Русские художники
В пестрой веренице лет далекого детства особенно ярко остался в памяти Владимира Александровича Васильева один чудесный летний день. «Я считаю этот день решающим в моей жизни художника. Я впервые пережил тогда то чувство особого счастья, полноты жизни, которое так часто охватывало меня позднее, когда я стал художником, в те мгновения, когда остаешься один на один с природой и постигаешь ее всегда с каким-то новым и радостным изумлением.
Коровин Константин Алексеевич, известный русский живописец и театральный художник. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества - на архитектурном отделении (1875), а затем (с 1876) на живописном у И. Прянишникова., В, Перова, Л. Саврасова! и В. Поленова. Несколько месяцев (1882-83) учился в петербургской Академии художеств. Заканчивал художественное образование в Училище (1883-1886).
Крамской Иван Николаевич
(1837-1887)
Крамской Иван Николаевич, выдающийся русский живописец и прогрессивный художественный деятель. Родился в Острогожске Воронежской губернии в бедной мещанской семье. Первоначальные знания получил в уездном училище. Рисованием занимался с детства самостоятельно. В шестнадцать лет поступил в ретушеры к одному харьковскому фотографу
Куинджи Архип Иванович
(1842-1910)
А.И. Куинджи был сыном бедного сапожника-грека из Мариуполя, рано осиротел, и всего в жизни ему приходилось добиваться самому. В начале 1860-х годов страсть к рисованию привела его в Петербург, где он дважды пытался поступить в Академию художеств, но безуспешно. Не хватало подготовки, ведь весь свой живописный опыт он приобрел, будучи ретушером в фотографической мастерской.
Кустодиев Борис Михайлович
(1878 - 1927)
Кустодиев Борис Михайлович, выдающийся русский советский живописец, график, театральный художник, скульптор. Родился в Астрахани, на волжских берегах прошли его детство, отрочество и юность. Впоследствии, будучи уже известным живописцем, он подолгу жил в Деревеньке под Кинешмой, построил там дом-мастерскую, названную им «терем». На Волге Кустодиев вырос и возмужал как художник. Волге и волжанам посвятил многие из своих полотен. Родной край дал ему глубокое знание русской жизни и народного быта, любовь к шумным многолюдным ярмаркам гуляньям, балаганам, тем ярким и радостным краскам, которые вошли с ним в русскую живопись.
Лагорио Лев Феликсович
(1827-1905)
Лагорио Лев Феликсович - русский живописец-пейзажист, маринист. Родился в семье неаполитанского консула в Феодосии. Его учителем был И. К. Айвазовский. С 1843 г. Лагорио занимался в Петербурге в Академии художеств у А. И. Зауервейда и М. Н. Воробьева.
Левитан Исаак Ильич
(1861-1900)
Родился в местечке Кибарты в Литве в семье железнодорожного служащего. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1873-74) у А. Саврасова и В, Поленова. С 1884 выступал на выставках Товарищества передвижников; с 1891 - член Товарищества. С 1898 - академик пейзажной живописи. Левитан создал множество замечательных, проникновенных образов русской природы. В его творчестве получило развитие то лирическое начало, которое присуще живописи его учителя и наставника А. Саврасова.
Малевич Казимир Северинович
(1878-1935)
Имя Казимира Малевича стремительно обрело подобающее ему место в истории русского искусства, как только рухнула официальная советская идеология. Произошло это с тем большей легкостью, что великий художник давно завоевал прочную славу за пределами Отечества. Посвященную ему библиографию впору издавать отдельным изданием, и на девять десятых она состоит из книг и статей на иностранных языках: многочисленные исследования на русском стали публиковаться с конца 1980-х годов, когда состоялась первая большая выставка Малевича на родине после десятилетий замалчивания и хулы.
Малютин Сергей Васильевич
(1859-1937)
Родился будущий художник 22 сентября 1859 года в московской купеческой семье. Оставшись трех лет круглым сиротой, он воспитывался в доме тетки, жены мелкого чиновника. Мальчика отдали в коммерческое училище, а затем на бухгалтерские курсы, после окончания которых определили служить конторщиком в Воронеж. Художественные наклонности проявились у него рано. Но окружающая обстановка мало способствовала их развитию. Только в конце 1870-х годов, попав на открывшуюся в Воронеже передвижную выставку, Малютин впервые увидел подлинную живопись. Давние неопределенные мечтания обрели конкретность: пришло решение, несмотря ни на какие трудности, стать художником.
Нестеров Михаил Васильевич
(1862- 1942)
Нестеров Михаил Васильевич, выдающийся русский советский художник. Родился в Уфе в купеческой семье. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1877- 86) и в Академии художеств у В. Перова, И. Прянишникова и П. Чистякова. Первоначально пробовал себя в бытовом жанре: «Жертва приятелей» (1881), «Экзамен в сельской школе» (1884). В 1882 он женился на Марии Мартыновой, которая умерла в 1885 от родов. Эта трагедия сильно повлияла на все дальнейшее творчество художника. Он бросил легковесные жанры и обратился к историко - религиозной тематике.
Перов Василий Григорьевич
(1834-1882)
Одним из зачинателей реалистической живописи 60-х годов был Василий Григорьевич Перов - продолжатель обличительных тенденций Федотова. В волнениях и тревогах российской жизни находит он почву для своего творчества, ту питательную среду, без которой не может существовать художник. Перов смело и открыто бросается в бой, обличая фальшь и лицемерие церковных обрядов ( «Сельский крестный ход на пасхе» , 1861), тунеядство и порочность попов и монахов ( «Чаепитие в Мытищах» , 1862; обе в Третьяковской галерее в Москве).
Поленов Василий Дмитриевич
(1844- 1927)
Родился в Петербурге в художественной семье. Мать - художница, отец - знаменитый археолог и библиограф, член Академии наук, знаток и любитель искусств. В детстве обучался музыке. Окончил гимназию в Петрозаводске и поступил в Академию художеств (1863) в класс исторической живописи и одновременно на юридический факультет Петербургского университета. Однако он не бросил и занятий музыкой и некоторое время пел в Академическом хоре. Еще в годы учебы посетил Германию и Францию, восхищаясь Р. Вагнером и Ж. Оффенбахом.
Репин Илья Ефимович
(1844-1933)
Репин Илья Ефимович, выдающийся русский художник, представитель демократического реализма. Родился в Чугуеве Харьковской губернии в семье военного поселенца. В тринадцать лет начал учиться живописи в Чугуеве у художника Н. Бунакова. Работал в иконописных артелях. В 1863 приехал в Петербург и поступил в Рисовальную школу Общества поощрения художеств. Встретился с И. Крамским, который стал наставником молодого художника на долгие годы.
Рерих Николай Константинович
(1874- 1947)
Рерих Николай Константинович , выдающийся русский художник, искусствовед, археолог и общественный деятель. Родился в Петербурге. Учился в Петербурге в гимназии Мея (1883-93). Брал уроки рисования у М. Микешина. Окончил юридический факультет Петербургского университета (1893-96) и живописное отделение Академии художеств (1893-97) по классу А. Куинджи. Последний стремился развить в своих учениках чувство декоративности цвета. Не отказываясь от работы с натуры, он настаивал, чтобы картины писались по памяти. Художник должен был вынашивать замысел картины.
