Безнравственные и невежественные уездные управители принимают случайно проезжавшего через их город петербургского чиновника за настоящего ревизора, о назначении которого им было уже известно.
Вся цель, все стремления городничего, напуганное воображение которого сделало из Хлестакова олицетворение карающей силы закона, направлены к тому, чтобы склонить эту силу в свою пользу и таким образом избежать наказания за преступные деяния.
Происходит борьба, раскрывающая различные моменты душевного состояния героя. Но борьба эта комическая: она ведется против мнимой силы, изображает отрицательные стороны действительности, т. е. мир пошлых, мелких страстей, пошлого эгоизма.
Из теории драматической поэзии известно, что для выражения идеи борьбы и представления характеров в их взаимном отношении драматург должен избрать такой момент из жизни своих героев, в котором могла бы выразиться вся ее сущность и значение. Таким моментом в комедии Гоголя является приезд ревизора.
На этом моменте основано все движение пьесы, к нему приурочиваются все подробности действия, из которых ни одна не кажется излишнею, ибо имеет то или другое отношение к главному событию, т. е. к появлению ревизора.
Самые характеры действующих лиц выясняются тем же моментом: приезд ревизора осветил всю прошедшую жизнь уездных деятелей, полную неправды и произвола, и вполне обнаружил их настоящие чувства и страсти. Отсюда то замечательное единство действия, по которому комедия Гоголя должна быть отнесена к образцовым драматическим сочинениям.
В ней нет скачков, все последовательно развивается из одной общей идеи, причем каждый отдельный момент действия проникнут замечательною естественностью, полным согласием с жизненной правдой.
Завязка Ревизора имеет свои характерные особенности. Обыкновенно завязку принимают в смысле любовной интриги. Но Гоголь отступил от обычного приема драматургов, руководствуясь соображениями, высказанными им в словах одного из действующих лиц «Театрального разъезда».
«Пора перестать опираться до сих пор на эту вечную завязку. Стоит оглядеться пристально вокруг. Все изменилось давно в свете. Теперь сильней завязывает драму стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить, во что бы ни стало, другого, отмстить за пренебрежение, за насмешку. Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь».
Кроме того, по мнению Гоголя, завязка комедии должна обнимать все лица, а не одно или два, коснуться того, что волнует, более или менее, всех действующих лиц.
Таким характером и отличается завязка Ревизора, где каждое отдельное лицо принимает живое участие в общем стремлении. Некоторым казалась искусственной развязка комедии.
Но, по справедливому замечанию Белинского, конец комедии должен совершиться там, где городничий узнает, что был наказан призраком, и что ему предстоит наказание со стороны действительности, и потому при ход жандарма с известием о приезде истинного ревизора превосходно оканчивает пьесу и сообщает ей всю полноту и всю самостоятельность особого, замкнутого в самом себе мира.
1. Экспозиция,
завязка, кульминация, развязка комедии.
“Как это ни странно, но рассказать фабулу
пьесы далеко не так легко, как это может показаться с первого взгляда. А ещё
более странно, что еще труднее рассказать полное содержание пьесы, ставшей уже
знаменитою, вошедшей в хрестоматию”. Это искренне признание по поводу “Горя от
ума” принадлежит одному из лучших знатоков комедии – Вл. И.
Немировичу-Данченко. “Рассказать фабулу” “Горя от ума” – это значит прежде
всего обнажить остов пьесы, раскрыть её внутренний план, определить сценарий,
выявить, наконец, динамику драматического движения. Это, действительно, не так
легко, не потому, что сценарий слишком сложен или запутан: “Горе от ума”
создано в прекрасном по своей благородной простоте и легкому изяществу стиле.
Но с логическими заданиями сценического плана тесно переплетается
психологическая мотивировка действия героев пьесы, и “рассказать фабулу”
полностью – значило бы воссоздать все психологическое содержание драматического
произведения, что почти так же трудно, как рассказать содержание произведения
музыкального или картины.
В переписке с Грибоедовым знаток
драматический литературы, П.А. Катенин, писал поэту: главная погрешность в
плане – “сцены связаны произвольно”. В печати первым по тому же вопросу
высказался известный водевилист А.И. Писарев, напечатавший под псевдонимом
Пилада Белугина в “Вестнике Европы”(1825) придирчивую статью в которой
утверждал: “ Можно выкинуть каждое из лиц, заменить другим, удвоить их число их
– и ход пьесы останется тот же. Ни одна сцена не вытекает из предыдущей и не
связывается с последующею. Перемените порядок явлений, переставьте нумера их,
выбросьте любое, вставьте что хотите, и комедия не переменится. Во всей пьесе
нет необходимости, стало, нет завязки, а потому не может быть и действия.” Позже князь П.А. Вяземский, который в “Современнике”(1837)
писал: “Действия в драме, как и в творениях Фонвизина, нет, или еще менее(!).”
Наилучший древний истолкователь сценария “Горя от ума”, Гончаров, внушает
читателю ту мысль, что все в пьесе слито нераздельно, органически.
“Всякий шаг Чацкого, почти всякое слово в пьесе тесно связано с игрою чувства
его к Софье, раздраженного какою-то ложью в её поступках,которую он и бьется
разгадать до самого конца”; “он и в Москву и к Фамусову приехал, очевидно, для
Софьи и к одной Софье. До другого ему дела нет”. Вот стимул который движет
пьесу.
