"Тазкират ал-аулийа" или Рассказы о святых
Предисловие
В современном мире, где царит хаос, не только отдельные люди, но и целые нации готовы уничтожить друг друга по причине непонимания значимости чужих культурных ценностей и достижений, а также вклада различных народов в общее дело укрепления мира. Люди утратили веру в Бога и сверхъестественное. Они с недоверием воспринимают знаки свыше и не слышат внутренний голос, призывающий к достижению всеобщего человеческого братства.
Присущие человеческой природе чувственные, животные желания подчиняют себе людей. В этих условиях особенно необходимы произведения искусства, книги по философской, этической и религиозной тематике, биографическая литература и другие произведения, дающие богатую духовную пищу тем людям, которые нуждаются в ней. Вот почему мы представляем на суд читателей перевод избранных мест из знаменитого труда великого персидского поэта-суфия шейха Фарид ад-дина Аттара Тазкират aл-аулийа (Рассказы о святых Персии, Египта и Аравии) в двух частях. Эта работа, увидевшая свет в 1908 году в Лейдене и предваряемая вступительной статьей д-ра Николсона из Кембриджского университета, до сих пор не переводилась на английский язык. Известные авторы на Западе, пишущие об исламском мистицизме, оценили, однако, эту работу как незаменимое руководство и неоднократно обращались к ней.
Мир, в котором превалируют земные интересы, страдает из-за недостатка духовности. На протяжении веков просветленные люди ищут Истину, обращаясь к Вечности и Богу, посвящая жизнь Тому, Кто может утолить их духовный голод, положить конец их страданиям и украсить будущую жизнь бессмертием и блаженством. Этих избранных Богом людей во всем мире называют пророками и святыми. Каждый из них служил своей стране и своему времени, развил и указал духовные методы и способы утоления внутренних потребностей человечества. Эти люди определили и высветили стадии очищения на пути к духовности, ведущем к Окончательному Воссоединению, когда телесная сущность (нафс) растворяется, уничтожается эго, проходит страдание, вызванное переселением в мир иной, и исчезает страх перед Судным днем.
Тасаввуф (суфизм), исламский мистицизм, с давних пор является вкладом ислама в процесс умиротворения и обретения счастья человечеством.
Его положения - это бескомпромиссный монотеизм, доктрина об абсолютном превосходстве Бога, которую никто не может оспорить. Бог всемогущ и всеведущ, Он присутствует повсюду во вселенной, поэтому ее существование можно считать лишь временным и относительным.
Цель суфия - увидеть Бога - идентична Таухиду, требующему полного отказа от своей сущности: уничтожения индивидуальной воли, подчинения ее Божественной воле и повиновения заповедям Господа. Суфий считает, что в Таухиде верующий не становится единым с Богом, а наделяется трансформированным и вечным осознанием бессмертия души еще при жизни в этом мире. Идеальный человек становится зеркалом Божественных атрибутов, проявляющихся в нем, и именно в таком состоянии Мансур аль-Халладж громко заявил: «Я - Истина», а Байазид произнес: «Удостоверьтесь в моем всемогуществе». На самом деле их устами говорил сам Бог.
Любовь - это путь, который захватывает все лучшее в человеке, он полит солеными слезами сердца. Только благодаря преданному служению Богу можно обрести Его. Не нужно обращать свои взоры на небеса, а сле?дует избегать соблазнов и не бояться ада. Надо любить Бога ради Него самого и безропотно сносить все беды, которые встретятся на Пути.
Суфизм требует искоренения всех душевных страстей и желаний, чтобы сердце не беспокоили Думы, не связанные с Богом и творением, чтобы оно отказалось от земных интересов и все время размышляло о Боге, погрузившись в состояние возвышенного экстаза.
Почти через сто лет после смерти пророка Мухаммеда (да будет над ним благословение и мир) в Аравии возникло новое религиозное течение - суфизм. Суфизм получил свое литературное выражение в Персии благодаря творчеству аль-Газали (1059-1111 гг.). Он достиг классического периода расцвета в тринадцатом веке, почти два столетия спустя, когда Санаи, а позднее, вслед за Абу Сайд бен Хайром (ум. 1049), мистические поэты Аттар (1140 - 1234 гг.) и Джалал ад-дин Руми (1207- 1273 гг.) подняли его на небывалую высоту в своих поэтических произведениях.
Эта традиция была продолжена в четырнадцатом веке Хафизом (1300- 1388 гг.), который увлекся эротическим мистицизмом, и в пятнадцатом веке Джами, когда в литературе все еще преобладала любовная суфийская поэзия (продолжавшая традиции лирической школы), хотя она стала более сдержанной и менее эротичной. В шестнадцатом веке начался ее закат. Выше мы рассказали о расцвете и закате суфизма на примере Ирана, потому что именно иранский суфизм общепризнан и ценим нами, и именно суфизм, выраженный в персидской поэзии, вызывает наше восхищение.
Персидская поэзия до того, как в нее проник тасаввуф и началось его внедрение и упрочение в ней, была лишена жизни. Поэзия - это средство выражения внутренних чувств, но до укоренения в ней тасаввуфа никто не осмеливался открыто говорить о своих чувствах. Оды слагались в честь богачей, чтобы польстить правителям и их министрам. Лирические поэмы лишь описывали их подвиги, и поэты состязались в игре слов. Однако с проникновением суфизма поэзия стала средством неотразимого выражения любви к Богу, экстатических чувств и сердечного пыла. Естественно, что чтение или прослушивание этих стихов будоражило душу и зажигало искру любви в сердцах поклонников поэзии. Эти поэтические строки проникали прямо в сердце и становились событием и предметом всеобщего восхваления.
Газали принадлежит заслуга того, что суфизм получил распространение в Иране. О том, как ему удалось сделать это, мы расскажем ниже. Сначала позвольте нам изложить краткую историю суфизма. Мы расскажем о его зарождении в Аравии, о чуждых влияниях, которые испытывало это религиозное учение, прежде чем оно укоренилось в Персии. Родиной суфизма действительно является Аравия. Именно оттуда это учение было перенесено в Персию. Культура арабов распространилась, с одной стороны, на Испанию, а с другой - на Персию. Позднее она проникла в Индию по суше через Мултан и Кандагар и морем через Синд.
До появления арабской культуры в Персии процветали буддизм и веданта. Таким образом, в суфийское учение вошли представления и способы выражения, характерные Для индуистской Индии. Заслуга этого по праву принадлежит царю Ашоке, пославшему своего сына проповедовать буддизм в Кандагар, Афганистан и Персию. Александр Македонский, завоевавший Персию и Пенджаб, установил контакты с ведантистами в Долине Ганга и увез нескольких буддийских мудрецов и философов Индии в Грецию. Философские и Религиозные учения его страны дополнились идеями веданты и, в свою очередь, обогатили суфизм благодаря влиянию, оказанному христианами на арабов во время крестовых походов в Сирию, а также благодаря их общему взаимодействию в Италии и н& земле мавров в Испании.
Когда халифат был переведен из Медины в Да?маск, а оттуда в Багдад, между людьми различных вероисповеданий стали вестись религиозные полемики и дискуссии. Для свободного выражения мысли сложилось широкое поле деятельности, и в стро?гом арабском мистицизме начали происходить изменения.
С переносом халифата в Багдад началось формирование учения квиетистов. Суфии стали активно протестовать против формализма ортодоксального ислама, в котором уделялось огромное внимание внешним обрядам богослужения и который строго требовал неукоснительного соблюдения веры. Ортодоксальность плохо сочеталась со свободомыслием мистицизма. Суфийская мысль не хотела втискиваться в узкие рамки. Она искала собственный способ самовыражения, чтобы подчеркнуть разницу между личными и безличными элементами в религиозных практиках. Скептические квиетистские тенденции первых суфиев начали уступать место пантеистическим тенденциям, нашедшим выражение в проповедях и образном языке.
Именно на этот период приходится начало творчества аль-Газали. Он был ученым, глубоко изучившим теологию, законодательство, юриспруденцию, традиции и Коран. Газали преподавал греческую философию и обладал чутким, острым умом и уникальной памятью. Неудовлетворенный средним уровнем теологического обучения, он отказался от руководства медресе Низамийа в Багдаде и стал суфийским дервишем. Газали оставил свой высокий пост, порвал связи с окружением халифа, отказался от богатства и семьи и странствовал по свету в одиночестве, встречаясь с другими суфиями и занимаясь духовной практикой до тех пор, пока не достиг просветления после десяти лет сурового аскетизма.
