Ферапонт Петрович Головатый (24 мая 1890, Сербиновка, Полтавская губерния - 25 июля 1951, с. Степное, Ново-Покровский район, Саратовская область) - советский крестьянин-колхозник, один из инициаторов всенародного патриотического движения по сбору средств в фонд Красной Армии в период Великой Отечественной войны. Внёс сбережения на постройку двух самолётов-истребителей. Герой Социалистического Труда (1948). Член ВКП(б) с 1944 года.
Биография
Ферапонт Головатый родился в селе Сербиновка. Подростком вместе с братом Василием работал в Киеве сначала кузнецом, потом на железной дороге.
С 1910 года - в царской армии, в лейб-гвардии кирасирском Его Величества полку, охранявшем царскую семью. В августе 1914 года - участник Первой мировой войны в составе пулемётной команды, награждён Георгиевскими крестами 2-й, 3-й и 4-й степеней.
После Великой Октябрьской Социалистической революции входил в полковой комитет. Участвовал в Гражданской войне, был командиром эскадрона в 1-й Конной армии.
Весной 1921 года Головатый вернулся к мирной жизни, работал пчеловодом в колхозе «Стахановец» на хуторе Степной Ново-Покровского района. В 1930 году вступил в колхоз, избирался председателем сельсовета, ко второй половине 30-х годов в хозяйстве было две коровы и 22 улья. В 1937 году едва не был сослан в Сибирь: по одной из версий, как солдат полка, охранявшего императора, имеющего наградные часы от императора и т. д., но проблема решилась после аудиенции у Михаила Ивановича Калинина, по другой - изба Головатого (находящаяся на окраине села) помешала окультуривать прилегающие сельхозугодья, ему предложили выселиться из старого дома, но новый дом взамен не дали. Головатый отказался переселяться, был арестован, провел 10 месяцев в одиночной камере, после чего благополучно вернулся в село.
С началом Великой Отечественной войны двое сыновей Головатого (старший - Степан и младший - Николай) и три зятя ушли на фронт, в доме остались 9 внуков (старшему было девять лет, младшему - два года).
В декабре 1942 Головатый повез бидоны с мёдом за 200 километров от хутора Степной, на городской рынок Саратова, где для него соорудили отдельную палатку. За несколько дней Ферапонт Петрович собрал мешок денег (мёд был очень дорогой - 1 кг стоил 500-900 руб., а в тот год Ферапонт Головатый собрал 2 ц мёда), после чего пришёл к директору Саратовского авиазавода Израилю Соломоновичу Левину с просьбой продать ему истребитель, оцененный им в 100 тысяч рублей. Левин позвонил в Москву, в Военный Совет военно-воздушных сил Красной Армии, где получил разрешение на продажу: «Военный Совет ВВС сердечно благодарит Ф. П. Головатого за его патриотический почин. Деньги просим внести в госбанк, в фонд обороны. Копию квитанции вручить военпреду завода, выделить один из облётанных самолётов ЯК-1, написав на фюзеляже то, что просит колхозник».
«Всё, что я своим честным трудом заработал в колхозе, - писал он в телеграмме на имя Сталина, - отдаю это в фонд Красной Армии… Пусть моя боевая машина громит немецких захватчиков, пусть она несёт смерть тем, кто издевается над нашими братьями, невинными советскими людьми. Сотни эскадрилий боевых самолётов, построенные на личные сбережения колхозников, помогут нашей Красной Армии быстрее очистить нашу священную землю от немецких захватчиков».
В январе 1943 года самолёт Як-1 с дарственной надписью на борту «Летчику Сталинградского фронта, гвардии майору Ерёмину от колхозника колхоза „Стахановец“ тов. Головатого» был передан саратовцу майору Б. Н. Ерёмину (впоследствии генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза). Самолёт прошёл боевой путь от Сталинграда до Крыма, ни разу не был сбит, однако после освобождения Севастополя, в марте 1944-го комиссия обследовала техническое состояние истребителя и признала его негодным к полётам как выработавшим ресурс. Самолёт был списан, но не утилизирован, а погружен на платформу и отправлен в Саратов - сначала он был выставлен на площадь для всеобщего обозрения, а потом в направлен в областной музей краеведения.
July 30th, 2012
Советские граждане оплатили из своего кармана почти целый год войны
Немногие знают, что во время войны боевую технику, оказывается, совершенно спокойно мог купить любой гражданин. Правда, пахать на танке поля и стрелять из пушек по уткам, покупателям никто не позволял. Покупки эти носили благотворительный характер и оформлялись как матпомощь фронту.
Основоположником всенародного движения, которое можно условно назвать “Все трудовые сбережения — на покупку боевой техники!”, стал саратовский крестьянин-пчеловод Ферапонт Головатый. В 1942 году он на средства от продажи меда с собственной пасеки приобрел для армии истребитель “Як-1”. Об этом специально для “МК” рассказала внучка пасечника Лидия Сергеевна Тюрникова. В декабре 1942 года командиру 31-го гвардейского истребительного авиаполка Сталинградского фронта Борису Еремину позвонил командующий воздушной армией Тимофей Хрюкин.
— Слушай, тут такое дело... — голос генерала был озадаченным. — В общем, саратовский крестьянин Головатый купил для армии самолет. Мы решили, что летать на нем будешь ты, только сначала отправляйся в Саратов на завод и помоги колхознику выбрать боевую машину.
— То есть как это купил? — опешил ничего не понимающий Еремин. — У нас можно вот так просто купить самолет?
— Раз продают, значит, можно. Отправляйся на завод.
Первым делом мы закупим самолеты
— Свое решение купить самолет дед ни с кем не обсуждал, — рассказывает внучка Ферапонта Головатого Лидия Сергеевна Тюрникова. — Просто однажды пришел и сообщил моей бабушке, Марии Тарасовне: “Мать, я покупаю для фронта самолет”. Бабушка так и села. “Ты что же, — говорит, — батька, совсем сдурел? У нас внукам ходить не в чем, а ты самолет покупаешь”. Но дед стоял на своем: “Ничего ты, Маруся, в политике не смыслишь, если немцы возьмут Сталинград — нам всем хана”. Строго говоря, решение купить самолет дед принял после прослушивания сводок Информбюро о тяжелых боях под Сталинградом. Он был уверен, что победить врага с воздуха будет намного легче, кроме того, он был неравнодушен к авиации. Поскольку в армию его не брали — на тот момент ему был уже 51 год и порок сердца, — он считал свои долгом помочь армии хоть чем-нибудь.
Во фронтовых газетах тогда писали, что Ферапонт Головатый купил для армии самолет на последние деньги. С точки зрения здравой логики крепкого хозяйственника, коим, по воспоминаниям односельчан, являлся колхозный пасечник Головатый, объяснить сей поступок достаточно сложно. Есть мнение, что сбережения крестьянина Головатого сделали “последними” газетчики в целях пропаганды акции среди народа и, так сказать, для усиления эффекта. Но Лидия Сергеевна это категорически опровергает.