Савицкий Константин Аполлонович
(1844-1905)
Савицкий Константин Аполлонович, русский живописец и жанрист. Родился в Таганроге в семье военного врача. В 1862 поступил в Академию художеств в Петербурге, но вследствие недостаточной подготовленности был вынужден уйти и после двух лет усиленной самостоятельной работы в 1864 снова поступил в Академию. В 1871 получил малую золотую медаль за картину «Каин и Авель». Уже в академические годы был близок к Художественной артели И. Крамского, а позднее к Товариществу передвижных художественных выставок и экспонировался на 2-й передвижной выставке (1873). Это возбудило недовольство администрации Академии, которая, придравшись к первому попавшемуся поводу (не сданный в срок из-за женитьбы экзамен), исключила Савицкого из Академии (1873).
Саврасов Алексей Кондратьевич
(1830-1890)
Есть картины, без которых немыслимо представить русское искусство, так же как нельзя представить русскую литературу без «Войны и мира» Толстого, «Евгения Онегина» Пушкина, И это не обязательно должно быть большое и сложное произведение. Такой подлинной жемчужиной русской пейзажной живописи стала маленькая скромная картина Алексея Кондратьевича Саврасова (1830-1897) «Грачи прилетели». Она появилась на первой выставке Товарищества передвижников 1871 года.
Серов Валентин Александрович
(1865-1911)
Еще при жизни В. А. Серова, а тем более после его смерти историки искусства и художники спорили - кто же Серов: последний живописец старой школы XIX в. или представитель нового искусства? Правильней всего на этот вопрос было бы ответить так: и то и другое. Серов традиционен; в истории русской живописи его можно было бы назвать сыном Репина. Но ведь подлинные продолжатели традиций не останавливаются на месте, а идут вперед и ищут. Серов искал больше, чем другие. Ему неизвестно было чувство удовлетворенности. Он был все время в пути. Поэтому он и стал тем художником, который органично соединил искусство XIX и XX столетий.
Суриков Василий Иванович
(1848-1916)
Суриков Василий Иванович, выдающийся русский исторический живописец и жанрист. «Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь». Родился в Красноярске в семье казачьего офицера. Отец его, страстный любитель музыки, великолепно играл на гитаре и считался лучшим певцом Красноярска. Мать была прекрасной вышивальщицей.
Федотов Павел Андреевич
(1815-1852)
Павел Андреевич Федотов родился в Москве 22 июня 1815 года. Отец служил чиновником и каждое утро уходил на службу. Семья Федотовых была большая, жили небогато, но особой нужды не испытывали. Соседи кругом были люди простые - мелкие чиновники, отставные военные, небогатые купцы. Особенно дружен был Павлуша Федотов с сыновьями капитана Головачева, которые жили напротив, а маленькая сестренка, «востроглазая Любочка», как он ее называл, дружила с Катенькой Головачевой, своей ровесницей.
Шишкин Иван Иванович
(1832-1898)
Войдите в зал Третьяковской галереи, где висят картины Ивана Ивановича Шишкина, и вам покажется, будто повеяло влажным дыханием леса, свежим ветром полей, стало солнечнее и светлее. На картинах Шишкина мы видим то раннее утро в лесу после ночной бури, то бескрайние просторы полей с убегающей к горизонту тропинкой, то таинственный полумрак лесной чащи.
Юон Константин Федорович
(1875-1958)
Судьба всячески благоволила К. Ф. Юону . Он прожил долгую жизнь. У него был на редкость счастливый брак. Окружающие любили его. Ему никогда не приходилось бороться с нуждой. Успех пришел к нему очень рано и всегда ему сопутствовал. После революции почести, высокие награды, звания, руководящие должности как бы искали его сами. Невзгод было меньше - это размолвка в течение нескольких лет с отцом (служащим банка) из-за женитьбы Юона на крестьянке и ранняя смерть одного из сыновей.
На одном из этапов своего развития человек откинул цель действовать только ради функциональности, удобства и начал уделять внимание красоте. Так появилось искусство - то, что скрашивает обыденность жизни, вызывает эмоции и хранит в себе целые столетия. Искусство - это способ передавать историю через поколения.
Среди большого количества ветвей каждый жанр отличается своими особенностями и нюансами, способами вызывать впечатления, самобытностью и независимостью. Такой является и живопись, которая уже многие столетия радует глаз человека. Она охватывает много стилей и направлений, что позволяет говорить о живописи как о безграничном источнике вдохновения и глубоких эмоций. Глядя на картину, каждый находит в ней что-то свое, подмечает мелочи, в которые, возможно, автор и не закладывал какого-то смысла. В этом и есть ценность визуального искусства.
Картины 19 века, наравне с современными, способны вызывать самые разнообразные, часто противоречащие эмоции, которые ударяют по мозгу и переворачивают обычный смысл вещей.
Живопись 19 века
Конец 18 - начало 19 века отражается в истории как преобладание высокого классицизма во всех видах искусства, в том числе и в живописи. Это период наполнен желанием художников передать в своих творениях романтичность, неповторимость, индивидуальность прекрасного. Картины 19 века - это то, что заставляет приковать свой взгляд к каждому мазку и восхищаться им как частью большого, живого полотна. Это время снова открыло миру красоту портрета, его способность показать не только индивидуальные качества изображенного человека и новые техники в живописи, но и часть самого художника, то, как он видит мир.
Также картины 19 века наполнены градацией двух близких по оттенку цветов, что прибавляло картинам жизнь, реальность. Позже, в 50-х годах, возвышенность и романтичность картин переменилась на отображение жизни без преувеличений и прикрас - на реализм. Но всё же, несмотря на общие тенденции, художники писали то, что видели, что чувствовали и что хотели передать. Рамки времени популярного жанра или приоритетной техники не влияли на них, ведь творческого человека, мастера своего дела сложно втиснуть в определенный формат.
Картины Ивана Айвазовского
Если сказать только два слова - «море» и «живопись», то первым, кто придет на ум, будет Иван Айвазовский. То, как он передавал водную стихию, невозможно сравнить с чем-либо. На его картинах вода, словно человек, наполнена мыслями, эмоциями и переживаниями. Каждая его картина - это картина мира 19 века, где корабли борются со стихиями, где свет и тьма находят свой контраст в каждом уголке жизни, где чувства льются через край, словно последний день уже настал.
Его произведения, такие как «Баталии», «Шторм и кораблекрушение», «Крым и окрестности» - это портал, сквозь который можно попасть в место, которое изображено на полотне, и стать его неотъемлемой частью. Отдавая много сил и времени пейзажам, Иван Айвазовский создавал и портреты. Одними из них являются «Портрет вице-адмирала М. П. Лазарева», «Портрет А. И. Казначеева» и другие.
Карл Брюллов и его творения
Русские картины 19 века - это собрание прекраснейших произведений большого количества мастеров, среди которых особенной любовью к искусству выделяется Карл Брюллов. Получив от отца умение ценить прекрасное, Карл еще с детства далеко обогнал в мастерстве многих своих однокашников. В своей деятельности он оперировал большим списком техник. Масло, акварель, сепия или рисунок - его картины отображали неугасаемый интерес автора ко всем граням искусства.
Брюллов, вдохновленный работами лучших мастеров всех времен, умел передавать пластичность, особое чувство формы и индивидуальное понимание живописи. Самой значительной работой этого художника является монументальное историческое полотно «Последний день Помпеи», на создание которого ушло целых шесть лет. Всё творческое наследие Брюллова входит в «золотой фонд» не только российской, но и мировой живописи.
Виктор Васнецов и его картины 19 века
С многими произведениями Виктора Васнецова знакомятся еще в школе. Этот художник был заметит своей страстью к народному фольклору, историческим и сказочным сюжетам, значимости национальной истории. «Богатыри», «Витязь на распутье», «Царь Иван Васильевич Грозный» - все эти работы, словно места концентрации образной энергии, вызывают сильный внутренний импульс.
