«Отрочество» - вторая повесть в псевдо-автобиографической трилогии Льва Толстого, описывает события, происходящие в жизни подростка во время отрочества: первое предательство, смена моральных ценностей и т. п.
«Отрочество» Толстой краткое содержание по главам
«Отрочество» Толстой краткое содержание по главам следует лишь в том случае, если у вас не хватает времени прочитать повесть полностью. «Отрочество» в сокращении не сможет донести все мелкие подробности из жизни героев, не погрузит вас в атмосферу того времени. «Отрочество» краткое содержание по главам представлено ниже.
Глава I
Поездка на долгих
Дети (автор, Николенька, его брат Володя, сестра Любочка и дочь компаньонки Катенька) после смерти матери уезжают из загородного имения в Москву. Николенька старается не вспоминать ни о трауре, который вся семья носит по матери, ни о печальных событиях последнего времени, ни об общей скорби.
Бричка весело несется по проселочной дороге. На пешеходной тропинке встречаются богомолки. «Головы их закутаны грязными платками, за спинами берестовые котомки, ноги обмотаны грязными, оборванными онучами и обуты в тяжелые лапти. Равномерно размахивая палками и едва оглядываясь на нас, они медленным тяжелым шагом подвигаются вперед».
Рядом скачет другая бричка. Молодой ямщик «сбив на одно ухо поярковую шляпу, тянет какую-то протяжную песню». Его лицо и поза выражают ленивое, беспечное довольство жизнью, и Николеньке кажется, что верх блаженства - «быть ямщиком, ездить обратным и петь грустные песни».
Часа через полтора, утомленный дорогой, мальчик начинает обращать внимание на цифры, выставленные на верстах. Он делает различные математические вычисления в уме, чтобы определить время, когда они подъедут к станции.
Мальчик просит сопровождающего детей дядьку Василия пустить его на козлы. Василий соглашается. Ребенок пользуется такой счастливой минутой и уговаривает кучера Филиппа дать ему поправить лошадьми. Филипп дает ему сначала одну вожжу, потом другую; наконец все шесть вожжей и кнут переходят в руки автора. Мальчик совершенно счастлив. Он старается всячески подражать Филиппу, спрашивает у него совета. Но, как правило, Филипп остается недоволен. У него свои понятия об управлении экипажем.
Скоро впереди показывается деревня, в которой планировалось обедать и отдыхать.
Глава II
Гроза
«Облака, прежде рассыпанные по небосклону, которые, приняв зловещие, черные тени, теперь собирались в одну большую, мрачную тучу. Изредка погромыхивал дальний гром.
Гроза наводила невыразимо тяжелое чувство тоски и страха. До ближайшей деревни оставалось еще верст девять, а большая темно-лиловая туча, взявшаяся бог знает откуда, без малейшего ветра, но быстро подвигалась… Солнце, еще не
скрытое облаками, ярко освещает ее мрачную фигуру и серые полосы, которые от нее идут до самого горизонта…
Мне становится жутко, и я чувствую, как кровь быстрее обращается в моих жилах. Но вот передовые облака уже начинают закрывать солнце; вот оно выглянуло в последний раз, осветило страшно-мрачную сторону горизонта и скрылось. Вся окрестность вдруг изменяется и принимает мрачный характер. Вот задрожала осиновая роща; листья становятся какого-то бело-мутного цвета, ярко выдающегося на лиловом фоне тучи, шумят и вертятся; макушки больших берез начинают раскачиваться, и пучки сухой травы летят через дорогу… Молния вспыхивает как будто в самой бричке, ослепляет зрение… В ту же секунду над самой головой раздается величественный гул, который, как будто поднимаясь все выше и выше, шире и шире, по огромной спиральной линии, постепенно усиливается и переходит в
оглушительный треск, невольно заставляющий трепетать и сдерживать дыхание. Гнев божий! Как много поэзии в этой простонародной мысли!..
Когда пришла величественная минута безмолвия, обыкновенно предшествующая разражению грозы, чувства дошли до такой степени, что, продолжись это состояние еще четверть часа, я уверен, что умер бы от волнения». В это время из- под моста вдруг появляется нищий в лохмотьях «и с какой-то красной, глянцевитой культяпкой вместо руки, которую он сует прямо в бричку». Детей переполняет чувство холодного ужаса.
Василий развязывает кошелек; нищий, продолжая креститься и кланяться, бежит у самых комедный грош летит в окошко, и нищии отстает.
«Но вот дождь становится мельче; туча начинает разделяться на волнистые облака, светлеть в том месте, в котором должно быть солнце, и сквозь серовато-белые края тучи чуть виднеется клочок ясной лазури. Через минуту робкий луч солнца уже блестит в лужах дороги, на полосах падающего, как сквозь сито, мелкого прямого дождя и на обмытой, блестящей зелени дорожной травы. Я испытываю невыразимо отрадное чувство надежды в жизни, быстро заменяющее во мне тяжелое чувство страха. Душа моя улыбается так же, как и освеженная, повеселевшая природа».
Мальчик выпрыгивает из брички, срывает несколько влажных пахучих веток черемухи, бежит к карете и сует цветы Любочке и Катеньке.
Глава III
Новый взгляд
Дети едут жить к бабушке по линии своей покойной матери. Катенька очень волнуется по этому поводу. Когда Николенька спрашивает ее, в чем причина ее беспокойства, девочка пытается уклониться от разговора. Она то высказывает вслух сомнения относительно доброты бабушки, то пространно рассуждает, что ей «надобно когда-нибудь и перемениться». Наконец девочка признается, что боится предстоящей разлуки - ведь ее мать, Мими, была компаньонкой покойной матери Николеньки. Теперь же неизвестно, сойдется ли Мими характером со старой графиней. Кроме того, впервые Катенька указывает мальчику на имущественное неравенство между людьми.
Николеньке кажется, что самое разумное в этой ситуации «разделить поровну то, что имеем».
Но для Катеньки это неприемлемо. Она говорит, что ей лучше всего пойти в монастырь, жить там и «ходить в черненьком платьице, в бархатной шапочке». Катенька плачет.
Взгляд Николеньки на вещи совершенно изменился, в нем в этот момент произошла моральная перемена, которую он впоследствии считал началом своего отрочества.
«Мне в первый раз пришла в голову ясная мысль о том, что не мы одни, то есть наше семейство, живем на свете, что не все интересы вертятся около нас, а что существует другая жизнь людей, ничего не имеющих общего с нами, не заботящихся о нас и даже не имеющих понятия о нашем существовании. Без сомнения, я и прежде знал все это; но знал не так, как я это узнал теперь, не сознавал, не чувствовал».
Глава IV
В Москве
При первом свидании с бабушкой чувство подобострастного уважения и страха перед ней у Николеньки сменяется состраданием, а когда она, припав лицом к голове Любочки, зарыдала так, как будто перед ее глазами была ее любимая дочь, в мальчике пробуждается любовь к несчастной старухе. Ему неловко видеть печаль бабушки при свидании с внуками. Он понимает, что они «сами по себе ничто в ее глазах, что дороги только как воспоминание ».
Папа в Москве почти совсем не занимается детьми и сильно теряет в глазах сына. Между девочками и Николенькой с Володей тоже появилась какая-то невидимая преграда. У тех и у других появляются свои секреты. Мими же в первое воскресенье выходит к обеду в таком пышном платье и с такими лентами на голове, что Нико- леньке становится окончательно ясно: теперь все пойдет иначе.
Глава V
Старший брат
Николенька только на год с небольшим моложе Володи. Братья росли, учились и играли всегда вместе. Между ними прежде не делали различия старшего и младшего, но именно с момента переезда в Москву Николенька начал понимать, что Володя ему больше «не товарищ по годам, наклонностям и способностям».
«Кто не замечал тех таинственных бессловесных отношений, проявляющихся в незаметной улыбке, движении или взгляде между людьми, живущими постоянно вместе: братьями, друзьями, мужем и женой, господином и слугой, в особенности когда люди эти не во всем откровенны между собой. Сколько недосказанных желаний, мыслей и страха - быть понятым - выражается в одном случайном взгляде, когда робко и нерешительно встречаются ваши глаза! Но может быть, меня обманывала в этом отношении моя излишняя восприимчивость и склонность к анализу; может быть, Володя совсем и не чувствовал того же, что я. Он был пылок, откровенен и непостоянен в своих увлечениях. Увлекаясь самыми разнородными предметами, он предавался им всей душой».
То на Володю находила страсть к рисованию, и он покупал на все свои деньги краски; то страсть к вещам, которыми он украшал свой столик, собирая их по всему дому; то страсть к романам, которые он доставал потихоньку и читал по целым дням и ночам. Младший брат невольно увлекался его страстями, но был слишком горд, чтобы в точности повторять все за Володей, и слишком молод и несамостоятелен, чтобы избрать новую дорогу. Но ничему Николенька не завидовал так сильно, как «счастливому благородно-откровенному характеру Володи, особенно резко выражавшемуся в ссорах». Младший брат всегда чувствовал, что Володя поступает хорошо, но не мог подражать ему. Например однажды Николенька разбил какой-то сувенир на столе брата и от злости, вместо извинений, стряхнул на пол и все остальное. Весь день Николенька не находил себе места, понимая, что сделал гадость и ломая себе голову, как выйти из дурацкого положения.Однако Володя избавил его от страданий. Спокойно и с достоинством он сам попросил прощения за то, что, возможно, чем-то обидел брата, и подал ему руку.
Глава VI
Маша
Наступает момент, когда в горничной Маше Николенька перестал видеть слугу женского пола, а стал видеть женщину, от которой могли зависеть, в некоторой степени, его спокойствие и счастье. Маше было лет двадцать пять, Николеньке - четырнадцать. Она была необыкновенно бела и роскошно развита.
Однако Николенька замечает, что старший брат и тут опередил его. Неоднократно он видит, как Володя удерживает Машу в объятиях. Николень- ку «не удивлял самый его поступок, но то, каким образом он постиг, что приятно так поступать. И невольно захотелось подражать ему».
Мальчик иногда проводит часы под лестницей. Он все на свете готов отдать, чтобы быть на месте шалуна Володи.
Николенька стыдлив от природы, и его стыдливость еще увеличивается от убеждения в собственной уродливости. Он старается «презирать
все удовольствия, доставляемые приятной наружностью, которыми пользовался Володя». Николенька «напрягал все силы своего ума и воображения, чтобы находить наслаждения в гордом одиночестве ».
Глава VII
Дробь
Мими ловит мальчиков за игрой с охотничьей дробью. Они получают жестокий нагоняй от бабушки. Попадает и отцу. Когда бабушка узнает, что это воспитатель Карл Иваныч дал детям порох, она распоряжается нанять французского гувернера, «а не дядьку, немецкого мужика». Папа предлагает взять в дом St.-Jerome’a, который пока давал мальчикам частные уроки.
