Реакция на тяжелый стресс
Кто полагает, что добрая только судьба возвышает,
Дурная же нас лишь сгибает,
Тот года не видит всего, видит лишь нынешний день.
Рудольф Штайнер
Самыми распространенными психическими расстройствами являются психогении. Они отличаются от эндогенных и экзогенных расстройств в соответствии с триадой К . Ясперса:
расстройство возникает вслед за психотравмой;
содержание переживаний отражает ее;
дезактуализация травмы ведет к ослаблению или прекращению расстройства. Наиболее тяжелыми стрессорами являются: боевые действия, катастрофы, пожар, несчастный
заложниках), чем на природную катастрофу (наводнение). Принята следующая категоризация психотравм.
Незначительная:
острая (до 6 мес.) - разрыв с любимым, начало или окончание обучения, отъезд ребенка из дома;
хроническая - семейные ссоры, неудовлетворенность работой;
острая - женитьба, разлука, аборт, потеря работы, отставка;
хроническая - разлад в семье, положение родителя-одиночки, серьезные финансовые трудности, конфликт с начальством.
острая - развод, рождение первого ребенка;
хроническая - безработица, бедность.
острая - смерть супруга, опасная болезнь, оказаться жертвой насилия;
хроническая - серьезная хроническая болезнь у себя или ребенка.
острая - смерть ребенка, суицид супруга;
хроническая - пребывание в заложниках или в концлагере. Во время стресса человек использует проблемно-решающее поведение, успешность которого
Выделяют следующие способы проблемно-решающего поведения:
Конфронтация - я буду стоять на своем и отстаивать свою позицию. Дистанцирование - уйду, чтобы ничего не случилось. Самоконтроль - я стараюсь справиться со своими проблемами сам. Использование социальной поддержки - я обсуждаю проблему с окружающими .
Повышение ответственности - критикую свои действия или обучаюсь новым способам поведения.
Избегание - делаю все, чтобы отвлечься от проблемы, расслабиться, забыться.
Планирование разрешения проблемы - я думаю, что мне сделать. Позитивная переоценка ситуации - изменяю свое мнение о ситуации, нахожу в ней положительные стороны.
ОСТРАЯ РЕАКЦИЯ НА СТРЕСС
В начале воздействия стрессора наблюдаются переживания ужаса, отчаяния, глубокое аффективное сужение сознания, затрудняющее контакт с окружающими, двигательная заторможенность или бесцельное метание, а также вегетативные расстройства: бледность или покраснение кожи, потливость, сердцебиение, непроизвольное выделение мочи и кала. В результате взаимной индукции может возникнуть массовое аутодеструктивное поведение.
В течение первого часа после начала воздействия стрессора развивается состояние, для которого характерны: отход от ожидаемого социального взаимодействия, сужение внимания, очевидная дезориентировка, гнев или вербальная агрессия, отчаяние или безнадежность, неадекватная или бессмысленная гиперактивность, неконтролируемая и чрезмерная грусть. В это время возникают три
феномена:
субъективное чувство сужения времени, когда все воспринимается как происходящее «здесь и сейчас», а прошлого и будущего нет;
представление об отсутствии ресурсов для выхода из ситуации и
При смягчении или удалении стресса симптомы ослабевают не ранее, чем через 8 часов, а при
сохранении стресса - не ранее, чем через 48 часов. Воспоминания об этом периоде не сохраняются, так как наступает диссоциативная амнезия. Острая реакция на стресс длится от 2 до 60 дней. Жертвы изнасилования и разбойных нападений долго не отваживаются выходить из дому без сопровождения. Могут быть последствия в виде злоупотребления алкоголем и другими психоактивными веществами, а также суицидных попыток.
Психотерапия. Для того чтобы человек вышел из пассивной роли жертвы, необходимо восстановить у него чувство собственной активности, контроля над ситуацией. Задачей терапии является поддержка, проработка травмирующего материала, переоценка кризисной ситуации, изменение мировосприятия, повышение самооценки, выработка реалистической перспективы и активной жизненной позиции. Важно вернуть клиенту чувство компетентности за счет воспоминания о преодоленных трудных ситуациях и проектирования будущего, в котором можно использовать удачный прошлый опыт.
При этом психолог должен отслеживать возможные суицидальные тенденции и аффективные реакции, разряжать агрессию, переводя ее на себя. Поскольку он тоже находится под воздействием травмирующей ситуации, не стоит скрывать свою тревогу. Лучше попросить клиента поправить психолога, если он начинает навязывать что-то свое. Наиболее эффективна групповая форма терапии.
Е Lasogga, В. Gasch (1997) разработали следующие рекомендации по оказанию неотложной кризисной помощи.
Правила для сотрудников спасательных служб:
Дайте знать пострадавшему, что вы уже рядом и что предпринимаются меры по спасению.
Постарайтесь избавить пострадавшего от посторонних взглядов.
Осторожно устанавливайте телесный контакт: возьмите пострадавшего за руку или похлопайте по плечу.
Говорите спокойно, не скрывая сострадания; выслушивайте внимательно и терпеливо, без упреков; спросите, чем вы можете помочь.
Прежде чем приступать к помощи, определите, кто из пострадавших в чем нуждается. Уделите этому 30 секунд при одном пострадавшем, около пяти минут - при нескольких пострадавших. Будьте готовы к среднему уровню возбуждения у пострадавшего (это нормально).
Узнайте имена нуждающихся в помощи. Точно скажите, кто вы и какие функции выполняете . Скажите пострадавшим, что помощь скоро прибудет, что вы об этом позаботились.
Займите положение на том же уровне, что пострадавший, возьмите его за руку или похлопайте по плечу. Не поворачивайтесь к пострадавшему спиной, не обвиняйте его.
Расскажите пострадавшему, какая помощь будет ему оказана. Сразу скажите ему, что вы ожидаете от своей помощи и как скоро можно ожидать успеха. Расскажите о своей квалификации и опыте, чтобы пострадавший убедился в вашей компетентности.
Дайте пострадавшему посильное поручение, чтобы он мог убедиться в способности самоконтроля.
Дайте пострадавшему высказаться. Будьте внимательны к его чувствам и мыслям, пересказывайте позитивное.
При расставании найдите себе замену и проинструктируйте этого человека о том, что нужно делать с пострадавшим.
Привлеките людей из ближайшего окружения пострадавшего для оказания ему помощи. Инструктируйте их и давайте простые поручения. Избегайте любых слов, которые могут вызвать у кого-либо чувство вины.
Постарайтесь оградить пострадавшего от излишнего внимания и расспросов. Давайте любопытным конкретные задания.
профессиональной супервизии.
Е.М. Черепанова (1995) описывает процедуру дебрифинга - группового обсуждения, нацеленного на минимизацию психических страданий. При этом применяются: расспрос, эмпатическое выслушивание, эмоциональное отреагирование, информирование, когнитивное структурирование, в результате чего у пострадавшего возникает чувство контроля происходящих событий. Дебрифинг является формой краткосрочной психологической скорой помощи, он проводится непосредственно на месте катастрофы и позволяет решать следующие задачи:
измерение интенсивности стресса команды; детальное обсуждение симптомов, обеспечение чувства защищенности и поддержки, мобилизация ресурсов; обеспечение информацией и формирование планов на будущее) и семь фаз.
Вводная фаза. Ведущий представляет себя, свою команду, обозначает цели и задачи работы, определяет правила дебрифинга.
Фаза контакта. Каждый человек кратко описывает то, что с ним произошло. Причем ведущий поощряет уточняющие вопросы членов группы, которые помогают восстановить объективную картину происшедшего.
Фаза мыслей. Дебрифинг фокусируется на процессах принятия решений и мышления. Обсуждаются мысли, приходившие в голову во время события. Часто эти мысли кажутся неуместными, причудливыми, отражающими чувство страха.
Фаза разочарования. Исследуются чувства, поэтому фаза эта наиболее длительная. Ведущему важно помочь людям рассказать о переживаниях, так как обсуждение их в группе может вызвать дополнительную поддержку, чувство общности и естественности реакций.
Фаза симптомов. Обсуждаются реакции (эмоциональные, физические, когнитивные), которые люди пережили на месте действия, после его завершения, спустя какое-то время.
Завершающая фаза. Ведущий обобщает реакции участников, пытается нормализовать состояние группы.
Фаза адаптации. Обсуждается и планируется будущее, намечаются стратегии преодоления. Создается внутригрупповой психологический контекст, рассматриваются дальнейшие способы поддержки друг друга . Обсуждаются возможность и необходимость обращения к профессиональной помощи.
Начальство дало ей недельный срок для лечения. Больная оказалась высоко гипнабельной. В гипнозе ей внушались сновидения, в которых она избегала столкновения со встречной машиной благодаря своим уверенным и автоматическим действиям. Такие же сновидения было внушено видеть в ночном сне. Было проведено три сеанса гипноза, но больная побаивалась садиться за руль. Перед выходом на работу приехала к врачу на грузовике и вместе с ним проехала по городу. Во время поездки находилась в самопроизвольном (постгипнотическом) трансе, реакция на дорожные ситуации была автоматической и безошибочной. Вышла из транса самостоятельно с чувством триумфа и уверенности в своих возможностях. Больше за помощью не обращалась.
ПОСТТРАВМАТИЧЕСКОЕ СТРЕССОВОЕ РАССТРОЙСТВО (ПТСР)
Внешние и внутренние раздражители, которые напоминают или символизируют какой-либо аспект травмирующего события, могут вызвать сильную психологическую и физиологическую реакцию. Характерны попытки избегать воспоминаний о травме, мест и людей, связанных с ней,
невозможность произвольно вспомнить важные аспекты травмы.
