Саша Черный (Александр Михайлович Гликберг) - русский поэт.
Происхождение. Детство
Одесса. Шел 1880 год. 1 октября в еврейской семье Гликбергов родился сын Александр. Так случилось, что из пятерых детей в семье двое сыновей носили одинаковые имена - Саша.
А поскольку будущий поэт был черноволосым, то его для идентификации родные прозвали «черным», что и стало потом обоснованием для выбора псевдонима.
Чтобы обеспечить сына приличным образованием, родители решили покрестить его по русскому православному обычаю. Это дало возможность мальчику поступить в гимназию, которую, впрочем, он не закончил из-за своего строптивого характера, сбежав из родительского дома.
Жил где придется, питался подаяниями. Когда об этой истории рассказала одна из газет, некто К.К. Роше до того растрогался, что решил найти мальчика, взять его под свое покровительство и дать ему хорошее воспитание.
Роше был состоятельным человеком с добрым сердцем, к тому же, и весьма образованным. Он любил литературу, а особенно - поэзию, потому со всей страстью приобщал к этому будущего поэта, а потом стал постепенно развивать в нем творческий потенциал. Саша Гликберг оказался талантливым учеником, и даже его первые пробы в поэзии были незаурядными. Так неожиданный филантроп «благословил» молодого человека на поэтическую стезю.
Первые публикации
В 1901-02 годах Александр находился на военной службе, после чего некоторое время работал на Новоселенской таможне. И именно тогда появляется в печати первое творение молодого автора «Дневник резонера». Его опубликовала провинциальная газета «Волынский вестник». Местная интеллигенция проявила немалый интерес к произведению Саши Черного, что говорит о весьма успешном дебюте.
В 1905 году юноша переехал в , где было гораздо больше возможностей для литературной самореализации. Это «сработало»: его начали печатать разные газеты и журналы («Маски», «Зритель», «Альманах» и другие издания), популярность поэта росла с каждой новой публикацией. И, казалось бы, все складывалось вполне удачно. Но не тут-то было.
Саша Черный оказался «неудобным» стихотворцем. Журнал «Зритель» закрыли из-за опубликования в нем сатиры «Чепуха» Саши Черного, а его сборник «Разные мотивы» цензура вообще не допустила к изданию. Все это приводило к конфликтам с хозяевами журналов и даже с властями, а в связи с этим - неприятие в обществе, своеобразная отверженность.
Учеба и творчество
Саша Черный выехал в Германию на учебу. С 1906 по 1908 год он был студентом Гейдельбергского университета, а параллельно продолжал свою писательскую карьеру, но его произведения по-прежнему были подвержены жесточайшей цензуре, не допускающей их публикации. Но это не усмирило поэта. По возвращении в Санкт-Петербург в 1908 году, он вновь принялся за работу.
На этот раз его талант оказался затребованным в знаменитом журнале «Сатирикон», а кроме того, его стихи печатались во множестве других изданий («Аргус», «Солнце России», «Современник», «Одесские новости», «Современный мир», «Киевские новости», «Русская молва»). И наконец-то выходят в свет его первые книги.
Годы Первой мировой
Несколько «притормозила» взлет литературной карьеры Александра. Он был рядовым офицером в штате полевого лазарета. Но служба в армии не помешала его работе на литературном поприще. Он писал прозу, издавал свои сборники, кроме того, у него открылась и новая грань таланта: стал писать для детей.
Литературное наследие
Не все однозначно в творчестве Саши Черного, но тем не менее в его библиографии - больше 40 книг, огромное количество стихотворений, вошедших и не вошедших в сборники. Самые известные и значительные книги Саши Черного: повесть «Чудесное лето», «Несерьезные рассказы», книжки для детей «Белка - мореплавательница», «Сон профессора Патрашкина», «Кошачья санатория», «Румяная книжка» и другие.
Смерть в эмиграции
За свою недолгую жизнь Саша Черный немало постранствовал по миру, побывал в Берлине, Ницце, Париже, Риме, Киеве, Тбилиси, но окончательно эмигрировал в 1920 г., поселился в Берлине. Его стихи эмигрантского периода проникнуты мучительной ностальгией. В 1923 г. В Германии вышел том стихотворений «Жажда» - очень грустная книга о жгучей тоске по родине, об эмигрантском сиротстве.
Саша Черный умер в 1932 г. Сразу после пожара, который тушил вместе с другими людьми. Вернулся домой, лег в постель и больше не проснулся. До сих пор никто не знает, где похоронен выдающийся русский поэт. Некому и нечем было заплатить за могилу и погребальную церемонию.
На кладбище Лаванду, где похоронена жена Александра, дожившая до глубокой старости и умершая в 1961 г., теперь установлена памятная доска с именем поэта. А по большому счету, имя Саши Черного увековечено в его творчестве. Об этом позаботился его друг и наставник Корней Чуковский, по инициативе которого вышло многотомное издание всех произведений Саши Черного в серии «Библиотека поэта».
Саша Чёрный, Александр Михайлович Гликберг (1880-1932) – русский поэт и прозаик, его творчество относится к Серебряному веку, особенно прославился своими лирико-сатирическими фельетонами в стихотворной форме.
Раннее детство
Саша появился на свет в городе Одессе 1 октября 1880 года. Родители имели еврейское происхождение, отец работал провизором и агентом химической лаборатории. Позже семья перебралась в город Белая Церковь, где и прошло детство будущего поэта.
В семье было пятеро детей, двоим из них родители дали одинаковое имя – Саша. И так повелось у Гликбергов, что светлого ребёнка (блондина) звали Саша Белый, а тёмного (брюнета) Саша Чёрный. Таким образом, из детского семейного прозвища и появился будущий псевдоним поэта.
Саша Чёрный заметно отличался от своих сестёр и братьев. У него была буйная фантазия, он постоянно что-то мастерил, выдумывал, проводил опыты. То смешивал серу, зубной порошок и вазелин, чтобы получить непромокаемый порох, то пытался из сока шелковичного дерева изготовить чернила. В общем, квартира Гликбергов иногда напоминала химический завод. За такие опыты Саше нередко приходилось получать от отца, который отличался строгостью и крутым нравом.
