Конечно, можно провести весь досуг за просмотром сериалов, но иногда кажется, что чего-то не хватает. В такие минуты стоит обратиться к мудрости величайших мыслителей: Кьеркегора, Сократа, Торо и Будды. Ведь философы изучали счастье задолго до того, как оранжевый стал хитом сезона.
«Нет пути к счастью, счастье - это путь», - Будда Гаутама, около 500 г. до н. э.
Больше других счастливы люди, которые находят удовольствие в самой жизни, а не в той или иной цели. Собственно, никакой цели нет. Согласно Будде, счастье - в пути.
«Из всех форм осмотрительности осторожность в любви, наверное, наиболее губительна для подлинного счастья», - Бертран Рассел, начало XIX века.
Для человека вроде Бертрана Рассела, любителя математики, естественных наук и логики, погружение в счастье - не очень характерно.
Тем не менее его идея, что для обретения счастья нужно броситься в омут любви с головой, верна - ее поддерживает и современная наука.
«Все люди хотят счастья, потому что все хотят чувства усиления власти; наибольшая власть требуется для преодоления себя», - Фридрих Ницше, конец XIX века.
Для Ницше, знаменитого нигилиста с усами, счастье - это мера того, насколько человек контролирует свое окружение.
Немецкий философ часто писал о влиянии, которую власть (или отсутствие власти) может оказывать на человека. Когда человек сопротивляется, он берет судьбу в свои руки. Позже из этого ощущения может вырасти счастье.
«Секрет счастья не в том, чтобы постоянно хотеть большего, а в том, чтобы приучить себя довольствоваться малым», - Сократ, около 450 г. до н. э.
Для Сократа, одного из величайших мыслителей древности, источником счастья не может быть награда или чужая похвала. Оно определяется внутренним ощущением успеха.
И, урезая потребности, мы можем научиться ценить простые удовольствия.
«Источник счастья следует искать в себе, а не в окружающих», - Платон, IV век до н. э.
Неудивительно, что Платон, ученик Сократа, определяет счастье похожим образом.
Счастье по Платону - это удовлетворение от собственных достижений: быстрее пробежать стометровку, прочесть больше книг и так далее, - а не от того, что эти достижения могут вам принести.
«Счастье зависит от нас самих», - Аристотель, около 300 г. до н. э.
Когда до проблемы добрался ученик Платона Аристотель, идея, что счастье - это то, что создаем мы сами, стала общепринятой.
Другими словами, это не дар других людей и не вещи, которые нам удается получить. Мы создаем счастье сами, и сами отвечаем за то, чтобы удержать его.
«Я понял, что добиваться счастья лучше, ограничивая свои желания, чем пытаясь удовлетворить их», - Джон Стюарт Милль, XIX век.
Джон Стюарт Милль был титаном либерализма и, пожалуй, одной из самых значимых фигур в истории. Он всеми силами распространял веру в свободу.
В вопросах счастья он придерживался мудрости древних греков . Милль верил в утилитаризм и не стремился к материальному изобилию.
«Чем больше человек медитирует на хорошие мысли, тем лучше будет его мир, и мир в целом», - Конфуций, около 500 г. до н. э.
Книга «Сила позитивного мышления» и последние исследования в области когнитивно-поведенческой терапии, подтверждающие связь между мыслями, чувствами и поведением, подкрепляют точку зрения Конфуция.
Конфуцианство считает счастье самосбывающимся пророчеством - чем больше мы находим для него причин, тем оно сильнее.
«Все величайшие блага человечества - внутри нас и в пределах нашей досягаемости. Мудрый человек доволен своей судьбой, какой бы она ни была, и не желает того, чего не имеет», - Сенека, I век до н. э.
Философ-стоик, любимец инвестора Нассима Талеба и маркетолога Райна Холидея, твердо верил в то, что теперь психологи называют «локусом контроля».
У некоторых людей он находится снаружи. Они чувствуют, что их действия определяют внешние силы. У других - кого Сенека считал счастливыми, - локус находится внутри.
«Если вы подавлены, вы живете в прошлом. Если нервничаете, вы живете в будущем. Если спокойны - живете в настоящем». Лао-цзы, около 600 г. до н. э.
Кьеркегор имел в виду, что счастье состоит в проживании настоящего момента. Когда мы перестаем воспринимать внешние обстоятельства как проблемы и начинаем думать о них как об опыте, нам легче получать удовольствие от жизни.
«Счастье капризно и непредсказуемо, как бабочка: когда ты пытаешься его поймать, оно ускользает от тебя, но стоит отвлечься - и оно само опустится прямо в твои ладони», - Генри Дэвид Торо, родился в 1817 году в США.
Неудивительно, что трансценденталист и сторонник гражданского неповиновения исповедовал пассивный подход к счастью.
Как он подробно описал в книге «Уолден», Торо старался избегать привычек. Он считал, что более хаотический подход к жизни принесет ему большее счастье.
Эта идея вполне сочетается с мыслью других философов, что жить нужно в настоящем.
«Как большинство, так и люди утонченные называют [высшим благом] счастье… Но в вопросе о том, что есть счастье, возникает расхождение..., для одних счастье - это нечто наглядное и очевидное, скажем удовольствие, богатство или почет - у разных людей разное; а часто для одного человека счастье - то одно, то другое: ведь, заболев, [люди видят счастье] в здоровье, впав в нужду - в богатстве, а зная за собой невежество, восхищаются теми, кто рассуждает о чем-нибудь великом и превышающем их [понимание]... Некоторые думали, что помимо этих многочисленных благ есть и некое другое - благо само по себе, служащее для всех этих благ причиной, благодаря которой они суть блага»... «Человеческое благо представляет собою деятельность души сообразно добродетели, а если добродетелей несколько - то сообразно наилучшей и наиболее полной (и совершенной)».
«Никомахова этика»
«Если же счастье - это деятельность, сообразная добродетели, то, конечно, - наивысшей, а такова, видимо, добродетель наивысшей части души»… «К счастью должно быть примешано удовольствие, а между тем из деятельностей, сообразных добродетели, та, что сообразна мудрости, согласно признана доставляющей наибольшее удовольствие. Во всяком случае, принято считать, что философия, [или любомудрие], заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости».
«Никомахова этика»
«Счастье относится к вещам, достигшим полноты».
«Никомахова этика»
Боэций
«Счастье - это состояние совершенства, достигнутое сочетанием всех благ… К чему вне себя искать счастья, которое находится в нас самих».
«Утешение философией»
Витгенштейн Людвиг
«Счастливая жизнь представляется в каком-то смысле более гармоничной, чем несчастливая».
«Тетради 1914-1916 гг»
Гераклит
«Счастье человека состоит не в телесных удовольствиях, а в том, чтобы исходить из голоса разума, позволяющего человеку проявлять природосообразное поведение, связанное с пониманием законов необходимости (логоса). Основная цель познания в том, чтобы, открывая истины, прислушиваться к голосу природы (закону необходимости) и поступать сообразно ее законам».
