Раз современные приверженцы демократии выставляют его этаким чудовищем в человеческом обличье, то и этот аспект его жизни должен быть выдающимся. И, пожалуй, лучше, чем родная дочь, Светлана Алилуева, о быте советского вождя никто не сможет рассказать.

Ни для кого не секрет, что товарищ Сталин получал огромное количество подарков буквально со всего мира. Тогда с нашей страной еще считались, и многие политические деятели, отнюдь не только местного розлива, старались умаслить грозного лидера СССР. Среди подарков было много весьма ценных, включая произведения искусства: картины, редкий фарфор, коллекционное оружие, мебель, сделанная на заказ, различные национальные изделия. Из всех присылаемых даров можно было собрать внушительную гору сокровищ, которым позавидовал бы иной сказочный дракон.

Однако, и это отмечала не только Светлана Алилуева, но и иные очевидцы, ничего подобного нельзя было найти ни в кабинете Иосифа Сталина, ни на его даче. Максимум, что можно было увидеть в резиденции вождя - репродукции известных полотен. А где же были все многочисленные подарки? Они прямым ходом отправлялись в «Музей подарков», открытый в Москве в 1950 году. Вот что по этому говорит дочь Сталина: «Отец просто не понимал, зачем ему все это богатство, он не знал, что со всем этим делать. По его собственным словам, чувства, вкладываемые в эти вещи, были символическими, а значит, и относится к ним следует именно как к символам. Поэтому все подарки тут же передавались в музей. А что до репродукций, то отец просто не любил голых стен, однако повесить на даче хоть одно из присланных полотен не считал возможным».

Троцкисты и современность

Интересно, что в свое время Иосифа Сталина весьма критиковали троцкисты, причем в связи потворствованием бюрократическим привилегиям. Отправной точкой послужила отмена партмаксимума, то есть, верхнего предела зарплат для ВКП(б). Лев Троцкий видел в этом прямые шаги к утрате достижений, завоеванных в ходе революции.

Впрочем, если посмотреть на дом отдыха вождей, становится непонятным, чем так возмущались троцкисты. Стены, опять же, украшены репродукциями да портретами Ленина , а также жестяными гербами городов-героев, в баре присутствуют лишь напитки из братских коммунистических стран (никаких коллекционных вин), мебель - и то, отечественная. Впрочем, может быть троцкисты со своей колокольни были и правы, просто нам их сейчас не понять.

Интересно, чтобы сказал Троцкий, увидев хоромы современных чиновников? Ведь сейчас, по данным Global Wealth Report в России на долю 1% населения (чиновники и олигархи) приходится 71% всех активов страны. Вот уж кто не гнушается действительно дорогих вещей, и у кого уж точно нет репродукций в кабинетах, так это у теперешней власти. Все только подлинное, а уж речи про пожертвования музею вообще не идет. Наверное, в этом и заключается демократия.

Архив конференций

Номенклатура советского общества: история и современность

Номенклатура не была явлением, не имевшим никаких исторических корней. Как Петр I не «изобрел» Табель о рангах, взяв готовые табели в Швеции, Дании и, частично, Пруссии, так не «выдумал» номенклатуру и Сталин - номенклатурные положения были списаны со старых российских установлений. Так, у дореволюционного чиновничества можно заметить характерные номенклатурные признаки. Российское чиновничество, помимо жалования добилось «столовых» прибавок (в Советском Союзе - «авоська» или столовая IV Главного управления), затем - «квартирных» (чиновникам I-IV классов «казенная квартира с дровами, горничной...»), затем - прогонных (транспортных) или «казенный выезд с кучером за счет казны» .

Но можно ли считать номенклатуру синонимом чиновничества или бюрократии? Действительно, в номенклатурной системе, как и в бюрократической, «каждый приписан к своему месту, каждый должен оставаться там до тех пор, пока это считают нужным» . Однако тогда не вписывается в представление о бюрократии, если говорить о ней с точки зрения Вебера, такое качество, как безответственность. Если бюрократия в идеале должна обладать профессиональными навыками (знаниями, точностью и быстротой управленческого процесса), то номенклатура ими не владеет или не обязательно должна владеть.

Еще больше усугубляет разницу определяющая сила этих двух явлений. Чиновничество выполняет приказы государственных органов, тогда как номенклатура сама диктует свою волю этим органам - через решения, мнения и указания руководящих партийных инстанций. К тому же в номенклатуре нет характерной для любого чиновничества жесткой иерархии рангов, обеспечивающей сравнимость чиновничьих постов в различных сферах государственной структуры. А главное - в номенклатуре нет составляющего суть чиновничества планомерного перемещения всех чиновников вверх по ступенькам этой иерархической лестницы. Легко меняются специальности, кабинеты, незыблемой остается принадлежность к номенклатуре . Эта незыблемость гарантируется самим порядком формирования номенклатуры. Освобождал от номенклатурной должности тот орган, который на нее утверждал, но, как правило, освобождая от одной должности, сразу же назначал на другую.

Определим же понятие «номенклатура». Буквально латинское слово «ном» обозначает перечень имен или наименований. Первоначально этим термином обозначалось распределение функций между различными руководящими органами . Поскольку при распределении функций были расписаны и те высокопоставленные должности, на которые эти органы должны были производить назначение, именно этот кадровый аспект, казавшийся исключительно важным, и вместил в себя все содержание термина «номенклатура».

Таким образом номенклатура - это перечень руководящих должностей в государственном аппарате и общественных организациях, замещение которых производит не начальник данного ведомства, а вышестоящий орган. В то же время этот термин означает и перечень лиц, которые такие должности замещают или же находятся в резерве для их замещения. Понятием «номенклатура» обозначается весь слой госпартократов, так как кандидатуры на наиболее важные должности предварительно рассматривались, рекомендовались, утверждались и отзывались партийными комитетами - от райкома, горкома до ЦК КПСС.

Время появления номенклатуры в управленческой системе советского государства не определяется однозначно всеми исследователями данного вопроса. Некоторые, освещающие эту тему, считают номенклатуру порождением гражданской войны, когда было исключительно важно расставить своих людей на всех ключевых местах. По мнению же других историков, создателем этой системы является Сталин. В то же время номенклатура как метод управления существовала и до гражданской войны. Как пример можно привести обстоятельства составления списка первого состава Правительства, предложенного для утверждения II Всероссийскому съезду Советов. Однако в этот период, когда еще Советы действовали на основе многопартийности, это явление не могло иметь документального оформления в виде нормативного акта .

Формирование номенклатуры как господствующего класса советского общества осуществлялось в три этапа. Сначала происходило создание деклассированной организации профессиональных революционеров - зародыша нового класса. Вторым этапом явился приход этой организации к власти. И окончательной стадией формирования новой управленческой прослойки явилась ликвидация ленинской гвардии сталинской номенклатурой.

Ленинская организация профессиональных революционеров была слишком малочисленной, чтобы в условиях огосударствления всей жизни, монопольного положения правящей партии в огромной стране обеспечить занятие всех ответственных должностей в стремительно разраставшемся партийном и государственном аппарате. В образовавшийся вакуум в различных звеньях власти рвалась лавина карьеристов. Для того чтобы получить шансы на успех, требовалось немного: быть не дворянского и не буржуазного происхождения и вступить в уже победившую и прочно утвердившуюся у власти правящую партию (для молодежи - в комсомол). В качестве революционных заслуг засчитывалось пребывание в годы гражданской войны в рядах Красной армии, куда были мобилизованы миллионы людей. Но даже если этого не было, в существовавшей неразберихе заслуги можно было легко придумать. Одним словом, путь наверх был открыт.

Необходимость отбора людей была неоспорима. Вставал вопрос о критериях в системе отбора. Казалось, естественным критерием были бы максимальная пригодность и способность к выполнению данного дела, по советской кадровой терминологии - «деловые признаки». Однако вместо них были безоговорочно сделаны главным критерием «политические признаки». Эти признаки стали твердой и неизменной основой назначений на все ответственные посты в СССР. Следование при назначении «политическим признакам», на первый взгляд, нелогичное, объясняется следующей закономерностью: назначать на посты людей, которые для работы на этих постах не подходят, чтобы каждый чувствовал, что занимает место не по праву, а по милости руководства.