— Дед откуда-то прознал, что самолет стоит 100 тысяч рублей. Это, в общем, была по тем временам не очень большая сумма. Килограмм меда на колхозном рынке тогда стоил тысячу, стало быть, самолет по цене равнялся стоимости центнера меда. Но и таких денег у семьи не было, поэтому для того, чтобы набрать необходимую сумму, пришлись продать двух коров. На завод он отвез все — ни копейки дома не осталось. Всю зиму мы питались тем, что удалось заготовить с лета, — картошкой, свеклой, капустой. Дед все говорил: “Ничего, протянем, фронту сейчас деньги больше нужны”. Хотя, конечно, он рисковал — у него на шее тогда сидело только одних внуков 11 душ. Отцы у всех были на фронте. Трое — мой папа, муж моей родной тети и старший сын Ферапонта Петровича — к тому времени погибли. Так что он, по сути, был единственным кормильцем многочисленного семейства.
Собрав все деньги в мешок, Ферапонт Головатый отправился прямиком на завод. Тогдашний директор Саратовского авиационного завода Левин потом вспоминал, как, возвращаясь из цехов в свой кабинет, застал у дверей незнакомого мужчину с большой котомкой.
— Ко мне? — спросил Левин.
— Чем могу помочь?
— Я из колхоза “Стахановец”, Головатый Ферапонт Петрович, — отрекомендовался странный гость, — хочу вот самолет для фронта купить, тут деньги, — он указал на мешок.
Директор растерялся: одно дело, когда деньги дают трудовые коллективы, а другое — когда это личные пожертвования. Не зная, как поступить с Головатым, Левин позвонил секретарю обкома. В обкоме действовать по собственному усмотрению тоже не решились и, в свою очередь, позвонили в Москву, в штаб ВВС. Вскоре оттуда пришла телеграмма: “Военный совет ВВС КА сердечно благодарит Ф.П.Головатого за его патриотический почин. Деньги просим внести в Госбанк, в фонд обороны. Копию квитанции вручить военпреду завода, выделить один из боевых облетанных самолетов “Як-1”, написав на фюзеляже то, что просит колхозник”. Тогда же, поняв, насколько удачно можно будет использовать поступок Головатого для “тиражирования” в народных массах, обкомовские идеологи посоветовали колхознику написать письмо Сталину. Послание вождю, состряпанное под чутким руководством партийных бонз, заканчивалось патриотическим призывом: “Отдадим же наши трудовые сбережения на приобретение самолетов, танков, пушек и других видов современного вооружения. Пусть наши воины ни в чем не знают нужды! Наш тыл и фронт едины! Я жертвую все свои сбережения на приобретение боевых самолетов и призываю саратовских народоополченцев и всех трудящихся последовать моему примеру”.
Сталин вскоре прислал Головатому ответную телеграмму: “Спасибо Вам, Ферапонт Петрович, за Вашу заботу о Красной Армии и ее воздушных силах. Красная Армия не забудет, что Вы отдали все свои сбережения на постройку боевого самолета. Примите мой привет. И.Сталин”.
“Сталинградскому фронту от колхозника”
— Перед тем как выбрать “свой” самолет, дед поставил условие: на нем должен летать его земляк, — продолжает рассказ Лидия Сергеевна. — Выбор пал на майора Бориса Еремина, бывшего токаря одного из Саратовских машиностроительных заводов. Еремина специально откомандировали со Сталинградского фронта в Саратов, чтобы тот помог деду выбрать на заводе самолет.
К сожалению, пообщаться с “МК” Герой Советского Союза Борис Николаевич Еремин, ныне проживающий в Москве, не смог по состоянию здоровья. Когда-то Еремин писал в своих воспоминаниях, что, познакомившись с пасечником Головатым на авиазаводе, он долго водил Ферапонта Петровича по цеху — тот все присматривался к боевым машинам и никак не мог определиться, самолеты-то были совершенно одинаковые. Наконец он подошел к одному и попросился залезть внутрь. В кабине Головатый долго удивлялся, что там так много приборов. В конце концов, тщательно изучив автоматику, спрыгнул вниз, еще раз осмотрел самолет и по-хозяйски пнул ногой колесо: “Этот”.
На самолете по просьбе Головатого написали: “Сталинградскому фронту от колхозника артели “Стахановец” Головатого Ф.П.”.
На подаренном Ферапонтом “Як-1Б” с заводским номером 08110 Еремин отлетал два года. Когда у машины начала отслаиваться обшивка, саратовские авиаторы забрали его в свой музей. Еремин тогда написал Головатому письмо, что, мол, спасибо за самолет, машина прошла славный боевой путь, а теперь выработала свой ресурс и отправлена в музей.
— Узнав, что его самолет больше не воюет, дед очень расстроился, — вспоминает Лидия Сергеевна. — “Как же так, — говорил, — война еще не закончилась, а самолет списали. Надо покупать второй”. Что и сделал. Перед этим он написал еще одно письмо Сталину и попросил разрешения “купить на заработанные всей семьей трудодни истребитель самой последней конструкции для Красной Армии”. В письме была еще просьба: новый самолет вручить опять летчику-истребителю Борису Еремину.
Верховный Главнокомандующий ответил так: “Примите мой привет и благодарность Красной Армии, Ферапонт Петрович, за Вашу заботу о воздушных силах Красной Армии. И.Сталин”.
— Вторым самолетом, купленным дедом, стал “Як-3”, на тот момент новейшая боевая машина. На этом самолете летчик-истребитель Борис Еремин летал до конца войны.
К слову, на машинах, купленных саратовским колхозником, летчик лично сбил 8 вражеских самолетов и 15 уничтожил в групповых боях.
Народный герой или жертва пропаганды?
Справедливости ради стоит отметить, что благородный поступок Головатого государство без внимания не оставило. За купленный самолет Ферапонт Петрович получил... 4 детских шубейки и несколько пар детских же валенок.
— Помню, уже после того, как самолет деда отправился на фронт, в село прилетел какой-то “кукурузник”, — рассказывает внучка колхозника. — Покружив над нашим домом пару минут, самолет скинул несколько тюков, в которых, к радости деда и родственников, обнаружилась теплая детская одежда. Шубки были девичьими — перепали нам с сестрами, да и валенки оказались маленькими. Так что братья наши остались ни с чем, зато внучки Ферапонта Петровича ходили всю зиму в обновках.
Соседи, естественно, начали судачить: наживается, мол, Ферапонт, на своем геройстве. Завистники, правда, быстро заткнулись — авторитет у Головатого в селе был беспрекословный.
В смутное постперестроечное время, когда стало модно переворачивать исторические факты с ног на голову, появились голоса, что, мол, Ферапонта Головатого сделала народным героем советская пропагандистская машина. Ну сдал человек деньги, ну купил самолет, ну и что с того? Ведь не умер же с голоду во имя Победы, да еще и имя себе сделал — после войны назначило его государство председателем колхоза, да еще и сделало депутатом Верховного Совета. То есть, типа, знал, на что шел.
Лидия Сергеевна иначе как чушью подобные высказывания не называет.
— Уверяю вас, о какой-либо корысти дед и не помышлял. Да какая может быть корысть в отношении государства, которое в 37-м году засадило его на 10 месяцев в одиночную камеру? За неподчинение советской власти. Дело в том, что дом деда стоял на отшибе села Степное и мешал окультуривать прилегающие сельскохозяйственные угодья. Ему предложили выселиться из старого дома, а новый не давали. Отмахнулись только: “Ты ж, Петрович, мужик хозяйственный, быстро справишь себе новую хату”. Дед категорически отказался переселяться, и его посадили. Слава богу, вскоре во всем разобрались, и его выпустили. Другой на его месте, может, и затаил бы на власть обиду, но Ферапонт Петрович был широкой души человек. Он посчитал случившееся лишь досадным недоразумением.