Наблюдается повышенная чувствительность и возбудимость, проявляющаяся в следующих симптомах (не менее двух): повышенная настороженность и бдительность, усиленная реакция на испуг, напряженность, раздражительность или вспыльчивость, повышение уровня бодрствования, затрудненное засыпание или тревожный сон, повышенная утомляемость. Снижаются интересы, сосредоточение и продуктивность, появляется ориентация на прошлое, нарушается чувство времени.
В течение года после стрессового воздействия в ситуации, напоминающей стрессовую или связанной с ней, навязчиво возникают чрезвычайно живые стойкие воспоминания (flash- backs - англ.) пережитого, которое находит свое отражение и в повторяющихся сновидениях. В состоянии опьянения и при пробуждении возможны диссоциативные эпизоды с переживанием деперсонализации-дереализации. Наблюдаются также обманы восприятия, чувства, мысли и действия, отражающие содержание травмы.
Пациенты испытывают чувства страха, беспомощности, горя, унижения, вины, стыда, злобы. Типичной защитой является общее притупление чувств: эмоциональная анестезия, чувство отдаленности от других людей, представление о кратковременности будущего с отсутствием длительной жизненной перспективы, потеря удовольствия от прежних увлечений, невозможность переживать радость, нежность, оргазм. Подавление эмоций приводит к их эпизодической разрядке в виде грубых , брутальных аффективных проявлений. Наступает отчуждение от близких, ухудшаются взаимоотношения на работе и в семье, легко возникают зависимость от психоактивных веществ (ПАВ) и суицидальные тенденции.
Описаны случаи с отставленными проявлениями расстройства, хронизацией его и патологическим развитием личности с депрессивными, возбудимыми и инфантильными чертами (Магомед-Эминов, 1998). Пациенты настроены недоверчиво и враждебно, общаются лишь с самыми близкими людьми. Они испытывают чувства внутренней пустоты и безнадежности, вызванные повышенной зависимостью от значимых других с невозможностью выразить негативные эмоции по отношению к ним. Характерно сочетание настороженности, нервозности, раздражительности и эмоциональной оглушенности с чувством собственной измененное™ и инакости по сравнению с остальными людьми с отчуждением от них. Наблюдается отчетливое социальное снижение, отрицательное воздействие на близких и стойкое субъективное страдание. Часто развивается зависимость от психоактивных веществ и склонность к саморазрушающему поведению.
В происхождении ПТСР играют роль такие факторы, как столкновение со смертью, внезапность, отсутствие похожего опыта, недостаток контроля и информации, трудности моральных выборов при спасении собственной жизни и жизни других, утраты близких, тревога за пропавших без вести. Большое значение могут также иметь стыд за свое поведение во время стресса, поражающий масштаб разрушений, ухудшение жизненной ситуации, необходимость приспособиться к новой среде обитания.
ПТСР возникает, в частности, у родственников суицидентов и врачей , которые их лечили.
Выделено пять типов факторов, определяющих реакцию врача на самоубийство больного.
Особенности взаимоотношений: характеризуются зависимостью, нарциссизмом или амбивалентностью.
Обстоятельства времени: если врач пережил ряд суицидов пациентов в течение короткого промежутка времени.
Особенности значимых жизненных обстоятельств: если врач в прошлом испытал осложненное горе, депрессию или в детстве столкнулся с потерей родителей.
Особенности личности: настоятельное стремление во что бы то ни стало быть сильным и контролировать происходящее, а также трудности осознания собственных чувств.
Психотерапия. Учитываются психодинамические механизмы, лежащие в основе происхождения
ПТСР. Тревога блокирует бессознательные конфликты Суперэго, воссоздает тревожное состояние и пытается преодолеть его. Защитные механизмы: регрессия, подавление, отрицание, девальвация.
В посттравматической терапии используется 4-шаговый подход.
Нормализация реакции людей на катастрофу (людей информируют о симптоматике и течении стрессовых реакций, тем самым дается разрешение иметь «нормальные» для такой ситуации симптомы; это ослабляет тревогу и связанные с ней симптомы).
Поощрение выражения тревоги, гнева и других отрицательных эмоций (людям дают
Обучение навыкам самопомощи - в первую очередь умению справляться со стрессом.
Обеспечение помощи (людей направляют к другим специалистам для получения специальной и долговременной помощи).
установление доверительного безопасного контакта, дающего право на «получение доступа» к тщательно охраняемому травматическому материалу;
терапия, центрированная на психотравме, с исследованием травматического материала, работа с избеганием, отрешенностью и отчужденностью;
стадия, помогающая человеку отделиться от травмы и воссоединиться с семьей, друзьями, обществом.
Решение вылечиться - в этой стадии необходимо создать безопасное эмоциональное пространство, определить состояние психического и соматического здоровья пациента.
Стадия кризиса - оживляя пережитое, пациент переживает сильную боль и нуждается в максимальной поддержке. Полезно предупредить пациента: «Правда вас освободит, но сначала сделает совершенно несчастным». Следует выявить и проработать тему самоубийства.
Вспоминание - важно, чтобы клиент вспоминал столько, сколько может выдержать.
Вера - клиент нуждается в том, чтобы поверить себе и своим воспоминаниям.
Нарушение молчания - клиенту не хочется вновь переживать тяжелые чувства, он стыдится консультанта, боится испугать его. Можно ободрить его словами: «Чем больше вы рассказываете о пережитом, тем меньше негативной энергии остается, вам становится легче».
Снятие с себя вины за случившееся - человек может винить себя в том, что недостаточно активно защищался, или в том, что в момент насилия испытал приятные ощущения. Необходимо помочь клиенту снять с себя ответственность за случившееся.
Поддержка «внутреннего ребенка» - контакт с «раненым внутренним ребенком» устанавливается с помощью рисования, двигательных игр в группе и т. п.
Возвращение доверия к себе - определяются и восстанавливаются личностные границы клиента, которые были нарушены насилием; восстанавливается самооценка.
Оплакивание того, что было утрачено в момент насилия: детства, семьи (в случае инцеста), девственности, доверия к людям, чувства безопасности и т. д.
Гнев - в это время освобождается долго сдерживаемая злость.
Вскрытие и конфронтация - гнев направляется на насильника с помощью составления послания или разыгрывания психодрамы.
Прощение - имеется в виду прощение себя, а не насильника; смысл прощения - отпустить насильника от себя.
Разрешение и движение дальше - это момент, когда человек чувствует, что ему удалось включиться в жизнь.
Пример (Вартанян, 1996). 11-летняя Мари доставлена на консультацию матерью, которая рассказала, что год назад семья пережила землетрясение в Спитаке. Мать получила повреждение позвоночника, и дочь помогла ей выбраться из завала. Девочка во сне кричит и плачет, иногда ходит, и разбудить ее в это время не удается. На приеме пациентка сидит с отсутствующим видом, выражение лица безучастное, взгляд тусклый, голос тихий, монотонный. Повторяет все сказанное матерью, как выученный урок. Подробности землетрясения и своего участия в спасении матери излагает формально,
очень по-деловому. Видит во сне, как за ней гонятся турки, чтобы убить или украсть. С наступлением темноты напряженно ожидает преследования турок. Подобное состояние у девочки уже было в 4 года после похорон дяди, во время которых мать на глазах у дочери упала в обморок. Тогда девочка по ночам вскакивала и кричала, мать брала ее к себе в постель; обращалась к знахарю, чтобы «вывести страх». В процессе психодинамической терапии Мари осознала свой страх смерти матери, пережитый в 2 года, когда девочка сидела на коленях у матери, а пьяный отец ударил жену ножом. Образ турка связан с исторической памятью о турецком геноциде.
СУИЦИДООПАСНЫЕ РЕАКЦИИ ДЕЗАДАПТАЦИИ
Стоит ли жизнь того, чтобы жить? Это вопрос для эмбриона, не для мужчины.
Сэмюэл Джонсон
Суицидоопасные реакции дезадаптации связаны с воздействием объективно и субъективно значимых факторов среды, вызывающих фрустрацию жизненно важных потребностей и порождающих состояние психологического кризиса. Дезадаптация носит количественный характер и заключается в ограничении возможности личности справляться со своими социальными функциями, изменении поведения в микросоциальном окружении и негативно окрашенных психологических переживаниях. Характерны фиксация внимания на кризисной проблеме, связь состояния с изменением ситуации, сохранение работоспособности. Суицидальная опасность реакций определяется резкостью снижения конструктивного планирования будущего и проявляется в форме переживания безнадежности .
Исследованные нами пациенты Кризисного стационара с реакциями дезадаптации отличались высоким суицидальным риском: из 80 человек попытку самоубийства перед поступлением совершили 59 человек (74%). По категории личностного смысла покушения на самоубийство распределились следующим образом: по типу протеста - 27 (45%), призыва - 11 (19%), избежания - 11 (19%), отказа - 10 (17%). Из способов самоубийства преобладало самоотравление - у 44 человек (74%), особенно среди женщин - у 26 из 32 пациенток этой группы (82%). Лишь 2 человека совершали попытку самоубийства ранее (более одного года до поступления), что свидетельствует об отсутствии хронического суицидального риска у пациентов с реакциями дезадаптации. Утрата или угроза утраты жизненно важной ценности возникала, как правило, неожиданно для пациента. Актуальной сферой конфликта чаще всего выступала семейная сфера - в 35 случаях (44%), реже - интимно-личная сфера, игравшая ведущую роль у 25 пациентов (31%). В остальных 20 случаях (25%) наблюдалась комбинация сфер конфликта, а также дезадаптация в учебно-профессиональной, административно-правовой и коммунально-бытовой сфере. Продолжительность актуальности суицидальных тенденций достигала двух месяцев.
