Статья посвящена классификации калмыцких народных песен. Автор приводит историю изучения классификации песенного фольклора калмыков, а также на основе анализа трехсот песенных текстов приводит свою классификацию. Проведенный анализ трехсот калмыцких песенных текстов показал, что все песни по социальной функции можно поделить на две большие группы: обрядовые и необрядовые. Под обрядовыми следует понимать песни, имевшие магическое значение, или песни, исполняемые в процессе обряда и описывающие содержание его. Характеристика собственно обрядовой поэзии, рассмотрение циклов и видов песен календарной и семейной обрядности дана в разделах «Календарные обряды» и «Семейные обряды». Необрядовые песни поются вне ситуации исполнения ритуала, имеют развлекательный или назидательный характер. К ним мы относим исторические, трудовые, лирические и др.
необрядовые песни
обрядовые песни
классификация
калмыцкая народная песня
1. Азиатский музыкальный журнал. №1. Астрахань, 1816. С.3-9.
2. Басангова Т.Г. Обрядовая поэзия калмыков: система жанров, поэтика Автореф. дис. канд. фил. наук. - Махачкала, 2009. - С. 14
3. Биткеев Н.Ц. Калмыцкий песенный фольклор. – Элиста: АПП «Джангар» 2005. – 214 с.
4. Борлыкова Б.Х. Из истории собирания и изучения калмыцких танцевальных мелодий (XIX – нач. XX вв.) // Танцевальный фольклор народов России. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 70-летию со дня рождения и 50-летию творческой деятельности П.Т. Надбитова (г. Элиста, 17-18 декабря 2008 г.). Элиста: КИГИ РАН, 2010. С. 152-155.
5. Волькович Н.К., Эрендженов Н.Ц. Калмыцкая народная песня. – Элиста: Типография ВХО, 1963. – 63 с.
6. Дуулич, теегм, дуул. Хальмг дуудын хураңһу / Хураҗ, дигләд барлснь Җимбин Б. – Элст: Хальмг дегтр һарһач, 1958. – 324 х.
7. Оконов Б.Б. Калмыцкие народные исторические песни XVII- XVIII в.в. “Галдама”, “Мазан-Батыр” [Электронный ресурс]. Режим доступа: // http:// www.nutug.ru/kulitura/pesni.htm.
8. Руднев А. Д. Мелодии монгольских племен // Сб. в честь 70-летия Г. Н. Потанина. – Спб., 1909. – С. 395-425.
9. Сто калмыцких народных песен. / Составитель Л.И. Цебиков. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 1991.– С. 9.
10. Төрскн һазрин дуд. / Сост. Б.Б. Оконов. – Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1989. – 318 х.
11. Тритуз М. Хальмг дун. М.: Музгиз, 1934. С. 5.
12. Хабунова Е. Э. Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 1998. – 224 с.
13. Шивлянова В. К. Калмыцкие песни, записанные в Денисовской станице Сальского округа в ноябре 1902 года // Из истории русской фольклористики. – СПб., 1999. Вып. 4-5. – С. 541.
14. Kalmyk Folklore and Folk Culture in the mid-19th century. Philological Studies on the Basis of Gabor Balint of Szentkatolna’s texts” («Филологические исследования калмыцкого фольклора и народной культуры в XIX веке, основанные на западномонгольских (калмыцких) текстах Габора Балинта из Сенткатолны»). – Будапешт, 2011. – 380 с
15. Pallas P. S. Sammlungen historischer Nachrichten über die Mongolischen Völkerschaften. – СПб., 1776-1801. I. – Р. 150.
Вопросы классификации калмыцкой народной песни - такой классификации, которая давала бы возможность исследовать традиционную песню как произведение искусства, во всей совокупности ее идейных и художественных качеств, очень сложны. Эта сложность обусловлена, прежде всего, своеобразием материала. Песен в народном обиходе едва ли не больше, чем других произведений устного поэтического творчества, но в то же время тексты их сравнительно с текстами других жанров очень неустойчивы: в результате вариантности, способности к контаминации, способности переходить на различные бытовые роли, создается впечатление постоянной подвижности, постоянного становления и изменяемости народного песенного репертуара и музыкально-поэтических текстов отдельных песен. Вместе с тем двоякая природа песни, как произведения одновременно и словесного и музыкального искусства, еще более усложняет вопросы ее изучения, в том числе и вопрос классификации.
Упорядочность классификации нужна для различных работ в области изучения песенного фольклора и, прежде всего, для исследования традиционного песенного наследия, так как говорить о составе, природе и исторической жизни того или иного жанра можно только тогда, когда имеется четкое представление о его бытовой и идейно-художественной специфики.
История классификации калмыцких народных песен, которая может быть прослежена по изданиям XVIII-XX веков, представляет собой сложный путь научных исканий, отражающих развитие фольклористической мысли в различные эпохи. Поиски эти обнаруживаются в публикации знаменитого немецкого и русского ученого-энциклопедиста, географа П. С. Палласа «Sammlungen historischer Nachrichten über die Mongolischen Völkerschaften» («Собрании исторических сведений о монгольских народностях») (1776-1801) . Им опубликовано шесть калмыцких исторических песен в переводе на немецкий язык, посвященных уходу части калмыков в 1771 г. в Джунгарию.
Первые нотные записи калмыцких народных песен, насколько нам известно, были осуществлены в начале XIX века учителем музыки Астраханской гимназии, капельмейстером хора преосвященного Анастасия (Братоновского) Иваном Добровольским, издавшим с 1816 по 1818 гг. восемь тетрадей песен народов, живущих в Астраханской губернии, в т.ч. калмыков. В первом номере основанного им «Азиатского музыкального журнала», увидевшем свет 1 ноября 1816 г. были опубликованы шесть образцов музыкального фольклора калмыков в нотной записи (приведен также текст двух песен в русской дореформенной орфографии) . Добровольский записанные песни классифицирует по протяженности мелодики на протяжные и танцевальные песни. К протяжным песням он относит исторические песни «Маштг бор» (у Добровольского - «Маштыкъ боодо»), или «Сөм хамрта пранцз» («Сомъ хамартай пранцузъ»); «Мазн баатр» («Мазанъ богатырь»), «Далм баатр» («Далма богатырь»); религиозную песню Баатр Дәр («Батырь Тара»), две плясовые песни «Хавчихсынъ хондо галонъ» и «Хав-хар мөрнд» («Хабъ хара моринду»).
Следующими из ранних источников изучения музыкального фольклора калмыков являются записи венгерского ученого Габорта Балинта (1844-1913). В сборнике калмыцких текстов, записанных Г. Балинтом в 1871-1872 гг. в Астрахани от учеников калмыцкой школы с помощью калмыков - преподавателя Шамбы и школьного врача Манжин Савгара, - имеются тексты шестнадцати калмыцких народных песен. По содержанию они относятся к лирическим песням («Чиигтнь урһсн», «Номһн бор», «Шикртә нуурин көвәд», «Захан һурвн гермүдт», «Бәрм иштә»), исключение составляет историческая песня о князе Церен-Жаб Тюмене .
В 1902 году собирателем фольклора донского казачества, уроженцем станицы Екатерининской (ныне ст. Краснодонецкая Белокалитвинского района Ростовской области) Александром Михайловичем Листопадовым составлен сборник «Калмыцкие народные песни, записанные в Денисовской станице Сальского округа». Рукопись этого сборника песен найдена современным исследователем калмыцкого музыкального фольклора, кандидатом искусствоведения В. К. Шивляновой в архиве Института русской литературы РАН. Названия песен даны автором рукописи преимущественно по первому стиху поэтического текста. Иногда рядом с названием песни собиратель указывает ее жанровые особенности, например: «плач по умершему мужу», «уличная» и др. А. М. Листопадов включил в сборник песни, различные по жанру и мелодическому стилю. В первой его части преобладают старинные протяжные песни - ут дуд. Лишь пять песен этой части сборника составляют песни с регулярной метрической организацией, т.е. «короткие песни» .