Кто же был назначавшим и, следовательно, потенциальным хозяином быстро разраставшейся номенклатуры? Все дело назначения руководящих кадров в стране Сталин сосредоточил в руках своих и своего аппарата. Сталин, называвшийся тогда недалекими острословами «товарищ Картотеков», действительно, вместе со своими сотрудниками постоянно работал с карточками, заведенными на руководящих работников. Картотеку на наиболее интересовавших его по тем или иным соображениям людей Сталин с первой половины 20-х годов вел сам, не допуская к ней даже своего секретаря. Некоторые общие соображения о системе формирования номенклатуры Сталин впервые изложил на XII съезде партии в 1923 году. «Необходимо подобрать работников так, чтобы на постах стояли люди, умеющие осуществить директивы, могущие понять директивы, могущие принять эти директивы, как свои родные и умеющие проводить их в жизнь. В противном случае политика теряет смысл, превращается в маханье руками», - говорил Сталин .

В 1920 году были образованы в ЦК и губкомах РКП(б) учетно-распределительные отделы. Они стали первыми органами, специально занимавшимися выдвижением и перемещением ответственных партийных работников, а также учетом кадров. Особенно активно действовал подчиненный непосредственно Секретариату ЦК РКП(б) Учетно-распределительный отдел ЦК. В 1922 году Учраспред ЦК произвел более 10 тысяч назначений. Руководящие должности в партийных комитетах по Уставу партии — выборные. Путь к обходу этого пункта Устава был без труда найден: руководящие партийные органы «рекомендуют» нижестоящим лиц, подлежащих избранию. Так, Секретариат ЦК рекомендовал кандидатуры секретарей губкома. К тому же Секретариат ЦК рекомендовал кандидатуры и вышестоящему органу - Оргбюро ЦК, которое принимало решения о замещении высших постов в партии и государстве. Так, Секретариат во главе со Сталиным централизовал в своих руках дело назначения на наиболее ответственные руководящие должности в стране. Сложившуюся новую обстановку в партийном аппарате Троцкий называл «бюрократизацией партии». Троцкий констатировал: «Партия живет на два этажа: в верхнем решают, а в нижнем - только узнают о решениях» .

В 1924 году Учраспред слился с Оргинструкторским отделом ЦК. В результате был образован Орграспредотдел, ставший фактически главным отделом в аппарате ЦК. Этот орган, во главе которого Сталин поставил Л.М.Кагановича, формировал как партийную, так и государственную номенклатуру, причем число назначений на руководящие должности в государственном аппарате перевешивало: в период с конца 1925 года до 1927 года орграспредотдел произвел 8761 назначение, в том числе только 1222 - в партийные органы .

В 1923 году ЦК созвал специальное совещание заведующих учетно-статистическими подотделами местных парторганизаций с участием партийных специалистов по статистике для разработки не только общей схемы учета, но и детальных схем, форм и инструкций по технике учета и особенно по персональному изучению ответственных руководящих работников разных масштабов. Разработанное и утвержденное ЦК «Положение по изучению ответработников» определяло различные их категории: закрепленные на ныне выполняемой работе, годные для выдвижения, подлежащие замене как слабые, подлежащие посылке на учения, подлежащие переброске к станку или плугу, или на массовую работу, или в другую организацию без понижения масштаба должности и т.п.

Широкое применение Орграспредотделом номенклатурного принципа назначения на государственные посты довольно часто сталкивалось с упорным сопротивлением руководителей ведомств (например, председателя ВСНХ РСФСР П.А. Богданова или заместителя председателя ВСНХ СССР Г.Л. Пятакова), протестовавших против назначения неизвестных им людей на работу в учреждения их ведомств.

Каковы же были аргументы, обосновывающие подобные назначения? Для этого достаточно привести слова Кагановича: «Проведенное ЦК и ЦКК обследование ряда ведомств и хозяйственных органов показало, что многие, если не большинство руководителей, не знают своих кадровых сил, не ведут учета и даже не могут определить своих потребностей. Отсюда - назначения людей, часто непригодных с деловой и политической стороны, и затирание партийных и честных беспартийных работников.

Такое положение не гарантирует не только обеспечения влияния партии на командные узловые пункты государственной и хозяйственной работы, но и просто ограждения их от злоупотреблений жуликов, карьеристов и хапуг» . Если с введением номенклатуры первая задача была выполнена и влияние партии установилось на всех ключевых позициях в государстве, то успехи в устранении из властных структур столь обличаемых «жуликов, карьеристов и хапуг» более чем сомнительны.

Несмотря на то, что номенклатурный механизм уже был приведен в действие, закрепления в нормативных документах он еще не имел.

Датой оформления номенклатуры можно считать 12 июня 1923 года, когда Оргбюро ЦК приняло постановление «О назначениях», подготовленное комиссией под руководством Молотова и Кагановича. В октябре 1923 года ЦК партии вынес решение об основных задачах учетно-распределительной работы, 16 ноября 1925 года Оргбюро приняло новое развернутое положение о порядке подбора и назначения работников и переработанные номенклатуры должностей .

Номенклатурные списки - это документы, скрывающие сущности механизмов господства и воспроизводства касты «руководителей», и основанная на них система, запускающая эти механизмы. Создание таких документов не было обычной организационно-технической процедурой . Оно представляет собой важнейшую политическую и социальную акцию - рождение замкнутого слоя власть имущих, «канонизированных» начальников всех уровней.

Сначала номенклатура делилась на два списка: №1 и 2. К первому были отнесены должности, на которые руководители назначались только постановлением ЦК (Политбюро), ко второму - должности, назначение на которые требовало согласия Орграспредотдела ЦК. Затем в 1925 г. дополнительно к номенклатуре №1 вводится список «выборных должностей», утверждение на которые шло через «специальные комиссии, выделяемые ЦК для проведения соответствующих съездов и собраний», то есть еще до того, как кто-либо и куда-либо будет избран. Подбор и назначение на должности, не входившие в номенклатуры № 1 и № 2, должны были производиться по спискам, устанавливаемым для каждого учреждения по согласованию с Орграспредотделом ЦК, что составляло ведомственную номенклатуру №3 .

Руководители местных учреждений назначались и смещались постановлениями местных парторганов. К тому же по номенклатурам проходили не только государственные учреждения, но и общественные организации: профсоюзы, кооперативные центры и банки и т.п. Назначались не только члены партии, но и беспартийные. По трем номенклатурам проходили только учреждения общесоюзные и только одной республики - РСФСР. Госаппарат РСФСР изначально попал в номенклатуру Молотова-Кагановича потому, что эта республика не имела своей компартии и своего ЦК. Еще одной особенностью номенклатуры, ее стержневым принципом являлась секретность, дезинформация. Экономическая частная собственность была уничтожена, но взамен создана политическая ее форма - абсолютная частная собственность номенклатуры на всю политически важную информацию. С 1932 года списки номенклатуры становятся предельно секретными и переводятся в текущий архив ЦК.

Все эти черты номенклатуры послужили основой единоличной власти Сталина, контролировавшего полностью списки № 1 и № 2, а частично и № 3. К Генеральному секретарю тянулись и нити власти управления. Некоторые ведомства возглавлялись ближайшими лицами сталинского окружения, имевшими в «своих» учреждениях неограниченную власть и непосредственно подчинявшимися только Сталину. НКВД последовательно возглавляли Г. Ягода (1934-1936), Н. Ежов (1936-1938), Л. Берия (1938-1953), НКПС - «железный нарком» Л. Каганович, Наркомат Обороны - «первый Маршалл» К.Е. Ворошилов.

Таким образом, созданная Сталиным номенклатурная система явилась основой тоталитарного режима и пронизала все сферы общества. Номенклатура как замкнутая кастовая общность становилась собственником власти, управления, идеологии.

Номенклатурный принцип руководства обществом сложился и окончательно утвердился лишь к концу 30-х годов и с тех пор до конца 80-х годов лишь модернизировался. С укреплением власти номенклатуры, все больше расширялись рамки ее компетенции.

Номенклатурный принцип назначения стал применяться настолько широко, что в 1930 году Орграспредотдел ЦК партии снова пришлось разделить на два отдела. Оргинструкторский отдел стал ведать только партийной номенклатурой, а Отдел назначений, состоявший из секторов по отраслям народного хозяйства, занимался формированием номенклатуры в государственных учреждениях и общественных организациях.