Подобные реакции давали практически здоровые люди, которые обладали более широким диапазоном реагирования по сравнению с патологическими типами личности. Акцентуация характера была выявлена у 47% пациентов данной группы, однако корреляции меду типом акцентуации и формой реакции установить не удалось, отмечалось лишь заострение характерологических особенностей пациентов в процессе развития у них психологического кризиса.
Для формирования того или иного варианта суицидоопасной реакции большее значение имел не склад характера, а такие факторы, как степень выносливости к фрустрации вообще; место, занимаемое фрустрированной потребностью в системе ценностей; состояние энергетических ресурсов индивида; особенности межличностных отношений со значимыми другими лицами из ближайшего окружения . В соответствии с преобладанием аффективного, когнитивного или поведенческого компонента кризисного состояния различаются три суицидоопасные реакции дезадаптации: реакция оппозиции, пессимистическая реакция и реакция демобилизации.
Реакция оппозиции возникает в качестве протеста против действий значимых других лиц и характеризуется выраженной экстрапунитивной (карательной - англ.) позицией личности, высокой степенью агрессивности, резкостью отрицательных оценкой окружающих и их деятельности. Ауто-агрессивные тенденции возникают на высоте аффекта обиды, гнева, как правило, вслед за гетероагрессивными высказываниями, вплоть до гомицидных (лат. homo человек, caedere убивать). Преморбидно высокое самоуважение пациентов снижается под влиянием суицидогенной установки типа: «унижение хуже смерти». Актуальную для них кризисную ситуацию они воспринимают генерализованно, заявляя, что не хотят жить в мире, где царит несправедливость. В то же время реализация гомицидных тенденций является для этих пациентов невозможной из-за свойственного им высокого уровня социализации.
Из 40 пациентов с реакцией оппозиции по поводу суицидной попытки наблюдались 32 человека
(80%). Пресуицидальный период в подавляющем большинстве случаев - у 24 пациентов (75%) был кратковременным - менее одной недели. Наиболее частыми мотивами суицидального поведения были протест и отказ, в качестве способа самоубийства чаще всего избиралось самоотравление. В 26 случаях (83%) наблюдались аналитический и манипулятивный постсуицидальный период, что было связано с сохранением актуальности конфликтов. Общая продолжительность суицидоопасной реакции (от момента воздействия психотравмы до исчезновения суицидальных тенденций) была сравнительной недолгой и в среднем составляла три недели.
Пессимистическая реакция развивается в ситуации необратимой утраты значимого лица или других доминирующих ценностей. Ее отличительными признаками являются негативная оценка настоящего, будущего и собственных возможностей; исчезновение смысла жизни. Выражены соответствующие изменения мироощущения, мировосприятия, суждений и оценок, видоизменения системы ценностей, которые приводят к формированию негативных концепций ситуации, оценивающейся как реально или потенциально неблагоприятная. Подобное восприятие вызывает стойкое снижение уровня оптимизма и препятствует продуктивному планированию деятельности в будущем. Вторично снижается самооценка, нарастает ощущение недостаточности собственных возможностей.
Пациенты отличаются склонностью к самоанализу, пессимистическим выводам при интерпретации различных жизненных событий. Указанные особенности приводят к преобладанию когнитивного компонента в развитии пессимистической реакции. Упомянутый компонент включает негативно окрашенные представления о собственной ненужности, бесцельности и мучительности дальнейшей жизни, пессимистический вывод о невозможности разрешить кризис из-за отсутствия времени и возможностей. Подобные представления не вытекают из болезненно измененного настроения, а наоборот, предшествуют ему и целиком обуславливаются особенностями когнитивной сферы, тенденцией к формированию неадаптивных установок. Указанные установки тесно связаны с представлениями о большей, чем собственная жизнь, значимости семейно-личных, социально-престижных и прочих ценностей.
В данной подгруппе из 25 человек суицидальные попытки наблюдались перед поступлением у 17 человек (68%); пресуицидальный период был сравнительно длительным, в среднем три недели. По категориям личностного смысла пациенты распределялись следующим образом: призыв - у 9 человек, у остальных 8 человек - избежание и отказ. Наиболее частым способом самоубийства было самоотравление , причем большими дозами лекарственных препаратов. После суицидальной попытки у наблюдавшихся пациентов длительно, в среднем три недели сохранялся высокий суицидальный риск, что было связано с особенностями их когнитивной сферы. У 10 человек наблюдался аналитический тип постсуицида, у остальных семи - суицидально-фиксированный и критический.
Реакция демобилизации отличается наиболее резкими по сравнению с вышеописанными суицидоопасными реакциями изменениями в коммуникативной и мотивационно-волевой сфере. Наблюдается отказ от привычных контактов или их значительное ограничение, что вызывает устойчивые переживания одиночества, беспомощности, безнадежности. Характерен также частичный отказ от деятельности, причем ее продуктивность падает и не удовлетворяет самого пациента, усугубляя душевный дискомфорт, переживания отверженности и изоляции.
Данная реакция возникает обычно у лиц молодого возраста, отличающихся психической незрелостью, низкой сопротивляемостью к фрустрации, тенденцией к «уходу» или «избежанию» в сложных жизненных обстоятельствах. У пациентов сравнительно легко возникает чувство краха, «жизненного провала», сопровождающееся снижением побуждений и волевых усилий, направленных на ликвидацию конфликта. Из-за отсутствия активного стремления к достижению цели любые попытки изменить жизненную ситуацию кончаются неудачей, что приводит к сужению представлений о надежных средствах разрешения психологического кризиса и дальнейшему его углублению.
Из 15 пациентов этой подгруппы суицидные попытки совершили перед поступлением 10 человек (67%). Пресуицидальный период был кратковременным и в большинстве случаев не превышал двух недель; вся реакция в среднем длилась 4 недели. Основными мотивами суицидального акта были избежание и отказ. Способы самоубийства избирались сравнительно тяжелые: большие дозы сильнодействующих веществ, самопорезы, самоповешение, комбинированные способы. В большинстве случаев наблюдался аналитический и суицидально-фиксированный тип постсуицида, что было связано с отсутствием у пациентов способов преодоления своей несостоятельности в ведущей для них жизненной сфере.
Факторы суицидального риска (социально-демографические факторы, индивидуально-психологические факторы, медицинские факторы, природные факторы).
Индикаторы суицидального риска (ситуационные индикаторы, поведенческие индикаторы суицидального риска, коммуникативные индикаторы, когнитивные индикаторы, эмоциональные индикаторы).
Консультирование суицидальных клиентов.
Суицидальное поведение, как мы понимаем, представляет собой серьезную, актуальную этическую, моральную, социальную и медицинскую проблему. Ежегодно самоубийства совершают до 1 млн. человек во всем мире. По данным ВОЗ, самоубийство является 13-й по счету причиной смерти, а в возрастном диапазоне от 15 до 35 лет в Европе оно занимает второе место после дорожно-транспортных происшествий. Примерно в 10–20 раз большее количество людей совершает суицидальные попытки, что выдвигает эту форму аутоагрессии на 6-е место среди причин потери трудоспособности в мире. Темпы прироста уровня сегодня суицидов выше в подгруппе населения до 30 лет.
Профилактика суицидального поведения представляет собой важную социальную и психологическую задачу, осуществление которой возможно только при интеграции усилий множества ведомств в единое стратегическое направление.
Хотя ведущими являются социально-психологические факторы риска, наличие психического расстройства значительно увеличивает риск суицидального поведения, что делает крайне актуальной для врачей психиатров, психотерапевтов, психологов здравоохранения проблему оценки суицидального риска и профилактики суицидального поведения.
Итак, суицидальное поведение – аутоагрессивное поведение, проявляющееся в виде фантазий, мыслей, представлений или действий, направленных на самоповреждение или самоуничтожение и, по крайней мере, в минимальной степени мотивируемых явными или скрытыми интенциями к смерти.
С точки зрения клинической практики суицидальное поведение принято подразделять на внутренние и внешние формы.
Внутренние формы:
Антивитальные переживания – размышления об отсутствии ценности жизни без четких представлений о своей смерти.
Пассивные суицидальные мысли – фантазии на тему своей смерти, но не лишения себя жизни.
Суицидальные замыслы – разработка плана суицида.
Суицидальные намерения – решение к выполнению плана.
Внешние формы:
Самоубийство (суицид) – намеренное, осознанное и быстрое лишение себя жизни.
Суицидальная попытка (парасуицид) – не закончившееся смертью намеренное самоповреждение или самоотравление, которое нацелено на реализацию желаемых субъектом изменений за счет физических последствий.
Прерванная суицидальная попытка (прерванный парасуицид) – акт, предпринятый с целью намеренного самоповреждения или самоубийства, но прерванный до реального самоповреждения внешними обстоятельствами (например, вмешательство посторонних предотвратило физическое повреждение: человека «сняли» с рельсов до прохода поезда, прервали акт самоповешения и т. п.).
Абортивная суицидальная попытка (абортивный парасуицид) – акт, предпринятый с целью намеренного самоповреждения или самоубийства, но прерванный до реального самоповреждения непосредственно самим субъектом.