Софья, “сама неглупая, предпочитает дурака (т.е. Молчалина) умному человек”, -
и это второй рычаг интриги. Названными двумя факторами со всею “необходимостью”
обусловлен длинный ряд моментов сценической борьбы: сон Софьи, её обморок,
борьба её с Чацким из-за Молчалина, до
злой сплетни включительно, непонимание Чацким Софьи и своей роли в любовной
интриге и финальный разрыв с любимой девушкой. Этим же объясняется длинный ряд
действий в сценическом движении: столкновения Чацкого с Фамусовым во втором
действии, его поведение на балу, “голос общего недоброхотства”, успех сплетни о
сумасшествии и отзвуки её в разъезде гостей в четвертом акте.
Таким образом, ‘Необходимость”,
внутренняя принудительность в развитии пьесы устанавливается бесспорно,
обнаруживается и “завязка”пьесы, устанавливаются моменты и элементы “действия”.
Каждое действие делится на две относительно самостоятельные картины, причем в
обеих половинах пьесы по “краям” находятся “любовные” картины, а в центре – “общественные”.
Возражая против упреков некоторых критиков, что в комедии Грибоедова якобы нет действия и завязки, В.К. Кюхельбекер записывает в своём дневнике: “…не трудно было бы доказать, что в этой комедии гораздо более действия или движения, чем в большей части тех комедий, которых вся занимательность основана на завязке. В “Горе от ума”, точно, вся завязка состоит в противоположности Чацкого прочим лицам… Дан Чацкий, даны прочие характеры, они сведены вместе, и показано, какова непременно должна быть встреча этих антиподов, - и только. Это очень просто, но в сей-то именно простоте – новость, смелость, величие того поэтического воображения, которого не поняли ни противники Грибоедова, ни его неловкие защитники.”
“Еще в конце XIX века можно было столкнуться с утверждением, что в пьесе нет интригующего движения от завязки, пружинисто ведущей к развязке”, “что если речь идет о событиях, которые определяют занимательность пьесы, - то событий таких в пьесе нет”. Но разве нет завязки в появлении влюбленного Чацкого в момент, когда от Софьи только что вышел Молчалин и читатель начинает с волнением и нетерпением следить за тем, кто пойдет дальше и чем кончиться это неожиданное совпадение и острая коллизия. “Впрочем, время от времени, в отдельных сценах возникает иллюзия напряжения, например в сцене падения Молчалина”. Почему же иллюзия? Это одно из звеньев целой цепи напряженных эпизодов, которые необходимо ведут и к напряженной развязке после кульминации пьесы в сцене столкновения Чацкого со всем обществом и распространения сплетни о его сумасшествии. Чем же все это кончится – ждет читатель.
Вместе с тем “Горе от ума” никак не относится к числу тех пьес, ход действия и развязка которых могут быть заранее предугаданы. Сам Грибоедов с пренебрежением относился к такой драматургии. “Я, когда по первой сцене угадываю десятую: раззеваюсь и вон бегу из театра”, - писал он. Вплоть до заключительной фразы Фамусова “Горе от ума” воспринимается со все возрастающим вниманием и напряжением.
Необычна концовка комедии, совмещающая в себе разрыв Чацкого с Софьей и вместе с тем разрыв Чацкого с фамусовским обществом, вызов ему.
2. Характеристика
развития действия комедии.
Общественная тема – столкновение Чацкого с фамусовской Москвой – намечатся в
первом действии, усиливается во втором, в третьем достигает кульминации и
окончательное завершение получает в четвертом действии. Те же этапы развития
проходит и любовная интрига; при этом ее “центр тяжести” лежит в первых двух
действиях пьесы – они перенасыщены интригующими каждого из героев сомнениями: “Который
же из двух?” (для Фамусова это либо Молчалин, либо Чацкий; для Чацкого –
Молчалин или Скалозуб; возможно, что и для Скалозуба существует тот же вопрос,
что и для Фамусова; тут же строится комический треугольник, вносящий
дополнительные забавные недоразумения.ю Фамусов – Лиза- Молчалин; впрочем, как
выясняется в конце второго действия, и тут двум неудачливым соперникам
противостоит третий – Петруша).
3. Две ведущие сюжетные коллизии комедии.
Огромную услугу в понимании пьесы оказал Гончаров. Именно он раз и навсегда
разъяснил, что драматическое движение идет по двум переплетающимся линиям:
любовной интриги и общественной драмы…
Основным принципом общего плана пьесы Грибоедова является закон художественной
симметрии.
В комедии четыре действия, и прежде всего она делится на две половины, которые
находятся в диалектической взаимосвязи друг с другом. В первой половине
преобладает комедия, основанная на любовной интриге (и потому первые два
действия “мало населены”), во второй – общественная комедия, но обе комедии не
обособлены, а тесно переплетаются.
Две комедии как будто вложены одна в другую: одна, так сказать частная, мелкая, домашняя, между
Чацким и Софьей, Молчалиным и Лизой; это интрига любви, вседневный мотив всех
комедий. Когда первая прерывается, в промежутке является неожиданно другая, и
действие завязывается снова, частная комедия разыгрывается в общую битву и
связывается в один узел.