Кант Иммануил
«Как же можно сделать человека счастливым, не сделав его добродетельным и умным?»
Лейбниц Готфрид
«Наивысшее счастье, каким бы блаженным созерцанием или познанием Бога оно не сопровождалось, никогда не будет полно, ибо Бог в силу своей бесконечности никогда не может быть познан вполне. Таким образом, наше счастье никогда не будет и не должно состоять в полном удовлетворении, в котором более ничекго было бы желать и которое притупило бы наш дух; оно состоит в непрестанном переходе к новым радостям и новым совершенствам».
«Начала природы и благодати, основанные на разуме»
Лейбниц Готфрид
«Мудрость - наука о счастье… Счастье есть состояние устойчивой радости. Радость есть аффектация духа, возникающая из мысли о чьем-либо совершенстве, причем, если эта мысль истинна, возникает устойчивая радость. Поэтому приходят к счастью те, кто все направляет на сохранение и умножение совершенства».
Милль Джон Стюарт
«Я понял, что для того, чтобы быть счастливым, человек должен поставить перед собой что-нибудь другое целью и тогда, стремясь к ней, он будет испытывать уже само собою и вовсе о нем не думая удовольствие».
«Автобиография»
Паскаль Блез
«Людей с самого раннего детства обязывают заботиться о своей чести, о своем достатке, о своих друзьях.., их изнуряют всякими делами..; им внушают, что они не будут счастливы, если их здоровье, честь, имение не будет в хорошем состоянии, и что отсутствие хотя бы одного из этих благ принесет им несчастье. Так их нагружают обязанностями и заботами, заставляя суетиться с рассвета.. Странный способ сделать людей счастливыми, скажете вы; что можно придумать лучше этого, чтобы сделать их несчастными? Как что: надо отнять у них все эти заботы, и тогда они взглянут на себя, задумаются, кто же они такие, откуда пришли, куда идут».
«Мысли»
Платон
«Филеб утверждает, что благо для всех живых существ - радость, удовольствие, наслаждение и все прочее...; мы же оспариваем его, считая, что благо не это, но разумение, мышление, память и то, что сродно с ними… Все это лучше и предпочтительнее удовольствия».
«Филеб»
Розанов Василий
«Мы можем с достаточным основанием сказать, что мысль человека об устроении своем на земле по принципу счастья ложна во всех своих частях, по всему своему строю… Всякая попытка осуществить ее в личной жизни сопровождается страданием»... «Идея счастья как верховного начала человеческой жизни, не указывая на постоянно должное, не может служить и руководительным принципом для человека... В идее этой, если мы не выйдем из строгого смысла ее терминов, вопрос о конечной цели человеческой деятельности вовсе не разрешается, но лишь возвращается к своему первоначальному положению: она содержит лишь указание условия («удовлетворенность»), на котором может быть принято человеком какое-либо решение, но самого решения не дает, потому что не определяет, что же нужно сделать объектом своей деятельности, чтобы стать удовлетворенным»... «Не будучи руководительным принципом для человека, идея счастья не есть и верховное объяснение его жизни. И в самом деле, хотя страдание и удовольствие и сопровождают всякий человеческий поступок, по-видимому, объясняют их все как мотив, как побуждение, — однако есть в этих поступках сторона, не поддающаяся объяснению из этого мотива. Справедливо заметил Паскаль, что человек всегда стремится к счастью, даже когда идет повеситься»... «Счастье» — это общий термин, в котором слито неопределенное множество единичных целей, которые ежеминутно поставляет перед собою человек и, достигая их, чувствует себя удовлетворенным, т.е. счастливым… Откуда взят он умом человека, к тому же и возвращает его волю: к хаосу подробностей, без какого-либо руководящего света».
«Цель человеческой жизни»
Розанов Василий
«Справедливость составляет необходимость для всякого действия человека лишь под условием, что она необходима для его счастья, и в меру этой необходимости».
«Цель человеческой жизни»
Розанов Василий
«Как в душном кольце, умерло бы человечество в ледяных объятиях жадно искомого счастья, и нет средств для него жить иначе, как отвернувшись от этого счастья, поняв жизнь свою как страдание, которое нужно уметь нести. Оно, как и радость, есть лишь спутник в стремлении человека к иным целям4; оно сопровождает его действия, направленные к различным предметам, но само не есть предмет, влекущий его к себе. И как управляющий кораблем руль было бы ошибочно смешать с пристанью, куда он стремится, как было бы ошибочно думать, что в повертывании этого руля и заключается весь смысл плавания, — так ошибочно, и уже с логической точки зрения, видеть в счастье человека и цель и смысл его жизни».
«Цель человеческой жизни»
Селигман Мартин
«Подлинное счастье мы обретаем, открывая в себе положительные качества, развивая их и активно используя в своей работе, любви и повседневной жизни»... «Добрым поступкам сопутствуют удовлетворение, чего не происходит, если мы что-то делаем только для удовольствия. Преодолевая трудности, мы проявляем лучшие черты характера. Когда же мы чувствуем себя счастливыми, проявив самые достойные качества, жизнь обретает подлинный смысл»… «То чувство, которое приносит нам использование индивидуальных добродетелей, и есть подлинное счастье. Очевидно, что «благая жизнь» требует реализации наших достоинств, однако за всем этим кроется что-то еще более великое и значительное. Подобно тому, как жизнь «благая» (или достойная) превосходит жизнь «приятную», осмысленная жизнь выше достойной жизни»... «Главное - ориентироваться на нечто более высокое, чем собственное существование. Тогда, в зависимости от того, сколь велико то целое, частью которого мы себя считаем, наша жизнь обретает свой высокий смысл».
Сенека
«Не потому мы любим добродетель, что она дает нам удовольствие, но, наоборот, потому дает она нам удовольствие, что мы имеем к ней любовь».
«О счастливой жизни»
Спиноза Бенедикт
«Истинное счастье и блаженство человека состоят только в мудрости и познании Истины».
«Богословско-политический трактат»
Татаркевич Владислав
«Нельзя говорить об отдельных факторах счастья как условиях счастья, не принимая во внимание их сочетания, не учитывая всей совокупности, в которой они выступают… Факторы счастья действуют только в совокупности… Жизнь человеческая - это постоянная игра внутренних условий и внешних средств счастья, и от гармоничного их соотношения в значительной мере зависит, будет ли достигнуто счастье».