Сегодня достаточно осторожно относятся к делению суицидального поведения на «истинное» и «демонстративно-шантажное» вследствие высокой вероятности диагностики серьезных суицидальных намерений и принятия их за
манипулятивные. Объективная оценка степени суицидальных интенций часто затрудняется следующими обстоятельствами:
диссимуляция пациентом истинных намерений поступка (например, из-за опасения госпитализации в психиатрическую больницу или социального осуждения);
защитное поведение пациента (неосознаваемые психологические защиты), например, диссоциативная амнезия обстоятельств поступка и его мотивов; декларация манипулятивных намерений при явно противоречащих им тяжелых последствиях попытки и др.;
неадекватные представления пациента о степени летальности избранного способа парасуицида – это характерно для действий детей, подростков или лиц с тяжелыми психическими расстройствами;
Недоучет пациентом случайных внешних обстоятельств (например, вмешательство посторонних).
Эти и другие обстоятельства приводят к тому, что далеко не всегда степень травматичности суицидального акта соответствует его мотивам. Кроме того, использование терминов «демонстративный », «шантажный », «манипулятивный » вносит морализаторский, осуждающий оттенок, что может само по себе оказать негативное влияние на процесс отношений специалиста/психолога и пациента.
К суицидальному поведению не следует относить:
Несчастные случаи:
1. случайные, т. е. ненамеренные самоповреждения и передозировки. Например, пациент кулаком разбил окно, повредив при этом предплечье, с целью ухода из отделения (а не самоповреждения); случайная передозировка психоактивных веществ (ПАВ) и пр.
2. самоповреждения лиц, которые не могли понимать значение или последствия своих действий из-за высокой степени слабоумия, или тяжелого психического расстройства на момент поступка. Например, в состоянии психоза пациент принял балконную дверь за выход из помещения; в контексте бредовых переживаний пациент пытался «остановить» транспортный поток «энергетическим» воздействием, для чего вышел на проезжую часть и пр.
Привычную аутотравматизацию Намеренное самоповреждение, не связанное с идеей смерти и суицида. Основные характеристики такого поведения: многократная повторяемость; компульсивная потребность в самоповреждении с нарастанием напряжения и дискомфорта; облегчение после реализации действия, часто смешанное с чувством вины, осознанием неадекватности поступка; стремление скрыть от посторонних следы самоповреждений; обычная локализация самоповреждений – кожа груди, живота, предплечий, нижних конечностей; отсутствие субъективной трактовки поступка как суицидального акта. Привычная аутотравматизация часто сочетается либо со стрессом, либо с суицидальными действиями и вместе с ними может являться признаком серьезной личностной патологии (пограничного расстройства личности).
Современные подходы к профилактике суицидальных действий базируются на модели «суицидального процесса». Суицидальные действия представляют собой один из вариантов поведенческих реакций человека в состоянии психологической дезадаптации (часто интенсивного психологического стресса), которая проявляется широкой гаммой переживаний – как психологически ясных, так и патологических. Для любой категории таких людей существует ряд общих закономерностей развития суицидальной активности. Суицидальный акт рассматривается как результат взаимодействия многочисленных «базовых» факторов риска друг с другом и с триггерными (пусковыми) факторами, связанными с кризисной ситуацией и субъективной переработкой индивидом ее значимости для него. К базовым факторам риска можно отнести множество переменных социального, демографического, религиозного, этнического, психологического, семейного и биологического характеров. Соответственно, можно выделить группы риска суицида (например, мужчины старше 45 лет; люди, страдающие биполярным аффективным расстройством и др.). Но базовые факторы носят лишь вероятностный характер – принадлежность к группе риска не обозначает обязательного «вердикта». Риск значительно усиливается при интеграции нескольких факторов риска, но для «запуска» суицидальных действий необходим триггерный фактор, которым, как правило, являются конфликт, кризис, стресс. Обычно внутренней составляющей здесь является утрата (или возможность утраты) значимого объекта. Примеры: смерть близкого человека; развод (отделение) или его перспектива; утрата работы или социального статуса; утрата здоровья (постановка диагноза тяжелого соматического или психического расстройства, социальная и физическая беспомощность в результате заболевания и пр.); утрата безопасности (реальные угрозы или бред преследования) и другие. Степень дезадаптации/стресса зависит от взаимодействующих базовых факторов риска, меры стрессогенности и силы триггера. Пусковые факторы обладают определенной степенью специфичности для конкретного индивидуума, что зависит, как нам уже известно, от ряда характеристик (личностные черты, особенности социальной ситуации, возраст и пр.). Многочисленные ситуации межличностных конфликтов являются источниками дезадаптирующих эмоций страха, вины и стыда и симптомокомплекса депрессии , которые, как правило, часто лежат в основе суицидальных мотиваций. На субъективном уровне, пресуицидальное состояние (симптомокомплекс, свидетельствующий о надвигающемся суицидальном акте) воспринимается через призму беспомощности, безнадежности и невозможности альтернативного выхода. Когнитивная составляющая суицидального восприятия ситуации характеризуется когнитивным сужением («иного выхода нет») и дихотомическим мышлением («все или ничего»). Таким образом, суицидальное поведение можно рассматривать как дезадаптивный способ совладания с кризисной/стрессовой ситуацией в субъективном восприятии индивида.
«крик о помощи», призыв. Мотив и смысл суицидального акта (суицидальной попытки) – обретение помощи. В представлении страдающего иные способы обратить на себя внимания кажутся не такими действенными. При этом индивид, действительно, может находиться в невнимательном к нему, нечутком, игнорирующем окружении, либо не может использовать более адекватных средств предъявления своих потребностей;
протест, месть, наказание кого-то важного, значимого другого. Движущими эмоциями здесь являются стыд, гнев и обида. Суицидальные действия могут стать и формой наказания обидчика, который либо сильнее, либо слишком уважаем и любим пострадавшим индивидуумом, и способом понуждения его изменить свое поведение;
самоповреждение, как избежание непереносимой жизненной ситуации. Суицидальная попытка или угрозы могут стать оружием, вызывающим чувство вины и страх у людей, эмоционально значимых для данного индивида. Примеры можно найти в различных сферах межличностных и социальных отношений – попытка сохранить партнерские отношения; облегчение условий содержания, заключенного после самоповреждения; изменение финансовых притязаний и другие ситуации. С разной степенью осознанности суицидальный акт может использоваться как средство манипуляции;
смерть, как избежание страдания. В субъективном представлении человека, страдающего душевной болью и/или тяжелым соматическим недугом, смерть часто представляется способом избавления от мучений;
наказание самого себя. Одна из важнейших человеческих эмоций, воспитываемых с раннего возраста – это эмоция вины. Функции вины – сдерживание человеческой агрессии и стимуляция сочувствия. Однако, очень часто это чувство гипертрофировано и не соответствует реальным поступкам человека, усиливается в случае переживания потери и горя, в состоянии депрессии, стресса. Неадаптивный способ облегчения/снятия чувства вины – самонаказание, в том числе, с помощью суицидальных актов;
жертвоприношение. Мотив обусловлен бессознательной фантазией аннулировать последствия какого-то действия (реального или выдуманного), вызывающего чувство вины, или альтруистическим желанием спасти кого-либо (умершего или страдающего);
воссоединение. Мотив, исходящий из фантазии о воссоединении с любимым человеком после смерти. Такие представления могут становиться актуальными при переживании тяжелой утраты.
Как правило, суицидальный акт возникает при нескольких мотивах. Например, депрессивный пациент может испытывать как потребность в самонаказании, так и в демонстрации своего страдания с целью поиска помощи. Четкой границы провести невозможно: часто суицид («завершенное самоубийство») может носить характер протеста и практически всегда оказывает сильнейшее воздействие на других людей, а суицидальная попытка может быть способом самонаказания или «трансформации» страдания, «незавершенной» попыткой воссоединения.
А теперь несколько слов об относительных факторах риска, то есть о характеристиках, которые имеют тенденцию к регулярному повторному обнаружению в исследованиях людей, совершивших суицид. Группы людей, различающиеся по ряду статистических показателей (социально-демографических, экономических, медицинских и др.), имеют разные уровни суицидов. Существует прямая корреляционная зависимость между определенными статистическими показателями и риском суицида. Факторы риска являются понятиями вероятностными, и их предиктивная сила носит относительный характер. Иными словами, суицид может произойти и при отсутствии даже одного из факторов. Тем не менее, их значимость усиливается при интеграции множества факторов. К основным факторам суицидального риска принято относить социально-демографические, биографические (анамнестические), медицинские, индивидуально-психологические и др.:
I. Социально-демографические факторы суицидального риска:
Пол. Возраст. Семейное положение. Профессиональный статус. Религия.
II. Медицинские факторы суицидального риска:
Психическая патология. Депрессия Синдром зависимости от алкоголя. Синдром зависимости от опиатов. Шизофрения Расстройства личности. Другие психические расстройства. Соматическая патология.
III. Биографические факторы суицидального риска:
Суицидальные попытки в анамнезе. Суицидальное поведение биологических родственников. Суицидальное поведение «значимых других». Копирование поведения эмоционально значимых лиц. Другие анамнестические факторы риска.
IV. Индивидуально – психологические факторы риска:
Стресс. Дистресс. Эмоциональная неустойчивость. Эмоциональная зависимость. Неадекватная самооценка. Тревожность и гипертрофированное чувство вины и т. д.