Суфизм принес покой и умиротворение его душе и удовлетворил духовные потребности. Результатом его духовного опыта стал научный труд Ихья аль-улюм ад-дин («Возрождение богословских наук»), самое лучшее наставление о суфизме в исламе, завершившее систему богословия аль-Ашари, Абу Талиба из Мекки и Калабадхи. В этом великом произведении он сумел увязать ортодоксальную теологию и религиозный закон с практикой и теорией мистицизма. Благодаря Газали мистицизм занял почетное место в официальном исламе. Исламские теологи, отвергавшие философское свободомыслие и интеллектуализм, стали менее суровыми и более уступчивыми. Ортодоксальные последователи отказались от своих узких представлений. Таланты Газали и его превосходное знание мистических и теологических вопросов заслужили ему титул Худжат аль-ислам (Доказательство ислама).
Аль-Газали дал эзотерические интерпретации многим стихам Корана, опираясь на учения и идеи ранних мистиков. Он подвел прочную основу под суфизм и поставил его рядом с ортодоксальным исламом. Вот некоторые выбранные им отрывки из Корана:
«Лицо Бога там, куда мы обращаемся». «Он ближе к вам, чем яремная вена». «Бог направляет того, кого пожелает, и становится для него светом». «Царство Божие на Земле и на небесах». «Разве вы не видите, что птицы, Земля и небеса - все восхваляют Его?»
Он черпал великие идеи суфизма из этих и других строк Корана. В определенной степени и этот отрывок из учений стал еще одной опорой для мистиков:
Пророк говорит: «Бог сказал: «Что бы ни делал Мой слуга для приближения ко Мне, он не дойдет до Меня скорее, чем выполняя обязанности, которые Я возложил на него. Мой слуга приблизится ко Мне, творя и другие дела, превышающие все требования, и тогда Я возлюблю его. Я стану его ухом, которым он слышит, его языком, при помощи которого он говорит, глазами, которыми он видит, и его руками, которые держат».
Хотя Муршиду (Учителю) отводилось почетное место в ортодоксальном исламе, и его посредническая роль в получении отпущения грехов учеником считалась незаменимой, Газали, прямо не критикуя доктрину, все же модифицировал ее, основываясь на цитатах из Пророка. Пророк велел своей любимой дочери практиковать самоотречение, медитацию и постоянно думать о Боге. Он призвал ее подвергнуть себя самым суровым ограничениям, чтобы она стала достойной Марии, матери Христа, и других святых. Для этого мало быть его дочерью. Она должна прилагать усилия и заслужить спасение. Его посредничество не поможет тому, кто не практикует аскетизм и не размышляет о Боге.
Поддерживая доктрину о Милосердии, аль-Газали одновременно подчеркивает необходимость прилагать усилия, чтобы заслужить его.
Пришло время для аль-Газали заложить основу суфизма в Персии. Он предложил на суд впечатлительных и чутких персов сокращенный перевод своего наставления Ихья аль-улюм ад-дин под заголовком Кимийа-и-Саадат (Алхимия счастья). С этого времени идеи мистицизма начали распространяться в Персии, и Санаи абу Сайд бен Абиль-Хаир, а позднее Фарид ад-дин Аттар и Джалал ад-дин Руми стали проповедниками этой веры.
В его Ихья аль-улюм ад-дин (Кимийа-и-Саадат), которая состоит из четырех томов, материал распределяется следующим образом. Первый том описывает богослужение, которому следуют каноническая религия, эпистемология, теология и ортодоксальный ислам. Второй том посвящен вопросам поведения в соответствии с законом ислама и подготовке мистика. В третьем томе речь идет о психологических основах духовного ученичества, проходимого под общим руководством, а также о смертных грехах, подстерегающих суфия на его пути.
Четвертый и самый важный для суфия том раскрывает путь к искуплению и вечному блаженству. В нем широко и подробно рассказывается об эпизодах из жизни святых, Пророка и его сподвижников. Автор описывает практически каждую стадию и состояние {макам ва хал) на пути суфия. В этом томе приводятся яркие описания случаев из жизни арабских и персидских женщин-святых, особенно о том, как они плакали кровавыми слезами из-за мук, вызванных разлукой с Богом, и ночи напролет не смыкали глаз, вознося Ему молитвы. В этой части говорится практически обо всех аспектах мистического пути: обращении, стойкости, страхе, надежде, доверии и вере в Бога, устремленности, удовлетворении, решимости, размышлении и медитации, реминисценциях о смерти и Боге.
Все десять стадий описываются подробно, красиво и просто, и читатель наслаждается этими описаниями, как захватывающей романтической поэмой. Один великий мистик следующим образом описал эффект, произведенный Ихья алъ-улюм ад-дин: «Простое чтение этой книги оказывает духовное воздействие на сердце читателя, пронзая его словно кинжалом. Каждое слово вызывает удивительные превращения. Человек пребывает в экстазе, читая эту книгу. Причина этого в том, что аль-Газали находился в состоянии экстаза, одиноко живя в пустыне, где он проводил время в размышлениях, подвергая себя ограничениям, посту и всенощным бдениям.
Он изучил множество канонических, религиозных и философских литературных трудов, но не нашел в них утешения. И только тасаввуф с его практикой полного отрешения принес его душе желанное умиротворение. Он отказался от дискуссий и критики и все время думал о Боге. Он учился контролировать разум и усмирять плоть. Аль-Газали ревностно практиковал внутреннее очищение, отказавшись от мирской суеты, чтобы достичь совершенства. Закутавшись в накидку и в одиночестве странствуя по пустыне, он достиг цели - умиротворения души - и утолил свой духовный голод. Он описал опыт этих десяти лет в своей работе Ихья аль-улюм ад-дин«. Как мы уже сказали ранее, Фарид ад-дин Атгар, а позднее Джалал ад-дин Руми многое почерпнули из духовного наследия аль-Газали и обогатили персидскую суфийскую литературу.
Вот почему ни одно описание иранского суфизма не будет полным без краткого очерка о Джалал ад-дине. Это тончайший иранский мыслитель-суфий. Его произведение Маснави в шести томах величают Кораном на языке Пехлеви, оно является хранилищем суфийских тайн. Книга была переведена на английский язык доктором Николсоном, Редхаусом (отдельные части) и другими авторами. Однако Руми написал еще одну работу: Фихи ма Фихи (»Застольные беседы Джалал ад-дина«) на персидском языке, которая была обнаружена в Турции через семьсот лет после его смерти д-ром Николсоном и Мауланой Маджидом из Азамгарха (Индия). Копии этого произведения позже были найдены также и в Индии, в библиотеках штатов Рампур и Хайдарабад. О нем Упоминает Шибли в своей биографической книге о Джалал ад-дине Руми, а также Николсон в книге «Избранное из Дивана Шамса Табризи». Некоторые отрывки из книги Руми были переведены Николсоном в его работе Руми - поэт и мистик («Этическая и Религиозная классика Востока»).
Произведение Руми насчитывает около трех тысяч строк и представляет собой сборник бесед на духовные темы Мауланы Джалал ад-дина с Муин ад-дином Парваной и другими учеными и мистиками, их современниками, которые посещали Руми и задавали ему вопросы по теологии и мистицизму. Это единственная проза, вышедшая из-под пера Руми. Она бескомпромиссна, в ней нет логически и последовательно построенных критических аргументов, как в Маснави. Книга передает взгляды Руми простым искренним языком и проливает свет на его духовный опыт и развитие. Это правдивая картина чувств Мауланы и его оценки таких важных событий, как казнь Мансура аль-Халладжа. Книга раскрывает перед читателем его мысли и мнения по поводу примирения догматов ортодоксального ислама с эзотерическим суфизмом. Книга является самым авторитетным свидетельством внутреннего мира и величия идей этого уникального мирового гения.