Герой пьесы влюблен в девушку, “для которой единственно он явился в Москву”, а “девушка,
сама неглупая, предпочитает дурака умному человеку”. “Всякий шаг Чацкого, почти
всякое слово в пьесе тесно связано с игрою чувства его к Софье, раздраженного
какою-то ложью в её поступках,которую он и бьется разгадать до самого конца”; “он
и в Москву и к Фамусову приехал, очевидно, для Софьи и к одной Софье. До
другого ему дела нет”. Вот стимул который движет пьесу.
В одно органическое целое сливается “интрига любви”. Связана ли с нею другая
борьба – общественная? Сам грибоедов указал
эту связь в характере героя и окружающего его общества: …в моей комедии 25
глупцов на одного здравомыслящего человека,
и этот человек, разумеется, в противуречии с обществом его окружающим,
его никто не понимает, никто простить не хочет,
зачем он немножко повыше прочих” .
Возможен вопрос, насколько оба элемента сценической борьбы, любовный и
общественный, уравновешены, не перевешивает ли один из них и в какой мере.
Очертив в первом действии характер двух главных представителей старого и нового
поколений, автор сводит их во втором действии вместе – делает Чацкого
свидетелем разговора Фамусова со Скалозубом и возобновляет в душе его ненависть
к московскому обществу, развивая ее постепенно вместе с ревностью. И любовь,
ревность, подозрения Чацкого – все это пронизывает насквозь изображение нравов
общества, - две идеи, одна другой не противоречащие, переплетаются одна с
другой и развиваются одна другою.
4. Своеобразие композиции. Ведущий
композиционный принцип комедии.
Исследуя композицию “Горя от ума”, верное наблюдение сделал Н.К. Пиксанов,
истолковав, однако, его локально и потому неточно: “Относительно архитектоники
третьего действия достойна внимания <…> одна особенность. Этот акт легко
расчленяется на два действия, или картины. Одну часть образуют первые три
явления. Они отделяются от стального текста не только особой большой ремаркой “Вечер.
Все двери настежь – и пр.”, но также и по смыслу: первая часть целостна как
попытка Чацкого объясниться с Софьей, вторая дает картину бала. Если бы третье
действие разделить на два, получилась бы классическая пятиактная
комедия”.
Однако деление третьего действия на
две “картины” не является в комедии Грибоедва ни исключением, ни рудиментом
классической архитектоники драмы.
5. Система образов. Основные принципы
“расстановки сил”.
В комедии изображены такие черты жизни и людских отношений, которые далеко
выходили за рамки начала XIX
в. Чацкий явился для последующего поколения символом благородства и
свободолюбия. Молчалинство, фамусовщина, скалозубовщина превратились в
нарицательные имена для обозначения всего низкого и пошлого, бюрократизма,
грубого солдафонства и т.д.
Вся пьеса представляется каким-то кругом знакомых читателю
лиц, и притом таким определенным и замкнутым, как колода карт. Лица Фамусова, Молчалина,
Скалозуба и другие врезались в память так же твёрдо, как короли, валеты и дамы
в картах, и у всех сложилось более или мнение согласное понятии о всех лицах,
кроме одного – Чацкого. Так все они начертаны верно и строго и так
примелькались всем. Только о Чацком многие недоумевают: что он такое? Он как
будто пятьдесят третья какая-то загадочная карта в колоде.
Одним из наиболее ярких, сильных и образных противостояний в мировой поэзии
является, то которое запечатлел Грибоедов характерами Чацкий-Молчалин. Имена
этих персонажей неизбежно нарицательны и в качестве таковых принадлежат всему
человечеству. “Роль и физиономия Чацких неизменна…” Чацкий неизбежен при каждой
смене одного века другим… Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень
Чацкого… обличителя лжи и всего, что отжило, что заглушает новую жизни, “жизнь
свободную”.
6. Речевые характеристики основных действующих лиц, связь этого аспекта произведения с системой образов.
В языке комедии мы встречаем явления,
которыми характеризуется не вся грибоедовская Москва, но отдельные персонажи
комедии.
Эпизодические лица не могут претендовать на особую характеристичность языка, но
более крупные персонажи, особенно главные, говорят каждый своим характерным
языком.
Речь
Скалозуба
лапидарна и категорична,
избегает сложных построений, складывается из коротеньких фраз, отрывочных слов.
У Скалозуба всё служба на уме, речь его пересыпана специально-военными
словечками и фразами: “дистанция”, “ирритация”, “фельдфебеля в Вольтеры”.
Скалозуб решителен, груб: “жалкий же ездок”, “пикните, так мигом успокоит”.
Молчалин
избегает грубых или простонародных выражений, он тоже
немногословен, но совсем по другим причинам: не смеет своего сужденья
произнесть; он уснащает свою речь почтительными с
: “я-с”, “с бумагами-с”, “по-прежнему-с”, “нет-с”; выбирает
деликатные жеманные выражения и обороты: “мне так довелось с приятностью
прочесть”. Зато когда он наедине с Лизой и может сбросить условную личину, речь
его приобретает свободу, грубеет: “мой ангельчик”, “без свадьбы время
проволочим”.
