Великое посольство выехало из Москвы в Европу для поиска союзников в войне с Османской империей в марте 1697 года. Его возглавили великие послы — Ф. Лефорт, Ф. А. Головин и П. Б. Возницын. В составе посольства значились дипломаты, переводчики, волонтеры, ехавшие изучать военно-морское дело и кораблестроение (среди которых находился урядник Преображенского полка Петр Михайлов — сам царь Петр I), священники, лекари, слуги, солдаты и офицеры охраны, повара. В общей численности набралось более 250 человек. Обоз посольства насчитывал тысячи саней.
Посольству предстояло выполнить несколько важных задач: заручиться поддержкой европейских стран в борьбе против Турции; благодаря поддержке европейских держав, получить северное побережье Черного моря; пригласить на русскую службу иностранных специалистов, заказать и закупить военные материалы, вооружение и т. д.
Петр I формально следовал инкогнито, но его заметная внешность легко выдавала его. Да и сам царь во время путешествия нередко предпочитал лично возглавлять переговоры с иностранными правителями.
Знаменитый английский историк Маколей, говоря о пребывании Петра за границей, замечает: «Это путешествие составляет эпоху в истории, не только России, но и в истории Англии и во всемирной истории».
Путешествие Петра было необходимым следствием многолетнего пребывания юного царя в Немецкой слободе. В свою очередь, оно повело к непосредственному сближению России с Западной Европой. Внешним поводом к этому путешествию служило желание подготовить все способы к усиленной борьбе с турками и татарами. На возвратном пути из-за границы созрела мысль и о нападении на Швецию. Таким образом, это путешествие занимает видное место в истории восточного вопроса и в то же время служит как бы введением в историю Северной войны.
ВЫХОД В СВЕТ
«Царь очень высокого роста, лицо его очень красиво, он очень строен. Он обладает большой живостью ума, его суждения быстры и справедливы. Но наряду со всеми выдающимися качествами, которыми одарила его природа, следовало бы пожелать, чтобы его вкусы были менее грубы… Его общество доставило нам много удовольствия. Это человек совсем необыкновенный. Невозможно его описать и даже составить о нем понятие, не видав его… Он нам сказал, что сам работает над постройкой кораблей, показал свои руки и заставил потрогать мозоли, образовавшиеся на них от работы».
Отзыв курфюрстины ганноверской Софии. Цит. по Романовы. Исторические портреты. (В 2-х томах.) Под ред. А.Н. Сахарова. М., 1997
ЦАРЬ ЗА ГРАНИЦЕЙ
Для поиска союзников в войне с Турецкой Османской империей за границу в марте 1697 г. выехало Великое посольство. Называлось оно так, по статусу послов. Его возглавили великие послы - Ф. Лефорт, Ф.А. Головин и П.Б. Возницын. Посольство было большим по числу участников. В его составе значились дипломаты, переводчики, волонтеры, ехавшие изучать военно-морское дело и кораблестроение, священники, лекари, слуги, солдаты и офицеры охраны, повара и даже 4 шута-карлика. В общей численности набралось более 250 человек. Обоз посольства насчитывал тысячи саней.
В начале 1697 г. Россия заключила с Австрией и Венецией союз против Турции сроком на 3 года. В Великом посольстве полагали, что этот союз можно расширить привлечением в него Англии, Голландии и ряда других европейских государств. Но надежды не оправдались: Западная Европа не желала войны с Османской империей, потому что готовилась к борьбе за «испанское наследство» Англия и Голландия к тому же были заинтересованы в торговле с турками. Австрия находилась тогда в состоянии войны с Турцией, но австрийский император Леопольд I сообщил, что намерен заключить с османами мир. Русские, чтобы не остаться в изоляции, вынуждены были дать согласие на свое участие в мирных переговорах с турками.