В заключение мы можем сделать вывод о том, что суфизм существует столько же времени, сколько и само творение. Вы можете дать ему любое определение, но он подразумевает желание души встретиться со своим Творцом и предлагает путь, который приведет его к этой высочайшей цели. Как и в суфизме, все мистики мира составляют одно вечное братство, постоянно занятое поиском новых путей к Богу. Следовательно, работы по суфизму заслуживают изучения всеми, кто ищет Бога, независимо от их веры, происхождения, страны и времени, в котором они живут.
Поэтому мы решили представить на суд читателей самое лучшее, что было написано о суфизме, отобрав этот материал из трех великих произведений: «Илья аль-улюм ад-дин» аль-Газали, «Тазкират ал-аулийа» Фарид ад-дина Аттара и «Фихи ма Фихи» Джалал ад-дина. Два перевода: Ихья и Тазкират завершены, и мы готовим их издание. По воле Всевышнего все еще остается незавершенным перевод книги «Фихи ма Фихи», начатый мною четверть века назад (часть переведенного материала была прочитана еще д-ром Николсоном).
Если будет угодно Всевышнему, я завершу перевод этой книги, и она также увидит свет. Таким образом, в свое время читатели и искатели истины смогут познакомиться с тремя величайшими работами по суфизму - незаменимым руководством по исламскому мистицизму. Я выражаю благодарность выдающейся религиозной деятельнице Шри Шри Мате Кришнаджи из Вриндабана (Индия), благодаря которой я решился сделать перевод этих книг и представить их на суд подлинных искателей истины, что, по словам этой женщины, является проявлением высшего служения Всевышнему. Я благодарен шейху Мухаммеду Аш-Рафу, который взял на себя труд издать эту книгу, написанную в духе истинного суфийского учения.
- [араб. ] Фарид ад Дин Мухаммад бен Ибрахим ан Нишабури (между 1148 и 1151, сел. Кедкен близ Нишапура 1220, Нишапур), персид. поэт мистик. Род. в семье аптекаря и, унаследовав лавку, пошел по стопам отца, занимаясь фармакологией и медициной.… … Православная энциклопедия
Фарид ад дин Мохаммед бен Ибрахим (родился около 1119 год смерти неизвестен), персидско таджикский поэт мистик. Утверждал в стихах идеи дервишской, суфийской морали (см. Суфизм). Широко образованный человек, А. собрал в своих… …
См. Розовое масло …
Аттар Киттах царь Элама, правил приблизительно в 1310 1300 годах до н. э. Младший брат и наследник Пахир ишшана. И ему досталась богатая добыча, однако, как утверждает надпись, он хранил её уже не в Аяхитеке, а в Сузах, в… … Википедия
- (родился около 1119 ‒ год смерти неизвестен), персидско таджикский поэт мистик. Утверждал в стихах идеи дервишской, суфийской морали (см. Суфизм). Широко образованный человек, А. собрал в своих произведениях множество интересных рассказов,… … Большая советская энциклопедия
Персидский и таджикский поэт суфий 12 в. (см. Суфизм). Поэма Беседа птиц (ок. 1175), лирические стихи; антология Жизнеописание шейхов … Большой Энциклопедический словарь
Наджах аль Аттар نجاح العطار … Википедия
- (ум. 1230), персидский поэт. Полное имя Абу Хамид Мухаммад ибн Ибрахим; прозвище Аттар (Аптекарь) восходит к профессии отца, которую он унаследовал. Аттар родился в Нишапуре во второй половине 12 в. и большую часть жизни провел в суфийском… … Энциклопедия Кольера
Персидский и таджикский поэт суфий XII в. (см. Суфизм). Поэма «Беседа птиц» (около 1175) один из крупнейших литературных памятников, отражающих идеи мусульманского мистицизма; лирические стихи; антология «Жизнеописание шейхов». * * * АТТАР Фарид … Энциклопедический словарь
- (собственно Мохаммед Ибн Ибрагим Ферид эддин А.) персидский поэт; род. в 1119 г. (513 геджры) в Керкене, при Нишапуре, сын богатого торговца москательными товарами (аттара), по смерти которого занялся торговлею, но, обращенный одним дервишем в… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Книги
- , Аттар Ронда. На Храмовой горе Иерусалима есть необычная школа, где ученики постигают древние тайны, дающие посвященным в них огромные возможности. Элиша Дэвид сон, один из учеников этой школы, случайно…
- Элиша Дэвидсон и огненные буквы , Аттар Р.. Хотите узнать, что было бы, если бы Гарри Поттер жил в Израиле? Тогда эта книга для вас. На Храмовой горе Иерусалима есть необычная школа, где ученики постигают древние тайны, дающие…
Подле пророчества взращенный, великодушием одаренный, Кааба деяния и знания, сердцевина
Кротости и воздержания (вара’), первейших из первых обогнавший, Предание первым охранявший, Хасан из Басры-да пребудет с ним божье благоволение!- обладал неисчислимыми достоинствами и неизмеримыми добродетелями, и был сведущ в знании и поведении, и непрестанно страшился Его, и к Нему стремился.
Его мать принадлежала к окружению госпожи Умм Сала-мы 18. В то время как мать трудилась над чем-то, Хасан заплакал. Умм Салама-да пребудет с ней благоволение божье!- дала ему грудь, чтобы он пососал, и появилось несколько капель молока. Те многие тысячи благословений, что даровал ему Господь, излились вслед за молоком Умм Саламы.
Передают, что однажды, будучи ребенком, Хасан в доме Умм Саламы глотнул воды из кувшина Пророка - мир ему. Пророк воскликнул: мир воде, что он испил! Потом Хасан говорил: поскольку сам Пророк касался той воды, мое знание-восходит к нему.
Передают, что однажды Пророк - мир ему - вошел в дом Умм Саламы. Подле него положили Хасана. Пророк-мир ему-произнес над ним молитву, и все, чего удостоился Хасан впоследствии, проистекало от благословенного [действия] ток молитвы.
Передают, что, когда Хасан появился на свет, его принесла к ‘Умару 19. Тот сказал: назовите его Хасаном 20, ибо он пригож лицом **. Умм Салама взяла на себя его воспитание и наставление. Она прониклась такой нежностью к ребенку, что ее грудь. наполнилась молоком, и, кормя, она приговаривала: Господи,. соделай его водителем народа**. И случилось так, что он познакомился со ста тридцатью из сподвижников [Мухаммада] и: знал семьдесят участников битвы при Бадре. Он был предан Али21-да пребудет милость Аллаха с обоими!-искал у него знания и принял от него тарикат, а обращение (тауба) Хасана началось так.
