7.2. Нарушение в построении предложения с несогласованным приложением.

ВВЕДЕНИЕ.

Приложение - это определение, выраженное именем существительным, стоящим в том же падеже (то есть СОГЛАСОВАННЫЕ), что и определяемое слово. Характеризуя предмет, приложение дает ему другое название и утверждает наличие у него какого-либо дополнительного признака. Приложения могут относиться к любому члену предложения, выраженному именем существительным, личным местоимением, субстантивированным причастием и прилагательным, а также числительным. Например: Так и жил Михаил Власов, слесарь , волосатый, угрюмый, с маленькими глазками (М. Г.); Это была она, петергофская незнакомка (Пауст.); Первому, старшему из всех, Феде, вы бы дали лет четырнадцать (Т.); Мать ехала с отцом со станции Сиверской, а мы, дети , выехали им навстречу (Наб.).

Примечание: Имена собственные-названия, употребленные в переносном смысле (на письме заключенные в кавычки) также являются приложениями, их называют НЕСОГЛАСОВАННЫМИ в отличие от СОГЛАСОВАННЫХ.

Также очень часто являются приложениями имена собственные, написанные без кавычек.

Не являются приложениями (хотя по форме связи напоминают их) компоненты некоторых видов сложных слов: а) сложных слов, представляющих собой термины (диван-кровать, кран-балка, роман-газета, музей-квартира, изба-читальня), б) сложных слов, частью которых являются оценочные слова (жар-птица, паинька-мальчик, бой-баба, горе-руководитель, чудо-рыба).

НЕСОГЛАСОВАННЫЕ ПРИЛОЖЕНИЯ, выраженные условным наименованием.

7.2.1. Имена собственные-названия, употребленные в переносном смысле (на письме заключенные в кавычки) , всегда являются приложениями, если относятся к определяемому слову, и стоят в форме именительного падежа, независимо от падежной формы определяемого слова. Например: В числе семисот матросов, высадившихся с броненосца «Потемкин» на румынский берег, был Родион Жуков (Кат.); Во время испытания танкера «Ленинград» судостроители спустили на воду еще одно такое же судно - «Клайпеда» . Именно такой тип приложений присутствует в заданиях ЕГЭ . Обратите внимание: как только из предложения «уходит» ОПРЕДЕЛЯЕМОЕ слово (то есть книга, журнал, картина, пьеса, статья, автомобиль, па­ро­ход и так далее), ИМЯ СОБСТВЕННОЕ перестаёт быть приложением, сравните: история романа «Евгений Онегин»-история создания «Евгения Онегина»; Малевич выполнил несколько копий «Черного квадрата»-Картина Казимира Малевича «Чёрный квадрат» создана в 1915 году.

7.2.2 Если же речь идёт о ПРИЛОЖЕНИИ −имени собственном, но написанном без кавычек , то существует очень длинный ряд правил, регулирующих их написание. Одни группы имён собственных согласуются с определяемым словом, другие не согласуются. К счастью, таких заданий на ЕГЭ (во всяком случае, до 2016 года) не встречалось.

Следуя этим правилам, следует писать, к примеру,

На планете Марс (а не Марсе);

На озере Байкал (а не Байкале);

За горой Эльбрус (а не Эльбрусом).

На реке Ганг (не Ганге), но на Москве-реке (не Москва-реке).

Полную информацию о написаниях подобных приложений можно получить, прочитав любое из пособий Дитмара Розенталя, посвящённое вопросам стилистики и литературной правке.