Кратки речи Загорецкого
, но тоже своеобразны по
манере. Он говорит коротко, но не так веско, как Скалозуб, и не так
почтительно, как Молчалин, говорит быстро, стремительно, “с жаром”: “Который
Чацкий тут? – Известная фамилья”,” ее не вразумишь”, “Нет-с, бочками сороковыми”.
Стиль речи Хлёстовой
кажется самым выдержанным, самым
красочным языком. Здесь всё характерно, всё глубоко правдиво, слово здесь
является тончайшим покровом, отображающим все линии мысли и эмоции. Это стиль
речей большой московский барыни, умной и бывалой, но примитивной по культуре,
плохо, как в темном лесу, разбирающейся в “пансионах, школах, лицеях”, может
быть, даже полуграмотной, матери-командирши в богатых барских гостиных, но
близкой по всем отношениям и к русской деревне. “Чай, в карты сплутовал”, “Москва,
вишь, виновата”. Не только Молчалину или Репетилова, но и другим, постарше их,
Хлёстова, конечно, говорит “ты”, речь ее бесцеремонна, грубовата, но метка,
полна отголосков народной стихии.
Фамусов
с Молчалиным, Лизой, дочерью
бесцеремонен, не стесняется в выражениях; с Филькой он просто барски груб; в
спорах с Чацким его речь полна стремительных, горячих фраз, отображающих живой
темперамент; в беседе с Скалозубом она льстива, дипломатична, даже рассчитанно
сентиментальна. Фамусову поручены некоторые резонерские обязанности, и в таких
случаях он начинает говорить чужим языком – как Чацкий: “вечные французы,
откуда моды к нам и авторы, и музы, губители карманов и сердец. Когда избавит
нас творец” и т.д. Здесь проступают черты искусственного построения фразы и
такой же подбор слов.
Речь Чацкого
и Софьи
далека
от типа речей остальных действующих лиц. Это зависит от самого содержания
речей. Они должны выразить сложную гамму чувств, испытываемых героями
сценической борьбы и чуждых остальным: любовь, ревность, душевную боль,
мстительность, иронию, сарказм и т.д. В монологах Чацкого велик элемент
обличительных, общественных мотивов, в речах Софьи – больше личного, интимного.
В стиле речей Софьи и Чацкого
мы встречаем много отличий от языка остальных персонажей. Здесь свой особый словарь
: участье, кривизна, колкости,
пылкость, чужевластье; свой строй эпитетов
:
взыскательный, своенравный, неподражаемый, величавый; свой синтаксис
– с развитыми формами
предложения, простого и сложного, с тяготением к периодическому построению.
Здесь несомненно стремление художника выделить героев не только в образности
или идейности, но и по языку.
Очень разнообразна, богата оттенками речь Чацкого. “Чацкий художник слова, - справедливо замечает В. Филлипов. – Его речь красочна и разнообразна, живописна и изобразительна, музыкальна и поэтична, он виртуозно владеет своим родным языком.”
В репликах и монологах Чацкого запечатлены эмоциональные и лексические особенности языка передовой интеллигенции 20-х гг. прошлого века.
Чацкий действует в век романтизма, и его романтическая чувствительность, пламенная страстность находят свое отражение и в его лирико-романтической фразеологии, то выражающей страстную надежду на любовь Софьи, то полной грусти и меланхолии.
Печальные размышления Чацкого могли бы стать романтической элегией (“Ну вот и день прошел, и с ним Все призраки, весь чад и дым Надежд, которые мне душу наполняли”).
Язык и синтаксис этих стихов близки элегии 20-х гг.
Но Чацкий не только любит, он
обличает, и лирическая речь его часто сменяется речью сатирика, эпиграммиста,бичующего пороки фамусовского общества двумя-тремя словами, точно и
выразительно клеймящего его представителей. Чацкий любит афоризмы, в которых
находят свое отражение его философский склад ума, его связи с
просветительством. Его языку глубоко присущи и элементы, восходящие к
торжественно-патетической речи положительных героев классицистической
драматургии, которая широко использовалась в пьесах и в гражданской поэзии
декабристов. Чацкий не избегает славянизмов, что было тесно связано с
симпатиями декабристов к старинному русскому языку славянина-патриота.
Исполненные общественного пафоса речи Чацкого по своему строю, “высокому стилю”
несомненно восходят к политической оде Радищева и поэтов-декабристов. Наряду с
этим грибоедовский герой хорошо чувствует свой родной язык, его дух, его
своеобразие. Об этом свидетельствуют употребляемые им идиомы: “Она не ставит в
грош его”, “да полно вздор молоть” и другие. Человек высокой культуры, Чацкий
редко прибегает к иностранным словам, возводя это в сознательно проводимый
принцип, для того “чтоб умный, бодрый наш народ хотя по языку нас не считал за
немцев”.
В пьесе существует два стиля
речи, лирический
и сатирический
, для осуществления двух
заданий: во-первых, передать все перипетии интимной любовной драмы, а
во-вторых, охарактеризовать, оценить, обличить фамусовщину, скалозубовщину, всю
старую Москву.