Татаркевич Владислав
«И Эпикур говорил, что "счастье не есть дар богов", человек должен сам о нем позаботиться… "Каждый кузнец своего счастья", - гласит народная мудрость. Эту поговорку употребляли римляне, ее цитирует Саллюстий в I веке до н.э. От римлян ее переняли почти все европейские народы. Эта постоянно повторяемая сентенция, без сомнения, правильна. Но в ней содержится только половина правды. Счастье зависит от нас. Но и не только от нас. Мы сами творим его, но творим не из самих себя... Какой должна быть наша жизненная позиция, чтобы обеспечить нам счастье? Когда мы замыкаемся в себе или когда обращены к окружающему миру и принимаем все происходящее в нем близко к сердцу? Можно утверждать, что скорее эта, вторая позиция ведет нас к счастью».
«О счастье и совершенстве человека»
Татаркевич Владислав
«Удовлетворение жизнью состоит из двух элементов: личного и внеличного…. В жизни некоторых людей все, что составляет личные факторы - здоровье, характер, способности, - действует безупречно и могло бы способствовать только счастью, однако его нет, так как события, происходящие во внешнем мире, проникают в их жизнь и делают их несчастными. Или даже их не затрагивают эти несчастья, но мир в целом кажется лишенным смысла, цели, ценности».
«О счастье и совершенстве человека»
Татаркевич Владислав
«С одной стороны, счастье - это удовлетворение полное, постоянное, длящееся в течении всей жизни; а с другой стороны, такого удовлетворения в действительности не бывает. Однако эту трудность можно разрешить. Следует только отличать идеал счастья и счастье реальное... Данную дефиницию счастья нужно брать только как наивысшую меру счастья, его идеальный максимум. И допускать, что счастливым является уже тот, кто приближается к этому идеалу, к этому максимуму».
«О счастье и совершенстве человека»
Татаркевич Владислав
«Тот, кто определяет счастье как непрерывную череду удовольствий, неизбежно придет к выводу, что счастья не существует».
«О счастье и совершенстве человека»
Татаркевич Владислав
«Счастье можно сравнить со здоровьем: оно есть состояние гармонии; гармония же одна, а дисгармоний много… Различие состоит скорее в том, что легче что-то разрушить, чем создать… Труднее поэтому перейти от несчастья к счастью, чем наоборот».
«О счастье и совершенстве человека»
Франк Семен Людвигович
«Одно лишь самодовлеющее благо - благо в объективном смысле нас не удовлетворяет; служение даже абсолютному началу, в котором я сам не участвую…, которое не согревает моей собственной жизни, не может осмыслить последней. Но и одно благо в субъективном смысле - субъективное наслаждение, радость, счастье - тоже не дарует мне смысла, ибо… всякая, даже самая счастливая жизнь отравлена мукой вопроса «для чего?» не имеет смысла в самой себе… должно так совмещать оба эти начала, что они в нем погашены, как отдельные начала, а дано лишь само их единство».
«Смысл жизни»
Шопенгауэр Артур
«Следует быть всегда деятельным, это необходимо для счастья, ибо силы даны человеку для того, чтобы их применять».
«Афоризмы»
Шопенгауэр Артур
«Все в жизни говорит нам, что земное счастье человека представляет собой нечто обманчивое, простую иллюзию. Основания для такого вывода лежат глубоко в сущности вещей».
«Мир как воля и представление» т.2.
Шопенгауэр Артур
«Есть ли счастье в мире? Нет. Если цель, которую ставит человек, не достигнута, если желание не осуществлено — человек несчастен. Но если достигнуты — человек пресыщен, наступает неизбежное разочарование и неумолимо возникает вопрос: а что же дальше?»
Энгельс Фридрих
«Если мы не уважаем в других того же стремления к счастью, они оказывают сопротивление и мешают нашему стремлению к счастью».
«Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»
Юм Дэвид
«Удовлетворение желаний вызывает у нас радость, однако перспектива этой нашей радорсти не есть причина желания, но, наоборот, желание предшествует радости, и без этого желания радость никогда не могла бы возникнуть».
Ф. Ницше считал, что мудрый человек не обязан быть счастливым: если человек знает, зачем он живет, ему не важно, как он живет. Но большинству людей, особенно в юном возрасте, такие рассуждения покажутся чересчур суровыми, чересчур пессимистичными. Как это нет счастья, когда каждый день приносит столько радости? А сколько таких радостей, сколько счастья нас ожидает впереди!
Никто, конечно, не знает точно, что такое счастье, и разные люди понимают его по-разному. Наиболее распространенная точка зрения подменяет счастье удовольствием. Удовольствие - это имитация счастья. Самым крайним видом такого иллюзорного счастья является наркотическое опьянение: человек полностью отрешен от мира, полностью растворен в чистом удовольствии, он абсолютно счастлив и доволен, и больше ничего ему в данный момент не нужно. Правда, потом наступит очень тяжелое похмелье, человека ждут тяжкие страдания, но сейчас он об этом не думает.
Многие отождествляют счастье с полным удовлетворением своих потребностей: у них все есть, они богато живут, им легко доступны физические и духовные удовольствия - что еще надо для счастья? Есть старая древнегреческая легенда, в которой повествуется, как богатый царь Крез спросил мудреца Солона, видел ли когда-нибудь Солон счастливого человека. На что Солон ответил, что никогда не видел и вообще видеть счастливого человека нельзя. "Но ведь я перед тобой, - возмутился Крез, - самый счастливый, потому что я самый богатый". Но Солон ответил, что об этом еще рано судить, так как Крез еще жив. Действительно, вскоре на Креза напали враги, разгромили и разграбили его государство и убили его самого. Греки считали, что лишь смерть придает жизни законченный вид. Жизнь должна завершиться, и тогда можно ответить, счастлив ли человек. А пока она продолжается, сказать этого нельзя.
Некоторые люди связывают свое представление о счастье с карьерой, прежде всего с политической: им кажется, что настоящее счастье - иметь власть, управлять другими людьми, все время быть на виду, слушать крики одобрения. Но, как показывает жизнь, политические деятели редко бывают счастливы - власть быстро развращает и опустошает человека.
Ни забвение, ни наслаждение, ни удовлетворение всех потребностей, ни власть не приносят, видимо, настоящего счастья, они дают лишь имитацию счастливой жизни, после которой быстро наступает пресыщение и разочарование. Мудрецы считали, что единственно возможный вид счастья - это жизнь в согласии с самим собой, без страха, без напрасных надежд и мечтаний, в спокойном и ясном видении проблем и невзгод. Счастье - это внутренняя умиротворенность, когда вместо страха и забот жизнь проникнута пониманием святости каждой прожитой минуты, святости и красоты окружающего мира, которые отражаются в его душе.
Счастье возможно только сейчас, в эту минуту, в настоящем. Но обычно мы никогда не задерживаемся в настоящем, - утверждал Б. Паскаль. Мы вспоминаем прошлое, мы предвкушаем будущее, словно хотим поторопить его слишком медленный шаг. Мы так неосмотрительны, что блуждаем по недоступным нам временам и вовсе не думаем о том единственном времени, которое нам принадлежит. Мы так легкомысленны, считал Паскаль, что мечтаем только о воображаемых временах и без рассуждений бежим от единственно существующего в действительности. Это потому, что настоящее обычно ранит нас. Мы его прячем с глаз долой, потому что оно нас удручает, а если оно нам приятно, то жалеем, что оно ускользает. Мы пытаемся удержать его в будущем и предполагаем распоряжаться такими вещами, которые отнюдь не в нашей власти, в том времени, до которого мы вовсе не обязательно доживем.