Как известно, роман «Мать» был задуман Горьким как своего рода "евангелие социализма". Как обычно пишут литературные критики, роман этот, имеющий центральной идеей воскресение из мрака человеческой души, наполнен "христианской" символикой: по ходу действия многократно обыгрывается аналогия между революционерами и апостолами первоначального христианства; друзья Павла Власова сливаются в грезах его матери в образ коллективного Христа, причем сын оказывается в центре, сам Павел ассоциируется с Христом, а Ниловна – с Богоматерью, которая жертвует сыном ради спасения мира. Центральный эпизод романа – первомайская демонстрация в глазах одного из героев превращается в «в крестный ход во имя "Бога Нового, Бога света и правды, Бога разума и добра". Путь Павла, как известно, кончается как бы «крестной жертвой". Все эти моменты были глубоко продуманы Горьким. Он был уверен, что в приобщении народа к социалистическим идеям очень важен элемент веры (в статьях 1906 г. «О евреях» и «О Бунде» он прямо писал, что социализм – это «религия масс»).

http://dil.tj/rossiyane/?Maksim_Gormzkii

Для кого же предлагал Горький эту религию? Читаем строки об отце Павла:

<<Так жил и Михаил Власов, слесарь, волосатый, угрюмый, с маленькими глазами; они смотрели из-под густых бровей подозрительно, с нехорошей усмешкой. Лучший слесарь на фабрике и первый силач в слободке, он держался с начальством грубо и поэтому зарабатывал мало, каждый праздник кого-нибудь избивал, и все его не любили, боялись. Его тоже пробовали бить, но безуспешно. Когда Власов видел, что на него идут люди, он хватал в руки камень, доску, кусок железа и, широко расставив ноги, молча ожидал врагов. Лицо его, заросшее от глаз до шеи черной бородой, и волосатые руки внушали всем страх. Особенно боялись его глаз, – маленькие, острые, они сверлили людей, точно стальные буравчики, и каждый, кто встречался с их взглядом, чувствовал перед собой дикую силу, недоступную страху, готовую бить беспощадно.

– Ну, расходись, сволочь! – глухо говорил он. Сквозь густые волосы на его лице сверкали крупные желтые зубы. Люди расходились, ругая его трусливо воющей руганью.

– Сволочь! – кратко говорил он вслед им, и глаза его блестели острой, как шило, усмешкой. Потом, держа голову вызывающе прямо, он шел следом за ними и вызывал:

– Ну, – кто смерти хочет?

Никто не хотел.

Говорил он мало, и "сволочь" – было его любимое слово.>>

"Зарабатывал мало", но как-то Горький не пишет, в чем нуждалась семья, чего необходимого не могла купить. Когда Михаил Власов заболел, пришел к нему доктор, предложил сделать операцию – опять же, не пишет Горький, что не было денег на доктора, на операцию в больнице. Михаил сам отказался от операции.

Но, может, жила семья Власовых в подвале, в бараке, в "коечно-каморочном общежитии"? – нет, по Горькому, все рабочие этой фабрики жили в этой рабочей слободке в отдельных домиках (арендовали их) – и, видимо, аренда была не в напряг, иначе уж точно упомянул бы это Горький.

Что это были за домики? Вот домик Власовых, семья из трех человек:

<<Дом их стоял на краю слободы, у невысокого, но крутого спуска к болоту. Треть дома занимала кухня и отгороженная от нее тонкой переборкой маленькая комнатка, в которой спала мать. Остальные две трети – квадратная комната с двумя окнами; в одном углу ее – кровать Павла, в переднем – стол и две лавки. Несколько стульев, комод для белья, на нем маленькое зеркало, сундук с платьем, часы на стене и две

иконы в углу – вот и все.

Павел сделал все, что надо молодому парню: купил гармонику, рубашку с накрахмаленной грудью, яркий галстух, галоши, трость и стал такой же, как все подростки его лет. Ходил на вечеринки, выучился танцевать кадриль и польку, по праздникам возвращался домой выпивши и всегда сильно страдал от водки. Наутро болела голова, мучила изжога, лицо было бледное, скучное.>>

http://az.lib.ru/g/gorxkij_m/text_0003.shtml

"Комната с двумя окнами" – это никак не менее 25 кв м, а весь дом, значит, не менее 35 кв м (скорее и побольше) – не так уж плохо для семьи из трех человек (а после смерти отца, для двоих), по тем временам. Напомню, что в СССР еще и в 1970-х годах на очередь на жилье ставили с жилплощадью менее 4.5 кв м на человека (позднее менее 6 кв м на человека), а жилье давали из расчета 12 кв м на человека – практически столько, сколько и было у семьи Власовых до смерти отца. Так что в СССР даже и в 1970-х годах их не поставили бы в очередь на улучшение жилья, и метраж жилья у них соответствовал советским нормам 1970-х годов.