О характере Головатого красноречиво говорит и такой случай.
— Как-то летом 42-го или 43-го года, точно не помню, моя мать, Ефросинья Ферапонтовна, вывесила сушиться подле дома постиранное белье. Не успела отвернуться, а тряпки с веревки стащили. Мать в слезы — и так носить нечего, а тут чуть ли не последнее украли. Воришку случайно увидела соседка, подняла крик. В общем, вора поймали, что называется, с поличным. Дед взял его за шкирку: что ж ты, говорит, подлец делаешь? Тот: прости, отец, у меня дети с голоду помирают, еды купить не на что, вот продал бы ваши вещи — поесть бы купил. Дед тогда пошел в сельсовет и выпросил у председателя колхоза для мужика мешок муки. После войны этот человек приезжал к деду с благодарностью. Если бы, говорил, Ферапонт Петрович, не тот мешок муки, не выжили бы мы тогда.
Почем танк-“малютка”?
Патриотический почин Головатого, широко разрекламированный в периодической печати, пробудил в тружениках тыла дремлющую сознательность и вызвал настоящий бум пожертвований. Деньги фронту от народа посыпались, как из рога изобилия.
— Уже в 60-х, будучи на практике в Баку, я разговорилась с одной армянкой, — вспоминает Лидия Сергеевна. — Когда она узнала, кто мой дед, всплеснула руками: “Как, вы внучка того самого Головатого? — И смеясь, добавила: — Благодаря вашему деду наша семья осталась без фамильных драгоценностей — мать как прочитала статью про него, так все для фронта и сдала”.
По просьбе “МК” Институт военной истории Минобороны РФ подготовил справку о материальных пожертвованиях граждан фронту в годы войны. Честно говоря, мы и сами удивились, узнав, какие масштабы благотворительности вызвал в народных массах пример Ферапонта Головатого. Уже к апрелю 1943 года 274 сельских патриота передали государству на покупку вооружения 36,5 млн. (!) рублей. Все средства в основном были сданы на выпуск самолетов и танков. Так, землячка Головатого колхозница Селиванова пожертвовала фронту 300 тысяч руб., грузин Башарули — 150 тысяч, узбек Шахназаров — 270 тысяч, азербайджанец Сулейманов — 250 тысяч, казахи Баймагометов, Букебаев и Кабдулаев — в общей сложности почти 800 тысяч руб.
Вскоре волна пожертвований докатилась и до творческой и технической интеллигенции. Михаил Шолохов передал фронту присужденную ему Сталинскую премию за “Тихий Дон”, Корней Чуковский и Алексей Толстой внесли на покупку самолетов по 100 тысяч руб., Александр Твардовский и Лебедев-Кумач — по 50 тысяч. Кукрыниксы совместно с поэтами Михалковым и Маршаком построили на свои средства танк “Беспощадный”, который, кстати, благополучно дошел до Берлина. Конструктор Яковлев, вдохновленный примером Головатого, внес на покупку сконструированного им же самим самолета 150 тысяч руб.
В стороне от всенародного почина не оставались даже дети. В мае 1943 года в редакцию одной из омских газет пришло письмо от 6-летней дочери фронтовика-танкиста Ады Занегиной, которая просила опубликовать ее предложение юным горожанам собрать средства на строительство танка и назвать его “Малютка”. В редакцию стали потихонечку поступать деньги. В итоге набралось 160886 руб., на которые и был построен “малютка” “Т-60”.
К слову, фронту сдавали не только деньги. Например, на воронежский почтамт поступил пакет с золотыми монетами — “для защитников родины”. В бандероли, полученной саратовским отделением Госбанка, обнаружился серебряный прибор с золотыми монограммами. В Днепропетровске одна жительница передала в отделение Госбанка бриллиантовое ожерелье стоимостью 10 тысяч руб. В Туркмении женщины республики собрали и сдали фронту 7360 серебряных и золотых украшений.
Всего же в фонд обороны и фонд главного командования Красной Армии в годы войны от населения поступило свыше 17 млрд. рублей наличными (для сравнения: зарплата рабочего тогда составляла от 500 до 1000 руб.), 13 кг платины, 131 кг золота, 9519 кг серебра, 4,5 млрд. рублей в облигациях госзайма. То есть всего свыше 118 млрд. рублей. К слову, эта сумма равнялась среднегодовым расходам на нужды всей Красной Армии. На эти деньги было построено 2,5 тысячи самолетов, свыше 30 тысяч танков и самоходных артиллерийских установок, подводные лодки, бронепоезда и много другой боевой техники.
Американский заложник
Небезынтересна судьба головатовских самолетов. С первым — “Як-1Б” — все ясно: он до сих пор “работает” в Саратовском музее боевой славы. А вот второй самолет — “Як-3” — находится... в Америке, где исправно служит музейным экспонатом в одном из авиационных музеев и вот уже 14 лет по неясным причинам не может вернуться на родину. Все эти годы Всероссийский комитет ветеранов войны и военной службы, а также ОКБ Яковлева, где находился “Як-3” до своего отбытия за океан, безуспешно пытаются вернуть легендарную боевую машину. Шансы на благополучный исход дела тают с каждым годом.
Вот что рассказал “МК” один из сотрудников ОКБ им. Яковлева:
— В 1991 году завод переживал очень трудные времена. Зарплату не платили по нескольку месяцев. Чтобы хоть как-то поддержать предприятие на плаву, тогдашнее руководство завода пыталось найти различные способы изыскания дополнительных средств. Одним из вариантов решения финансовой проблемы стал контракт, подписанный между заводом и одной американской музейной фирмой. По условиям контракта самолет должен был находиться в музее несколько лет (по некоторым данным, 4 года. — Авт. ) в качестве экспозиционного экспоната. С его помощью пытались привлечь клиентов, желающих заказать и купить в России ретрокопии боевых “Як”, но оснащенных американскими двигателями и усовершенствованных технически. Такие ретрокопии выпускались и выпускаются сейчас на одном из заводов в Оренбурге.
Контракт закончился, однако вернуть самолет на родину оказалось невозможным, так как американская фирма попросту исчезла. Как говорится, нет фирмы — нет проблемы. В общем, самолет и ныне там. Вернуть, его, наверное, можно, но, чтобы выйти из этой, прямо скажем, непростой и запутанной ситуации, нужно проводить тщательные проверки, привлекать юристов, в том числе и американских, а откуда взять на это деньги?
Американцы, в свою очередь, не слишком охотно признают, что у них находится тот самый легендарный “Як-3”. Нет, “Яки”-то у них есть, но кто сказал, что среди них самолет Головатого?
Между тем есть фотографии, сделанные туристами в одном из авиационных музеев США, на них запечатлен подвешенный на тросах к потолку “Як-3”, на котором виден кусок надписи “Борису Еремину от Ферапонта Петровича Головатого 2-й самолет на окончательный разгром врага!” и нарисованы 14 звездочек — количество сбитых этой машиной самолетов врага...