Несмотря на провал дипломатической миссии Великого посольства, оно принесло большую пользу Петру. Царь инкогнито ехал в составе посольства под именем десятника волонтеров Петра Михайлова. В течение полутора лет он посетил Голландию, Англию, Австрию и некоторые другие страны. Петр имел возможность сравнить свою родину с западными странами. Царь познакомился с европейской жизнью: он видел войска европейских держав, города и села, учился на голландских верфях под Амстердамом мастерству корабельщика, принимал участие в дипломатических переговорах, посещал дворы европейских монархов. Наверное, Петр осознал, насколько отстала Россия в хозяйстве, культуре, военной области от Европы, и обдумывал преобразования.
Тем временем Великое посольство сумело решить ряд практических задач. Для русской армии в Европе закупили 10 тыс. ружей, 5 тыс. мушкетов, 3,2 тыс. штыков, корабельные принадлежности и прочее. На российскую службу наняли множество офицеров, инженеров, около 350 матросов и боцманов, специалистов иных профессий.
Посольство намеревалось побывать еще в Венеции, но из Московии пришли тревожные вести. Управлявшие Россией в отсутствие Петра князь Федор Ромодановский и боярин Тихон Стрешнев сообщали о стрелецком бунте. Петр заспешил на родину.
На пути домой он встретился с саксонским курфюрстом и одновременно королем Речи Посполитой Августом II. Монархи беседовали без свидетелей. Оба сошлись на том, что их общий враг - Швеция, господствовьшая в Прибалтике. Петр и Август обменялись «крепкими словами о дружбе». Из этой устной договоренности впоследствии вырос антишведский Северный союз России, Саксонии, Речи Посполитой и присоединившейся к ним Дании.
Внешнеполитический курс России резко изменился. Вместо борьбы с Турцией за южные моря, она начинала борьбу со Швецией, намереваясь отвоевать потерянные в Смутное время русские владения у Финского залива и утвердится на берегах Балтики.
«ТАК ПРОИЗОШЕЛ ЭТОТ ЭПИЗОД»
Оправдательное донесение Карлу XII рижскаго губернатора Дальберга (по поводу посещения Риги в 1697 году).
Ваше величество!
Когда посольство приблизилось к городу Риге, я выслал ему на встречу подполковника Пальмстранка и мaиopa Ранка с моей каретой, запряженной 6 лошадьми, в сопровождении 12 драбантов в придворной ливрее и 10 из пажей моих и лакеев, роскошно одетых. За ними следовали 50 карет, принадлежащих как офицерам, так и другим частным лицам, а также карета магистрата, запряженная также 6 лошадьми. Сверх того, отряд в 36 человек, в одеяниях с галунами и с белыми плюмажами на шляпах, обыкновенно называемые «Swarten-haupten»; за ними другой отряд граждан верхом, числом в 140 челов., разодетых и вооруженных, с их знаменами, бубнами и трубами, с обнаженными саблями, в конце шествия. Все было установлено, дабы оказать наибольший почет этому посольству, там как никто не станет отрицать, что торжественность приема в данном случае значительно превзошла то, что делалось прежде, как здесь, так и в других местах, для Московитских посольств.
В вышеписанном порядке они вошли чрез городские ворота, называемые «Sandport», где был выставлен батальон под ружьем; за тем проследовали чрез город, проехав чрез рынок, где был выставлен другой батальон; а при выезде из городских ворот, назывыемых «Carlsport», стоял третий батальон. Все эти три батальона были с военной музыкой. Посольству были отведены квартиры в предместье, называемом «Castadien», где все предшествовавшия посольства были помещаемы. Во все время их пребывания поручик с 50 солдатами содержал караул пред домом, где помещалось посольство. При въезде и выезде из города посольство было встречено салютом в 16 выстрелов из пушек большаго калибра.
Я послал к ним мaиopa Врангеля и капитана Лилиеншерна поздравить от моего имени с счастливым прибытием, и они с своей стороны отправили ко мне одного подполковника с кузеном г-на Лефорта, чтобы благодарить.
