
И, наконец, сравним словосочетание "garage sale" и его перевод на русский язык: дословно «гаражная распродажа». Но это не распродажа гаражей, а распродажа подержанных вещей по самым низким ценам; которая обычно проводится с благотворительными целями - явление типичное для культурной жизни Америки.
В последующих филологических трудах определение фоновых знаний видоизменялось, но суть оставалась прежней - фоновые знания неоднородны. Они могут быть классифицированы, во-первых, относительно масштабов социальной структуры (социального образования), к которой они принадлежат. Во-вторых, относительно их актуальности для определенной социальной группы в конкретный отрезок времени. Так, В.Я.Шабес приводит следующую классификацию фоновых знаний:
- 1. социальные (те, что известны всем участникам речевого акта ещё до начала сообщения);
- 2. индивидуальные (те, что известны только двум участникам диалога до начала их общения);
- 3. коллективные (известные членам определённого коллектива, связанным профессией, социальными отношениями и др.)
В.Я.Шабес подчёркивает тот факт, что фоновые знания могут перемещаться из одного типа в другой . Например, гибель конкретной женщины -- это факт индивидуального знания, а гибель принцессы Дианы явилась национальным, даже мировым событием, и, таким образом, этот частный факт вошел в знание социальное. Или: бытовой факт появления мышей в доме, на кухне -- это индивидуальное знание, касающееся жизни отдельной семьи (или одного человека). Но появление мышей на кухне в замке королевы английской Елизаветы стало фактом социального знания.
E.M.Верещагин и В.Г.Костомаров также выделяют три вида фоновых знаний :
- 1. общечеловеческие;
- 2. региональные;
- 3. страноведческие;
Классификация эта, как замечают сами авторы, не совсем полна. В ней пропущены социально-групповые знания, свойственные определенным социальным общностям людей, врачам, педагогам, шофёрам и т. п. Однако опущение это несущественно, так как основное внимание в их книге уделяется анализу страноведческих фоновых знаний, составляющих основной предмет исследования. Страноведческие знания - это «те сведения, которыми располагают все члены определенной этнической или языковой общности». Такие знания - часть национальной культуры, результат «исторического развития данной этнической или государственной общности в равной мере». Они «образуют часть того, что социологи называют массовой культурой, то есть они представляют собой сведения, известные абсолютно всем членам лингвокультурной общности. Многие писатели осознают существование страноведческих фоновых знаний, и это означает, что они ориентируются на них в своём творчестве не только интуитивно, но и вполне сознательно. Так, например, писатель В.Солоухин пишет: «… есть понятия, явления и проблемы, которые обязательны для каждого русского человека. Ты можешь изучать морских звёзд, речных моллюсков, уральские минералы, свойства редких металлов, ты можешь быть инженером, химиком, комбайнёром, футболистом, писателем,..., но если ты русский человек, ты должен знать, что такое Пушкин, что такое «Слово о полку Игореве», что такое Достоевский, что такое Поле Куликово, Покров-на-Нерли, Третьяковская галерея, Рублёвская Троица, Владимирская Божья Матерь» .
Фоновые знания как элемент культуры, подчиняясь её общей закономерности, разделяются на актуальные фоновые знания и фоновые знания культурного наследия .
Актуальные фоновые знания, отражающие различные стороны современной жизни общества, наблюдаются, в частности, в следующих случаях:
Одной из доминант праздника станет саммит глав государств Евросоюза и России;
В стране наступила эпоха приватизации;
Рынок переполнен нефтедолларами;
Перестройка; консенсус; Беловежское соглашение;
супермаркет; малый бизнес; шоу-бизнес; i-phone; internet; PR; George Bush; Gwen Stephanie, Linking Park и т.д.
От актуальных фоновых знаний указанного типа необходимо отличать актуализованные, репродуцированные, возрожденные фоновые знания, которые относятся к различным временным периодам, но переносятся в современность и таким образом актуализуются. Такие возрожденные фоновые знания кроются в языковых выражениях: Северная столица, Санкт-Петербург, Андреевский флаг, Воробьёвы горы, Trafalgar square, Westminster Abbey, Capitol, White House, Liberty Statue, Palm Beach и т.д.
Что же касается фоновых знаний культурного наследия, они довольно «нестабильны», так как то, что было известно всем вчера, нередко перестаёт быть актуальным сегодня. Здесь В.Н.Вишератина предлагает провести аналогию с развитием языка: язык как совокупность средств выражения постоянно меняется в области лексического состава, поэтому синхронные срезы русского литературного языка, отраженные в описаниях, сделанных, через каждые пятьдесят лет, отличаются друг от друга. То же самое, по утверждению языковеда, можно наблюдать и в актуальной культуре: если сопоставить совокупность фоновых знаний, свойственных образованному русскому человеку в середине 19 века, со страноведческими знаниями начала 20 века и нашего времени, то все три синхронных среза обнаружат немалые отличия друг от друга. В.Н.Вишератина отмечает, что особенно большие изменения, как в языке, так и в актуальной массовой культуре проходят в периоды великих социальных преобразований . И.С.Кон, изучавший вопрос соотношения актуальной культуры и культурного наследия, пишет: «Современная молодёжь знает о физическом строении мира неизмеримо больше, нежели выпускники старой «классической» гимназии, но она не знает древних языков, многие библейские и мифологические ассоциации и образы остаются для неё мёртвыми, непонятными. Это мешает восприятию не только древнего искусства, но даже пониманию искусства и литературы 19 века» . Подобное явление можно проиллюстрировать на примере отрывка из стихотворения А.С.Пушкина: «Кастальский ключ волною вдохновенья/В степи мирской изгнанника поит» . Сегодня, даже вполне интеллигентному человеку, если он по образованию не филолог-классик, этот образ Кастальского ключа может, скорее всего, показаться неясным, и, чтобы понять его, придётся обратиться к мифологическому словарю. Исследователи утверждают, что подобное положение дел является абсолютно нормальным, поскольку объём актуальной культуры всегда изменялся, новые знания, понятия и образы всегда вытесняли какую-то часть старых, делая их достоянием музеев и эрудитов. Сейчас этот процесс идёт намного быстрее, чем раньше.
Среди страноведческих фоновых знаний также выделяется та их часть, которая обладает свойством всеобщей (для данной этнической группы или национальности) распространенности и называется взвешенными фоновыми знаниями . Именно взвешенные страноведческие фоновые знания имеют особое значение в процессе преподавания иностранных языков, так как являются источником отбора и необходимой минимизации страноведческого материала для целей обучения. Наконец, учёные различают макро-фон , как совокупность страноведческих фоновых знаний данной языковой общности, и мини-фон - «объём фоновых знаний, который преподаватель моделирует в учебной аудитории для рецепции определённого художественного произведения».
«Страноведческие фоновые знания, - заключают E.M. Верещагин и В.Г.Костомаров, - исключительно важны для так называемой массовой коммуникации: писатель или журналист, пишущий для некоторой усредненной аудитории, интуитивно учитывает взвешенные страноведческие фоновые знания и апеллирует к ним» .
Многие языковеды, такие как А.А.Залевская и Л.А.Курицына , считают предложенные определения и классификации фоновых знаний вполне убедительными, однако они утверждают, что им может соответствовать и иная терминология. Она связана с информатикой, в которой оперируют термином «тезаурус» - набор данных о какой-либо области знаний, который позволяет правильно ориентироваться в ней. Поэтому под тезаурусом можно понимать различные объемы знаний вообще. Он может быть: глобальным, интернациональным, региональным, национальным, групповым, индивидуальным.