Депрессивный статус человека, как выясняется, связан с понижением социальной и бытовой продуктивности, низкой самооценкой, жалобами на беспомощность, невербальными проявлениями сниженного настроения и т. д. Независимо от осознаваемого желания «никому не мешать», такие пациенты бессознательно требуют к себе повышенного внимания окружающих – в результате, в сферу оказания помощи вовлекается широкий круг лиц. Повышенное внимание, оказываемое депрессивному человеку пациенту/родственнику, может ограничивать удовлетворение потребностей, вовлеченных в этот круг людей. Депрессивные и суицидальные жалобы и соответствующие невербальные проявления могут вызывать сильную тревогу и напряжение у близких пациента и помогающих специалистов. Часто эмоциональная недоступность пациента, отсутствие позитивной динамики в терапии, жалобы пациента на «бесполезность помощи», повторяющиеся суицидальные знаки вызывают у лиц, вовлеченных в процесс коммуникации чувство отчаяния и бесперспективности лечения. Депрессивные симптомы и суицидальные проявления могут сочетаться с явно демонстрируемой неприязнью или враждебностью к окружающим, что вызывает у них соответствующие реакции.
Итак, суицидальное поведение – не «эндогенный» симптом, а событие, происходящее в поле человеческих отношений. Суицидальный акт, кончено, в основном, является проявлением индивидуальной воли человека, но триггерами часто бывают напряженные межличностные отношения. Независимо от мотивов и исходов, суицидальный акт является сильнейшим способом воздействия на других людей. Именно поэтому, суицидальное поведение часто воспринимается как манипуляция и шантаж. Суицид всегда имеет адресацию к «значимым другим»: родитель, партнер, врач, учитель и др. Независимо от мотивов и исходов, суицидальный акт имеет отсылку к смерти и общечеловеческому страху с ней связанному.
Людям – специалистам-медикам, психологам и психиатрам, близким тех, кто пережил/переживает серьезный стресс, психологическую травму и пр., необходимо понимать и замечать суицидальные интенции (намерения):
– необычное для данного индивида или социального контекста его реальности поведение; смена стереотипа поведения. Например, прерывание социальных контактов; эмоциональное «оцепенение» в ситуации стресса; неадекватное ситуации утраты, «приподнятое» настроение, «эпатирующее» поведение;
– признаки «прощания»; раздача долгов, подарков, написание завещания, «прощальных» писем;
– фантазии и мысли о смерти, самоповреждении, самоубийстве. Необходимо оценить частоту, длительность и характер этих феноменов, а также способность их контролировать самостоятельно;
– суицидальные угрозы. Нередко высказывания носят прямой характер, но чаще суицидальные тенденции проявляются в косвенных угрозах. Кроме того, косвенные угрозы могут быть выражены в символической форме;
– суицидальные попытки ранее; количество, тяжесть, триггерная ситуация. Количество и тяжесть парасуицидов являются относительным предиктором дальнейшего суицидального поведения. Триггеры часто носят стереотипный характер, что облегчает прогнозирование риска;
– степень планирования суицида. Четкие представления индивида о времени, месте и способе суицидальных действий связаны с большим риском их реализации;
– наличие средств суицида (накапливание медикаментов, наличие огнестрельного оружия, ядохимикатов и пр.). Риск увеличивается при совпадении средств, имеющихся в наличии, с теми, о которых фантазирует пациент.
Риск суицида ассоциирован со многими психическими расстройствами и является максимальным среди подобных пациентов. Тем не менее, при непосредственной оценке опасности суицида рекомендуется основное внимание уделять не столько факту «формального» диагноза, сколько особенностям психопатологического синдрома, независимо от диагностической категории.
Вообще и синдром депрессии, и стресс достаточно часто сопровождаю суицидальными мыслями или/и действиями. Одной из причин недооценки или игнорирования депрессии и стресса в этих случаях может являться психологический фактор: стереотипное представление специалиста о «неудобстве» разных диагнозов; о несочетаемости, например, депрессии и шизофрении; обесценивание стресса и др.
Явно выраженное чувство вины и/или сверхценные/бредовые идеи виновности, как правило, ассоциируются с идеей самонаказания и значительно усиливают риск суицидальных действий на фоне стрессового состояния. Например, расстройства адаптации или посттравматическое стрессовое расстройство как варианты переживания реакции горя; тяжелый депрессивный эпизод с бредом виновности; постпсихотическая депрессия и др.
Страх и тревога разной степени выраженности проявляются практически при любых [психических] расстройствах. Различные непсихотические варианты тревоги (паническое расстройство, другие тревожно-депрессивные синдромы в симптоматике невротических расстройств) также ассоциируются с увеличением риска аутоагрессии.
Вербальная и невербальная агрессия часто являются предшественниками аутоагрессивного поведения, что прослеживается и в анамнезе людей, совершающих суицидальные действия. Психологические механизмы суицида во многом сводятся к перенаправлению агрессии «на себя», реализации чувства вины через самонаказание или предотвращении нанесения вреда окружающим. Когнитивное сужение, которое часто сопровождает состояния крайне напряженного аффекта (например, в клинике острой реакции на стресс) или депрессивный эмоциональный фон с обесценивающим восприятием собственного «Я». В таких состояниях человек может быть не способным прогнозировать возможности альтернативного (не суицидального) выхода из ситуации. Мышление характеризуется колебаниями. Когнитивное сужение обычно еще сопровождается фиксацией на ситуации кризиса, постоянному возвращению к теме и объекту потери. Внешне поведение может характеризоваться эмоциональным ступором или хаотичным возбуждением.
Безнадежность – еще одно депрессивно-стрессовое восприятие реальности, собственного «Я» и будущих перспектив в негативно окрашенных, обесценивающих тонах. Некоторые ученые считают, что риск суицида у таких людей коррелирует не столько с тяжестью депрессии или стресса, измеренной с помощью стандартизированных оценочных шкал, сколько с выраженностью безнадежности.
Под психосоциальными стрессорами понимается широкий круг событий, которые значительно нарушают удовлетворение базовых потребностей индивида и вызывают дезадаптацию. Реакция на такое воздействие зависит и от тяжести самого кризисного события, и от способности человека справиться с его эмоциональными, физическими и социальными последствиями. В свою очередь, устойчивость индивида связана со способностью адекватно тестировать реальность и использовать адаптивные копинг-стратегии. Состояние дистресса, таким образом, может быть связано как с реальными внешними событиями (утрата, конфликт партнерских отношений, потеря работы и пр.), так и с искаженной трактовкой реальности в связи со специфическими когнитивными нарушениями (бредовые идеи преследования, гипертрофированное чувство вины при депрессии и др.).
Существует так называемое кризисное вмешательство – комплекс организационных, лечебных и профилактических мероприятий, направленных на снижение суицидального риска и устранение негативных стрессовых и соматических, а также психосоциальных последствий суицидального акта. Кризисное вмешательство осуществляется врачом-психиатром, психотерапевтом, психологом.
Кризисное вмешательство и консультирование могут осуществляться путем проведения полуструктурированного интервью, целью которого является выявление и редукция суицидальных тенденций. Назовем этапы этой работы:
– сбор информации о кризисе. На данном этапе устанавливается взаимное доверие. Стиль поведения специалиста – принятие любых чувств и переживаний пациента без оценки и интерпретаций. Важно предоставлять клиенту/пациенту психологическую поддержку, не ускорять темп интервью. Рекомендуется не пренебрегать тем, что может показаться «несерьезным», «манипулятивным», «попыткой привлечь внимание». Необходимо неоднократно прояснять суицидальные намерения (фантазии, мысли, планы); оценить психический статус и тяжесть психотравмирующих событий; получить максимум информации о ситуации, предшествовавшей суицидальному поведению. В случае нежелания пациента раскрывать подробности суицидального акта, рекомендуется сосредоточить внимание на актуальных переживаниях и чувствах;
– определение внутреннего смысла кризиса, мотивов и целей суицидальных намерений. Мотивы и цели суицидальных актов отличаются от провоцирующих их поводов. Для понимания внутреннего смысла кризиса важно выстроить «объяснительную» гипотезу: фрустрированная потребность, доминирующие эмоции, значимые люди, ожидания от поступка, пусковой фактор, влияние стресса;
– терапевтические интерпретации и вмешательства. Вводятся в коммуникацию тогда, когда человек почувствовал, что его ситуация и он сам спокойно и доброжелательно «приняты» специалистом. Интерпретации преподносятся в мягкой манере, как мнение специалиста, а не фиксированные догмы и включат в себя: обсуждение мотивов суицидального акта; демонстрацию сомнения в том, что суицидальный акт реализует цель; прояснение основной «дихотомии» (безальтернативности); девальвацию значимости проблемы; преодоление исключительности ситуации; обсуждение значения и динамики симптомов; возвращение к прошлому опыту удачного решения проблем; стимулированию активности;
– совместная формулировка плана терапевтических мероприятий. Это способствует дисквалификации представлений пациента о безнадежности и отсутствию возможности получить поддержку, и заново выстраивает смысл существования в его субъективной картине мира;
– обратная связь и обсуждение поведения пациента. В конце интервью важно получить обратную связь и трактовку пациентом его текущего состояния и планов на ближайшее время (часы, дни);
– антисуицидальный контракт. Одним из возможных вариантов окончания может быть совместное составление антисуицидального контракта. В нем «уточняются» ответственность «сторон» за терапевтические мероприятия, что может увеличить степень сотрудничества пациента. Одним из пунктов ответственности пациента может быть отказ от суицидальных действий на время терапии. Такая договоренность, конечно, является лишь первым шагом – контракт можно «продлевать», а при завершении терапии оставить его «открытым», то есть предоставить клиенту/пациенту возможность позвонить специалисту (или его коллегам) или вернуться в терапию в случае ухудшения состояния.