В 1909 году ученый, востоковед и музыковед А. Д. Руднев собрал все публикации калмыцких мелодий, имевшиеся в различных описаниях путешествий, письмах миссионеров, музыкальных журналах, и, дополнив их собственными записями, поместил в статье «Мелодии монгольских племен» . Калмыцкие мелодии А. Д. Руднев разделил на три группы: 46 песенных напевов, 16 наигрышей и 8 древних мелодий.
Перед издателями калмыцких народных песен, помещавшихся в массовых изданиях 1776-1909-х годов, классификация калмыцких песен в качестве научной проблемы, по-видимому, не вставала.
Классификация калмыцких песен в сборниках XX века в основном дается тематически. К примеру, в сборнике песен «Хальмг дун» (1934) песни поделены на бытовые (рабочие, пастушеско-батрацкие) и революционные песни .
Составитель сборника «Дуулич, теегм, дуул!» (1958) Бембә Джимбиев разгруппировал песни на множество разделов и подразделов; среди современных песен мана цагин айсмуд оказались группы «революционные песни», «песни о Марксе, Ленине, партии, комсомоле». Такое же дробное тематическое деление имели разделы - шин җирһлин туск дуд «песни новой жизни», колхозин җирһлин туск дуд «песни о колхозе», төрскн орн-нутган харслтин туск дуд «патриотические песни», шин цагин лирическ дуд «лирические песни нового времени», хальмг хуучн дуд «калмыцкие старинные песни» (исторические, песни о калмыцкой девушке, старинные лирические песни) и шавашмуд болн домбрт келдг дуд «шаваши и песни под домбру» . Однако, несмотря на добросовестность такой классификации, терминология Джимбиева была путанной и нечеткой, принципиального различия между разделами зачастую не было, наименования разделов и подразделов были выделены произвольно, а песни помещались в тот или иной раздел без достаточных обоснований. Никаких других принципов классификации, кроме тематического, Джимбиев, очевидно, в виду не имел.
Составители сборника «Калмыцкая народная песня» (1963) Н.К. Волькович и Н.Ц. Эрендженов в главе от авторов выделили следующие виды протяжных песен: эпические, исторические, обрядовые (свадебные) и лирические. Короткие песни не классифицированы строго по видам, а перечисляются как лирические, песни-танцы (условно называют «частушками»), песни Великой октябрьской революции, песни периода коллективизации и строительства социализма и песни ВОВ .
Известный калмыцкий фольклорист Б. Оконов в сборнике «Төрскн һазрин дуд» классифицирует песни по тематике на шесть групп: кезәңк дуд ‘старинные песни", патриотическ болн гражданск дәәнә цагин дуд ‘патриотические песни и песни о гражданской войне", шин җирһлин дуд ‘песни новой жизни", төрскн орн-нутган харслтын туск дуд ‘песни о защите родины", хальмгудыг туулһсна туск дуд ‘песни о ссылке калмыков", өдгә цагин дуд ‘cовременные песни", домбрт биилн келдг дуд болн шавашмуд ‘песни под домбру и шаваши" .
Таким образом, в XX веке вырисовывается картина разнообразных пытливых поисков, попыток научной мысли разобраться в сложной природе различных типов калмыцкой народной песни. Большинство издателей (или фольклористов), занимавшихся вопросами песенной классификации, группировали песни по тематике.
Проведенный анализ трехсот калмыцких песенных текстов показал, что все песни по социальной функции можно поделить на две большие группы: обрядовые и необрядовые.
Под обрядовыми следует понимать песни, имевшие магическое значение, или песни, исполняемые в процессе обряда и описывающие содержание его. Характеристика собственно обрядовой поэзии, рассмотрение циклов и видов песен календарной и семейной обрядности дана в разделах «Календарные обряды» и «Семейные обряды». Общепринято разделение обрядовых песен по функциональной значимости на календарные, семейно-бытовые. Калмыцкие календарные песни были рассмотрены известным калмыцким фольклористом Т.Г. Басанговой в диссертации «Обрядовая поэзия калмыков». Она пишет, что тема песен, исполнявшихся на календарных праздниках, является актуальной, так как они представляют наиболее древнюю часть песенной культуры. Календарные обряды принято делить соответственно четырем временам года на четыре цикла: зимний, весенний, летний и осенний. У калмыков подобное деление соответствует календарным праздникам - Цаган Сар, Урюс - Сар, Зул. («Цаһан сарин», «Цаһан сарин нег шинд») В песне, посвященной празднику Зул, получил отражение главный ритуал этого праздника «нас авх» - «увеличить годы» или «продление жизни человека на один год» . Тема продления жизни - основной ритуал календарного праздника Зул, отражен в протяжной песне . В этот праздник всем желали долголетия и прибавляли посредством праздничных ритуалов еще один год. Празднование Урюс Сара проходило с пышностью и обильным угощением, с национальными состязаниями, с массовыми гуляниями, ибо оно было для кочевников кратковременным отдыхом после весенних работ и перед началом жаркого лета. Воспроизведение ритуала календарного праздника Урюс также отражено в календарной песне, посвященной этому празднику. Песня в ее исполнении полностью воспроизводит все ритуалы, совершаемые в этот день степняками. В калмыцких календарных песнях, записанных в последние годы, есть обращение к образам буддийских божеств (Окн Теңгрин туск дун ‘песня о деве небесной Окон Тенгри"; Зуңква гегәнә туск дун ‘песня о светлости Зункаве"), а также Далай-ламы.
Семейно-бытовые песни делятся по содержанию на свадебные и колыбельные. Свадебные песни специально изучались д.ф.н. Е. Э. Хабуновой в монографии «Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия» (1998) перечисляет следующие виды свадебно-обрядовых песен : хүрмин дуд ‘свадебные песни", букв. ‘песни свадьбы", шастр (частр) дуд ‘гимнические песни", букв. ‘песни-гимны"; сөңгин дуд ‘песни с подношением водки, напитка", ‘застольные песни"; сүв селвгтә дуд ‘песни добрых пожеланий" или ‘песни поучительного, назидательного характера"; күүк сурһмлдч дуд ‘песни назидания"; күүк уулюлдг дун ‘песни-плачи"; күүк магтддг дуд ‘песни-восхваления" .
В калмыцком языке в значении ‘колыбельная песня" существует несколько терминов-словосочетаний: бүүвән дун ‘колыбельная песня" от бүүвә ‘колыбель"; ɵлгән дун ‘колыбельная песня" от ɵлгә ‘колыбель, люлька"; дүүҗңгин (ɵлгән) дун ‘колыбельная песня" от дүүҗң ‘колыбель"; саатулын дун ‘колыбельная песня" от глагола саатулх ‘убаюкивать", букв. ‘убаюкивающая песня".
Необрядовые песни поются вне ситуации исполнения ритуала, имеют развлекательный или назидательный характер. О необрядовых песнях писали Б.Б. Оконов , Н.Ц. Биткеев , Б.Х. Борлыкова и др. К ним мы относим исторические («Һалдма», «Шуно баатр», «Әәт майор» и др.), трудовые («Хөөчнрин нерн мɵңкртхә!», «Хогдан аш!»), лирические («Актюбин һолын усн», «Булһн», «Мөндрә»). и др.