Через два дня после этого разговора Карл Иваныч, который прожил в доме родителей Николень- ки много лет и вырастил обоих братьев, уступает свое место молодому щеголю французу.
Глава VIII
История Карла Иваныча
Поздно вечером накануне отъезда Карл Иваныч рассказывает Николеньке историю своей непростой жизни. По его словам, его «судьба быть несчастливым с самого детства и по гробовую доску». Карлу Иванычу всегда платили злом за добро, которое он делал людям.
В его жилах течет благородная кровь графов фон Зомерблат. Карл родился спустя всего шесть недель после свадьбы. Муж его матери не любил маленького Карла. В семье родился еще маленький брат Йоганн и две сестры, а Карл всегда считался чужим в собственном семействе. Только мать ласкала ребенка, несмотря на явную антипатию к нему мужа. Когда Карл подрос, мать отдала его в учение к сапожнику Шульцу. Господин Шульц считает Карла очень хорошим работником и готовит к тому, чтобы сделать из мальчика себе подмастерье.
Объявляется рекрутский набор. Карл не должен идти в солдаты, потому что его брату. Отец в отчаянии. Чтобы не доставлять горя семье, Карл отправляется в армию вместо брата, поскольку он все равно никому не нужен.
Глава IX
Продолжение предыдущей
Во время войны с Наполеоном Карл попадает в плен. У него сохраняются три червонца, зашитые в подкладку матерью. Карл решается бежать и предлагает за себя выкуп. Но французский офицер не берет денег с бедного человека. Он убеж
дает Карла купить ведро водки солдатам и, когда они заснут, бежать.
На дороге Карл встречает повозку. Добрый человек спрашивает Карла о его судьбе и соглашается помочь. Карл начинает работать на его канатной фабрике и поселяет в своем доме. Полтора года Карл работает на канатной фабрике, но жена хозяина, молоденькая, хорошенькая дама, влюбляется в Карла и признается ему в этом. Карл добровольно покидает хозяина, чтобы не быть причиной осложнения его отношений с женой.
Карл Иваныч подчеркивает, что он «много испытал и хорошего и дурного в своей жизни; но никто не может сказать, чтоб Карл Иваныч был нечестный человек».
Глава X
Продолжение
Девять лет Карл не видел матери и даже не знал, жива ли она. Карл возвращается в родительский дом. И мать и остальная семья очень рады его видеть. Оказывается его ждали дома все девять лет.
Карл знакомится с генералом Сазиным. Он берет Карла с собой в Россию учить детей. Когда генерал Сазин умирает, мама Николеньки зовет Карла Иваныча к себе. «Теперь ее не стало, и все забыто. За свою двадцатилетнюю службу он должен теперь, на старости лет, идти на улицу искать свой черствый кусок хлеба».
Глава XI
Единица
По окончании годичного траура бабушка начинает изредка принимать гостей, в особенности детей. В день рождения Любочки тоже приходят гости, в том числе Сонечка Валахина, которая очень нравится Николеньке. Но до начала праздника мальчики еще должны ответить учителю урок по истории. Володя прекрасно справляется с заданием, а Николенька ничего о крестовом походе Людовика Святого сообщить не может. Тогда он принимается вслух «врать все, что только приходило в голову». Учитель ставит Володе пять, а Николеньке - две красиво начерченных единицы (за урок и за поведение). Володя не выдает брата гувернеру - «он понимал, что его нужно спасти на нынешний день. Пускай накажут, только бы не нынче, когда гости».
Глава XII
Ключик
Папа очень любит Любочку. Помимо серебряного сервиза, он купил ей на именины бонбоньерку (конфеты), которая осталась во флигеле, где живет папа. Он просит Николеньку принести подарок, сообщает, что ключи лежат на большом столе в раковине.
В кабинете отца мальчику попадается на глаза шитый портфель с висячим замочком. Ему хочется попробовать, подойдет ли к замку маленький ключик. Испытание увенчалось пол- ным успехом, портфель открылся, и Николенька нашел в нем целую кучу бумаг.
От того, что он совершил этот поступок (влез без разрешения в чужой портфель, Николеньке стыдно и неловко. Под влиянием этого чувства он старается как можно быстрее закрыть портфель. Однако ему «в этот достопамятный день суждено было испытать всевозможные несчастия: вложив ключик в замочную скважину, он повернул его не в ту сторону, воображая, что замок заперт, вынул ключ, и - о ужас! - в руках была только головка ключика».
Глава XIII
Изменница
В отчаянии от того, что ему предстоит нести наказание сразу за столько проступков, Николенька возвращается с конфетами в залу и, нечаянно наступив ей на платье гувернантки Корнаковых, рвет его. Сонечке это очень нравится. Николенька и второй раз, уже нарочно, цепляет каблуком ее юбку. Сонечка едва сдерживается от смеха, что льстит самолюбию мальчика.
St.-Jerome делает своему воспитаннику замечание, угрожает расправой за отвратительные шалости. Но Николенька «находился в раздраженном состоянии человека, проигравшего более того, что у него есть в кармане, который боится счесть свою запись и продолжает ставить отчаянные карты уже без надежды отыграться, а только для того, чтобы не давать самому себе времени опомниться». Мальчик дерзко улыбается и ухо- дит от гувернера.
Дети начинают игру, суть которой сводится к тому, что каждый выбирает себе пару. К крайнему оскорблению самолюбия Николеньки, он каждый раз остается лишним, Сонечка всегда выбирает Сережу Ивина. Через некоторое время Николенька видит, что Сонечка и Сережа целуются, а Катенька держит возле их голов платок, чтобы никому не было видно, что там происходит.
Глава XIV
Затмение
Николенька чувствует презрение ко всему женскому полу вообще и к Сонечке в особенности. Ему вдруг «чрезвычайно захотелось буянить и сделать какую-нибудь такую молодецкую штуку, которая бы всех удивила. Бывают минуты, когда будущее представляется человеку в столь мрачном свете, что он боится останавливать на нем свои умственные взоры, прекращает в себе совершенно деятельность ума и старается убедить себя, что будущего не будет и прошедшего не было. В такие минуты, когда мысль не обсуживает вперед каждого определения воли, а единственными пружинами жизни остаются плотские инстинкты, я понимаю, что ребенок, по неопытности, особенно склонный к такому состоянию, без малейшего колебания и страха, с улыбкой любопытства, раскладывает и раздувает огонь под собственным домом, в котором спят его братья, отец, мать, которых он нежно любит». Под влиянием подобных мыслей Николенька решает выместить внутреннее неудовлетворение на St.-Jerome’e и в ответ на замечание гувернера показывает ему язык и заявляет, что не будет слушаться. St.-Jerome обещает дать мальчику розог. Изо всех сил Николенька бьет гувернера и кричит, что он ужасно несчастлив, а окружающие гадки и отвратительны. St.-Jerome выносит его из залы, запирает в чулане и распоряжается принести розги.
Глава XV
Мечты
Николенька «смутно предчувствовал, что пропал безвозвратно». Он принимается мысленно воображать себе драматические и сентиментальные картины своих отношений с семьей. То он заявляет отцу, что узнал тайну своего рождения и не может больше оставаться в его доме. То он воображает себя уже на свободе, в гусарах. То ему представляется война: со всех сторон несутся враги, Николенька размахивается саблей и убивает одного, другого, третьего. Генерал подъезжает и спрашивает, где спаситель Отечества. То Николенька представляет, что он сам уже генерал. То ему видится, как государь благодарит его за службу и обещает исполнить любое его желание. И тогда-то Николенька непременно попросить позволения уничтожить своего заклятого врага, иностранца St.-Jerome’a.
Николеньке приходит мысль о Боге, и мальчик дерзко спрашивает его, за что Бог наказывает его - ведь Николенька не забывал молиться утром и вечером, так за что же он страдает? «Положительно могу сказать, что первый шаг к религиозным сомнениям, тревожившим меня во время отрочества, был сделан мною теперь, не потому, чтобы несчастие побудило меня к ропоту и неверию, но потому, что мысль о несправедливости провидения, пришедшая мне в голову в эту пору совершенного душевного расстройства и суточного уединения, как дурное зерно, после дождя упавшее на рыхлую землю, с быстротой стало разрастаться и пускать корни».
Николенька воображает, что умрет от горя, и тогда папа выгонит St.-Jerome’a из дома со словами: «Вы были причиной его смерти, вы запугали его, он не мог перенести унижения, которое вы готовили ему… Вон отсюда, злодей!» После соро-
ка дней душа мальчика улетает на небо, где он видит «что-то удивительно прекрасное, белое, прозрачное, длинное…» Так Николенька воссоединяется с мамой.
Глава XVI
Перемелется - мука будет
Николенька ночует в чулане. Наказание его ограничивается заточением, Дядька Николай приносит ему обед, и когда мальчик жалуется, что его ожидает страшное наказание и унижение, Николай спокойно отвечает: «Перемелется, мука будет ».
St.-Jerome ведет Николеньку к бабушке. Она объявляет внуку, что гувернер отказывается работать в ее доме из-за его плохого поведения, и заставляет Николеньку просить у St.-Jerome’a прощения. Она вспоминает покойницу-дочь, которая была бы опозорена поведением сына, начинает рыдать, у нее начинается истерика. Мальчик бросается вон из комнаты, налетает на отца. Тот мягко журит Николеньку за то, что он без спроса трогал портфель в кабинете. Захлебываясь рыданиями, Николенька умоляет отца выслушать его и защитить. Он жалуется на то, что гувернер постоянно унижает его. У Николеньки начинаются конвульсии. Папа берет его на руки и несет в спальню. Мальчик засыпает.
Глава XVII
Ненависть
Николенька испытывает настоящее чувство ненависти к St.-Jerome’y* «Он был не глуп, довольно хорошо учен и добросовестно исполнял свою обязанность, но он имел общие всем его землякам и столь противоположные русскому характеру отличительные черты легкомысленного эгоизма, тщеславия, дерзости и невежественной самоуверенности. Все это мне очень не нравилось.
Я нисколько не боялся боли наказания, никогда не испытывал ее, но одна мысль, что St.-Jerome может ударить меня, приводила меня в тяжелое состояние подавленного отчаяния и злобы.
Карла Иваныча я любил, помнил его с тех пор, как самого себя, и привык считать членом своего семейства; но St.-Jerome был человек гордый, самодовольный, к которому я ничего не чувствовал, кроме того невольного уважения, которое внушали мне все большие. Карл Иваныч был смешной старик-дядька, которого я любил от души, но ставил все-таки ниже себя в моем детском понимании общественного положения.