В картинах Васнецова важна сцена, сюжет, а цвет при этом играет хоть и второстепенную, но необычайно важную роль, ведь именно благодаря точному подбору красок и сладостному трепету, одухотворенной красоте изображенного его картины способны наполнять душу приятным теплом и восхищением.
Живопись Архипа Куинджи
Простое, но волнующее; казалось, нетребовательное, но впечатляющее - таким является искусство 19 века. Картины Архипа Куинджи идеально вписываются в атмосферу того времени. Отсутствие сюжета в его произведениях должно было снизить их ценность и отнимать тот восторженный интерес, с которым на них смотрят, но всё равно эти картины цепляют и уносят в далекие глубины сознания.
Всё дело в цвете. То, с какой наполненностью Архип Куинджи передает простоту окружающего, не позволяет не восхищаться его работами. «Снежные вершины», «Восход солнца», «Лес» - всё это яркие примеры высокого мастерства Архипа Ивановича, благодаря которому можно видеть красоту и гармонию окружающего мира.
Мир глазами Исаака Левитана
Все картины художников 19 века по-своему волнующие и трогающие, и свое место среди них занимают работы Исаака Левитана. В рамках одного полотна художник отображал множество оттенков, благодаря которым достигалась особенная чувственность его картин.
Художник страстно любил жизнь и все её грани. Его работы - это простые и, на первый взгляд, непритязательные пейзажи, такие как «Над вечным покоем», «Лесистый берег», но именно в их лаконичности прячется эмоциональная выразительность.
Живопись в России 19 века богата и интересна.
19 век принято называть “золотым веком русской культуры”. Русская живопись переживала необыкновенный расцвет.
На небосклоне то и дело вспыхивала новая, яркая, самобытная звезда, образуя созвездия талантливых художников. Каждый из них имел свой индивидуальный почерк, который не возможно было не узнать или перепутать.
Художник из “медвежьей России”
Орест Адамович Кипренский (24 марта 1782 г. - 17 октября 1836 г.) Маститые итальянские профессора живописи поначалу не поверили, что портреты, выполненные в великолепной технике, передающие и характер, и настроение, и душевное состояние изображенной персоны, принадлежат никому не известному художнику Оресту Кипренскому из дикой России.
Живопись в России 19 века
Мастерство полотен Кипренского, бывшего незаконнорожденным сыном помещика и крепостной крестьянки, ничуть не уступало таким мэтрам как Рубенс или Ван-Дейк. Этого живописца по праву считают лучшим портретистом 19 века. Жаль, что в своем собственном отечестве он не был оценен по заслугам. Портрет А.С.Пушкина работы Кипренского напечатан таким тиражом, какого нет, пожалуй, у другого художника.
Живописец народного быта
Венецианов Алексей Гаврилович (18 февраля 1780 г.-16 декабря 1847 г.) устав от двенадцатилетнего копирования в Эрмитаже академических полотен уезжает в деревеньку Сафонково Тверской губернии. Он начинает писать быт крестьян в своей собственной, только ему присущей, манере. Обилие солнечного света, потоки воздуха, необыкновенная легкость на полотнах родоначальника русской жанровой и пейзажной живописи.
Живопись в России 19 века
Русские просторы и покой на знаменитых картинах” На пашне. Весна” и “На жатве. Лето”. “Карл Великий” Так называли ученики и многие современники великого русского художника, представителя монументальной живописи Брюллова Карла Павловича (23 декабря 1799г. - 23 июня 1852 г.) Его картины называли ярким явлением в живописи 19 века. Его самое знаменитое полотно “Последний день Помпеи” стало триумфом русского искусства. А аристократичная “Всадница” или вся пронизанная солнечным светом деревенская девушка на картине “Итальянский полдень” волнуют и пробуждают романтические чувства.
“Римский затворник”
Александр Андреевич Иванов (28 июля 1806 г. - 15 июля 1858 г.) явление неоднозначное в русской живописи. Он писал в строго академической манере. Сюжеты его картин - библейские и античные мифы. Самая знаменитая из них «Явление Христа народу”. Это полотно, грандиозное по своим размерам, по-прежнему притягивает зрителя, не позволяет ему просто скользнуть взглядом и отойти.
Живопись в России 19 века
В этом и заключается гений этого живописца, который четверть века не покидал римской мастерской, боясь потерять свободу личности и независимость художника из-за возвращения на Родину. Умение мастерски передать не только внешнее, но и внутреннее содержание, он намного опередил не только современников, но и последующие поколения. От Иванова нити преемственности тянутся к Сурикову, Ге, Врубелю, Корину.
Как люди на свете живут…
Певец бытового жанра - так можно определить творчество художника Павла Андреевича Федотова (4 июля 1815 г. - 26 ноября 1852 г.), прожившего совсем короткую, но очень плодотворную жизнь. Сюжеты всех его немногочисленных картин - буквально какое-то одно событие, зачастую довольно короткое по времени. Но по ней можно написать целую повесть не только о настоящем, но и о прошлом, и о будущем.
Живопись в России 19 века
И это при том, что картины Федотова никогда не были перегружены деталями. Загадка настоящего талантливого художника! И печальная, трагическая судьба, когда подлинное признание приходит только после смерти.
Время перемен
Перемены, происходящие в Российском обществе второй половины 19 века, вызвали к жизни не только новые политические движения, но и направления в искусстве. На смену академизму приходит реализм. Впитав в себя все лучшие традиции своих предшественников, новое поколение живописцев предпочитает работать в стиле реализма.
Бунтари
9 ноября 1863 года четырнадцать слушателей выпускного курса Академии художеств в знак протеста против отказа разрешить писать конкурсные работы на свободную тему, покинули Академию. Инициатором академического бунта стал Иван Николаевич Крамской (8 июня 1837 г. - 5 апреля 1887 г.) Прекрасный портретист и автор необычайного по глубине, философско-нравственного полотна «Христос в пустыне». Бунтари организовали собственное “Товарищество передвижных художественных выставок”.
Живопись в России 19 века
Социальный состав “Передвижников” был очень разношерстым - разночинцы, сыновья крестьян и ремесленников, отставных солдат, сельских дьячков и мелких чиновников. Они стремились послужить своему народу силой своего таланта. Василий Григорьевич Перов (21 декабря 1833г. — 29 мая 1882г.) идеолог и духовный наставник “Передвижников”.
Его картины полны трагизма от тяжелой доли народа «Проводы покойника», и, одновременно он создает полотна, наполненные юмором и любовью к природе. («Охотники на привале») Алексей Кондратьевич Саврасов в 1871 написал небольшую по размеру картину «Грачи прилетели» и стал родоначальником русской пейзажной живописи. Знаменитое полотно висит в одном из залов Третьяковской галереи и его принято считать живописным символом России.
Новая эпоха русской живописи
Мир нужды, бесправия и гнета предстает перед зрителем на картинах великого русского художника Ильи Ефимовича Репина (5 августа 1844 г. - 29 сентября 1930 г.) Его знаменитые “Бурлаки на Волге” - это не только изображение каторжно тяжелого труда, но и воспевание силы и мощи народа, его бунтарского характера. Исаак Ильич Левитан (30 августа 1860 г. - 4 августа 1900 г.) по-прежнему остается непревзойденным мастером русского пейзажа.
Живопись в России 19 века
Ученик Саврасова, он совершенно по-другому воспринимает и изображает природу. Обилие солнца, воздуха, бескрайних просторов в любое время года на полотнах Левитана создают настроение покоя, умиротворенности и тихого счастья. Душа отдыхает от этих милых российских речных излучин, заливных лугов, осеннего леса.