И – где же в семье Власовых нищета, нужда, недоедание? Будучи еще подростком (Павел), на этой фабрике зарабатывает достаточно, чтобы и оплачивать аренду этого отдельного домика, и приодеться, и гармонь купить (недешевая покупка). Кстати, вспомним, что действие романа разворачивается примерно в 1904\5гг – впоследствии неуклонно повышался и уровень жизни рабочих, и их социальное обеспечение.

Ну а в те годы на многих крупных фабриках действовал общероссийский рабочий Союз Зубатова, который приобщал рабочих и к учебе, и к культуре, – но такую, более типовую для того времени фабрику Горький описать не мог – не получился бы его роман на такой фабрике.

Что же, беспросветна и безвыходна была жизнь в этой рабочей слободке?

Вроде нет. Вот Павел Власов начал было правильный путь:

<<И в отношении к матери было что-то новое: он иногда подметал пол в комнате, сам убирал по праздникам свою постель, вообще старался облегчить ее труд. Никто в слободе не делал этого.

Однажды он принес и повесил на стенку картину – трое людей, разговаривая, шли куда-то легко и бодро.

– Это воскресший Христос идет в Эммаус! – объяснил Павел.

Матери понравилась картина, но она подумала: "Христа почитаешь, а в церковь не ходишь…"

Все больше становилось книг на полке, красиво сделанной Павлу товарищем-столяром. Комната приняла приятный вид. Он говорил ей "вы" и называл "мамаша"… >>

Но одновременно Павел Власов подпадает под влияние социалистов. С чего они начинают охмурять его? Читаем:

Понятно. Естественная история по Дарвину. Мол, не Бог создал человека, а облезьяны. Интересно еще и то, что эти "наставники" апеллируют не к тому, что рабочие живут плохо материально – как говорит главный "наставник" хохол по фамилии Находка:

<<Сытых немало, честных нет! Мы должны построить мостик через болото этой гниючей жизни к будущему царству доброты сердечной, вот наше дело, товарищи!>>

Ну а его подельник, известный слободе сын вора Данилы, добавляет:

<< Пришла пора драться, так некогда руки лечить! – глухо возразил Весовщиков >>

Постепенно эти социалисты разворачивают в поселке свою деятельность, печатают листовки. А что же слободские, рабочие? Читаем:

<<Пожилые люди, имевшие на фабрике хороший заработок, ругались:

– Смутьяны! За такие дела надо морду бить! И носили листки в контору. Молодежь читала прокламации с увлечением:

– Правда!

Большинство, забитое работой и ко всему равнодушное, лениво отзывалось:

Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала… Романов Борис Семёнович

Роман А. М. Горького «Мать»

Роман А. М. Горького «Мать»

Роман «Мать» был задуман Горьким как своего рода «евангелие социализма». Как обычно пишут литературные критики, роман этот, имеющий центральной идеей воскресение из мрака человеческой души, наполнен христианской символикой: по ходу действия многократно обыгрывается аналогия между революционерами и библейскими апостолами; друзья Павла Власова сливаются в грезах его матери в образ коллективного Христа, причем сын оказывается в центре, сам Павел ассоциируется с Христом, а Ниловна - с Богоматерью, которая жертвует сыном ради спасения мира. Центральный эпизод романа, первомайская демонстрация, в глазах одного из героев превращается в крестный ход во имя «Бога Нового, Бога света и правды, Бога разума и добра». Путь Павла, как известно, кончается как бы «крестной жертвой». Все эти моменты были глубоко продуманы Горьким. Он был уверен, что в приобщении народа к социалистическим идеям очень важен элемент веры (в статьях 1906 года «О евреях» и «О Бунде» он прямо писал, что социализм - это религия масс).