Гликберги были зажиточными людьми, но малокультурными. Нельзя сказать, чтобы у Саши было счастливое детство, мальчик рос замкнутым и нелюдимым.
Обучение
В те времена ребёнку из еврейской семьи получить достойное образование было практически невозможно. Поэтому сначала Саша обучался на дому.
Для того чтобы мальчик мог поступить в белоцерковскую гимназию, родителям пришлось крестить его в русской православной церкви. Ребёнок начал обучение в гимназии уже в 10-летнем возрасте, учеба давалась ему нелегко, за плохую успеваемость парня несколько раз отчисляли. К постоянным домашним наказаниям добавился новый страх гимназистского ига.
В 15-летнем возрасте он не выдержал и сбежал из дома, бросив обучение. Кстати, ранее на такой же шаг решился и старший ребёнок семьи Гликбергов, а Саша Чёрный последовал его примеру.
Сначала мальчишку приютила у себя родная тётка по отцу. Она привезла Сашу в Петербург, где он поступил в гимназию, чтобы продолжить обучение. Но вскоре юноша был отчислен оттуда, не сдав экзамен по алгебре.
Положение Саши было катастрофическое: денег на жизнь не было совсем, он писал отцу и матери, просил помочь, но родители не отвечали на письма сына-беглеца. Парень стал нищим и занялся попрошайничеством.
В 1898 году в одной из крупнейших петербургских газет «Сын отечества» начинал работу молодой журналист Александр Яблонский. Он узнал о несчастном юноше, которого бросила семья, и написал репортаж о горестной судьбе подростка.
Житомир и крёстный папа К. Роше
Статью прочитал один весьма состоятельный господин из Житомира Константин Роше, много времени и средств уделявший благотворительности. Он забрал юношу к себе, предоставив ему кров и дав образование. Житомир стал по-настоящему второй родиной для Саши, а Константина Константиновича Роше он всегда считал своим крёстным отцом.
Роше обожал поэзию, свою любовь к стихам он прививал и Саше, а вскоре обнаружил, что парень и сам имеет неплохой поэтический дар.
Константин Константинович помог Саше устроиться на работу мелким чиновником в Службе сборов. Одновременно с работой молодой человек начал писать стихи.
В 1900 году его призвали на военную службу. В Житомире базировался пехотный полк, в котором Саша и прослужил 2 года в качестве вольноопределяющегося.
После службы он поехал в небольшой городок Новоселицы, где устроился работать таможенником на границе с Австро-Венгрией.
Но вскоре он вернулся в Житомир, где начал сотрудничать с газетой «Волынский вестник». В 1904 году было напечатано его первое стихотворное произведение «Дневник резонёра», начинающий поэт подписался «Сам по себе». Местную житомирскую интеллигенцию заинтересовало произведение, и вскоре Саша получил кличку «поэт».
Петербург
К сожалению, газета «Волынский вестник», в которой Саша стал регулярно печатать свои стихи, закрылась. Но молодого человека уже очень сильно увлекла литературная деятельность, и он принял решение переехать в Санкт-Петербург. Здесь он сначала жил у родственников Роше, они же помогли ему устроиться работать в железнодорожную налоговую службу.
Он служил небольшим чиновником, а его непосредственной начальницей была женщина – Мария Ивановна Васильева. Саша и Маша очень отличались друг от друга – и по положению, и по образованию, к тому же женщина была намного его старше. Несмотря на такие различия, они сблизились и в 1905 году поженились. Это дало молодому поэту шанс оставить работу в железнодорожной конторе и полностью заняться литературой.
Сотрудничать он стал с сатирическим журналом «Зритель». В выпуске под номером 23 было напечатано стихотворение «Чепуха», и впервые под произведением стояла подпись – Саша Чёрный. Это был ноябрь 1905 года. Стихотворение имело успех, и Сашу сразу же стали приглашать во многие сатирические издания.
Его начали печатать несколько журналов и газет:
- «Журнальчик»;
- «Леший»;
- «Альманах»;
- «Маски».
Популярность Саши Чёрного среди читателей росла. Однако этот факт омрачился тем, что после его сатирических стихов закрыли журнал «Зритель», а сборник поэзии «Разные мотивы» вообще запретили цензурой из-за политической сатиры.
Всё это привело к тому, что в 1906 году Саша Чёрный уехал в Германию, там он был слушателем лекций в Гейдельбергском университете.
Расцвет творчества
В 1908 году Саша вернулся в Санкт-Петербург, где как раз только открылся новый журнал «Сатирикон» и он, наряду с другими известными поэтами, стал его постоянным автором. Более того, с 1908 по 1911 год он занимал позицию бесспорного поэтического лидера «Сатирикона», благодаря журналу Саша имел всероссийскую славу. Корней Чуковский говорил о нём:
Его стихи действительно были в то время у всех на устах. Читатели любили их за искромётный юмор, особенную желчь и горечь, хлёсткую сатиру, простодушие и в тоже время дерзость, остроумные замечания и наивную детскость. Газеты и журналы просто боролись за право печатать поэзию Саши, он, как и раньше, сотрудничал со многими издательствами:
- «Русская молва» и «Современный мир»;
- «Киевская мысль» и «Солнце России»;
- «Современник» и «Аргус»;
- «Одесские новости».
Один за другим выходили в свет сборники его поэзии: «Невольная дань», «Всем нищим духом», «Сатиры».
Но в 1911 году без причин и объяснений Саша Чёрный ушёл из «Сатирикона». Возможно, сказалось внутреннее состояние души, молодой поэт почувствовал, что исчерпал себя в этом направлении. В том же году он дебютировал в литературе детской:
- стихотворение «Костёр»;
- вслед за ним в 1912 году вышло первое его прозаическое произведение – рассказ для детей «Красный камушек»;
- в 1914 году знаменитая «Живая азбука» в стихах;
- в 1915 году сборник детских стихотворений «Тук-тук».
Со временем произведения для детей заняли основное место в творчестве Саши Чёрного.