В виду того, что во время их пребывания некоторыя лица из посольства стали объезжать верхом кругом города и в особенности окружающия возвышенности, при чем не ограничивались тем, что осматривали крепость из подзорных трубок, но даже стали составлять план города и измерять глубину рвов, прогуливаясь по валу и гласису, все это принудило меня просить г. Лефорта запретить своим людям такого рода вольности, так как, будучи сам генералом, он должен был знать, что подобные поступки не допускаются в Европе ни в какой крепости. Он принял это заявление весьма хорошо, извиняясь в том, что произошло и обещая запретить на будущее время подобные поступки своим неучам Москвитам. Так произошел этот эпизод, о котором они повествуют, жалуясь без всякаго основания и заявляя, что их будто бы содержали так строго, что даже им не дозволено было выходить из квартиры. Это совершенно не верно; напротив, они с полной свободой прохаживались по городу толпами, входили во все лавки и к ремесленникам, в харчевни и всюду, куда им приходило в голову. Все жители Риги могут это засвидетельствовать.
Впрочем, странно заявление царских коммисаров, что будто бы, в виду нахождения августейшей особы Его Царскаго Величества при посольстве, следовало мне сделать несколько более того, что по их словам было сделано при приеме, ибо под страхом смертной казни было запрещено членам посольства сообщать о присутствии этого великаго Государя между ними. Поэтому и с нашей стороны имели основание полагать, что было бы неугодно Его Царскому Величеству, если бы мы делали вид, что имеем некоторыя сведения о его высочайшем присутствии у нас.
Е. Дальберг.
В.О. КЛЮЧЕВСКИЙ О ВЕЛИКОМ ПОСОЛЬСТВЕ
Сообразно со своими наклонностями Петр спешил ближе ознакомиться с Голландией и Англией, с теми странами Западной Европы, в которых особенно была развита военно-морская и промышленная техника. Опередив посольство с немногими спутниками, Петр с неделю работал простым плотником на частной верфи в местечке Саардаме среди кипучего голландского кораблестроительства, нанимая каморку у случайно встреченного им кузнеца, которого знал по Москве, между делом осматривал фабрики, заводы, лесопильни, сукновальни, навещая семьи голландских плотников, уехавших в Москву. Однако красная фризовая куртка и белые холщевые штаны голландского рабочего не укрыли Петра от досадливых разоблачений, и скоро ему не стало прохода в Саардаме от любопытных зевак, собиравшихся посмотреть на царя-плотника. Лефорт с товарищами приехал в Амстердам 16 августа 1697 г.; 17 августа были в комедии, 19-го присутствовали на торжественном обеде от города с фейерверком, а 20-го Петр, съездив ночью в Саардам за своими инструментами, перебрался со спутниками прямо на верфь Ост-индской голландской компании, где амстердамский бургомистр Витзен, или «Вицын», человек бывалый в Москве, выхлопотал Петру разрешение поработать. Все волонтеры посольства, посланные учиться, «розданы были по местам», как писал Петр в Москву, рассованы на разные работы «по охоте»: 11 человек с самим царем и А. Меншиковым пошли на Ост-индскую верфь плотничать, из остальных 18 - кто к парусному делу, кто в матросы, кто мачты делать. Для Петра на верфи заложили фрегат, который делали «наши люди», и недель через 9 спустили на воду. Петр целый день на работе, но и в свободное время редко сидит дома, все осматривает, всюду бегает. В Утрехте, куда он поехал на свидание с королем английским и штатгалтером голландским Вильгельмом Оранским, Витзен должен был провожать его всюду. Петр слушал лекции профессора анатомии Рюйша, присутствовал при операциях и, увидав в его анатомическом кабинете превосходно препарированный труп ребенка, который улыбался, как живой, не утерпел и поцеловал его. В Лейдене он заглянул в анатомический театр доктора Боэргава, медицинского светила того времени, и, заметив, что некоторые из русской свиты высказывают отвращение к мертвому телу, заставил их зубами