Индивидуализации персонажей способствовали речевые характеристики. Показательна в этом отношении речь Скалозуба с ее военными терминами, фразами, похожими на военные приказы, грубыми выражениями аракчеевской военщины, вроде: “ученостью меня не обморочишь”, “учить по-нашему – раз, два” и так далее. Деликатен, вкрадчив, немногословен Молчалин, любящий почтительные слова. Колоритна и характерна речь Хлёстовой, умной, бывалой московской барыни, бесцеремонной и грубоватой.
7. Стилевое разнообразие языка комедии. Указать приметы “разговорности” языка.
Пьеса стала нескудеющим арсеналом образных публицистических средств. Прежде
всего, необходимо отметить языковое мастерство Грибоедова. Пушкин, достаточно
критически оценивший по первому впечатлению пьесу, сразу же оговорился, однако:
“О стихах я не говорю, половина – должны войти в пословицу”. Так и случилось.
Достаточно сказать, что в “Толковом словаре живого великорусского языка”
Владимира Даля, где приведено в качестве примеров более тридцати тысяч
пословиц, - несколько десятков из них восходит к “Горю от ума”, а ведь Даль пользовался исключительно
полевыми записями. В этом отношении с Грибоедовым соперничает лишь И.А. Крылов,
но тот оставил нам свыше двухсот басен, грибоедовские же речения усвоены языком
из одного его произведения.
Соль, эпиграмму, сатиру, разговорный стих заключил Грибоедов в речь своих
героев. Нельзя представить себе, чтоб могла явиться когда-нибудь другая взятая
из жизни речь. Проза и стих слились здесь во что-то нераздельное, затем,
кажется, чтобы их легче было удержать в памяти и пустить опять в оборот весь
собранный автором ум, юмор, шутку и злость русского ума и языка.
Современников Грибоедова поражала прежде всего “живость языка разговорного”, “совершенно
такого, каким у нас говорят в обществах”.
Действительно, количество слов и оборотов живой, разговорной речи огромно в “Горе
от ума”. Среди них заметную группу составляют так называемые идиотизмы,
которые придают языку пьесы
особую прелесть и яркость. “С двора долой”, “с рук сойдет”, “без души”, “сон в
руку” – вот примеры таких выражений. Любопытны многочисленные случаи
своеобразной семантики
: “объяви” =
расскажи, “схоронить” = скрыть, “весть” = новость, анекдот.
Близка сюда та группа слов и
выражений, которую первые критики “Горя от ума” определили как “колорит русской”,
- элементы народного
языка: “авось”, “вишь”,
“испужал”, “коли”.
Затем есть группа слов живой речи, неправильных
с формально-грамматической или
литературно-книжной точки зрения, но постоянно употребляемых в обществе и
народе: “пожалосто”, “Степаноч”, “Михалоч”, “Сергеич”, “Лизавета”, “ужли”. Есть
особенности, характерные для старой московской
живой речи: “князь-Григорию”, “книзь-Петра”, “князя Петра Ильича”, “должник” =
кредитор, “фармазон”, “танцовщица” = балерина.
Все эти особенности дают языку “Горя
от ума” своеобразный колорит, образуют в нем целую стихию речи – живой,
разговорной, характеристической.
Грибоедов широко и обильно в своей комедии использовал живую разговорную речь. Вообще речь фамусовского общества чрезвычайно характерна своей типичностью, своим колоритом, смесью французского с нижегородским. Особенности этого жаргона могут быть ярко иллюстрированы языком фамусовского общества. Грибоедов тонко и зло высмеивает в своей комедии тот факт, что в большинства своем офранцузившиеся представители дворянства не умеют владеть своим родным словом, родной речью.
Автор “Горя от ума” стремился, с одной стороны, преодолеть гладкопись, обезличенный светский язык, которым писались легкие любовные комедии Хмельницкого и других молодых драматургов. В то же время он настойчиво очищал свои произведения от тяжеловесной архаической, восходящей к “высокому штилю” книжной речи.
Главной художественной задачей Грибоедова было обогащение литературного языка практикой живой разговорной речи.
Комедия XVII в. допускала “низкий стиль”, нередко снижавший язык до прямой грубости. Грибоедов отвергает этот принцип. Полностью сохраняя разговорное “просторечие”, он делает это в нормах общелитературного русского национального языка.
8.
Причины складывания и противостояния Чацкому московской, “фамусовской”
группировки. Можно ли говорить о “двух лагерях” в комедии?
У Фамусова, московского барина-обывателя, кроме своей хитренькой, житейской
философии, есть и некая общая… Её он излагает в знаменитой своей оде лакейству…
Вот то-то, все вы гордецы…
(II
, 2), где расточается хвала
Екатерине II
именно за
то, что порицали в ней даже преданнейшие её придворные из числа мыслящих, не говоря
уже о вольнодумцах. В следующей “оде” Фамусова (II, 5) – хвала барству, хвала
раболепной и корыстной барской Москве.
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых -
Тот и жених…
Здесь пускается Фамусов перечислять все достоинства гостеприимной своей Москвы:
Хоть честный человек, хоть нет, для нас
равнехонько, про всех готов обед
и т.д.
К высказанному в первой и пятой
сценах второго действия в третьем акте прибавил Фамусов еще несколько
довершающих замечаний, поддержанных хором гостей-завсегдатаев:
Ученье – вот чума, ученость – вот причина,
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений…
Сентенция эта, подхваченная достопочтенной Хлестовой, княгиней Тугоуховской, Загорецким и самым Сергеем Сергеевичем Скалозубом, являет уже вполне завершенную картину фамусовской Москвы.