Глобальный включает все знания, добытые и освоенные человеком в процессе его исторического развития; это величайшая сокровищница мировой культуры. Региональные и национальные тезаурусы определяются исторически сложившимся объёмом знаний, характерным для данной геосоциальной зоны или для данной нации (батыр, сударыня, избушка, баба-яга, Робин Гуд, замок, ведьма, ковбой, вигвам). Групповые и индивидуальные занимают низшую ступень в этом делении. Их объёмы ничтожно малы по сравнению с остальными. Во всех этих тезаурусах обнаруживается определенный объем знаний, который освоен во всех регионах и всеми развитыми нациями. Это и есть общечеловеческий (интернациональный) тезаурус. Какой-то частью его владеет каждый индивидуум. В региональных и национальных тезаурусах есть некая доля сугубо национальных знаний, совладельцами которых не стали другие национальные группы.
Прежде чем продолжить рассмотрение лингвокультуроведческих проблем, представляется более целесообразным пользоваться термином «фоновая информация», который соотносится с сугубо национальным тезаурусом и с понятием фоновых знаний, но по сравнению с ним является более узким. Фоновая информация - это социокультурные сведения характерные лишь для определенной нации или национальности, освоенные массой их представителей и отраженные в языке данной национальной общности. В данном случае принципиально важно, что это не просто знания, например, повадок животных, обитающих лишь в одной географической зоне, или музыкальных ритмов данной этнической группы, или рецептов приготовления национальных блюд, хотя все это в принципе тоже составляет часть фоновых знаний, важно, что это только те знания (сведения), которые отражены в национальном языке, в его словах и сочетаниях.
Содержание фоновой информации охватывает, прежде всего, специфические факты истории и государственного устройства национальной общности, особенности ее географической среды, характерные предметы материальной культуры прошлого и настоящего, этнографические и фольклорные понятия и так далее -- то есть всё то, что в теории перевода обычно именуют реалиями. Таким образом, под реалиями понимают не только сами факты, явления и предметы, но также их названия, слова и словосочетания. Лингвисты не считают этот факт случайным, потому что знания фиксируются в понятиях, у которых одна форма существования - словесная. Большинство понятий являются общечеловеческими, хотя и воплощенными в различную вербальную форму. Однако те понятия, которые отражают реалии, носят национальный характер и материализуются в так называемой безэквивалентной лексике. Наряду с этим, российский языковед В.С.Виноградов считает данный термин не очень удачным, так как при переводе подобные слова находят те или иные эквиваленты .
Кроме обычных реалий, маркируемых безэквивалентной лексикой, фоновую информацию содержат в себе реалии особого вида, которые можно назвать ассоциативными - реалии связанные с самыми различными национальными историко-культурными явлениями и весьма своеобразно воплощенные в языке. Ассоциативные реалии не нашли своего отражения в специальных словах, в безэквивалентной лексике, а «закрепились» в словах самых обычных. Они находят свое материализованное выражение в компонентах значений слов, в оттенках слов и во внутренней словесной форме, обнаруживая информационные несовпадения понятийно-сходных слов в сравниваемых языках. Таким образом, оказывается, что словам солнце, луна, море, красный и т. п. сопутствуют в художественных текстах того или иного языка страноведческие фоновые знания, фоновая информация. Так, например, название романа панамского писателя Хоакина Беленьо «Luna verde» переведено на русский язык дословно «Зелёная луна». У русского читателя такой образ, скорее всего, вызовет лишь недоумение или ложные ассоциации. Для жителя Панамы или Чили - это символ надежды, доброе предзнаменование, образ наступающего утра, ибо для многих латиноамериканцев зелёный цвет олицетворяет все молодое и прекрасное, символизирует радость бытия, а понятие луны ассоциируется с духовным состоянием человека, его настроением, его судьбой (ср. употребление слова луна во фразеологизмах estar de buena (mala) luna - быть в хорошем (плохом) настроении; darle (a alguien) la luna - он не в себе, на него нашло помрачение; quedarse a la luna (de Valencia) - остаться ни с чем, обмануться в своих надеждах; dejar a la luna (de Valencia) - оставить ни с чем, обмануть и др.).
Понятие фоновой информации тесно связано с более широким и многозначным понятием имплицитной или подразумеваемой информации. Исследователи включают в него и прагматические предусловия текста, и ситуацию речевого общения, и основанные на знании мира пресуппозиции, представляющие собой компоненты высказывания, которые делают его осмысленным, и импликации, и подтекст, и так называемый вертикальный контекст и аллюзии, символы, каламбуры, и прочее неявное, скрытое, добавочное содержание, преднамеренно заложенное автором в тексте (ср. старик, старец, старикашка, старче, старикан).
По мнению В.А.Звегинцева наиболее явно в различных лингвистических концепциях выступает неоднозначность толкований пресуппозиции и фоновых знаний , на которые обычно указывается при обсуждении скрытых, подразумеваемых смыслов . И так как понятия пресуппозиции и фоновых знаний занимают центральное место в освещении вопросов имплицитных категорий, недостаточная разработанность этих вопросов в целом затрудняет возможность дифференцированно подойти к указанным понятиям и увидеть в них не только терминологическое или родовидовое, но и качественно-функциональное различие.
По утверждению А.А.Крюкова, выделение имплицитных смыслов как явно не выраженного языковыми средствами, однако, подразумеваемого мыслительного содержания имеет и свои историко-лингвистические предпосылки . В лингвистической литературе в качестве таких предпосылок рассматриваются «скрытые категории» Б.Л.Уорфа : скрытые категории (англ. covert categories) - особый тип языковых значений, которые не имеют «открытых» (то есть формально выделяемых, морфологических) средств выражения в языке, но, тем не менее, включаются в грамматическую систему языка на основании «косвенных» (например, синтаксических) признаков, позволяющих говорить об их присутствии. И, кроме того, «понятийные категории» О.Есперсена и И.И.Мещанинова : «понятийные категории» - замкнутые системы значений некоторых универсальных семантических признаков или же отдельные значения этих признаков безотносительно к степени их грамматикализации и способу выражения в конкретном языке.
В связи с историко-лингвистическими предпосылками выделения имплицитных смыслов, во многих лингвистических работах обращается внимание на концепцию «эллиптичности» речи Г.Пауля , и учение о «ближайшем» (внутренняя форма, которая делает возможным то, что говорящий и слушающий понимают друг друга) и «дальнейшем» (на уровне индивидуального восприятия) значении слова А.А.Потебни . Мы считаем необходимым также указать и на более раннее предвосхищение категорий имплицитных смыслов, обнаруживаемое в лингвистической концепции В.Гумбольдта и содержащееся в следующем его высказывании: «В каждом выражении как бы через край слова переливается нечто, не нашедшее в нем своего окончательного и полного воплощения... Многие вещи не содержатся непосредственно в языке... Человеческое существо обладает предощущением какой-то сферы, которая выходит за пределы языка и которую язык, собственно, в какой-то мере ограничивает, но что все-таки именно он - единственное средство проникнуть в эту сферу... Язык как бы обретает прозрачность и даёт заглянуть во внутренний ход мысли» .
С точки зрения А.Н.Крюкова, данное высказывание побуждает к размышлениям о статусе подразумеваемого содержания, стоящего за языковыми выражениями, то есть о статусе имплицитных смыслов в плане их языковой или неязыковой отнесенности . В современной лингвистической литературе существует множество различных высказываний, в которых обращается внимание на тот факт, что имплицитное содержание в той или иной мере является постоянным спутником языковых выражений. Исходя из этого, можно утверждать, что имплицитные смыслы и, в частности, фоновые знания существуют в неязыковой форме.