"Пусть каждый, - призывал он, - разберется в своих мыслях. Он увидит, что все они заняты прошлым или будущим. Мы почти не думаем о настоящем, а если и думаем, то лишь для того, чтобы в нем научиться получше управлять будущим. Настоящее никогда не бывает нашей целью. Таким образом, мы вообще никогда не живем, но лишь собираемся жить и постоянно надеемся на счастье, но никогда не добиваемся его, и это неизбежно" .
1 Паскаль Б. Мысли. С. 90.
Пока человек не нашел ничего святого в своей жизни, не почувствовал глубину, волнующую красоту настоящего мгновения, его жизнь поверхностна. Он может жениться, иметь детей, хороший дом и деньги, может быть умным и удачливым. Но его жизнь будет лишена того аромата мудрости и спокойствия, без которого все похоже на тень.
Конечно, можно провести весь досуг за просмотром сериалов, но иногда кажется, что чего-то не хватает. В такие минуты стоит обратиться к мудрости величайших мыслителей: Кьеркегора, Сократа, Торо и Будды. Ведь философы изучали счастье задолго до того, как оранжевый стал хитом сезона.
«Нет пути к счастью, счастье - это путь», - Будда Гаутама, около 500 г. до н. э.
Больше других счастливы люди, которые находят удовольствие в самой жизни, а не в той или иной цели. Собственно, никакой цели нет. Согласно Будде, счастье - в пути.
«Из всех форм осмотрительности осторожность в любви, наверное, наиболее губительна для подлинного счастья», - Бертран Рассел, начало XIX века.
Для человека вроде Бертрана Рассела, любителя математики, естественных наук и логики, погружение в счастье - не очень характерно.
Тем не менее его идея, что для обретения счастья нужно броситься в омут любви с головой, верна - ее поддерживает и современная наука.
«Все люди хотят счастья, потому что все хотят чувства усиления власти; наибольшая власть требуется для преодоления себя», - Фридрих Ницше, конец XIX века.
Для Ницше, знаменитого нигилиста с усами, счастье - это мера того, насколько человек контролирует свое окружение.
Немецкий философ часто писал о влиянии, которую власть (или отсутствие власти) может оказывать на человека. Когда человек сопротивляется, он берет судьбу в свои руки. Позже из этого ощущения может вырасти счастье.
«Секрет счастья не в том, чтобы постоянно хотеть большего, а в том, чтобы приучить себя довольствоваться малым», - Сократ, около 450 г. до н. э.
Для Сократа, одного из величайших мыслителей древности, источником счастья не может быть награда или чужая похвала. Оно определяется внутренним ощущением успеха.
И, урезая потребности, мы можем научиться ценить простые удовольствия.
«Источник счастья следует искать в себе, а не в окружающих», - Платон, IV век до н. э.
Неудивительно, что Платон, ученик Сократа, определяет счастье похожим образом.
Счастье по Платону - это удовлетворение от собственных достижений: быстрее пробежать стометровку, прочесть больше книг и так далее, - а не от того, что эти достижения могут вам принести.
«Счастье зависит от нас самих», - Аристотель, около 300 г. до н. э.
Когда до проблемы добрался ученик Платона Аристотель, идея, что счастье - это то, что создаем мы сами, стала общепринятой.
Другими словами, это не дар других людей и не вещи, которые нам удается получить. Мы создаем счастье сами, и сами отвечаем за то, чтобы удержать его.
«Я понял, что добиваться счастья лучше, ограничивая свои желания, чем пытаясь удовлетворить их», - Джон Стюарт Милль, XIX век.
Джон Стюарт Милль был титаном либерализма и, пожалуй, одной из самых значимых фигур в истории. Он всеми силами распространял веру в свободу.
В вопросах счастья он придерживался мудрости древних греков . Милль верил в утилитаризм и не стремился к материальному изобилию.
«Чем больше человек медитирует на хорошие мысли, тем лучше будет его мир, и мир в целом», - Конфуций, около 500 г. до н. э.
Книга «Сила позитивного мышления» и последние исследования в области когнитивно-поведенческой терапии, подтверждающие связь между мыслями, чувствами и поведением, подкрепляют точку зрения Конфуция.
Конфуцианство считает счастье самосбывающимся пророчеством - чем больше мы находим для него причин, тем оно сильнее.
«Все величайшие блага человечества - внутри нас и в пределах нашей досягаемости. Мудрый человек доволен своей судьбой, какой бы она ни была, и не желает того, чего не имеет», - Сенека, I век до н. э.
Философ-стоик, любимец инвестора Нассима Талеба и маркетолога Райна Холидея, твердо верил в то, что теперь психологи называют «локусом контроля».
У некоторых людей он находится снаружи. Они чувствуют, что их действия определяют внешние силы. У других - кого Сенека считал счастливыми, - локус находится внутри.
«Если вы подавлены, вы живете в прошлом. Если нервничаете, вы живете в будущем. Если спокойны - живете в настоящем». Лао-цзы, около 600 г. до н. э.
Кьеркегор имел в виду, что счастье состоит в проживании настоящего момента. Когда мы перестаем воспринимать внешние обстоятельства как проблемы и начинаем думать о них как об опыте, нам легче получать удовольствие от жизни.
«Счастье капризно и непредсказуемо, как бабочка: когда ты пытаешься его поймать, оно ускользает от тебя, но стоит отвлечься - и оно само опустится прямо в твои ладони», - Генри Дэвид Торо, родился в 1817 году в США.
Неудивительно, что трансценденталист и сторонник гражданского неповиновения исповедовал пассивный подход к счастью.
Как он подробно описал в книге «Уолден», Торо старался избегать привычек. Он считал, что более хаотический подход к жизни принесет ему большее счастье.
Эта идея вполне сочетается с мыслью других философов, что жить нужно в настоящем.
Написано в 2000 году в качестве реферата по философии для сдачи кандидатского минимума в аспирантуре физического факультета СПбГУ. Рецензент написал на обложке: "Прекрасное эссе". Надеюсь, вам тоже понравится.
ВВЕДЕНИЕ
“Счастье обычно приходит к счастливому,
а несчастье - к несчастному.”