Друг летчика Бориса Еремина генерал-лейтенант авиации в отставке Юрий Фотинов, ныне занимающий должность зампредседателя Всероссийского комитета ветеранов войны и военной службы, уверяет, что проверить самолет на “натуральность” — проще простого:
— Самолет, конечно, можно перекрасить, подделать там что-то, можно, в конце концов, перебить у него заводские номера. Только кому это нужно? Вся соль как раз в том, что самолет самый что ни на есть настоящий, с настоящими серийными номерами, иначе какую музейную ценность он будет представлять? Все это, при желании, можно легко проверить. Кроме того, в самолете Головатого есть один секрет, тайну которого знаем только Еремин и я. Он в нее меня посвятил... Почему самолет не возвращают? Я бы и сам хотел это знать, да только вот, видимо, заниматься этой историей никому не хочется.
Интересно, решил ли уже Джордж Буш, что подарит “другу Владимиру” на 60-летие Победы? Самолет Головатого в этом смысле мог бы стать отличным презентом. Ведь что для американцев “Як-3” Головатого? Всего лишь очередная модификация советских боевых истребителей времен Второй мировой. Для нас же это настоящая военно-историческая реликвия, стоимость которой нельзя оценить в денежном эквиваленте. Это память о трудовых подвигах миллионов советских людей, которую мы как-то слишком легко и без сожаления разбазариваем направо и налево. Ведь у русских щедрая душа...
Дополнения от «Столетия» (прим. mamlas )Как крестьянин истребитель купил
В годы Великой Отечественной Ферапонта Головатого сравнивали с Кузьмой Мининым
В декабре 1942 года в кабинет директора Саратовского авиационного завода вошел человек в деревенском зипуне и сказал: «Я хочу купить истребитель». Это был крестьянин Ферапонт Петрович Головатый из хутора Степной Саратовской области.
Как вспоминал потом директор завода И.С. Левин, он даже растерялся от такого неожиданного предложения. Ему еще никогда не приходилось продавать самолет частному лицу. Он должен был позвонить в Москву, чтобы получить разрешение на такую продажу.
В Саратовском краеведческом музее мне показали документы тех лет. В первых же газетных публикациях, напечатанных рядом с фронтовыми сводками, Ферапонта Головатого стали называть Кузьмой Мининым Великой Отечественной. Приводили слова знаменитого нижегородского земского старосты: «Люди посадские, люди торговые, люди ратные! Не пожалеем ничего, продадим, если надо, дворы наши, достояние свое...»
О своем далеком предке Кузьме Минине мы знаем больше, чем о Ферапонте Головатом.
Сам Ферапонт Петрович мемуаров не оставил. К тому же он был малограмотным. Из архивных документов, писем, воспоминаний постепенно проступала судьба.
Мне удалось поговорить с племянницей Ферапонта Петровича - Верой Андриановной Ковтуновой, которая оказалась на редкость памятливым человеком.
Ферапонт Головатый работал пчеловодом в колхозе «Стахановец» Ново-Покровского района Саратовской области. Была у него и своя пасека - 22 улья. Когда я читала страницы его биографии, мне представилось нечто потаенное в его судьбе. Выходило так, что дом, построенный в хуторе на отшибе, сад, пасека стали для него убежищем, где он находил спокойствие после пережитых тревог, которых ему в жизни выпало с лихвой.
Он повидал и муштру, и войну. Еще в 1910 году Ферапонт Головатый попал на службу в полк, который охранял царскую семью. За высокий рост, за красоту, недюжинную силу его направили в лейб-гвардию. Он был среди тех, кто нес караул в Царском Селе и у Зимнего дворца. В 1914-м Ферапонт попадает на фронт. Сохранились свидетельства о том, каким он был солдатом. В Восточной Пруссии Головатого наградили тремя Георгиевскими крестами. Так была отмечена его храбрость, проявленная и в бою, и при спасении раненых, и при выходе из окружения. В Гражданскую войну он вступил в Конную армию Буденного. Воевал командиром эскадрона.
А потом Ферапонт Головатый осел с семьей на затерянном в глуши хуторе.
Вот его портрет, написанный со слов односельчан: «У него спорилась любая работа. Мог сам и мебель смастерить, и за ремонт машины брался. Не угнаться за ним в косовицу или на молотьбе. Любил петь. Под чарку так запоет, что только плясал ты, а тут под его песню заплачешь».
Вместе с женой они вырастили шестерых детей. К началу войны почти у всех уже были свои семьи.
Однако что же побудило его в 1942 году покупать самолет? И откуда взялись у простого крестьянина такие деньги?
Вот что вспоминала его племянница Вера Андриановна. В ноябре 1942 года Ферапонт Петрович повез подарки от колхоза в госпиталь в Балашов. Вернулся в тревоге. Среди раненых там он встретил односельчанина Василия Дроздяка, который рассказал ему, что воевал вместе с его старшим сыном Степаном и видел, как снарядом разворотило траншею, где находился Степан.
Примерно через месяц в нашем колхозе проходило собрание, - рассказывала Вера Андриановна. - Председатель призвал нас вносить деньги на постройку боевого самолета - кто сколько сможет. Первым выступил мой сосед Федор Сорочинский: «Вношу тысячу рублей! - и повернулся к дяде Ферапонту: - А ты что молчишь? Думаешь, не знаем, сколько ты меда снял?» Стал его упрекать. И неожиданно для всех Ферапонт Петрович вдруг сказал: «Что ты кричишь? Я, может быть, на свои деньги сам самолет куплю». Мы сначала подумали, что он просто погорячился, в споре. Шутка ли - самолет купить. Но после собрания Ферапонт Петрович остался вместе с председателем колхоза - стали подсчитывать, сколько он может выручить денег от продажи меда.
И все-таки я старалась допытаться - как же мог крестьянин собрать деньги на самолет? «Судите сами, - говорила Вера Андриановна. - В тот год у Ферапонта Петровича скопилось два центнера меда. А знаете, сколько стоил тогда мед на рынке? От 500 до 900 рублей за килограмм».
Вера Андриановна вспоминала, как в декабре 1942-го Головатый за 200 километров повез бидоны с медом в Саратов.
На рынке для него соорудили отдельную палатку. Несколько дней он стоял за прилавком. Поскольку мед был дорогой, брали его понемногу. Так собрался мелкими деньгами целый мешочек. С ним он и пришел покупать самолет.
Подвиг Ферапонта Петровича не был лубочным сюжетом. Вера Андриановна рассказывала, что дома Головатого осыпала упреками жена: «Что ты делаешь? Хочешь по миру нас пустить? Кто твоих внуков кормить будет?» К тому времени двое их сыновей и три зятя были на фронте. В доме Головатых остались 9 внуков. Старшему из них было девять лет. Так что вовсе не от большого достатка Ферапонт Петрович отдавал свои деньги на покупку самолета.
В жизни Ферапонта это были звездные дни. Его имя звучит по радио. Он ждет в Саратове еще не известного ему летчика, которому будет передавать самолет. Генерал-лейтенант авиации Б.Н. Еремин, в ту пору он командовал гвардейским истребительным полком, воевавшим в Сталинграде, вспоминал:
Мне позвонил командующий 8-й воздушной армией Т.Т. Хрюкин и приказал немедленно вылететь в Саратов и принять подаренный самолет. Признаться, я был немало удивлен. Звонок раздался между боевыми вылетами. Как можно, думал я, посылать командира полка за одним самолетом, пусть и подаренным? Однако все значение этого события раскрылось передо мной позднее.