Для кого же предлагал Горький эту религию? Читаем строки об отце Павла:

Так жил и Михаил Власов, слесарь, волосатый, угрюмый, с маленькими глазами; они смотрели из-под густых бровей подозрительно, с нехорошей усмешкой. Лучший слесарь на фабрике и первый силач в слободке, он держался с начальством грубо и поэтому зарабатывал мало, каждый праздник кого-нибудь избивал, и все его не любили, боялись. Его тоже пробовали бить, но безуспешно. Когда Власов видел, что на него идут люди, он хватал в руки камень, доску, кусок железа и, широко расставив ноги, молча ожидал врагов. Лицо его, заросшее от глаз до шеи черной бородой, и волосатые руки внушали всем страх. Особенно боялись его глаз, - маленькие, острые, они сверлили людей, точно стальные буравчики, и каждый, кто встречался с их взглядом, чувствовал перед собой дикую силу недоступную страху, готовую бить беспощадно.

- Ну, расходись, сволочь! - глухо говорил он. Сквозь густые волосы на его лице сверкали крупные желтые зубы. Люди расходились, ругая его трусливо воющей руганью.

- Сволочь! - кратко говорил он вслед им, и глаза его блестели острой, как шило, усмешкой. Потом, держа голову вызывающе прямо, он шел следом за ними и вызывал:

- Ну, - кто смерти хочет?

Никто не хотел.

Говорил он мало, и «сволочь» - было его любимое слово .

«Зарабатывал мало», но как-то Горький не пишет, в чем нуждалась семья, чего необходимого не могла купить. Когда Михаил Власов заболел, пришел к нему доктор, предложил сделать операцию - опять же, не пишет Горький, что не было денег на доктора, на операцию в больнице. Михаил сам отказался от операции.

Но, может, жила семья Власовых в подвале, в бараке, в «коечно-каморочном общежитии»? Нет, все рабочие этой фабрики жили в слободке в отдельных домиках (арендовали их), и, видимо, аренда была не в тягость, иначе Горький непременно бы об этом упомянул.

Что это были за домики? Вот домик Власовых, семья из трех человек:

Дом их стоял на краю слободы, у невысокого, но крутого спуска к болоту. Треть дома занимала кухня и отгороженная от нее тонкой переборкой маленькая комнатка, в которой спала мать. Остальные две трети - квадратная комната с двумя окнами; в одном углу ее - кровать Павла, в переднем - стол и две лавки. Несколько стульев, комод для белья, на нем маленькое зеркало, сундук с платьем, часы на стене и две иконы в углу - вот и все.

Павел сделал все, что надо молодому парню: купил гармонику, рубашку с накрахмаленной грудью, яркий галстух, галоши, трость и стал такой же, как все подростки его лет. Ходил на вечеринки, выучился танцевать кадриль и польку, по праздникам возвращался домой выпивши и всегда сильно страдал от водки. Наутро болела голова, мучила изжога, лицо было бледное, скучное .

Отдельный дом, хотя бы и небольшой, - не так уж плохо для семьи из трех человек (а после смерти отца, для двоих) по тем временам. Напомню, что в СССР еще и в 1970-х гг. на очередь на жилье ставили с жилплощадью менее 4,5 м 2 на человека (позднее менее 6 кв. м на человека), а жилье давали из расчета 12 м 2 на человека - похоже, не меньше было у семьи Власовых до смерти отца. Так что в СССР даже и в 1970-х гг. их не поставили бы в очередь на улучшение жилья, и метраж жилья у них соответствовал советским нормам 1970-х гг.