В результате анализа изложенных в лингвистической литературе концепций имплицитных смыслов можно предположить, что область подразумеваемого содержания представляет собой недостаточно чётко расчлененное мыслительное пространство, охватываемое пересекающимися и накладывающимися друг на друга понятиями и, соответственно, терминами. Часто то, что определяется как пресуппозиция, в других случаях определено как фоновые знания и наоборот. Видимо, это объясняется обширным использованием в лингвистической науке понятия «пресуппозиция» благодаря повсеместному распространению понятийного аппарата логики. Так, собственно лингвистическому исследованию фоновых знаний, именно в данном терминологическом определении, посвящено сравнительно мало работ, в то время как различные трактовки пресуппозиции содержатся во многих работах, посвященных изучению функционального аспекта языка. Например, Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. XVI, 1985;-Вып. ХХШ, 1988 и другие работы.
Э.Сепир считает неправомерным рассматривать преимущественное распространение понятия «пресуппозиция» как лишь терминологическое предпочтение по отношению к обозначаемому феномену . По его словам, сама область всего подразумеваемого, кроющегося за языковыми выражениями, даёт основание для разграничений в её пределах, и, прежде всего, разграничения между фоновыми знаниями и пресуппозицией.
Согласно языковедам, тот факт, что в различных трактовках имплицитных категорий наблюдается неоднозначность их толкования имеет свою объективную причину, помимо всего, ещё и в том, что номенклатура имплицитных смыслов представляет собой не просто ряд, перечень, список соответствующих терминов или терминологических понятий, а определённую систему категорий, отражающих сложное переплетение и взаимодействие различных по своему характеру имплицитных смыслов. Данное взаимодействие во многом осложняет задачу их разграничения. При этом, однако, обращают на себя внимание два направления в лингвистическом освещении проблемы фоновых знаний:
- 1) одному направлению характерен акцент на социокультурных реалиях идиоэтнического плана. Его представители E.M.Верещагин, В.Г.Костомаров, Г.Д,Томахин;
- 2) другое направление ориентировано на языковую коммуникацию и широкое толкование понятия «фоновые знания», в свете чего «фоновые знания... существуют в форме многочисленных логических импликаций и пресуппозиций» . Широкое толкование фоновых знаний и отнесение их к неязыковой сфере, с другой стороны, сопровождается признанием того, что вопрос о характере отнесённости фоновых знаний к языковым формам остается открытым.
Одновременно с широким толкованием понятия «фоновые знания» наблюдается такое же широкое по охвату области подразумеваемого толкование понятия «пресуппозиция». Данное понятие как бы поглощает в себе все виды подразумеваемого содержания, в том числе и фоновые знания.
В результате различных трактовок фоновых знаний и пресуппозиции выходит, что либо пресуппозиция является разновидностью фоновых знаний, либо фоновые знания входят в состав пресуппозиции.
Следуя ономасиологическому принципу, то есть направленности анализа от реальных фактов к их категоризации, представляется возможным выделить следующие виды имплицитных смыслов : прежде всего - это подразумеваемое содержание, обусловленное житейским опытом, текущими событиями, разного рода обстоятельствами повседневной жизни - экономическими, политическими, научно-техническими, культурно-просветительными, экологическими, чисто информационными, бытовыми и т.д. Такое подразумеваемое содержание зависит исключительно от контекста ситуации и наблюдается преимущественно в эллиптических, а также в полных высказываниях (микротекстах). Например: - А где тут лежал большой кусок ветчины? - Я его порезал (то есть «того большого куска больше не существует»). Yes! I"ve finally got it! (говорящий получил работу, но данное высказывание понятно лишь тем людям, кто в курсе его дел).
Такого рода имплицитные смыслы присутствуют в повседневном общении в живой речи, а также в текстовой коммуникации, особенно в средствах массовой информации - в газетных текстах, часто в газетных заголовках. Данные имплицитные смыслы оказываются включенными в коммуникативный процесс посредством соответствующих языковых выражений, с которыми они связаны ситуативно. Сопровождая эллиптические, а также и полные высказывания, подобные имплицитные смыслы являются предпосылками и следствиями по отношению к эксплицитному содержанию соответствующих языковых выражений. Примером может служить выражение: Мебельный центр - без выходных.
Имплицитные смыслы, которые являются само собой разумеющимися предпосылками, обусловленными житейским социальным опытом и текущими событиями повседневной жизни, более всего, на наш взгляд, соответствуют понятию «пресуппозиция». Рассмотрим несколько примеров: «Ипполит Матвеевич покосился на старуху» (Ильф И.А., Петров Е.П. Двенадцать стульев); пресуппозиция = он не доверяет старухе. Или: «Отношения, таким образом, были восстановлены, и все трое вновь сели на скамью» (М. Булгаков. Мастер и Маргарита) = люди в ссоре стараются не общаться и не находиться рядом. Также: «He was two years younger than I was, but he was about fifty times as intelligent» (J. D. Salinger. The Catcher in the Rye) = to be older means to be more intelligent.
Выводные смыслы, вытекающие из всего содержания высказывания в качестве следствий, могут быть определены, очевидно, как импликации . Например, Лифт для служебного пользования. Использование имплицитной информации данного вида особенно характерно для текстов рекламы. Так, рекламный заголовок «Что заменит пылесос?» содержит имплицитную информацию «Что-то заменит пылесос». «Почему "Волшебный" особенно полезен?» (реклама йогурта) = «"Волшебный" особенно полезен». Слоган онлайн-компании AOL: «So easy to use, no wonder it"s number one» -- AOL = «AOL номер 1 в мире». Слоган отдела кадров GENERAL ELECTRIC: «There are no Whites working at G.E. No Blacks either. Just people. And we need more». Human Resources GENERAL ELECTRIC = набор кадров в конкурирующие фирмы основан на дискриминирующих факторах. И, наконец, «Quicker than Rudolf, bigger than Santa, more sensual than mistletoe, warmer than socks, miles better than charades and the biggest surprise of all» - Interflora flowers = рождество - отличный повод преподнести в подарок любимым цветы от Interflora flowers.
Другим видом также выводных имплицитных смыслов являются имплицитные смыслы, коннотативного плана, то есть коннотации. Лингвисты E. M. Верещагин и В. Г. Костомаров определяют коннотации как сопутствующие словам стилистические, эмоциональные и смысловые оттенки, которые не существуют сами по себе, они обычно «группируются» в слове, имеющем своё вещественно-смысловое содержание, накладываются на одно из его значений . Например, во многих европейских языках у слова, обозначающего лису, имеется коннотация «хитрости» или «коварства». Понятно, что эти признаки несущественны для данного класса животных, так как для того чтобы называть некоторое животное лисой, нам нет необходимости проверять, является ли оно хитрым. Следовательно, признак хитрости не входит в дефиницию этого слова, но тем не менее устойчиво ассоциируется с ним в языке, о чем свидетельствует переносное употребление слова лис(а) применительно к хитрому человеку. Коннотации воплощают принятую в данном языковом коллективе и закрепленную в культуре данного общества оценку обозначаемого словом предмета или факта действительности и отражают культурные традиции. Так, хитрость и коварство являются постоянными характеристиками лисы как персонажа сказок о животных в фольклоре многих народов. Другими примерами коннотаций служат признаки «упрямства» и «тупости» у слова осёл, «монотонности» у слова пилить, «быстроты» и «непостоянства» у слова ветер. Кроме того, в одном и том же языке у слов, близких по значению, коннотации также могут сильно различаться -- это демонстрирует принадлежащий российскому специалисту по лексической семантике Ю.Д.Апресяну пример отличия коннотаций слова осёл («упрямство», «тупость») от коннотаций слова ишак («готовность много и безропотно работать») . Следующий пример, иллюстрирует коннотации, возникшие на основе культурно-исторического развития: «We fought Lexington to free ourselves/ We fought Gettysburg to free others».Так, говоря о важных исторических событиях, лишь косвенно называют то место, где они произошли: Lexington - город в США, где в 1778 году произошло первое сражение во время Войны за независимость североамериканских колоний. Gettysburg - место, где с 1 на 3 июня 1863 года северяне одержали решительную победу над рабовладельцами Юга.