St.-Jerome, напротив, был образованный, красивый молодой щеголь, старающийся стать наравне со всеми. Карл Иваныч бранил и наказывал нас всегда хладнокровно, видно было, что он считал это хотя необходимою, но неприятною обязанностью. St.-Jerome, напротив, любил драпироваться в роль наставника; видно было, когда он наказывал нас, что он делал это более для собственного удовольствия, чем для нашей пользы. Он увлекался своим величием».
Глава XVIII
Девичья
Роман Николеньки с горничной Машей заканчивается ничем. Она влюблена в слугу Василия. Николай (родной дядя Маши) воспротивился замужеству своей племянницы с Василием, которого он называл человеком несообразным и необузданным.
Несмотря на то, что проявления любви Василия были весьма странны и несообразны (например, встречая Машу, он всегда старался причинить ей боль, или щипал ее, или бил ладонью, или сжимал ее с такой силой, что она едва могла переводить дыхание), но самая любовь его была искренна.
Николенька принимается мечтать о том, как, когда вырастет и вступит во владение имением, призовет к себе Машу и Василия, подарит им
тысячу рублеи и разрешит пожениться, а сам «уйдет в диванную». Мысль о пожертвовании своего чувства в пользу счастья Маши греет самолюбие Николеньки.
Глава XIX
Отрочество
«Мне кажется, что ум человеческий в каждом отдельном лице проходит в своем развитии по тому же пути, по которому он развивается и в целых поколениях, что мысли, служившие основанием различных философских теорий… каждый человек более или менее ясно сознавал еще прежде, чем знал о существовании философских теорий…
Мысли эти представлялись моему уму с такою ясностью и поразительностью, что я даже старался применять их к жизни, воображая, что я первый открываю такие великие и полезные истины.
Раз мне пришла мысль, что счастье не зависит от внешних причин, а от нашего отношения к ним… и я дня три, под влиянием этой мысли, бросил уроки и занимался только тем, что, лежа на постели, наслаждался чтением какого-нибудь романа и едою пряников с кроновским медом…
Но ни одним из всех философских направлений я не увлекался так, как скептицизмом. Я воображал, что, кроме меня, никого и ничего не существует во всем мире, что предметы не предметы, а образы, являющиеся только тогда, когда я на них обращаю внимание…
Из всего этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости ума, ослабившей во мне силу воли, и привычки к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка».
Глава XX
Володя
«Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполненной прелести и поэзии, поре юности».
Володя поступает в университет, выказывает необыкновенные познания, «появляется дома в студенческом мундире с шитым голубым воротником, в треугольной шляпе и с позолоченной шпагой на боку…
Бабушка в первый раз после кончины дочери пьет шампанское, поздравляет Володю. Володя в
собственном экипаже выезжает со двора, принимает у себя знакомых, курит табак, ездит на балы…
Между Катенькой и Володей, кроме понятной дружбы между товарищами детства, существуют какие-то странные отношения, отдаляющие их от нас и таинственно связывающие их между собой».
Глава XXI
Катенька и Любочка
«Катеньке шестнадцать лет. Угловатость форм, застенчивость и неловкость движений уступили место гармонической свежести и грациозности только что распустившегося цветка.
Любочка невысока ростом и, вследствие английской болезни, у нее ноги до сих пор еще гусем и прегадкая талия. Хорошего во всей ее фигуре только глаза, и глаза эти действительно прекрасны. Любочка во всем проста и натуральна; Катенька же как будто хочет быть похожей на кого-то. Любочка всегда ужасно рада, когда ей удается поговорить с большим мужчиной, и говорит, что она непременно выйдет замуж за гусара. Катенька же говорит, что все мужчины ей гадки, что она никогда не выйдет замуж, и делается совсем другая, как будто она боится чего-то, когда мужчина говорит с ней. Любочка вечно негодует на Мими за то, что ее так стягивают корсетами, что «дышать нельзя», и любит покушать; Катенька, напротив, часто, поддевая палец под мыс своего платья, показывает нам, как оно ей широко, и ест чрезвычайно мало». Но Катенька больше похожа на большую и поэтому гораздо больше нравится Николеньке.
Глава XXII
Папа
Папа особенно весел с тех пор, как Володя поступил в университет, и чаще обыкновенного приходит обедать к бабушке.
Папа понемногу спускается в глазах сына «с той недосягаемой высоты, на которую его ставило детское воображение». Николенька уже позволяет себе думать о нем, судить его поступки.
Однажды вечером отец входит в гостиную, чтобы взять с собой на бал Володю. Любочка сидит за роялем и учит второй концерт Фильда, любимую пьесу покойной матери. Между Любочкой и покойной - удивительное сходство, что-то неуловимое в движениях, в мимике, в манере говорить. Отец молча берет дочь за голову и целует с такой нежностью, какой сын никогда не видел от него.
Мимо проходит горничная Маша, которая, потупившись, хочет обойти барина. Отец останавливает Машу, наклойяется к ней и вполголоса говорит, что девушка все хорошеет.
Глава XXIII Бабушка
Бабушка изо дня в день становится слабее. Но характер, гордое и церемонное обращение ее со всеми домашними нисколько не меняется. Однако врач посещает ее уже ежедневно, устраивает консилиумы.
Однажды детей отправляют гулять во внеурочное время. Подъезжая назад к дому, они видят черную крышку гроба у входа. Бабушка умерла. Николенька не жалеет о бабушке, «да едва ли кто- нибудь искренно жалеет о ней».
Между бабушкиными людьми заметно волнение, часто слышатся толки о том, что кому достанется. Николенька невольно и с радостью думает о том, что получит наследство.
После шести недель Николай, «всегдашняя газета новостей дома,» рассказывает, что бабушка оставила все имение Любочке, поручив до ее замужества опеку не отцу, а князю Ивану Иванычу.
Глава XXIV
Я
До поступления в университет Николеньке остается несколько месяцев. Он учится хорошо, без страха ожидает учителей и даже чувствует некоторое удовольствие от учебы.
Николенька намерен поступать на математический факультет, и выбор этот сделан им «единственно потому, что слова: синусы, тангенсы, дифференциалы, интегралы и т. д. чрезвычайно нравятся» ему. Николенька старается «казаться оригиналом».
Молодой человек чувствует, что начинает понемногу исцеляться от «отроческих недостатков, исключая, впрочем, главного, которому суждено наделать еще много вреда в жизни, - склонности к умствованию».
Глава XXV
Приятели Володи
К старшему брату чаще других приходят в гости адъютант Дубков и студент князь Нехлюдов. Николенька также разделяет их общество. Ему немного неприятно, что Володя как будто стыдится за самые невинные поступки брата, за его молодость.
«Направления их были совершенно различны: Володя и Дубков как будто боялись всего, что было похоже на серьезные рассуждения и чувствительность; Нехлюдов, напротив, был энтузиаст в высшей степени и часто, несмотря на насмешки, пускался в рассуждения о философских вопросах и о чувствах. Володя и Дубков часто позволяли себе, любя, подтрунивать над своими родными; Нехлюдова, напротив, можно было вывести из себя, с невыгодной стороны намекнув на его тетку… Часто во время разговора мне ужасно хотелось противоречить ему; в наказание за его гордость хотелось переспорить его, доказать ему, что я умен, несмотря на то, что он не хочет обращать на меня никакого внимания. Стыдливость удерживала меня».
Глава XXVI
Расуждения
Николенька с Володей вместе могут целые часы проводить молча, но достаточно присутствия даже молчащего третьего лица, чтобы между братьями завязывались самые интересные и разнообразные разговоры.
Однажды Нехлюдов отдает Володе свой билет в театр (у Володи нет денег, а пойти ему хочется, так что друг уступает ему свой). Нехлюдов заговаривает с Николенькой о самолюбии. Неожиданно студент обнаруживает в своем юном собеседнике необыкновенные для его возраста способности к психологическому анализу. Николенька делится с Нехлюдовым своими соображениями относительно самолюбия: «Ежели бы мы находили других лучше себя, то мы бы и любили их больше себя, а этого никогда не бывает». Нехлюдов искренне хвалит суждения Николеньки; тот чрезвычайно счастлив.
«Похвала так могущественно действует не только на чувство, но и на ум человека, что под ее приятным влиянием мне показалось, что я стал гораздо умнее, и мысли одна за другой с необыкновенной быстротой набирались мне в голову. С самолюбия мы незаметно перешли к любви, и на эту тему разговор казался неистощимым, для нас они имели высокое значение. Души наши так хорошо были настроены на один лад, что малейшее прикосновение к какой-нибудь струне одного находило отголосок в другом».
Глава XXVII
Начало дружбы
С того вечера между Николенькой и Дмитрием Нехлюдовым устанавливаются странные, но очень приятные для них обоих отношения. При посторонних студент не обращает на молодого человека почти никакого внимания; но как только они остаются наедине, они начинают рассуждать, забывая все и не замечая, как летит время.
Они толкуют о будущей жизни, об искусстве, о службе, о женитьбе, о воспитании детей. Ни одному, ни другому в голову не приходит, что все, что они говорят, «ужаснеишии вздор».
Как-то раз, во время масленицы, Нехлюдов так занят разными удовольствиями, что хотя несколько раз на день заезжал к Володе, но ни разу не нашел времени поговорить с Николенькой. Молодого человека это глубоко оскорбило. Снова Нехлюдов показался Николеньке гордым и неприятным человеком. Но Нехлюдов заходит к нему, и так просто и искренне признается, что соскучился по Николеньке и по общению с ним, что досада моментально улетучивается, и Дмитрий снова становится в глазах друга «тем же добрым и милым человеком».
Нехлюдов признается: «Отчего я вас люблю больше, чем людей, с которыми больше знаком и с которыми у меня больше общего? Я сейчас решил это. У вас есть удивительное, редкое качество - откровенность». Николенька соглашается с Нехлюдовым - ведь самые важные, интересные мысли именно те, которые они ни за что не скажут вслух. По предложению Нехлюдова, друзья клянутся всегда признаваться во всем друг другу. «Мы будем знать друг друга, и нам не будет совестно; а для того чтобы не бояться посторонних, дадим себе слово никогда ни с кем и ничего не говорить друг о друге… Во всякой привязанности есть две стороны: одна любит, другая позволяет любить себя, одна целует, другая подставляет щеку… Мы любили ровно, потому что взаимно знали и ценили друг друга, но это не мешало ему оказывать влияние на меня, а мне подчиняться ему…
Я невольно усвоил и его направление, сущность которого составляло восторженное обожание идеала добродетели и убеждение в назначении человека постоянно совершенствоваться.
Тогда исправить все человечество, уничтожить все пороки и несчастия людские казалось удобоисполнимою вещью, - очень легко и просто казалось исправить самого себя, усвоить все добродетели и быть счастливым…
А впрочем, бог один знает, точно ли смешны были эти благородные мечты юности, и кто виноват в том, что они не осуществились?..