И где же в семье Власовых нищета, нужда, недоедание? Будучи еще подростком, Павел на фабрике зарабатывает достаточно, чтобы и оплачивать аренду отдельного домика, и приодеться, и гармонь приобрести (недешевая покупка). Кстати, вспомним, что действие романа разворачивается примерно в 1904–1905 гг., а впоследствии уровень жизни рабочих и их социальное обеспечение неуклонно повышались.

Ну а в те годы на многих крупных фабриках действовал Общероссийский рабочий союз Зубатова, который приобщал рабочих и к учебе, и к культуре, - но такую, более типовую для того времени фабрику Горький описать не мог. Не получился бы его роман на такой фабрике.

Что же, беспросветна и безвыходна была жизнь в описанной рабочей слободке?

Вроде нет. Вот Павел Власов начал было правильный путь:

И в отношении к матери было что-то новое: он иногда подметал пол в комнате, сам убирал по праздникам свою постель, вообще старался облегчить ее труд. Никто в слободе не делал этого.

Однажды он принес и повесил на стенку картину - трое людей, разговаривая, шли куда-то легко и бодро.

- Это воскресший Христос идет в Эммаус! - объяснил Павел.

Матери понравилась картина, но она подумала: «Христа почитаешь, а в церковь не ходишь…»

Все больше становилось книг на полке, красиво сделанной Павлу товарищем-столяром. Комната приняла приятный вид. Он говорил ей «вы» и называл «мамаша» .

Но одновременно Павел Власов подпадает под влияние социалистов. С чего они начинают охмурять его? Читаем…

Понятно. Естественная история по Дарвину. Мол, не Бог создал человека, а обезьяны. Интересно еще и то, что эти «наставники» апеллируют вовсе не к тому, что рабочие живут плохо материально. Вот что говорит главный «наставник», хохол по фамилии Находка:

Сытых немало, честных нет! Мы должны построить мостик через болото этой гниючей жизни к будущему царству доброты сердечной, вот наше дело, товарищи!

Ну а его подельник, известный слободе сын вора Даниды, добавляет:

- Пришла пора драться, так некогда руки лечить! - глухо возразил Весовщиков.

Постепенно эти социалисты разворачивают в поселке свою деятельность, печатают листовки. А что же слободские, рабочие? Читаем:

Пожилые люди, имевшие на фабрике хороший заработок, ругались:

- Смутьяны! За такие дела надо морду бить!

И носили листки в контору. Молодежь читала прокламации с увлечением:

- Правда!

Большинство, забитое работой и ко всему равнодушное, лениво отзывалось:

- Ничего не будет, - разве можно?

Но листки волновали людей, и, если их не было неделю, люди уже говорили друг другу:

- Бросили, видно, печатать…

А в понедельник листки снова появлялись, и снова рабочие глухо шумели. В трактире и на фабрике замечали новых, никому не известных людей. Они выспрашивали, рассматривали, нюхали и сразу бросались всем в глаза, одни - подозрительной осторожностью, другие - излишней навязчивостью

Н-да… Как-то подловато выглядит вся эта социалистическая агитация.

Подловато, гнусно выглядят социалисты в этом «евангелии» социализма от Максима Горького.

И в истории с «болотной копейкой» - вместо того, чтобы вести с дирекцией переговоры, добиться приемлемых для обоих сторон условий и вместе сделать доброе дело, осушить болото, сразу - буза и стачка. Притом ведь у Горького как было: рабочим-то и не жалко эту копейку на осушение болота, но именно социалисты подбивают рабочих на стачку - сразу, без переговоров.

И понятно, что главное для них, для социалистов, - разжечь ненависть. И, хуже того, добиться крови - в разговорах между собой они прямо об этом говорят.

Вот и «милейший главарь» Андрей Онисимович Находка приоткрыл личико:

- За товарищей, за дело - я все могу! И убью. Хоть сына…

- Ой, Андрюша! - тихо воскликнула мать. Он улыбнулся ей и сказал:

- Нельзя иначе! Такая жизнь!.. .