Продолжалась работа по совершенствованию процедуры пополнения номенклатуры и перемещения в ней. Этим занялись сразу же после завершения войны. В 1946 году была разработана и утверждена новая номенклатура должностей ЦК ВКП(б). В работу с руководящими кадрами вносились плановость, систематическое изучение и проверка их политических и деловых качеств, обеспечивались создание резерва для выдвижения, строгий порядок в назначении и освобождении номенклатурных работников. Расширялась номенклатура должностей ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов. После XI=SYMBOL 73 f "Times New Roman" s =14X съезда КПСС - последнего, проходившего при Сталине, эта номенклатура должностей была снова уточнена. Но все это были уже уточнения и дополнения. Номенклатура уже прочно взяла в свои руки власть в обществе.

Значительное изменение характера номенклатуры, положения номенклатурного работника происходит уже в брежневское время.

В первую очередь, изменилось социальное происхождение работников госпартаппарата. Эти перемены можно проследить на примере состава ЦК. В сталинское время члены ЦК являлись или неспециалистами, рабочими-маргиналами (большинство), или специалистами с высшим и средним образованием. В этот период графа «социальное происхождение» стала объектом манипулирования в политической статистике, предназначенной скрывать реальные процессы, протекавшие в органах власти и управления. К 1970 году 70 % членов из состава ЦК являлись выходцами из семей крестьян и неквалифицированных рабочих . Таким образом, уровень маргинализации был довольно высок. Именно маргинальное сознание номенклатуры определило ее основные черты, такие как единомыслие, беспрекословное подчинение приказам свыше и в то же время склонность к бездействию в ожидании этих приказов, стремление переложить ответственность на других.

После 1970 года постепенно исчезает в биографических данных высшей номенклатуры графа «социальное происхождение», такие сведения засекречиваются. Скорее всего это связано с появлением нового класса «служащих», крайне разнородной смеси больших социальных групп. Это образование, оказавшееся между высшей номенклатурой и работниками материального и духовного производства, являлось непосредственным хранителем материальных ценностей, распорядителем рабочей силы и учетчиком рабочего времени. Эти признаки и многочисленность позволяют говорить именно о классе.

Показательны и изменения в образовательном уровне номенклатуры. Брежневская номенклатура, в основном, имеет техническое, военное или сельскохозяйственное образование. Важной особенностью является отсутствие юристов. Их профессионализм был крайне опасен установившемуся корпоративному режиму.

Положение номенклатурного работника в 1970-е годы было более комфортным, чем в 1930-е. Он уже не жил в постоянном страхе за свой пост. Ведь как легко в сталинское время люди оказывались на вершине власти, так же легко они могли быть от нее отстранены. Очень частым явлением были «чистки» как партийных рядов, так и госаппарата. При всех неудачах было традицией искать виновных - «врагов народа», «вредителей». «Перетряхивание» парт- , госаппарата, кооперативных и общественных организаций проводилось в период с 1925 по 1932 годы специальными комиссиями из представителей партийных, профсоюзных и советских органов. «Вычищено» было примерно 10 % от общего числа проверенных.

От «чисток» перешли к более радикальным мерам - репрессиям, которые коснулись всех слоев общества. Это были самые сложные годы для номенклатуры. Судьба назначенцев находилась в руках уже не номенклатурных органов, а карательных. Об этом свидетельствуют воспоминания Н.С. Хрущева: «... руководители не чувствовали себя руководителями. Руководящие органы, которые выбирались, зависели уже не от тех, кто их выбирал, а от чекистских органов, какую оттуда дадут характеристику... Кандидатуры были, с точки зрения внутрипартийной демократии, подставные. Органы безопасности, которые должны быть под контролем партии, стали, наоборот, над партией, над выборными органами и творили, что хотели» .

Репрессии, действительно, оказались сильным потрясением для номенклатуры, запомнившей, что власть ее не вечна. Поэтому особенно важной вехой в истории номенклатуры стало подчинение ей КГБ. В составе Отдела административных органов ЦК КПСС существовал сектор органов КГБ - единственный сектор, фамилию заведующего которым не печатали даже в служебном списке телефонов ЦК, просто было написано «завсектором». Затем Ю.В. Андропова, председателя КГБ, включили в число членов Политбюро, а затем избрали его Генеральным секретарем ЦК. Верхушка номенклатуры продолжала следить за тем, чтобы органы не вышли из-под ее контроля, что явилось наиболее важным шагом к неотчуждаемости номенклатуры.

К этому времени у номенклатуры вырастает классовое сознание, она чувствует свою общность. Как замкнутая каста, правящий класс СССР она начинает переходить к самопроизводству. Номенклатурная должность не наследуется, но принадлежность к классу номенклатуры становится фактически наследственной. Приведем несколько примеров. Сын Л.И. Брежнева Юрий, несмотря на свою молодость, стал первым заместителем министра внешней торговли СССР. Сын А.А. Громыко Анатолий, проработав некоторое время в Институте США и Канады Академии наук, оказался вдруг на номенклатурном посту советника-посланника в Вашингтоне, потом в ГДР, а затем его назначили директором Института Африки АН СССР, хотя об Африке он знал к тому времени только то, что она существует. Зато пост директора института - в номенклатуре Секретариата ЦК КПСС.

Еще одной характерной чертой номенклатуры было обладание различными «благами», недоступными простым советским гражданам. Список этих благ довольно обширен: бесплатные или льготные путевки в дома отдыха и санатории, предоставление квартир в домах повышенной благоустроенности, госдач, обслуживание в спецбольницах и спецполиклиниках и т.д.

Несмотря на внешнее благополучие номенклатуры, система уже находилась на пути самораспада. Симптомы ее разложения очевидны: выхолащивание идеологии, ведомственная анархия, моральная деградация верхов. Отсутствие у номенклатуры адекватного самосознания - реальной оценки происходящего - означало, что конец ее существованию может положить любая допущенная ею серьезная ошибка. Так и произошло, когда в начале 80-х годов верхушка номенклатуры выдвинула лозунг гласности и тем самым дала выход накопившемуся массовому недовольству.

Распад номенклатуры произошел в два этапа. 15 октября 1989 г. в газете «Правда» было объявлено, что комиссия ЦК КПСС по вопросам партийного строительства и кадровой политики приняла решение о демонтаже номенклатурного механизма, об упразднении «учетно-контрольной номенклатуры». С августа 1991 года высшая партократия была лишена официального списочно-номенклатурного принципа власти.

Распад номенклатуры проявился, главным образом, в крахе ее ядра - уникального образования «партия-государство», которое потеряло свою важнейшую функцию - организаторскую.

Анализируя процесс формирования номенклатуры и ее характерные признаки, можно определить ее роль в советской системе следующими положениями.

Номенклатура, созданная Сталиным как опора тоталитарного режима, уничтожает класс профессиональных революционеров - борцов за идею и становится у власти. Осознавая, что власть ее не абсолютна, номенклатура стремится к неотчуждаемости своих прав и привилегий. Маргинальный характер правящего класса, отсутствие у него идеологического стержня ведут к его разложению. Гибель номенклатуры была предопределена. Партия, предоставив Орграспредотделу решать кадровые вопросы, подписала себе смертный приговор, поставив этот орган над собой. Разрушались основные партийные принципы, в частности, демократические. Поэтому уничтожение монопольного положения Коммунистической партии привело к смерти номенклатуры, которая в том виде могла существовать лишь при подобной партии.

Но умерла номенклатура «в том виде». Она не исчезла и в настоящее время возродилась обновленная. Снова мы видим перечень политиков одной «колоды», которые меняются местами, назначаются на разные должности, но они в списке, в номенклатуре. Процессы эти «подковерные», известные лишь узкому кругу посвященных.

Как сделать эту систему подконтрольной (хотя бы более-менее) обществу? Как бороться со злоупотреблениями чиновников? Вот кое-что из опыта ведущих стран мира, в которых более-менее решаются проблемы борьбы с безобразиями, творимыми бюрократией. Во Франции чиновников заинтересовывают пожизненными льготами; нам это не подходит, так как у наших «аппетит приходит во время еды»; так что бесконечные повышения им зарплаты и прочее подобное, во-первых, увеличивает налоговое бремя на народ, во-вторых, инициирует стремление во что бы то ни стало удержаться у государственной кормушки, что умножает коррупцию. В Англии, США и других странах за ними неусыпно надзирают общественность и независимые СМИ, которых мы не имеем и вряд ли в обозримом будущем будем иметь.