Многие коннотации, в которых отражена специфика культуры той или иной лингвокультурной общности, довольно своеобразны. Наряду с этим, коннотации могут ситуативно возникать и на базе пресуппозиций, и также на базе разного рода импликаций. Например, Краткость не всегда сестра, а иногда и тёща.
Качественно иным видом имплицитных смыслов, по сравнению с охарактеризованными выше, языковеды называют имплицитные смыслы-знания , относящиеся к области социо-культурно-исторического наследия разных временных периодов, включая современность. Такие имплицитные смыслы-знания кроются за именами собственными выдающихся личностей или также персонажей различных произведений, за примечательными географическими обозначениями и названиями различных исторических событий, памятников культуры и т.д. Имплицитные смыслы-знания стоят, таким образом, за языковыми выражениями, названиями и обозначениями всего того, что оставило какой-то свой след в жизни общества и хранится, именно благодаря языковой закреплённости, в социальной памяти поколений. Такие имплицитные смыслы-знания могут иметь как общечеловеческую, так и идиоэтническую значимость. По утверждению В.Гумбольдта, имплицитные смыслы-знания, о которых в данном случае идет речь, более всего соответствуют, понятию «фоновые знания» .Такого рода имплицитные смыслы отличаются своей наибольшей, по сравнению с другими видами, самостоятельностью и своим удельным весом в коммуникативных процессах.
И, наконец, всякого рода подразумеваемое содержание, все виды имплицитных смыслов, всё явно не выраженное, стоящее за эксплицитным текстом, может быть определено, по мнению Э.Сепира, понятием «подтекст» . Подтекст раскрывается с помощью содержащихся в тексте материальных языковых индикаторов; именно они открывают доступ к скрытой информации. Индикаторы могут относиться к разным языковым уровням:
- а) слов и словосочетаний, когда по этим указателям рецептор догадывается о скрытом содержании, о смысле подтекста;
- б) предложения или части текста, когда выраженное сообщение вызывает у читателя или слушателя восприятие имплицитной информации;
- в) произведения в целом, когда весь текст ассоциируется с вторичным имплицитным смыслом или текстом.
Типы и виды подтекста весьма разнообразны. Подтекстовое содержание может соотноситься со сферой языка, литературы, фольклора, мифологии (это всё филологический подтекст), с самой действительностью, социальной средой (исторической и современной), с событийными, бытовыми фактами и т. п.
Таким образом, разграничение фоновых знаний и пресуппозиции, на основании изучения конкретного языкового материала в текстовой коммуникации, мы считаем возможным представить в следующих сравнительных характеристиках:
1. Языковая и речевая отнесённость данных видов имплицитных смыслов. Для фоновых знаний характерна транспозиция из системы языка в сферу коммуникации. В сфере коммуникации фоновые знания как бы репродуцируются, то есть воспроизводятся. И взаимодействие фоновых знаний с контекстом ситуации таково, что перенесённые из системы языка в сферу коммуникации данные имплицитные смыслы-знания обладают определенной автономностью по отношению к контексту ситуации, в котором они используются. Взаимодействуя с контекстом ситуации, фоновые знания не всецело зависят от него, иначе говоря, не создаются им. Например, Авгиевы конюшни; Вавилонская башня; Иван Сусанин; Плюшкин; Дон Жуан XXвека; Наследник Расколъникова; Кириллица, Робин Гуд и так далее.
В отличие от этого пресуппозиции, преимущественно, продуцируются, то есть порождаются, создаются контекстом ситуации и всецело обусловлены им. Таким образом, видится возможность разграничения фоновых знаний и пресуппозиции в определенной мере с учетом дихотомии языка и речи.
2. Следующим также важным, на наш взгляд, основанием для разграничения фоновых знаний и пресуппозиции является временной фактор. Фоновые знания как таковые, как вид имплицитных смыслов отличаются широким временным диапазоном, представляющим собой временное пространство от культурно-исторического наследия древности до современности включительно.
В отличие от этого пресуппозиция - явление, скорее, синхронного плана. Хотя те или иные временные характеристики, опосредованные фоновыми знаниями, могут быть свойственны пресуппозиции как фактору, сопровождающему фоновые знания разных времен.
3. Различие между фоновыми знаниями и пресуппозицией проявляется и в сфере их функционального взаимодействия . В системе языка имеют место сопровождающие фоновые знания их постоянные пресуппозиции, а в коммуникации с фоновыми знаниями взаимодействуют переменные контекстуальные пресуппозиции. Таким образом, фоновые знания неизбежно связаны и взаимодействуют с пресуппозицией.
В отличие от этого пресуппозиции могут выступать и самостоятельно, вне связи с фоновыми знаниями. Именно такие случаи не отягощенных фоновыми знаниями пресуппозиций встречаются в различных повседневных ситуациях общения. Это как раз самое типичное проявление пресуппозиции как феномена в его «чистом» виде, что можно наблюдать на многочисленных примерах из средств массовой информации. Так, в рекламном сообщении компании телекоммуникаций Vodafone: «Find out why more business people prefer Vodafone», придаточное предложение «why more business people prefer Vodafone» несёт явную пресуппозицию «большинство деловых людей использует Vodafone».
Доктор филологических наук, профессор Е.В.Владимирова на основе временного критерия разработала временную типологию фоновых знаний . По её словам, «предлагаемое разграничение мыслится в качестве одного из возможных вариантов. Различие между возможными вариантами временной типологии фоновых знаний видится лишь в деталях отграничения одного из выделяемых типов от другого. Общий принцип остается при этом единым».
Временная типология фоновых знаний в предлагаемом варианте имеет следующие характеристики:
1. Диахронные фоновые знания - Ф.зн.Д1 (где Ф.зн. = фоновые знания, а Д = определённая ступень исторического пространства). В данном случае имеется в виду временной период от древности до Нового времени (в соответствии с определением Нового времени в исторической науке) без специальных детальных разграничений в этом периоде. Примеры:
У Конфуция день рождения. Ему исполнилось 2550 лет.
Земля и небо Эллады.
«...during King Phillip "s War»(N.Hawthorne) -- «...во время войны с королем Филиппом ».
From their peasant resistance roots, the Ninja at some stage became organised into families.
Although Leonardo produced a relatively small number of paintings, many of which remained unfinished, he was nevertheless an extraordinarily innovative and influential artist.
2. Диахронные фоновые знания - Ф.зн.Д2. Временной период Новое время, в основном 18 и 19 века.
На грандиозной композиции 109 персонажей - от Рюрика до Петра Первого (Ф.зн.Д1 и Ф.зн.Д2).
Французы пустили с молотка последнюю рубаху Наполеона... Большим ажиотажем пользовались карты и прочие «безделушки» с автографом Бонапарта.
3. Диахронные фоновые знания - Ф.зн.Д3. Временной период -- в основном 20 век в его первой и начале второй половины.