У каждого из групп калмыцких песен есть своя целевая установка, свои особые художественно-выразительные средства. Историческая жизнь калмыцкой народной песни представляет собой живой органический процесс; жанры народной песни не только всегда существовали в тесном общении, взаимовлиянии, но некоторые из них (как например разные типы песен обрядовых), вероятно связаны между собой генетически; в силу этого между отдельными жанрами вполне закономерно могут сохраняться некоторые общие черты, несмотря на то, что исторический путь каждого жанра складывается различно. В дальнейшем предстоит более глубокий анализ классификации калмыцких народных песен.
Рецензенты:
Басангова Т.Г., д.ф.н., доцент, в.н.с. отдела фольклора и джангароведения КИГИ РАН, г. Элиста;
Убушаев Н.Н., д.ф.н., с.н.с. отдела теоретической и экспериментальной лингвистики КИГИ РАН, г. Элиста.
Библиографическая ссылка
Борлыкова Б.Х. О КЛАССИФИКАЦИИ КАЛМЫЦКИХ НАРОДНЫХ ПЕСЕН // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 6.;URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=16941 (дата обращения: 31.03.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»
Первые публикации калмыцких народных сказок связаны с именем Б. Бергмана, посетившего калмыцкие степи в начале 19-го века. Ему удалось записать одну песню героического эпоса "Джангар", легенду о происхождении эпоса "Джангар" и несколько сказок. Среди них известный сюжет "Аю Чикте" - "Медвежьи Уши" и несколько переводов из сборника "Сиддиту кюр".
Известны также калмыцкие народные сказки Юльга - издание 1866 г., в котором есть такие сюжеты, известные на русском языке, как "Кошка, собака и заколдованный камень", "Два брата-мышонка", "Почему у совы нет ноздрей". В конце 19-го века А.М. Позднеев опубликовал калмыцкие сказки в "Калмыцкой хрестоматии для чтения в старших классах калмыцких народных школ". В 1899 году Найман Бадмаев составил "Сборник калмыцких сказок".
Калмыки, несмотря на свою сложную историю, сохранили национальную культурную традицию. Уникальная, длительная, она сохраняется до сих пор в устной и письменной формах. К духовному наследию калмыков, прежде всего, относится многожанровый калмыцкий фольклор. Среди его образцов особо выделяются калмыцкие народные сказки - одно из ярких и высокохудожественных проявлений духовной культуры народа, - создававшиеся на протяжении многих веков талантливыми представителями народа. К калмыцким сказкам вполне применима мировая классификация по жанрам, хотя и есть некоторые особенности, - это сказки волшебные, бытовые, сатирические, богатырские, сказки о животных.
В народной среде не существует такой классификации. У калмыков сохранилось народное название калмыцкой сказки - "тууль", которая делится на "ахр тууль" - короткая сказка (это бытовая, сатирическая, сказка о животных) и "ут тууль" - сказка длинная, большая по объему повествования. К этому разделу могут быть отнесены сказки волшебные, богатырские. В основу этой классификации положен объем сказочного произведения. В поздних публикациях калмыцких сказок дана попытка современной классификации по жанрам.
Так, волшебная сказка именуется как "сидтя тууль", богатырская сказка как "баатрлг тууль", бытовая сказка как "бяацин тууль". Жанр сказки в калмыцком фольклоре в некоторых случаях можно определить по ее названию, по обозначению имени главного сказочного персонажа.
Так, главный герой богатырской сказки имеет титулы: "хан", "эрин сян" - лучший из мужей, "баатыр" - богатырь, "мерген" - меткий стрелок. Герои бытовых и комических сказок охарактеризованы именами неопределенной этимологии - Кеедя, Ухр, Саак. Иногда в названиях сказок упоминается возраст персонажей: кевун - мальчик, кюукн - девочка, эмгн овгн хойр - старик со старухой; профессиональная принадлежность героя: заhсч - рыбак, анhуч - охотник, зарhч - судья. Таким образом, терминология сказочных жанров в калмыцком фольклоре находится в стадии дальнейшего развития.
Традиция исполнения сказок у калмыков передавалась из поколения в поколение вместе с ритуалом устного воспроизведения того или иного сюжета. Калмыцкие сказки как жанр были открыты и в некоторой степени описаны благодаря научным устремлениям русских и немецких ученых, а также любителей фольклора. Впервые имя исполнителя калмыцкой сказки - туульчи - встречается у профессора К.Ф. Голстунского. Старика-сказочника, у которого профессор записал несколько образцов сказок, звали Бючжи. Голстунский пишет, что "старик по имени Бючжи давно пользуется и до сих пор сохраняет за собой во всем Малодербетовском улусе славу самого искусного сказочника".
Далее он отметил, что в этом же улусе есть сказочники, "готовые рассказать с три короба самых занимательных сказок". Приходилось ему также наблюдать соревнования сказочников. Он пишет: "Интересно бывает свести несколько таких сказочников, непременно начнут ссориться и будут, во что бы то ни стало стараться перебивать друг друга, не скупясь при этом на самые нелестные эпитеты по адресу противника".
Как отмечает профессор Голстунский, целью общения со сказочником по имени Бючжи, которого он называет ментором и философом, явилась не только запись народных сказок, но и знакомство с живой разговорной речью калмыков. Старик-сказочник, по наблюдениям К.Ф. Голстунского, пользовался большим уважением у владельца Малодербетовского улуса князя Тундутова, который любил собирать у себя знатоков фольклора, ценил их мастерство и брал их под свое покровительство.
Традиция обозначения в своих записях сказок только имен сказителей сохранилась дальше в сборниках Г. Рамстедта, в записях Номто Очирова, которые производили фольклорные изыскания более чем через полстолетия после К.Ф. Голстунского. П. Небольсин отмечает, что "у калмыков есть целые поэмы, называемые "джангеры", слагаемые из нескольких больших песен, из которых каждая представляет отдельное целое. Они бывают таких огромных размеров, что на пересказ их надо употребить несколько суток".
П. Небольсин отмечает, что способом сохранения в народе героического эпоса является его устное бытование, передача из рода в род изустно. Певцов-исполнителей эпоса называют "джангарчи", а простые рассказчики именуются "туульчи". П. Небольсин называет исполнителей сказок и эпоса "странствующими поэтами"", подчеркивая этими словами художественное мастерство исполнения, которое сопоставимо с театральным действом.
В прошлом калмыки были кочевым народом. Хозяйственные заботы заполняли все время простого калмыка. Но случались и счастливые минуты досуга, которые они проводили за слушанием сказок и героического эпоса "Джангар". Исполнители эпоса - "джангарчи" и исполнители сказки - "туульчи" пользовались в калмыцком обществе огромным уважением. Большой честью для хозяина юрты было посещение туульчи или джангарчи и воспроизведение ими сказки или песни героического эпоса "Джангар".
Сеанс воспроизведения сказочного действа происходил обычно после наступления сумерек, когда завершался рабочий день кочевника-скотовода. В приготовлении к выступлению сказителя принимали участие все члены семьи от мала до велика. Женщины варили для сказителя ароматный калмыцкий чай, заготавливали араку - молочную водку, борцоки - жареные мучные лепешки. Маленькие дети оповещали всех в кочевье о выступлении сказителя. К вечеру кибитка была полна народу.
Зрители во время сеанса сказывания подбадривали и сочувствовали герою сказки, попавшему в трудную ситуацию, восклицая "хяамнь, хяамнь"- "бедный, несчастный"". Иногда, когда их переполняли эмоции, били в досаде шапками оземь. Некоторые из слушателей помогали сказителю - подносили во время сеанса то чай, то молочную водку.