Российские традиции бюрократического государства с его коррупцией, неэффективностью, неподотчетностью общественным институтам, экспансией на негосударственные сферы, приматом над обществом, полным неуважением к правам индивидуума благополучно перевалили через века, потрясения и смены режимов и в конце концов погребли под собой первые либеральные реформы в истории России. Почему? Потому что бюрократическая традиция оказалось самой сильной и самый жизнеспособной. Реформаторы всех времен недооценивали силу и степень приспособляемости бюрократии, считая приоритетом то идеологию, то экономику. Именно поэтому кардинальная реформа государственного аппарата в идеале должна была предшествовать реформам в политике и экономике - или как минимум идти параллельно с ними. Этого не случилось. И потому неудача либеральной реформы и - в более широком контексте - либеральной идеи в России была предопределена.

Опыт борьбы с бюрократизацией в мире довольно богатый. Так, в США перед назначением на высшую должность претендент подписывает документ, где он соглашается, что органы ФБР имеют право в отношении него нарушать Конституцию (в случае необходимости просмотр корреспонденции, установка слежки, прослушивание телефона). Но одновременно с этим по закону предоставляются личная машина, хорошая зарплата, крупные средства на представительские расходы, в конце срока службы - дом и солидная пенсия.

Другими словами, рецепт универсальный - «кнут и пряник». С одной стороны, хорошая зарплата и льготы, с другой - «прозрачность», жесткий контроль со стороны общества и средств массовой информации и, при необходимости, неотвратимость наказания.

Если мы хотим построить цивилизованное общество, мы должны двигаться именно в этом направлении.

В первые годы советской власти корпус государственных служащих состоял как бы из двух частей: новая советская управленческая бюрократия, которая исповедовала коммунистические принципы, и старая управленческая бюрократия, которая либо принимала новую идеологию, либо подвергалась репрессиям, но постепенно, по мере обретения квалификации и знаний управленцы советской генерации стали доминировать.
В 1923 г. в соответствующих документах были сформулированы основные принципы отбора и назначения работников номенклатуры. Однако эти документы нигде не публиковались. Секретность, закрытость становятся отличительными признаками номенклатурной бюрократии. Не удивительно, что "этот механизм, - как верно отмечал А. Сенин, - не мог быть предметом серьезного изучения". С конца 20-х годов социология чиновничества в СССР на долгие годы оказалась под запретом.
Социологические методы анализа специфики социальной группы чиновничества, особого способа организации его управленческой деятельности постепенно вытесняются революционными идеями "борьбы с бюрократией". На этом фоне такое специфическое качество чиновничества, как корпоративность, вновь трактуется в оценках исследователей как препятствие на пути эффективного государственного управления.

ТРАДИЦИИ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ СОЦИОЛОГИИ ЧИНОВНИЧЕСТВА

Сегодня современная российская социологическая мысль переживает процесс мощной и творчески плодотворной реактуализации многогранного теоретико-методологического наследия отечественных социологов, посвятивших свои работы социологическим проблемам чиновничества как особой социально-профессиональной группы.

Заметим, кстати, что применительно к теме нашего исследования, на наш взгляд, целесообразно использовать понятие "чиновничество". Эта целесообразность вызвана двумя ведущими обстоятельствами.

Во-первых, обращение к этимологии понятий "бюрократия" и "чиновничество" позволяет увидеть, что для российской общественной мысли более употребительным было слово "чиновничество", тогда как для западной традиции характерным является понятие "бюрократия". Интересно о "проникновении" понятия "бюрократия" на русскую почву пишет И.А. Голосенко: русские войска, войдя в 1814 г. во Францию, подарили Парижу термин "бистро", но захватили с собою местный термин "бюрократия", который сразу же вступил в конфронтацию с отечественным термином "чиновничество"1. Поэтому исследования отечественной социологии должны придерживаться существующих традиций.

Во-вторых, понятие чиновничества фиксирует внимание на особой социально-профессиональной группе, профессионально занимающейся властной административно-управленческой деятельностью, т.е. именно на чиновничестве. Понятие же "бюрократия" в нашем исследовании более многозначно: сюда включается бюрократия как социальный институт и социальная организация, бюрократия как социально-профессиональная группа, бюрократия как особая система управления и организации управленческой деятельности. Таким образом понятие "чиновничество" объединяет в себе и развитие отечественных социологических традиций, и подход к объекту исследования как особой социально-профессиональной группе.

Этот процесс реактуализации был инициирован и развивается такими известными современными авторами, как И.А. Голосенко, Г.П. Зинченко, В.А. Ядов, Г.Е. Зборовский, А.В. Оболонский, Г.Я. Миненков, Г.В. Пушкарева, О. В. Крыштановская, С.С. Новикова и др. В работах этих исследователей подчеркивается, что изучение нынешних злободневных проблем социологии российского чиновничества требует объективного, деидеологизированного обращения к истории отечественной социологической мысли, к итогам ее теоретико-методологического поиска.

Острота нынешних актуальных проблем российского чиновничества, проблем трансформации российской бюрократии в специфическом контексте тотально реформируемого социума безусловно предполагает и полномасштабное, взыскательное и в чем-то даже критическое обращение к ведущим классическим западным социологическим теориям, но упование на эксклюзивность их методологического потенциала - и в этом можно солидаризироваться с мнением С.С. Новиковой - в данном случае оказывается несостоятельным: ни одна из этих теорий не дает в достаточной мере удовлетворительных объяснительных схем и работающих методологических конструкций2.

На наш взгляд, сегодня можно говорить о том, что современная российская социология проходит этап зрелой теоретико-методологической рефлексии по отношению к своему основанию. Речь идет не о простом возвращении к истокам, не о попятном движении вспять. Сегодня российская социология с учетом исторического опыта действительно реактуализирует, т.е. вводит в полноценный научный оборот современности идеи и взгляды тех отечественных авторов, которые во многом предвосхитили своих именитых западных коллег, оказали значительное воздействие на весь ход развития мировой социологии и в то же время в силу специфики зигзагов российской истории незаслуженно оказались на периферии социологического знания.

По справедливому замечанию Г.В. Пушкаревой, аналитические исследования социологических научных и публицистических текстов российских социологов конца XIX - начала XX века показывают, что российская научная общественность - наравне с западной - была готова к осмыслению специфики бюрократии как особой группы и как особого способа организации деятельности. В этот период расцвета социологии чиновничества достаточно четко обозначились объект и предмет ее эмпирического анализа. В качестве объекта исследования социологии чиновничества различные страты чиновничества попали далеко не в равной мере. Подавляющая их часть приходилась на исследования гражданских государственных чиновников, большинство из которых находилось на низших ступенях служебной лестницы и принадлежало к непривилегированным сословиям. Именно они, рядовые чиновники гражданской службы, становятся объектом внимания российской дореволюционной социологии чиновничества.

Предметное поле социологии чиновничества на этом этапе весьма многообразно: стратификация российского чиновничества, особенности социального и материального положения различных групп чиновничества; каналы пополнения и механизмы воспроизводства данной социальной группы, варианты вертикальной мобильности чиновничества; специфика их мотивации, система наказаний и поощрений, характер внутригрупповых отношений (конфликты и сплоченность) и межгрупповых отношений; специфические правила взаимодействия и взаимоотношений в бюрократической организации, которые требовали определенного типа личности; дисфункциональные моменты бюрократического управления, объясняющие причины негативного отношения населения к чиновничеству и поиски путей совершенствования работы аппарата.

Важно то, что чиновничество начинает рассматриваться не как некий статичный институт и аморфная, безликая масса, а именно как особая социально-профессиональная группа. Какова внутренняя дифференциация этой группы, каковы тенденции ее количественного роста, есть ли в ней внутренние конфликты или царит солидарность, в чем специфика отношений с другими группами и классами, специфика мотивации и каковы средства групповой защиты, в чем особенности корпоративной психологии - эти вопросы становятся в центр внимания социологии чиновничества. Только изучая специфику этой группы, используя методы научного исследования, можно найти ответы на вопросы о совершенствовании деятельности государственной службы.

Принципиально важен пафос российской социологии чиновничества, призывающей искать пути социального мира, солидарности. Приоритет отдается эволюционному способу разрешения социальных конфликтов. Не революция и классовая борьба, а путь социальной инженерии, изучение и согласование интересов, того, что сегодня становится основой корпоративного управления. Но драматизм ситуации проявился в том, что эти идеи не были услышаны обществом. Попытки внедрить в общественное сознание идею эволюционного развития страны оказались бесплодными, русская история пошла путем кровавых революций и потрясений.