Имя Бориса Еремина появилось в этой истории не случайно. Его портреты к тому времени обошли многие газеты. С ним был связан подвиг, о котором даже известный авиаконструктор А.С. Яковлев вспоминал как о редком событии. Семь наших истребителей, где Борис Еремин был ведущим, приняли бой с 25 немецкими самолетами. И вышли победителями. Они сбили несколько немецких машин, остальные разогнали. Вернулись без потерь. Отправляясь за самолетом, майор Еремин летел на свою родину. В Саратове он вырос, работал на заводе токарем, учился в аэроклубе. «Мы познакомились с Ферапонтом Петровичем в кабинете директора авиазавода, - вспоминал Еремин. - По возрасту он годился мне в отцы. Стал называть меня Борисом и перешел на «ты». Вместе мы пошли на заводской аэродром осматривать истребитель Як-1, купленный на его деньги»....
Еще один самолет... Почему это стало событием? В своих воспоминаниях Б.Н. Еремин рассказывает об одном случае, который свидетельствует о том, как дорожили на фронте каждой машиной. Однажды летчик посадил на лугу свой подбитый истребитель. За машиной послали техника Мальцева с небольшой командой. Он увидел, что самолет засасывает в болотце. Принесли створки ворот, перетащили истребитель на твердую почву. Потом прицепили к попутному грузовику. Впереди - Дон. Бомбежка, взрывы. Мальцев побежал в село собирать людей. Соорудили плот и ночью переправили самолет... Каждая машина была на счету.
Беда сплачивала людей. Митинги на заводах и в колхозах начинались с имени Ферапонта Головатого. Чтобы собрать деньги на постройку боевых самолетов, танков, орудий, в тылу отчисляли свои заработки, приносили из дома золотые украшения, серебро.
На хутор Степной Ферапонту Головатому приходили тысячи писем: «Шлю фронтовой привет. Ваш портрет из «Комсомолки» всегда ношу с собой. Я говорю бойцам: в разведке, в бою - отдавай все силы, как Ферапонт Головатый. Командир отделения Селезнев».
Сейчас мы все оказались на площади позора. Каждый день до нас доносятся подробности скандалов, причина которых - деньги: «Воровское государство», «Деньги русской мафии», «Кадровые перемены в прокуратуре...» Все на продажу, в том числе - долг и совесть. Мы живем, будто выбившись из собственной истории. И мне говорили: разве время сейчас писать о какой-то жертвенности, когда на слуху - корысть и бесчестье? Но я подумала - самое время вспомнить о том, откуда мы родом.
Этому трудно поверить, но остались свидетельства. Летом 1943 года семья Головатых - от внука до деда - работала на пасеке. Мария Тарасовна больше не упрекала мужа - помогала ему. На семейном совете решили собрать деньги на покупку второго самолета. Между тем в их доме была беда. Пришли похоронки на старшего из сыновей - Степана и двоих зятьев. Ферапонт Петрович уговаривал жену: «Поможем вырастить внуков, не убивайся».
Однако и на войне бывает редкая удача. Небесные силы хранили летчика и самолет с именем Ферапонта Головатого на борту. Полтора года он был в боях. Ни разу не был сбит. В марте 1944-го комиссия обследовала техническое состояние истребителя. Ресурс машины был исчерпан. Б. Н. Еремин прислал письмо в Степной: «Очень обидно расставаться с Вашим самолетом. Но что поделаешь...»
В 1944 году у страны нашлись средства, чтобы сохранить для потомков военную реликвию. К одному из фронтовых составов прицепили платформу, на которую погрузили списанный самолет Ферапонта Головатого. Из Крыма, где шли бои, его отправили в Саратов. Сначала истребитель поставили на площади для всеобщего обозрения, а потом отвели ему место в музее.
В мае 1944-го майор Борис Еремин прилетел с фронта в свой родной город на заводской аэродром. Здесь его ждали Ферапонт Петрович с женой и дочерью. Все документы были уже подписаны. На истребителе снова было начертано, что это подарок фронту от Ферапонта Головатого. Никто не говорил на митинге о том, как выбивалась из сил семья, добывая эти деньги. Нам остались только улыбки на снимках и газетные лозунги.
Россию всегда спасала жертвенность. И даже цифры из архивов способны рассказать о духовном мире целой эпохи. Только в Саратовской области жители собрали столько денег, что на них можно было построить полторы тысячи боевых самолетов.
Самый выдающийся факт тех дней: пчеловод А.С. Селиванова из села Стригай Саратовской области передала деньги на постройку трех самолетов. У нее было четверо детей, муж воевал на фронте. А всего в стране в Фонд обороны было передано 17 миллиардов рублей, 130 килограммов золота, почти тонна серебра.
Второй истребитель, подаренный Родине Ферапонтом Головатым, летал до конца войны. Эта его машина тоже была, как заговоренная. Последний бой - над Берлином. Борис Еремин совершил 342 боевых вылета, сбил лично и в группе 23 самолета.
Ферапонт Головатый после войны прожил недолго. Казавшийся богатырем, он упал, как подкошенный, на работе... И не успел помочь своим внукам. Земляки говорили о нем: «Надорвался на непосильном деле». И такой была цена Победы.
9 мая 2015 года в Саратове в Парке Победы на Соколовой горе торжественно открывается музей Трудовой славы. Идея строительства первого в России музея трудовых достижений возникла у саратовских ветеранов. По их мнению, тружеников тыла, работавших на благо фронта, новое поколение, в отличие от героев войны, не знает и не помнит. И совершенно необходимо засвидетельствовать подвиги тех, кто отдал годы труда для Великой Победы. Центральной фигурой нового музея станет крестьянин-пасечник Ферапонт Петрович Головатый, купивший на личные сбережения два истребителя и ставший героем кинохроники.
Родился Ферапонт Головатый в селе Сербиновка на Полтавщине. Юношей ушел в Киев на заработки, работал вместе с братом Василием кузнецом, потом искал счастье на железной дороге. В 1910 году Ферапонт поступил на военную службу. За неординарные внешние данные - высокий рост и недюжинную силу - его направили в лейб-гвардии кирасирский Его Величества полк, охранявший царскую семью, несший караул в Царском Селе и у Зимнего дворца.
В августе 1914 года Головатый попадает на фронт в составе пулеметной команды. Сохранились свидетельства о том, каким он был солдатом: в Восточной Пруссии Головатого наградили Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степеней, под Варшавой он получил Георгиевский крест 2-й степени. Так была отмечена его храбрость, проявленная в бою, при спасении раненых и при выходе из окружения. Февральскую революцию Головатый встретил в окопах, был избран в состав полкового комитета. После октября 1917 года он уже боец Красной Армии. В Гражданскую войну Ферапонт вступил в Первую конную армию Буденного, командовал кавалерийским эскадроном.
Весной 1921 года Головатый вернулся к мирной жизни, осел на саратовской земле, на хуторе Степной, работал пчеловодом в колхозе «Стахановец» Ново-Покровского района. В числе первых в 1930 году вступил в колхоз, избирался председателем сельсовета. В 1937 году семью Головатого чуть не сослали в Сибирь, - тогда ему припомнили службу в гвардии, наградные часы от императора и то, что Ферапонт был георгиевским кавалером. К тому же семья считалась зажиточной: в хозяйстве было две коровы и 22 улья. За правдой крестьянин поехал в Москву. Как вспоминает Василий Чигирь, племянник Головатого, Ферапонт Петрович добился приема у всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина. Когда вернулся в Степное, имущество пришлось собирать по дворам - «его уже растащили».