Beatlemania began in Britain.
Поэзия Серебряного века; Охота за архивами Лубянки; The Hudson River School -- Гудзонская школа.
4. Синхронные фоновые знания - Ф.зн.С1 (где С = разная временная отнесенность в синхронии). Временной период -- в основном, вторая половина 20 века, представляющая собой в данной типологии начало синхронного периода. По утверждению автора классификации, «между диахронными фоновыми знаниями типа Д3 и синхронными фоновыми знаниями типа С1 в ряде случаев трудно провести какие-то определенные границы, поскольку и один, и другой из выделенных типов относятся, по существу, к недавнему прошлому. Поэтому данное разграничение может быть принято с большой долей условности».
Allan S. Konigsberg changed his name to Woody Allen . He was sixteen and starting to write jokes which he sent to several of the major New York newspapers hoping them to be used by some of the gossip columnists.
Совет Безопасности ; ООН; НАТО ; Поколение шестидесятников ; Base Jumping и т.д.
Будь наш Жег лов частным детективом.
5. Синхронные фоновые знания - Ф.зн.С2. Временной период - ближайшее настоящее время, текущие события. В обобщенном представлении - это конец 20 - начало 21 века.
As Gabriel Garcia Marquez once wrote of her, «Shakira"s music has a personal stamp that doesn"t look like anyone else"s and no one can sing or dance like her, at whatever age, with such an innocent sensuality, one that seems to be of her own invention».
Мисс Вселенная; Новые русские; «Евро»; Партия зелёных; Перестройка; Эпоха приватизации; Международный трибунал в Гааге, 11 сентября, силиконовая долина, Гари Поттер и т.д.
Следовательно, выделенные в зависимости от временного фактора типы фоновых знаний могут быть символически представлены следующим образом: Ф.зн.Д1 , Ф.зн.Д2 , Ф.зн.Д3 , Ф.зн.С1 , Ф.зн.С2 .
Таким образом, фоновые знания размещаются во временном пространстве в диахронии и синхронии. В коммуникации разновременные фоновые знания взаимодействуют не только с другими видами имплицитных смыслов, но и друг с другом. Представленная временная типология фоновых знаний основана, таким образом, на самых общих временных характеристиках. Касаясь этого вопроса, Е.В.Владимирова считает необходимым учитывать не только определённую размытость границ между выделяемыми временными типами фоновых знаний, но и мобильность таких границ. Это обусловлено тем, что один тип фоновых знаний может со временем выступать в качестве другого. Так, перераспределение границ осуществляется с течением времени постоянно в направлении от синхронии к диахронии - от Ф.зн.С2 к Ф.зн.C1 и Ф.зн.Д3 и далее.
Особый вид актуализации диахронных фоновых знаний в синхронии представляет функционирование таких фоновых знаний, которые, однажды возникнув, не прерывали своей синхронной значимости. Это своего рода ахронические, не утратившие своей синхронной значимости фоновые знания. Такие фоновые знания стоят за выражениями: Музей Грина, Галерея Айвазовского, как и Дрезденская галерея, Третьяковская галерея, Рождество, масленица, пасха, Библия, Коран, Конституция, Red-brick University, Thanksgiving Day, Halloween и т.д.
Как свидетельствуют многочисленные примеры, актуализация диахронных фоновых знаний представляет собой довольно распространенное явление в синхронном (современном) функционировании языка. Е.В.Владимирова добавляет, что актуализация часто сопровождается синхронным преобразованием соответствующих языковых выражений, за которыми кроются те или иные диахронные фоновые знания. Вместе с преобразованием языковых выражений, в то же время преобразуются и диахронные фоновые знания в плане приспособления к синхронии. И таким образом, диахронный и синхронный факторы оказываются как бы совмещёнными.
В качестве примеров актуализованных диахронных фоновых знаний с различной модификацией могут служить следующие случаи:
В России одна беда: дураки на дороге
Генералы в политике популярны так же, как и на свадьбе
Служить? Всегда! Прислуживаться? Тоже
Молились ли вы на ночь, Дездемоны?
Ромео и Джульетту развели по камерам
Наследник Раскольникова
Олег Табаков - лучший Мольер XX века
Долгие годы отечественным Холмсам вход в литературу был категорически заказан
На необъятных просторах нашей родины трудится миллион... акакиев Акакиевичей
Казанова XX века
Отличительной чертой таких актуализованных фоновых знаний является их характеризующая функция в различных коммуникативных ситуациях. Если другие виды фоновых знаний - собственно диахронные разных исторических периодов, возрожденные и ахронические фоновые знания, выступающие в качестве актуальных наряду с вновь возникшими - относятся к цели сообщения, то данные актуализованные фоновые знания функционируют в качестве основания для сравнения и характеристики других предметов, явлений, событий, личностей, относящихся к современной жизни общества. Такие актуализованные фоновые знания в отличие от других видов фоновых знаний, выполняющих в основном номинативную (денотативную) функцию, выполняют оценочно-характеризующую (сигнификативную) функцию. Сравним:
Секретное завещание Мао-Цзэдуна и Российский Мао-Цзэдун
Охота за архивами Лубянки и Грузовик был изъят местной Лубянкой.
Так как мы рассматриваем фоновые знания как специфическую смысловую категорию, возникает вопрос об отнесённости данной категории к языковой семантике, то есть к содержательной стороне языковых выражений, к их значениям. Вопрос о статусе имплицитных смыслов и, в частности, фоновых знаний в плане их языковой отнесенности решается в различных лингвистических концепциях, в основном, таким образом, что имплицитные смыслы, в том числе и фоновые знания, выводятся за пределы языка во внеязыковую область мыслительного содержания. Получается, что с одной стороны, фоновые знания оказываются как бы вне языка, с другой - они не имеют своего статуса как таковые, своего самостоятельного существования в качестве фоновых знаний без языка. По утверждению С.Д.Кацнельсона, фоновые знания предстают в виде своего рода двух сторон одной медали, так как в одном отношении принадлежат к сфере мышления, в другом отношении - они также принадлежат языку. И в связи с последним, он высказывает мнение о том, что фоновые знания не соотнесены как нечто внешнее с языковыми выражениями, как неязыковое с языковым, а именно принадлежат языку, как бы изнутри пронизывают языковые выражения, оправдывая, таким образом, понимание и определение их как имплицитного феномена, опирающегося на свое эксплицитное оформление .
Мы считаем, что такой подход к категории фоновых знаний ведёт к признанию их языкового статуса. Но тогда становится неясным, как соотнести языковой статус фоновых знаний с языковым статусом семантики языковых единиц. Ведь семантика языковых выражений, по утверждению большинства языковедов, аксиоматически признается языковой принадлежностью и определяется в формулировках: эксплицитное содержание, эксплицитное значение.
Наряду с эксплицитными значениями языковые выражения заключают в себе также нечто внутреннее (имплицитное), то есть определенные смыслы. Речь идет о постоянных, закрепленных за языковыми единицами в системе языка смыслах-знаниях, сопровождающих эксплицитные значения. Таким образом, семантика языковых единиц, имеющих фоновые знания, как бы раздваивается и, следовательно, предстаёт как единство эксплицитного (значение) и имплицитного (фоновые знания). И тогда фоновые знания получают статус имплицитной семантики языковых выражений.
Из всего вышесказанного можно привести следующую концепцию фоновых знаний, основные положения которой сводятся к следующему:
- - Фоновые знания могут быть определены как специфическая имплицитная категория, представляющая собой не текущее, само собой разумеющееся подразумеваемое содержание, как это характерно для пресуппозиции, а имплицитные смыслы-знания, закреплённые за языковыми выражениями в системе языка и воспроизводимые в сфере коммуникации.