Летописцы
Исторические сюжеты привлекали живописцев своим драматизмом, накалом страстей, желанием изобразить известных исторических личностей. Николай Николаевич Ге (27 февраля 1831 г. - 13 июня 1894 г.), живописец своеобразный, предельно искренний, художник мыслитель и философ, сложный, противоречивый и очень эмоциональный.
Живопись в России 19 века
Он рассматривал живопись как высокую нравственную миссию, открывающую путь к познанию и истории. Он считал, что художник не обязан доставлять зрителю только наслаждение, а должен уметь заставить их рыдать. Какая сила, какой трагизм, какая мощь страстей на его самом знаменитом полотне, изображающим сцену допроса Петром I своего сына Алексея!
Живопись в России 19 века
В.Суриков картина Переход Суворова через Альпы фото
Василий Иванович Суриков (24 января 1848 г. - 19 марта 1916 г.) потомственный казак, сибиряк. Учился в академии художеств на средства красноярского купца - мецената. Его великий талант живописца питался глубоким патриотизмом и высокой гражданственностью. Поэтому его полотна на историческую тему восхищают не только мастерством и высокой техникой, но и наполняют зрителя гордостью за мужество и отвагу русского народа.
Живопись в России 19 века
Виктор Михайлович Васнецов (15 мая 1848 г. - 23 июля 1926 г.), знаменитый живописец, стремился в своих работах соединить сказочные, мифические сюжеты с национальными чертами русского народа. Он сам называл себя сказочником, былинником, живописным гусляром. Поэтому и “Аленушка”, и “Три богатыря” давно стали символами русского народа и России.
Интересный факт
Легендарная буденовка и длиннополая шинель бойцов Первой Конной армии Буденного была придумана художником Виктором Васнецовым. Головной убор напоминал шлем древнерусских дружинников, а шинель “с разговорами” (нашивные поперечные полосы на груди) была подобием стрелецкого кафтана.
На базе культурного центра «Покровские ворота». Несколько раз в месяц лучшие преподаватели гуманитарных вузов, ученые, популяризаторы науки и исследователи будут рассказывать слушателям то, что раньше доводилось слышать только узкому кругу студентов и аспирантов.
Все лекции будут записаны на видео и опубликованы на «Правмире», чтобы быть доступными не только москвичам, но и нашим читателям из других городов и стран. Мы надеемся, что наш лекторий поможет вам восполнить пробелы в своем образовании и по-новому взглянуть на этот мир. В наших планах лекции по библеистике, истории Церкви, России и мира, разным направлениям филологии, искусствоведению, литургике и другим областям знаний.
Сегодняшняя наша тема – русская религиозная и историческая живопись XIX века. Почему XIX-го? Потому что искусство необходимо изучать с азов. Русская живопись родилась совсем недавно. Она совсем молодая – появилась в XVIII веке.
Представьте, в мире уже были Леонардо да Винчи, Рафаэль, Рембрандт, великие мастера были в других странах, в России не было ничего. Никакого изобразительного искусства почти в прямом смысле. Почему?
Во-первых, существовал запрет – только икона и только церковное искусство. В этом жанре Россия достигла невероятных высот, потому что лучше русской иконы XIV-XV века в мире в этом жанре не было создано. Но это очень специфически и нельзя это назвать произведением искусства.
Икона, в первую очередь, – не искусство. Это сакральный образ, созданный для молитвы, и если ее пишет гениальный иконописец, то она и искусство. К XVII веку она как искусство кончилась, из нее ушел свет. Это сложная тема. Невозможно объяснить, почему бывают такие пики и падения, которые переживает любой жанр, любое искусство и любое событие, захватывающее весь народ.
Вы знаете, что Петр I прорубил окно в Европу. Он правильно это сделал, хотя прорубил жестоким, чудовищным образом. Как всегда, у нас все чревато кровью, но Россия не могла жить в изоляции, она должна была вступить на общемировой путь развития. И он это сделал, добился. Пришлось, выйдя на авансцену, мировое пространство, встав в общеевропейский контекст, догонять другие страны и в этом жанре искусства тоже.
Началась страшная гонка. Мы сначала сильно отстаем, затем догоняем. За два века Россия вышла на вполне достойный, среднеевропейский уровень искусства. Все стили в искусстве создаются не просто так, будто кому-то пришло в голову создать стиль барокко, рококо или ренессанс, нет, тут вплетается огромное количество разных составляющих – политических, экономических контекстов.
Много разных составляющих, они до конца неизвестны. Столько всего происходит тайного, даже необъяснимого происходит в народе, когда создается тот или иной жанр. Иногда два художника, существуют рядом, но диаметрально противоположные в творчестве.
И вот, Россия догоняет. Весь мир уже прожил новые стили, на которые идет не одно столетие, а тут нужно догонять за несколько десятилетий. Причем нужно догонять, подражая, а не проживая. Страна не прожила этих событий, которые должна явить на холсте. Поэтому часто стили совпадают один с другим, накладываются один на другой – сентиментализм, романтизм, классицизм. Европа это все столетиями переживала, а Россия за каких-то 50 лет. Часто это похоже на несварение желудка. Это моя догадка, но, возможно, так трагически складывающаяся русская история связана с тем, что не все было прожито, что можно было выдать, явить. XIX век – время, когда русское искусство можно назвать искусством. Это такой русский ренессанс, когда страна стала осознавать себя как нация – кто мы такие. Когда есть востребованность, появляется предложение.
Мятущийся XIX век в российской духовной и творческой жизни можно считать началом философского пробуждения. Свойственные XVIII веку поклонение и подражание Западу вызвали к жизни естественный и мощный анти-импульс, выразившийся в подъеме национального самосознания, в стремлении осмыслить особый путь России. Начало столетия знаменуется пересмотром исторических событий прошлого, развитием философской критической мысли, рождением различных социальных теорий. Увлечение идеями западных философов - Шеллинга, Гегеля и других не было буквальным. Эти идеи скорее явились неким катализатором, ускоряющим процесс рождения русской философской мысли.
На протяжении XIX века происходит мучительный поиск самоидентификации русской культуры, поиск духовных путей выхода России из общественного и культурного кризиса. Рождаются разные понимания этих путей, ведутся споры «западников» и «славянофилов», появляются разного рода движения и объединения философского и социально-политического характера.
Споры о русской судьбе, месте народа в истории нашли отражение в религиозной и исторической живописи XIX века.
В первой трети XIX в. молодое русское искусство влилось в общеевропейское направление, получившее название «романтизм». Романтики жаждали решения глобальных проблем, таких, как Судьба, Рок, предназначение человека, гражданский подвиг.
То, чем жила Россия до этого, – христианство. Христианство незаметно уходит на второй план. Нельзя сказать, что люди все вдруг стали атеистами, они ходили в церковь, но появилось то, что казалось более важным, чем Вера, Православие. В западноевропейском контексте это началось в эпоху Ренессанса. Это маленькое отступление, которое можно рассматривать как предательство. То есть Бог есть, никто не сомневается в Его наличии, но Он как бы отправлен на небо, а мы здесь на земле устраиваем жизнь, как считаем нужным.
Искусство обретало новую роль, становясь своего рода культом. В обиход входят такие понятия, как «артистизм», «высокое творчество», «призвание». До сих пор не было таких понятий.
«Чистое, непорочное, прекрасное как невеста» – вот определение искусства, данное Гоголем в рассказе «Портрет». «Скромно, божественно и просто как гений возносилось оно надо всем», продолжает он. Подобные эпитеты присущи скорее религии, но искусство в сознании просвещенного общества XIX века и есть новая религия, где художник обретает статус пророка, ведущего за собой лишенную даров толпу.