разрывать мускулы трупа. Петр постоянно в движении, осматривает всевозможные редкости и достопримечательности, фабрики, заводы, кунсткамеры, госпитали, воспитательные дома, военные и торговые суда, влезает на обсерваторию, принимает у себя или посещает иноземцев, ездит к корабельным мастерам. Поработав месяца четыре в Голландии, Петр узнал, «что подобало доброму плотнику знать», но, недовольный слабостью голландских мастеров в теории кораблестроения, в начале 1698 г. отправился в Англию для изучения процветавшей там корабельной архитектуры, радушно был встречен королем, подарившим ему свою лучшую новенькую яхту, в Лондоне побывал в Королевском обществе наук, где видел «всякие дивные вещи», и перебрался неподалеку на королевскую верфь в городок Дептфорд, чтобы довершить свои познания в кораблестроении и из простого плотника стать ученым мастером. Отсюда он ездил в Лондон, в Оксфорд, особенно часто в Вулич, где в лаборатории наблюдал приготовление артиллерийских снарядов и «отведывал метания бомб». В Портсмуте он осматривал военные корабли, тщательно замечая число пушек и калибр их, вес ядер. У острова Байта для него дано было примерное морское сражение. Юрнал заграничного путешествия изо дня в день отмечает занятия, наблюдения и посещения Петра с товарищами. Бывали в театре, заходили в «костелы», однажды принимали английских епископов, которые посидели с полчаса и уехали, призывали к себе женщину-великана, четырех аршин ростом, и под ее горизонтально вытянутую руку Петр прошел, не нагибаясь, ездили на обсерваторию, обедали у разных лиц и приезжали домой «веселы», не раз бывали в Тауэре, привлекавшем своим монетным двором и политической тюрьмой, «где английских честных людей сажают за караул», и раз заглянули в парламент. Сохранилось особое сказание об этом «скрытном» посещении, очевидно Верхней палаты, где Петр видел короля на троне и всех вельмож королевства на скамьях. Выслушав прения с помощью переводчика, Петр сказал своим русским спутникам: «Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду; вот чему надо учиться у англичан». Изредка Юрнал отмечает: «Были дома и веселились довольно», т. е. пили целый день за полночь. Есть документ, освещающий это домашнее времяпровождение. В Дептфорде Петру со свитой отвели помещение в частном доме близ верфи, оборудовав его по приказу короля, как подобало для такого высокого гостя. Когда после трехмесячного жительства царь и его свита уехали, домовладелец подал, куда следовало, счет повреждений, произведенных уехавшими гостями. Ужас охватывает, когда читаешь эту опись, едва ли преувеличенную. Полы и стены были заплеваны, запачканы следами веселья, мебель поломана, занавески оборваны, картины на стенах прорваны, так как служили мишенью для стрельбы, газоны в саду так затоптаны, словно там маршировал целый полк в железных сапогах. Всех повреждений было насчитано на 350 фунтов стерлингов, до 5 тысяч рублей на наши деньги по тогдашнему отношению московского рубля к фунту стерлингов. Видно, что, пустившись на Запад за его наукой, московские ученики не подумали, как держаться в тамошней обстановке. Зорко следя там за мастерствами, они не считали нужным всмотреться в тамошние нравы и порядки, не заметили, что у себя в Немецкой слободе они знались с отбросами того мира, с которым теперь встретились лицом к лицу в Амстердаме и Лондоне, и, вторгнувшись в непривычное им порядочное общество, всюду оставляли здесь следы своих москворецких обычаев, заставлявшие мыслящих людей недоумевать, неужели это властные просветители своей страны. Такое именно впечатление вынес из беседы с Петром английский епископ Бернет. Петр одинаково поразил его своими способностями и недостатками, даже пороками, особенно грубостью, и ученый английский иерарх не совсем набожно отказывается понять неисповедимые пути провидения, вручившего такому необузданному человеку безграничную власть над столь значительною частью света.