«Отрочество» – вторая часть знаменитой псевдоавтобиографической трилогии Льва Николаевича Толстого. В ней читатель вновь встречается с хорошо знакомым семейством Иртеньевых и их окружением – Николенькой, Володей, отцом, учителем Карлом Ивановичем, горничной Натальей и другими.
Во время путешествия по Кавказу молодой литератор Лев Толстой задумал создать жизнеописание мальчика по имени Коля (для домашних Николенька) Иртеньев. Отобразив основные этапы жизненного пути человека, Толстой решил показать, каким был Иртеньев в детстве, отрочестве, юности и в зрелости. Как видим, по первоначальному замыслу псевдоавтобиография должна была представлять из себя тетралогию, однако в процессе создания произведения автор ограничился тремя частями.
Первая повесть «Детство» вышла в свет в 1852 году и была напечатана на страницах журнала «Современник», который на тот момент курировал Николай Алексеевич Некрасов. Двумя годами позже, в 1854-м, было опубликовано «Отрочество». «Юность» вышла еще через три года, в 1857-м.
Между публикацией сравнительно небольших по объему произведений проходит время, за которые некоторые авторы пишут по несколько романов. Толстой всегда относился к литературному труду кропотливо и дотошно шлифовал свои тексты. Так, «Детство» было переписано автором целых четыре раза. Зато когда повесть попала в руки к Некрасову, он без раздумий взялся ее публиковать. Особенно главреду нравилась «простота и действительность содержания».
Чутье, как всегда, не подвело Некрасова – толстовская трилогия была тепло встречена публикой и критикой, открыв начинающему прозаику путь в большую литературу.
«Отрочество» Толстого: краткое содержание
Николенька Иртеньев – обыкновенный ребенок, воспитывающийся в дворянской семье. Свое детство он провел в деревенской усадьбе, но когда добрая мама Николеньки умирает, семейство Иртеньевых вынуждено переехать в шумную Москву к бабушке графине.
Коля больше не чувствует себя тем беззаботным деревенским ребенком. Столичная суета, новый чужой дом, учитель-француз, которого взяли на замену доброму Карлу Ивановичу – все это напоминало о том, что детство закончилось.
Юного Иртеньева одолевают чисто подростковые переживания. Он страдает от застенчивости, замкнутости, у него появляется склонность к мучительному самоанализу, в ходе которого Николенька приходит к выводу, что он сущий урод и неудачник. Глядя на красивого брата Володю, главный герой переносит свое «уродство» вдвойне тяжелее.
Вместе с тем Коля хочет быть любимым. Лишившись материнской ласки, неожиданно для себя Иртеньев осознает, что он начинает испытывать странные чувства в присутствии представительниц противоположного пола. Его волнует миловидная 25-летняя горничная Маша, она очень хороша собой. Правда, Николенька еще по-детски не понимает ее романа с портным Василием. Неужели такие грубые отношения можно назвать любовью?
Воспитание в аристократической среде объясняют, что добрый по природе Николенька никак не может распрощаться с детским эгоизмом. Время от времени он устраивает истерики и даже в порыве гнева бьет своего гувернера.
Основной идеей аллегорического рассказа Льва Толстого “Холстомер” является осуждения обозленного и бездушного общества, в котором не ценится честь, ум и человечность.
В своем рассказе “Метель” Лев Толстой попытался напомнить читателям о том, что человек является неотделимой частью природы, которая беспощадна к тем, кто хочет отделиться от нее цивилизацией.
По ходу взросления Николенька привыкает к новой жизни. В их московский дом заходят Володины друзья, Дубков и Нехлюдов. Последний становится приятелем Коли. Николеньке нравится подолгу беседовать с Димой Нехлюдовым. Удивительно, что новый товарищ рассказывал Коле такие вещи, о которых он никогда не слышал. Нехлюдов говорит о вечном самосовершенствовании, в котором нуждается каждый человек, о том, что он, Николенька, Володя и тот незнакомый господин на другом конце улицы – хозяева мира, а потому в их силах изменить его к лучшему.
Николенька чувствует, как сам становится чище, лучше, уверенней в себе. Он хорошо учится и собирается поступать на математический факультет. До вступительных экзаменов осталось совсем немного, и тогда закончится отрочество, и наступит юность!
Главная цель, которую преследовал автор, – показать развитие человека как личности в разные периоды жизни. Отрочество есть переходный период между детством и юностью. Это время неопределенности, неуверенности, новых пугающих открытий, стремительных перемен.
В начале повести Николенька предстает перед нами ребенком, которому сказали, что детство закончилось. Причем, сделали это так бесцеремонно, что юный Иртеньев не успел опомниться.
Толстой не боится показывать негативные стороны своего героя. Он знает, если в человеке есть заряд добра, положительных качеств, они непременно возьмут верх. За период отрочества Николенька учится управлять своими эмоциями, быть уважительным, он расстается с эгоцентризмом, приобретает самостоятельность. Узнает много нового, в частности, настоящим открытием становится информация о классовом неравенстве. Мальчик был его свидетелем с детства, но никогда не задумывался о том, почему кучер Павел ночует в сарае, а он, Николенька, на мягкой перине.
Николай Гаврилович Чернышевский, который состоял в редакции печатавшего «Отрочество» «Современника», называл повесть «картиной внутренних движений человека». Чтобы продемонстрировать их наиболее выразительно, автор поместил своего героя в те условия и обстоятельства, где его личность могла проявиться особенно ярко.
При анализе толстовской трилогии следует обратить внимание на характер рассказчика. На первый взгляд все предельно ясно – рассказчик один – Николенька Иртеньев – повествование ведется от первого лица. Однако внимательный читатель заметит, что рядом с Николенькой незримо присутствует кто-то другой. Этот человек намного старше, опытнее, мудрее. Время от времени он придает нужную коннотацию высказываниям мальчика. Этот невидимка – никто иной, как взрослый Николенька.
Стиль произведения
«Детство. Отрочество. Юность» – не дневник маленького мальчика, а воспоминания взрослого человека, написанные им в формате реального времени. Этот прием психологически сближает читателя и главного героя, присутствие второго рассказчика придает повести оценочный характер.
Повествовательное пространство подчинено замыслу повести. С каждой новой частью, как и с каждым новым этапом жизни, мир Николеньки расширяется. Сперва его крохотную вселенную составляет усадьба Иртеньевых и ее обитатели. Мальчик вполне счастлив в этом уютном земном рае.
В «Отрочестве» кругозор Иртеньева значительно расширяется, в придачу к этому он символично переезжает в Москву. Вокруг Николеньки появляется масса новых людей. Сперва перемены пугают мальчика, но через время он начинает получать от них удовольствие и с волнующим нетерпением ждать новых перемен. Они ждут его в университете, колыбели свободной юности.
Жанр «Отрочества» идентифицируют как псевдоавтобиографию. Префикс псевдо- указывает на то, что история жизни и ее главный герой – вымышленные. Николеньки Иртеньева, ровно как и всего его семейства, никогда не существовало. В чем же тогда автобиографичность «Отрочества» и других частей трилогии?
Льву Николаевичу был хорошо знаком быт русского дворянства XIX века. Он сам принадлежал к древнему аристократическому роду Толстых. Так что все реалии повести – это давние воспоминания самого автора, виденные им в своей семье и семьях друзей и знакомых. Образ Николеньки – собирательный, однако интимнейшие переживания, безусловно, принадлежат самому Толстому. Некоторые из них можно проследить по биографии писателя. Так, он рано потерял мать. Мария Николаевна Волконская умерла от родовой горячки через полгода после рождения младшей дочери Марии. Льву на тот момент исполнилось всего два года. Пятеро детей (Николай, Сережа, Дмитрий, Лев и Маша) были отданы на воспитание дальней родственнице, после чего осиротевшее семейство Толстых перебралось из уютной усадьбы в Ясной Поляне в Москву на Плющиху.
Лев Николаевич Толстой «Отрочество»: краткое содержание
3 (60%) 2 votes«Все отлично сознавали, что при создавшейся обстановке и при фактическом руководстве и направлении внутренней политики безответственными общественными организациями, а также громадного разлагающего влияния этих организаций на массу армии, последнюю воссоздать не удастся, а, наоборот, армия как таковая должна развалиться через два-три месяца. И тогда Россия должна будет заключить позорный сепаратный мир, последствия которого были бы для России ужасны. Правительство принимало полумеры, которые, ничего не поправляя, лишь затягивали агонию и, спасая революцию, не спасало Россию. Между тем завоевания революции можно было спасти лишь путём спасения России, а для этого, прежде всего, необходимо создать действительную сильную власть и оздоровить тыл. Генерал Корнилов предъявил ряд требований, проведение коих в жизнь затягивалось. При таких условиях генерал Корнилов, не преследуя никаких личных честолюбивых замыслов и опираясь на ясно выраженное сознание всей здоровой части общества и армии, требовавшее скорейшего создания крепкой власти для спасения Родины, а с ней и завоеваний революции, считал необходимыми более решительные меры, кои обеспечили бы водворение порядка в стране…»
2) С какой целью генерал Корнилов инициировал события, причину которых объясняет автор документа?
Из резолюции XIX Всесоюзной партийной конференции
«XIX Всесоюзная партийная конференция… констатирует: выработанный партией на апрельском Пленуме ЦК и XXVII съезде партии стратегический курс на всестороннее и революционное обновление советского общества и ускорение его социально-экономического развития неуклонно претворяется в жизнь. Приостановлено сползание страны к экономическому и социально-политическому кризису… Начался процесс оздоровления экономики страны, её поворот к удовлетворению насущных потребностей людей. Набирают силу новые методы хозяйствования. В соответствии с Законом о государственном предприятии (объединении) идёт перевод объединений и предприятий на хозрасчет и самоокупаемость. Разработан, широко обсуждён и принят Закон о кооперации. Входят в жизнь новые, прогрессивные формы внутрипроизводственных трудовых отношений на основе подряда и аренды, а также индивидуальная трудовая деятельность. Идёт перестройка организационных структур управления, направленная на создание благоприятных условий для эффективного хозяйствования первичных звеньев экономики. Развёрнутая по инициативе партии работа позволила возобновить рост реальных доходов трудящихся. Реализуются практические меры по увеличению производства продуктов питания и предметов потребления, расширению жилищного строительства. Осуществляются реформы образования и здравоохранения. Духовная жизнь становится мощным фактором прогресса страны. Значительная работа проведена по переосмыслению современных реальностей мирового развития, обновлению и приданию динамизма внешней политике. Таким образом, перестройка всё глубже входит в жизнь советского общества, оказывает на него всё возрастающее преобразующее воздействие».
Вопросы и задания к документу:
1) Какие направления внутренней политики КПСС и государства названы в резолюции? Укажите любые три направления
2) Каков итог реализации рассматриваемого стратегического курса партии?