Кольдонга Содном - представитель американской диаспоры калмыков - по его детским воспоминаниям, участвовал в сеансе исполнения сказки, когда ему было всего шесть лет. Спустя многие годы он напишет об этом в своих воспоминаниях: «Наши осенние и зимние вечера бывают долгими. Их коротали рассказами сказок, прибаутками и пением песен. Распевание песен "Джангара" было делом очень редким, которое нельзя было пропускать. А потому народу нашло много. Старик пришел. И прошел на почетное место, где ему разостлали ширдык. Он сел, стянувши ноги под собой, по-калмыцки. Ему налили чашку чая и подали борцык. Он церемониально медленно выпил чай и съел борцык. Потом поднесли ему чашку араки".
Большой вклад в изучение калмыцкого фольклора внесли братья-миссионеры из саксонского города Гернгуте, которые в начале 18-го века стремились распространить среди калмыков евангелическое учение и с этой целью тесно общались с калмыками. К тому времени калмыки были убежденными ламаистами, и миссия гернгутеров по переходу калмыков в евангелическую церковь не состоялась. Но братья-гернгутеры были одними из первых, кто обратил внимание на культуру, язык и фольклор кочевого народа. Записанные ими и их последователями образцы хранятся в архивах городов Гернгуте, Лейпцига, Санкт-Петербурга.
К тем исследователям, кто зафиксировал калмыцкий фольклор, относится Фридрих Христиан Грегор, который записал и опубликовал сюжет волшебной сказки "О дочери хана лусов". Характерно, что сказка с таким же сюжетом зафиксирована у калмыцкого сказителя С. Манджикова (запись А.Ц. Бембеевой под руководством Ц.Д. Номинханова), и преподаватель Элистинского педучилища С.Б. Бурулова уже в 80-е годы 20-го столетия записала ее у своей матери, которой в то время было более 70 лет.
В начале 20-го века финский ученый Г. Рамстедт посетил калмыцкие степи с целью изучения калмыцкого языка и фольклора. До своего приезда сюда он совершил несколько экспедиций в страны, где живут монгольские народы - Китай, Монголию, Афганистан. Позже Г. Рамстедт опубликовал свои заметки об этих путешествиях.
В экспедициях по степи, где кочевали калмыки, ему удалось познакомиться с семьей князей Тундутовых, с княгиней Эльзатой Тундутовой, которая проявляла интерес к калмыцкому фольклору, сама записывала и исполняла народные песни. В путевых заметках Рамстедта говорится и о некоем сказочнике Босхомджи. Некоторые сюжеты из сборника Г. Рамстедта публиковались в разных изданиях в переводе на русский язык. К сожалению, многие из двадцати сказок Рамстедта до сих пор не известны читателям и не опубликованы в переводе на современную калмыцкую орфографию.
Впрочем, это касается не только собрания калмыцких народных сказок Г. Рамстедта. Многие образцы калмыцкого фольклора до сих пор не опубликованы полностью, в том числе и рукописный сборник калмыцкого ученого Номто Очирова, хранящийся в Архиве востоковедов г. Санкт-Петербурга. Номто Очиров принадлежит к петербургской школе востоковедов, он был учеником проф. В. Л. Котвича, который несколько раз посещал калмыцкие степи с целью записей фольклорных образцов.
Номто Очиров посетил калмыцкие степи с целью научного обследования летом 1909г. Об этой поездке он оставил научный отчет, известный под названием "Отчет о поездке Номто Очирова к астраханским калмыкам летом 1909 года". В "Отчете..." описаны топонимика, этнонимия, языковые особенности калмыков, топонимические предания и легенды.
В 1911 году Номто Очиров также совершил научную поездку в Александровский (Хошеутовский) улус Калмыцкой степи. Об этой поездке он также опубликовал научный отчет. Фольклорный материал, собранный Номто Очировым, сосредоточен в двух частях рукописного сборника "Материалы по устной народной литературе астраханских калмыков". Ныне эти записи хранятся в Архиве востоковедов г. Санкт-Петербурга. В рукописный сборник вошли 26 сказок разных жанров - волшебные, богатырские, несколько образцов преданий, мифологические рассказы, 115 пословиц, 144 образца загадки, 59 песен, образец "яс кемялген - сказывание по кости", жанр 72-х небылиц.
В описании жанров Номто Очиров обозначил имя каждого исполнителя сказки и песни. В описании жанровой принадлежности фольклорного образца Номто Очиров использовал народную терминологию: "ахр дун" - короткие песни, "ут дун"- протяжные песни, "шаальг дун" - шуточные песни. Говоря о фольклорной традиции калмыков этого периода, Номто Очиров отмечает, что "устная народная литература... становится все беднее и беднее как по внешней красоте, так и по внутреннему содержанию".
Номто Очиров, видимо, знал или слышал о более ранних записях калмыцкого фольклора, и это позволило ему сравнить их со своими. Он пишет: "Сказки, песни, пословицы и поговорки и рассказы, загадки, песни и редко былины - вот виды народной литературы. Прежнее богатство языка и яркость образов, которые можно видеть из старых записей, теперь заменяются скучной и вялой передачей современных рассказчиков и сказочников. Редко встречаются сказки, в которых проглядывает былая вольная кочевая жизнь с простором и широтой степи". Характерно, что Номто Очиров, отмечая угасание фольклорной традиции, тут же отмечает, что им зафиксированы сказки, которые являются как бы "средним звеном между героическим эпосом "Джангар" и просто сказками", видимо, подразумевая под ними волшебно-богатырские сказки.
Фольклорная традиция донских калмыков была зафиксирована И.И. Поповым. Сборник сказок в его записи хранится в Ростовском областном архиве (фонд 55). Это - девять рукописных книг, содержание которых еще не опубликовано в полном виде. Есть некоторые сведения о самом собирателе: он окончил Лейпцигский университет, много лет он жил среди калмыков, его семья владела несколькими конными заводами, на которых работали в основном калмыки, превосходно разбиравшиеся в коневодстве.
Об обстоятельствах появления у него интереса к калмыкам, к их народному творчеству он пишет в послесловии к своей коллекции сказок: "Хотя у калмыков имеется весьма много сказок, они не были опубликованы лишь потому, что им не придавали никакого значения. Русскому человеку крайне затруднительно собирать и записывать калмыцкие сказки... И только потому, что я искренне и от всего сердца люблю калмыцкий народ, я, не жалея своих сил, взялся за изучение калмыцкого языка и собрал калмыцкие народные сказки с тем, чтобы все люди, населяющие земной шар, знали об этих сказках". Многие сказочные сюжеты переведены И.И. Поповым на русский язык. По его воспоминаниям, интерес к калмыцкому фольклору в нем проснулся тогда, когда он познакомился со сказками, которые опубликовал А.М. Позднеев.