Фр. Ларошфуко
Человек всегда стремился к счастью. Человек всегда думал о
счастье. Человеку удавалось быть счастливым. Но счастье - это настолько
глубокое, настолько интимное переживание, что никакие общие схемы, никакие
размышления не приближают нас к пониманию этого явления. И потому для каждого,
кто задумывается о счастье, оно открывается в своей неизведанности и вечной
новизне так, будто никто еще и не касался этой проблемы. Всякого, кто взялся за
нее уже можно назвать счастливым. В наши-то времена размышлять о счастье! Но
именно в трудные времена, в эпоху тревог и опасностей нужно и должно размышлять
о счастье. Как неразрывно связаны друг с другом электричество и магнетизм, так и
наше душевное состояние связано с той философией, которую мы исповедуем. По этой
причине свой трактат я назвал не “Философия счастья”, а “Философия счастливого
человека.” И заметьте: не “О...”
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЧАСТЬЯ
“Счастье - это внутреннее солнышко”
Н.И. Козлов
Понятие “счастье” имеет многоаспектное, трудно поддающееся систематизации
содержание. Польский исследователь В.Татаркевич, написавший фундаментальный труд
“О счастье”, выделил 4 основных значения этого понятия: 1) благосклонность
судьбы, удача; 2) состояние интенсивной радости; 3) обладание наивысшими
благами, положительный баланс жизни; 4) чувство удовлетворения жизнью.
Татаркевич указывает, что эти четыре значения являются наиболее
распространенными, но ни одно из них по отдельности, ни все вместе не
исчерпывают смысл понятия счастья. Кроме того, по каждому пункту можно найти
контраргумент, доказывающий, что счастье не обязательно есть, например, удача
или положительный баланс жизни. Можно привести иные понимания понятия счастья.
Гедонизм понимает под счастьем удовольствия. Эвдемонисты утверждают, что счастье
есть обладание высшими благами. Так на вопрос Диотимы: “Что будет с человеком,
овладевшим благом?”, Сократ отвечает: “Он будет счастлив”. Моралисты говорят,
что счастье в добродетельном поведении. И наконец психологически счастье
воспринимается как чувство удовлетворения жизнью.
Видимо человечество все время было столь несчастливо, что даже не смогло
выяснить, что такое счастье. Шопенгауэр, например, считал счастье понятием
отрицательным, а именно, счастье, по Шопенгауэру, есть отсутствие страданий.
Многим известно изречение: “Счастье, как и здоровье: когда его не замечаешь,
значит оно есть.” Все тот же Шопенгауэр, мрачно заметил: “Есть одна для всех
врожденная ошибка - это убеждение, будто мы рождены для счастья.” Не знаю, читал
ли Салтыков-Щедрин Шопенгауэра, но как бы ответом звучит его реплика: “Человек
так уж устроен, что и на счастье-то как будто неохотно и недоверчиво смотрит,
так что и счастье ему надо навязывать.” И совсем уж полным контрастом отдает
фраза Людвига Фейербаха: “Где нет стремления к счастью, там нет и стремления
вообще. Стремление к счастью - это стремление стремлений.”
Наиболее известным из ходячих определений является такое: “Счастье это, когда
тебя понимают.” Само слово “счастье” трактуется как “соучастие” (в общем деле, в
общей судьбе). По моему же дилетантскому мнению, слово “счастье” происходит от
“сейчас”, т.е. оно - “сейчастье”. Человек счастливый живет здесь и сейчас,
радостно переживая (не пережевывая, а целиком) данный конкретный момент жизни,
неважно вызвана ли эта радость происходящими событиями, или каким-то
воспоминанием, или же предвкушением будущего. Таким образом, под счастьем мы
будем понимать устойчивое эмоциональное состояние (кратковременную радость
нельзя назвать счастьем), в котором доминирующей эмоцией является радость. Иные
эмоции отнюдь не подавляются и не запрещаются. Счастливый может позволить себе
любые чувства - даже печаль и грусть подобно тому, как в сладкую кашу добавляют
щепотку соли. Именно тем и ценно счастье, что в нем доступны любые чувства,
переживания, эмоции.
Счастье есть ощущение полноты бытия.
Человек, ставший счастливым подобен человеку, который взглянул на
небо после дождя и увидел радугу, но увидел ее так, как увидел Ной, выйдя из
ковчега; увидел не как набор цветов спектра, а как символ Божественного завета и
великой надежды на продолжительное счастье.
Притчами говорит счастливый.
ГОРЕ - ОТ УМА
“Прекрасный ум редко совпадает с прекрасной душой.”
Ж.-П. Рихтер
“Ум, несомненно, первое условие для счастья.”
Софокл
Счастье есть переживание радости бытия. Это переживание окрашено
множеством красок и имеет множество измерений. Пока не вмешается ум. Ум
пережевывает переживания и переводит нас из многомерного пространства ощущений в
плоскость понятий и определений. Даже не в плоскость, а еще беднее - в
одномерность цепочки суждений. Непрерывный поток ощущений ум превращает в
дискретный поток слов. Ум дробит целое на части и расставляет их по полочкам в
соответствии с действующей в нем концепцией бытия. Это называется - понять мир.
Вот, человек пришел в музей на картины посмотреть. Но ум не дает
ему просто наслаждаться красотой. Никакого баловства! Ум привел человека в музей
не ради наслаждения, а для повышения культурного уровня. А еще экскурсовод ходит
и выдает кучу ненужной информации об авторе, о школе, о технике и т.д.. Ум с
аппетитом все это пережевывает. И вот, вместо воспоминания о переживании встречи
с прекрасным в памяти остается рассказ экскурсовода.
Не так ли и в жизни? Мы можем вспомнить события, места, время,
людей, но не можем вспомнить ощущений, связанных с ними, т.е. не просто выразить
словами, а пережить заново. Мы живем в уме, а не в мире. Мы живем в плену
умственных абстракций.
К счастью, не все такие. Есть еще женщины и русские.
КАК БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ
“Искать - всегда немудрено,
Найти - куда труднее.
По ветру плыть не суждено -
Плыви еще быстрее!”
Ф. Ницше “La gaya scienza”
И древние мудрецы и поздние, а иные и поныне утверждали, что счастье достижимо
для того, кто исследовав свою природу будет ей следовать. “Мудрый довлеет
себе. Все его достояние - он сам, и все свое он несет с собою... Ты зависишь
лишь от себя самого, а походишь в этом на Высшее Существо - высшее блаженство.
Кто сумеет вот так жить один, ни в чем не подобен скоту, во многом - мудрецу, и
во всем - Богу,” - так говорил Балтазар Грасиан. Того же мнения придерживались
философы Греции и Рима. У Эпикура в “Тетрафармаконе” (по Диогену Лаэртскому)
находим: “Нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и праведно.” Марк Аврелий
не раз утверждал, что лишь следование своей природе может даровать счастье.
Артур Шопенгауэр говорил: “То, что есть индивид сам по себе и что он в самом
себе имеет, короче, его личность и ее достоинство - вот единственное, с чем
непосредственно связано его счастье и благополучие. Все остальные условия имеют
здесь лишь косвенные значения, так что их влияние может быть парализовано,
влияние же личности - никогда.”