Из Программы КПСС
«При коммунизме не будет классов, исчезнут социальноэкономические и культурно-бытовые различия между городом и деревней; по уровню развития производительных сил и характеру труда, формам производственных отношений, бытовым условиям, степени благосостояния населения деревня поднимется до уровня города. С победой коммунизма произойдёт органическое соединение умственного и физического труда в производственной деятельности людей. Интеллигенция перестанет быть особым социальным слоем, работники физического труда по своему культурно-техническому уровню поднимутся до уровня людей умственного труда. Таким образом, коммунизм покончит с делением общества на классы и социальные слои, в то время как вся история человечества, за исключением первобытных времён, была историей классового общества. Деление на противоположные классы вело к эксплуатации человека человеком, классовой борьбе и антагонизму между нациями и государствами. При коммунизме будет происходить все большее всестороннее сближение наций на основе полной общности экономических, политических и духовных интересов, братской дружбы и сотрудничества. Коммунизм - это строй, где расцветают и полностью раскрываются способности и таланты, лучшие нравственные качества свободного человека. Семейные отношения окончательно очистятся от материальных расчётов и будут целиком строиться на чувствах взаимной любви и дружбы. КПСС, как партия научного коммунизма, выдвигает и решает задачи коммунистического строительства в меру подготовки и созревания материальных и духовных предпосылок, руководствуясь тем, что нельзя
перепрыгивать через необходимые ступени развития, равно как и задерживаться на достигнутом, сдерживать движение вперёд. Решение задач строительства коммунизма осуществляется последовательными этапами. В ближайшее десятилетие (1961-1970 годы) Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма, превзойдёт по производству продукции на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма - США; значительно поднимется материальное благосостояние и культурно-технический уровень трудящихся, всем будет обеспечен материальный достаток; все колхозы и совхозы превратятся в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд; СССР станет страной самого короткого рабочего дня. В итоге второго десятилетия (1971-1980 годы) будет создана материально-техническая база коммунизма, обеспечивающая изобилие материальных и культурных благ для всего населения; советское общество вплотную подойдёт к осуществлению принципа распределения по потребностям, произойдёт постепенный переход к единой общенародной собственности. Таким образом, в СССР будет в основном построено__коммунистическое общество. Полностью построение коммунистического общества завершится в последующий период. Величественное здание коммунизма воздвигается упорным трудом советского народа - рабочего класса, крестьянства, интеллигенции. Чем успешнее их труд, тем ближе осуществление великой цели – построение коммунистического общества».
Вопросы и задания к документу:
1) Какие характерные черты будущего коммунистического общества отмечены в данном документе? Укажите любые три характерные черты.
2) Привлекая исторические знания, укажите, какими обстоятельствами руководствовались члены Президиума ЦК КПСС, когда принимали решение о публичном осуждении культа личности и его последствий на ХХ и ХХП съездах партии.
Из Программы КПСС
«При коммунизме не будет классов, исчезнут социально-экономические и культурно-бытовые различия между городом и деревней; по уровню развития производительных сил и характеру труда, формам производственных отношений, бытовым условиям, степени благосостояния населения деревня поднимется до уровня города. С победой коммунизма произойдёт органическое соединение умственного и физического труда в производственной деятельности людей. Интеллигенция перестанет быть особым социальным слоем, работники физического труда по своему культурно-техническому уровню поднимутся до уровня людей умственного труда. Таким образом, коммунизм покончит с делением общества на классы и социальные слои, в то время как вся история человечества, за исключением первобытных времён, была историей классового общества.
Деление на противоположные классы вело к эксплуатации человека человеком, классовой борьбе и антагонизму между нациями и государствами. При коммунизме будет происходить все большее всестороннее сближение наций на основе полной общности экономических, политических и духовных интересов, братской дружбы и сотрудничества. Коммунизм - это строй, где расцветают и полностью раскрываются способности и таланты, лучшие нравственные качества свободного человека. Семейные отношения окончательно очистятся от материальных расчётов и будут целиком строиться на чувствах взаимной любви и дружбы. КПСС, как партия научного коммунизма, выдвигает и решает задачи коммунистического строительства в меру подготовки и созревания материальных и духовных предпосылок, руководствуясь тем, что нельзя перепрыгивать через необходимые ступени развития, равно как и задерживаться на достигнутом, сдерживать движение вперёд.
Решение задач строительства коммунизма осуществляется последовательными этапами. В ближайшее десятилетие (1961-1970 годы) Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма, превзойдёт по производству продукции на
душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма - США; значительно поднимется материальное благосостояние и культурно-технический уровень трудящихся, всем будет обеспечен материальный достаток; все колхозы и совхозы превратятся в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд; СССР станет страной самого короткого рабочего дня. В итоге второго десятилетия (1971-1980 годы) будет создана материально-техническая база коммунизма, обеспечивающая изобилие материальных и культурных благ для всего населения; советское общество вплотную подойдёт к осуществлению принципа распределения по потребностям, произойдёт постепенный переход к единой общенародной собственности. Таким образом, в СССР будет в основном построено коммунистическое общество.
Полностью построение коммунистического общества завершится в последующий период. Величественное здание коммунизма воздвигается упорным трудом советского народа - рабочего класса, крестьянства, интеллигенции. Чем успешнее их труд, тем ближе осуществление великой цели – построение коммунистического общества».
Вопросы и задания к документу:
1) Укажите, какие характерные черты будущего коммунистического общества отмечены в данном документе?
2) Укажите, какими обстоятельствами руководствовались члены Президиума ЦК КПСС, когда принимали решение о публичном осуждении культа личности и его последствий на ХХ и ХХП съездах партии.
«Я вот уже сколько лет нахожусь на положении неработающего пенсионера: особых дел у меня нет, в настоящем и будущем у меня особых вопросов не возникнет, поэтому я живу анализом пройденного пути. А путь, пройденный мною, хороший, я его не только не стыжусь, а горжусь им. Карибский кризис является украшением нашей внешней политики, в том числе моей как члена такого коллектива, который проводил эту политику и добился блестящего успеха для Кубы, не сделав ни единого выстрела. Как далее развивался кризис, когда мы приняли решение о том, что целесообразно поставить ракеты с атомными зарядами на территории Кубы и таким образом поставить США перед фактом, что если они решатся вторгнуться на Кубу, то Куба будет иметь возможность нанести сокрушительный ответный удар? Это был бы, конечно, не разгром США. Но им были бы нанесены очень большие разрушения. Отсюда мы сделали вывод, что эта перспектива удержит власть имущих в США от вторжения на Кубу. К такому выводу все мы пришли после двукратного или трёхкратного обсуждения моего предложения».
Вопросы и задания к документу:
1) Назовите известные вам события мировой истории, которые произошли в тот же период, что и описанное в мемуарах событие?
«24 октября было уже совершенно очевидно, что восстание неизбежно, что оно уже началось. Около 11 часов утра я явился в заседание Совета Республики и попросил Н.Д. Авксентьева, председателя Совета, предоставить мне как председателю Временного правительства немедленно слово для срочного сообщения, которое я должен сделать Совету Республики. Получив слово, я заявил, что в моем распоряжении находятся бесспорные доказательства организации Лениным и его сотрудниками восстания против Революционного правительства. Я заявил, что все возможные меры для подавления восстания приняты и принимаются Временным правительством, что оно будет до конца
бороться с изменниками Родины и революции, что оно прибегнет без всяких колебаний к военной силе, но что для успешности борьбы правительству необходимо немедленное содействие всех партий и групп, представленных в Совете Республики, нужна помощь всего народа. Я потребовал от Совета Республики всей меры доверия и содействия. Для того чтобы восстановить себе атмосферу того времени, представить себе настроение собравшихся, достаточно вспомнить, что во время моей речи члены Совета Республики не раз стоя, с особым подъемом, свидетельствовали о своей полной солидарности с Временным правительством в его борьбе с врагами народа. В минуту этого всеобщего национального взрыва только некоторые вожди партий и группировок, тесно связанных с двумя крайними флангами русской общественности, не могли преодолеть в себе жгучей ненависти к правительству Мартовской революции: они продолжали сидеть, когда все собрание поднималось как один человек. Эти непримиримые были с-д интернационалист Мартов, к-д Милюков и два-три корниловских казака. Уверенный в том, что представители нации до конца осознали всю исключительную тяжесть и ответственность положения, я, не ожидая голосования Совета, вернулся в штаб к прерванной срочной работе, уверенный, что не пройдет 1,5 часов как я получу сообщение о всех решениях и деловых начинаниях Совета Республики и помощь правительству. Ничего подобного не случилось».
Вопросы и задания к документу:
1) Какие события мировой истории произошли в тот же период, что и описанное в мемуарах событие?
2) Укажите, какие яркие события в жизни в СССР произошли в обозначенный в документе период?