Заграничное путешествие Петра Великого имело очень большое значение. Во-первых, пребывание в чужих краях в течение полутора года окончательно выработало личность и направление самого Петра. Он получил много полезных знаний, привык к культурным формам европейской жизни, умственно созрел и сам стал европейцем по духу. Во-вторых, путешествие московского царя на Запад оживило сношения Москвы с Западом, усилило обмен людей между Русью и Европой. Много русских с тех пор стало жить и учиться за границей; сотни иностранцев приглашались в Россию и сами туда стремились. В-третьих, Петр за границей узнал действительные политические отношения держав и вместо несбыточных мечтаний об изгнании турок в Азию усвоил себе трезвый план борьбы со Швецией за Балтийское побережье, утраченное его предками.
Великое посольство в Европу и Петр I в одежде голландского матроса. Гравюра того времени
Великое посольство, а с ним и Петр выехали из Москвы весною 1697 г. Путь их лежал на Балтийское море. В Риге шведские власти очень сухо встретили русских. Зато в Курляндии прием был приветливее, а в Пруссии (тогда еще курфюршестве Бранденбургском) курфюрст Фридрих встретил Петра очень радушно. Правда, воевать с турками он отказался, посоветовав Петру войну со шведами. Но самого Петра он очаровал своею любезностью и заключил с ним дружественный договор торгово-культурного характера. Из Пруссии Петр поехал в Голландию сухим путем. На дороге он встретился с женою и тещею курфюрста, и те, проведя с Петром целый вечер, дали любопытное описание его наружности и манер. Их удивил его ум и живость, поразила невоспитанность. «Он очень хороший и очень дурной», – выразились они: прекрасна натура, дурно воспитание. Такое же впечатление замечательного, но невыдержанного человека произвел Петр и в Голландии . С немногими «деньщиками» (адъютантами), опередив посольство, Петр приехал в голландский городок Саардам, в котором было развито кораблестроение и из которого мастера работали у Петра в Москве. Там он немедля поступил на верфь как простой плотник, жил в маленьком домишке, одевался, как рабочий. Однако саардамцы узнали в нем царя по его огромному росту и трясенью головы (о чем им писали их земляки из Москвы). За Петром стали ходить любопытные, и Петр держал себя с ними так нетерпеливо и резко, что стал предметом уже всеобщего любопытства. Он мог выжить в Саардаме всего 8 дней и должен был уехать оттуда в Амстердам. В Амстердаме дело пошло лучше. На одной из самых больших верфей Петр работал как простой мастер более 4 месяцев и, по его словам, «своими трудами и мастерством новый корабль построил и на воду спустил». Но, трудясь на верфи, узнал он, что в Голландии искусство строить корабли развилось «с долговременной практики», научной же теории кораблестроения там не существует. За этою наукою Петр бросился в Англию , потому что услышал, «что у них в Англии сия архитектура так в совершенстве, как и другие, и что кратким временем научиться можно». Приехав в Англию и посетив Лондон, Петр в английском городке Дептфорде на казенной верфи «через четыре месяца оную науку окончил». Так он сам впоследствии писал о своих занятиях за границей. Кроме «навигацкого дела», Петр в Голландии и Англии увлекался всем, что его занимало: смотрел музеи и фабрики, слушал лекции, посещал госпитали, учился гравировать, учился литейному делу. Не было такой науки и такого искусства, которые остались бы вне его любознательности. Громадный ум Петра и гениальные способности жадно искали себе удовлетворения. После занятий в Англии Петр вернулся в Голландию и вместе со своим великим посольством поехал в Вену . Где ни побывало это великое посольство, везде оно терпело неудачу со своей идеей общей борьбы против турок. На западе Европы завязалась напряженная борьба Габсбургов с Бурбонами, и никто не интересовался турками. Германский император, бывший тогда в войне с султаном, искал мира с ним, чтобы направить свои силы против Франции, и потому русское посольство в Вене не имело никакого успеха. Недовольный императором, Петр собирался уже из Вены ехать в Венецию, славную своим мореплаванием, как вдруг пришло из Москвы известие о стрелецком возмущении. Петр поспешил домой. Путь его лежал через Польшу; там встретил его новый, только что избранный после смерти Яна Собеского, король польский (он же саксонский курфюрст) Август. Петр быстро сдружился с ним, и между ними впервые высказана была мысль о совместном действии против Швеции. Разочарованный в прежней мечте о союзе против Турции, Петр легко схватывает новую мысль о борьбе за Балтийское побережье и с этой мыслью в августе 1698 г. приезжает в Москву.