Надо обязательно сказать, что длительные терапевтические/психологические отношения с людьми, совершившими попытку суицида, строятся на принципах совершенно особой коммуникации: характер помощи, терапевтических отношений, особенности применяемых методик зависят от доминирующего синдрома, диагноза возможного психического расстройства, квалификации специалиста, личностных особенностей подопечного. В посткризисный период на первый план выходят проблемы, которые, возможно, лежат в основе стрессовой или суицидальной дезадаптации и требуют применения комплексного подхода.
С самого начала работы психолога (психиатра, психотерапевта) необходимо совместно с клиентом/пациентом и, при необходимости, с его родственниками обсудить ее цели. Часто суицидальные тенденции являются проявлением личностных проблем пациента, связанных с нарушением способности поддерживать адекватные границы межличностных коммуникаций. Пациент может «перепутать» терапевтические отношения с дружескими или даже интимными. Это, например, может проявляться в «неурочных» телефонных звонках, попытках превратить сессии/консультации в «дружеские» беседы или в «соблазнение» специалиста и пр. Очень важно постоянно поддерживать границы отношений, руководствуясь принципом взаимной автономности и обоюдного уважения личностного пространства и потребностей каждого.
Многие суицидальные пациенты проявляют черты зависимого поведения, в их жизненных стилях доминирует неуверенность в своей самостоятельности, а в психодинамической истории – гиперопекающее или пренебрежительное поведение окружающих, близких. Здесь важно не следовать этим сценариям, а уважительно подчеркивать самостоятельность подопечного и его способность к адекватному выбору.
У специалистов существует такое понятие как контейнирование чувств пациента. В терапевтических отношениях обязательно проявляются те же чувства и поведенческие реакции, которые присущи пациенту в реальной социальной обстановке. Таким образом, специалист может принимать на себя роль того значимого лица, на которого человек направляет свою любовь, гнев, страх отвержения или контроля и т. д. Важно осознавать, что большая часть этих эмоций имеет «переносный смысл», изначально они предназначаются тем лицам, которые наиболее значимы (родители, сиблинги и др.). Большинство из этих реакций (за исключением тех, которые нарушают границы безопасности его и специалиста) могут быть «приняты» с последующим анализом причин этих проявлений и обоюдных эмоций, возникающих в процессе. Важно воздержаться от немедленных импульсивных ответных проявлений деструктивных чувств специалистом.
Особенности аффективного, импульсивного поведения должны обязательно обсуждаться и интерпретироваться, но только в безопасном статусе, вне аффекта или стресса. Только в этом случае есть шанс осознания клиентом/пациентом своих эмоциональных реакций и социальных ситуаций, в которых они возникают.
Специалист, психолог или психиатр (в терапевтических отношениях) почти всегда играет роль образца аутентичного «взрослого» социального поведения. Постоянство специалиста в поддержании рамок сеттинга (время, частота, длительность, регулярность, место проведения встреч; готовность к принятию эмоций и поведения пациента; выдерживание границ общения и пр.) играет большую роль в поддержании стабильности пациента. Для человека переживающего стресс, кризис или депрессию наличие стабильного терапевта снижает степень безнадежности.
В терапии человека с потенциальным риском суицидального поведения важна доступность специалиста, ограниченная естественными рамками отношений врач-пациент и оговоренная заранее. В этих границах обсуждается возможность дополнительных встреч, телефонных консультаций, возможность обращения к другим специалистам при ухудшении состояния пациента.
Подчеркивание ответственности каждой из сторон (пациент, значимые для него люди, команда специалистов) за успех лечения способствует устранению ненужных иллюзий и разочарований, снижает степень зависимости пациента от терапевта.
И еще: специалист является обычным человеком, которому свойственны такие качества, как сомнения, усталость, колебания настроения, рабочее напряжение и пр. Когда такие нюансы в небольшой степени проявляются в терапевтических отношениях, это способствует формированию у пациента представлений о нормальной неоднозначности человеческих отношений и реалистичной картины мира. Когда указанные проявления личностных особенностей специалиста или его ситуативных реакций становятся постоянными, доминирующими и плохо контролируемыми, это может нарушить терапевтические отношения и нанести вред, как пациенту, так и самому специалисту.
Каждая возникающая стрессовая ситуация может оказаться травмирующей для любого человека, оказать на него очень сильное влияние. Переживание способно вызвать состояние неконтролируемой тревоги, которое начинается после сильного психологического потрясения, при этом оно продолжается какой-то определенный промежуток времени. При восстановительном периоде до одного месяца врачи говорят о развитии такого состояния, как острое стрессовое расстройство, то есть развиваются острые реакции на стресс. При более длительном течении восстановления острая реакция на стресс приобретает характер посттравматического расстройства. Это служит причиной обращения за помощью к специалистам, которые помогут восстановить нормальный эмоциональный фон человека.
Этиологические факторы, причины
Острая реакция на стресс наиболее часто диагностируется во время различных военных конфликтов. Мирное время характеризуется тем, что стрессовая реакция может возникать по следующим причинам:
- Всевозможные природные катаклизмы – наводнения, паводки, ураганы, пожары больших площадей;
- Дорожно-транспортные происшествия, крупные аварии;
- Форс-мажорные обстоятельства, сильно выбивающие из колеи, в том числе такие факторы, как несчастные случаи;
- Ситуации, при которых человек был подвержен акту насилия, избиения, вооруженного нападения, ограбления;
- Террористические акты, многие другие.
Любое обстоятельство из вне, способное прямым образом повлиять на безопасность отдельно взятого человека, будь то ее физическая или эмоциональная составляющая, может послужить причиной возникновения стресса. То есть именно она может вызвать ситуации, при которой разовьется острая реакция организма на стресс. Важно учитывать, что стресс, спровоцировавший реакцию очень острую, может поражать не только пострадавшее лицо, но и его родственников, или других участников так называемого инцидента, или даже свидетелей. Как пример – при спасении детей из пожара их родителями, или кто – либо стал одним из очевидцев аварии, перестрелки, другого преступления.
Врачи используют такой термин, как стрессогенность, то есть способность ситуации вызвать стресс, возможная реакция на который будет очень острой. Она может быть оценена по таким составляющим:
- Внезапность возникновения пускового фактора стресса;
- Степень моральной готовности человека к различным жизненным ситуациям, в том числе к смертельному исходу;
- Наличие потерь морального, физического или материального характера как один из результатов пускового фактора стресса;
- Наличие физической боли;
- Состояние психологического здоровья человека, которое позволит достойно выйти из сложившейся ситуации. По сути, речь идет о физиологической реакции на стресс при нормальном уровне психологического здоровья.
Если все вышеописанные факторы воздействуют одновременно, то острая реакция на стресс возникнет с большей долей вероятности. При этом люди далеко не всегда обращаются за квалифицированной помощью, что приводит к хронизации психологического потрясения. В свою очередь, такой шаг может вызвать появление суицидальных мыслей или наклонностей, появление депрессивных состояний или истинной депрессии, нарушение адаптационных механизмов, которое можно отнести абсолютно во все жизненные сферы.
Формы стрессовых реакций
При возникновении или ощущении опасности наша нервная система командует выбрасывать гормон адреналин в кровяное русло. За счет этого начинается борьба со стрессовой ситуации на уровне биохимических процессов. Побочными эффектами такой борьбы являются учащение сердцебиения – тахикардия, усиление притока крови к внутренним органом, а также сокращение мелких сосудов – капилляров, гликемические показатели стремительно растут.
Этот механизм унаследован нами из самых давних времен, он заложен в наш организм генетически. Стресс, вызвавший такую реакцию, способствовал уменьшению кровопотери при различных ранениях. К сожалению, на сегодняшний день мы стали утрачивать эти способности, острая реакция на стресс протекает уже не совсем таким образом, многие пострадавшие люди утратили способности адекватно адаптироваться к этим ситуациям.
Специалисты, которые по роду своей деятельности связаны с чрезвычайными ситуациями, описывают, что острая реакция на стресс протекает по двух основным путям:
- Так называемая двигательная буря, которая всегда проходит по типу возбуждения. Страх понуждает человека совершать большое количество движений хаотичного характера, он начинает бесцельно метаться из угла в угол, принимать попытки к бегству;
- Мнимая смерть, протекающая по типу торможения. Человек обычно неподвижен, не принимает никакого участия в происходящем вокруг, его взгляд зачастую потерян, состояние очень напоминает ступор.
Двигательная буря
Острая реакция на стресс, имеющая симптомы двигательной бури, характеризуется быстрыми и нелепыми движениями. Они всегда сопровождаются очень оживленной жестикуляцией, выразительной мимикой. Внимание таких людей очень нарушено, концентрация снижена, при этом человек не замечает никаких помех вокруг себя. Речь также ускорена, характер построения предложений трудно понять, отмечается частое повторение фраз. Обычно в его изречениях нет никакой смысловой нагрузки.
Подверженный стрессу человек имеет реакцию, которая не позволяет ему находиться постоянно в одной и той же позе. Достаточно часто такие люди попросту покидают место, в котором его застала эта критическая ситуация. Среди ощущений, которые испытывает такой человек, самыми основными являются:
Страх
Он значительно снижает самоконтроль над собой, устраняет логику действий человека. Стресс вызывает реакцию, которая может спровоцировать панику, что приводит к совершению побега, или же развивается выраженная агрессия.