Итак, следование своей природе гарантирует счастье. Но попробовали бы вы ей не
следовать! Operatori sequitur esse, действие следует за бытием. Всякая вещь
следует своей природе, и ни одно явление не происходит без достаточной причины.
Все, что в нас заложено природой, воспитанием и образованием останется лишь
возможностью и никогда не станет действительностью без достаточной причины. И
если в нашей природе заложена способность быть счастливыми (а это так, ибо никто
бы тогда и не был бы счастлив; даже разговоров бы не было), то проявится она
лишь при наличии достаточной причины.
Причиной для счастья всегда является достижение какой-либо цели. Но каковы эти
цели? A priori их установить невозможно, ибо только по достижении цели
становится ясным, способна ли она приносить счастье или нет. Единственным
априорным суждением по данному вопросу может быть лишь одно: “Целью, достижение
которой делает счастливым, является счастье.” Или цитируя Козьму Пруткова:
“Хочешь быть счастливым - будь им.” Вывод прост: не привязывайте свое счастье к
чему-то конкретному, оно может прийти оттуда, откуда не ждали.
Если в мире несчастных людей целеполагание всегда связано со стремлением к
счастью, то каково же целеполагание в мире людей счастливых? Действительно,
счастье, стремление к которому по Фейербаху есть стремление стремлений,
достигнуто: чего же еще хотеть?
Я достиг счастья и могу наконец отдохнуть от своих эгоистических интересов.
Собственно, только счастливый человек способен к нравственному поведению в его
подлинном смысле, ибо над несчастным довлеет стремление к личному счастью и
связанные с ним эгоистические мотивы поведения. Счастливый же добродушно
посмеиваясь над кантовским императивом, (сколь же несчастна была эта
кенигсбергская дева!) изрекает такую максиму: “Будь счастлив!” Пожалуй, это
единственная максима которой счастливый следует без труда, и которая без всяких
оговорок может быть положена в основу всеобщего законодательства, а так же
исключает всякое отношение к человеку как к средству, и еще является
единственным выражением воли разумного существа, имеющим всеобщее
законодательное значение для всех разумных существ.
Счастливый человек отвлекается от саморефлексии и обращает взоры на внешний мир.
В этом смысле, достижение счастья подобно выздоровлению, и потому отчасти прав
сказавший, что “если счастья не замечаешь, значит, оно есть.” Собственно, бурное
радостное переживание происходит в момент вхождения в счастье, а потом к нему
быстро привыкаешь как ко всему хорошему. А если счастливый человек обратится к
саморефлексии, то он осознает себя счастливым. Для счастливого саморефлексия
всегда источник радости, а несчастному:
“И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!... что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы!
Любить... но кого же?... на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и все там ничтожно...
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, -
Такая пустая и глупая шутка.”
Одним словом, несчастному “все суета сует и томление духа.”
Итак, ценность счастья с этической точки зрения в том, что только счастливый
способен к подлинно нравственному поведению, т.е. лишенному эгоистических
мотивов поведению, целью которого является благо другого лица. Над несчастным же
довлеет стремление к личному благу, и если он и совершает благодеяния, то лишь в
той степени, в которой они способствуют достижению его цели. Избавиться от
эгоизма можно тремя путями: умереть, отказаться от стремления к счастью, или
стать счастливым. Первый путь явно не подходит, ибо это подобно лечению головной
боли гильотиной. Второй путь весьма сомнителен, ибо стремление к счастью есть
природное стремление, а как сказал Гораций:
“Naturam expelles tamen usque recurent.”
(Гони природу вилами, она придет опять.)
Кроме того, если соглашаясь с Фейербахом, считать счастье стремлением
стремлений, то отказ от него равносилен нравственной смерти. (Или это все равно,
что вместо устранения голода принятием пищи, принимать таблетки, понижающие
аппетит.) И если несчастным людям мы вместо морали разумного эгоизма: “Делай
другому то, что хочешь от него сам”, станем проповедовать ему отказ от эгоизма,
то это принесет больше вреда, ибо тратя силы на других, несчастные так и не
достигнут главной цели и останутся несчастными. Мы, счастливые не желаем этого
никому, ибо максима нашей воли гласит: “Будь счастлив и ты!”
Итак, не добродетель есть условие счастья, а счастье есть условие
добродетельного поведения. “И если научимся мы больше радоваться, то так мы
лучше разучимся обижать других и измышлять всевозможные скорби,”- так говорил
Заратустра.
История философии изобилует примерами того, как несчастье, личная трагедия или
горе толкали человека на путь философии. В беде становишься философом поневоле.
Счастливый человек тоже будет заниматься философией, если имеет к тому
склонность, но будет делать это как-то иначе.
Пожалуй, он усомнится в обычном для многих философов мнении, что жизнь есть
страдание, возразив: “Если ваша жизнь - страдания, значит, вы живете как-то не
так. Страдание и вообще всякая боль есть лишь симптом болезни или неправильного
образа жизни. И если не всякую болезнь можно устранить, то от многих страданий
вполне можно избавиться: от телесных болей - отдыхом и лечением, а от душевных
силой воли и здравым размышлением (можно и наоборот). Зачем терпеть плохую
жизнь, если можно жить лучше? А если вы согласны терпеть, тогда и не жалуйтесь.”
Как говорил Заратустра: “Жизнь - источник радости.”
Вид страдающих порой становится упреком нашей совести. Но не
больше ли должна упрекать нас совесть за то, что мы страдаем, порой не имея к
тому действительных причин? И не больше причин для упреков в том, что страдая
без действительных причин, мы жалобно причитаем: “Жизнь - страдания. Жизнь -
зло. Счастлив неродившийся.” Страдание не опровергает жизнь; оно опровергает
само себя. Счастливый исполнен недоверия ко всякого рода страданиям; он постиг
их ложную ценность. Фальшивомонетчиками клеймит он тех, кто придает ценность
страданиям. Но многие соблазнились.
“”Если бы кто-нибудь заявил Богу, что больше всего на свете хочет
избавить мир от страданий, неважно, какую цену ему придется заплатить, и Бог в
ответ сказал бы, что надлежит сделать, следует ли такому человеку делать, как
сказано.”
“Конечно, Учитель! - воскликнули многие - Ему будет в радость испытать на себе
муки ада, если Бог просил об этом.”
“Неважно каковы муки и насколько трудно задание?”
“Это честь быть повешенным, это слава быть пригвожденным к дереву или быть
заживо сожженным, если Бог того пожелал, “ - сказали они.
“А что бы вы сделали, - Сказал Учитель толпе, - если бы Бог обратился к каждому
из вас и сказал бы прямо в лицо: “Повелеваю, чтобы ты был счастлив в этом мире,
покуда жив.” Что бы вы тогда сделали?” И толпа молчала, ни голоса ни звука не
было слышно по холмам и долине и дальше, где стояли.