А оказывается и убил уже - пока еще не сына своего, а заводского табельщика, который предлагал ему образумиться.

Вся философия этих «спасителей мира» крутится вокруг того, что из души русского человека надо изгнать Иисуса Христа (социалисты и их вожаки точно понимают, что именно он, Христос, главная препона на их пути!) и заменить Христа в душе неким «богом-другом» (так Андрей Онисимович его называет), а по существу - заменить истинного Бога иллюзией о грядущем всеобщем рае на Земле, без Бога и против Бога.

И несчастную мать, Ниловну, уловили в свои сети эти заблудшие души. А ведь ей сердце-то с самого начала верно подсказывало, что мрак и ужас за всем этим стоят:

Ей вдруг стало трудно дышать. Широко открыв глаза, она смотрела на сына, он казался ей чуждым. У него был другой голос - ниже, гуще и звучнее. Он щипал пальцами тонкие, пушистые усы и странно, исподлобья смотрел куда-то в угол. Ей стало страшно за сына и жалко его.

- Зачем же ты это, Паша? - проговорила она. Он поднял голову, взглянул на нее и негромко, спокойно ответил:

- Хочу знать правду.

Голос его звучал тихо, но твердо, глаза блестели упрямо. Она сердцем поняла, что сын ее обрек себя навсегда чему-то тайному и страшному. Все в жизни казалось ей неизбежным, она привыкла подчиняться не думая и теперь только заплакала тихонько, не находя слов в сердце, сжатом горем и тоской .

Конечно, жалко и Павла Власова, и несчастную Пелагею Ниловну, но жалко прежде всего как сбившихся с пути, как заблудших, как совращенных иллюзией…

Горький увлекался так называемым богостроительством и считал, что именно рабочий класс является источником «боготворчества социализма». Выражение «евангелие социализма» пошло еще от народников, и роман «Мать» именно как евангелие - т. е. «благая весть» - социализма и был написан.

Ну а поскольку этот роман действительно именно «евангелие социализма», то - с точки зрения людей, знающих Библию (хотя бы и неверующих) - главный теоретический вопрос заключается в том, кто (или что) ставится на место Иисуса Христа, и на какие жертвы готовы адепты нового «евангелия» ради своей веры.

Горький устами Андрея Находки утверждает, что «ради дела и товарищей - сына убью». Это и есть момент истины новой «религии».

С точки зрения верующего христианина, Иисус Христос своей Жертвой положил конец этой ветхозаветной проблеме. И если даже после Его Воскресения кто услышит призыв убить своего сына, для христианина ясно, что это не «глас Божий», а от дьявола речи. Но необязательно верить в Бога, достаточно быть порядочным и нравственным человеком (хотя бы и социалистических убеждений), чтобы понять, что надо следовать заповеди «Не убий», а не «евангелию социализма».

Если адепты социализма не готовы к «сыноубийству» (к насильственному насаждению социализма и репрессиям против несогласных), происходит эволюция капитализма к обществу с сильными социальными гарантиями, иногда (как в Норвегии или Швеции) и прямо к социализму (по советским понятиям нынешний норвежский социализм вообще скорее на коммунизм похож, как его в СССР представляли).

Ну а в России к 1917 году народ в значительной мере уже отпадал от православия (как стержня жизни), образованное общество почти полностью от него отошло, а такие адепты социализма как Ленин в 1915–1917 гг. уже прямо призывали к братоубийственной гражданской войне. «Перевести империалистическую войну в гражданскую…» - этот ленинский лозунг превозносился советскими историками и стыдливо замалчивается или вуалируется лживыми оговорками их «наследниками» в наши дни…

СМЕРТЬ МАКСИМА ГОРЬКОГО (Материал М. Ершова)«Здесь медицина неповинна…» Именно так поначалу утверждали врачи Левин и Плетнев, проводившие лечение писателя в последние месяцы его жизни, а позднее привлекавшиеся в качестве обвиняемых на процессе «правотроцкистского