В 60-е годы на рукописи И.И. Попова обратил внимание доктор филологических наук Ц.-Д. Номинханов, опубликовавший его биографию и описавший коллекцию фольклорных произведений. В те же 60-е годы значительная часть коллекции И.И. Попова опубликована в сборнике "Хальмг туульс". Назрела необходимость полного издания коллекции И.И. Попова, ибо она отличается тем, что в записях переданы особенности говора донских калмыков; интересно также проследить за особенностями переводов сказок И.И. Попова на русский язык, так как записи сделаны на старописьменном калмыцком языке, затем тексты переложены на кириллицу и переведены на русский язык. Запись сказки сопровождается комментарием и словарем. И.И. Попов также записал одну песнь "Джангара", которая вышла в свет в переводе донского писателя В. Закруткина в 1940г. На калмыцком языке она впервые издана в 1978г. Песня эпоса невелика по объему, но содержит ряд древних мотивов. Собранные Поповым сказки относятся к разным жанрам - это волшебные, богатырские, сказки о животных, бытовые и сатирические сказки. У Попова был также интерес и к буддийским сказаниям. Этнографические записи И.И. Попова также не опубликованы. Сказки из фонда Попова выходили в свет в других сборниках. Так, в сборник "Калмыцкие сказки", вышедший в Москве в 1962г., вошли следующие сказочные сюжеты: "О девушке, ставшей царицей, и ее одиннадцати сыновьях", "Харада Мудрый", "Сын Аралтана", "Хартин - Черная коса", "Бедняк Бош и Тарачи-хан", "Два брата". В сборник под названием "Сказки донских калмыков", составленный Б. Луниным, вошли четырнадцать сюжетов из рукописного наследия И.И. Попова. Это сюжеты "Злобный хан", "72 небылицы", "Как ленивый старик работать стал", "Неприсужденная награда", "Богатырь Шарада" и другие.
С новой силой проявился интерес калмыков к своему народному творчеству перед празднованием 500-летия героического эпоса "Джангар" в 1940г. Начиная с 1935 года по 1940-й был проведен ряд сказительских конкурсов, смотров художественной самодеятельности, на которых были выявлены талантливые певцы-дуучи, джангарчи, сказочники-туульчи. Калмыцкие писатели и поэты Лиджи Инджиев, Басанг Дорджиев, Гаря Шалбуров, Церен Леджинов, студенты Астраханского пединститута Уташ Очиров, Буляш Тодаева занимались сбором фольклора по всей республике. Материалы, собранные в этот период, были опубликованы в двух сборниках - "Хальмг фольклор" на калмыцком языке и "Народное творчество Калмыкии" на русском языке. Сборник "Хальмг фольклор" включает в себя 136 фольклорных образцов.
Жанры подвергнуты классификации - песни: исторические, сатирические, лирические, трудовые; йорялы - благопожелания; сказки: волшебные, героические, сказки о животных, социальные и бытовые сказки; легенды, образцы афористической поэзии, а также была зафиксирована народная обрядность калмыков. Опубликовано одиннадцать сюжетов сказок.
Изданный к юбилею героического эпоса "Джангар" сборник "Народное творчество Калмыкии" И. Кравченко содержит много ценных сведений о сказителях тридцатых годов. В предисловии к сборнику И. Кравченко говорит о привилегированном положении сказочников. В калмыцком обществе того времени были известны имена сказочников Мучки Лиджиева, Джугульджана Джанахаева, Инджи Орусова. Об Индже Орусове, который был из рода асмад Малодербетовского улуса, И. Кравченко пишет: "Орусов Инджя - один из старых сказителей-домбристов. До революции он работал батраком, ходил по кибиткам бедняков, по дворцам зайсангов и скотопромышленников, рассказывал сказки, исполняя песни под домбру".
В сборнике "Народное творчество Калмыкии" напечатаны сказочные сюжеты, записанные врачом по профессии и знатоком этнографии калмыков Улюмджи Душаном от своей матери Джиргал Душан в 1910г. Это сюжеты, распространенные в фольклоре монгольских народов, такие как "Семь безволосых и один коротышка", "Кеедя". Этнографические заметки У. Душана также содержат тексты сказок, легенд, преданий, мифов, которые он записал у калмыков Эркетеневского улуса. "71 небылица" записана от Манджи Музраева из рода шевнр из Сарпинского улуса.
Как известно, в период ссылки калмыков с 1943 по 1956 годы в районы Сибири и Дальнего Востока был наложен запрет на калмыцкий язык и культуру. Но, как показывают материалы фольклорных экспедиций по районам Калмыкии, Астраханской области, калмыки, несмотря ни на что, сохранили язык, фольклор, обычаи и традиции. Начиная с шестидесятых годов после создания сектора фольклора в Калмыцком НИИЯЛИ началось планомерное собирание образцов устного народного творчества.
Были записаны репертуары сказителей Э. Кутуктаевой, С. Бутаева, Ч. Комаева, С. Манджикова, Ц. Джаргаевой, М. Буринова. Материалы фольклорных экспедиций легли в основу четырех томов сказок под названием "Хальмг туульс". В целом они характеризуют сказочную традицию этих лет. В сборниках после текста сказки называется имя исполнителя и указывается автор записи.
Круг персонажей калмыцкой сказки довольно обширен: это представители разных слоев народа, фантастические мифологические персонажи - шулмусы, мусы, мангасы, помощники главного героя - конь, слуги, Белый старец, мифическая птица Хан Гаруди. Особую роль в калмыцкой сказке выполняют имена сказочных персонажей, которые становятся известными слушателям уже в зачине: "Давным-давно это было. Жили-были три брата. Имя старшего брата было - Предугадывающий события на пять лет вперед, предсказывающий события на десять лет вперед Ясновидец Золотая Душа". Характерно, что такими же качествами обладает и персонаж эпоса "Джангар". Имя героя волшебной сказки может носить характер прозвища: "Давным-давно это было. В албату хана жил один мальчик-сирота, и этого мальчика звали Саак (Тот же самый)". Особенно такой принцип номинации характерен для героев низкого происхождения, которые волшебным образом превращаются в прекрасных богатырей, добывают богатство, женившись на ханских дочерях, побеждая врагов (Ходжигор - плешивый, Нусха My - сопливый).
Калмыцкая сказка в воспроизведении туульчи-сказочника - это красочное полотно. Сказочник должен был держать аудиторию в неиссякаемом интересе к воспроизводимому сюжету, потому он имел в своем арсенале ряд изобразительных средств, приемов, поэтических формул, которые должны были обеспечивать последовательность и плавность, а иногда и напряженность повествования. Сравнения, эпитеты в большей степени употребляются сказителями по отношению к женским персонажам, гипербола - для характеристики могучей силы богатырей, их коней, враждебных персонажей - мангасов. Структура калмыцкой сказки родственна со структурой сказок других народов. В построении сюжета сказки встречаются начальные, медиальные, финальные формулы. Начальная формула калмыцкой сказки указывает на отдаленность времени действия: "Кезяня бяаж," - "Давным-давно это было". В начальной формуле описываются персонажи сказочного действа - старик со старухой, три брата, девушка-сирота, мальчик-сирота, хан, у которого есть прекрасная дочь. Отправка в путь главного героя и ее мотивировка дает толчок всему сказочному сюжету. Мотивировкой являются поиски суженой, борьба с мифическими существами, поиски волшебного лекарства. Рождение сказочного героя и его богатырский рост обычно передается развернутой формулой: "По прошествии одних суток он не помещался в шкуре одного барана, по прошествии двух суток - не помещался в шкуре двух баранов, по прошествии трех суток - не помещался в шкуре трех баранов".
Эпитеты - одно из важнейших изобразительных средств калмыцкой сказки, выполняющее особую эстетическую роль. Художественная ткань калмыцкой сказки насыщена эпитетами. Герой богатырской сказки чаще всего характеризуется как "алдр" - славный, "кючтя" - сильный, "сяахн" - красивый. При описании одежды и вооружения богатыря, окружающего мира используются цветовые эпитеты "алтн" - золотой: "алтн эмял"- золотое седло, "алтн ширя" - золотой трон, "алтн хаалh" - золотая дорога, "алтн делкя" - золотая поверхность земли, "алтн зандн ця" - золотисто-сандаловый чай; "цаhан" - белый: "цаhан эм" - белое лекарство, "цаhан санан" - светлые мысли, "цаhан xaaлh" - белая дорога, "цаhан кедя" - белая степь.