Революция и война
В 1914 году, когда была объявлена война с Германией, Сашу призвали на фронт. Ужасы войны оказались для поэта тяжёлым испытанием, он впал в жуткую депрессию, его поместили в госпиталь. А потом он продолжил свою службу в медицинских частях: был смотрителем госпиталя в Гатчине, затем отправился на фронт с Варшавским сводным полевым госпиталем № 2, помогал смотрителю в полевом запасном госпитале Пскова.
В конце августа 1918 года, когда Красная Армия вступила в город Псков, Саша покинул его вместе с другими беженцами. Революцию он не принял. Поэт делал попытки примириться с новой властью, но ничего не получилось, несмотря на то, что большевики предложили ему возглавить газету в Вильно. Чёрный выехал из России в 1920 году.
Эмиграция
Сначала он с супругой переехал в Прибалтику, в город Ковно. Затем перебрались в Берлин. Здесь он продолжал заниматься литературной деятельностью. Поэт сотрудничал с издательствами «Сполохи», «Руль», «Воля России», «Сегодня». В журнале «Грани» Саше довелось поработать редактором.
В 1923 году вышла в свет книга с его стихами «Жажда», изданная на собственные средства. Все произведения были пропитаны тоской по родине, в их строках проглядывалось горестное положение поэта «под чужим солнцем».
В 1924 году Чёрный переехал во Францию. Здесь он приложил все усилия, чтобы сделать популярной русскую литературу за границей. Сотрудничал сразу с несколькими парижскими журналами и газетами:
- «Последние новости»;
- «Перезвоны»;
- «Сатирикон»;
- «Иллюстрированная Россия»;
- «Возрождение».
Он являлся организатором литературных вечеров, ездил по всей Франции и Бельгии с чтением своих стихов для русскоязычных слушателей, каждый год принимал участие в «днях русской культуры». Саша Чёрный выпустил детский альманах «Русская земля», в котором рассказывалось о русском народе, его истории и творчестве.
В годы эмиграции Чёрный особенно много работал над прозой. Им было создано множество замечательных произведений для детей:
Смерть
В 1929 году в южной части Франции, в небольшом местечке Ла Фавьер, Саша купил надел земли и выстроил дом. Это место стало поистине культурным русским центром за границей. Здесь собиралось много музыкантов, художников, русских писателей, часто приезжавших и подолгу гостивших у Чёрного.
5 июля 1932 года рядом с домом Саши случился пожар, загорелась соседняя ферма. Он, ни на секунду не задумываясь о последствиях для своего здоровья, побежал на помощь соседям, участвовал в тушении пожара. Придя домой, прилёг отдохнуть, но больше с постели не поднялся, умер от сердечного приступа.
Его похоронили на французском кладбище Лаванду. Самый близкий и дорогой человек для Саши Чёрного – супруга Мария Ивановна – скончалась в 1961 году. С этого времени за их могилами некому было присматривать и оплачивать, супруги не имели детей. Поэтому настоящее точное место захоронения поэта было утеряно. В 1978 году на кладбище Лаванду установили мемориальную табличку, на которой написано, что на этом кладбище покоится поэт Саша Чёрный.
Осталась лишь память и его бессмертная поэзия. На стихи Саши Чёрного были написаны песни и исполнены такими популярными российскими певцами, как группа «Сплин», Жанна Агузарова, Аркадий Северный, Максим Покровский, Александр Новиков.
Поэт и прозаик Саша Чёрный родился под именем Александра Михайловича Гликберг в довольно большой семье с пятью детьми. На удивление, двоих мальчиков звали одинаково - Саша, однако один имел светлые волосы и потому назывался «белым», а другой тёмные - его звали «чёрным». Таково происхождение псевдонима. Родился автор в Одессе, 13 октября 1880 года. Вскоре родители отдали мальчика в гимназию, однако судьба сложилась так, что Александр покинул свой дом и, оставшись совершенно нищим, стал попрошайничать на улице. Об одиноком и бедном мальчишке написали в газете. Этот рассказ до того тронул одного господина чиновника, К.К. Роше, что он решил взять юного Сашу к себе. Роше был человеком достаточно благородным и любил поэзию, что, безусловно, внесло свой вклад в характер будущего писателя.
В 21 год Александр пошёл на службу рядовым, три года спустя стал работать в таможне. Летом 1904 года опубликовали «Дневник резонёра» в одной из газет города Житомира под псевдонимом «Сам по себе».
Год спустя Гликберг стал жить в Санкт-Петербурге, в котором началась череда публикаций работ в различных журналах: «Леший», «Зритель», «Альманах» и некоторые другие. Стихотворения нашли много положительных откликов среди читателей.
Впервые Александр Михайлович подписался как «Саша Чёрный» в 1905 году в свой сатире «Чепуха». Печать этого стихотворения послужила тому, что журнал отныне прекратил свою работу. Сборник автора запретили из-за цензуры.
С 26 до 28 лет поэт пробыл в Германии, обучаясь в немецком университете, а после вновь приехал в Петербург и стал сотрудничать с изданием «Сатирикон». Автором было выпущено несколько сборников стихотворений, его произведения публиковались в известных журналах и газетах, таких как «Современник», «Солнце России», «Киевская мысль» и некоторых других.
Александр Гликберг во время Первой мировой войны был на фронте в качестве рядового при лазарете.
В 18 году прошлого столетия поэт и прозаик покинул Россию. Поселился сначала в Литве, затем Берлине и Риме, а в 1924 году окончательно остановился в столице Франции, где стали издаваться его сборники. Пятью годами спустя, он купил небольшую территорию на юге страны, куда приезжали гостить русские деятели искусства.
В начале августа 1932 года Александр Михайлович скончался из-за сердечного приступа. Тому причиной послужил недавний пожар, в тушении которого поэт оказывал помощь своим соседям, но, придя домой, слёг и более оказался не в состоянии подняться.
Биография по датам и интересные факты. Самое главное.