Он был продавцом жемчуга, звался Хасан-жемчужник и вел торговлю с Румом, заключая сделки с императорскими вельможами и министрами, да будет с ним милость Аллаха! Как-то, будучи в Руме, он явился к одному министру и стал беседовать с ним. Тот предложил: если ты не против, давай направимся в некое место. Хасан согласился. Министр приказал, чтобы для Хасана привели лошадь, и они тронулись в путь. Когда они достигли пустыни, Хасан увидел шатер из румийской парчи, укрепленный на земле с помощью шелковых канатов и золотых гвоздей. Хасан остановился поблизости, и в тот миг показалось несметное войско в полном боевом облачении. Воины обошли шатер, произнесли нечто и двинулись обратно. Тогда показались философы и ученые, числом около четырехсот. Они обошли шатер кругом, сказали нечто и удалились. После этого триста озаренных святостью белобородых старцев направились. к шатру, обошли его кругом, проговорили нечто и ушли прочь.. Вслед за тем луноликие красавицы рабыни числом более двухсот, каждая с подносом золота, серебра и драгоценных каменьев обошли вокруг шатра, сказали нечто и скрылись. Тогда император и главный министр вошли в шатер и вскоре покинули его. Хасан рассказывал: я был несказанно поражен и спрашивал себя, что же это такое. Когда мы вернулись, я обратился к министру с вопросом. Он сказал: у императора Рума был сын, и не было среди смертных равного ему по красоте, и науки постиг он в совершенстве, и в ратном деле был беспримерен, и любовь отца к нему не вместили бы и сто тысяч сердец. Внезапно он заболел, и искуснейшие из врачей оказались бессильны излечить его. Наконец он скончался. Его похоронили в этом шатре, и один раз в год люди выезжают из города поклониться ему. Сначала бесчисленное войско обходит вокруг шатра, и воины восклицают: о рожденный царем, если бы мы могли сразиться в честном бою с тем, что постигло тебя, каждый из нас не пожалел бы жизни, дабы вернуть тебя. Но то,-что постигло тебя, исходило из рук Того, с кем мы не можем сразиться и с кем нельзя бороться! Так они говорят и уходят. Потом философы и ученые выступают вперед и говорят: случившееся с тобой исходит от Того, перед кем бессильны знания’ и философия, науки и опыт. Все мудрецы мира немощны перед Ним, все знатоки невежественны перед Его знанием, и мы бы обязательно придумали, как быть, но никто во вселенной неспособен на такое. Так они говорят и уходят. Тогда святейшие старцы в славе своей выходят вперед и восклицают: о рожденный падишахом, если бы на то, что постигло тебя, могло повлиять заступничество старцев, все мы стали бы ходатаями, и молили бы, и тебя туда не отпустили бы, но оно исходит от Того, пред кем заступничество смертного не имеет силы! Так они говорят и уходят. Тогда луноликие рабыни с подносами золота и драгоценностей выступают вперед, обходят вокруг шатра и говорят: о рожденный императором, если бы то, что постигло тебя, было подвластно красоте и богатству, каждая из нас пожертвовала бы собой и отдала великие богатства, но не отпустила бы тебя. Но то, что постигло тебя, исходит от Того, над кем не властны ни богатство, ни красота! Так они говорят и уходят. Наконец, император в сопровождении главного министра входит в шатер и восклицает: о драгоценный плод отцова сердца, о зеница отцова ока, узнай, каковы пределы нашей власти! Отец прислал к тебе несметное войско, философов и старцев, заступников и советников, красоту и богатство, дары и подношения, а вслед за тем пришел сам. Если бы это могло помочь делу, отец принес бы сюда все, что возможно, но постигшее тебя исходит от Того, пред кем отец со своим саном и войском, придворными и дарами, богатством и казной не имеет власти. Мир тебе! До будущего года! Так он говорит и удаляется22.
Этот рассказ так подействовал на Хасана, что сердце его отвратилось от торговли. На обратном пути он размышлял и,. прибывши в Басру, поклялся, что не будет смеяться в этом мире до тех пор, пока дело его не прояснится. Он предался укрощению страстей и служению Господу с таким рвением, что не было в его время равного ему в подвижничестве, и подвиги его достигли такой степени, что, говорили, в течение семидесяти лет юн совершал омовение [после отправления естественных потребностей] в уборной понапрасну. А в отшельничестве достиг он такой степени, что люди потеряли надежду увидеть его, ибо он ото всех отстранился.
Однажды некто в собрании встал и сказал: почему Хасан выше и лучше нас? Присутствовал некий преславный муж. Он сказал: потому что ныне всякому смертному есть нужда в его знании, а он нисколько не нуждается в смертных. Все верующие нуждаются в нем, а он свободен от всех в этом мире. В этом он выше и лучше нас.
В неделю раз он проповедовал, и всякий раз, взойдя на минбар и не увидев Рабии23, он отменял собрание и уходил. Однажды у него спросили: о хаджи, столько мужей, окруженных свитой, хаджи и прочих достойных людей собралось, если одна старуха, закутанная в чадру, и не придет, что с того? Он сказал: не могу я вливать в груди муравьев тот шербет, что предназначил для слона. И всякий раз, когда собравшиеся проникались пылом [его речей], он обращался к Рабие: о девственница, “это от раскаленных углей твоего сердца” *. О сеида, весь этот жар-от одного уголька твоего сердца!
Ему сказали: нам кажется, ты радуешься тому, что у твоего минбара собирается такое множество народу. Он сказал: разве дело в количестве? Хоть бы один дервиш присутствовал, сердце мое все равно бы радовалось.
Снова спросили: что такое мусульманство и кто такие мусульмане? Сказал: мусульманство-в книгах, а мусульмане- в могилах.
У него спросили: что есть основа религии? Он сказал: осмотрительность. Спросили: что губит ее? Он сказал: алчность (тама\’).
И спросили: что такое райские сады? Он сказал: это золотой дворец, окруженный садом, и не войдет туда никто, кроме Пророка, праведника, шахида или справедливого султана.
И спросили: может ли больной лекарь врачевать других? Он сказал: сначала следует излечиться самому, а уж потом врачевать других.
Сказал: слушайте мои слова, ибо в знании моем есть для вас польза, а в деяниях моих нет для вас вреда.
И спросили: о шейх, сердца наши спят, и слова твои не оставляют в них следа, что нам делать? Он сказал: если бы они спали! Когда до спящего дотрагиваешься, он пробуждается. Ваши сердца мертвы, и, сколько ни тереби их, они не проснутся.
Спросили: есть люди, которые на словах так пугают нас, что сердца наши разрываются от ужаса. Надо ли так? Он сказал: лучше сегодня говорить с людьми, которые пугают вас, а завтра обрести безопасность, чем сегодня говорить с теми, кто сулит безопасность, а завтра быть повергнутыми в ужас.
Сказали: иные люди приходят к тебе в собрание и запоминают твои слова, чтобы оспорить их и выискать в них недостатки. Он сказал: я вижу себя жаждущим вышнего рая и близости к Богу Всевышнему и не жаждущим покоя от людей, ибо и Создатель их не находит покоя от языков их.
Сказали: такой-то говорит, мол, не побуждайте народ, пока прежде не очиститесь сами. Он сказал: ничего так не желает шайтан, как угнездить эти слова в наших сердцах, чтобы закрылась дверь повеления творить благие дела и запрещения- творить дурные.
Сказали: правоверный завидует. Он сказал: вы позабыли о братьях Иосифа. К тому же, покуда вы не перестали беспокоиться об этом, оно не повредит.
У Хасана был мурид, который всякий раз, услышав аят из Корана, простирался ниц. Однажды Хасан сказал ему: о муж, если можешь не делать того, что делаешь, стало быть, всю жизнь ты своим поведением раздувал адский огонь, а если не можешь не делать, тогда ты обогнал меня на десять степеней.
Потом сказал: гром-от шайтана*, у всякого, от кого исходит некий громкий возглас, он не иначе как от шайтана. Здесь он высказал общее суждение, не для всех случаев пригодное, и сам же пояснил это, а именно: если человек способен подавить громкий возглас, а все же издает его, это не иначе как от.шайтана.
Однажды Хасан проводил меджлис. Вошел Хаджжадж24 в сопровождении множества воинов, несших обнаженные мечи. Присутствовал там некий преславный муж. Он сказал: сегодня я испытаю Хасана, ибо подошло время проверки. Хаджжадж уселся. Хасан не обратил на него внимания и не прерывал сво-ей речи, пока не закончил. Тот прославленный в религии муж сказал: Хасан есть Хасан (букв. “Хасан прекрасен”). А Хаджжадж направился к Хасану, схватил его за руку и воскликнул: глядите на мужа!*. Если хотите узреть истинного мужа, глядите на Хасана! Хаджжаджа видели во сне, был он распростерт:на месте сбора в Судный день. Ему сказали: какой участи хочешь? Он сказал: той, что полагается верящим в единство божье. А произошло это от того, что в предсмертной агонии он говорил: Господи, яви малую толлку терпения, ведь Ты-всепрощающий и милосерднейший из милосердных. Все согласны:и единодушны в том, что Ты низвергнешь меня [в ад], так назло им всем вознеси меня, покажи им, что Ты “делающий, что пожелает”*. Об этих словах рассказали Хасану. Он сказал: похоже, что этот злонамеренный и тот мир прикарманит.
Рассказывают, что Муртада25 - да пребудет с ним благоволение божье! - прибыл в Басру, рьяно взялся за дело и, не.медля и трех дней, приказал разрушить минбары и запретить проповедовать. Он пришел на меджлис к Хасану. Хасан произнес речь. Спросил: ты поучающий или обучающийся? Тот ответил: ни то, ни другое; до меня дошло слово Пророка, и я повторяю его. Муртада-да будет Аллах им доволен!-не запретил его проповеди и сказал: этот юноша достоин слова. С этим он и ушел. Хасан догадался, кто это, сошел с минбара, бросился вдогонку и, настигнув его, коснулся края одежды со словами: ради Аллаха, научи меня, как совершать омовение (вузу’) 26. Есть некое место, именуемое баб ат-ташт27. Принесли таз (ташт), он научил Хасана омовению и ушел.