Последние два эпитета характеризуют пространство сказочного сюжета. Цветовые эпитеты являются непременным атрибутом характеристики сказочных коней - "хурдн хар мерн" - быстроногий вороной конь, "хурдн кюрн мерн"- быстроногий бурый конь, "кек hалзн кюлг" - сиво-лысый рысак. Мангасы и другие враги в сказке наделены эпитетом "хар" - черный: "атхр хар манhс" - мрачный черный мангас, "догшн хар манhс"- свирепый черный мангас. Враги наделены также черными, коварными мыслями - "хар саната".
В художественной системе калмыцкой сказки поэтические сравнения выполняют основополагающую роль. Сравнения являются непременным атрибутом портретной характеристики персонажей. Сравнительные обороты образуются с помощью частиц мет, чинян, болсн, дюнгя: "уулын чинян мерн" - конь, подобный горе, "ааhин чинян нюдн"- глаза, подобные чаше, "хавчг болсн амн" - рот, подобный ущелью, "темяна толhан чинян сиик" - серьги, подобные голове верблюда, "богшурhа дюнгя нульмсн" - слеза, величиной с воробышка. Источниками образных сравнений являются предметный и животный миры, а также эмоциональное и физическое состояние самого человека.
Гипербола как изобразительное средство особенно характерна для калмыцкой сказки. Преувеличиваются сказителем сила и мощь богатыря, а также его коня, вооружения. Богатырь в сказке динамичен, преодолевает для достижения своей цели множество препятствий - их обычно семь: это горные скалы, кипящие огненные ямы и т. п. Но все препятствия герой сказки преодолевает быстро, своими силами, а также с помощью волшебных средств - золотого песка, вооружения, которое ему даруют тенгрии-небожители.
В описании путешествия богатыря присутствует гипербола, выраженная постоянной формулой: "Долго мчался богатырь на своем коне, так долго, что потерял счет времени и не помнил время и место, где он появился на свет".
Мангасы, шулмусы, мусы - враги богатыря - также описаны сказителями с применением гиперболы. Основной их атрибут - многоголовость - часто меняется: 75 голов, 25 голов, 15 голов. Чтобы уничтожить враждебные людям существа, герой сказки, прежде всего, отрубает им головы. После победы над врагами устраивается пир, который может длиться в течение восьмидесяти дней. Числовые гиперболы весьма распространены: железный меч богатыря имеет длину 32 сажени; герои сражаются меж собой беспрерывно 3, 7, 9 суток.
На современном этапе сказки, как и другие виды устного народного творчества калмыков, переживают период угасания. Становится редкостью запись большого количества сказок у одного сказителя. Удается записать только разрозненные сказочные сюжеты, в которых слабо проявлена былая красочная поэтика.
Сказка между тем и сегодня является неотъемлемой частью духовных ценностей калмыков, богатейшим источником народной мудрости, дошедшим до нашего времени.
Статья посвящена свадебной поэзии русскоязычного населения Дагестана, в которой, как и в других фольклорных жанрах, отразились различные реалии. Традиционный свадебный обряд русских в Дагестане стал заметно меняться в сторону исчезновения многих ритуальных действ уже в конце XIX - начале XX столетия, и с выпадением отдельных обрядовых эпизодов, их упрощением и сокращением изменения произошли и в свадебной поэзии. Под влиянием новых общественных и бытовых условий из устной народной поэзии ушла свадебная причеть, которая в наше время осталась только в памяти пожилых людей. Песни, связанные с магическими пережитками, стали особенно заметно забываться в последние десятилетия в связи с изменившимся отношением к древним суевериям. В свадебном действе русских давно исчезли обрядовые детали, связанные с верой в колдунов, порчу, обереги и т. п., соответственно исчез и связанный с ними фольклор. Выполнение таких традиционных ритуалов, как осыпание молодых зерном или сахаром и деньгами, благословение у очага, серединного столба, целый ряд присказок и песен эротического характера, связанных с заклинанием вызывания плодородия, превратились в шутливую игру. С обрядовыми компонентами ушли в прошлое и песни, связанные с ними.
Список литературы
1. Запись Кирюхина В. С. от Ефремовой Е. В., 57 лет, в 1968 г. в пос. Тузуклей Дагестанской АССР // Рукоп. фонд ИЯЛИ. Ф. 3. Оп. 5. Л. 14-15.
2. Запись от Авиловой А. Е., 70 л., вх. Мареновский Дагестанской АССР в 1980 г. / Рукоп. фонд НИИФЛИ им. А. Ф. Назаревича ДГУ. Ф. 4. Оп. 2. Л. 7-8.
3. Запись от Пищериной Е. И., 52 г., в 1989 г. п. Чечень Дагестанской АССР / Рукоп. фонд НИИФЛИ им. А. Ф. Назаревича ДГУ. Ф. 5. Оп. 2. Л. 15-16].
4. Запись Л. Темирбековой от М. Е. Ковалевой в 1979 г. вх. М. Бредихин // Рукоп. фонд ИЯЛИ. Ф. 3. Оп. 2. Л. 14-15.
5. Атаева Л.Н. Региональные черты русского песенного фольклора в Дагестане // Мат-лы Междунар. науч. конф. «Типология, взаимосвязи и национальная специфика фольклора народов Дагестана и Северного Кавказа», посвящ. 70-летию проф. А. М. Аджиева. Махачкала, 2010. 296 с.
6. Базанов В. Г. Фольклор. Русская поэзия начала ХХ века. Л.: Наука, 1988. 312 с.
7. Ганиева А. М. Народная лирическая поэзия лезгин. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1976. 164 с.
8. Заседателева Л. Б. Терские казаки (середина 16 - начало 20 в.). Историко-этнографические очерки. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974. 422 с.
9. Ибрагимова Ф. М. Народная лирика рутулов, агулов, цахуров. Махачкала: Дагкнигоиздат, 2008. 344 с.
10. Киреева Л. С. Народная поэзия терских казаков в ее связях с фольклором Дагестана и Чечено-Ингушетии. Автореф. дис. … канд. филол. наук. Махачкала, 1973. 35 с.
11. Кирюхин В. С. Русская песня в Дагестане. Махачкала, 1975. 260 с.
12. Колпакова Н. П. Лирика русской свадьбы. Л.: Наука, 1973. 324 с.
13. Куракеева М. Ф. Свадебная обрядность казаков. Черкесск, 1996. 180 с.
14. Мельникова И. И. Духовная культура Ставрополья XIХ-ХХ вв. (на примере фольклорных традиций). Автореф. дис. … канд. ист. наук. Ставрополь, 2003. 208 с.
15. Мугадова М. В. Традиционный песенный фольклор народов Дагестана в самодеятельном художественном творчестве. Автореф. дис. … канд. филол. наук. Махачкала, 2002. 22 с.
16. Ризаханова М. Ш. Дагестанские русские XIX - нач. ХХ вв. Махачкала: Изд-во ДНЦ РАН, 2001. 250 с.
17. Тульцева Л. А. Вьюнишники // Русский народный свадебный обряд: Исследования и материалы. Л.: Наука, 1978. 150 с.
18. Хайбуллаев С. Аварская народная лирика. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1973. 60 с.
19. Яхина Г. А. Сюжетность свадебной лирической песни и обрядовая действительность // Современные проблемы фольклора. Вологда: Изд-во Вологод. гос. пед. ин-та, 1971. 200 с.
Для цитирования:
Щелкова [Селина] О. РУССКИЙ ПЕСЕННЫЙ ФОЛЬКЛОР В ДАГЕСТАНЕ: СВАДЕБНЫЕ ПРИЧИТАНИЯ. Oriental Studies . 2014;(3):146-150.