Другие биографии:
- Эрнст Теодор Амадей Гофман
Э.Т.А. Гофман – немецкий писатель, который создал несколько сборников новел, две оперы, балет и много небольших музыкальных произведений. Именно благодаря ему в Варшаве появился симфонический оркестр.
- Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович
М. Е. Салтыков-Щедрин был рожден в Тверской губернии в 1826 году. В возрасте 10 лет он начал обучение в Московском дворянском институте
Саша Черный - псевдоним знаменитого сатирика Александра Михайловича Гликберга. Псевдоним был взят из самой плоти жизни. Саша родился 13 октября 1880 года и вырос в Одессе, в большой еврейской семье, где было пятеро детей, из которых двое были Сашами. Светленького звали белым, а темненького черным. Из-за существовавшего тогда в гимназиях лимита учеников-евреев, Саше было невозможно поступить в гимназию. А когда родители внезапно решили крестить всех детей, учиться, по мнению Саши, было уже и поздно. Он сбежал в Петербург, но вскоре понял, что в одиночку ему там не выжить. На письма родители не отвечали, давая Саше понять, что он сам выбрал свой путь. От голодной смерти Сашу спас богатый житомирский чиновник, принявший его в свою семью. Вся дальнейшая биография Саши Черного – это биография поэта-сатирика. В 1905-1906 годах он активно сотрудничал с разными сатирическими журналами: «Альманах», «Журнал», «Молот», «Маски», «Леший». Но одна из его публикаций в «Зрителе» от 27 ноября 1905 года произвела такой скандал, что журнал закрыли. Первый же сборник стихов Черного «Разные мотивы» (1906) был арестован. Чтобы избежать ареста самому, он вместе с женой уехал в Германию, где создал цикл лирических сатир «У немцев», стихотворения «Карнавал в Гейдельберге», «Корпоранты» и др. Резко возрос уровень его поэтического мастерства, расширился кругозор, что позволило ему вскоре после возвращения из-за границы занять место одного из поэтических лидеров в петербургском еженедельнике «Сатирикон», где Саша Черный наконец нашел свою нишу. Его стихи в ту пору буквально заучивали наизусть, настолько они были злободневны. В 1910 году вышел сборник «Сатиры», объединивший циклы стихотворений, опубликованных ранее, которые высмеивали российского обывателя и пошлость окружающего его мира. Затем вышла вторая книга стихов - «Сатиры и лирика» (1911). Печатался поэт и в других изданиях - в газетах «Новый день», «Киевская мысль», «Русская молва», «Одесские новости», журналах «Современный мир», «Аргус», «Солнце России», альманахе «Шиповник». Искал опору в искусстве, природе, детях, народном быте, создавая циклы лирических миниатюр о деревне («Северные сумерки», «В деревне» и др.), писал прозаические произведения - «Люди летом» (1910), «Первое знакомство» (1912) и др. Еще одним направлением творчества Черного являлись стихи для детей, которые он писал с 1911 года, а в 1912 году принял участие в созданной по инициативе М.Горького «Голубой книжке» и в детском альманахе «Жар-птица». Пробовал он себя как переводчик с немецкого, готовя к печати «Книгу песен» Г.Гейне (1911), «Избранные рассказы» Г.Сафира (1912), переводы Р.Демеля, К.Гамсуна и др. С началом Первой мировой войны «рядовой Гликберг» подался служить в полевой госпиталь. Его впечатлительность чуть не лишила его рассудка и жизни. Только любящая жена и возможность выплескивать впечатления на бумагу спасли поэта. Впечатления, полученные на фронте, легли в основу цикла стихотворений «Война». После октябрьского переворота он покидает Россию в числе первых эмигрантов. Это решение сильно продлило ему жизнь и дало возможность радовать читателей своими книгами ещё много лет. Сначала Черный жил в Вильно, где им были написаны стихи о Литве, цикл «Русская Помпея», в котором поэт признается, что для него «нет путей назад», а также книга детских стихов «Детский остров». В 1920 году поэт перебрался в Берлин, где более двух лет работал в издательстве «Грани», «Русской газете» и «Руле», в журналах «Сполохи», «Воля России», редактировал литературный отдел журнала «Жар-птица». Тогда же выходит его третья книга сатир «Жажда», ставшая завершением творчества Черного-поэта. С 1924 года Александр живет в Париже, теперь в его творчестве все большее место занимает проза: многочисленные книги для детей («Библейские сказки», «Сон профессора Патрашкина», «Белка-мореплавательница», «Румяная книжка», «Дневник фокса Микки», «Серебряная елка» и др.), повесть «Чудесное лето», «Несерьезные рассказы», «Солдатские сказки», поэма «Кому в эмиграции жить хорошо» и другие произведения. Летом 1930 года Саша Черный с женой поселился в маленьком домике на юге Франции (Ла-Фавьер, близ Лаванду), где и умер 5 августа 1932 года на 52-м году жизни - перенапряг сердце, помогая соседям тушить пожар. На его могильной плите высечена строка из стихотворения Пушкина: «Жил на свете рыцарь бедный». Александр Михайлович на самом деле походил на того самого бедного рыцаря. Беспощадный в своей сатире, в жизни он был очень душевным и добрым человеком. Он не мог оставаться в стороне от чужой беды.
Статья о русском поэте Саше Черном, чье имя навсегда осталось в истории Житомира.
Советскому человеку предлагалось забыть о Саше Чёрном, если он о нём помнил, а от молодого поколения поэта оградила цензура, на его сочинения был наложен запрет. Казалось бы – самый известный в царской России мастер остроумной политической сатиры, меткий обличитель пошляка-обывателя, приспешника самодержавия, гнилого интеллигента – да при этом ещё и тонкий лирик, повлиявший на развитие русской поэзии начала ХХ века. Даже ниспровергатель авторитетов – молодой Маяковский на вопрос, кто из поэтов нравится ему больше: Фет, Майков или Полонский, ответил, рассмеявшись, – Саша Чёрный. Его влияние на своё творчество будущий “трибун революции” открыто признавал, хотя Саша убийственно высмеял его тогдашних сподвижников и их эпатирующий манифест “Ослиный хвост”, написав своё “Рождение футуризма”:
Художник в парусиновых штанах,
Однажды сев случайно на палитру,
Вскочил и заметался впопыхах:
“Где скипидар?! Давай - скорее вытру!”