Чацкий осуждает в московском обществе отсутствие движения, развития, прогресса. Он говорит о тех, кто критикует новые влияния, новые мысли.
Сам же Чацкий несмотря на свою молодость, много ездил, широко образован, жаждет свободной деятельности.
9. Идея произведения и специфика жанра. Как авторский идейный замысел повлиял на систему образов, отбор персонажей, сюжетостроение? Как объяснить “перенаселенность” комедии и значительное количество внесценических персонажей?
“В посвященном Гоголю исследовании
Вл. Набокова, - отмечает Е.А. Смирнова,
- специфической особенностью его произведений объявлено обилие персонажей,
названных “вторичными”, или персонажами второго порядка, поскольку они не
показаны читателю, а только упоминаются в разговорах других героев.
Художественная субстанция таких персонажей определяется Набоковым как “дурная
реальность” и сравнивается с кошмарными
мороками, овладевающими человеком во сне. Между тем в этом пункте Гоголь идет
по следам Грибоедова…”
Когда в романе Достоевского “Униженные
и оскорбленные” в восторженном рассказе Алеши Волконского мы слышим: “… у Кати
есть два дальние родственника, какие-то кузены, Левенька и Боренька, …, а те необыкновенные люди!..” – истинный
смысл этих “оригиналов” проясняется подразумеваемой отсылкой к хрестоматийно
известному грибоедовскому тексту, к репетиловскому восторгу:
Левон и Боринька чудесные ребята!
Об них не знаешь
что сказать…
(IV
, 136-137)
В печати высказался известный водевилист А.И. Писарев, напечатавший под псевдонимом Пилада Белугина в “Вестнике Европы”(1825) придирчивую статью о “Горе от ума” . Критик находил излишними для пьесы супругов Горичевых и “многоречивого” Репетилова и утверждал: “ Можно выкинуть каждое из лиц, заменить другим, удвоить их число их – и ход пьесы останется тот же”.
Позже князь П.А. Вяземский, который в “Современнике”(1837) писал: “Здесь почти все лица эпизодические, все явления выдвижные: их можно выдвинуть, переместить, пополнить, и нигде не заметишь ни трещины, ни переделки”
Идея произведения – выявление основного конфликта эпохи. Легший в основу комедии конфликт уже современников поразил своей жизненной правдивостью и исторической верностью. Он вытекал из общественно-политической обстановки того времени, раскрывая самое существо социально-политической борьбы эпохи декабристов, борьбу двух общественных лагерей, образовавшихся после Отечественной войны. Этот конфликт пронизывает весь ход действия комедии, всю совокупность отношений между её персонажами, придавая содержанию “Горя от ума” единство и монолитность. Конфликт между лагерем крепостников и молодыми вольнолюбцами, из среды которых вышли декабристы, выражен в комедии в столкновении двух мировоззрений, двух систем взглядов, противоположных нравственных принципов, в различиях поведений персонажей в быту, наконец, в личных интимных отношениях, которые претерпевают изменения в ходе развития конфликта пьесы. Комедия никогда не приобрела бы той жизненности, которой она поражает до сих пор, если бы конфликт, в ней изображенный, не был бы связан с судьбой конкретных личностей – с интимными отношениями его главных героев. Именно поэтому конфликт в “Горе от ума”, глубоко историчный в своей основе, имеет общечеловеческое значение и смысл: идет борьба умного, честного, свободолюбивого человека с пороками, воплощенными в конкретных образах. При этом надо отметить, что конфликт, развивающийся в “Горе от ума”, проявляется в резких столкновениях, во все возрастающей борьбе между противоположными сторонами.
Особого внимания заслуживают “внесценические персонажи”, активное введение которых в сюжет комедии является новаторским завоеванием театра Грибоедова, хотя уже в догрибоедовской комедии, конечно, можно обнаружить упоминания о лицах, не появляющихся на подмостках сцены. Однако только Грибоедов ввел их в таком множестве, создавая неослабевающее на всем протяжении пьесы впечатление присутствия где-то рядом “тьмы и тьмы” знакомых незнакомцев, и таким образом как будто бы раздвинул стены фамусовского особняка, вынес действие на площадь, неизмеримо укрупняя тем самым основной конфликт пьесы: столкновение пылкого правдолюбца с косной общественной средой.
В отличие от французской классицистической комедии, направленной на обличение отдельного какого-нибудь порока, воплощенного в одном персонаже, Грибоедов в своей комедии обличает целый общественный лагерь.
Сатирическое изображение целого общества повлекло за собою обилие действующих лиц в “Горе от ума”, что дало возможность всесторонне охарактеризовать мир Фамусовых, создать широкий и целостный образ крепостнического лагеря. В “Горе от ума” – это характерно для реализма – охвачена жизнь определенной среды во всем её многообразии и снизу доверху. Ни в какой другой пьесе – ни до “горя от ума”, ни после нее – нет такого количества персонажей, как действующих на сцене, так и возникающих из их реплик в воображении читателя и также представляющих собой определенные явления жизни.