Однажды в Басре случилась засуха. Двести тысяч человек пришли, соорудили минбар и попросили Хасана взойти на него.для молитвы. Хасан сказал: хотите, чтобы пролился дождь? Они сказали: да, для того мы и пришли. Он сказал: выгоните Хасана из Басры! И такой великий страх жил в нем, что, дошло до нас, он повторял: когда я сижу, то словно бы сижу перед палачом. И никто никогда не видел улыбки у него на устах, ибо он великую боль в себе носил.
Рассказывают, что однажды он увидел плачущего. Спросил: о чем ты плачешь? Тот сказал: я был на меджлисе у Мухаммада Кааба Гурази28; он рассказал, что есть муж среди правоверных, который за зло грехов своих столько-то лет проведет в аду. Хасан сказал: вот бы Хасану быть среди тех, кого после стольких-то лет извлекут из ада.
Рассказывают, что однажды он читал хадис о том, что “последним выйдет из ада человек по имени Хуннад”**. Хасан сказал: вот бы мне быть этим человеком.
Кто-то из приближенных Хасана рассказал: однажды ночью Хасан плакал у меня в доме. Я сказал: отчего ты стенаешь при такой судьбе, как у тебя, и таких дарованиях? Он сказал: оттого стенаю и плачу, что нельзя Хасану приняться за что-либо без знания и цели, или сделать ложный шаг, или слово молвить, которое не будет одобрено перед престолом Всевышнего, ибо скажут тогда Хасану: прочь! Ныне ты потерял для Нас цену, впредь ничего от тебя не примем!
Рассказывают, что однажды некто сидел на пороге его хижины. Хасан на крыше хижины творил намаз и так рыдал, припав к молитвенному коврику, что слезы его потекли по водостоку и упали тому человеку на одежду. Человек постучал в дверь и сказал: это чистая вода или мне отмыться? Хасан сказал: отмойся, ибо при таком намазе не подобало лить слезы, значит, то была вода согрешивших непокорностью глаз.
Рассказывают, что однажды он приблизился к усопшему. Когда покойника опустили в могилу и засыпали землей, Хасан сел на ту землю и пролил столько слез, что земля превратилась в глину. Потом сказал: о люди! Начало-могила и конец- могильная яма. Конец этого мира - могила, и начало того мира, смотрите, тоже могила, ибо “могила-это первое из жилищ загробного мира” *. Зачем кичитесь миром, у которого такой конец, как могила, и почему не боитесь мира, у которого такое начало, как могила? А если начало и конец ваши таковы, о беспечные люди, готовьтесь к началу и концу! Присутствовавшие при этом пролили много слез и отринули лицемерие.
Рассказывают, что однажды он проходил мимо кладбища в окружении дервишей. Он сказал: на этом кладбище похоронены мужи, чье рвение и усердие не возвысилось до рая, но такая печаль угнездилась в их прахе, что, если бы крупинку этой печали предъявили обитателям земли и неба, все они от страха бросились бы врассыпную.
Рассказывают, что в детстве случилось Хасану совершить прегрешение, и всякий раз, сшив новую рубаху, он записывал тот грех на воротнике, а потом так плакал, что лишался сознания.
Как-то ‘Умар ‘Абд ал-‘Азиз29 -да будет доволен им Аллах! - написал Хасану письмо, и в этом письме говорилось: “Дай мне короткий совет, такой, чтобы я запомнил его и стал им руководствоваться”. Хасан на обороте письма написал: “О эмир правоверных, если Бог с тобой, кого ты боишься? А если нет, на кого уповаешь?” В другой раз Хасан написал. ему письмо: “К тому дню готовься, когда умрет последний человек, которому предписано умереть, и с тем привет тебе”. Он ответил: “К тому дню готовься, когда ни этот, ни тот мир уже не будут таковыми”.
Как-то Сабет Боннани 30 - да будет с ним милость Аллаха! - написал Хасану письмо: “Слышал я, что ты намереваешься совершить паломничество. Хочу сопутствовать тебе”. Тот написал в ответ: “Предоставь нам жить под сенью Господа нашего. Ведь совместное пребывание обнажает недостатки каждого, и мы станем врагами”.
Рассказывают, что Са’иду Джубайру31 он сказал в назидание: трех вещей не делай. Первое-не ступай на ковер султанов даже ради заступничества за людей. Второе - ни с одной женщиной не сиди в уединении, даже если это Рабия и ты наставляешь ее в Божеском Писании. Третье-никогда не одалживай своих ушей эмиру, даже если ты первый среди отважных. Все это чревато бедствием и в конце концов причинит тебе вред.
Малик Динар сказал: я спросил у Хасана, что есть мучение в этом мире? Он сказал: гибель сердца. Я спросил: что есть смерть сердца? Он сказал: любовь к этому миру.
Один преславный муж рассказывал: на рассвете я подошел ж дверям мечети Хасана, чтобы совершить намаз. Двери были заперты, а Хасан внутри мечети молился, и какие-то люди говорили: аминь. Я подождал, пока рассвело, взялся за дверь- она открылась. Я вошел внутрь и увидел Хасана одного. Я подивился. После намаза я рассказал ему всю историю и попросил: ради Бога, проясни мне это дело. Он сказал: никому не рассказывай, но всякую ночь под пятницу меня навещают пери, и я говорю с ними о знании и молюсь, а они произносят: аминь.
Рассказывают, что, когда Хасан молился, Хабиб ‘Аджами32 коснулся его подола и сказал: я вижу, что молитва услышана.
Передают, что некий почтенный муж рассказывал: мы с Хасаном и еще несколько человек совершали паломничество. В пустыне нас охватила жажда. Мы достигли колодца, но ведра с веревкой не нашлось. Хасан сказал: когда я начну намаз, вы пейте воду. Затем он приступил к намазу. Вода, чтобы мы смогли дотянуться, поднялась до устья колодца. Мы принялись пить. Один из паломников пригубил воды-вода ушла в глубь колодца. Хасан, закончив намаз, сказал: вы не полагались на Господа, вот вода и ушла в колодец. Затем мы покинули это место. По дороге Хасан нашел финики и отдал нам, чтобы мы поели. В них были золотые косточки, которые мы принесли в Мекку, где питались на них и раздавали милостыню.
Рассказывают, что в те времена, когда жил Хасан, некий человек потерпел убытки при покупке лошади. Не зная, как быть, он рассказал о своем положении Хасану. Хасан купил у него эту лошадь за 400 дирхемов, предназначая ее для священной войны, и отдал ему серебро. Ночью тому человеку приснилась лужайка в раю, на той лужайке лошадь, а вокруг нее 400 жеребят, все светлой масти. Он спросил, чьи это кони. Ему ответили: были на твое имя записаны, а теперь стали Хасановы. Проснувшись, он отправился к Хасану и сказал: о имам, расторгни сделку, ибо я раскаиваюсь. Хасан сказал: уходи, ибо сон, что ты видел, приснился мне раньше тебя. Тот человек ушел опечаленный. На следующую ночь Хасану приснились дворцы, окруженные дивными садами. Он спросил, чье это. Ему ответили: того, кто расторгнет сделку. На рассвете Хасан позвал к себе того человека и расторг сделку.