Но, рассмотревши радужный каскад,
Он в трансе творческой интуитивной дрожи
Из парусины вырезал квадрат
И…учредил салон “Ослиной кожи”.
Впоследствии же припечатал и самого “агитатора, горлана, главаря”, назвав “красным бардом из полпивной”. Досталось от Саши Чёрного и “новаторам” из смежных областей. Вот как представил он их в своём уморительно смешном стихотворении “Недоразумение”, полный текст которого приводится в конце статьи.*
Публика оценила его сразу. По свидетельству Корнея Чуковского: “Получив свежий журнал (имеется в виду популярнейший петербургский “Сатирикон”, прим. автора), читатель, прежде всего, искал в нём стихи Саши Чёрного. Не было такой курсистки, такого студента, врача, адвоката, которые не знали бы их наизусть”.
Однако в глазах партийных “воспитателей” все эти заслуги ничего не стоили, поскольку Саша Чёрный посмел эмигрировать. И только сейчас его замечательные стихи возвращаются на родину.
Тем, кто знакомится с этим поэтом впервые, не следует заблуждаться по поводу имени, которым он подписывал свои произведения. Уж очень оно встраивается в ряд таких “говорящих” псевдонимов, как Максим Горький, Андрей Белый, Демьян Бедный, Артём Весёлый и даже Михаил Голодный и Эмиль Кроткий. Сашей Чёрным Александр Михайлович Гликберг назвал себя почти случайно. Были у него и другие псевдонимы, например, Сам по себе, Гейне из Житомира и пр. А этот всплыл в памяти, когда вспомнилось, как называли его в семье, чтобы не путать с родственником, ещё одним Сашей Гликбергом, в отличие от него – блондином.
Родился поэт в 1880 году в Одессе, в зажиточной еврейской семье. Дед его Яков имел всего лишь скобяную лавку, а отец – Михаил (Мендель) Гликберг, о котором обычно упоминают как о провизоре либо коммивояжёре, – служил разъездным представителем химической фирмы. Саша был старшим из пятерых детей, которыми занималась, вернее, не хотела заниматься истеричная мать. Собственные дети сильно её раздражали. Это выливалось в постоянные жалобы мужу, который в силу крутого нрава не находил ничего лучше, чем, возвращаясь из очередной поездки, чинить детям строгую расправу.
Когда подошло время учиться, маленький Саша выдержал экзамен для поступления в гимназию, но принят не был по причине пресловутой “процентной нормы” и год проучился дома. Вначале отец предполагал отдать будущего поэта в обучение ремеслу. Потом передумал и решил проблему сплеча. Одним махом он отдал на крещение всех своих детей. Так что в следующем году 10-летний Саша стал гимназистом. Учился он не слишком успешно, обстановка в семье была, как всегда, тягостной. Наверняка существовали и более серьёзные причины, в силу которых после 5-го класса он сбежал из дома. О них он всегда умалчивал.
Заботами тётки со стороны отца мальчик был отвезён в Санкт-Петербург и устроен в гимназию с пансионом, однако за двойку по алгебре был отчислен. Дома “блудного сына” не приняли, на его письма с просьбами о помощи отвечать перестали. Он скитался по России, дошёл до самой крайней нищеты и безнадёжности. И тут вмешалось настоящее чудо. Случайно узнавший об участи талантливого мальчика журналист Яблоновский написал о нём в солидной газете “Сын отечества”. Статья попала на глаза крупному житомирскому чиновнику Константину Роше, инициатору и участнику многих благотворительных дел, недавно потерявшему сына. Он взял мальчика в свой дом, определил в житомирскую гимназию, окружил заботой. Произошло это в 1896 году.
Однако с гимназиями Саше положительно не везло. Принесённая ради этого тяжёлая жертва оказалась напрасной. Конфликт с директором, в который он ухитрился вступить, был таким острым, что после окончания учебного года юноша был исключён, причём без права поступления. О причинах можем только догадываться. Не исключено, что уже тогда проявилось Сашино меткое остроумие и умение убийственно выставить на смех.
Ученик он был великовозрастный, поэтому в 1900 году его призвали в армию. Два года он отслужил вольноопределяющимся в Галицком полку, а потом еще два – таможенным служащим на границе с Австро-Венгрией. Вернувшись в Житомир, Александр Гликберг сделал первые шаги на литературном поприще – стал штатным фельетонистом “Волынского вестника”. Звучит многообещающе, правда, платили ему контрамарками в местный театр. Вскоре газета и вовсе закрылась, и он отправился в Петербург.
Молодого человека приютили родственники добрейшего Константина Роше. В ожидании лучших времён он устроился письмоводителем на Варшавскую железную дорогу. Непосредственным начальником начинающего поэта оказалась Мария Ивановна Васильева, которая взяла его под своё заботливое крыло. Они не подходили друг другу ни по возрасту, ни по положению и образованию, тем не менее, сблизились и в 1905 году поженились. В Марии Ивановне он нашёл то, что недополучил от собственной матери, – преданную любовь, энергичную заботу и обеспеченный тыл. Женитьба позволила ему оставить постылую работу в конторе и посвятить себя творческой деятельности. Жена освободила его от неотступной заботы о хлебе насущном, от беготни по редакциям, переговоров с издателями (он называл их “литературными крокодилами”), от мелочей быта и деловой жизни.
Медовый месяц молодые провели в Италии. По возвращении поэт получил возможность спокойно работать, и результаты не заставили себя ждать. Первое же опубликованное в этом, напомню, 1905 году стихотворение, кстати, впервые подписанное псевдонимом Саша Чёрный, произвело эффект разорвавшейся бомбы. В списках оно разошлось по всей стране, так что молодой провинциал, как говорится, наутро проснулся знаменитым. Стихотворение называлось “Чепуха”, но содержание его было далеко не чепуховым. В лёгких, как детская считалочка, без труда запоминающихся строчках поэт убийственно высмеял ни более ни менее как самых известных государственных деятелей России, депутатов Думы, министров и даже особу государя, которому прозрачно намекнул на взрыв бомбы вблизи царской резиденции:
Разорвался апельсин
У Дворцова моста,
Где высокий господин
Маленького роста?