Вот уже сколько месяцев толкуете вы мне, друзья мои, чтоб я описал вам поскорее мои заграничные впечатления, не подозревая, что вашей просьбой вы ставите меня просто в тупик. Что я вам напишу? что расскажу нового, еще неизвестного, нерассказанного? Кому из всех нас русских (то есть читающих хоть журналы) Европа не известна вдвое лучше, чем Россия? Вдвое я здесь поставил из учтивости, а наверное в десять раз. К тому же, кроме сих общих соображений, вы специально знаете, что мне-то особенно нечего рассказывать, а уж тем более в порядке записывать, потому что я сам ничего не видал в порядке, а если что и видел, так не успел разглядеть. Я был в Берлине, в Дрездене, в Висбадене, в Баден-Бадене, в Кельне, в Париже, в Лондоне, в Люцерне, в Женеве, в Генуе, во Флоренции, в Милане, в Венеции, в Вене, да еще в иных местах по два раза, и всё это, всё это я объехал ровно в два с половиною месяца! Да разве можно хоть что-нибудь порядочно разглядеть, проехав столько дорог в два с половиною месяца? Вы помните, маршрут мой я составил себе заранее еще в Петербурге. За границей я не был ни разу; рвался я туда чуть не с моего первого детства, еще тогда, когда в долгие зимние вечера, за неумением грамоте, слушал, разиня рот и замирая от восторга и ужаса, как родители читали на сон грядущий романы Радклиф, от которых я потом бредил во сне в лихорадке. Вырвался я наконец за границу сорока лет от роду, и, уж разумеется, мне хотелось не только как можно более осмотреть, но даже всё осмотреть, непременно всё, несмотря на срок. К тому же хладнокровно выбирать места я был решительно не в состоянии. Господи, сколько я ожидал себе от этого путешествия! «Пусть не разгляжу ничего подробно, думал я, зато я всё видел, везде побывал; зато из всего виденного составится что-нибудь целое, какая-нибудь общая панорама. Вся „страна святых чудес“ представится мне разом, с птичьего полета, как земля обетованная с горы в перспективе. Одним словом, получится какое-нибудь новое, чудное, сильное впечатление. Ведь я теперь, сидя дома, об чем тоскую наиболее, вспоминая о моих летних странствованиях? Не о том, что я ничего не разглядел в подробности, а о том, что вот почти ведь везде побывал, а в Риме, например, так и не был. А в Риме я бы, может быть, пропустил папу...» Одним словом, на меня напала какая-то неутолимая жажда нового, перемены мест, общих, синтетических, панорамных, перспективных впечатлений. Ну чего ж после таких признаний вы от меня ожидаете? Что я вам расскажу? что изображу? Панораму, перспективу? Что-нибудь с птичьего полета? Но, пожалуй, вы же первые скажете мне, что я высоко залетел. Кроме того, я считаю себя человеком совестливым, и мне вовсе не хотелось бы лгать, даже и в качестве путешественника. А ведь если я вам начну изображать и описывать хотя бы только одну панораму, то ведь непременно солгу и даже вовсе не потому, что я путешественник, а так просто потому, что в моих обстоятельствах невозможно не лгать. Рассудите сами: Берлин, например, произвел на меня самое кислое впечатление, и пробыл я в нем всего одни сутки. И я знаю теперь, что я виноват перед Берлином, что я не смею положительно утверждать, будто он производит кислое впечатление. Уж по крайней мере хоть кисло-сладкое, а не просто кислое. А отчего произошла пагубная ошибка моя? Решительно от того, что я, больной человек, страдающий печенью, двое суток скакал по чугунке сквозь дождь и туман до Берлина и, приехав в него, не выспавшись, желтый, усталый, изломанный, вдруг с первого взгляда заметил, что Берлин до невероятности похож на Петербург. Те же кордонные улицы, те же запахи, те же... (а впрочем, не пересчитывать же всего того же!). Фу ты, бог мой, думал я про себя: стоило ж себя двое суток в вагоне ломать, чтоб увидать то же самое, от чего ускакал? Даже липы мне не понравились, а ведь за сохранение их берлинец пожертвует всем из самого дорогого, даже, может быть, своей конституцией; а уж чего дороже берлинцу его конституции? К тому же сами берлинцы, все до единого, смотрели такими немцами, что я, не посягнув даже и на фрески Каульбаха (о ужас!), поскорее улизнул в Дрезден, питая глубочайшее убеждение в душе, что к немцу надо особенно привыкать и что с непривычки его весьма трудно выносить в больших массах. А в Дрездене я даже и перед немками провинился: мне вдруг вообразилось, только что я вышел на улицу, что ничего нет противнее типа дрезденских женщин и что сам певец любви, Всеволод Крестовский, самый убежденный и самый развеселый из русских поэтов, совершенно бы здесь потерялся и даже, может быть, усомнился бы в своем призвании. Я, конечно, в ту же минуту почувствовал, что говорю вздор и что усомниться в своем призвании он не мог бы даже ни при каких обстоятельствах. Через два часа мне всё объяснилось: воротясь в свой номер в гостинице и высунув свой язык перед зеркалом, я убедился, что мое суждение о дрезденских дамах похоже на самую черную клевету. Язык мой был желтый, злокачественный... «И неужели, неужели человек, сей царь природы, до такой степени весь зависит от собственной своей печенки, подумал я, что за низость!» С этими утешительными мыслями я отправился в Кельн. Признаюсь, я много ожидал от собора; я с благоговением чертил его еще в юности, когда учился архитектуре. В обратный проезд мой через Кельн, то есть месяц спустя, когда, возвращаясь из Парижа, я увидал собор во второй раз, я было хотел «на коленях просить у него прощения» за то, что не постиг в первый раз его красоту, точь-в-точь как Карамзин, с такою же целью становившийся на колени перед рейнским водопадом. Но тем не менее в этот первый раз собор мне вовсе не понравился: мне показалось, что это только кружево, кружево и одно только кружево, галантерейная вещица вроде пресс-папье на письменный стол, сажен в семьдесят высотою. «Величественного мало», решил я, точно так, как в старину наши деды решали про Пушкина: «Легко, дескать, слишком сочиняет, мало высокого». Я подозреваю, что на это первое решение мое имели влияние два обстоятельства, и первое: одеколонь. Жан-Мария Фарина находится тут же подле собора, и в каком бы вы ни остановились отеле, в каком бы вы ни были настроении духа, как бы вы ни прятались от врагов своих и от Жан-Марии Фарины в особенности, его клиенты вас найдут непременно и уж тут: «Одеколонь ou la vie», одно из двух, выбора не представляется. Не могу утверждать слишком наверное, что так и кричат именно этими словами: «Одеколонь ou la vie!», но кто знает может быть и так. Помню, мне тогда всё что-то казалось и слышалось. Второе обстоятельство, разозлившее меня и сделавшее несправедливым, был новый кельнский мост. Мост, конечно, превосходный, и город справедливо гордится им, но мне показалось, что уж слишком гордится. Разумеется, я тотчас же на это рассердился. Притом же собирателю грошей при входе на чудесный мост вовсе не следовало брать с меня эту благоразумную пошлину с таким видом, как будто он берет с меня штраф за какую-то неизвестную мне мою провинность. Я не знаю, но мне показалось, что немец куражится. «Верно, догадался, что я иностранец и именно русский», подумал я. По крайней мере его глаза чуть не проговаривали: «Ты видишь наш мост, жалкий русский, ну так ты червь перед нашим мостом и перед всяки немецки человек, потому что у тебя нет такого моста». Согласитесь сами, что это обидно. Немец, конечно, этого вовсе не говорил, даже, может, и на уме у него этого не было, но ведь это всё равно; я так был уверен тогда, что он именно это хочет сказать, что вскипел окончательно. «Черт возьми, думал я, мы тоже изобрели самовар... у нас есть журналы... у нас делают офицерские вещи... у нас...» одним словом, я рассердился и, купив склянку одеколону (от которой уж никак не мог отвертеться), немедленно ускакал в Париж, надеясь, что французы будут гораздо милее и занимательнее. Теперь рассудите сами: преодолей я себя, пробудь я в Берлине не день, а неделю, в Дрездене столько же, на Кельн положите хоть три дня, ну хоть два, и я наверно в другой, в третий раз взглянул бы на те же предметы другими глазами и составил бы об них более приличное понятие. Даже луч солнца, простой какой-нибудь луч солнца тут много значил: сияй он над собором, как и сиял он во второй мой приезд в город Кельн, и зданье наверно бы мне показалось в настоящем своем свете, а не так, как в то пасмурное и даже несколько дождливое утро, которое способно было вызвать во мне одну только вспышку уязвленного патриотизма. Хотя из этого, впрочем, вовсе не следует, что патриотизм рождается только при дурной погоде. Итак, вы видите, друзья мои: в два с половиною месяца нельзя верно всего разглядеть, и я не могу доставить вам самых точных сведений. Я поневоле иногда должен говорить неправду, а потому... Но тут вы меня останавливаете. Вы говорите, что на этот раз вам и ненадобно точных сведений, что занужду вы найдете их в гиде Рейхарда, а что, напротив, было бы вовсе недурно, если б и каждый путешественник гонялся не столько за абсолютной верностью (которой достичь он почти всегда не в силах), сколько за искренностью; не боялся бы иногда не скрыть иного личного своего впечатления или приключения, хотя бы оно и не доставляло ему большой славы, и не справлялся бы с известными авторитетами, чтоб проверять свои выводы. Одним словом, что вам надобны только собственные, но искренние мои наблюдения. А! восклицаю я, так вам надобно простой болтовни, легких очерков, личных впечатлений, схваченных на лету. На это согласен и тотчас же справлюсь с записной моей книжкой. И простодушным быть постараюсь, насколько могу. Прошу только помнить, что, может быть, очень многое, что я вам напишу теперь, будет с ошибками. Разумеется, не всё же с ошибками. Невозможно ведь ошибиться, например, в таких фактах, что в Париже есть Нотр-Дам и Баль-Мабиль. Особенно последний факт до того засвидетельствован всеми русскими, писавшими о Париже, что в нем уже почти нельзя сомневаться. В этом-то, может, и я не ошибусь, а, впрочем, в строгом смысле и за это не ручаюсь. Ведь говорят же вот, что быть в Риме и не видать собора Петра невозможно. Ну так посудите же: я был в Лондоне, а ведь не видал же Павла. Право, не видал. Собора св. Павла не видал. Оно конечно, между Петром и Павлом есть разница, но все-таки как-то неприлично для путешественника. Вот вам и первое приключение мое, не доставляющее мне большой славы (то есть я, пожалуй, и видел издали, сажен за двести, да торопился в Пентонвиль, махнул рукой и проехал мимо). Но к делу, к делу! И знаете ли: ведь я не всё только ездил и смотрел с птичьего полета (с птичьего полета не значит свысока . Это архитектурный термин, вы знаете). Я целый месяц без восьми дней, употребленных в Лондоне, в Париже прожил. Ну вот я вам и напишу что-нибудь по поводу Парижа, потому что его все-таки лучше разглядел, чем собор св. Павла или дрезденских дам. Ну, начинаю.Воспоминания Н. С. Хрущева, записанные им самим на диктофон уже будучи пенсионером, разрешены для публикации в данной книге его внуком Н. С. Хрущевым, сотрудником ИИК "Московские новости", и приводятся в сокращенном варианте.
Полностью глава "Карибский кризис" опубликована в отдельном 4-х томном издании мемуаров И. С. Хрущева "Время, Люди, Власть", подготовленным и выпущенным в ИИК "Московские новости" в 1999 году.
У нас тогда установились хорошие отношения с президентом Кеннеди. Я ему доверял в том смысле, что взятое слово он сдержит. Вот это я и говорю теперь о Карибском кризисе. Повторяю, это был с нашей стороны правильный ход. Правильно мы сделали, что поставили ракеты, и потом опять правильно сделали, что не полезли в бутылку, когда кризис назрел и нас наши "друзья" стали упрекать, что мы трусим, вывозя ракеты. Они хотели спровоцировать нас, чтобы мы начали войну. Тем самым они достигли бы своей цели: мы с США взаимно истребляем друг друга и разрушаем экономику. Но мы не струсили в душе, не побоялись таких обвинений, а, трезво оценив обстановку, приняли верное решение. И я горжусь этим. В процессе переговоров США поставили дополнительно еще некоторые несущественные условия: они хотели, чтобы мы дали право проконтролировать их людям, действительно ли мы вывезли ракеты, то есть побывать там на месте и посмотреть. Мы такое обязательство взять на себя не смогли, потому что там - территория Кубы, и мы не имеем никакого отношения к тому вопросу, кому будет разрешено поехать на Кубу. Мы сказали, что тут не наша компетенция: мы можем распоряжаться своим имуществом, ибо мы его завезли и мы же его вывозим, но вопрос о допуске на остров решает правительство Кубы. Фидель же сразу и резко заявил, что ни в коем случае не пустит туда американцев. Тогда У Тан, умный человек, желая облегчить ситуацию и ликвидировать напряженность, чтобы ее острота протекала по затухающей, обратился с просьбой, чтобы лично ему разрешили приехать на Кубу. Однако Фидель не позволил и ему.