В российской социологии чиновничества утверждается важнейший методологический принцип необходимости учета социальных интересов чиновничества, его особого корпоративного духа и влияния данных интересов и данной корпоративности на функционирование государственного административного аппарата. Исследователи констатируют наличие корпоративных интересов у чиновничества. Не используя понятийный аппарат, связанный с исследованием феномена корпоративности, российская дореволюционная социология чиновничества по сути очень близко подходит к содержательному анализу корпоративности чиновничества. Подтверждением тому является ее внимание к жизненной и социально-профессиональной позиции чиновничества.

Исследователи обращают внимание, что, несмотря на неоднородность социальной группы (или, в их терминологии, "класса") чиновничества, можно говорить о ее специфических особенностях, отличающих ее от других групп, консолидирующих их в единую группу, и что совместная деятельность чиновников вырабатывала набор специфических правил взаимодействия и взаимоотношений, которые требовали определенного типа личности.

В российской социологии чиновничества идет поиск оснований консолидации внутренне разнородной и в то же время единой социально-профессиональной группы чиновничества. Утверждается понимание необходимости профессионализации управленческого труда; идет поиск специфических особенностей чиновничества и как особого способа организации совместной деятельности, и как особой социальной группы.

Русские социологи во многом предвосхитили классические исследования феномена бюрократии, но в силу различных причин "пальма первенства" осталась не за ними. В частности, в работах В. Ивановского формулируются принципы бюрократической организации, во многом созвучные веберовским, но делает он это почти за двадцать лет до публикации работы М. Вебера "Хозяйство и общество".

Однако, в отличие от Запада, процесс превращения исходных научных положений в развернутые теоретические конструкции в России застопорился на долгие годы, и бюрократия, социально-профессиональная группа чиновничества, осталась в лучшем случае объектом исторических исследований3.

НА СМЕНУ СОЦИОЛОГИИ ПРИШЛА ИДЕОЛОГИЯ

Советский период оказался весьма драматичным для развития отечественной социологии чиновничества. В первые годы послеоктябрьского периода развитие социологической мысли продолжалось, однако уже начинало приобретать идеологическую окраску.

Советское правительство, вспоминал впоследствии П. Сорокин, в первые годы после революции благосклонно отнеслось к социологии и даже пыталось вводить ее в средние школы. В основе такой политики лежала мысль о единстве марксистского социализма и социологии. Обнаружив ошибку и увидев, что многие преподаватели ведут социологию, отличную от социализма и коммунизма, правительство запретило ее преподавание в школах, уволило социологов с работы и ввело изучение так называемой "политической науки", включавшей в себя ряд курсов: "Марксистско-ленинское учение истории", "Коммунизм", "История коммунизма", "История коммунистической революции" и "Конституция СССР".

Таким способом, отмечает П. Сорокин, социология была изгнана из школ, и положение ее стало хуже, чем было до революции 1917 г. Ее место заняла вышеупомянутая "политическая наука", называемая в России "коммунистической идеологией". Более того, национализация всех типографий и строжайшая цензура, введенная советским правительством, лишили возможности печатать что-либо, не укладывавшееся в коммунистическую и марксистскую идеологию4.

Социология чиновничества еще существовала, но идеологический контроль здесь жестче, чем в других областях социологии. В 1918-1922 гг. проводились анкетные исследования советского аппарата, в первую очередь в Москве и Петрограде, исследованиями были охвачены сотни тысяч чиновников. Выяснилось, что огромная часть их перешла в советские органы из старых канцелярий, привнося в административную среду навыки и психологию прошлого. Привлечение в государственный аппарат значительной части старого чиновничества было отчасти вынужденной мерой, поскольку у большинства большевиков-партийцев отсутствовали элементарные управленческие знания и опыт. Мотивы же, по которым старые кадры соглашались на сотрудничество с новой властью, также были вполне земными: госслужба была для них единственным источником средств для жизни.

О степени сплетения старого и нового чиновничества свидетельствуют следующие данные. Согласно первой переписи служащих, проведенной в Москве в августе 1918 г., удельный вес старого чиновничества среди служащих в советских государственных ведомствах составлял: в ВЧК - 16,1%, в НКИД - 22,2%, во ВЦИК, Ревтрибунале при ВЦМК, Наркомнаце и Управлении делами Совнаркома - 36,5-40%, в НКВД - 46,2%, в ВСНХ - 48,3%, в Наркомюсте - 54,4%, Наркомздраве - 60,9%, в Наркомате по морским делам - 72,4% и т.д. Среди руководящих сотрудников центральных государственных органов число служащих с дореволюционным стажем колебалось от 55,2% в Наркомвоене до 87,5% в Наркомфине5.

Таким образом, в первые годы советской власти корпус государственных служащих состоял как бы из двух частей: новая советская управленческая бюрократия, которая исповедовала коммунистические принципы, и старая управленческая бюрократия, которая либо принимала новую идеологию, либо подвергалась репрессиям, но постепенно, по мере обретения квалификации и знаний управленцы советской генерации стали доминировать.

Надо заметить, что массовые исследования чиновничества еще некоторое время продолжались, но уже не столько с научной, сколько с чисто административной целью. Были проведены довольно интересные эмпирические исследования по созданию НОТ канцелярий. Теоретических же основательных работ в 20-е годы становилось ничтожно мало. Можно назвать работу Д. Магеровского "Государственная власть и государственный аппарат", которая была построена на критике старых дореволюционных теоретиков - Н. Коркунова, Л. Петражицкого, С. Франка, Б. Кистяковского; автор признавал ценными отдельные детали их вклада, в целом заслуживающего преодоления с марксистской позиции6.

Идеологический контроль охватывает все большие сферы жизни и особую роль приобретает в государственном управлении. Подбор и расстановка управленческих кадров становятся тщательнейшим образом охраняемым таинством. Пожалуй, три фактора становятся определяющими в карьере советского чиновника: социальная принадлежность, политическая преданность коммунистической партии и личные контакты (совместная работа в прошлом, вместе воевали в гражданскую и т.п.) с лидерами и видными функционерами компартии.

Постепенно был создан четкий механизм отбора, воспитания и проверки управленческих кадров. Для ответственных работников, занятых на различных уровнях государственного управления, была введена категория номенклатуры. Номенклатура представляла собой перечень наиболее важных должностей в государственном аппарате и в общественных организациях, кандидатуры на которые рассматривались и утверждались партийными комитетами - от райкома до ЦК. В 1923 г. в соответствующих документах были сформулированы основные принципы отбора и назначения работников номенклатуры. Однако эти документы нигде не публиковались. Секретность, закрытость становятся отличительными признаками номенклатурной бюрократии. Не удивительно, что "этот механизм, - как верно отмечал А. Сенин, - не мог быть предметом серьезного изучения"7 . С конца 20-х годов социология чиновничества на долгие годы оказалась под запретом.

Социологические методы анализа специфики социальной группы чиновничества, особого способа организации его управленческой деятельности постепенно вытесняются революционными идеями "борьбы с бюрократией". На этом фоне такое специфическое качество чиновничества, как корпоративность, трактуется в оценках исследователей как препятствие на пути эффективного государственного управления.

В 20-е годы заявляет о себе оппозиция, которая инициировала критику советской бюрократии, разоблачая "бюрократические извращения". Ряд специалистов (П. Маслов, В. Штейн, С. Солнцев и другие), которые как научные работники сложились еще до революции, начинают писать о быстро растущем "советском" бюрократизме. Со ссылкой на К. Маркса они отмечают, что для бюрократии характерны подмена всеобщего интереса частным интересом власти и конкретного чиновника ("присвоение государства" чиновничеством), органическая неспособность бюрократии решать конкретные вопросы, отсутствие у нее государственного разума, иррациональное восприятие действительности, усиливающийся отрыв от нее, субъективизм, заведомая предвзятость, своекорыстный произвол, непрозрачная иерархичность, карьеризм, формализм.