И Учитель сказал в тишине: “На тропе нашего счастья обретем мы знание, ради
которого выбрали мы эту жизнь...”” (Р. Бах)
Счастливый человек может позволить себе скепсис в отношении “прописных истин”.
Нужно иметь надежную опору, чтобы перевернуть горы человеческой мудрости; в
противном случае легко дойти до веревки и мыла.
В чем смысл жизни? В чем цель человеческого бытия? Эти вопросы всегда считались
самыми глубокими, но их не следует называть даже поверхностными. Ведь если в
чем-то есть смысл, то это что-то уже не есть просто то, что оно есть, оно не
тождественно самому себе, но является символом. “Все преходящее лишь символ?”-
переспросим мы ангелов. Почему-то жизнь человека принято считать чем-то
сверхъестественным, подчиняющимся особым законам. Если так, то она - символ. Но
всякий естественный природный процесс есть именно то, что он есть, и не имеет
никакого смысла и цели. Действительно, какой смысл в том, что планеты движутся
так а не иначе; и неужели Луна задалась целью не показывать нам свою обратную
сторону? У природных процессов нет цели, есть лишь направление, в котором они
идут по необходимости. К природе нельзя подходить с вопросом: “Зачем?” Иной раз
даже “Почему?” звучит некорректно. Остается лишь спрашивать: “Что и как?”
Что есть жизнь? Цепочка поступков. А вот они-то имеют и цель и смысл, т.е.
являются выражением чего-то иного, а именно, характера человека. Как убедительно
доказал Шопенгауэр, человеческие дела так же как и любое явление природы
подчиняются закону причинности: всякий поступок совершается при наличии
достаточного мотива, т.е. цели. А цели мы полагаем в соответствии с их
ценностью: прежде чем что-то становится целью, оно должно получить оценку, будь
то на основе знания вещей или веры в их ценность. Итак, познавая вещи, или
принимая на веру их ценность, мы создаем систему ценностей, исходя из которой
полагаем себе цели, становящиеся мотивами наших поступков. И если нет ни внешних
(другие люди), ни внутренних (характер) препятствий к претворению мотива в
действие, поступок совершается с необходимостью. А на вопрос: “Мог ли данный
человек при данных обстоятельствах поступить иначе?” по-шопенгаэровски ответим:
“Мог бы, если был бы иным.” Но счастливый-то человек отличается от
несчастливого, и в окружении тех же вещей он по иному оценивает их и ставит иные
цели.
Что делает несчастный, когда он осознает свое несчастье и не желает его более
терпеть? Ищет причину? Если он не имеет представления о свободе как о личной
ответственности за свою судьбу, то причины своих несчастий он ищет во внешнем
мире. “Кто виноват?”- вопрошает он. Один из вечных русских вопросов,
показывающий всю степень несвободы нашего общества. До тех пор пока нормой
общественного сознания в России не станет понятие о свободе как о личной
ответственности за свою судьбу, и пока мы будем ждать, что придет добрый (или
недобрый с железной рукой) дядя и осчастливит нас, у нас будет бардак вместо
свободы. Все политики говорят красивые слова о свободе, и все как один обещают в
случае победы на выборах сделать нас счастливыми. Но если кто-то говорит тебе:
“Я сделаю тебя счастливым,” - берегись, он хочет заковать тебя в цепи.
Но есть иной род несчастных. Заглядывая в себя они понимают, что многие ценности
они взяли на веру, а те оказались лишь пустыми идолами. Мало ли что признавали
ценным предки, другие народы, соседи! Что с того? Существует много учений,
проповедующих общечеловеческие ценности. Но что есть “человек вообще”? - Фикция.
А значит, и общечеловеческие ценности - фикция, звенящие идолы. Общее, доступное
для всех не имеет цены. Общедоступная женщина имеет иной ранг, нежели доступная
только для меня. И вода из моего колодца чище, чем в местах общего пользования.
Живой человек - отнюдь не фикция и нуждается отнюдь не в фиктивных ценностях.
Переоценка всех ценностей - начало пути к выздоровлению. Чужие бриллианты, что
булыжники на дороге. Смотри в себя - там россыпи.
Итак, если ценности, принятые на веру, оказываются ложными, следует подвергнуть
сомнению веру даже в самые высшие идеалы.
“Вы почитаете меня; но что, если рухнет почитание ваше? Берегитесь, чтобы идол
не поразил вас!
Вы говорите, что верите в Заратустру? Но при чем тут Заратустра? Вы - верующие в
меня: но что толку во всех верующих!
Вы еще не искали себя, когда обрели меня. Так бывает со всеми верующими; и
потому так мало значит всякая вера,” - так говорил Заратустра. Так мог бы
сказать любой из наших идеалов, в которые мы верим: “Вы - верующие в меня: но
что толку во всех верующих!” Но если не вера, то что? Что даст нам понятие о
ценностях? Познание себя и природы вещей в их диалектическом становлении. Ведь
“все непреходящее лишь только символ”, а преходящее, становящееся есть сущее.
ОНТОЛОГИЯ СЧАСТЬЯ
“ Человек есть то, что должно преодолеть.”
Заратустра
Всякая вещь есть нечто определенное и ограниченное, благодаря чему она отлична
от другой вещи. Граница отделяет вещь как она есть в себе от того, как она есть
для иных и от иных вещей. Вещь-в-себе отлична от границы: она не есть граница,
т.е. вещь-в-себе и граница взаимно отрицают друг друга. Из этого противоречия
возникает всякое движение. Всякая вещь стремится преодолеть свою ограниченность,
выйти по ту сторону границы, стремится к иному (инобытию). Все сущее есть
становящееся.
В мире механических явлений стремление к инобытию выражается в изменении
положения тел в пространстве-времени. Да и само пространство-время претерпевает
изменение, благодаря наличию в нем движущихся объектов.
В мире живых существ стремление к инобытию Выражается в росте, развитии,
развертывании своих внутренних потенций. Несомненно это касается также и
человека. На опыте нетрудно убедиться, что всякое препятствие на пути развития
человеком своих способностей легко становится предпосылкой несчастья. Но даже и
в отсутствии препятствий развитие не дает гарантий счастья. Тем не менее
все-таки лучше следовать совету Грасиана и увеличивать основы жизни. В общем
случае, чем более развиты способности человека в той или иной области, тем более
высокие цели он ставит перед собой, вплоть до таких, которые доступны лишь ему
одному. “И если нет у тебя больше ни одной лестницы, научись взбираться на
собственную голову: как иначе подняться тебе наверх? На голову, а выше - по
собственному сердцу.” Сознание собственной исключительности может стать
источником счастья, но чаще бывает наоборот. Нам известны судьбы многих
гениальных личностей. Не было, наверное, более одиноких людей. Редко встречали
они понимание окружающих, всегда они были знаком вопроса. Да и сами для себя они
были знаком вопроса. Вот и Лермонтов сокрушается:
“Но строгий, но суровый нрав
Меня грызет от колыбели.