Журнал “Зритель”, посмевший напечатать эту крамолу, немедленно запретили. Но на дворе был 1905 год, предварительная цензура уже была отменена, так что птичка вылетела из клетки. Стихи Саши Чёрного наперебой печатали “Молот”, “Альманах”, “Маски” – сатирические журналы, которых расплодилось великое множество. К 1908 году он осмелился издать свой первый сборник. Поскольку в него были включены и политические сатиры, тираж был немедленно арестован. Такая же судьба ожидала и автора, если бы он вовремя не выехал заграницу.
Проведённые в Германии два года позволили Саше Чёрному прослушать курс лекций в Гейдельбергском университете. Вернувшись в Санкт-Петербург в 1908 году, он в течение следующих трёх лет постоянно печатается в “Сатириконе” Аркадия Аверченко. Публикации в этом самом известном в тогдашней России журнале сатиры и юмора принесли поэту не просто популярность, а всероссийскую славу. Вокруг журнала объединились лучшие “смехачи” того времени. Годы работы в “Сатириконе” – лучшая пора Саши Черного-поэта. И хотя он добился настоящего успеха, он меньше всего походил на баловня судьбы, всегда старался держаться подальше от шумного общества, с писателями практически не общался. Исключение составляли лишь его друзья Леонид Андреев и Куприн. На людях он чаще всего молчал, держался гордо и прямо, фамильярностей по отношению к себе не терпел. В ту пору его новое имя было у всех на устах, но это его лишь раздражало. “Здравствуйте, Саша!” – как-то сказал ему на Невском один журналист, а Александр Михайлович потом в ярости писал Корнею Чуковскому: “Черт дернул меня придумать себе такой псевдоним! Теперь всякий олух зовет меня Сашей!”
Стихи 1908-1912 годов – периода расцвета блестящего сатирического таланта Саши Черного – самые лучшие среди всего им написанного. Книги его стихов многократно переиздавались, критика встречала их единодушной хвалой. Если вначале в своих сатирах он проклинал эпоху, издевался над нею, то позже стал писать как бы натягивая на себя личину – то ненавистного ему обывателя, то эдакого жалкого интеллигента – всегда отличного от самого Саши Чёрного. Высказывание от лица этих отвратительных для него масок потребовало снижения традиционных поэтических тем и “демократизации” стихотворного языка, выразившейся в пародийном сопоставлении избитой высокой фразеологии с интеллигентским жаргоном и в использовании сниженной вульгарной лексики. Впоследствии метод этот, применив его к прозе, блестяще использовал Михаил Зощенко. А тогда это было в новинку.
Неожиданным образом то, что было выбором медицинского инструмента в руках хирурга, назвавшийся его учеником Маяковский воспринял как новую поэтическую норму. О том, как её понял этот бурный ниспровергатель авторитетов, он высказался в лоб: “Меня радовал его антиэстетизм”. Но истинную манеру Саши Чёрного лучше всего иллюстрируют его наиболее любимые Маяковским стихи, такие, как например “Обстановочка”:
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряхтят на счётах жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Ревёт сынок. Побит за двойку с плюсом.
Над самой головой насвистывает чижик
(Хоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки с утра.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастия полуоткрывши рот,
А кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орёт.
Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль.
А за стеной соседка-белошвейка
Поёт романс “Пойми мою печаль”.
Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя чёрствый хлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы
И сырость капает слезами с потолка.
Брандахлысты в белых брючках
В лаун-теннисном азарте
Носят жирные зады.
Вкруг площадки, в модных штучках
Крутобёдрые Астарты
Как в торговые ряды
Зазывают кавалеров (…)
Щёки, шеи, подбородки,
Водопадом в бюст свергаясь,
Пропадают в животе,
Колыхаются, как в лодке,
И, шелками выпираясь,
Вопиют о красоте.(…)
Как наполненные вёдра
Растопыренные бюсты
Проплывают без конца –
И опять зады и бёдра…
Но над ними – будь им пусто! –
Ни единого лица!
Когда же поэт высказывался не от имени маски, а от собственного лица, звучали совсем другие ноты – это был голос страдающей души. Однако в тот период его излюбленным оружием было едкое, безжалостное высмеивание, от стрел которого, казалось, не было защиты. Как написано было в предвоенном 1914 году в газете “Русское слово”, Саша Чёрный “…глумится над современной жизнью, над пошляками и ничтожествами…, над черносотенцами и либеральными балалайками, над лжеполитиками и лжеэстетами”.
Не обошёл он своим вниманием и весьма болезненный вопрос собственного вероисповедания, столь радикально решённый за него в детстве. На том, в какой из перечисленных ипостасей выступал он, касаясь еврейства, что стекало при этом с его разящего пера – желчь или слеза, следует остановиться особо.
Начнём с того, что темы этой он отнюдь не избегал. Вот, например, один из его шедевров – стихотворная повесть “Любовь не картошка”, изложенная почти гекзаметром:
Арон Фарфурник застукал наследницу дочку
С голодранцем студентом Эпштейном:
Они целовались! Под сливой у старых качелей.
Арон, выгоняя Эпштейна, измял ему страшно сорочку,
Дочку запер в кладовку и долго сопел над бассейном,
Где плавали красные рыбки. “Несчастный капцан!” *)
Что было! Эпштейна чуть-чуть не съели собаки,
Madame иссморкала от горя четыре платка,
А бурный Фарфурник разбил фамильный поднос.
Наутро очнулся. Разгладил бобровые баки,
Сел с женой на диван, втиснул руки в бока
И позвал от слез опухшую дочку.
Пилили, пилили, пилили, но дочка стояла как идол,
Смотрела в окно и скрипела, как злой попугай:
“Хочу за Эпштейна”.- “Молчать!!!” - “Хо-чу за Эпштейна”.
