Тактика и стратегия монгольской армии в правление Чингиcхана

Марко Поло, много лет проживший в Монголии и Китае при Хубилай-хане, дает такую оценку монгольской армии: "Вооружение монголов превосходно: луки и стрелы, щиты и мечи; они самые лучшие лучники из всех народов". Наездники, выросшие на коне с малых лет. На диво дисциплинированные и стойкие в бою воины, причем в отличие от дисциплины, созданной страхом, которая в некоторые эпохи господствовала в европейских постоянных армиях, у них она основана на религиозном понимании соподчиненности власти и на родовом быте. Выносливость монгола и его коня изумительна. В походе их войска могли двигаться целые месяцы без возимых запасов продовольствия и фуража. Для коня - подножный корм; овса и конюшни он не знает. Передовой отряд силою в две-три сотни, предшествовавший армии на расстоянии двух переходов, и такие же боковые отряды исполняли задачи не только охранения марша и разведки противника, но также и хозяйственной разведки - они давали знать, где подножный корм и водопой лучше.

Кочевники-скотоводы отличаются вообще глубоким знанием природы: где и в какое время травы достигают большого богатства и большей питательности, где лучше водные бассейны, на каких перегонах необходимо запастись провиантом и на сколько времени и т.д.

Сбор этих практических сведений составлял обязанность особой разведки, и без них считалось немыслимым приступать к операции. Кроме того, выдвигались особые отряды, имевшие задачей охранять кормовые места от не принимающих участия в войне кочевников.

Войска, если тому не мешали соображения стратегические, задерживались на местах, обильных кормами и водою, и проходили форсированным маршем районы, где этих условий налицо не было. Каждый конный воин вел от одного до четырех заводных коней, так что мог в походе менять лошадей, чем значительно увеличивалась длина переходов и сокращалась надобность в привалах и дневках. При этом условии походные движения продолжительностью в 10-13 дней без дневок считались нормальными, а быстрота передвижений монгольских войск была изумительна. Во время венгерской кампании 1241 г. Субутай прошел однажды со своей армией 435 верст менее чем в трое суток.

Роль артиллерии при монгольской армии играли тогдашние крайне несовершенные метательные орудия. До китайского похода (1211-1215) число таких машин в армии было незначительно и они были самого первобытного устройства, что, между прочим, ставило ее в довольно беспомощное положение в отношении встречаемых при наступлении укрепленных городов. Опыт упомянутого похода внес в это дело крупные улучшения, и в среднеазиатском походе мы уже видим в составе монгольской армии вспомогательную цзиньскую дивизию, обслуживающую разнообразные тяжелые боевые машины, употреблявшиеся преимущественно при осадах, в том числе и огнеметы. Последние метали в осажденные города разные горючие вещества, как-то: горящую нефть, так называемый "греческий огонь" и др. Есть некоторые намеки на то, что во время среднеазиатского похода монголы употребляли порох. Последний, как известно, был изобретен в Китае гораздо раньше появления его в Европе, но употреблялся он китайцами преимущественно для целей пиротехники. Монголы могли заимствовать порох у китайцев, а также принести его в Европу, но если и было так, то играть особенную роль в качестве боевого средства ему, по-видимому, не пришлось, так как собственно огнестрельного оружия ни у китайцев, ни у монголов подавно не было. В качестве источника энергии порох находил у них применение преимущественно в ракетах, которыми пользовались при осадах. Пушка была, несомненно, самостоятельным европейским изобретением. Что же касается собственно пороха как такового, то высказываемое Г. Лэмом предположение, что он мог и не быть "изобретен" в Европе, а занесен туда монголами, не представляется невероятным".

При осадах монголы пользовались не только тогдашней артиллерией, но прибегали также и к фортификации и к минному искусству в его первобытной форме. Они умели производить наводнения, делали подкопы, подземные ходы и т.п.

Война велась монголами обычно по следующей системе:

1. Собирался курултай, на котором обсуждался вопрос о предстоящей войне и ее плане. Там же постановляли все, что необходимо было для составления армии, сколько с каждого десятка кибиток брать воинов и пр., а также определяли место и время сбора войск.

2. Высылались в неприятельскую страну шпионы и добывались "языки".

3. Военные действия начинались обыкновенно ранней весной (в зависимости от состояния подножного корма, а иногда и в зависимости от климатических условий) и осенью, когда лошади и верблюды в хорошем теле. Перед открытием военных действий Чингис-хан собирал всех старших начальников для выслушивания ими его наставлений.

Верховное командование осуществлялось самим императором. Вторжение в страну противника производилось несколькими армиями в разных направлениях. От получающих такое отдельное командование полководцев Чингис-хан требовал представления плана действий, который он обсуждал и обыкновенно утверждал, лишь в редких случаях внося в него свои поправки. После этого исполнителю предоставляется в пределах данной ему задачи полная свобода действий при тесной связи со ставкой верховного вождя. Лично император присутствовал лишь при первых операциях. Как только он убеждается, что дело хорошо налажено, он предоставлял молодым вождям всю славу блестящих триумфов на полях битв и в стенах покоренных крепостей и столиц.

4. При подходе к значительным укрепленным городам частные армии оставляли для наблюдения за ними обсервационный корпус. В окрестностях собирались запасы и в случае надобности устраивалась временная база. Обыкновенно главные силы продолжали наступление, а обсервационный корпус, снабженный машинами, приступал к обложению и осаде.