- - Фоновые знания, реализуясь в сфере коммуникации, находятся в постоянном взаимодействии с другими видами имплицитных смыслов, представленных пресуппозициями, импликациями и коннотациями. Понятие подтекста выступает родовым по отношению ко всем видам имплицитных смыслов, в том числе и по отношению к фоновым знаниям. При этом фоновые знания, как и пресуппозиции, являются базовыми, в то время как импликации и коннотации - выводными смыслами.
Фоновые знания могут быть отграничены от пресуппозиции на следующих основаниях:
- - Фоновым знаниям присуща закрепленность в системе языка, свойство воспроизводства в коммуникации и такое взаимодействие с контекстом ситуации, в котором фоновые знания имеют свой определённый удельный вес.
- - Пресуппозиции создаются контекстом ситуации и всецело обусловлены им. Языковые выражения выступают лишь в качестве стимуляторов пресуппозиции.
- - В качестве основания для отграничения фоновых знаний от пресуппозиции может также рассматриваться наличие у имплицитных смыслов-знаний временного диапазона, на основании которого существует временная типология фоновых знаний. В соответствии с этим фоновые знания рассматриваются во временном историческом пространстве и определяются по мере удаления от древности и приближения к современности как типы диахронных фоновых знаний - Д1, Д2 и Д3. Выделяются также типы синхронных фоновых знаний - C1 и С2.
- - В отличие от пресуппозиции, при актуализации фоновых знаний в коммуникативных процессах они могут выступать в качестве основания для сравнения и как средство оценочной характеристики синхронно значимых обозначаемых объектов.
- - Фоновые знания находятся в постоянном взаимодействии с пресуппозициями, импликациями и коннотациями. В отличие от этого пресуппозиции могут выступать и вне какой-либо связи с фоновыми знаниями, что и наблюдается в их массовом наличии в разного рода ситуациях общения с характерными для таких ситуаций эллиптичными предложениями.
- - Определение фоновых знаний в качестве специфической имплицитной категории не предполагает вынесение данной категории за пределы языка. Свойство имплицитности в приложении к фоновым знаниям понимается как нечто постоянно стоящее в качестве подразумеваемого за языковыми выражениями. И этой постоянной закрепленностью подразумеваемых (имплицитных) смыслов-знаний обусловлен их специфический языковой статус.
Признание за фоновыми знаниями языкового статуса позволяет более широко толковать содержательную сторону слов, словосочетаний и различных выражений, за которыми стоят определенные фоновые знания. В семантике таких выражений находятся во взаимодействии эксплицитные значения и имплицитные смысловые знания, то есть фоновые знания. И таким образом, фоновые знания могут быть определены как имплицитный аспект семантики языковых выражений.
На основании проведённого анализа различной лингвострановедческой литературы, и подводя итог всему вышесказанному, можно сделать следующий вывод: специфика лингвокультурной общности представляет собой совокупность фоновых знаний -- то есть все сведения, известные всем членам национальной общности. Существует множество различных подходов к определению понятия «фоновые знания» и к их классификации. В семантической структуре слова фоновые знания присутствуют как эксплицитно, так и имплицитно. Вербализация фоновых знаний является отдельной познавательной задачей и в повседневном общении не происходит. Огромную роль в формировании фоновых знаний играют современные средства массовой информации. В этой связи современные лингвокультурологи отмечают, что обилие поступающей информации образует поверхностный слой знаний, в памяти остаются лишь мимолетные впечатления и осколки знаний и идей, что приводит к образованию так называемой «мозаичной культуры». Практическое значение понятия «фоновые знания» заключается в том, что изучение иностранного языка должно опираться на усвоение страноведческих представлений.
В следующей главе мы более подробно рассмотрим функции, структуру и содержание фоновых знаний как основы лингвокультурной общности.
Все наблюдаемые в языке явления находятся в непосредственной зависимости от процессов, происходящих в культуре и окружающей действительности, поэтому любые изменения в историческом развитии, в социальном облике человека и общества находят мгновенное отражение в языке. Эта диалектика взаимоотношений языка и общества, языка и культуры, языка и истории, языка и времени не может не присутствовать в исследованиях лингвокультурологического характера. Закономерно, среди актуальных направлений современной лингво-культурологии стали изучение конкретной языковой ситуации, сложившейся в обществе в тот или иной период, на определенном этапе культурного развития страны, а также исследование языка этноса или отдельной социальной группы в какой-то важный для нации историко-культурный отрезок времени. Неслучайно Ю. С. Степанов относительно «культурного концепта» писал, что его ценность безотносительна, заключена в нем самом, но в определенные общественные периоды, в зависимости от общественной конъюнктуры, она может «высвечиваться» или оставаться в тени. Это суждение имеет отношение к любому явлению языка или культуры.
Разработку теории лингвокультурной ситуации первым предпринял В. М. Шаклеин и еще в начальный период формирования отечественной лингвокультурологии как науки ввел это понятие в научный обиход. В монографии «Лингвокультурная ситуация и исследование текста» ученый разработал основные теоретические принципы феномена лингвокультурной ситуации, обосновал идею лингвокультурного универсума – реальности, в пределах которой человек создает различные картины мира (этническую, речевую, текстовую), и создал уникальную и перспективную методологию лингвокультурологического исследования текста – такого анализа, на основании которого можно было бы давать адекватные характеристики породившей текст лингвокультурной ситуации. А сегодня понятие ЛКС является одним из базовых в отечественной лингвокультурологии.
Следует сказать, что хотя в наши дни та или иная конкретная языковая ситуация порой становится объектом лингвокультурологического анализа, дальше исследования В. М. Шаклеина ученые не продвинулись, и теория лингвокультурной ситуации по сей день остается недостаточно разработанной. Она могла бы опираться на материал изучения конкретных лингвокультурных ситуаций, но таких работ, во-первых, не так немного, а во-вторых, они носят достаточно разрозненный характер, не образуя собой единое учение о лингвокультурной ситуации. Кроме того, имеющиеся на данную тему исследования имеют свои прикладные, узконаправленные задачи, или аспекты исследования, и потому не выходят на уровень широких, теоретических обобщений.
Другая проблема: несмотря на то что лингвокультурная ситуация является одним из важных и актуальных объектов изучения в российской лингвокультурологии, больший интерес современных исследователей вызывают культурно-исторические периоды, далекие от сегодняшнего дня. В. М. Шаклеин в своей работе также представил нам исторический срез, продемонстрировав изучение ЛКС в диахроническом аспекте, через анализ отдельных историко-культурных периодов. Однако особенности этно– и социокультурной жизни современной России, находя непосредственное отражение в языке, обуславливают острую необходимость изучения лингвокультурной ситуации, сформировавшейся в нашей стране сегодня. Поэтому именно современная лингвокультурная ситуация стала объектом нашего исследования, хотя ее, как еще не устоявшуюся, изучать значительно сложнее, но и не менее важно.