Фарфурник подумал, вздохнул. Ни словом решенья не выдал,
Послал куда-то прислугу, а сам, как бугай,
Уставился тяжко в ковер. Дочку заперли в спальне.
Эпштейн-голодранец откликнулся быстро на зов:
Пришел, негодяй, закурил и расселся как дома.
Madame огорченно сморкается в пятый платок.
Ой, сколько она наплела удручающих слов:
“Сибирщик! Босяк! Лапацон! Свиная трахома!
Провокатор невиннейшей девушки, чистой как мак!..”
“Ша…- начал Фарфурник.- Скажите, могли бы ли вы
Купить моей дочке хоть зонтик на ваши несчастные средства?
Галошу одну могли бы ли вы ей купить?!”
Зажглись в глазах у Эпштейна зловещие львы:
“Купить бы купил, да никто не оставил наследства”.
Со стенки папаша Фарфурника строго косится.
“Ага, молодой человек! Но я не нуждаюсь! Пусть так.
Кончайте ваш курс, положите диплом на столе и венчайтесь
Я тоже имею в груди не лягушку, а сердце…
Пускай хоть за утку выходит - лишь был бы счастливый ваш брак.
Но раньше диплома, пусть гром вас убьет, не встречайтесь.
Иначе я вам сломаю все руки и ноги!”
“Да, да,- сказала madame.- В дворянской бане во вторник
Уже намекали довольно прозрачно про вас и про Розу,-
Их счастье, что я из-за пара не видела, кто!”
Эпштейн поклялся, что будет жить как затворник,
Учел про себя Фарфурника злую угрозу
И вышел, взволнованным ухом ловя рыданья из спальни.
Вечером, вечером сторож бил
В колотушку что есть силы!
Как шакал Эпштейн бродил
Под окошком Розы милой.
Лампа погасла, всхлипнуло окошко,
В раме - белое, нежное пятно.
Полез Эпштейн - любовь не картошка:
Гоните в дверь, ворвется в окно.
Заперли, заперли крепко двери,
Задвинули шкафом, чтоб было верней.
Эпштейн наклонился к Фарфурника дщери
И мучит губы больней и больней…
Ждать ли, ждать ли три года диплома?
Роза цветет - Эпштейн не дурак:
Соперник Поплавский имеет три дома
И тоже питает надежду на брак.
За дверью Фарфурник, уткнувшись в подушку,
Храпит баритоном, жена - дискантом.
Раскатисто сторож бубнит в колотушку,
И ночь неслышно обходит дом.
________________________________
*) капцан - значит нищий
Отражение в творчестве поэта его отношения к своим соплеменникам вовсе не ограничивалось подобной карикатурной, уморительно смешной картинкой из еврейской жизни. Невольное отступничество (так ощущал он своё христианство) придало этому отражению особую окраску, в которой смешались сарказм, горечь, гнев. Но присутствовала в нём ещё и нежность. Сквозь юмор она явно сквозит в его опубликованной в 1910 году пародийной “Песне песней”. Вот её начальные строки:
Царь Соломон сидел под кипарисом
И ел индюшку с рисом.
У ног, как воплощённый миф,
Лежала Суламифь
И, высунувши розовенький кончик
Единственного в мире язычка,
Как кошечка при виде молочка,
Шептала: “Соломон мой, Соломончик!”
“Ну что? – промолвил царь,
Обгладывая лапку. –
Опять раскрыть мой ларь?
Купить шелков на тряпки?
Кровать из янтаря?
Запястье из топазов?
Скорей проси царя,
Проси цыплёнок сразу”.(…)
К ветхозаветной тематике поэт обращался не раз. Это и поэма “Ной”, и адресованные детям “Библейские сказки”, одну из которых (“Почему Моисей не смеялся?”) даже перепечатал сионистский журнал Жаботинского, и многое другое. Глубинные же христианские мотивы в его творчестве не замечены. Если крепко доставалось от него русскому обывателю, то также безжалостен был он к “истинно русским евреям”. Но особенно беспощаден Саша Чёрный к антисемитам. Вслед за одним из переводимых им с немецкого авторов он с удовольствием повторяет: “Когда у дурака нет никакого дела, он становится антисемитом”. Их убогие взгляды он высмеял в стихотворении “Юдофобы”:
Жиды и жидовки,
Цыплята и пейсы,
Спасайте Россию,
Точите ножи!
Не забыты были и черносотенцы из “Союза русского народа”, их Саша Чёрный пригвоздил убийственно метко:
Четыре нравственных урода –
Один шпион и три осла
Назвались ради ремесла
Союзом русского народа.
Но критика критикой, а когда разразилась Первая Мировая война, поэт записался в добровольцы и ушёл на фронт. Февральскую революцию принял восторженно, она вывела его из тяжёлой депрессии, в которую погрузили его ужасы войны. Временное правительство назначило его заместителем комиссара Совета солдатских депутатов Северного фронта.
Смысл Октябрьского переворота не ввёл Сашу Чёрного в заблуждение. И, хотя ему, оказавшемуся в Вильно, большевики предложили возглавить местную газету, он отказался и уехал в Германию, затем к Куприну в Италию, затем в Париж. Здесь он активно участвует в эмигрантских изданиях, пишет сатирические стихи и рассказы, стихотворения для детей. Но каждая строчка сквозит тоской человека, который понял, что казавшееся ему чужим, было настоящим, а сейчас, когда для него действительно светит чужое солнце и вокруг него играют чужие дети, – сам он чужой среди всех этих чужих, всюду посторонний или, как он сам себя называл, “тайный соглядатай жизни”. Вот картинка, подсмотренная им в Булонском лесу:
Мальчишка влез на липку
Качается, свистя,
Спасибо за улыбку,
Французское дитя!
Во Франции сочинил Саша Черный свое единственное любовное стихотворение “Мой роман”. В нём он описывает трогательное целомудренное свидание с юной парижанкой, которая тайком приходит в его холостяцкую комнатушку. И как всегда у него – самыми ударными являются последние строчки:
Для ясности, после её ухода
Я всё-таки должен сказать,
Что Лизе – три с половиной года…
Зачем нам правду скрывать?