Считал, что Россия сильно отставала в своем развитии от западно-европейских стран, царь открыто признавал это. Желая перенять европейский опыт, модернизировать страну и найти союзников в борьбе против Османской Империи, он снаряжает в Европу Великое посольство.
Во главе посольства стоял и опытные дипломаты Федор Головин и Прокопий Вознесенский. Проходило это событие в 1697 - 1698 годах. Весной 1697 года, посольство, состоящее из 250 человек, отправилось в Европу. Предстояло посетить Англию, Голландию, Австрию, Венецию, Ватикан и другие Европейские державы.
В составе Великого посольства было 35 молодых дворян, ехавших учиться морскому делу, среди них, под именем бомбардира Петра Михайлова, был сам царь . Первыми крупными городами, которые посетили русские, были Рига и Кенигсберг. Губернатор Риги не разрешил русскому царю осмотреть крепость и другие достопримечательности города. Петр в гневе назвал Ригу проклятым местом.
Дальше путь посольства лежал в Курляндию, где Петра I ждал радушный прием. Это был первый заграничный выезд русского монарха. Почти месяц гостил он у курляндского герцога Фридриха Казимира, который проявил максимальную любезность и предупредительность. Фридрих пытался склонить Петра к союзу против Швеции, однако царя из России, пока, интересовали лишь союзники в борьбе с Турцией. Дальше путь Великого посольства лежал через Германские государства.
Петр I отделился от посольства и отправился в Нидерланды, в Амстердам, где пробыл четыре месяца. Позже он тайно поступает на службу в корабельную верфь, где получает аттестат плотника-корабела. Великое посольство побывало и в Голландской Гааге, где ознакомилось с деятельностью высших органов власти страны - Генеральными штатами.
Петр I успешно совмещал деятельность дипломатической миссии с посещением театров, музеев, различных лабораторий и мануфактур, совершенствовал свои знания в корабельном деле. Немаловажной составляющей деятельности Петра в европейском турне, был наем западных специалистов в различных областях на русскую службу.
В январе 1698г Петр I прибывает с великим посольством в Англию. В Англии, он посещает верфи, ведет переговоры о заключение союза против Турции, а так же присутствует на заседаниях английского парламента. В конце апреля 1698 года он срочно отправляться в Австрию. Союз России, Польши, Австрии и Венеции против турков распался.
В Австрии русский царь должен был не допустить подписание мирного договора. В эти годы Европа жила проблемой «Испанского наследства» и никто не обращал толком внимания на идеи и предложения молодого русского царя.
Из Вены, Великое посольство должно было отправиться в Венецию, но в день отъезда 15 июля 1698 года, пришло сообщение об очередном . Петр I поспешил в Москву, по пути он встретился с Августом II. Август II неплохо обрисовал Петру перспективу войны против Швеции, изгнание их из Балтики, и утверждение Польши и России в этом регионе.
318 лет назад, 29 июня 1698 года, русский царь Пётр I отмечал именины - день святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Праздник обещал быть роскошным - Пётр в составе Великого Посольства находился в Вене, а венцы всегда умели устраивать торжества.