Христианство считало, что каждый человек имеет в себе Иисуса Христа, каждый человек драгоценен перед Лицом Бога. Теперь появилась философия, которая считала, что есть некий гумус, безликая толпа, и появляется художественный гений, который должен одарить ее своей гениальностью.
Подобным образом мыслил и Пушкин. Его Поэт, Пророк, его импровизатор из «Египетских ночей» – вот истинные творцы, дар которых имеет божественное происхождение. Не он владеет даром, дар владеет им, он же полностью безответственен:
«Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон
В заботы суетного света
Он малодушно погружен.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется
Как пробудившийся орел».
Вне этого дара, поэт, художник может быть и мелок, и ничтожен. Пренебрежение к таланту рассматривается теперь как измена высоким божественным предначертаниям – и сурово карается Богом.
В русской живописи первой трети XIX века такой гений не замедлил появиться. Это был «блистательный Карл» – Карл Брюллов, чья написанная в Италии картина «Последний день Помпеи» совершила триумфальное шествие по Европе в Россию и принесла автору небывалую славу. Не зря про нее было сказано современником:
«И был «Последний день Помпеи»
Для русской кисти первым днем».
(Е.А. Баратынский)
Картина посвящена, в сущности, маргинальному событию в истории человечества, а именно – гибели двух небольших городов в результате извержения Везувия.
Интересно отметить, что русский романтизм выдвинул на первый план не некоего героя, совершающего подвиги на фоне безликой и обделенной талантом толпы, что требовалось по канонам этого направления. Парадокс картины Брюллова заключается в том, что у нее вообще нет героя. Вернее, роль героя занимает толпа. Но это не просто толпа. Все человеческие добродетели представлены тут.
Перед лицом смерти предстают достойно и сыновняя любовь, и материнская самоотверженность, и горе влюбленного, потерявшего невесту. Тут и сам автор, спасающий самое дорогое – орудия своего труда и зачарованно созерцающий грандиозную катастрофу. Здесь есть и христианский священник, воспринимающий событие как кару Божью, и языческий жрец. Яркая вспышка молнии и багровый отсвет разливающейся лавы, скрещиваясь, на миг освещают мир, которому суждено навеки кануть в небытие.
Самое интересное, что все люди необыкновенно достойно принимают эти события. Умирают достойно. Они являют собой разные степени добродетели. А природа – это Господь Бог, и для человека XIX века в этом не было сомнений. Господь Бог является на картине как абсолютно бездушное, жестокое существо. Это – страшный суд. Жители Помпеи у Брюлова – это богоизбранный народ, который гибнет непобежденным. А природа, рок и судьба совершенно несправедливы.
Вот как мыслили люди XIX века. Вот какой богоборческий импульс получило то общество, возможно, даже само это не замечая. Человек в центре – он достоин всего, в первую очередь справедливости, а суд, на который ему предстоит идти, совершенно несправедлив. Мне кажется, что для нас, христиан, это катастрофическое видение мира.
Русская публика увидела в картине воплощение своего национального гения и своей национальной драмы. Это было прощание с миром классики, но, расставаясь с миром классических образов, культура словно бы нуждалась в «оправдании античности», причем в оправдании религиозном. Возвращение к Библии, только теперь не к Ветхому, а к Новому Завету было неизбежным.
Классика вовлекается в мировое течение к Суду. И что особенно важно и характерно для этого времени – Суд этот не признаётся справедливым. Человек нравственно выше слепой стихии, он гибнет, но гибнет непобежденным. Это своего рода ответ на гибель Содома и Гоморры, погрязших в грехе. По мысли Брюллова и его современников, человек достойно противостоит Богу, Который уже не воспринимается как Личность, а лишь как слепая и бездушная сила. Лучше всего это выразил Гоголь, сказав, что действующие лица картины «прекрасны в своем ужасном положении».
Все это льстило зрителю и пленяло его, разделявшего взгляды классицистов, что пластическое совершенство есть отражение совершенства нравственного.
Мы, люди XXI века, пережившие кошмар коммунистической тирании, полное свое бесправие перед лицом персонифицированного зла, жестокие войны, ужасы концлагерей, атомные взрывы, СПИД, познавшие смерть унизительную, смерть как избавление от еще более унизительной жизни, – мы можем лишь с изумлением взирать на коллизии Брюлловской картины. Что это? Попытка самовнушения перед лицом грядущих катастроф или утверждение, что прав Пушкин и «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»? Ясно одно: человек больше не желает видеть свою истинную, поврежденную грехом природу. Призывы к покаянию больше не достигают его души. Он самодостаточен.
Романтическое мировидение пронизывает не только искусство. Так, в декабрьском восстании 1825 года можно увидеть своего рода русскую Помпею, несбыточные мечты прекрасных героев, чья неизбежная и достойная гибель – вполне жизненная иллюстрация художественной концепции романтизма. Их самопожертвование, чувство чести и долга, их нежелание лгать перед судом, наконец, их героические жены (как бы ни пытались развенчать их некоторые современные историки) вызывают и глубокое уважение, и прямое восхищение у нас, потомков.
Александр Иванов тоже отдал дань романтизму, что выразилось у него в стремлении к теме «вселенского масштаба». «Нужно выбирать сюжеты из жизни народа, выше которых не существовало в истории», – так он думал и писал. И художник, наделенный высшей честностью, которая дается истинной верой, такой сюжет нашел.
Тут необходимо заметить, что А. Иванов был новатором не столько в нахождении сюжета, сколько в отношении к главному Герою картины – Иисусу Христу. Тематика и круг сюжетов, характерные для академической живописи XVIII – начала XIX века определялись образами историческими и мифологическими. В их число входили и библейские сюжеты. Образ Христа чаще всего воспринимался в ряду других, так называемых «исторических» персонажей. Грамотному построению композиции, отточенности художественного мастерства уделялось больше внимания, чем самому смыслу произведения.
А. Иванов же, блестящий выпускник Академии Художеств, отнесся к сюжету как к самой важной вехе в жизни не только одного народа, но всего человечества. Такой выбор и такое к ней отношение поражает смелостью. С другой стороны, после XVIII века – века Просвещения, века откровенного атеизма, породившего неизменные иронию и скептицизм по отношению к вере и Церкви, исповедовавшего культ наслаждения, – переход к романтизму был естественен. Но зачеркнуть прошлое, забыть разрыв с Богом невозможно.
В.Г. Белинский писал: «…нам мало наслаждаться искусством, мы хотим знать, без знания для нас нет наслаждения». Эпоха, поддавшись искушению рационализмом, хочет «знать» и «понимать». Хочет поверить алгеброй гармонию, сохранив природу гармонии.
И в это сложное время, в середине XIX века, А. Иванов создает поистине ренессансную картину, которой отдает практически всю свою жизнь. Отдает ее величественной проповеди христианства, пытаясь познать то, что дается только верой. Этот подвижник и аскет создает произведение, которое, в отличие от «возвышающего обмана» брюлловской «Помпеи» было встречено современниками более чем холодно. Его блистательное мастерство, его удивительная честность, его жажда веры разбились о равнодушие зрителей. Сам А. Иванов ненадолго пережил свою картину. И только сейчас, мы, пережившие так много тяжелого, начинаем понимать тайну этого произведения, в котором есть откровения и о роли художника, и о его современниках, да и о нас, потомках.