Один из лидеров этой оппозиции Л.Д. Троцкий возглавил новый "крестовый поход" против бюрократии. Бюрократия, в его представлении, не только аппарат принуждения, но и постоянный источник провокаций. "Самое существование жадной и циничной касты повелителей не может не порождать затаенного возмущения"8 . "Советская бюрократия, - продолжает Л. Троцкий, - есть каста выскочек, которая дрожит за свою власть, за свои доходы, боится масс и готова карать огнем и мечом не только за каждое покушение на свои права, но и за малейшее сомнение в своей непогрешимости"9 . В работе "Неизбежность новой революции" Троцкий в ультимативной форме ставит вопрос об отмене бюрократии: "Чиновник ли съест рабочее государство или же рабочий класс справится с чиновником? Так стоит сейчас вопрос, от решения которого зависит судьба СССР. Огромное большинство советских рабочих уже и сейчас враждебно бюрократии, крестьянские массы ненавидят ее здоровой плебейской ненавистью… Пролетариату отсталой страны суждено было совершить первую социалистическую революцию. Эту историческую привилегию он, по всем данным, должен будет оплатить второй, дополнительной революцией - против бюрократического абсолютизма"10 . Троцкий подчеркивал, что после свержения буржуазии следующей целью рабочего класса станет бюрократия. Коммунистическая партия, по его мнению, должна подготовить это наступление и стать во главе масс в благоприятной исторической ситуации.

Видимо, с целью дистанцироваться от непопулярных мер и продемонстрировать свою "солидарность с народом" идею "борьбы с бюрократизмом" подхватывает официальная партийная идеология. Выходит коллективный сборник статей "На борьбу с бюрократизмом", который окончательно канонизирует негативистский подход к чиновничеству. В головной статье сборника С. Орджоникидзе писал о том, что все болезни бюрократии, на которые указывал Ленин, за десять лет, прошедших после революции, не только не преодолены, но даже усилились.

Тема "борьбы с бюрократизмом" и его пороками становится предметом обсуждения на съездах ВКП(б)-КПСС. Отечественное чиновничество, по образному выражению А.В. Оболонского, выполняло роль "мальчика для битья": политики любили покритиковать неумелых или своекорыстных бюрократов11 . Новая власть решила воспользоваться старым, испытанным в русской истории принципом "царь добрый, да бояре злые".

Негативистский подход к чиновничеству, отойдя от традиций дореволюционной социологии чиновничества, вновь оказывается доминирующим в советский период.

Заметим, что рецидивы этого подхода, пафос разоблачения и изгнания бюрократизма и сегодня весьма популярны не только в средствах массовой информации, но и в научных изданиях. Но как "бороться" с бюрократией, не изучая то, с чем призывали бороться? - справедливо вопрошает И.А. Голосенко. И потом, может быть, надо было бороться не с бюрократией, а "за бюрократию", только как за рациональную систему управления?12

Социологические исследования социальной группы чиновничества становятся невозможными, эмпирические исследования бюрократии практически запрещены. К социологии чиновничества в полной мере можно отнести вывод, сделанный И.А. Голосенко и В.В. Козловским: можно было изучать правящую элиту и бюрократию за рубежом, на "загнивающем" Западе или "развивающемся" Востоке, но ни в коем случае - коммунистическую номенклатуру в СССР и странах социалистического лагеря13.

В постсоветское время, замечают исследователи, ситуация мало изменилась. Пожалуй, аппарат стал еще более закрытым для исследователей.

Эти процессы происходят на фоне общего изменения отношения власти к социологии в целом, которая уже объявляется "буржуазной наукой". Социология становится глубоко идеологизированной и имела право на существование в рамках философии исторического материализма и научного коммунизма.

Переход от социально-философской тематики (исторического материализма) к собственно социологической стал возможен только со второй половины 60-х годов. Первоначально получила развитие прикладная социология. Она была ориентирована на решение частных проблем социально-политического характера, стали появляться крупные социологические труды и публикации по разделам социологической науки. Социологи все больше начинают изучать конкретные, частные стороны социальной реальности, мало-помалу расшатывая официальные каноны просто потому, что данные эмпирических исследований противоречили им. В свойственной тому времени манере маскировки реальности, - отмечает В.Ф. Ядов, - изобретая идеологически приемлемые словосочетания, исследователи приближались к научным стандартам мировой социологии и в понятийном аппарате14.

Однако социологии чиновничества повезло меньше всех. Идеологический контроль в этой области социологического знания не ослабевал, партийно-хозяйственная и административная номенклатура исследованию не подлежала, табу сохранялось. В этой ситуации уже не кажется странным, что работы, посвященные советской номенклатуре, впервые выходят не в России, а на Западе. В Советском Союзе доступ к западной литературе был весьма ограничен, лишь узкий круг людей мог познакомиться с книгами М. Джиласа "Новый класс - лицо тоталитаризма", которая была переведена на русский язык и издана под грифом "секретно", М. Восленского "Номенклатура". М. Джилас характеризует чиновников как "новый класс". Этот подход противоречил идеологическим установкам советского общества, где по-прежнему категорически отвергается идея о формировании особой социальной группы, нового класса - партийно-хозяйственной бюрократии.

Наследие русских социологов, нацеливающих на изучение социальных групп, оказалось длительное время забытым. Идеи изучения проблем "социального пространства" П. Сорокина, который предложил классификацию социальных групп на основе трех критериев: профессионального, имущественного, правового, - стали достоянием западной социологии.

Господствующими стали критерии стратификации общества, разработанные В.И. Лениным. Социальная структура общества представлялась им как отношение между экономическими классами.

В соответствии с ортодоксальной традицией классового подхода в литературе того времени господствовала установка о трехчленной структуре советского общества: рабочий класс, колхозное крестьянство и как социальная прослойка - интеллигенция, т.е. формула из сталинского "Краткого курса истории ВКП(б)"15. Именно эти социальные группы главным образом и дозволено было изучать социологам.

Исследования в 70-80-х гг. проходили преимущественно под знаком широко пропагандируемого лозунга о развитии социальной структуры социалистического общества в направлении социальной однородности. Любые идеи, отличающиеся от официальной доктрины, жестко осуждались.

Смелая идея О.И. Шкаратана и Т.И. Заславской о существовании различных форм социальной дифференциации внутри ведущих классов советского общества - о рабочих-интеллигентах, рабочих-крестьянах, работниках межведомственных организаций - оценивалась как крамола.

Позже Т.И. Заславская выделила в социальной структуре три группы: высший класс, низший класс и разделяющую их прослойку. Основу высшего слоя составила номенклатура, включающая высшие слои партийной, военной, государственной и хозяйственной бюрократии. Она является собственником национального богатства, которое использует по своему усмотрению. Низший класс образуют наемные работники государства: рабочие, крестьяне, интеллигенция. У них нет собственности и прав участвовать в распределении общественной собственности. Социальную прослойку между высшим и низшим классами образуют социальные группы, обслуживающие номенклатуру, не имеющие частной собственности и права распоряжаться общественной собственностью, во всем зависимые. Эти выводы противоречили официальной установке на исследования "социальной однородности советского общества".

Идея о формировании особой социальной группы, нового класса - партийно-хозяйственной бюрократии остается крамольной для официальной идеологии. Открытое объективное исследование социальной группы советской бюрократии, - которая приобретала все более самостоятельный характер в социальной структуре советского общества, обладала собственной качественной спецификой социальных иерархий, исключительными и натуральными правами, льготами, привилегиями, доступными на отдельных ступенях иерархии, - по-прежнему оставалось под официальным запретом.

В соответствии с установками негативистского подхода, "социалистическая бюрократия" подвергалась одиозной критике, популярность которой не ослабевает порой и сегодня. Прочно укореняется идеологема: для чиновничества устанавливается идеологический "запрет" на наличие своих интересов - оно (чиновничество) призвано обслуживать интересы государства, населения. Сам по себе вопрос о проявлении интересов чиновничества трактуется как противоречие "служилого сословия" с интересами общества, как коррупция, бюрократизм, злоупотребление служебным положением. Корпоративность предстает не иначе, как препятствие на пути эффективного управления, как нечто, от чего следует избавляться. Преодоление этой идеологемы, на наш взгляд, не утратило своей актуальности и сегодня.

ЧЕРЕЗ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ БАРЬЕРЫ

Время перестройки открыло принципиально новые возможности для развития в России социологии чиновничества. С конца 80-х - начала 90-х гг., когда идеологические барьеры на пути объективного исследования социально-профессиональной группы чиновничества были сняты, стали появляться интересные комплексные социологические исследования российского чиновничества, нацеленные на выявление специфических особенностей бюрократии и как особого способа организации совместной деятельности, и как особой социальной группы.