Кульминацией действа стал фейерверк, который именинник запалил собственноручно - венское небо украсилось аббревиатурой VZPA, что значило Vivat Zar Petrus Alexiowicz. Сам Пётр до поры пребывал в радостном настроении: «На день светых апостолъ было у нас гостей мужеска и женска пола болше 1000 человек, и плясали до света и безпрестанно употребляли тарара, тарара, кругом».Тарара - сорт красного испанского вина. Русскому уху его название напоминает словечко «тарарам» - суету и суматоху с мелкими неприятностями. Но на этот раз неприятности были весьма серьёзного калибра. По закону подлости аккурат на свои именины царь получил скверное известие из Москвы. Взбунтовались стрельцы. Праздник был испорчен безнадёжно. И не только он. Пришлось до срока свернуть и прекратить Великое Посольство, на которое Пётр возлагал столько надежд.
Царь-рыцарь
Забавная штука - прозвища государей. Пётр Великий навеки остался в нашей истории как «царь-плотник». А вот его вечного противника, шведского монарха Карл XII , помнят как «короля-рыцаря», прежде всего имея в виду его личную храбрость на поле боя.
Но, если судить по чести, то подобного именования больше заслуживает всё-таки Пётр. Для того, чтобы носить это звание, мало скакать впереди войска с сабелькой. Нужно ещё проявлять стойкость в вопросах веры и непримиримость к врагам Святого Креста. Как раз эти качества открыто продемонстрировал Пётр I, честно заявив на всю Европу о целях Великого Посольства: «Отправляем его в подтверждение древней дружбы и любви, и в ослабление врагов Креста Господня - султана турецкого, хана крымского, и всех басурманских орд».Надо сказать, что основания для подобных заявлений у Петра были. В Европу он отправился не с пустыми руками. По результатам походов 1696 г. Россия овладела Азовом и целым рядом турецких крепостей в Поднепровье. Этим была создана непосредственная угроза Крыму.
Учитывая, что Австрия и Венеция тоже весьма успешно воевали с Турцией, предпосылки для того, чтобы вышвырнуть турецких захватчиков из Европы были почти идеальными. Предложение Петра как раз и состояло в том, чтобы объединить усилия для этой благой цели. По большому счёту, молодой русский царь выступал с масштабным общеевропейским проектом, сулившим стратегическую выгоду всем участникам. Он мыслил глобальными категориями, значительно опережая своё время.
Утечка евромозгов
По какой-то загадочной причине молодого Петра рисуют этаким наивным простачком, который свято верит в незыблемость союзов, договоров и общность интересов Европы. В пример ему задним числом приводят «двоесмысленный и великий европейский политик». На самом же деле этот «политик» представлял собой мелкое шкурничество. До глобальных проектов европейское сознание того времени попросту не дозрело.
Пётр моментально понял весь этот нехитрый расклад. И, расставшись со своим общеевропейским проектом, стал действовать крайне практично. По принципу «с паршивой овцы хоть шерсти клок». В частности, в программу-минимум входило привлечение высококлассных специалистов для работы в России.
Вопреки распространённому мнению, это не было похоже на хождения с протянутой рукой: «А подайте нам хоть каких-то мастеров, чтоб научили нас, убогих». Это был жесткий отбор, или, как сейчас говорят, хедхантинг. Богатый русский царь диктовал свои условия найма. Ему нужны были лучшие из лучших. И результат впечатлял. Некоторые европейцы, из тех, что поумнее, стали соображать, что Пётр довольно успешно уводит у них самые перспективные кадры.Вот как отзывается об этом французский очевидец, оставивший записи «Пребывание царя московитов в Заандаме»: «В то же время царём было набрано в Голландии свыше 800 человек. Это были весьма хорошие художники и ремесленники, но более всего было искуснейших корабельных плотников… Многие из местных с грустью смотрели на отъезд на чужбину столь значительного числа сведущих и полезных людей, а также на вывоз такого большого числа моделей разных машин - мельничных, ткацких, прядильных и других. Эти люди как бы предвидели тот великий ущерб, какой нанесен будет всем этим собственному их отечеству. Страх этот впоследствии слишком оправдался…»
Беседа Петра I в Голландии. Неизвестный голландский художник. 1690-е гг. репродукция
«Руссо туристо»
«Для русского царя очень тягостно было проводить время в праздности». «Он ложится спать в девять вечера и встаёт в четыре утра - никто не видел его сидящим без дела». Таких отзывов европейцев о гостящем у них Петре можно при желании набрать целый ворох. Это была работа на износ. Это был постоянный стресс.