Александр Иванов. “Явление Христа народу”
Картина кажется композиционного простой. На первом плане толпа, по-разному принимающая Мессию. В глубине – Он сам. Попробуем прочесть эту композицию как текст, как Слово, написанное на языке народа, к которому Мессия пришел, т.е. справа налево. Так не принято рассматривать произведения искусства, но эта картина допускает исключение, т.к. в ней разорвать Слово и Образ невозможно, а европеец не может забыть, что «В начале было Слово».
Итак, справа толпа фарисеев, повернутых спиной к Иисусу. Их лица и позы демонстрируют неприятие и осуждение. Кажется, что группа эта оползает вниз, словно наткнувшись на незримую преграду. Она немного уплощена, расплющена, и выглядит цельным монолитом, выражающим суровое отторжение Мессии.
Расположившаяся на первом плане картины группа образует как бы архитектурный фриз, справа и слева замкнутый как колоннами, группами из двух человек (справа – мужчина и мальчик, слева – старик и мальчик). Обе пары повернуты к зрителю и глаза их устремлены на Иоанна Предтечу. На лицах робкая надежда. Сидящий на корточках раб – ключевая фигура композиции толпы. Тут все многозначно: поза, свет, озаряющий лицо, улыбка безоговорочной радости. Его взгляд прямо приводит нас к могучей, больше натуральной величины фигуре Иоанна Предтечи, как бы раскрывающему объятия навстречу Христу.
В левой руке Иоанна крест, правая указывает на Идущего, но по сути дела – на толпу фарисеев, обличая их неверие. Этот двойственный жест напоминает предсказание Предтечи о том, что за ним идет Тот, Чьи сандалии он не достоин развязать, и что потом из тюрьмы он пошлет учеников спросить: «Ты ли это, или ждать нам Другого?» Фигура Иоанна Богослова, следующего за Предтечей напоминает огненную птицу, распростершую крылья. Он, женственный и прекрасный, – сама любовь. Апостолы Андрей и Петр решительно устремляются к Идущему. Группа апостолов неожиданно завершается фигурой так называемого «сомневающегося», останавливающей это движение.
Необходимо сказать и о пейзаже, на фоне которого происходит действие. Природа тоже реагирует на чудо явления Мессии, а художник раскрывает нам смысл событий и через пейзаж. Действие происходит на берегу Иордана. Христос идет к толпе, как бы спускаясь с гор, подернутых любимой итальянскими живописцами голубоватой дымкой – «сфумато».
Небо над головой Иисуса, явно утреннее, рассветное, тогда как в левом верхнем углу картины оно, скорее, закатное. И не только разные времена дня изображены в картине, но и разные времена года. В группе деревьев слева сухая ветвь оливы похожа на вскинутую в прощальном жесте руку, к людям же и Самому Христу обращена другая, молодая ветка, полная жизни – как полно жизни Его Пришествие. Собственно, это не только времена года, это еще и духовное событие: старое уходит, новое нарождается.
Взгляды А. Иванова претерпели сложную эволюцию в процессе работы над холстом. Желание «знать» и «понимать» было свойственно Иванову, как истинному сыну своего времени, когда умами владели Шеллинг и Гегель, а сам художник зачитывался Штраусом. Но эта эволюция шла в определенную сторону: хотя некоторый рационализм в картине ощутим, но вопреки влиянию немецкой философии, христианская идея, философия истинная побеждает, и это видно в трактовке А. Ивановым пространства картины.
На этом, чрезвычайно важном в каждом произведении изобразительного искусства решении пространства, надо остановиться особо. Собственно, пространств в картине два. Очень тонко трактует тему двух пространств исследователь творчества А. Иванова – искусствовед М. Алленов. Он разделяет их на сложное, сплетенное в смысловое и эмоциональное целое пространство, где обитают люди; и другое, недосягаемое, где находится Мессия.
Оно (это второе пространство) существует отдельно, как бы неслиянно с первым. Между Мессией и остальной группой существует незримая преграда. Христос кажется парящим над головами толпы. Он нисходит к ним, а они могут только смотреть. Эти два пространства невозможно объединить. «Смысл этой магии в том, что, рассматривая изображение, мы из близкого сразу шагаем в далекое – природа встает, возникает, является сразу как далекий образ, остающийся за магической чертой недоступности… Фигура Христа кажется и близкой и далекой. Он «здесь» и «там» одновременно. Он «на пороге как бы двойного бытия» (Тютчев).
Далее Алленов пишет: «Расстояние, разделяющее зрителей «здесь» и Христа «там» невозможно мысленно измерить количеством шагов, пространство это поистине безмерно» (М. Алленов. Александр Иванов. – Москва: Трилистник, 1997).
Пророческое видение А. Иванова заключено в том, что эпоха хотела и не могла удержать живое чувство единения с Богом. Но Иванову удалось передать ощущение сакральности события, не прибегая к традиционным символам - нимбам, крыльям, свечению и пр.
По удивительно верному замечанию Виппера, «пространство картины является не местом действия, а временем пребывания». «Человечество на перепутье из физических сил в духовные», – так сам Иванов определил свое видение, и именно это – тема его картины. Сам А. Иванов считал, что утратил веру за 20 лет работы над холстом, но его «Библейские эскизы» говорят нам другое. Иванов потерял стереотипы веры XIX века, а на деле - он от них освободился.
Хочется остановиться еще на важном изображении, помещенном художником почти в центр группы людей – автопортрете, который Иванов расположил в тени фигуры Иоанна Предтечи. Одетый в европейское, а не в библейское платье, автор соединен в одну группу с Предтечей и Иоанном Богословом, составляет с ними своего рода триумвират. Это, во-первых, Предтеча, последний пророк Ветхого Завета, Креститель, призывающий к покаянию. Во-вторых, Иоанн Богослов, символизирующий радостное приятие Благой Вести, дух Нового Завета. И сам автор, «всевидящее око», воплощающий честность, напряженную мысль, вопрошание, символизирующий новое время.
И ответ был получен в 50-е годы. Произошел глубокий перелом во взглядах художника. Это отразилось в серии так называемых «Библейских эскизов», предназначенных по замыслу А. Иванова украшать не церковь, а особое здание, что-то вроде храма мудрости. В серии Иванов задумал соединить Новый Завет и его ветхозаветные прообразы. Самозабвенно и свободно художник творит и одновременно размышляет. В «Библейских эскизах» поражает необычайная свежесть, ощущается Присутствие и та самая радость, которая заставляла Давида плясать перед Ковчегом. Но тема «Библейских эскизов» – отдельная тема. Мы же вернемся к анализу больших картин и их роли и места в духовной и культурной жизни XIX века.
Жизнь и творчество А. Иванова были поистине подвигом веры, пусть подточенной рационализмом, но его живопись многих привела и сейчас приводит к вере. Иванов доказал, что все эпохи требуют от художника не только романтических порывов, не только исторической правды, но подвига духа. И такой прорыв к Богу Живому удалось другому выдающемуся художнику XIX века - Н.Н. Ге.
Николай Николаевич Ге в своих ранних композициях тоже отдал дань романтизму, но впоследствии ушел от этого направления культуры. Он, как это было свойственно романтикам, мучительно искал «идеального» героя в своих ранних исторических картинах, в замечательных портретах своих современников, и не находил.
«Пытался я взять просто человека… человека того или другого. Я увидел, что все это мелочь. Кто же из живших, живущих может быть всем, полным XIX века идеалом?» - пишет художник, почти цитируя 115 Псалом: «Я сказал в опрометчивости моей: всякий человек ложь».