Детским писателем Саша Чёрный стал ещё в России. Обратившись к казалось бы неожиданному для него жанру, этот острый сатирик, желчно высмеивающий эпоху, начал писать великолепные стихи для детей, создал серию бесхитростных двустиший “Живая азбука”. По отзыву Чуковского: “Уже по первым его попыткам я не мог не увидеть, что из него должен выработаться незаурядный поэт для детворы. Сам стиль его творчества, насыщенный юмором, богатый четкими, конкретными образами, тяготеющий к сюжетной новелле, обеспечивал ему успех у детей. Этому успеху немало способствовал его редкостный талант заражаться ребячьими чувствами, начисто отрешаясь от психики взрослых”. С этими словами невозможно не согласиться, стихи Саши Черного для детей – это нежные жемчужинки. Как точно находит он правильный тон разговора с маленьким человеком:
“Кто живёт под потолком?”
– Гном.
“У него есть борода?”
– Да.
“И манишка, и жилет?”
– Нет.
“Как встаёт он по утрам?”
– Сам.
“Кто с ним утром кофе пьёт?”
– Кот.
“И давно он там живёт?”
– Год.
“Кто с ним бегает вдоль крыш?”
– Мышь.
“Ну, а как его зовут?”
– Скрут.
“Он капризничает, да?”
– Ни-ког-да!..
В эмиграции Саша Чёрный пишет много прозы, адресована она не только детям, но и взрослым. Героем его книги “Дневник фокса Микки” является фокстерьер, рассуждающий о жизни, людях и стихах, а “Солдатские сказки” в чём-то предвосхитили прозу Михаила Зощенко. Создает он и цикл солдатских рассказов, где перед глазами автора проплывают картины фронта, оживают воспоминания о войне. Как замечает Чуковский, рассказы стилизованы в духе Лескова и Даля. Главный их мотив – любование русским характером. Некоторые из этих новелл вошли в книгу “Несерьезные рассказы”, о которой Куприн впоследствии писал: “В этой сфере (имея в виду рассказы о детях и солдатах) он свой, он здесь и товарищ, и зачинщик, и выдумщик, и рассказчик, и импровизатор, и тонкий, любящий наблюдатель”.
Что же касается еврейской проблематики, то в творчестве периода эмиграции она всплывает лишь эпизодически, что несомненно явилось следствием тогдашнего отсутствия на Западе официальной политики антисемитизма. Тем не менее, в сатирической поэме “Кому в эмиграции жить хорошо” одним из немногочисленных “счастливцев” является портной Арон Давыдович, а в статье “Голос обывателя” встречается такой стилизованный пассаж:
Скажу, как один пожилой еврей,
Что, пожалуй, всего мудрей:
Революция очень хорошая штука, –
Почему бы нет?
Но первые семьдесят лет –
Не жизнь, а сплошная мука!
Замечательно точно сказано, в особенности – про первые 70 лет! А как здорово высмеял он в своих “Потомках” вечный припев-обманку, на которую неизменно ловится терпеливый российский обыватель: “Туго, братцы, видно, дети будут жить вольготней нас”. Терпеть и страдать ради будущих поколений – на эту наживку Саша Чёрный не “клюнул”:
Я хочу немного света
Для себя, пока я жив.
И уточняет свою мысль:
Я как филин на обломках
Переломленных богов.
В неродившихся потомках
Нет мне братьев и врагов.
Так что, думаю, совсем не случайно его сатиры, в частности “Потомки”, вдохновили Дмитрия Шостаковича на создание вокального цикла. Забавным свидетельством популярности Саши Чёрного является то, что в Голливуде якобы “гастролировал” Лже-Саша Чёрный. Но до этих знаков признания поэт не дожил, он умер в 1932 году при неожиданных обстоятельствах. Когда в маленьком французском местечке Лаванду, где он жил, случился пожар, Саша Чёрный бросился помогать соседям. А потом, уже дома, у него случился сердечный приступ. Он прожил всего 52 года. Когда поэта не стало, его собака Микки, та самая, от имени которой была написана детская книжка, легла на грудь хозяина и скончалась от разрыва сердца.
Как известно, “о мёртвых либо хорошо, либо ничего”, по крайней мере первое время. Но проходят годы и всё расставляют по местам. В случае Саши Чёрного, от острых, едких, вызывающих неудержимый смех сатир которого досталось многим, можно было ожидать появления переоценок, замешанных на скрытой уязвлённости, профессиональной зависти или чём-то ещё, например болезненном национализме. В особенности это ожидаемо, когда имеешь дело с необычным дарованием, в свою очередь взявшим на вооружение издевательскую сатиру, таким, как например Венедикт Ерофеев, прославившийся ещё в Самиздате своим убийственно смешным эпатажным шедевром “Москва – Петушки”. В заметках на полях дневников, где и не сатирики-то обычно бывают особенно беспощадны и никак не склонны к сантиментам, Веничка, как он любил себя называть, неожиданно растаял:
Когда читаешь сверстников-антиподов, – рассуждает он, “хочется не то быть распростертым в пыли, не то пускать пыль в глаза народам Европы, – а потом в чём-нибудь погрязнуть. Хочется во что-нибудь впасть, но непонятно во что, в детство, в грех, в лучезарность или в идиотизм. Желание, наконец, чтоб тебя убили резным голубым наличником и бросили твой труп в зарослях бересклета. И все такое. А с Сашей Черным “хорошо сидеть под черной смородиной” (“объедаясь ледяной простоквашей”) или под кипарисом (“и есть индюшку с рисом”)”.
Даже болезненно чувствующий малейшие изъяны стиля, безжалостный к собратьям по перу несравненный Владимир Набоков произнёс неожиданные для него растроганно теплые слова о Саше Чёрном: “Осталось несколько книг и тихая прелестная тень”.
Чувство, которое оставил по себе этот талантливо издевавшийся над недостатками современников поэт, замкнутый человек, улыбку которого почти никто не видел, оказалось весьма неожиданным, определить его трудно. Наверное, это нежность.