Сюжет и композиция комедии. А. С. Грибоедов много работал как драматург - и один, и в соавторстве со многими известными в то время писателями, но для читателей он остался на всю жизнь автором одной комедии, самой яркой и веселой - «Горе от ума». Это произведение необычно для своего времени: в нем сочетаются черты уходящего в прошлое классицизма и завоевывающего свои права реализма. От классицизма в пьесе осталось строгое соблюдение «трех единств»: места, времени и действия. События происходят в доме Фамусова в течение одного дня, нет никаких героев и эпизодов, не относящихся к главному конфликту комедии. Классическими можно считать характеры некоторых героев: добродушного «отца семейства» Фамусова, бойкую на язык служанку Лизу - верную подругу своей госпожи.
Но в сюжете комедии уже появляются особенности, отличающие ее от привычных классических канонов. Прежде всего в ней две сюжетные линии, которые тесно взаимосвязаны: общественный конфликт Чацкого и фамусовского общества и личные взаимоотношения Чацкого и Софьи. Обе линии связаны так тесно, что все композиционные моменты: завязка, кульминация, развязка - в них точно совпадают.
Экспозицией - событиями, происходящими до начала развития действия, - можно назвать в комедии обстановку в доме Фамусова до приезда Чацкого. Из слов Лизы, из ее бесед с Фамусовым и Софьей мы узнаем о свиданиях Молчалина и Софьи, о желании Фамусова выдать дочь замуж за Скалозуба, о том, что Чацкий прежде был другом Софьи, воспитывался в этом доме, но потом уехал путешествовать и за три года не написал ни строчки. Понятно, что Софья оскорблена его отъездом: «Ах, если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко!» И наверное, в отместку уехавшему Чацкому избрала она Молчалина - скромного, во всем с ней согласного, полную противоположность строптивому Чацкому. В то же время Софья вовсе не разделяет мнения отца, который считает Скалозуба лучшим женихом для дочери: «Он слова умного не выговорил сроду, - мне все равно, что за него, что в воду».
Но завязка комедии - в приезде главного героя. Только с его появлением начинают развиваться обе сюжетные линии. Чацкий горяч, порывист, весь в движении, от первой своей реплики: «Чуть свет - уж на ногах! И я у ваших ног» - и до последней: «Карету мне, карету!» Он сразу же обращает внимание на холодность Софьи и пытается понять причину такого невнимания: кто теперь герой романа? Перечисляя всех старых знакомых и расспрашивая о них, он дает каждому меткую, язвительную характеристику, и Софье забавно его слушать, пока он так же язвительно не высмеивает Молчалина. Софья чувствует себя оскорбленной и начинает избегать Чацкого, стараясь не выдать свои чувства к Молчалину. Так начинается личная драма героя. Параллельно с нею развивается общественный конфликт: ведь Чацкий смело и страстно высказывает свои взгляды на устройство общества, на крепостное право, на необходимость служения государству. Это пугает Фамусова, этого не может принять Молчалин, этого не понимает Скалозуб, и, наконец, этим Чацкий восстанавливает против себя всех гостей в доме Фамусова. Сцена бала - кульминация обеих сюжетных линий. Оскорбленная Софья, пользуясь случайной оговоркой, убеждает господина N в том, что Чацкий «не в своем уме», тот передает новость господину D, а там уже сплетня разрастается, как снежный ком, обогащаясь все новыми подробностями. Гости, которых Чацкий неосторожно настроил против себя, радостно клевещут, отыскивая причину его сумасшествия: то ли это наследственное, то ли пил много, то ли от «учености». И когда во время одного монолога Чацкий оглядывается вокруг себя, то видит, что его никто не слушает - «все в вальсе кружатся с величайшим усердием». Показное усердие танцующих и одиночество героя -- вот кульминация пьесы, высшая точка развития действия для обеих сюжетных линий.
Развязка также поступает одновременно. При разъезде гостей долго нет кареты Чацкого, и он случайно оказывается свидетелем беседы гостей о его безумии, а затем - свидания Софьи и Молчалина, слышит разговор Молчалина и Лизы. Этот разговор слышит и Софья, узнавая правду об истинном отношении к ней Молчалина. Для нее это жестокий удар, но Чацкий в эту минуту не думает о чувствах девушки. Не думает он и о необходимости соблюдать осторожность, для него главное, что он узнал: «Вот, наконец, решение загадке! Вот я пожертвован кому!» Поэтому неудивительно, что Молчалин успел тихо исчезнуть, а Фамусов и слуги, привлеченные шумом, застают Чацкого с Софьей и считают его героем скандала. И здесь конфликт разрешается окончательно: Фамусов проговаривается, что именно Софья назвала его сумасшедшим. Герой привык к тому, что его осуждают в фамусовском обществе, но то, что Софья к нему относится так же, для него слишком тяжело: «Так этим вымыслом я вам еще обязан? » Потерпев сокрушительное поражение и в светском круге, и в любви, он торопится уехать. Такова развязка комедии. Однако надо отметить, что Грибоедов оставляет финал открытым, разомкнутым. Ведь Чацкий уехал, не изменив своим убеждениям, не усомнившись в них ни на минуту. Общество также не изменит своих взглядов на жизнь и главные жизненные ценности, а это значит, что конфликт не разрешен, он будет продолжен и в дальнейшем.