Рассказывают, что у Хасана был сосед-огнепоклонник по имени Шам’ун35. Однажды он заболел и был уже на пороге смерти. Люди обратились к Хасану: помоги соседу! Хасан приблизился к изголовью больного и увидел, что тот лежит почерневший от огня и дыма. Он сказал: страшись Господа, ибо всю жизнь ты провел среди огня и дыма. Прими ислам, чтобы Господь помиловал тебя. Шам’ун сказал: три вещи отвращают меня от ислама: первое-то, что вы поносите этот мир, а сами день и ночь ищите мирского; второе - вы говорите, что смерть грядет, а сами никак не готовитесь к смерти; третье-вы говорите, что предстоит лицезрение Всевышнего, а сегодня все делаете вопреки Его соизволению. Хасан сказал: эти [речи]- признак осведомленности. Но если таковы дела правоверных, что сказать о тебе? Они сознают единство Его, а ты всю жизнь растратил в поклонении огню. И тебя, который семьдесят лет поклонялся огню, и меня, который не поклонялся, ввергнут в ад, и тебе и мне гореть, но твой бог не позаботится о тебе, а если мой Господь пожелает, огонь не посмеет сжечь и единого волоска на моем теле, потому что огонь-создание Господа, а созданное подчиняется Создателю. Эй ты, семьдесят лет поклонявшийся огню, давай возложим на него руки, чтобы ты узрел слабость огня и мощь Господа моего. Так сказал он и сунул руку в огонь, и ни одна частичка его плоти не сгорела. Увидев такое, Шам’ун изумился, и утро узнавания занялось для него. Он сказал Хасану: уже семьдесят лет я поклоняюсь огню, сейчас мне осталось всего несколько вздохов, как мне быть? Хасан сказал: стань мусульманином! Шам’ун сказал: если ты выдашь мне расписку, что Всевышний Бог не накажет меня, поверю, а если не выдашь, не поверю. Хасан написал, расписку. Шам’ун попросил: прикажи честным свидетелям из Басры удостоверить написанное. Они подписались. После этого Шам’ун пролил обильные слезы, принял ислам и завещал Хасану: когда умру, распорядись, чтобы меня обмыли, и своими руками предай меня земле, и эту расписку вложи мне в руки, ибо она послужит мне документом. Потом он произнес [формулу] исповедания веры и скончался. Его обмыли, сотворили над ним намаз и похоронили. А Хасан в ту ночь, засыпая, задумался: что же это я такое сделал? Сам тону, так как же я протягиваю руку другому, в своем царстве не властен, так как же я выдал поручительство для царства Божьего? С такими мыслями он погрузился в сон и увидел Шам’уна в сияющем, как свеча (шам’), венце, с улыбкой на устах, плавно прохаживающегося по райской лужайке. Хасан спросил: о Шам’ун, как это получилось? Тот сказал: о чем ты спрашиваешь? Как видишь, Бог всеславный по щедрости своей приблизил меня к себе и удостоил встречи по благости своей, и все те милости, которыми одарил меня Господь, не выразить и не описать словами. Теперь ты оправдал свое поручительство. Возьми расписку, ибо мне нет в ней больше надобности. Когда Хасан проснулся, он увидел ту бумагу у себя в руке. Он сказал: Господи, известно, что дела Твои не связаны иной причиной, кроме мудрости Твоей. У Твоего престола кто понесет урон? Семидесятилетнего гебра за одно только слово Ты приблизил к себе, так неужели же лишишь [этой милости] правоверного семидесяти лет?
Рассказывают, что самоуничижение его было таково, что. он считал себя самым худшим из людей. Однажды, проходя по берегу Тигра, он увидел чернокожего со стеклянной флягой., Перед ним сидела женщина и пила вино из фляги. В голове у Хасана промелькнуло: этот человек лучше меня. Но тут сокол закона шариата ринулся в атаку: мол, нет, уж он не лучше меня, ведь он уселся с посторонней женщиной и пьет из фляги вино. Так он размышлял, когда вдруг показался тяжело нагруженный корабль с семью путниками на борту. Внезапно корабль перевернулся и стал тонуть, чернокожий бросился в воду и спас шесть человек, потом обратился к Хасану: пойди, если ты лучше меня, я спас шесть человек, а ты спаси одного. О имам мусульман, в этой фляге вода, а эта женщина-моя мать. Я хотел испытать тебя, внешним ли оком видишь ты или внутренним. Хасан упал ему в ноги, и попросил прощения, и узнал, что это посланец божий. Тогда он воскликнул: о чернокожий, как ты спас их из моря воды, так и меня спаси из моря воображения (пиндар). Чернокожий сказал: да прозреют твои глаза! После этого Хасан никогда уже не мнил себя лучше кого-нибудь другого. Как-то он увидел собаку и сказал: Господи, сочти меня ровней этой собаке! У него спросили: кто лучше-ты или собака? Он сказал: если я буду избавлен от наказания Господня, то я лучше собаки, а если нет, клянусь всевеличием и всеславием Господа, собака стоит ста таких, как я.
Передают, что Хасан говорил: слова четверых поразили меня-ребенка, пьяного, гермафродита (муханнас) и женщины. Его спросили: как это было? Он сказал: однажды я проходил мимо гермафродита и скинул с него платье. Он сказал: о хаджи, положение наше еще не прояснилось, ты не снимай с меня.платье, ибо лишь Господу ведомо, как сложатся дела впоследствии 36. И пьяного я видел, который шел по грязи, шатаясь и спотыкаясь. Я сказал ему: ступай тверже, несчастный, чтобы не упасть**. Он сказал: о ты, ступающий твердо, со всеми твоими.притязаниями [на любовь к Нему], если я свалюсь пьяный, я.выпачкаюсь в грязи, встану и отмоюсь, это легко. Бойся своего падения! Эти слова оставили глубокий след в моем сердце. И ребенок как-то нес лампу, а я сказал ему: откуда ты несешь этот свет? Тут лампу задул ветер. Он сказал: скажи, куда ушел этот свет, чтобы я ответил, откуда я принес его. И некая женщина с обнаженным лицом небывалой красоты, открытыми руками и заплаканными глазами жаловалась мне на мужа. Я сказал: сначала прикрой, лицо! Она сказала: я от любви к сотворенному [Богом] потеряла разум, и, если бы ты не упрекнул меня, я бы так и на базар отправилась. Каков же ты при всех своих притязаниях на любовь к Нему, если ты не смог не заметить наготу моего лица?! Этому я тоже удивился.
Рассказывают, что, когда он сходил с минбара, он выбирал несколько человек из своих приверженцев и говорил: давайте распространять свет! **. Однажды кто-то кроме указанных людей отправился с ним. Хасан сказал ему: ты возвратись.
Рассказывают, что однажды он сказал своим друзьям: вы похожи на сподвижников Пророка - мир ему! Они возрадовались. Хасан сказал: лицом и бородой, и ничем иным. Ибо, если бы вам довелось увидеть их, все они предстали бы сумасшедшими в ваших глазах, а если бы до них дошли тайные ваши помыслы, ни одного из вас не назвали бы мусульманином. Ведь то были вожди, что мчались на быстроногих конях, как птицы, летящих, как ветер, свистящих, а мы на ослах позади собственных бород тащимся.
Рассказывают, что к Хасану пришел бедуин и спросил его, что такое терпение. Хасан сказал: терпение бывает двух видов: первое относится к разным бедствиям, а второе-к тому, что запретил нам всеславный Бог,- и рассказал бедуину о природе терпения. Бедуин сказал: я не встречал большего праведника, чем ты **, и не слышал о более терпеливом, чем ты. Хасан сказал: о бедуин, моя праведность в целом основана на желании, а мое терпение-на скорби. Бедуин сказал: поясни мне свои слова, ибо ты привел мои убеждения в смущение. Он сказал: терпение мое в несчастьях или в покорности свидетельствует о страхе перед адом, и это-та же скорбь, а праведность моя в этом мире есть стремление к тому миру, и это-желание лучшей участи. Потом сказал: терпение того человека имеет силу, кто принимает свою участь, тогда терпение его-для Истины, а не для защиты плоти от ада, и праведность-для Истины, а не для того, чтобы попасть в рай, и это знак чистосердечия.
И сказал: знания человеку подобают благотворные, деяния - совершенные, и в этом надобно чистосердечие, а покорность подобает полная, и в этом надобно терпение. Когда первое, второе и третье обретено, не знаю, что после того могут с ним сделать.
И сказал: овца осведомленнее человека, ибо зов пастуха отвлекает ее от пастьбы, а человека глас божий не удерживает от желаний.
И сказал: общение с дурными делает поступки людей подозрительными в глазах хороших.
И сказал: если кто-то позовет меня пить спиртное, я отнесусь к нему лучше, чем к тому, кто зовет стремиться к мирскому.
И сказал: познание (марифат) наступает тогда, когда ты не находишь в себе ни крупицы вражды (хусумат).