В канун 1941-го колхоз «Стахановец» был лучшим хозяйством в районе. Там же трудилась большая семья Ферапонта Петровича: жена Мария Тарасовна, два сына - Степан и Николай, четыре дочери, три зятя. Когда началась война, оба сына Головатого и мужья дочерей в числе многих односельчан ушли на фронт. Старики, женщины и дети приняли на свои плечи все тяготы колхозных дел. На руках у Головатого и его жены остались девять внуков, младшему было два года, старшему - девять лет.
В декабре 1942 в колхозе состоялось собрание, на котором председатель призвал вносить деньги на постройку боевого самолета - по примеру колхозников Тамбовской области, которые начали сбор средств на строительство боевой техники и вооружения. Ферапонт Петрович вдруг сказал: «Я, может быть, на свои деньги сам самолет куплю», и после собрания они с председателем колхоза стали подсчитывать, сколько Головатый может выручить денег от продажи меда.
Подвиг Ферапонта Петровича вовсе не был лубочным сюжетом. Его племянница Вера Андриановна рассказывала, что дома Головатого осыпала упреками жена: «Что ты делаешь? Хочешь по миру нас пустить? Кто твоих внуков кормить будет?»...
«Наша семья в годы войны, как и все колхозники, испытывала тяготы тех лет, - вспоминала дочь Ферапонта Петровича Мария. - В доме хлеб не всегда был, а порой и пополам с травяной добавкой. Старшие внуки Ферапонта Петровича ходили в школу в ношеной-переношеной одежде и обуви. Как-то сказала отцу: "Надо бы и о внуках подумать". А он в ответ: "Вот я и думаю об их будущем. Разобъем фашистов - все тогда будет: и ботинки, и сапоги, и пальто..."» Так что вовсе не от большого достатка Ферапонт Петрович отдавал свои деньги на покупку самолета.
Головатый повез бидоны с медом в Саратов, за 200 километров от хутора Степной. На городском рынке для него соорудили отдельную палатку. Несколько дней Ферапонт Петрович стоял за прилавком. Поскольку мед был очень дорогой, брали его понемногу, - так собрался мелкими деньгами целый мешок. Директор авиационного завода Израиль Соломонович Левин сильно растерялся, когда пришедший в его кабинет колхозник попросил продать ему истребитель. Стоимость самолета - 100 тысяч рублей - Головатый определил сам. Левину пришлось звонить в Москву, в Военный Совет военно-воздушных сил Красной Армии, чтобы получить разрешение на продажу. Вскоре был дан ответ: «Военный Совет ВВС сердечно благодарит Ф.П. Головатого за его патриотический почин. Деньги просим внести в госбанк, в фонд обороны. Копию квитанции вручить военпреду завода, выделить один из облетанных самолетов ЯК-1, написав на фюзеляже то, что просит колхозник».
В январе 1943 года в Саратове самолет Як-1 с дарственной надписью на борту был торжественно передан майору Борису Еремину, тоже саратовцу. К тому времени на счету летчика, награжденного двумя орденами Красного Знамени, было семь сбитых вражеских самолетов. Вскоре Еремин улетел на новой боевой машине на фронт. ЯК-1 Головатого прошел боевой путь от Сталинграда до Крыма. К слову, истребитель с именем Ферапонта Головатого на борту за все время полетов ни разу не был сбит. Однако напряженные бои и перелеты, хранение на открытом воздухе сделали свое дело: в марте 1944-го комиссия обследовала техническое состояние истребителя и признала ресурс боевой машины исчерпанным. Еремин прислал в Степной письмо: «Очень обидно расставаться с вашим самолетом. Но что поделаешь...»
Большая удача - в 1944 году у страны нашлись средства, чтобы сохранить для потомков военную реликвию. К одному из фронтовых составов прицепили платформу, на которую погрузили списанный самолет Головатого. Из Крыма, где шли бои, ЯК-1 отправили в Саратов. Сначала истребитель поставили на площади для всеобщего обозрения, а потом отвели ему место в областном музее краеведения.
Фото: архив Саратовского музея Боевой и Трудовой славы
Ферапонт Петрович был расстроен - советские войска только начали наступление, а его самолет списали. Между тем в семью Головатых пришли похоронки: на старшего сына Степана и двоих зятьев. На семейном совете приняли решение купить еще один истребитель. Тысячи трудодней, заработанных в колхозе всей семьей, оказалось недостаточно; Ферапонт Петрович обратился к соседям и родственникам - и они помогли. Больше всего помог брат Головатого - Иван Петрович. В мае 1944-го майор Борис Еремин прилетел с фронта в Саратов. Все документы на покупку нового истребителя ЯК-3 уже были подписаны, а на фюзеляже красовалась новая надпись «На окончательный разгром врага!». Как рассказывали очевидцы, Головатый долго ходил по цехам, выбирая самолет. Для потомков сохранилась кинохроника, хронометраж которой меньше минуты: улыбающийся пасечник жмет руку летчику и передает ему новую боевую машину. Но сколько труда осталось за кадром!
К слову, Еремин стал одним из первых летчиков Великой Отечественной войны, получивших самолет этой модели. По его словам, машина обладала высокой маневренностью, быстротой и имела превосходство в боях с «Мессершмиттами» и «Фоккерами» любых модификаций. ЯК-3, подаренный Головатым, как и предыдущий его самолет, ни разу не пострадал в воздушных боях. На втором самолете Еремин воевал вплоть до Победы и встретил ее в Праге 9 мая.
Судьба второго самолета Головатого более драматична. После реставрации ЯК-3 некоторое время хранился в музее ОКБ имени Яковлева, после чего в начале 90-х его в качестве продвижения бренда Яковлева переправили за океан - в Америку, в частный музей Санта-Моники (Калифорния). Официальных документов о передаче боевой реликвии не сохранилось. О судьбе своего самолета в течение десяти лет пытался узнать Борис Еремин - писал в разные инстанции, но его усилия оказались тщетными.
История обретения ЯК-3 проста - помог человеческий фактор. Летом 2013 года, во время работы над книгой о Саратовском авиационном заводе авторы рукописи - Александр Бернадский и Валентин Аристархов (в свое время руководивший заводским музеем) обнаружили документы и статьи о ЯК-3 Головатого, в которых упоминалось, что истребитель находится в американском музее. Бернадский попросил своего родственника, живущего в США, проверить эту информацию. После подтверждения Бернадский и Аристархов при содействии депутата Госдумы Ольги Алимовой обратились в МИД России за помощью в возращении самолета.
В ведомстве к боевой реликвии отнеслись с большим интересом. МИД привлек к решению этого вопроса Госдеп США и руководство музея Санта-Моники, выразившее готовность вернуть экспонат в Россию. После проведения переговоров и оформления документов самолет погрузили в морской контейнер и отправили из порта Лос-Анджелеса в Санкт-Петербург. Истребитель прибыл в Россию на Балтийскую таможню, после чего началась длительная процедура таможенной очистки, растянувшаяся почти на четыре месяца. Были затребованы чертежи на самолет, а также заключение от московской ТПП (Торгово-промышленной палаты) о том, что ЯК-3 - музейный экспонат.