Нервный тик, дрожание
Это одно из самых частых проявлений переживаний сильных стрессовых или даже экстремальных событий. Такая дрожь не прекращается без вспомогательной помощи, но специалисты не рекомендуют ее устранять медикаментозно, поскольку за ее счет напряжение снимается. С течением времени могут развиться такие психосоматические проблемы, как гипертоническая болезнь. Обычно продолжительность этого симптома занимает несколько часов, после чего он сменяется выраженным чувством усталости.
Он считается естественной, то есть физиологической реакцией на возникновение какой-либо чрезвычайной ситуации, то есть по своей сути он представляет собой обычный выход эмоций. Если же внутреннее напряжение никаким образом не разрешается, то психическое здоровье сильно страдает. Эмоциональная разрядка очень важна для пациентов, она способна значительно облегчить их состояние.
Агрессия
Такое поведение может проявляться как ответная реакция на опасность, при этом она является абсолютно непроизвольно. Ее длительность может продолжаться несколько часов, а люди с такой реакцией служат помехой для проведения спасательных работ за счет своего неадекватного поведения.
Истерия
Это демонстративное поведение, сопровождающееся наигранностью речей, поз, рыданий.
Крайне редко возможно развитие галлюцинаций. Люди как бы слышат голоса пострадавших, реальность таких пациентов несколько изменяется, поскольку они могут разговаривать с теми, кого на самом деле не существует. Важно вовремя человека отвлечь от поражающего фактора, оказать правильную психологическую и психиатрическую помощь при наличии бредовых или галлюцинаторных симптомов.
Мнимая смерть
Торможение характеризуется значительным замедлением всех психических процессов, при этом моторика также страдает. Люди отдаляются от реальности, которая кажется им абсолютно ненормальной, предметы ощущаются как ненастоящие или же измененными.
Такие пациенты длительное время остаются неподвижными, восприятие снижается, а на раздражители не возникает никакой реакции. Человек в состоянии мнимой смерти не просит помощи, не предъявляет никаких жалоб. Со стороны возникает ощущение полного опустошения пострадавшего. Наиболее частые проявления этого состояния:
- Ступор. Человек попросту застывает в определенной позе, он неподвижен, у него нет никакой мимики, он не разговаривает.
- Апатия, которая характеризуется торможением всех процессов – мышления, речи, во время разговора делается большое количество пауз. При отсутствии помощи может развиться депрессивное состояние или истинная депрессия.
Течение таких реакций занимает длительный промежуток времени, психически такие пациенты попросту обессиливают. Следует отметить, что они не видят окружающей опасности, что может повлечь за собой трагические последствия.
Восстановление
Острая реакция на стресс продолжается около одного месяца. Этот период характеризуется возникновением нескольких стадий внутренних переживаний. При устранении стрессовой реакции происходит наступление так называемого переходного периода, при котором достаточно часто могут отмечаться такие симптомы, как боли в области груди или живота, выраженное беспокойство, бессонница.
Основными этапами восстановления считаются:
- Эмоциональный шок, во время которого снижается критика, организм испытывает критические нагрузки. Он сменяет мнимую смерть или двигательную бурю.
- Осознание. Этот период длиться несколько дней. В это время происходит адекватная оценка трагедии, наступает незначительное ухудшение состояния, при котором возможна растерянность, паника. Это может повлечь за собой развитие депрессии. Иногда возникают проблемы с алкоголем, поиск виноватых.
- Стабилизация. Наступает спустя примерно 2 недели. Обычно ухудшается самочувствие, но при этом способность рационально мыслить восстанавливается. В это время может наступить эмоциональное выгорание.
- Восстановление – следующий этап, его продолжительность составляет 2 недели. Активность человека возрастает, повышаются его адаптационные возможности.
Врачи утверждают, что при сильно выраженном потрясении люди могут несколько месяцев находиться в одном и том же состоянии, практически без позитивной динамики. Тогда можно говорить о наступлении синдрома остаточных реакций, особенно есть негативные факторы практически невозможно устранить. Затем может наступить посттравматическая стадия, которая заметно отображается на общем состоянии пережившего стресс человека.
Всем пациентом с острой реакцией на стресс показана психиатрическая помощь. Иногда ее можно заменить лечением у психотерапевта. Очень важно, чтобы эта поддержка была оказана сразу же после травмирующих человека событий.
Актуальность изучения взаимосвязи между признаками ПТСР и суицидальным поведением обусловлена прежде всего статистикой суицидов среди лиц, подвергшихся травматическому воздействию. Так, в исследованиях Килпатрик, Бест и Веронен (Kilpatrick D. G, Best С. L. & Veronen L., 1985) показано, что жертвы сексуального насилия совершают суицид в 8 раз чаще по сравнению с контрольной группой. Обнаружено, что 57 % лиц, побывавших в японским плену во время Второй мировой войны (ВМВ), испытывали суицидальные мысли, а 7 % находившихся в немецком плену пытались совершить суициды (Miller Т. W., Martin W., Spiro К, 1989). Сомасандерем (Somasundaram, 1993) отмечал, что суицидальные мысли встречаются у 38 % из группы ветеранов (160 человек) ВМВ. С момента окончания боевых действий и по 1990 г. покончили жизнь самоубийством более 50 тысяч ветеранов войны во Вьетнаме. Среди ветеранов, боевой опыт которых был связан с повышенным риском для жизни, наблюдается выраженная тенденция любым способом (в основном - алкоголь и наркотики) уйти от переживаний, связанных с войной (Solursh, 1989). В ретроспективных исследованиях Фарбероу с соавторами (Farberow N. L., Kang Н. К. & Bullman, 1990) обнаружено, что наличие симптомов ПТСР было значительно выше реди вьетнамских ветеранов, совершивших суициды, чем среди ветеранов, погибших в автокатастрофах. Хендин и Хас (Hendin Н., Haas А. Р., 1991), изучая возможность прогнозирования суицидов среди ветеранов с ПТСР, предположили, что чувство вины - наиболее значимый фактор суицидального риска. В последующих исследованиях было показано, что участие в экстремальных формах насилия во время сражения может выступать в роли предиктора как суицидальных попыток, так и развития тяжелых форм ПТСР (Hiley-Young В. et al., 1995). Крамер с коллегами (Kramer Т. L. et al., 1994), отмечали, что у вьетнамских ветеранов с диагнозом ПТСР и депрессией наблюдается рост суицидального поведения, по сравнению с пациентами, которые страдают ПТСР или депрессией. Взаимосвязь ПТСР и суицидального поведения обнаружена не только среди ветеранов войн и узников плена, но и среди гражданского населения. Лафри и соавторы (Loughrey G. С, Curran P. S., Bell Р., 1992) изучали жителей Северных островов и показали, что частота суицидальных попыток значительно выше у лиц с признаками ПТСР, чем среди тех, которые таких симптомов не имеют.
Миграционные процессы во всем мире имеют тенденцию к резкому увеличению, поэтому изучение психологических последствий вынужденного изменения мест проживания стало одной из актуальных проблем как для психологов, так и для клиницистов. Психической травматизации особенно сильно подвержены беженцы из «горячих точек», многие из них побывали в заложниках, находились в зоне военных действий, потеряли своих близких, т. е. переживали травматический стресс. В разных исследованиях показано, сколь значительна распространенность суицидального поведения И суицидальных попыток среди беженцев, подвергшихся травматизации. Вынужденное переселение вызывает у части беженцев чувство «вины выжившего». Почти у всех нарушаются социальные связи, которые зачастую приводят к полной социальной изоляции, у многих усиливается соматическая патология - все это относится к факторам суицидального риска. Феррада-Ноли с коллегами (Ferrada-Noli et al., 1996) обнаружили, что 50 % из выборки 149 беженцев имеют опыт тяжелой травмы (70 % хотя бы один раз подвергались пыткам). У них отмечается суицидальное поведение (суицидальные мысли, попытки или планы). В изученной выборке ПТСР диагностировано в 79 % из всех случаев, другие психиатрические заболевания составили 16 %, умственная патология - 5 % случаев. Распространенность суицидального поведения значительно выше среди беженцев с ведущим диагнозом ПТСР, чем среди остальных.
Показано, что в Швеции процент суицидов среди эмигрантов и беженцев значительно выше, чем среди тех, кто живет у себя на родине (Ferrada-Noli, 1996,1997). Данные исследования, выполненного на этих группах беженцев, выявили наличие четкой ковариации между суицидами и статусом эмигрантов, плохим социально-экономическим состоянием и отсутствием психиатрической помощи. Авторы обращают внимание, что психиатрическая помощь эмигрантам, по сравнению с коренными жителями Швеции, пытавшимися покончить жизнь самоубийством, оказывается в меньшей степени и что количество эмигрантов среди суицидентов значительно выше в районах с низкой заработной платой (Ferrada-Noli & Asberg, 1995). Независимо от решающего влияния культурных и соматических «сопутствующих» факторов, идентификация посттравматических психиатрических расстройств, ПТСР, циклической дистимии или общей депрессии, связанной с боевым опытом (Kramer, Lindy, Green, Grace & Leonardo, 1994) и/или другими стрессорами, связанными с пленом, пытками (Ferrada-Noli, 1996b; Ferrada-Noli, Asberg, Lundin, Ormstad & Sundbom, 1996), предполагает сконцентрироваться на проблеме выделения факторов, корреспондирующих с суицидальным поведением и ПТСР у беженцев.