И сказал: рай вечный-не за ничтожные дела земные, а за добрые намерения (ниййат).
И сказал: жители рая, когда впервые узрят рай, семьдесят тысяч лет пребывают в беспамятстве, дабы Господь всеславный им явился. Если величие Его узрят, опьяняются видом, наводящим ужас; если красоту узрят, погружаются в единение.
И сказал: помыслы суть зеркало, в котором ясно отражаются твои добрые и дурные дела.
И сказал: для всякого, у кого слова проистекают не от мудрости, они-сущее бедствие, и молчание всякое, что не от раздумья, покоится на вожделении и небрежении, и любой взгляд, брошенный не из стремления поучиться, это все забава и прегрешение.
И сказал: в книгах Мусы сказано: всякий человек, который удовольствовался малым, перестал нуждаться, а когда устранился от людей, обрел покой, а когда растоптал похоть, обрел свободу, а когда освободился от зависти, нашел в себе радушие.
И сказал: люди сердца всегда предпочитают молчание. Сначала говорят их сердца, и лишь потом-языки.
И сказал: в осмотрительности есть три степени (макам). Первая-когда раб божий ни слова не говорит иначе как по справедливости. Вторая-когда оберегает он члены свои от всего, на что гневается Господь. Третья - когда устремляется к тому, чему благоволит Господь.
И сказал: мискаль от крупинки осмотрительности лучше тысячи мискалей намаза и поста.
И сказал: мудрейшее из всех деяний-раздумье и осмотрительность.
И сказал: если бы я знал, что во мне нет лицемерия, из всего, что есть на земле, я имел бы самое драгоценное.
И сказал: противоречие между явным и тайным, сердцем и языком проистекает из лицемерия.
И сказал: ни одного правоверного нет среди ушедших и не будет среди тех, кто придет, кроме трепещущих от страха, как бы не стать лицемерами.
И сказал: каждый, кто говорит: я правоверный, на самом деле неправоверный. “Не очищайте же самих себя: Он лучше знает тех, кто богобоязнен!”37.
И сказал: правоверный тот, кто не суетлив и не таков, как собирающий дрова в потемках, то есть на того не похож, кто асе, что может делать, делает, все, что приходит на язык, говорит.
И сказал: у троих не бывает состояния отрешенности38- у обуреваемого страстями, развратника и неправедного имама.
И сказал: благочестивые деяния в состоянии отрешенности принимаются [Богом] как мольба о прощении, даже если ты не просишь отпущения [грехов].
И сказал: несчастен сын Адама, довольный жилищем, где за дозволенное - спрос, а за недозволенное - мучения.
И сказал: душа сына Адамова не расстанется с этим миром иначе как обремененная тремя печалями: первая-он не.насытился тем, что скопил; вторая-он не обрел того, на что.надеялся; третья-он не запасся необходимым для того пути, что открывается перед ним.
Кто-то сказал: такой-то отдает душу. Он сказал: не говори
так. Он уже семьдесят лет отдает душу, если и сейчас не отдаст, так до чего же он дойдет?
И сказал: нагруженные легко-спаслись, нагруженные тяжело - погибли.
И сказал: научил великий и всеславный Господь неких людей, что этот мир был дан им взаймы. Они долг отдали и налегке ушли.
И сказал: по мне-смышленый и знающий разрушает этот мир, чтобы на его развалинах возводить тот мир, а не разрушает тот мир и на развалинах его возводит этот.
И сказал: каждый, кто узнал Господа, любит его, и каждый, кто узнал этот мир, почитает его врагом.
И сказал: никакое вьючное животное не годится для жесткой узды в такой степени, как твоя [плотская] душа в этом мире.
И сказал: если хочешь увидеть, каким будет этот мир после твоей смерти, посмотри, каким он стал после смерти других.
И сказал: клянусь Богом, что не почитали кумиров иначе, чем из любви к мирскому.
И сказал: люди, что были прежде вас, знали цену тому Посланию, что пришло к ним от Господа. По ночам они обдумывали его, а днем поступали сообразно. А вы учились, но не поступали соответственно, огласовки и буквы исправили и тем сотворили себе разрешение на вход в бренный мир.
И сказал: клянусь Богом, что ни один человек, возлюбивший серебро и золото, не избегнет позора и унижения от Господа.
И сказал: всякий глупец, завидев скопище идущих мимо, не устоит на месте.
И сказал: всякий, кто приносит тебе слова людей, а твои слова уносит к другим, не заслуживает беседы.
И сказал: братья нам дороги, ибо они друзья религии, а семья-и домочадцы и дети-друзья этого мира и соперники религии.
И сказал: всему, что раб божий расходует на свое пропитание и пропитание матери и отца, будет счет, исключая лишь пищу, что он предлагает друзьям и гостям.
И сказал: каждый намаз, на котором отсутствует сердце, приближает к мучениям.
И сказали: что есть покорность? Он сказал: страх, что поместился в сердце, и сердце служит ему неотлучно.
Сказали: один человек уже двадцать лет не приходит к общему намазу и ни с кем не беседует, устранившись ото всех. Хасан отправился к нему и спросил: отчего ты не приходишь к общему намазу и ни с кем не беседуешь? Тот ответил: прости меня, ибо я занят. Хасан спросил: чем ты занят? Тот сказал: ни одного мгновения у меня не проходит без того, чтобы Господь не явил мне свою милость и я не отблагодарил Его за это прегрешением. Замаливанием прегрешений я и занят. Хасан сказал: так и продолжай, ибо ты лучше меня.
У него спросили: было ли тебе когда-нибудь хорошо? Он сказал: однажды я находился на крыше дома, и соседка говорила мужу: почти пятьдесят лет я живу в твоем доме, все, что ни случалось, терпела и жару и холод сносила, лишнего не требовала и честь твою берегла. Лишь на одно я никогда не соглашусь-чтобы ты при мне другую выбрал. Я делала все это для того, чтобы ты смотрел на меня, а не заглядывался на других. Коли сегодня ты почтил вниманием другую, я попрошу защиты от позора у имама правоверных. Хасан сказал: тут мне стало хорошо, и слезы полились из моих глаз. Я поискал пример в Коране и нашел такой аят: “Поистине, Аллах не прощает, чтобы Ему придавали сотоварищей, но прощает то, что меньше этого, кому Он пожелает”39 - все грехи твои прощаю, но если краешком сердца ты возжелаешь другого и придашь его Господу в сотоварищи, никогда тебя не прощу.
Рассказывают, что один человек спросил его: каково? Он сказал: каково бывает людям посреди моря, когда корабль их разбился и каждый цепляется за доску? Тот сказал: тяжко им. .Хасан сказал: вот и мне так.
Рассказывают, что в общине был праздник и все смеялись и забавлялись. Он сказал: удивляюсь я людям, которые смеются, не ведая правды о своем состоянии.
Рассказывают, что он увидел человека, который на кладбище ел хлеб. Хасан сказал: он лицемер. Его спросили: почему? Он сказал: если человек подле этих усопших ублажает плоть свою, будто и не веря в загробный мир и смерть, это признак лицемерия.
Рассказывают, что на ночной молитве он сказал: о Аллах, ты осыпал меня милостями-я не благодарил Тебя, насылал на меня несчастья - я не терпел; за то, что я не благодарил, не лишай меня милостей, за то, что не терпел, не обращай мои несчастья в постоянные. О Аллах, что от Тебя исходит, кроме великодушия?!
А когда приблизилось время его кончины, он стал смеяться, а смеющимся его дотоле никто никогда не видел. При этом он повторял: какой грех, какой грех? С тем и преставился. Некий старец увидел его во сне и спросил: при жизни ты никогда не смеялся, что случилось на пороге смерти? Он сказал: я услышал голос: о царь смерти, обойдись с ним сурово, ибо один грех за ним еще остался. Я от радости рассмеялся, спросил, какой грех, и преставился.
Один преславный муж в ту ночь, когда Хасан отошел, увидел во сне, что небесные врата распахнуты и объявляют: Хасан Басри приблизился к Господу и Господь им доволен-да упокоит Аллах душу его?