Итак, В. М. Шаклеин дает следующее определение лингво-культурной ситуации: «ЛКС – это динамичный и волнообразный процесс взаимодействия языков и культур в исторически сложившихся культурных регионах и социальных средах» [Шаклеин 1997: 19]. Как видим, понятие ЛКС В. М. Шаклеин характеризует двумя основными факторами. Во-первых, временным (конечно, категория времени является ведущей при анализе ЛКС). «Временной аспект ЛКС, – пишет В. М. Шаклеин, – представляется, с одной стороны, как перманентно и волнообразно меняющийся процесс, а с другой – как подготовленный данным процессом статический временной «срез», служащий подготовительным этапом для следующего формирующегося среза» [Шаклеин 1997: 17]. Это означает, что лингвокультурную ситуацию ученый предлагает рассматривать все-таки в диахронии и синхронии, представляя ее в динамике и статике, как линию и как точку на пути движения, т. е. в процессе лингвокультурного развития нации. Временнуй аспект в такой интерпретации стал ключевым и в нашем исследовании конкретной лингвокультурной ситуации.
Вторым фактором этого динамичного процесса В. М. Шаклеин считает «вхождение в его состав, как правило, не одного, а нескольких общественных формирований, нескольких языков и культур, которые сами по себе уже являются сложными системами, поскольку один язык обычно обслуживает несколько культур и субкультур, имеющих, в свою очередь, и свои (национальные, субэтнические) языки, которыми зачастую не владеют представители других культур и субкультур» [Шаклеин 1997: 17]. Содержательная сторона ЛКС, по мнению ученого, характеризуется объединением этих общественных формирований, языков и культур, в сложные системы, где язык приобретет региональные и субэтнические особенности в фонетике, морфологии, лексике и синтаксисе. Такая неоднородность состава и сложность самих его составляющих обуславливает дифференцированный подход к изучению отдельных языковых групп, субкультур, в том числе молодежных – от себя добавим мы. Вследствие этого язык молодежной субкультуры как самой мобильной и отзывчивой на историко-культурные новации времени стал в центре нашего исследовательского внимания. Таким образом, при характеристике современной лингвокуль-турной ситуации в качестве основных параметров для нас также будут выступать конкретный исторический момент и определенная социальная среда, или группа.
Поскольку ЛКС – конкретный реализатор всей лингвокуль-турной системы, то В. М. Шаклеин понимает конкретную ЛКС как статический временной срез лингвокультуры. Это определяет необходимость изучения как социально-экономических, национально-исторических и культурологических факторов, влияющих на языковую ситуацию определенного периода, так и исследование языка и речевого материала в его системном развитии (историческое прошлое, современное настоящее и тенденции будущего), т. е. в единстве внешних факторов и внутриязыковых процессов.
Разработка отдельных составляющих ЛКС, отмечает ученый, ведется главным образом в этнолингвистике, коммуникативной лингвистике и социолингвистике [Шаклеин 1997: 35]. Лингвокультурологическая проблематика так или иначе возникает в работах, посвященных взаимодействию региональных культур – речь идет о культурах западной, русской, восточной. Так, В. А. Маслова рассматривает конструктивную роль языка в формировании духовной культуры народа на примере небольшого региона – белорусского Поозерья (ее Витебской части) [Маслова 2004]. В частности, она замечает, что стилистическое расслоение в русском, например, значительно сильнее, чем в белорусском, и это должно учитываться при описании лингвокультурной ситуации, так как предметом исследования в лингвокультурологии, по ее мнению, служит также стилистический уклад разных языков, то, в каких формах существования представлен тот или иной язык. Есть языки, стилистическая дифференциация в которых только начинается, и, напротив, языки, где эта дифференциация глубока и многоаспектна [Маслова 2004: 74]. Это также один из интересных аспектов изучения той или иной лингвокультурной ситуации.
Называя составляющие ЛКС (языковая ситуация, культурная ситуация, социальная ситуация, этническая ситуация), В. М. Шаклеин замечает, что это далеко не полный охват ЛКС, так как данное понятие сжато вбирает в себя практически всю жизнь того или иного общества. Беря на себя сложнейшую задачу, в своих работах ученый развивает «идею о моделировании действительности в языке путем структурирования в речевых моделях лингвокультурных соответствий». Фрагмент подобной лингвокультурной картины общества мы пытаемся представить в нашей работе, опираясь на результаты исследования языковых особенностей и речевой культуры современного ивановского студенчества. В такой картине находят отражение упомянутые языковая, культурная, социальная, этническая ситуация определенного этапа, периода культурно-исторического развития страны.
Итак, фактор временной. ЛКС – это отрезок времени на линии историко-культурного развития («временной срез»), где в одной точке встречаются и взаимодействуют прошлое, настоящее и будущее. Если обратиться к словарям и толкованию самого слова «время», то можно увидеть, что это понятие связывается прежде всего с хронологией, измерительными процедурами (длительности, отрезка времени, момента), историей. Но время как метрическая категория имеет также топологические, или качественные, свойства, которые универсальны и составляют основу структуры времени. Они более фундаментальны, так как не зависят от способов измерения времени и при изменении этих способов остаются неизменными. Если количественная сторона категории связана с временной последовательностью (однонаправленностью и необратимостью времени) и может быть выражена специфически, временным отношением позже / раньше или больше / меньше, то качественная учитывает различие моментов с точки зрения их отношения к процессу становления и выражается в видах времени: прошлое – настоящее – будущее . От проблемы измерения (метрические свойства физического времени) к топологическим свойствам – такова эволюция в изучении свойств времени.
В целом в науке сложилось обобщенное представление о времени как длительности (можно делить время, измерять); о понятиях временной последовательности, общего временного порядка (последовательности событий) и одновременности; о направленности движения (течения) времени от прошлого к будущему, связанного с линейным восприятием времени; о его необратимости, отсюда деление на прошлое, настоящее, будущее относительно точки отсчета (раньше / позже; тогда, сейчас, потом). Непрерывность времени, его бесконечная делимость получили свое отражение в понятии континуума, прерывность времени, его бесконечная разделейность в понятии точки. При этом время едино и все его антиномичные характеристики пребывают в теснейшей взаимосвязи, что говорит о целостности временнуй структуры. Представления русского человека о времени как мере бытия (время как цикл, период, отрезок, точка на линии, интервал, длительность, промежуток, момент) представляют в динамике эволюцию языковых единиц времени как лингвокультуросодержащих (более подробно см. об этом в работах Михеевой Л. Н.: в монографии «Время в русской языковой картине мира» [Михеева, 2003], а также в статьях на эту тему [Михеева 2004, 2005, 2007, 2009, 2010, 2012]).
Мы полностью согласны с В. М. Шаклеиным в том, что понимание термина «язык времени» является исходным при рассмотрении вопроса о комплексности подхода к определению лингвокультурной ситуации, к определению эстетической значимости того или иного этапа развития языка, а также при решении проблемы о способах возможной интерпретации текстов изучаемого времени . Причем в данном случае мы бы расширили понятие текста как речевого произведения до дискурса – свода текстов разных жанров и форматов, как, например, в молодежном дискурсе, где в роли собственных, креативных текстов выступают слоганы, анекдоты, поговорки и фразеологизмы.
При исследовании лингвокультур обычно опираются на определение «языка времени», данное В. В. Виноградовым, – это совокупность языковых единиц, отбираемых авторами текстов из общенационального, постоянно развивающегося языка для выражения мыслей и чувств, свойственных конкретной эпохе [Виноградов 1980: 18]. В. М. Шаклеин считает, что это сочетание общенационального, группового, индивидуального в языке определенного времени и составляет сущность ЛКС, т. е. комплекс текстов, созданных в одно и то же время и на одном географическом пространстве [Шаклеин 1997: 42], т. е. в одном и том же месте – то самое единство времени и пространства в языковой картине мира. А ЛКС в таком случае выступает дифференцированным по видам текстов комплексом, при этом целостность остается важнейшим принципом лингвокультурологического анализа.