For citation:
Schelkova O. The Russian Folk Songs in Dagestan: the Wedding Ritual Lamentations. Oriental Studies . 2014;(3):146-150. (In Russ.)
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial» («Атрибуция - Некоммерческое использование») 4.0 Всемирная.
ISSN 2619-0990 (Print)
ISSN 2619-1008 (Online)
До середины XVII в.калмыки пользовались старомонгольской письменностью.Появление самостоятельной калмыцкой письменности связано с образованием феодального государства ойратов, а также с еще большим обособлением ойратского языка, а позднее с формированием калмыцкого языка и сложением его литературной формы. Ученый буддийский монах Зая Пандита, просветитель ойратов и ойрат по происхождению, составил в 1648 г. алфавит на старомонгольской графической основе (так называемый старокалмыцкий алфавит), введя в него ряд знаков, отражавших фонетические особенности ойратского языка. Этот алфавит, получивший название тодо бичиг (ясное письмо), применялся и после переселения калмыков в Россию. На нем были записаны и изданы переводы и произведения самого Зая Пандиты, все важнейшие исторические калмыцкие документы, в том числе «Ики-цаджин бичиг»- первый историкоправовой документ калмыков, героический эпос «Джангар», хрестоматии и учебники калмыцкого языка; он использовался и в первые годы Советской власти (до 1924 г.) для печатания газет, журналов и других изданий.
Старокалмыцкая письменность, с которой была знакома небольшая часть калмыцкого общества, уже не соответствовала нормам живого калмыцкого языка, а потому тормозила развитие национальной культуры, затрудняла обучение грамоте калмыцкого населения, создавала технические неудобства при печатании книг и газет. В 1924 г. был принят новый калмыцкий алфавит на основе русской графики. В 1930 г. он был заменен латинизированным, который все же оказался менее удобным и поэтому в 1938 г. калмыцкая письменность окончательно перешла на русскую графическую основу.
В Калмыкии имеется издательство, выпускающее периодические издания и книги. В Элисте выходят газеты «Хальмг ^нн» и «Советская Калмыкия». Издаются газеты и в районах.
До Октябрьской революции грамотных среди калмыков было 2,3%. Первые русские школы, содержавшиеся на средства самих калмыков, стали открываться в XIX в. В 1849 г. в Астрахани начало работать Калмыцкое училище-учебное заведение для калмыцких детей типа интерната, где преподавание велось на русском языке, а родной язык был отдельным предметом. Во всей Калмыцкой степи насчитывалось всего 57 начальных сельских школ, в которых было 467 учащихся.
При Советской власти в Калмыкии произошла подлинная культурная революция. Как и во всем Советском Союзе, здесь введено всеобщее обязательное восьмилетнее обучение. Открыто свыше 240 общеобразовательных начальных, семилетних, восьмилетних и средних школ, в которых обучаются дети колхозников, рабочих и интеллигенции. В республике работает около 2000 учителей, часть из них - калмыки, но есть и пред- ставители других национальностей. Для детей калмыков, работающих в отдаленных местах и живущих в малонаселенных пунктах, организованы в близлежащих к ним поселках неполные и полные средние школы- интернаты, где эти дети обучаются и содержатся за счет государства.
По желанию родителей дети могут обучаться в начальной школе на родном языке, а в старших классах калмыцкий язык изучается как самостоятельный предмет. Для народного хозяйства и культурных учреждений в республике готовят специалистов педагогическое и строительное училища, сельскохозяйственный техникум, школа механизаторов. В калмыцком педагогическом институте обучаются будущие преподаватели калмыцкого языка и литературы, русского языка и литературы, физики и математики. Кроме того, более двух тысяч калмыцких юношей и девушек получают образование в высших и средних специальных учебных заведениях различных городов Советского Союза. Характерен быстрый рост калмыцкой интеллигенции из среды рабочих и колхозников.
В годы Советской власти появились национальные кадры научных работников.
Специалисты по гуманитарным и отчасти естественным наукам сосредоточены в Калмыцком научно-исследовательском институте языка, литературы и истории и в республиканском краеведческом музее (Элиста). Сотрудники института проводят большую работу по изучению истории калмыков, разработке грамматики родного языка, составлению двуязычных словарей, изучению истории калмыцкой художественной литературы, сбору и изданию произведений устного народного творчества. Многие научные сотрудники-калмыки работают на созданной в 1927 г. Калмыцкой государственной сельскохозяйственной опытной станции.
Кроме местных научных центров, калмыцкие ученые работают и в учреждениях системы Академии наук СССР.
Кадры научных работников-калмыков готовят высшие учебные заведения Москвы, Ленинграда и других городов РСФСР. Аспирантуру будущие ученые-калмыки проходят большей частью в различных институтах Академии наук СССР.
Фольклор и литература
У калмыков, как и у других народов, с давних пор существовали различные мифы и легенды, отражающие наивные представления о мироздании, происхождении людей и животных, явлениях природы. В то же время у них был накоплен запас эмпирических знаний, добытых в процессе многовекового ведения кочевого степного скотоводческого хозяйства; этот опыт передавался из поколения в поколение.
В монастырях, а иногда и в ставках степных феодалов были ученые монахи (ламы и бакши); они всю жизнь занимались штудированием священных буддийских книг на тибетском и старомонгольском языках. Только немногие из них пытались, хотя и в рамках своего ограниченного мировоззрения, осмыслить историю, язык, литературу своего народа или, изучив тибетскую народную медицину, лечить больных.
Сведения по истории калмыков содержатся в летописях, а также в генеалогиях знатных родов и жизнеописаниях крупных феодалов. В 1640 г. были записаны «Монголо-ойратские законы» - свод норм степного обычного права, в которых ярко отражено становление феодальных отношений.
В России историей, филологией, этнографией калмыков занимались многие ученые. Сведения о калмыках можно найти уже в работах П. С. Палласа и И. И. Лепехина. Много этнографических материалов собрано П. Небольсиным, И. Житецким, Я. П. Дуброво, А. Поповым, И. Г. Прозрителевым. Большую работу по составлению грамматики и изучению калмыцкого языка провели А. Бобровников, А. А. Позднеев, К. Ф. Голстунский, В. Л. Котвич, Б. Я. Владимирцов. В. Л. Котвич впервые полностью записал калмыцкий эпос «Джангар». Был опубликован также ряд работ о родоплеменном составе и экономическом положении калмыков в начале XX в. В конце XIX-начале XX в. собиранием калмыцкого фольклора занимался преподаватель родного языка в Астраханском калмыцком училище Н. Бадмаев. Он опубликовал калмыцкие сказки и пословицы, переведя их да русский язык.
Некоторые из названных ученых продолжали свою деятельность и в советское время. Из советских ученых прежде всего следует назвать Б. К. Пашкова, С. А. Козина и Н. Н.Пальмова - крупных исследователей в области филологии, истории и этнографии калмыков.
Из фольклора калмыков наибольшей известностью пользуется героический эпос «Джангар», состоящий из нескольких десятков тысяч стихов. Его исполняли обычно джангарчи - народные сказители, которые наизусть знали песни эпоса. По мнению большинства исследователей, эпос сложился в период феодальных войн, раздиравших Монголию в XV в., но отдельные эпизоды относятся к более раннему времени. Впервые «Джангар» был полностью записан в 1908-1910 гг. от знаменитого сказителя Овла Эляева.
Основным сюжетом эпоса являются подвиги 12 богатырей хана Джан- гара, совершенные иМи в борьбе с полчищами многоголовых чудовищ - мангасов и шульмусов. Главная идея эпоса- единение и благополучие народа, служение ему.