В связи с начавшейся в России реформой государственной службы и органов местного самоуправления поток публикаций отечественных авторов по проблемам бюрократии увеличился. Предваряя дальнейший анализ результатов исследований наших современников, ограничимся здесь лишь перечислением некоторых имен: В.Э. Бойков, Н.Л. Захаров, Б.Н. Габричидзе, Л.Н. Понамарев, Т.Г. Калачева, А.Ф. Ноздрачев, С.Д. Мартынов, В.М. Коланда, В.Г. Попов, А.В. Новокрещенов и др. Научная ситуация стала медленно меняться, и есть все основания надеяться на преодоление идеологемы, трактующей наличие интересов у чиновничества как проявление узкоэгоистического (партикулярного) интереса аппарата управления, оторванного от реального содержательного процесса функционирования общества; на увеличение числа деидеологизированных, комплексных социологических исследований ценностей, жизненной позиции, интересов чиновничества, особой системы внутриорганизационных отношений, одним словом, на воскресение у нас социологии чиновничества.

Снятие идеологических запретов создает благоприятные внешние условия для исследования социально-профессиональной группы чиновничества. Однако длительный период запретов привел к внутренним трудностям развития современной отечественной социологии чиновничества. Обнаружился ряд пробелов, прежде всего теоретико-методологического характера. По признанию многих специалистов, комплексных социологических исследований российского чиновничества явно недостаточно. Сегодняшний анализ позволяет схватить достаточно определенно лишь то, что выступает на поверхности, - глубинные основания только нащупываются.

Сегодня, когда приходит понимание того, что успех реформирования системы государственного и муниципального управления должен учитывать внутренние процессы, происходящие в аппарате, потребность в изучении специфики жизненного мира чиновничества, его социально-профессиональной позиции становится настоятельной необходимостью. Для современной социологии чиновничества методологически значимым оказывается процесс реактуализации наследия отечественной социологии чиновничества, учет опыта преодоления препятствий, достижений в исследовании специфической социальной группы - российского чиновничества.

2 См.: Новикова С.С. Социология: история, основы, институционализация в России. М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО "МОДЭК", 2000.

3 См.: Пушкарева Г.В. Государственная бюрократия как объект исследования // Общественные науки и современность. 1997. № 5. С. 77-86.

4 См. подробнее: Sorokin P.A. Russian Sociology in the Twentieth Century // American Journal of Sociology. 1927. Vol. 31. Pp. 57-69 // Сорокин П.А. Русская социология в XX веке // Сорокин П.А. О русской общественной мысли. СПб.: Алетейя, 2000. 221 с.

5 Мельников В.П., Нечипоренко В.Г. Государственная служба в России. М.: РАГС, 2003.

6 Магеровский Д.А. Государственная власть и государственный аппарат. М.: Новая Москва, 1924. С. 10-30.

7 Архипова Т.Г., Румянцева М.Ф., Сенин А.С. История государственной службы в России XVIII-XX веков. М.: Рос. гуманит. ун-т, 1999. С. 178.

8 Троцкий Л.Д. Неизбежность новой революции // Перепечатано из книги "Что такое СССР и куда он идет". Париж: Изд-во "Слово", 1936 // Вопросы экономики. 1989. №12. С. 123-125.

9 Троцкий Л.Д. Что такое СССР и куда он идет. Париж: Изд-во "Слово", 1936. С. 252.

10 Троцкий Л.Д. Неизбежность новой революции // Перепечатано из книги "Что такое СССР и куда он идет". Париж: Изд-во "Слово", 1936 // Вопросы экономики. 1989. №12. С. 123-125.

11 Оболонский А.В. На службе государевой: к истории российского чиновничества // Общественные науки и современность 1997. №5.

14 Социология в России / Под ред. В.А. Ядова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 1998.

15 См. в частности: Изменение классовой структуры общества в процессе строительства социализма и коммунизма / Гл. ред. Г.Е. Глезерман. М.: ВПШ и АОН, 1961.

1 августа 1978 года у Грибоедовского дворца бракосочетаний в Москве появилась толпа западных журналистов, сдерживаемая милицией и сотрудниками КГБ в штатском. В этот день брак заключал советский служащий Сергей Каузов. Но репортёров интересовал не он, а его избранница.

Чиновник из советской страны, где брак с иностранным гражданином был почти невозможен, женился не на простой иностранке, а на наследнице многомиллионного состояния Кристине Онассис. Которая была одной из богатейших женщин мира. Нетрудно догадаться, что эта свадьба рассматривалась как событие государственной важности, ходили даже слухи, что вся эта история была спецоперацией КГБ, чтобы прибрать к рукам танкерный флот семьи Онассис.

Дочь хозяина морей

Кристина Онассис родилась в 1950 году в семье знаменитого бизнесмена Аристотеля Онассиса. Он был выходцем из богатой греческой семьи, которой удалось сколотить крупный табачный бизнес международного уровня в Османской империи. Но после окончания Первой мировой для них всё изменилось.

Огромная империя распадалась на части, соседи стали предъявлять претензии на те или иные территории, Мустафа Кемель сколотил армию националистов, которая огнём и мечом утверждала новую Турцию, светскую и республиканскую.

Одним из эпизодов распада империи стала греко-турецкая война, в ходе которой греки оккупировали город Смирна, в котором проживала огромная греческая диаспора. Турки выбили их из города, после чего устроили в нём кровавое побоище. Христианские кварталы города были полностью сожжены, погибли десятки тысяч человек, остальные бежали из города, чтобы никогда не вернуться.

Одними из уцелевших беженцев стала семья Онассис. Им удалось бежать (хотя несколько членов клана погибли), но они потеряли всё, что имели, и им пришлось начинать всё с нуля. Молодой Аристотель перебрался в Аргентину, где при помощи старых связей семьи начал табачный бизнес, в чём весьма преуспел. К началу 30-х Аристотель уже был преуспевающим бизнесменом с обширными международными связями.

В этот период он перебрался в США и начал строить свою морскую империю. Он приобрёл несколько танкеров. Затем несколько более крупных. И ещё несколько. Флот Онассиса постоянно увеличивался за счёт того, что он выставлял выгодные цены.

Его танкеры плавали под панамским флагом, и он мог позволить себе выставлять за перевозку товара минимальные цены, за счёт чего выигрывал конкуренцию у других перевозчиков. Вскоре его услугами стали пользоваться крупнейшие мировые компании типа нефтяников Mobil.

К концу 50-х Онассис владел флотом из более чем 70 танкеров, национальным греческим авиаперевозчиком, элитной недвижимостью в разных частях света и имел доли почти в ста крупных корпорациях на всех континентах. Онассис был настолько богат, что вдова убитого президента Кеннеди Жаклин посчитала незазорным выйти замуж за этого бизнесмена.

От первого брака с Афиной Ливанос (дочерью другого греческого корабельного магната) родилось двое детей магната - сын Александр и дочь Кристина. Сын должен был стать преемником отца во главе его колоссальной империи, с 16 лет он работал вместе с ним, вникая в тонкости его бизнеса.

Однако в 1973 году 24-летний Александр погиб в авиакатастрофе, случившейся с его личным самолётом. Аристотель отказывался верить в случайность и подозревал в причастности к аварии то ЦРУ, то лидера греческой хунты Пападопулоса. Бизнесмен обещал выплатить пять миллионов долларов (в нынешних ценах) тому, кто предоставит доказательства того, что авария самолёта его сына была спланирована.

После смерти Александра единственной наследницей Онассиса осталась его дочь Кристина. Она получила хорошее образование в престижных учебных заведениях в Англии, но у отца было мало времени, чтобы ввести её в курс дела и растолковать все нюансы. Аристотель умер в 1975 году, через два года после гибели сына.

По условиям завещания Кристина стала наследницей половины (55%) имущества Аристотеля, которое оценивалось в общей сложности более чем в миллиард долларов. Чуть меньшая часть (45%) перешла под управление созданного Аристотелем фонда Александра Онассиса, который занимался судоходным бизнесом и часть доходов отправлял на благотворительные и культурные программы. Руководил фондом старый и доверенный сподвижник Онассиса Стелиос Пападимитриу.

Кристина вмиг оказалась звездой СМИ. Справиться с рухнувшими на её плечи заботами (за два года скончались все её близкие родственники, а Жаклин Кеннеди она не признавала в качестве мачехи) было непросто, Кристина была классическим «золотым ребёнком». Получив внимание СМИ, она стала комплексовать из-за своей фигуры, изнуряла себя диетами и в конце концов угодила в больницу с тяжёлой депрессией и передозировкой снотворными препаратами.