Умру я так и не познав
Печальных дум, печальной цели.”
Развитие есть становление иным, есть изменение своей определенности и
ограниченности, но еще не есть преодоление границы, переход по ту сторону. А по
ту сторону - иное нечто со своей определенностью и ограниченностью. Поскольку
ничто не может существовать вне границ, то переход по ту сторону своей границы
есть также и переход границы иного, т.е. проникновение в иное, проникновение
иным, возникновение единства. Для двух людей это любовь. Сама природа одарила
нас способностью выражать такое единство на всех уровнях бытия: телесном,
умственном, духовном. И чем полнее это единство, тем полнее любовь. Но даже
самая полная и совершенная любовь должна преодолеть себя; единство, составленное
из двух должно еще преодолеть эту свою составленность, стать воистину одним,
стать ребенком. Желание ребенка - вот, что такое любовь. Любовь, не приносящая
детей, подобна бесплодному дереву, которое срубают и бросают в огонь.
“Прекрасный облик в зеркале ты видишь,
И если повторить не поспешишь
Свои черты, природу ты обидишь,
Благословенья женщину лишишь.
Какая смертная не будет рада
Отдать тебе нетронутую новь?
Или бессмертия тебе не надо -
Так велика к себе твоя любовь?
Для материнских глаз ты - отраженье
Давно промчавшихся апрельских дней.
И ты найдешь под старость утешенье
В таких же окнах юности твоей.
Но ограничив жизнь своей судьбою,
Ты сам умрешь, и образ твой с тобою.”
(В. Шекспир)
“Брак: так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его.
Брак - это взаимоуважение и почитание этой воли. Да будет это смыслом и правдой
брака твоего.
Но то, что считается браком у много множества, у всех этих лишних, - как назвать
это?
О, эта бедность души, желающей быть вдвоем! О, эта грязь души вдвоем! Это жалкое
удовольствие - быть вдвоем!...
Любовью именуется у вас множество коротеньких безумств. А брак ваш, как одна
большая глупость, кладет конец безумствам этим.
Эта ваша любовь к женщине и любовь женщины к мужчине - о, если бы была она
состраданием к сокрытом, страдающему божеству! Но чаще всего лишь двое животных
угадывают друг друга.
Даже лучшая любовь ваша - лишь слащавое подобие любви и болезненный пыл; тогда
как она должна служить факелом, освещающим путь в высоту.
Некогда должны вы будете любить сверх себя! Так научитесь же сперва любви! И
потому придется испить вам горькую чашу ее,” - так говорил Заратустра.
Любовь есть стремление творить сверх себя. Та же мысль была выражена в
определении любви, которое дала Диотима из платоновского “Пира”: “Любовь -
стремление родить и произвести на свет в прекрасном, как телесно, так и
духовно.”
Но чаще любовью называют желание быть вдвоем, желание счастья на двоих, иллюзию
того, что другой человек сделает нас счастливыми. Такую любовь можно определить
как стремление укрыться от мира в другом, когда нет убежища в себе. Это любовь
недолюбленного в детстве ребенка. В такой любви ребенок оказывается лишним,
ненужным, и чаще лишь предлогом удержать возле себя свою половинку. (Так одно
поколение недолюбленных в детстве детей сменяется другим. И потому так мало
любви в мире.) После медового месяца каждый из супругов мог каждый день
записывать в своем дневнике: “Ничего нового. Существовал” (Это из Сартра)
“Но на земле еще встречается своеобразное продолжение любви, когда та жадная
потребность двух людей друг в друге, уступает место новому, более высокому
стремлению, обоюдному страстному желанию обладать высоким идеалом. Но кому
известна такая любовь? Ее настоящее имя - дружба.”(Ф. Ницше “Веселая наука”).
Прежде чем стремиться к идеалу, его следует сотворить. Творчество - вот еще один
путь преодоления себя, своей пространственно-временной ограниченности. Творения
наши, в которых мы претворяем наши идеалы в материале, несут в себе подобно
нашим детям частичку нас самих. Желанием творчества движет то же, что лежит в
основе любви. Недаром же у многих всплеск творческой активности совпадает со
всплеском любовной страсти. И именно в эти периоды наиболее полно раскрываются
способности человека, он переживает бурное развитие. И, пожалуй, именно в это
время человек бывает наиболее счастлив, ибо его жизнь полна. Так может быть,
развитие, любовь и творчество состоят в некоем триединстве, как лепестки цветка?
И счастье возможно лишь, когда все три составляющих присутствуют в жизни
человека? Скорее всего так...
ЭПИЛОГ
В конце моего сочинения я не хочу делать каких-либо
глубокомысленных выводов. Приведу лишь совет мудрого Горация, который поможет
счастливым лучше сохранить свое счастье, а несчастных утешит в печали:
“Будь доволен тем, что в руках имеешь.
Ни на что не льстись. И улыбкой мудрой
Умеряй беду. Ведь не может счастье
Быть совершенным.”
Лучше еще никто не сказал. Будьте счастливы!
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Антология кинизма. Фрагменты сочинений кинических мыслителей. М.: Наука, 1996. -
335с.
Бах Р. “Чайка по имени Джонатан Ливингстон. Иллюзии, или приключения мессии
поневоле.”: Повести. - СПб.: Грант, 1993 - 319с.
Гораций Собрание сочинений СПБ.: Биографический институт. “Студиа биографика”,
1993 - 448с.
Грасиан Б. “Карманный оракул или наука благоразумия” СПб.: Знамение, 1998. -
288с.
Диоген Лаэрций “О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.” М., 1979
Лермонтов М.Ю. Сочинения в двух томах. Т.1, М.: Правда, 1988 - 720с.
Марк Аврелий Антонин “Размышления”, СПб.: 1993 - 248с.
Ницше Ф. “Веселая наука”/в кн. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.:
Худож. Лит., 1993 - 319с.
Ницше Ф. “Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого.” М.: Интербук,
1990. - 301с.
Платон “Пир”/в кн. Платон Сочинения в трех томах. Т.2, М., 1970
Сартр Ж.П. “Тошнота”/ в кн. Сартр Ж.П. “Стена” : Избр. Произведения, М.:
Политиздат, 1992. - 480с.
Татаркевич В. “О счастье и совершенстве человека”, М.: Прогресс, 1981. - 367с.
Шекспир В. Сонеты, СПб.: Скорина, 1992 - 158с.
Шопенгауэр А. “Афоризмы житейской мудрости”/в кн. Шопенгауэр А. “Свобода воли и
нравственность”, М.: Республика, 1992 - 448с.
Энциклопедия мысли. Сборник мыслей, изречений, афоризмов, максимов, парадоксов,
эпиграмм., Симферополь: Таврида, 1996. - 688с.