Когда я встретился с Фиделем, то сказал: "Хорошо, что Вы не пустили американцев. Правильно поступили, потому что они могли бы посчитать, что Вы струсили. Одно дело - обвинять Советский Союз в трусости. Мы-то страна большая, и умный человек правильно поймет, что нам нечего трусить. А Куба страна маленькая. Поэтому думаю, что Вы правильно сделали. Но отчего же Вы не использовали новую возможность и не. разрешили прилететь У Тану? Он прилетел бы, Вы бы с ним побеседовали, и он поехал бы посмотреть, как вывозят ракеты. Вы тогда сумели бы использовать Организацию Объединенных Наций в свою пользу..."
Главным в описываемых событиях оказалась то, что мы не дали себя одурачить, не отступили в столь нервной, горячей обстановке далее положенного и не переступили грань дозволенного. Тут сказалась выдержка обеих сторон. Ведь этот кризис дошел до высшей точки кипения. Мы были близки к войне, стояли на грани войны. Все могло случиться. Хочешь ты или не хочешь, а раз один выстрелил, то другой ответит. Но мы не допустили катастрофы. Помимо обязательства не вторгаться на Кубу президент США дал также слово, что когда мы вывезем свои ракеты с Кубы, то США уберут свои ракеты из Турции и Италии. Кеннеди просил нас, чтобы мы пока никому не говорили об этом. Мы-то хотели, чтобы это как-то было зафиксировано в документах. Он ответил, что он по своему положению письменных обязательств дать не может. Более того, сказал следующее: "Если Вы не удержите в секрете это мое заявление и оно просочится в печать, то я дам опровержение. Но я даю Вам честное слово!" И он действительно убрал ракеты из Турции и Италии, хотя вывез их не только потому, что мы согласились вывезти свои ракеты с Кубы, но главным образом потому, что ракеты, которые стояли в Турции и Италии, устарели.
Если бы не произошло Карибского кризиса, США все равно бы увезли оттуда ракеты, потому что к тому времени отпала необходимость иметь такие ракеты в данных точках земного шара. США уже имели тогда достаточное количество межконтинентальных ракет, которые стояли на собственной территории. Там они лучше охраняются, имеют лучше оборудованные позиции и лучше замаскированы. Их команды тоже находятся дома. Все это дает большие гарантии. Во-вторых, появились атомные подлодки, вооруженные ракетно-ядерным оружием, то есть подвижные установки. В Средиземном море находится 6-й флот США, там курсируют их подлодки, как и в других морях и океанах. Зачем же держать ракеты на чужой территории, когда есть своя команда и свой подвижной старт? Он менее уязвим и всегда готов к бою. Техника развивается, и она дала теперь лучшие решения взамен того, что США имели прежде, когда располагали ракетами в Турции и Италии.
Мы тоже располагаем сейчас такими возможностями, и у нас имеется достаточное количество межконтинентальных ракет. У нас есть также подводный флот, вооруженный ядерным оружием. Сейчас я уже много лет не нахожусь в руководстве страной, но знаю, что оставалось в СССР, когда я уходил. И я предполагаю, сколь высокого уровня достигла сейчас наша техника в этой области. Поэтому с точки зрения США они правильно поступили, что вывезли свои ракеты из Турции и Италии. Здесь в стратегии США ничего не изменилось. Теперь они угрожают нам с подводных лодок, вооруженных ядерными ракетами. Но и мы сейчас имеем подводный флот с атомными двигателями, вооруженный ядерными ракетами. Поэтому если нам нужно угрожать какой-то точке в США, то мы всегда имеем возможность послать к тому берегу подлодки с атомными двигателями и ракетами с ядерными зарядами. Этим мы не только сполна компенсируем мощь, которую представляли ракеты, вывезенные с Кубы, но и во много раз превосходим ее.
Президент Кеннеди, в этом его достоинство, правильно понимал обстановку. После окончания конфликта он выступил с заявлением, что Соединенные Штаты имеют ядерного оружия больше, чем Советский Союз. Они могли бы дважды уничтожить все живое на территории Советского Союза, а Советский Союз имеет меньшее количество ядерного оружия и может уничтожить все живое на территории Соединенных Штатов только один раз, Это, я бы сказал, мужество. Услышав такое заявление, каждый мыслящий американец мог сделать правильный вывод. Американским журналистам, которые меня спрашивали, слышал ли я заявление, я отвечал:
- Да, я слышал. И считаю, что это разумные слова. Президент подсчитал, что нас можно уничтожить дважды, я признателен ему за подсчеты. Он признает, что мы каждого, живущего на территории Соединенных Штатов, можем уничтожить один раз. Мы люди скромные и не кровожадные, зачем уничтоженного уничтожать еще раз?
Но это, так сказать, шутки, однако шутки определенной направленности. Видимо, делая такое заявление, Кеннеди разъяснял американцам, особенно тем любителям атомных бомб, про которых украинцы говорят: "Носится, як дурень с писаной торбой", стремящихся развязать войну и покончить с Советским Союзом военными средствами. Сказав о мощи Вооруженных Сил Советского Союза, Кеннеди тем самым подчеркнул, что искать решение спорных вопросов путем войны поздно. Какой же безумный захочет развязать войну, вызвать огонь на себя и быть уничтоженным? Я считаю, что в условиях американского психоза такая позиция президента отражала его гражданское мужество.
Я не знаю, насколько он правильно подсчитал арифметически, не мне судить, но я был доволен его реализмом в отношении наших Вооруженных Сил. Нам больше ничего не нужно, только бы наш вероятный противник понимал, если будет развязана война, то мы можем его уничтожить.
В журнале "За рубежом" за 1968 г. я читал статью, в которой зарубежный автор вспоминает о Карибском кризисе. В этой статье описывается убийство президента Кеннеди. Статья, кажется, называется "Шесть секунд". В ней прямо ставится вопрос: кто убил президента? Кто эти люди? Там указывается на то, что в ходе разрешения Карибского кризиса президенту США надо было дать заверение в том, что вторжение на Кубу не будет допущено ни силами США, ни их союзниками. Это, как пишет автор, озлобило кубинскую контрреволюцию, и она стала участницей заговора и убийства Кеннеди. Следовательно, в статье дается ответ на вопрос, кто же потерпел поражение в споре о том, быть Кубе революционной или вернуть ее на капиталистические рельсы, на которых она стояла при Батисте.
Тогда некоторые говорили, что дотерпел поражение Советский Союз. А теперь результаты наших действий оцениваются уже правильно. Войны не возникло. Происходило сражение за право кубинского народа устраивать свою жизнь так, как он считает нужным, без вмешательства извне. Мы стояли на этой позиции и стоим сейчас. В интересах сохранения революционных завоеваний на Кубе поставили там ракеты, стремясь, чтобы контрреволюционные силы трезво оценивали обстановку и понимали, что если они позволят себе вмешательство в дела Кубы, то наши ракеты могут быть приведены в действие. А когда мы договорились, что президент США дает слово, если мы вывезем ракеты, не допустить вторжения, получился хороший пример на будущее. Мы разрешили мирным путем такой кризис, который мог разразиться войной. Я считаю, что в итоге мы выиграли. Американцы тоже выиграли, потому что войны не было. Проиграли агрессивные силы, которые хотели бы повторить вторжение на Кубу. Следовательно, проиграли агрессоры, а народы выиграли. Подобные кризисы могут возникнуть и в будущем, потому что сейчас существуют в мире две противоположные системы: капиталистическая, базирующаяся на частной собственности, частном капитале, и социалистическая. Эти системы антагонистичны, и приходится это учитывать. Сейчас для империалистических стран прошли времена диктата, когда они могли безнаказанно вторгаться куда угодно и подавлять революционные восстания. Если это еще не осознали все те, кому следует осознать, то их действия могут привести к трагическим последствиям, и тогда столкновение станет неизбежным.
Если же будет признана всеми формула мирного сосуществования, а это означает не вмешиваться во внутренние дела других государств ни с какой стороны и признать, что вопросы внутреннего политического устройства решаются только народом данной страны, что это святая святых. Если такая формула внедрится в сознание тех, кто определяет в мире политику, это может сохранить надолго мир на Земле. Иначе мы всегда будем жить, как на вулкане, и станем чувствовать себя, как жильцы дома, в котором заложены мины замедленного действия. Сейчас наше правительство, а я убежден в этом, стоит на тех же позициях, которые мы занимали, когда я находился во главе него: политика мирного сосуществования, мирного соревнования, невмешательства в дела других стран...
Прошло много лет, и это уже страницы истории. Я горд тем, что мы не побоялись, проявили мужество и дальновидность, сделав этот шаг, и тем самым удержали американских агрессоров от повторного вторжения на Кубу. После этих событий прошло около девяти лет, и я очень рад, что нового вторжения не было.
Когда был убит Кеннеди, я беспокоился, как же дальше будут развиваться наши отношения? Я верил Кеннеди, видел, что он не настроен на военное столкновение с нами. А как поведет себя новый президент Джонсон (22)? Приступив к исполнению своих обязанностей в Белом Доме, он через те же каналы передал нам, что все обязательства, данные Кеннеди публично, и заверения, переданные по закрытым каналам будут выполняться.
Доверия, правда, у нас к нему было меньше. Мы считали Кеннеди более гибким, а Джонсон у нас пользовался репутацией человека реакционного. Но, нужно отдать ему должное, обязательства, данные его предшественником, он сдержал. Я не буду касаться войны во Вьетнаме, в которую он влез по уши. Это была его персональная глупость. Может быть эта глупость началась при Кеннеди, сейчас мне об этом трудно судить. Во всяком случае, мы достигли своей цели, и Куба успешно развивается. Во время моей последней беседы с Фиделем мы с ним обсуждали экономическое развитие страны. Он мне рассказывал, что поднятие экономики - их главная цель. Чтобы для жителей латиноамериканских стран новый, социалистический строй стал привлекательным, нужно достичь высокого уровня жизни. Я одобрял его линию.
"Самое главное, - говорил я, - чтобы блага, созданные трудом кубинцев, сполна удовлетворяли их запросы. Это самая притягательная сила, самый притягательный магнит к социализму, и социалистическому строю". Мне было приятно беседовать с Фиделем Кастро после того, как у нас все перегорело. Он понял нашу искренность, наши намерения. Я лучших отношений и не желал, они были самые искренние, самые братские.