Эти страстные и честные поиски должны были неизбежно привести к образу Христа. «Тайная вечеря», написанная в 1863 году, была поистине этапным произведением автора. Вот что сам художник писал о трагедии Тайной вечери: «Я увидел там горе Спасителя, теряющего навсегда Своего ученика, которого Он любил, который был рядом с Ним в Его странствиях. Здесь конфликт и конфликт внутренний, происходящий в душах каждого».
В картине нет никакой археологической и исторической достоверности, но есть глубина психологической драмы, и Ге в этом истинный сын своего времени. Здесь нет загадки, как, скажем, у Леонардо да Винчи, где апостолы, поделившись на группы, встревожено спрашивают друг у друга: «Кто предатель?» Иуда назван и узнан сразу. Его изломанный, темный силуэт на первом плане не оставляет сомнений. Он, как бы, обречен на уход, он выталкивается из света.
Художник придал ему даже некоторые черты героического трагизма. Он – личность, действующая во имя «идеи». Вот как писал об этом Салтыков-Щедрин в журнале «Современник» в 1863 году: «Он (Иуда) видел Иудею порабощенной и жаждал только одного: свергнуть чужеземное иго и возвратить отечеству его политическую независимость и славу». Цели Христа, по мнению Салтыкова-Щедрина – это общечеловеческие идеи справедливости, добра. Кстати, самого Христа Ге писал с Герцена, что поразительно и уже говорит о некоторой «приземленности идеала».
В 60-е гг. Ге еще далек от мистической тайны Евангелия. Идеи его еще вполне народнические. Салтыков-Щедрин далее пишет: «Фигура возлежащего за столом Спасителя поражает глубиной скорби. Это именно та, прекрасная, просветленная сознанием скорбь, за которой открывается вся великость предстоящего подвига».
Идея, которая как бы материализовалась в образе Иуды, трактовалась современниками по-разному. Были сторонники понимания замысла картины как символа «отступничества», политического предательства. Здесь есть и проблема индивидуализма, т.н. «наполеоновская идея» – противопоставление личности и общества. Герцен назвал 60-е гг. временем «концов и начал», предчувствуя перемены.
Чрезвычайно популярные в это время философы Карлейль и Штирнер утверждали, что «общество основано на почитании героев», и что «все соделанное в этом мире представляет, в сущности, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежащих великим людям». Это романтизм.
Но герою мешала стать таковым общественная мораль. Необходимо было сделать свое «Я» всемогущим. Вот что предлагал Штирнер: «Я занимаю его «мир» для себя, какими бы способами это ни случилось: насилием ли, последствием соглашения, просьбы, категорического требования или даже лицемерия, обмана».
Русская мысль не соблазнялась этим «евангелием чистого эгоизма». Достоевский развенчал этот принцип в «Униженных и оскорбленных» в образе князя Валковского, чей лозунг гласил: «все для меня и весь мир для меня создан». В «Преступлении и наказании» крах терпит другой «Наполеон» – Раскольников. Толстой в «Войне и мире» развенчивает самого Наполеона. В. Соловьев утверждает, что индивидуализм нечто в корне разрушающее «само-бытие общества». Н.Н. Ге был солидарен с лучшими мыслителями своего времени: «Служить самому себе – это значит не видеть ничего вокруг и даже не знать самого себя. Ни одна вещь не создана специально для самой себя, а тем более человек, существо разума, обязанное найти причинную связь среди всех творений и «осмыслить все существующее».
Современники усматривали параллели между Иудой и Раскольниковым, который идет на преступление во имя жизни «тысячи людей», а Синедрион решает «лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб».
Н.Н. Ге считал, что Иуда «предал не потому, что хотел 30 копеек, а потому, что не знал выхода в самом себе и думал сделать «доброе дело», уж очень много народу шло за Ним, ему казалось, что впереди их ожидает неминуемая гибель». Т.е. в трагедии предательства Иуды Н.Н. Ге видит иллюзию возможности сделать добро посредством зла, результат этого - неизбежный крах индивидуалистического бунта. В «Тайной вечере» Ге только ставит задачу, решает же ее почти 30 лет спустя в картине «Совесть». В ней поступок Иуды будет рассматриваться как неизлечимая болезнь, ведущая в смерть.
Картина «Отшествие Иуды» («Тайная Вечеря») привлекла огромное внимание современников и критики. Сам же Ге выделил высказывание Салтыкова-Щедрина и очень его ценил. Салтыков-Щедрин видит в картине параллель с современной социально-этической проблематикой. «Художник … доказывает толпе, что мир, им изображенный, может быть его собственным миром». Что же произошло с автором за 30 лет духовных и идейных поисков? Что представляла собой русская общественная мысль в это время «концов и начал»?
В картине «Совесть», законченной в 1891 году, изображено предсмертное одиночество Иуды. Автор отходит здесь от канонических традиций. Он создает свой сюжет, доказывая, что евангельские истины вечны и не зависят от настроений сегодняшнего дня.
В картине поражает воплощенная глубина отчаяния, зримая, почти ощутимая богооставленность. Композиция вытянута по горизонтали. Ночь. На дороге, кажущейся нескончаемой, одинокая фигура, закутанная в плащ. Где-то в конце дороги люди, свет, тепло, но путнику туда не дойти. Он скован как цепями своей больной совестью, он бесконечно, беспредельно одинок в этой странной лунной ночи.
Он влечется, весь облитый ядовито-фосфорным светом луны. Поистине это пейзаж после атомной катастрофы, хотя никаких видимых разрушений нет. Разрушения внутри. И зритель видит, ощущает этот распад души. Так ответил Ге на распространенные в то время индивидуалистические идеи Штирнера, утверждавшего, что необходимо сделать свое «Я» свободным от «стеснительной шелухи» общепринятого.
В России 1890-х гг. умами владел Ф. Ницше. В его трудах «По ту сторону добра и зла» и др. состраданию, любви к ближнему, равенству перед Богом противопоставлялись идеи антигуманистические: «человек по природе зол», «сострадание патологично», «падающего подтолкни» и т.д. Ницше воспевал сверхчеловека, который избрал своим оружием ложь, насилие и самый беззастенчивый эгоизм». Один из последователей Ницше в России журналист Минский утверждал, что совесть человека призрак, который ополчается на себялюбие не во имя нравственного идеала, а из страха смерти. «Будь человек бессмертен - он не имел бы даже отдаленного понятия о совести».
По мнению Н. Ге Иуда осужден на вечные муки совести, а значит – на смерть. Так Ге одним из первых в русском обществе дал оценку ницшеанству и явил этим свое духовное родство с В. Соловьевым, поднялся, оторвавшись от идей современников, до истинно христианского понимания евангельского события, что было чуждо современникам в то время.
Что же произошло в душе художника между этими двумя вехами: «Тайной вечерей» и «Совестью»? Все русское общество в последнюю четверть XIX в. переживало некий моральный «перелом». Возникала философия спасения мира от зла, путем его нравственного совершенствования. В чем же видели русские духовные лидеры средство «исправления» действительности? Громадное воздействие на умы оказало еще в 1880-гг. так называемое философско-нравственное учение Л.Н. Толстого.
Его «вера» предлагала постижение смысла жизни не через нравственный абсолют Христа, а через себя самого, но усовершенствованного. Зло, считал Толстой, есть что-то мало действенное, что можно одолеть путем увещевания. «Богословское творчество Толстого не создало сколько-нибудь прочного движения в мире.
Отдельными положениями и умозаключениями его питались и пользовались лишь разрушители Христовой веры и Церкви. Русский народ не откликнулся на толстовство, ни как на социальное явление, ни как на религиозный факт». Но «незаметно для себя русское общество как лодка проникается водой, проникалось разлагающим и опустошающим духом толстовской религиозности», – пишет архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской). Тем не менее, «пророчествующий голос яснополянского старца, возгремевший над Россией и над всем миром, стал слышаться в сознании русской и мировой интеллигенции как дух подлинного пророчества».