Особенностью комедии также являются яркие и образные речевые характеристики героев. Для каждого из персонажей речь служит средством создания индивидуального характера: для скромного, не привлекающего к себе внимания Молчалина, для ограниченного Скалозуба, для не слишком образованной, но уверенной в своей власти старухи Хлестовой или говорящей по-французски модницы графини Хрюминой-внучки.
В речи героев часты меткие остроумные фразы, ставшие крылатыми: «Злые языки страшнее пистолета», «Счастливые часов не наблюдают», «А судьи кто?», «Свежо предание, а верится с трудом ».
Также Грибоедов использует для своих героев традиционные для русской комедии «говорящие» фамилии: Молчалин, Скалозуб, Фамусов (от латинского fama - известность, молва), Репетилов (от латинского же repeto - повторять).
И наконец, значительную роль в комедии играют так называемые внесценические персонажи - не участвующие в действии, но упоминаемые по ходу герои. Некоторые из них являются единомышленниками Чацкого, но большинство все же нельзя назвать его сторонниками, это такие же его противники, «мучителей толпа», которая преобладает в светском обществе.
Таковы основные особенности сюжета и композиции комедии «Горе от ума», таковы художественные и языковые средства, которые помогли автору добиться главной цели - сделать свое произведение незабываемым для читателей.
Вопрос 1. В чем различие макро- и микроэволюции?
Микроэволюция
- эволюция внутри вида; происходит на основе мутационной изменчивости под контролем естественного отбора. Таким образом, микроэволюция - это самый начальный этап эволюционного процесса, она может происходить в относительно короткие промежутки времени, и ее можно наблюдать и изучать непосредственно. В результате наследственной (мутационной) изменчивости происходят случайные изменения генотипа. Мутации чаще всего рецессивны и, кроме того, редко бывают полезными для вида. Однако если в результате мутации возникают полезные для какой-либо особи изменения, то она получает некоторые преимущества перед другими особями популяции: получает больше пищи или делается устойчивее к влияниям болезнетворных бактерий и вирусов и т.п. Например, возникновение длинной шеи позволило предкам жирафа питаться листьями с высоких деревьев, что обеспечивало им больше корма, чем особям популяции с короткой шеей.
Макроэволюция
- эволюция на надвидовом уровне; приводит к образованию крупных таксонов (от родов до типов и царств природы). Макроэволюция органического мира - это процесс формирования крупных систематических единиц: из видов - новых родов, из родов - новых семейств и т.д. Процессы макроэволюции требуют огромных промежутков времени, поэтому непосредственно изучать ее невозможно. Тем не менее, в основе макроэволюции лежат те же движущие силы, что и в основе микроэволюции: наследственная изменчивость, естественный отбор и репродуктивное разобщение. Так же, как и микроэволюция, макроэволюция имеет дивергентный характер.
Вопрос 2. Какие процессы являются движущими силами макроэволюции? Приведите примеры макроэволюционных изменений.
В основе макроэволюции лежат те же движущие силы, что и в основе микроэволюции: наследственная изменчивость, естественный отбор и репродуктивное разобщение. Так же, как и микроэволюция, макроэволюция имеет дивергентный характер.
Результатом макроэволюционных процессов становятся существенные изменения внешнего строения и физиологии организмов - такие, например, как формирование замкнутой системы кровообращения у животных или появление устьиц и эпителиальных клеток у растений. К фундаментальным эволюционным приобретениям такого рода относятся образование соцветий или превращение передних конечностей рептилий в крылья и ряд других.
Вопрос 3. Какие факты лежат в основе изучения и доказательств макроэволюции?
Наиболее убедительные доказательства макроэволюционных процессов дают нам палеонтологические данные. К таким доказательствам относятся найденные остатки вымерших переходных форм, позволяющих проследить путь от одной группы живых существ к другой. Например, обнаружение трехпалого и пятипалого предков современной лошади, имеющей один палец, доказывает, что у предков лошади было пять пальцев на каждой конечности. Обнаружение ископаемых оснанков археоптерикса позволило сделать вывод о существовании переходных форм между пресмыкающимися и птицами. Нахождение остатков вымерших цветковых папоротников позволяет решить вопрос об эволюции современных покрытосеменных и т.п. К сожалению, изучение ископаемых форм дает нам неполную картину эволюции флоры и фауны. Большинство остатков состоит из твердых частей организмов: костей, раковин, внешних опорных тканей растений. Боль-шой интерес вызывают окаменелости, сохранившие на себе следы нор и ходов древних животных, отпечатки конечностей или целых организмов, оставленных на когда-то мягких отложениях.
Вопрос 4. Какое значение имеет исследование филогенетических рядов?
На основании палеоантологических находок были выстроены филогенетические ряды, то есть ряды видов, последовательно сменяющих друг друга в процессе эволюции. Исследование филогенетических рядов, построенных на основе данных палеонтологии, сравнительной анатомии и эмбриологии, важно для дальнейшего развития общей теории эволюции, построения естественной системы организмов, воссоздания картины эволюции конкретной систематической группы организмов.
В настоящее время для построения филогенетических рядов ученые все больше привлекают данные таких наук, как генетика, биохимия, молекулярная биология, биогеография, этология и др.