На этом, собственно, кончилась моя политическая, государственная деятельность. Я уже не имел возможности влиять на нашу политику. Я получаю теперь только кое-какие отрывочные газетные сведения. У нас с Кубой была договоренность: мы обязались оказать помощь в переработке 9 миллионов тонн сахара. По газетам я вижу, что они вырастили достаточное количество тростника. В этом году была поставлена новая цель - 10 миллионов. Из печати видно, что они и этой цели достигнут. Что ж, я только радуюсь и желаю успехов кубинскому народу. Желаю успехов Фиделю Кастро в поднятии экономики Кубы.
Еще о Джоне Кеннеди. Я хотел показать Кеннеди в конкретных делах. Когда он был убит, искренне сожалел. Я сейчас же поехал в американское посольство и выразил свое соболезнование. Мы с Кеннеди - разные люди. Я бывший шахтер, слесарь, рабочий, волею партии стал премьером, а он миллионер и сын миллионера. Мы представители противоположных, непримиримых классов. Он преследовал цели укрепления капитализма, а я преследовал цели разрушения капитализма и создания нового общественного строя на основе учения, созданного Марксом-Энгельсом-Лениным. Я считаю капиталистический строй отжившим, так же как считали Маркс, Энгельс и Ленин. Я как коммунист верю этому учению. Кеннеди стоял на других позициях. Несмотря на то, что мы находились на разных полюсах, когда дело касалось вопроса мира и войны, мы смогли найти общее понимание и предотвратить военные столкновения. Ему как партнеру, который противостоял нам, я отдаю должную дань, отношусь с уважением к его памяти, высоко ценю его деятельность. Хотя во многом, очень во многом мы не только не сходились, а разошлись, как, например, в Вене. Венская встреча не дала результатов. Но потом все-таки в коренных вопросах - вопросах мира и войны, мы нашли общий язык. Я диктую все по памяти, даже без конспекта, поэтому если какая-то фотопластина, которая пока еще не проявилась в моей памяти, проявится, у меня может возникнуть желание продолжить... Вот и проявилась в памяти пластина. Мы достигли еще одного соглашения с Соединенными Штатами Америки: подписали договор о прекращении испытаний ядерного оружия на земле, в космосе и под водой. На прекращение испытаний под землей американцы не пошли, не приняли наших предложений. Это в договор не вошло, и сейчас они и мы проводим испытания под землей. Я считаю, что этим соглашением было положено начало прекращению гонки вооружения. И это тоже заслуга президента Кеннеди.
Мы договорились с Кеннеди и об установлении прямой телефонной связи на случай, если создастся какое-то исключительное положение и понадобятся личные переговоры президента с главой Советского правительства. Могут спросить, какая радость от этого? Радости-то нет, но этот элемент дает уверенность, что в критическую минуту можно переговорить, минуя дипломатические лабиринты.
Но главное, наше решение давало мне основание доверять этому человеку. Он искал способы установления контактов и технические средства, с помощью которых можно избежать конфликта...
На этом я должен закончить рассказ о Карибском кризисе. Это были очень интересные, весьма показательные события, потому что тут две крупнейшие страны как бы столкнулись лбами. Казалось, неотвратима военная развязка. И мы уже поставили на старт свои боевые средства, а США окружили остров боевыми кораблями, сосредоточили пехоту и авиацию. Но мы показали, что если руководствоваться разумными целями и желанием не допустить войны, решать спорные вопросы путем компромисса, то можно найти такой компромисс. Победил разум. Поэтому в моей памяти сохраняются наилучшие воспоминания о покойном президенте США. Он проявил трезвость ума, не дал запугать себя, не позволил опьяниться мощью США, не пошел ва-банк. Не требовалось большого ума, чтобы развязать войну. А он проявил мудрость, государственную мудрость, не побоялся осуждения себя справа и выиграл мир. Вот это я и хотел рассказать. Думаю, что верное понимание позиций друг друга, из которого мы исходили; было единственно разумным в сложившейся ситуации.
Примечания
(1) Коммунистическая партия Кубы, возникшая в 1925 г., слилась в 1940 г. с Революционным союзом в Революционный коммунистический союз, который возглавили X. Маринельо-и-Видауррета (1898-1977) как председатель и Блас Рока (Ф. В. Кальдерио, 1908-1987) как генеральный секретарь. С 1944 г. РКС назывался Народно-социалистической партией Кубы и оставался под тем же руководством. После того как в 1952 г. Р. Ф. Батиста-и-Сальдива (1901-1973) установил свою 7-летнюю диктатуру и в 1953 г. активист Партии кубинского народа "Ортодоксы" адвокат Ф. Кастро Рус (род. в 1926 г.) начал вооруженную борьбу с режимом Батисты и продолжил ее в 1956 г., НСПК официально держалась в стороне. Но многие ее члены, идейно вдохновляемые старейшим кубинским коммунистом Ф. Гробартом, практически участвовали в этой борьбе, а К. Ф. Родригес (род. в 1913 г.) ездил к Кастро в горы (вероятно, Н. С. Хрущев именно его имеет тут в виду). В феврале 1958 г. НСПК уже официально поддержала вооруженную борьбу Кастро, и вскоре ее члены стали систематически участвовать в ней. В дальнейшем, после победы Кубинской революции в 1959 г., Маринельо, Блас Рока и Родригес вошли в состав нового кубинского руководства. Но организационно оно формировалось постепенно: в 1961 г. НСПК, кастровское "Движение 26 июля" и "Революционный студенческий директорат имени 13 марта" слились в "Объединенные революционные организации", преобразованные в 1962 г. в Единую партию социалистической революции Кубы, которая в 1965 г. была переименована в Коммунистическую партию Кубы. Генеральным секретарем ее ЦК стал Ф. Кастро, ранее себя коммунистом открыто не называвший.
(2) 1 января 1959 года.
(3) Точнее, возобновлены. 19 января 1959 г. СССР признал Революционное правительство Кубы. В феврале 1960 г. было подписано советско-кубинские торговое соглашение. В мае 1960 г. договорились о возобновлении дипломатических контактов. 8 июля 1960 г. вновь заработало советское посольство в Гаване, а 22 августа посол С. М. Кудрявцев вручил верительные грамоты.
(4) При С. М. Кудрявцеве (1960-1962 гг.) А. И. Алексеев (род. в 1913 г., в 1941-1943 гг. сотрудник советского посольства в Иране, в 1944-1951 гг. сотрудник посольства во Франции, в 1951-1953 гг. ответственный работник Совинформбюро, в 1954-1958 гг. сотрудник посольства СССР в Аргентине, в 1958-1960 гг. ответственный работник центрального аппарата МИД СССР, в 1968-1974 гг. там же, затем посол в Малагасийской республике (с 1976 г. - Демократическая республика Мадагаскар), с 1980 г. в отставке) официально являлся советником посольства СССР в Республике Куба.
(5) С 12 июня 1962 г. до 15 января 1968 года.
(6) 16 апреля 1961 года.
(7) В апреле 1961 г. у Плайя-Хирон.
(8) Официальное заявление состоялось 1 мая 1961 года.
(9) Басня Эзопа, широко известная русским читателям в переводе Л. Н. Толстого.
(10) Речь идет о "предупреждениях", сменившихся затем "строгими", "серьезными" и "очень серьезными предупреждениями", которые провозглашались китайской дипломатией в адрес США, когда в 60-е - 70-е годы американские самолеты нарушали воздушное пространство Китайской Народной Республики.
(11) Герой романа "Накануне" (И. С. Тургенев, 1860 г.).
(12) Живков Т. (род. в 1911 г.) был в 1954-1981 гг. первым секретарем (в 1981-1989 гг. генеральным секретарем) ЦК Болгарской компартии и в 1962-1971 гг. председателем Совета Министров Народной Республики Болгарии.
(13) Куусинен О. В. (1881-1964) был в ту пору секретарем ЦК КПСС и членом его Президиума.
(14) Генерал армии Плиев И. А. (1903-1979) был тогда командующим войсками Северо-Кавказского военного округа.
(15) Бирюзов С. С. (1904-1964) - Маршал Советского Союза с 1955 г., в указанное время - главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения.
(16) Кроме того, на Кубу послали оперативно-тактические ядерные снаряды с дальностью полета 60 км, предназначенные для использования в случае вторжения американцев.
(17) Пилотируемый летчиком ВВС США Ф. Г. Пауэрсом, уже совершившим ранее 27 таких разведывательных полетов, американский высотный самолет "Локхид U-2" вошел в советское воздушное пространство в 5 ч 36 мин 1 мая 1960 г. со стороны Гиндукуша и был сбит спустя несколько часов над Свердловском. Пауэрса пленили.
(18) Добрынин А. Ф. (род. в 1919 г.) - член ВКП(б) с 1945 г., Герой Социалистического Труда с 1982 г., в 1957-1960 гг. заместитель генерального секретаря ООН, в 1962-1986 гг. посол СССР в США, член ЦК КПСС в 1971-1990 гг., секретарь ЦК КПСС в 1986-1988 гг., советник президента СССР в 1988-1991 гг.
(19) Кеннеди Р. Ф. (1925-1968) был в 1961-1964 гг. министром юстиции США, с 1965 г. сенатор. Смертельно ранен в Лос-Анджелесе после того, как заявил о своем намерении бороться за пост президента.
(20) Город на Кубе, в бухте у которого США с 1903 г. арендуют территорию и акваторию под военно-морскую базу.
(21) Имеются в виду ракеты Р-12 и Р-14.
(22) Коллективный псевдоним, под которым выступали с сатирическими произведениями и афоризмами в середине XIX в. литераторы А. К. Толстой и братья Жемчужниковы.
(23) Джонсон Л. (1908-1973) - вице-президент США в 1961-1963 гг. и президент в 1963-1969 гг.
1 комментарий
Примечательно, что это был первый материал по Карибскому кризису, который я прочел много лет назад. Тогда после прочтения мне показалось, что по теме Карибский кризис всё ясно. Ныне мои взгляды существенно изменились.
Я не буду давать развернутый анализ этого материала, хотя он весьма полемичный.
Обращу ваше внимание лишь на два момента.
1.
Цитата: "Американские самолеты постоянно облетали остров. Это с ума сводило Кастро. Кастро отдал приказ открыть огонь, и наши военные сбили ракетой американский разведывательный самолет U-2. Это был второй американский разведчик после Пауэрса, сбитый нашей ракетой".
Эта фраза "Кастро отдал приказ открыть огонь, и наши военные сбили ракетой американский разведывательный самолет U-2" из уст нашего главнокомандующего говорит о многом.
2.
Воспоминания Хрущева заканчиваются практически дифирамбами в адрес Кеннеди. Складывается субъективное впечатление, что уже спустя годы после Карибского кризиса, Хрущев осознал, что только благодаря Кеннеди Карибский кризис разрешился. А может быть, он был просто расстроен из-за его смерти.
В любом случае, материал заслуживает обсуждения, но это зависит только от вас.