Далее архиепископ Иоанн пишет, что Толстой мог религиозно служить людям только в сфере художественного творчества. Но что-то постоянно мешало ему. Иоанн Шаховской считает, что Толстой не знал личного Бога, что он искал Бога помимо дверей Христа (через Индию, Китай). «Он не мог расстаться со своей мнимой свободой ума и сердца, стать рабом Христовым» . Архиепископ Иоанн Шаховской справедливо заключает, что если в художественной литературе нет более реального явления, чем Толстой, то в области религиозной и философской мысли нет явления более нежизненного
Вл. Соловьев в своей работе «Три разговора» развенчал теорию «непротивления злу». Он утверждал, что зло не есть недостаток добра, исчезающий с ростом последнего. Зло, считал Соловьев, укоренилось в человеческой жизни, и силы зла стали явно сильнее добра. «Зло всегда торжествует, а добро проваливается в ничтожество». Так Соловьев развенчивал теорию Толстого о «самоизживании зла».
Н.Н. Ге не мог остаться в стороне от всех этих направлений русской философской мысли. В 1890 г. он пишет картину «Что есть истина?».
Она написана явно под влиянием учения Толстого. Но хотя здесь есть толстовская дидактика, образ Христа решен не в духе «жалости и кротости». Совершенно очевидно, что концепция «непротивления злу» не вдохновляла художника. Да, в картине явно виден примат духа, этот аскетический изможденный человек выражает гнев и воинственное одушевление. Ге отходит от толстовской идеи непротивления злу насилием. Его Христос воплощает в себе «мирную», но непримиримую борьбу со злом.
Таков «Иисус в Синедрионе» (1892 г.). Ге понял здесь то, что не чувствовали современники - что искусство дает возможность выражать высший смысл, воспитывать человечество. Две группы фарисеев полны зла и равнодушия. Христос, подвергаемый злобным издевательствам, отброшенный на край холста, тем не менее, противостоит злу.
Картина «Распятие» (1890 г.), уничтоженная художником по настоянию Толстого из-за безобразия лика Христа, так же была проникнута идеей добра активного, побеждающего.
И наконец «Голгофа».
Язык картины живописный, пластический, совсем не похожий на язык современной Ге живописи. Он экспрессивен, страстен. Композиция фрагментарна. Рама картины срезает фигуру, указующую вытянутой рукой на Христа. Трое обреченных на казнь – Христос и разбойники – собраны в единый силуэт. Этим художник говорит нам, что Спаситель пришел спасти погибшее, падшее. Он – одно целое с плачущими и заблудшими. Но для этого спасительного соединения надо пройти через смерть, через позорную казнь, пережить богооставленность и лишь затем – воскресение.
Фигура Христа с заломленными руками полна скорби, но эта скорбь не о себе, а о нас, его распинающих: «Прости им, не ведают, что творят!» Замысел распятия, возникший в 1892 г., воплощавшийся в 1893 г. и окончательно оформившийся в 1894 г., поражает отходом от классической трактовки событий. Художник попытался на одном холсте отразить два события: смерть Христа, как трагический катаклизм, и воскрешение человека в разбойнике.
Итак, оставаясь человеком своего времени, времени людей, готовых высмеять все святое и романтическое и одновременно готовых посвятить жизнь искусству во имя утверждения этого святого и романтического, Ге стал выразителем тенденций, выходящих далеко за рамки изобразительной сферы, посвятив себя целиком новозаветной теме.
Современникам, да и людям последующей эпохи это казалось странным пережитком исчезнувшего. Творчество Ге дает нам надежду и уверенность, что как ни неискоренимо зло в земной жизни человека, как ни разрушительны для христианства идеи Нового времени, истина, свет Христов победят.
Честертон как-то сказал: «Христианство раз шесть проваливалось в преисподнюю, и каждый раз погибали черти». Ге был одинок в своих исканиях. Современники пошли другим путем. Но Бог поругаем не бывает. Вера не может умереть, и в самые атеистические времена нам светят светильники великих ее подвижников. Николай Ге и Александр Иванов – из них.
Направления в живописи 19 века достаточно тесно перекликаются с направлениями века предшествующего. В начале столетия ведущим направлением во многих странах был . Зародившийся в 18 веке, этот стиль продолжал развиваться, при том в разных странах его развитие имело индивидуальные особенности.
Классицизм
Художники, работавшие в этом направлении, вновь обращаются к образам античности. Однако через классические сюжеты они пытаются выразить революционные настроения - стремление к свободе, патриотизм, гармонию между человеком и общество. Ярким представителем революционного классицизма был художник Луи Давид. Правда, со временем классицизм перерос в консервативное направление, которое поддерживалось государством, а значит, стало безликим, прилизанным цензурой.
Особенно яркий расцвет живописи в 19 веке наблюдался в России. В это время здесь образовалось множество новых стилей и направлений. Аналогом классицизма в России являлся академизм. Этот стиль обладал чертами классического европейского стиля - обращение к образам античности, возвышенная тематика, идеализация образов.
Романтизм
В начале 30-х годов 19 века в противовес классицизму появился романтизм. В обществе того времени происходило множество переломных моментов. Художники стремились абстрагироваться от неприглядной реальности, создавая свой, идеальный мир. Тем не менее, романтизм считается прогрессивным течением своего времени, потому что стремлением художников романтиков было донесение идей гуманизма и духовности.Это емкое направление, отразившееся в искусстве многих стран. Смысл его - возвеличивание революционной борьбы, создание новых канонов красоты, написание картин не только кистью, но и сердцем. Эмоциональность здесь ставится во главу угла. Для романтизма характерно введение во вполне реальный сюжет аллегорических образов, искусная игра светотени. Представителями этого направления были Франциско Гойя, Эжен Делакруа, Руссо. В России к романтизму относят работы Карла Брюллова.
Реализм
Задачей этого направления стало изображение жизни такой, как он есть. Художники реалисты обращались к образам простого народа, основные черты их произведений - критичность и максимум правдивости. Они изображали в деталях лохмотья и дыры одежды простых людей, искаженные страданием лица простого народа и толстые телеса буржуа.Интересным явлением 19 века стала Барбизонская школа художников. Этот термин объединял нескольких французских мастеров , которые выработали свой собственный, непохожий стиль. Если в направлениях классицизма и романтизма природа разными способами идеализировались, то барбизонцы стремились изображать пейзажи с натуры. На их картинах - образы родной природы, и простые люди на этом фоне. Самые известные художники Барбизонцы - это Теодор Руссо, Жюль Депре, Вержиль ля Пенья, Жан-Франсуа Милле, Шарль Добиньи.
Жан-Франсуа Милле
Творчество барбизонцев повлияло на дальнейшее развитие живописи 19 века. Во-первых, у художников этого направления появились последователи в ряде стран, в том числе и в России. Во-вторых, барбизонцы дали толчок для возникновения импрессионизма. Они первыми стали писать картины на пленере. В дальнейшем традиции изображения реальных пейзажей подхватили импрессионисты.
Стала завершающим этапом в живописи 19 века, и пришлась на последнюю треть столетия. Художники импрессионисты подошли к изображению реальности еще более революционно. Они стремились передать не саму природу, и не образы в деталях, а то впечатление, которое производит то или иное явление.
Импрессионизм был прорывом в истории живописи. Этот период подарил миру множество новых техник и уникальные произведения искусства.