Но если с отцовской империей она постепенно разобралась, то в личной жизни дела складывались хуже. Впервые она вышла замуж за девелопера Джозефа Болкера, который был старше её. Аристотель брак не одобрил и потребовал развода. Меньше чем через год супруги расстались.

Вторым супругом стал богатый наследник другой судовладельческой династии - Александр Андреадис, за которого она вышла замуж после смерти отца. Но и этот брак продлился всего год и два месяца.

Неожиданный брак

Со времени второго развода Онассис прошло совсем немного времени. Как вдруг произошло событие, в буквальном смысле слова поставившее на уши всю мировую прессу. Одна из богатейших женщин собралась замуж в третий раз. И не за какого-нибудь богатенького наследника, а за обычного и ничем не примечательного советского чиновника.

Избранником эксцентричной мультимиллионерши стал 37-летний сотрудник «Совфрахта» Сергей Каузов. Впрочем, обычным чиновником его можно назвать только по меркам западного мира. И, конечно, по меркам окружения самой Кристины. В СССР Каузова простым служащим никто не назвал бы. Он работал в достаточно крупной и влиятельной организации «Совфрахт». Будучи подразделением Министерства морского флота, «Совфрахт» был советским монополистом в области фрахтования.

В той или иной степени в состав компании входило несколько сотен предприятий, филиалов и представительств во многих странах мира. Кроме того, деятельность «Совфрахта» была тесно связана с заграничными странами, поэтому компания была на особом счету.

Сам Каузов как раз работал на одном из международных направлений (греческом), регулярно выезжал в заграничные командировки. По меркам закрытого советского общества у него была блестящая карьера, которой могли позавидовать десятки миллионов советских граждан.

Мать Каузова в своё время работала на «Мосфильме» ассистентом режиссёра. В частности, помогала Юлию Райзману на съёмках знаменитого фильма «А если это любовь?», в котором свою первую большую роль сыграл Андрей Миронов.

Онассис и Каузов познакомились на переговорах. «Совфрахт» был заинтересован в использовании танкерной империи греческой семьи, предоставлявшей выгодные расценки для перевозки советской нефти. Однако на пути этого романа было серьёзное препятствие.

Советским служащим категорически запрещались близкие контакты с иностранцами. Тем более любовные отношения. Всегда существовали опасения, что советского чиновника завербуют через постель. Поэтому при малейшем намёке на такие отношения они моментально отзывались из заграничных командировок, а то и могли распрощаться с партбилетом.

Понятно, что никакого романа быть не могло, если бы добро на него не дали в КГБ и в Кремле. Если бы это был обычный роман, его бы никогда не одобрили. Но здесь речь шла об одной из богатейших женщин планеты. И когда она начала проявлять знаки внимания к Каузову, об этом сразу же сообщили «наверх».

Очевидно, что решение принималось на самом высшем уровне, поскольку советскому гражданину жениться на иностранке было очень трудно, а советскому служащему в заграничной командировке и вовсе невозможно.

Но потенциальный брак открывал грандиозные перспективы. Теперь СССР имел возможность оказывать влияние на огромную морскую империю, а в случае рождения ребёнка он становился бы наследником колоссального состояния и одновременно советским гражданином. Конечно, не стоит думать, что советская сторона сразу же начала бы распоряжаться флотом через Каузова.

В конце концов, значительная доля наследства оставалась под управлением доверенного Стелиоса Пападимитриу, которому Аристотель завещал присматривать за дочерью, и он жёстко пресекал любые попытки ослабить его контроль. Тем не менее можно было рассчитывать на ещё более выгодные условия сотрудничества.

Роман развивался бурно, и дело быстро дошло до брака. У 37-летнего Каузова были жена и дочь, но развод ему оформили очень быстро. Чтобы не обижать бывшую семью будущего супруга, Кристина купила им большую кооперативную квартиру и обеспечила дочери содержание до достижения совершеннолетия.

В ожидании регистрации брака Онассис жила в самом дорогом номере гостиницы «Интурист» под охраной греческих телохранителей, которые не пускали к ней никого, кроме будущего супруга.

1 августа 1978 года состоялась свадьба. С утра у Грибоедовского дворца бракосочетаний толпились иностранные журналисты, однако внутрь их не пустили. Единственным фотографом на свадьбе был сотрудник АПН Дунаевский. Позднее его снимки агентство с большой выгодой для себя продало иностранным изданиям.

Гостей на свадьбе почти не было. Со стороны жениха было несколько человек. Со стороны невесты не было никого. В итоге свидетелем со стороны невесты выступал известный советский драматург и сценарист Иосиф Прут.

Западные читатели были сильно удивлены, увидев фотографии со свадьбы. Вероятно, они ожидали увидеть кого-то вроде русского Алена Делона, совратившего богатую наследницу. А увидели непримечательного отца семейства с типичной внешностью советского служащего-интеллигента.

Уже тогда в жёлтой прессе была достаточно популярна версия о том, что вся эта история с женитьбой с самого начала была коварной спецоперацией советских спецслужб. А сам Каузов был агентом КГБ. Даже сейчас можно найти публицистов, придерживающихся этой версии.

Действительно, советские спецслужбы очень плотно опекали все внешнеторговые организации в стране. Но речь шла скорее о наблюдении, чем об управлении. Сотрудников КГБ редко назначали на должности, подобные той, что была у Каузова.

Конечно, в спецслужбах всех стран иногда используются такие приёмы, как соблазнение, с целью получения информации. Но трудно представить, что на роль героя-любовника, который должен уметь соблазнить любого человека, независимо от его возраста, социального положения и т.д., могут выдвинуть такого человека. Всё же почти 40-летний почтенный отец семейства, уже начавший лысеть, с косящим левым глазом и заурядной внешностью плохо подходит на роль покорителя сердец.

В спецоперацию верится с трудом. Тем более что в СССР явно понимали, что значительная часть активов Онассис находится под управлением специального фонда, которым руководит цепкий Пападимитриу, и прибрать к рукам танкерный флот вряд ли получится.

Скорее всего, это был счастливый случай. Заскучавшая и взбалмошная миллионерша захотела чего-то необычного и экзотического. Мужчина из запретной страны, где воюют с капиталом, подходил для этого просто идеально. А советское руководство оценило ситуацию и решило, что от неё можно что-то выиграть, и дало добро на брак. Ну а потом принцессе морей это быстро надоело - и она упорхнула обратно.

Расставание

В брежневской Москве трудно было обеспечить приемлемый уровень комфорта для человека, который с пелёнок рос в роскоши и не привык ни в чём себе отказывать. Лучшее жильё, которое можно было найти в Москве, - какой-нибудь элитный дом в центре столицы. Сталинские высотки не подходили по идеологическим соображениям, поэтому молодожёнам решили выделить две смежные квартиры в одном из элитных домов в центре города.

Однако возникла проблема. Одну из квартир занимал известный писатель Валентин Сорокин, на тот момент занимавший пост главного редактора издательства «Современник». И квартиру он не желал покидать. Из-за упрямства у писателя начались проблемы, его даже прорабатывали в комитете партийного контроля, и в итоге он всё же вынужден был съехать.

Но брак оказался недолгим. Онассис явно не могла привыкнуть к советскому образу жизни. Хотя в Москве она почти не жила, постоянно находясь в разъездах по бизнес-делам. О её недолгой жизни в Москве до сих пор ходят самые невероятные слухи.

Например, что они ютились в двушке с матерью Каузова и ежедневно сражались за возможность посетить туалет первыми. Или что она пыталась договориться с московским обкомом о переносе трамвайной ветки, проходившей у неё под окнами, чтобы трамваи не мешали своим шумом.

Этот необычный брак продлился немногим дольше предыдущих. Через год и четыре месяца супруги развелись. В качестве компенсации Каузов получил долю в одной из дочерних компаний, входивших в империю Онассисов. После распада СССР Каузов перебрался на Запад, где живёт до сих пор, ни в чём не нуждаясь и избегая журналистов.

Онассис через некоторое время вновь вышла замуж. Её последним супругом стал француз Тьерри Руссель - выходец из богатой семьи фармацевтических магнатов. В этом браке родился единственный ребёнок Кристины - Афина, унаследовавшая империю Онассисов.

Брак продлился около трёх лет. Супруги расстались в 1987 году. Через год 37-летняя Кристина Онассис скончалась в столице Аргентины от сердечного приступа. Расследование не выявило в её смерти ничего подозрительного.