Жизни свои острию копия предадим,
Страсти свои державе родной посвятим.
Да отрешимся от зависти, от похвальбы,
От затаенной вражды, от измен, от алчбы.
Груди свои обнажим и вынем сердца И за народ отдадим свою кровь до конца г .
Калмыки мечтали о сказочной стране Бумбе, где «все родовиты, нет бедняков и сирот», «все живут в довольствии и изобилии», «не деля ничего на мое и твое»:
Счастья и мира вкусила эта страна,
Где неизвестна зима, где всегда весна,
Где не смолкая, ведут хороводы свои Жаворонки сладкогласые и соловьи,
Где и дожди подобны сладчайшей росе,
Где неизвестна смерть, где бессмертны все,
Где небеса в нетленной сияют красе,
Где неизвестна старость, где молоды все,
Благоуханная, сильных людей страна,
Обетованная, богатырей страна 1 .
Калмыцкие сказки своими корнями уходят в глубокую древность. Главные герои их - простые люди. Основное содержание - борьба доброго начала со злым, причем добро всегда одерживает верх над злом.
Разнообразны виды калмыцких песен. Это длинные и протяжные исторические песни о подлинных событиях (об участии калмыков в войнах Петра Первого и Отечественной войне 1812 г.), проникнутые глубоким чувством лирические, ритмичные трудовые, грустные или веселые обрядовые песни.
Остроумны и метки калмыцкие пословицы, поговорки (у,лгу,р) и загадки. «Если не работает рука, то и рот не работает», «Около мастера будешь мастером, около сажи - сажей».
У калмыков распространен своеобразный вид народного творчества - йорэл - благопожелание. Йерельчи и теперь часто выступают на праздниках с пожеланиями, чтобы «на земле царил мир, счастье и благополучие, чтобы люди богатели и размножались», «Пусть под покровом мира счастливо живут калмыки».
В дошедшей до нас литературе предков калмыков - ойратов - много произведений, распространенных и в монгольской литературе. Обычно такие произведения проникали к монгольским народам с юга, из Индии, через Тибет. Ярким примером может служить сборник сказок «Сидди кюр» («Волшебный мертвец»), восходящий к индийским сказкам «25 рассказов Веталы». Кроме «Сидди кюр», у калмыков были распространены рассказы про Арджи-бурджи-хана и сборник мифологических сказок «Панчатантра».
Исторические хроники ойратов, как и монгольские, изобиловали литературными вставками, стихотворными и прозаическими. Они включали благопожелания (йерель), похвалы (магтал), а также большое количество мифов и легенд, особенно о происхождении земли, народов и знатных родов. Обычно исторические летописи начинались мифом о сотворении мира (заимствованным из буддийской литературы), далее следовали мифы и легенды о происхождении живых существ, человеческого общества и, наконец, отдельных племен, родов, их вождей. Только после этого вступления начиналось повествование об исторических событиях.
К исторической литературе близко примыкают исторические песни- поэмы, в основе которых лежит действительное, точно датированное событие. Примером может служить «Сказание о монгольском Убуши-хун- тайджи и его походе против дербен-ойратов» (1557 г.). В поэме рассказывается об одном из эпизодов ойрато-халхаских феодальных войн XVI в.
Сохранилось также некоторое количество жизнеописаний исторических деятелей древности. Особенно распространены «Жизнеописания Зая Пан- диты», а также рассказы, связанные с междуусобной борьбой феодалов. В таких описаниях много легендарных подробностей, наслоившихся на первоначальный рассказ.
Эти литературные произведения бытовали у калмыков еще в XX в. Лишь в советское время, когда произошли коренные изменения во всех областях материальной и духовной жизни, они уступили место новым сюжетам и жанрам.
Основоположником советской калмыцкой литературы был Х.Б.Кануков (1883-1933 гг.)-один из организаторов красных калмыцких воинских отрядов.Человек многосторонне одаренный,боец и командир,он одновременно был первым поэтом, первым калмыцким журналистом и редактором. Поэзия X. Б. Канукова проникнута пафосом гражданской войны, она имеет боевой, жизнеутверждающий характер. Одновременно с X. Б. Кануковым как зачинатели новой калмыцкой литературы выступили Н. Манжиев (1905-1936 гг.) и Б. Б. Басангов (1911-1944 гг.). Продолжают работать п теперь С. Каляев, X. Сян-Бельгин, К. Эрендженов.
Особое место в литературе занимал Амур-Санан (1888-1940 гг.)-один из организаторов Советской власти в Калмыкии. Писал он свои произведения на русском языке. Его повести «Аранзал», «В степи», а также роман «Мудрешкин сын» отличаются большим художественным мастерством, они отражают наблюдательность автора, его знание быта народа.
Произведения современных калмыцких писателей печатаются в литературном альманахе «Теегин герл» («Свет в степи»), который издается в Элисте, и выходят отдельными книгами. Многие из них переведены на бурятский, якутский языки, а также на языки народов Дагестана. В переводе на русский язык произведения калмыцких писателей встречаются на страницах центральных литературно-художественных журналов. Калхмыц- кие писатели пишут свои произведения и по-русски.
Германия на карте и в жизни находится в окружении соседних государств. Эта страна имеет общие рубежи со многими федеративными соседями. С какими странами граничит Германия?
Немецкие сухопутные границы
Немецкие земли обладают общими границами со следующими государствами:
- Австрией;
- Чехией;
- Нидерландами;
- Данией;
- Люксембургом;
- Швейцарией;
- Польшей;
- Францией;
- Бельгией.
Самый протяженный рубеж у Германии с Австрией. Он занимает 817 километров. Почти столько же составляет граница с Чехией. Самая маленькая граница Германии проходит рядом с Данией. Остальные страны-соседи обладают примерно равными приграничными линиями.
Общая длина немецких рубежей составляет 3786 километров. Некоторые из вышеперечисленных стран имеют с Германией смешанные границы, так как они проходят и по суше, и по морям.
Немецкие морские границы
Часть водных границ Германии делает страну соседкой Дании. Польша также соединяется с немецкими территориями морскими рубежами. Еще морские границы с Германией у удаленной Швеции.
Германия является рекордсменом по количеству соседей среди стран Западной Европы. На суше эта страна соседствует с 9 государствами, а на море полностью только с одним .
Альпы и моря образуют естественные природные препятствия на немецких рубежах. В Германии много приграничных городов, оборудованных таможнями.
Для граждан Евросоюза, в котором состоит и Германия, пересекать рубежи соседних стран совсем не сложно. Достаточно иметь паспорт гражданина «евросоюзной» страны. Иностранцы, имеющие шенгенскую визу, также могут посещать государства ЕС без дополнительного разрешения на въезд, если отправляются в путь из Германии.
Поскольку Германия является страной с развитой экономикой и достаточно высоким уровнем жизни, стать ее гражданином непросто. Жесткая политика иммиграции в данное государство связана с большим количеством желающих переехать туда.
Чтобы пересечь немецкие рубежи легально, нужно стать гражданином одной из стран Евросоюза, или получить гражданство самой Германии через брак, работу или инвестиции.
Немецкие границы – одни из самых протяженных в Европе, так как площадь страны составляет 357 квадратных километров. По площади эта страна находится на 62 месте в мире. Немцы очень гордятся своим центральным положением в Западной Европе, и с удовольствием проводят выходные в соседних государствах.
С кем Граничит Германия на карте
(3
оценок, среднее: 5,00
из 5
)
Для того чтобы оценить запись, вы должны быть зарегистрированным пользователем сайта.