Второй фактор, фактор места, в свою очередь, тесно связан с понятием этнолингвистика, которая, по Н. И. Толстому, как направление в языкознании, ориентирует исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры (народного менталитета, народного творчества), их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции, где язык находится в доминантной позиции. С. М. Толстая, развивая эту мысль, подчеркивает, что объектом изучения в этнолингвистике является не только язык, но и другие формы и субстанции, в которых выражает себя коллективное сознание, народный менталитет, сложившаяся в том или ином этносе «картина мира», т. е. – вся народная культура, все ее виды, жанры и формы – вербальные (лексика и фразеология, паремиология, фольклорные тексты), акциональные (обряды), ментальные (верования). Предметом этнолингвистики является содержательный план культуры, ее семантический (символический) язык, ее категории и механизмы [Толстая URL: http//www.ruthenia.ru].
По мнению другого ученого, этнолингвистика показывает, как язык в разных формах его существования, на разных этапах его истории влиял и влияет на историю народа, на положение того или иного этноса в современном обществе [Герд 1995]. А. Д. Шмелев, рассматривающий лингвистический анализ как основу изучения различных культурных моделей, считает перспективным сопоставление «русской языковой картины мира», вырисовывающейся в результате семантического анализа русских лексем, с данными этнопсихологии.
Размышляя о задачах этнолингвистики, Н. И. Толстой писал, что они направлены на анализ пользования языком в различных языковых ситуациях, в разных этносоциальных слоях и группах [Толстой 1995: 27]. А изучение особенностей развития и функционирования этноса, по мнению ученого, может идти только в региональном аспекте, так как именно по языковой картине региона можно изучать национальную. Сегодня уже говорят о регионолингвистике как направлении в этнолингвистике. Сказанное еще раз подтверждает неразрывность факторов времени и места при анализе ЛКС.
Как уже было отмечено, каждая культурно-историческая эпоха обладает собственным языком, полностью понятным только людям, жившим в эту эпоху. Нельзя не согласиться с В. Н. Телия, что моделей, отражающих современный менталитет той или иной лингвокультурной общности, пока не существует, а единственным стабильным источником для таких моделей служит общенародный обиходный язык, являющийся хранилищем, транслятором и знаковым воплощением культуры [Телия 1996: 235]. Народная культура – народный язык и элитарная культура – литературный язык – это две мирно сосуществующие лингвокультуры, влияющие друг на друга и подпитывающие друг друга. Естественно, что исследователей проблемы «язык и культура», говорит СМ. Толстая, в первую очередь привлекает так называемая культурная лексика, т. е. имена культурных реалий (это могут быть обрядовые термины, имена мифологических персонажей, культурные концепты – «святость», «судьба», «грех» и т. п.). Понятно также внимание к специальной обрядовой терминологии, например, свадебной, погребальной, календарной. Другое и гораздо более трудное дело – изучение культурной семантики и функции «обычных» слов, слов общеупотребительных. Ее труднее вскрыть, и она далеко не всегда фиксируется словарями [Толстая URL: http//www.ruthenia.ru]. С другой стороны, оттого и интересней исследовать эту общеупотребительную лексику с позиций лингвокультурологии.
Для обиходного языка характерна, с одной стороны, относительная стабильность в смысле поддержания незыблемости грамматических законов построения языка, и, с этой точки зрения, язык сохраняет традицию данной культуры, а с другой стороны, способность быстро реагировать на происходящие в обществе изменения появлением новых слов, или смыслов старых, а также забвением не соответствующих времени, потерявших актуальность слов. И со второй точки зрения, язык открыт для инноваций и модернизаций. Однако скорости инновационных процессов, а также уровни этих процессов, пишет СИ. Левикова, в различных культурно-исторических эпохах зависят в первую очередь от того, с какими обществами мы имеем дело (статичными или динамичными), а во вторую – какова структура конкретного общества (какие слои-страты, субкультуры наличествуют в данном обществе) [Левикова 2004]. Современные индустриально-развитые общества относятся к динамичным, быстро изменяющимся и представляют собой подвижную систему, включающую множества субкультурных образований, и язык, используемый той или иной социальной группой, отражает ее представление о мире.
Для нас важность и актуальность описания современной лингвокультурной ситуации в отдельном регионе (в одном из регионов центральной России) обусловлена стратегическими исследовательскими задачами лингвокультурного характера, которые охватывают и область чистой лингвистики, и сферу языковой политики, и этно-, социокультурный планы. Их решение призвано помочь в продвижении изучения современного русского языкового сознания, современной русской языковой личности, современной русской лингвокультурной картины мира.
Общность – люб. чел. коллектив, хар-ся регулярным взаимодействием с помощью единого комплекса реч. знаков и отлич-ся от др. коллективов расхождениями в употреб-и языка. Л ингвокульт. общность - народ, объединённый яз., культурой; единство народа, его яз. и культуры. Лингвокультурная общность обычно соотносится с этносом. К признакам этноса относятся общность происхождения, общность исторических судеб, общность культурных ценностей и традиций, общность языка, эмоциональных и символических связей, общность территории. Принадлежность к лингвокульт-й общности опред-ся степенью сформир-ти лингвокульт-й компетентности личности. Сигналами специфики ЛО являются лакуны (отсутствующие в данном языке значения, кот присутствуют в других языках). Национ-й менталитет (совокупность стереотипов восприятия и понимания действит-ти народом) каждой ЛО имеет свои специфич. особенности.
Основные понятия и языковые сущности лингвокультурологии.
Категориальный аппарат лингвокультурологии - набор основополагающих понятий, кот. характеризуют в совокупности модель лингвокультурной реальности. Культурное наследование - передача культурн. ценностей, информации, значимой для культуры. Культурные традиции – совок-сть наиболее ценных элементов соц. и культ. наследия. Культурный процесс - взаимодействие элементов, принадлежащих к системе культ. явлений. Культурное пространство - форма существования культуры в сознании ее представителей. Лингвокультурная парадигма - это совок-сть языковых форм, отражающих этнически, социально, исторически, научно и т.д. детерминированные категории мировоззрения. Лингвокульт. парадигма объединяет концепты, категориальные слова, прецедентные имена культуры и т.д. Языковые формы - это основа парадигмы, кот. как бы «прошита» значимыми представлениями. Субкультура - второстепенная, подчиненная культ. система (напр., молодежная субкультура и т. п.). Лингвокультурема - термин, введенный В. В. Воробьевым. Это комплексная межуровневая единица, кот. представляет собой диалектическое единство лингвистич. и экстралингвистич. (понятийного или предметного) содержания. В понимании В. В. Воробьева, лингвокультурема есть совок-сть формы яз. знака, его содержания и культурн. смысла, сопровождающего этот знак. Типы лингвокультурем: 1. Слово – маниловщина (легкомыслие, бездеятельность «Мёртвые души»), хлестоковщина (хитрость, наглость, изворотливость), обломовщина (лень, апатия). 2. Словосочет-е - русская душа/печь/рубашка.3. Абзац - описание русск. отзывчивости. 4. Текст - стих Тютчева: Умом Росссию не понять. В россию можно только верить (опис-ся нац.хар-р). Источники лингвокультурем: народное поэтич. творчество; памятники истории и общест. мысли; высказывания деятелей нации искусства, лит-ры; мысли иностранцев о чужой нации. Лингвокультурологич. компетенция - знание говорящим, слушающим всей сис-мы культ. ценностей выр-х в яз. Культурные концепты - имена абстрактных понятий. Введено понятие Лихочёвым, обознач. згусток культуры в сознании чел. (рус.: душа, судьба, тоска; амер.: challenge, privacy, efficiency).