Крамер с соавторами (Kramer et al., 1994) и Феррада-Ноли с соавторами (Ferrada-Noli et al., 1996) обнаружили, что среди пациентов с ПТСР, у 56 % испытуемых с суицидальным поведением диагностируется как ПТСР, так и депрессия. У пациентов с ПТСР и депрессией наблюдается высокая частота суицидальных мыслей, тогда как у пациентов с ПТСР, но без депрессии наблюдается увеличение частоты суицидальных попыток. Среди них отмечалась высокая частота аффективных симптомов, что в целом соответствует результатам исследований Крамера с соавторами (Kramer et. al., 1994), который обнаружил увеличение числа суицидальных мыслей и поведения среди ветеранов, у которых диагностируются ПТСР и депрессия или дистимия. Он предположил, что интенсивность проявления суицидального поведения связана с уровнем депрессивное™. Косвенно эти выводы подтверждают данные о том, что «сопутствующие расстройства», такие как расстройства настроения, панические или тревожные расстройства (включая ПТСР), связаны с высокой способностью к формированию и восприятию суицидальных идей (Rudd, Dahm & Rojab, 1993). При обследовании ливанских беженцев, проживающих в Германии, было обнаружено, что желание совершить суицид или его попытки чаще встречаются среди тех беженцев, кто ранее подвергался пыткам.
Другие ведущие симптомы в группе ПТСР включают ряд клинических параметров, связанных со склонностью к суицидальному поведению: болезненное содержание кошмаров, сокращение или пренебрежение социальными контактами, пессимизм по отношению к будущему и возросшая агрессивность. Перечисленные симптомы, сопряженные с показателями суицидов, были определены как «факторы содействия» (Alley, 1982) и обнаружены среди 10 индокитайских беженцев, проявивших суицидальное поведение. Данные симптомы включают: возвращающуюся депрессию, чувство потери, сильное чувство безнадежности или чувство злости.
Обследована группа (JV= 60, возраст от 18 до 66 лет) беженцев из зон локальных военных конфликтов (Чечня, Таджикистан, Молдавия) и лиц, вынужденно изменивших место проживания под давлением напряженности межнациональных отношений и дискриминации со стороны властей (республики Прибалтики и Средней Азии, Азербайджан).
Методический комплекс состоял из миссиссипской шкалы ПТСР (гражданский вариант, Mississippi PTSD Scale, MS); шкалы оценки тяжести воздействия травматического события (Impact of Event Scale - Revised, IOES-R); опросника личностной и ситуативной тревожности Спилбергера-Ханина; опросника депрессивности Бэка (Beck Depression Inventory, BDI), опросника выраженности психопатологической симптоматики (Symptom Check List-90 Revised, SCL-90-R), опросника тяжести травматического опыта для лиц, вынужденно переселенных (Trauma Exposure Questionnaire , Carlson & Rosser-Hogan, 1993). Кроме того, использовался оригинальный «Опросник перитравматической диссоциации». Выраженность текущей диссоциативной симптоматики изучалась с помощью Диссоциативной шкалы (Dissociation Experiences Scale, DES, Bernstein & Putman, 1986). Для диагностики ПТСР использовали структурированное интервью - шкалу CAPS, по результатам которого выборка была разделена на группы ПТСР (N=7,12%) и «норма» (N=53). Одним из основных результатов исследования явилось установление того факта, что у 7 испытуемых был диагностирован ПТСР-синдром. Результаты исследования подтверждают результаты аналогичных зарубежных исследований, показавших отнесенность факта вынужденной миграции к числу травматических.
Сравнительный анализ психометрических профилей показал достоверные различия по всем показателям выраженности диссоциации, депрессии, симптомов ПТСР и общей психиатрической симптоматики.
Интенсивность диссоциативных феноменов, пережитых во время наиболее тяжелого травматического события, оказалась значимо выше у группы с ПТСР. Данные суицидологии указывают на высокую корреляционную связь между «чувством безнадежности», «невозможностью заглянуть в будущее» и будущим суицидом (Cavanough, 1986). Следует заметить, что «утрата жизненной перспективы» относится к числу диагностических симптомов ПТСР - DSM-IV-M (АРА, 1994). Результаты обследования участников ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС показывают наличие симптома «утраты жизненной перспективы» у 71 % обследованных индивидов с диагнозом ПТСР и только у 2,5% в группе без диагноза (Тарабрина Н. В с соавт., 1994). Показано, что дети, пережившие аварию на ЧАЭС, предпочитают «не заглядывать в будущее», они называют одно-два события ближайшего месяца или года, а о более отдаленных планах говорят с большим трудом, они недоверчивы, не уверены в своем будущем. Аналогичный факт, но уже на материале военной травмы, отмечается Бентлер и Боннет (Bender Р. М., Bonnet D. О, 1980): когда детей, переживших войну, просили сделать рисунки об их жизни до войны, во время войны и в будущем, то многие из них не могли выполнить последнего задания, так как не имели представления о своем будущем. Чувство бесперспективности характеризует также лиц, переживших тяжелую физическую травму.
Список литературы
1. Тарабрина Н. В., Лазебная Е. О., Петрухин Е. В. и др. Посттравматические стрессовые нарушения у участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС // Чернобыльский след: Медико-психологические последствия радиационного воздействия. - М., 1992. - С. 192-237.
2. Тарабрина Н. В., Лазебная Е. О., Зеленова М. Е. Психологические особенности посттравматических стрессовых состояний у ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС. - Психол. журн. - 1994. - Т. 15. — № 5. — С. 67-70.
3. Тарабрина Н. В., Агарков В. А., Хаскельберг М. Г. Психологические последствия вынужденной миграции // Материалы V Международной конференции «Социально-психологическая реабилитация населения, пострадавшего от экологических и техногенных катастроф». Минск, Республика Беларусь, 1998. - Association, 1995.- С. 182.
4. AlleyJ. С. Life-threatening indicators among the Indochinese refugees // Suicide and Life-Threatening Behavior. - 1982. - № 12. - P. 46-51.
5. American Psychiatric Association. Diagnostic and statistical manual of mental disorders (4th ed.). - Washington, DC, 1994.
6. Bentler P. M.,Bonnet D. G. Significance tests and goodness of fit in anylysis of covariance structures // Psychological Bulletin. - 1980. - V.4.-P . 561-571.
7. Farberow N. L., Kang H. K. & Bullman T. A. Combat experience and post service psychosocial status as predictor of suicide in Vietnam veterans // Journal of Nervous and Mental Disease. — 1990. — V. 178. — P. 32-37.
8. Ferrada-Noli M., Asberg M., Ormstad K. & Nordstrom P. Definite and undetermined forensic diagnoses of suicide among immigrants in Sweden // Acta Psychiatrica Scandinavica. - 1995. - V. 91. - P. 130-135.
9. Ferrada-Noli M. Social-psychological vs. sicio-economic hypotesis on the epidemiology of suicide. An empirical study // Psychological Reports. — 1996. — V. 79. — P. 707-710.
10. Ferrada-Noli M. Alexithymia as a marker for suicidal behavior in posttraumatic stress disorder // Paper presented at Sixth European Symposium on Suicide and Suicidal Behavior. Lund, Sweden. 1996. - Abstracts 16:4
11. Ferrada-Noli M. A cross-cultural breakdown of Swedish suicide // Acta Psychiatrica Scandinavica. — 1997. — V. 96. — № 2. — P. 108-117.
12. Hendin H., Haas A. -P. Suicide and guilt as manifestations of PTSD in Vietnam combat veterans // American Journal of Psychiatry. - 1991. - V. 148.-P . 586-591.
13.Hiley-YoungВ., Blake D. D., Abueg F. R., Rozynko V. & Gusman F. D. Warzone violence in Vietnam: an examination of premilitary, military and postmilitary factors in PTSD in-patients // Journal of Traumatic Stress. — 1995. - № 8. - P. 125-141.
14. Kilpatrick D. G., Best C. L. & Veronen L.J. Mental health correlates of criminal victimization //Journal of Consulting and Clinical Psychology. — 1985. — V. 53. — P. 866-873.
15. KramerT. L., LindyJ. D., GreenB.L., GraceM. & LeonardA The comorbidity of post-traumatic stress disorder and suicidality in Vietnam veterans // Suicide and Life-Threatening Behavior. - 1994. - V. 24. - P. 58-67.
16. Loughrey G. C.; Curran P. S., Bell P. Post traumatic stress disorder and civil violence in Northern Ireland // International handbook of traumatic stress syndromes / J. -P. Wilson & B. Raphael (Eds). - N. Y.: Plenum Press, 1992. — P. 377-383.
17. Miller T. W., Martin W. &Spiro K. Traumatic stress disorder: Diagnostic and clinical issues in former prisoners of war // Comprehensive Psychiatry. — 1989. — V. 30. — P. 139-148.
18. Rudd M. D., Dahm P. F. & Rajab H. Diagnostic comorbidity in persons with suicidal ideation and behavior // American Journal of Psychiatry. - 1993. — V. 150. — P. 928-934.
19. Solursh L. -P. Combat addiction: Overview and implications in symptom maintenance and treatment planning //Journal of Traumatic Stress. - 1989.-№2.-P . 451-462.
20. Somasundaram D. Psychiatric morbidity due to war in Northern Sri Lanka//International handbook of traumatic stress syndromes / J. -P. Wilson & B. Raphael (Eds). — N. Y.: Plenum Press, 1992. P. 333-348.