Примечания:
17 А. Дж. Арберри перевел три эпизода из этого жития . Ал-Хасан б. Абу-л-Хаеаи ал-Басри родился в Медине в 642 г. и умер в Басре в 728 г. Один из первых подвижников-аскетов, он необычайно прославлен в суфийской традиции своей набожностью и отрицанием мирского.
Он причислен к наиболее почитаемым святым раннего ислама, а также считается основателем секты мутазилитов (‘Амр б. Убайд и Васил б. ‘Ата принадлежали к его ученикам). Наиболее детальный разбор его биографии и учения принадлежит X. Риттеру .
18 Умм Салама — мать пророка Мухаммада.
19 Имеется в виду Умар б. ал-Хаттаб (ум. 644) — халиф с 634 г., один из виднейших сподвижников Мухаммада.
20 Хасан (араб.) — букв. «красивый».
21 Имеется в виду А ли ибн Аби Талиб (ум. 661) — двоюродный брат и зять Мухаммада, в 656 г. избранный халифом. Шииты считают Али шервым имамом.
22 Этот сюжет хорошо известен, например, по сказкам «Тысячи и одной ночи» (см. ).
23 Рабия (Раб и’а ал-Адавийа, ум 752 или 801) — прославленная суфийская проповедница. Наш перевод ее жития из «Тазкират ал-аулийа» см.: Древний и средневековый Восток. История, филология. М., 1983, с. 284-301.
24 Хаджжадж (Ибн Юсуф ас-Сакафи; ум. 95 г. х.) — губернатор Аравии и Ирака, известный своей жестокостью.
25 Муртада (араб.) — букв.»избранный», один из титулов халифа Али.
26 Вузу — ритуальное омовение лица, рук до локтей и ног.
27 Баб ат-ташт (араб. букв. «место таза») - «умывальня». 28 Мухаммад Кааб Гурази (VIII в.) — проповедник суфизма, упоминается у Аттара также в житии Фудайла б. ‘Ийада (ум. 803).
29 Умар II (‘Умар б. ‘Абд ал-‘Азиз, ум. 720) — багдадский халиф.
30 См. примеч. 5.
31 С а’ид б.Джубайр упоминается в книге аш-Шахрастани среди авторитетов секты мурджитов, которые «ставили деяние после намерения я веры (в истинность религии)» и «совершивших тяжкие грехи не считали неверующими» .
32 Хабиб ‘Аджами — аскет и проповедник, его биография включена Аттаром в «Тазкират» .
33 Абу ‘Амр бал-‘ Ала (ум. 770) — знаменитый авторитет по чтению Корана, многие годы живший в Басре. Рассказ переведен А. Дж. Арберри 112, с. 22].
34 Мечеть Хайф стояла на пути паломников недалеко от Мекки.
35 Последний из трех рассказов о Хасане, переведенных А. Дж. Арберри 112, с. 23].
36 Смысл истории объясняется, тем, что представление о полноценном человеке, который, ведя безгрешную жизнь, впоследствии попадает в рай, связано с мужским полом (например, в житии Рабий многократно подчеркивается, что праведная жизнь ставит ее в один ряд с мужчинами). Но человек не может судить сам, судит лишь Господь- таков, по-видимому, смысл нравственного урока, преподанного Хасану гермафродитом.
37 Коран 53:33.
38 Отрешенность (гайбат) толкуется в суфийских словарях как такое состояние человека, когда он отрешается от плотских наслаждений, но еще не свободен от них в полной мере.
39 Коран 4:116.
Литература:
1. Аверинцев С. С. Притча.-Краткая литературная энциклопедия. Т. 6. М.,1971.
2. Бертельс Е. Э. Избранные труды. Т. 3. Суфизм и суфийская литература. М., 1965.
3. Брагинский В. И. Хамза Фансури. М., 1988.
4. Григорян С. И. Из истории философии Средней Азии и Ирана VII-XII вв. М, 1960
5. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.
6. Жуковский В.А. Жизнь и речи старца Абу Сайда Мейхенейского. СПб., 1899.
7. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 2. М., 1908.
8. Крымский А. Е. История Персии, ее литературы и дервишеской теософии.
9. аш-Шахрастани. Книга о религиях и сектах. Пер. с араб., введ. и коммент С. М. Прозорова. М., 1984.
10. Абдаррахман Джами. Нафахат ал-унс мин хадарат ал-кудс. Техран, 1958.
11. Ibn Khaldun. The Muqaddimah. An Introduction to History. Vol. 3. N. Y., 1958.
В 1787 году Турция, стремясь возвратить Крым, развязала новую войну против России (русско-турецкая война 1787-1791 гг.). Турция планировала захватить Кинбурн и Херсон, а затем высадить десант в Крыму и нанести удар по Севастополю. Победа России в этой войне в значительной степени связана с именем выдающегося русского полководца А.В. Суворова. В октябре 1787 г. в ожесточенном сражении войска Суворова разгромили турецкий десант в районе Кинбурна, отведя угрозу от Севастополя и Херсона. Победа была одержана благодаря военному таланту Суворова и великолепной выучке его войск. Полководец, следуя заветам Петра I, неустанно заботился о боевой подготовке солдат и офицеров, создав свою - суворовскую школу обучения и воспитания.
Солдаты твердо помнили наставления Суворова: “Стреляй редко, да метко, - штыком коли крепко... - первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун!..” Казак Ефим Турченков, видя, что турки захватили нашу пушку, смело бросился на врага. Одного заколол, а с подоспевшим Нестером Рекуновым отбили назад орудие, зарубив еще четверых. Сержант Рыловников, остановив дрогнувших было солдат, увлек их за собой в атаку, а капрал артиллерии Михаил Борисов, взяв на себя командование батареей, открыл ураганный огонь картечью по наседавшему врагу. Не забывали они и оберегать своего начальника, столь любимого ими. Рядовой Шлиссельбургского полка Степан Новиков спас в бою самого Суворова, уложив одного за другим четырех турок.
Такими были они - герои Кинбурна, ученики суворовской школы, воплощавшие в жизнь ее требования: “Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, справедливу, благочестиву!” Таким никакой враг не страшен.
Еще более внушительная победа была одержана Суворовым 11(22) сентября 1789 г. над 100-тысячной турецкой армией на р. Рымник. При этом Суворов имел под своим командованием лишь 7 тыс. русских и 18 тыс. австрийских солдат. Первое вражеское знамя в жарком бою было захвачено вахмистром Рязанского полка Копатовым, уничтожившим со своим взводом турецкий отряд. В этом сражении особенно ярко проявился полководческий талант Суворова: всесторонняя оценка обстановки, решительность, внезапность и быстрота действий. За блестящую победу у Рымника Суворов получил титул графа Рымникского и был награжден орденом св. Георгия 1-й степени.
В 1790 г. русская армия подошла к Измаилу - турецкой крепости, считавшейся неприступной. Крепость была заблокирована с суши и речной флотилией со стороны Дуная. Две попытки взять Измаил окончились неудачно. Военный совет вынес решение снять осаду, войска уже начали отводить на зимние квартиры.
Тогда командующим был назначен Суворов. Оценив обстановку, он принял решение штурмовать крепость. В окрестностях Измаила Суворов приказал выкопать ров и насыпать вал. Так впервые в военной практике был создан макет укреплений, причем в натуральную величину. Войска 10 дней тренировались, штурмуя его. Крылатые фразы Суворова - “тяжело в учении, легко в походе”, “каждый воин должен понимать свой маневр” - стали незыблемыми правилами суворовской “науки побеждать”.
Стремясь избежать кровопролития, Суворов направил коменданту Измаила ультиматум о сдаче крепости, на что последовал ответ: “Скорее небо обрушится на землю и Дунай потечет вверх, чем сдастся Измаил”. 11(22) декабря 1790 г. русские войска девятью колоннами с разных сторон двинулись на штурм крепости. Речная флотилия подошла к берегу и под прикрытием огня артиллерии высадила десант. Умелое руководство Суворова и его соратников, в числе которых был и М.И. Кутузов (его колонна первой ворвалась в город), отвага солдат и офицеров решили успех боя, продолжавшегося 9 часов. Измаил был взят. (В память о суворовском штурме, ставшем образцом военного искусства, установлен день воинской славы - 24 декабря).