Фото: архив Саратовского музея Боевой и Трудовой славы
В настоящее время истребитель в разобранном виде находится в музее Вадима Задорожного в Подмосковье. Самолету требуется длительная реставрация, которая, по оценке специалистов, займет три-четыре месяца. После этого боевая реликвия займет почетное место в саратовском Музее боевой славы, крыло к крылу с ЯК-1, первым истребителем Головатого.
Лавры Героя Социалистического труда и депутата Верховного Совета - все это Ферапонту Петровичу досталось лишь в конце жизни. Инициаторы открытия нового музея на Соколовой горе надеются, что смогут продлить память о трудовом подвиге пасечника с хутора Степной. Борис Шинчук, председатель регионального комитета общественных связей, уверен, что создание музея крайне важно для патриотического воспитания молодежи. «Воспитать патриотов на лозунгах невозможно, - подчеркнул он, - их надо воспитывать на примерах».
Автор приносит благодарность за помощь в подготовке материала: Александру Фридриховичу Бернадскому, Марине Викторовне Бебешко - заведующей сектором по связям с общественностью Саратовского музея Боевой и Трудовой славы, а также сотрудникам архива музея.
В годы Великой Отечественной Ферапонта Головатого сравнивали с Кузьмой Мининым
В декабре 1942 года в кабинет директора Саратовского авиационного завода вошел человек в деревенском зипуне и сказал: «Я хочу купить истребитель». Это был крестьянин Ферапонт Петрович Головатый из хутора Степной Саратовской области.
Как вспоминал потом директор завода И.С. Левин, он даже растерялся от такого неожиданного предложения. Ему еще никогда не приходилось продавать самолет частному лицу. Он должен был позвонить в Москву, чтобы получить разрешение на такую продажу.
В Саратовском краеведческом музее мне показали документы тех лет. В первых же газетных публикациях, напечатанных рядом с фронтовыми сводками, Ферапонта Головатого стали называть Кузьмой Мининым Великой Отечественной. Приводили слова знаменитого нижегородского земского старосты: «Люди посадские, люди торговые, люди ратные! Не пожалеем ничего, продадим, если надо, дворы наши, достояние свое...»
О своем далеком предке Кузьме Минине мы знаем больше, чем о Ферапонте Головатом.
Сам Ферапонт Петрович мемуаров не оставил. К тому же он был малограмотным. Из архивных документов, писем, воспоминаний постепенно проступала судьба.
Мне удалось поговорить с племянницей Ферапонта Петровича - Верой Андриановной Ковтуновой, которая оказалась на редкость памятливым человеком.
Ферапонт Головатый работал пчеловодом в колхозе «Стахановец» Ново-Покровского района Саратовской области. Была у него и своя пасека - 22 улья. Когда я читала страницы его биографии, мне представилось нечто потаенное в его судьбе. Выходило так, что дом, построенный в хуторе на отшибе, сад, пасека стали для него убежищем, где он находил спокойствие после пережитых тревог, которых ему в жизни выпало с лихвой.
Он повидал и муштру, и войну. Еще в 1910 году Ферапонт Головатый попал на службу в полк, который охранял царскую семью. За высокий рост, за красоту, недюжинную силу его направили в лейб-гвардию. Он был среди тех, кто нес караул в Царском Селе и у Зимнего дворца. В 1914-м Ферапонт попадает на фронт. Сохранились свидетельства о том, каким он был солдатом. В Восточной Пруссии Головатого наградили тремя Георгиевскими крестами. Так была отмечена его храбрость, проявленная и в бою, и при спасении раненых, и при выходе из окружения. В Гражданскую войну он вступил в Конную армию Буденного. Воевал командиром эскадрона.
А потом Ферапонт Головатый осел с семьей на затерянном в глуши хуторе.
Вот его портрет, написанный со слов односельчан: «У него спорилась любая работа. Мог сам и мебель смастерить, и за ремонт машины брался. Не угнаться за ним в косовицу или на молотьбе. Любил петь. Под чарку так запоет, что только плясал ты, а тут под его песню заплачешь».
Вместе с женой они вырастили шестерых детей. К началу войны почти у всех уже были свои семьи.
Однако что же побудило его в 1942 году покупать самолет? И откуда взялись у простого крестьянина такие деньги?
Вот что вспоминала его племянница Вера Андриановна. В ноябре 1942 года Ферапонт Петрович повез подарки от колхоза в госпиталь в Балашов. Вернулся в тревоге. Среди раненых там он встретил односельчанина Василия Дроздяка, который рассказал ему, что воевал вместе с его старшим сыном Степаном и видел, как снарядом разворотило траншею, где находился Степан.
Примерно через месяц в нашем колхозе проходило собрание, - рассказывала Вера Андриановна. - Председатель призвал нас вносить деньги на постройку боевого самолета - кто сколько сможет. Первым выступил мой сосед Федор Сорочинский: «Вношу тысячу рублей! - и повернулся к дяде Ферапонту: - А ты что молчишь? Думаешь, не знаем, сколько ты меда снял?» Стал его упрекать. И неожиданно для всех Ферапонт Петрович вдруг сказал: «Что ты кричишь? Я, может быть, на свои деньги сам самолет куплю». Мы сначала подумали, что он просто погорячился, в споре. Шутка ли - самолет купить. Но после собрания Ферапонт Петрович остался вместе с председателем колхоза - стали подсчитывать, сколько он может выручить денег от продажи меда.
И все-таки я старалась допытаться - как же мог крестьянин собрать деньги на самолет? «Судите сами, - говорила Вера Андриановна. - В тот год у Ферапонта Петровича скопилось два центнера меда. А знаете, сколько стоил тогда мед на рынке? От 500 до 900 рублей за килограмм».
Вера Андриановна вспоминала, как в декабре 1942-го Головатый за 200 километров повез бидоны с медом в Саратов.
На рынке для него соорудили отдельную палатку. Несколько дней он стоял за прилавком. Поскольку мед был дорогой, брали его понемногу. Так собрался мелкими деньгами целый мешочек. С ним он и пришел покупать самолет.
Подвиг Ферапонта Петровича не был лубочным сюжетом. Вера Андриановна рассказывала, что дома Головатого осыпала упреками жена: «Что ты делаешь? Хочешь по миру нас пустить? Кто твоих внуков кормить будет?» К тому времени двое их сыновей и три зятя были на фронте. В доме Головатых остались 9 внуков. Старшему из них было девять лет. Так что вовсе не от большого достатка Ферапонт Петрович отдавал свои деньги на покупку самолета.
В жизни Ферапонта это были звездные дни. Его имя звучит по радио. Он ждет в Саратове еще не известного ему летчика, которому будет передавать самолет. Генерал-лейтенант авиации Б.Н. Еремин, в ту пору он командовал гвардейским истребительным полком, воевавшим в Сталинграде, вспоминал:
Мне позвонил командующий 8-й воздушной армией Т.Т. Хрюкин и приказал немедленно вылететь в Саратов и принять подаренный самолет. Признаться, я был немало удивлен. Звонок раздался между боевыми вылетами. Как можно, думал я, посылать командира полка за одним самолетом, пусть и подаренным? Однако все значение этого события раскрылось передо мной позднее.