Снимали его традиционным способом: «Все русские поместились в отеле «Мориаансгоофд». Здесь они жили в постоянной работе. Но, в то же время хозяин отеля не мог подыскать в Заандаме бокалов, которые были бы достаточно вместительны для его гостей-чужеземцев, благодаря чему последние и приобрели славу здоровых кутил», - это Голландия. «Всякий вечер они проводили время, поглощая огромное количество pepper and brandy», - это уже Англия с её бронебойной настойкой дешёвого коньяка на жгучем перце.
Кстати, англичане были поражены как работоспособностью Петра, так и его аппетитом в отношении еды и алкоголя. Часть солидных британских газет взяла за обыкновения публиковать присланные царю счета из трактиров. Вот один из них: «Русские, коих было не более двадцати человек, уничтожили за завтраком полбарана, четверть ягнёнка, десять кур, двенадцать цыплят, три кварты коньяку, шесть кварт глинтвейна и семь дюжин яиц». Вот другой: «За обедом они съели полтора пуда говядины и полтора пуда баранины, три четверти ягнёнка, плечо и филей телятины, восемь кур и восемь кроликов, а также выпили дюжину бутылок красного вина и три дюжины столового».Во что это выливалось потом, можно судить по другому счёту, который носит затейливое название: «Повреждения, причинённые постройкам, участку и изгородям московским царём и его свитой в Сэйс-Корте, Дептфорд». В числе прочего там фигурируют следующие вещи: «Трава помята, и земля взрыта от прыжков и выделывания разных штук», «Запасная железная решётка изломана на куски», «Каминная кочерга, щипцы и крюки изломаны и скручены непонятным образом». «Выбиты и изломаны на мелкие куски две новые еловые двери».
Долго ждёт, но больно бьёт
«Выделывание разных штук», от которых земля оказывается взрыта, а трава помята - это ещё мелочи. К тому же, оплаченные из казны самого царя. Последствия визита русских могли стать гораздо масштабнее. Свидетельством тому - самое начало Великого Посольства, первая остановка, город Рига. Территория, подконтрольная Швеции.
Встретили там русских так: «Кормов никаких не дали, а подводы возможно сыскать только в наём, за наши посольские деньги». Вообще-то это уже скандал и повод для долгого разбирательства. Но дальше было ещё хлеще. Французский посол в Швеции, Жан Антуан де Мель описывает характерный случай: «Русскому царю было всё любопытно, особенно укрепления. Его пускали везде, однако в одном месте шведский солдат велел ему убираться. Когда царь не обратил на него внимания, тот прицелился из мушкета и пригрозил стрелять. Пётр пришёл в ярость, задетый не столько оскорблением его царского величества, сколько нарушением законов гостеприимства».Тогда шведам всё сошло с рук. У Петра были другие цели, более важные и масштабные. Но обида не забылась. Всего лишь через 3 года рижский инцидент послужил одним из формальных поводов к началу Северной войны. А спустя ещё 9 лет, в октябре 1709 г. Пётр «в силе тяжкой» прибыл под стены города, который так нехорошо его принял. И лично начал бомбардировку Риги. Первая бомба, выпущенная царём, попала в кирху, вторая разнесла больверк, третья - купеческий дом. Пётр был откровенно рад: «Господь дал увидеть начало нашего отмщения сему проклятому месту!»
Европейские уроки практичности, высокомерия, мстительности и жестокости оказались выучены на «отлично».