Имя Бориса Еремина появилось в этой истории не случайно. Его портреты к тому времени обошли многие газеты. С ним был связан подвиг, о котором даже известный авиаконструктор А.С. Яковлев вспоминал как о редком событии. Семь наших истребителей, где Борис Еремин был ведущим, приняли бой с 25 немецкими самолетами. И вышли победителями. Они сбили несколько немецких машин, остальные разогнали. Вернулись без потерь. Отправляясь за самолетом, майор Еремин летел на свою родину. В Саратове он вырос, работал на заводе токарем, учился в аэроклубе. «Мы познакомились с Ферапонтом Петровичем в кабинете директора авиазавода, - вспоминал Еремин. - По возрасту он годился мне в отцы. Стал называть меня Борисом и перешел на «ты». Вместе мы пошли на заводской аэродром осматривать истребитель Як-1, купленный на его деньги»....
Еще один самолет... Почему это стало событием? В своих воспоминаниях Б.Н. Еремин рассказывает об одном случае, который свидетельствует о том, как дорожили на фронте каждой машиной. Однажды летчик посадил на лугу свой подбитый истребитель. За машиной послали техника Мальцева с небольшой командой. Он увидел, что самолет засасывает в болотце. Принесли створки ворот, перетащили истребитель на твердую почву. Потом прицепили к попутному грузовику. Впереди - Дон. Бомбежка, взрывы. Мальцев побежал в село собирать людей. Соорудили плот и ночью переправили самолет... Каждая машина была на счету.
Беда сплачивала людей. Митинги на заводах и в колхозах начинались с имени Ферапонта Головатого. Чтобы собрать деньги на постройку боевых самолетов, танков, орудий, в тылу отчисляли свои заработки, приносили из дома золотые украшения, серебро.
На хутор Степной Ферапонту Головатому приходили тысячи писем: «Шлю фронтовой привет. Ваш портрет из «Комсомолки» всегда ношу с собой. Я говорю бойцам: в разведке, в бою - отдавай все силы, как Ферапонт Головатый. Командир отделения Селезнев».
Сейчас мы все оказались на площади позора. Каждый день до нас доносятся подробности скандалов, причина которых - деньги: «Воровское государство», «Деньги русской мафии», «Кадровые перемены в прокуратуре...» Все на продажу, в том числе - долг и совесть. Мы живем, будто выбившись из собственной истории. И мне говорили: разве время сейчас писать о какой-то жертвенности, когда на слуху - корысть и бесчестье? Но я подумала - самое время вспомнить о том, откуда мы родом.
Этому трудно поверить, но остались свидетельства. Летом 1943 года семья Головатых - от внука до деда - работала на пасеке. Мария Тарасовна больше не упрекала мужа - помогала ему. На семейном совете решили собрать деньги на покупку второго самолета. Между тем в их доме была беда. Пришли похоронки на старшего из сыновей - Степана и двоих зятьев. Ферапонт Петрович уговаривал жену: «Поможем вырастить внуков, не убивайся».
Однако и на войне бывает редкая удача. Небесные силы хранили летчика и самолет с именем Ферапонта Головатого на борту. Полтора года он был в боях. Ни разу не был сбит. В марте 1944-го комиссия обследовала техническое состояние истребителя. Ресурс машины был исчерпан. Б. Н. Еремин прислал письмо в Степной: «Очень обидно расставаться с Вашим самолетом. Но что поделаешь...»
В 1944 году у страны нашлись средства, чтобы сохранить для потомков военную реликвию. К одному из фронтовых составов прицепили платформу, на которую погрузили списанный самолет Ферапонта Головатого. Из Крыма, где шли бои, его отправили в Саратов. Сначала истребитель поставили на площади для всеобщего обозрения, а потом отвели ему место в музее.
В мае 1944-го майор Борис Еремин прилетел с фронта в свой родной город на заводской аэродром. Здесь его ждали Ферапонт Петрович с женой и дочерью. Все документы были уже подписаны. На истребителе снова было начертано, что это подарок фронту от Ферапонта Головатого. Никто не говорил на митинге о том, как выбивалась из сил семья, добывая эти деньги. Нам остались только улыбки на снимках и газетные лозунги.
Россию всегда спасала жертвенность. И даже цифры из архивов способны рассказать о духовном мире целой эпохи. Только в Саратовской области жители собрали столько денег, что на них можно было построить полторы тысячи боевых самолетов.
Самый выдающийся факт тех дней: пчеловод А.С. Селиванова из села Стригай Саратовской области передала деньги на постройку трех самолетов. У нее было четверо детей, муж воевал на фронте. А всего в стране в Фонд обороны было передано 17 миллиардов рублей, 130 килограммов золота, почти тонна серебра.
Второй истребитель, подаренный Родине Ферапонтом Головатым, летал до конца войны. Эта его машина тоже была, как заговоренная. Последний бой - над Берлином. Борис Еремин совершил 342 боевых вылета, сбил лично и в группе 23 самолета.
Ферапонт Головатый после войны прожил недолго. Казавшийся богатырем, он упал, как подкошенный, на работе... И не успел помочь своим внукам. Земляки говорили о нем: «Надорвался на непосильном деле». И такой была цена Победы.
Специально для Столетия
советский крестьянин-колхозник, один из инициаторов всенародного патриотического движения по сбору средств в фонд Красной Армии в период Великой Отечественной войны
Биография
Родился 24 мая (5 июня) 1890 года в селе Сербиновка (ныне Пирятинский район Полтавской области Украины). С 1911 года - в царской армии, участник Первой мировой войны. После Великой Октябрьской Социалистической революции входил в полковой комитет. Участвовал в Гражданской войне, был командиром эскадрона в 1-й Конной армии. К началу Великой Отечественной войны - колхозник-пасечник, член правления колхоза.
В декабре 1942 и в мае 1944 года внёс по 100 тысяч рублей на постройку двух боевых самолётов-истребителей Як-1 и Як-3. Деньги он выручил от продажи мёда, который во время войны имел большую стоимость. В тот год Ферапонт Головатый собрал 2 ц мёда (1 кг стоил 500-900 руб.). Двое сыновей и три зятя были на фронте, в доме Головатых остались 9 внуков (старшему было девять лет).
В газете «Правда» от 18 декабря 1942 года опубликовано послание Ф. П. Головатого И. В. Сталину:
Благодарственную телеграмму от Сталина Ф. П. Головатый получил и после покупки второго самолёта.
На обоих самолётах воевал лётчик Б. Н. Ерёмин , впоследствии генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза.
С 1946 года - председатель колхоза «Стахановец» (Саратовской области), после смерти Ф. П. Головатого колхоз стал носить его имя. Депутат ВС СССР 2-3-го созывов (с 1946 года).
Первый самолёт, построенный на средства Головатого, выставлен в Саратовском музее, второй - хранился долгое время в Москве, в Доме авиации.
Второй самолёт, на данный момент, находится в музее города Санта-Моника (США). В 1991 году ОКБ им. А. С. Яковлева заключило контракт с американской музейной фирмой «Ганнел» на отправку партии самолётов Як-3 в Калифорнийский музей. С ними был отправлен и знаменитый Як-3, построенный на средства Головатого.
Прошло уже более 15 лет, однако Як-3 всё ещё находится в музее Санта-Моники. Б. Н. Ерёмин долгое время обращался в различные инстанции с просьбой вернуть самолёт на Родину, но это ни к чему пока не привело.
Ф. П. Головатый умер 25 июля 1951 года в селе Степное Калининский район Саратовской области. Похоронен там же.
Награды
- Герой Социалистического Труда (1948)
- орден Ленина (1948)