5. Когда предвиделась встреча в поле с неприятельской армией, монголы обыкновенно придерживались одного из следующих двух способов: либо они старались напасть на неприятеля врасплох, быстро сосредоточивая к полю сражения силы нескольких армий, либо, если противник оказывался бдительным и нельзя было рассчитывать на внезапность, они направляли свои силы так, чтобы достигнуть обхода одного из неприятельских флангов. Такой маневр носил название "тулугма". Но, чуждые шаблона, монгольские вожди кроме двух указанных способов применяли и разные другие оперативные приемы. Например, производилось притворное бегство, и армия с большим искусством заметала свои следы, исчезнув из глаз противника, пока тот не раздробит своих сил и не ослабит мер охранения. Тогда монголы садились на свежих заводных лошадей, совершали быстрый налет, являясь как будто из-под земли перед ошеломленным врагом. Этим способом были разбиты в 1223 г. на реке Калке русские князья. Случалось, что при таком демонстративном бегстве монгольские войска рассеивались так, чтобы охватить противника с разных сторон. Если оказывалось, что неприятель держится сосредоточенно и приготовился к отпору, они выпускали его из окружения, с тем чтобы потом напасть на него на марше. Таким способом была в 1220 г. уничтожена одна из армий Хорезмшаха Мухаммеда, которую монголы намеренно выпустили из Бухары.

Проф. В.Л.Котвич в своей лекции по истории Монголии отмечает еще следующую военную "традицию" монголов: преследовать разбитого врага до полного уничтожения. Это правило, составлявшее у монголов традицию, является одним из бесспорных принципов современного военного искусства; но в те далекие времена принцип этот в Европе вовсе не пользовался всеобщим признанием. Например, рыцари Средних веков считали ниже своего достоинства гнаться за очистившим поле сражения противником, и еще много веков спустя, в эпоху Людовика XVI и пятипереходной системы, победитель готов был построить побежденному "золотой мост" для отступления. Из всего, что было сказано выше о тактическом и оперативном искусстве монголов, явствует, что в числе важнейших преимуществ монгольской армии, обеспечивавших ей победу над другими, должна быть отмечена ее изумительная маневренная способность.

В своем проявлении на поле сражения эта способность была результатом превосходной одиночной выучки монгольских всадников и подготовки целых частей войск к быстрым передвижениям и эволюциям при искусном применении к местности, а также соответствующей выездке и втянутости конского состава; на театре войны та же способность являлась выражением прежде всего энергии и активности монгольского командования, а затем такой организации и подготовки армии, при которых достигалась небывалая быстрота совершения маршей-маневров и почти полная независимость от тыла и подвоза. Про монгольскую армию можно сказать без натяжки, что в походах она имела "базу при себе". Она выступала на войну с немногочисленным и негромоздким, преимущественно вьючным, обозом верблюдов, иногда гнала с собою гурты скота. Дальнейшее довольствие было основано исключительно на местных средствах; если средства для продовольствия людей нельзя было собрать от населения, они добывались при помощи облавных охот. Монголия того времени, экономически небогатая и малонаселенная, никогда не была бы в состоянии выдержать напряжение сплошных великих войн Чингис-хана и его наследников, если бы страна кормила и снабжала свою армию. Монгол, воспитавший свою воинственность на звериной охоте, и на войну смотрит отчасти как на охоту. Охотник, вернувшийся без добычи, и воин, за время войны требующий продовольствия и снабжения из дома, считались бы в понятии монголов "бабами".

Для возможности довольствия местными средствами часто было необходимо вести наступление широким фронтом; это требование было одной из причин (независимо от соображений стратегических), почему частные армии монголов обыкновенно вторгались в неприятельскую страну не сосредоточенной массой, а врозь. Заключающаяся в этом приеме опасность быть разбитым по частям компенсировалась быстротой маневрирования отдельных групп, способностью монголов уклоняться от боя, когда он не входил в их расчеты, а также превосходной организацией разведки и связи, составлявшей одну из характерных особенностей монгольской армии. При этом условии она могла без большого риска руководствоваться стратегическим принципом, который впоследствии был сформулирован Мольтке в афоризме: "Врозь двигаться - вместе драться".

Таким же способом, т.е. при помощи местных средств, наступающая армия могла удовлетворить свои нужды в одежде и в средствах передвижения. Тогдашнее оружие тоже легко ремонтировалось посредством местных ресурсов. Тяжелая "артиллерия" возилась за армией частью в разобранном виде, вероятно, имелись к ней и запасные части, но в случае недостатка таковых, конечно, не представлялось затруднений к изготовлению их из местных материалов своими плотниками и кузнецами. "Снаряды" артиллерии, изготовление и подвоз коих составляет одну из труднейших задач снабжения современных армий, в то время имелись на местах в виде готовых камней мельничных жерновов и т.п. или могли быть добыты из попутных каменоломен; при отсутствии тех и других каменные снаряды заменялись деревянными чурбанами из растительных древесных стволов; для увеличения их веса они пропитывались водой. Таким примитивным способом велось во время среднеазиатского похода бомбардирование города Хорезма.

Конечно, одной из немаловажных особенностей, обеспечивавших способность монгольской армии обходиться без коммуникаций, была крайняя выносливость людского и конского состава, их привычка к самым тяжким лишениям, а также царившая в армии железная дисциплина. При этих условиях отряды крупной численности проходили через безводные пустыни и переваливали через высочайшие горные хребты, считавшиеся у других народов непроходимыми. С большим искусством монголы преодолевали также серьезные водные преграды; переправы через большие и глубокие реки совершались вплавь: имущество складывалось на камышовые плоты, привязанные к хвостам лошадей, люди пользовались для переправы бурдюками (надутые воздухом бараньи желудки). Эта способность не стесняться естественными приспособлениями и создала монгольским воинам репутацию каких-то сверхъестественных, дьявольских существ, к которым неприложимы применяемые к другим людям мерки.

Папский посланец при монгольском дворе, Плано Карпини, не лишенный, по-видимому, наблюдательности и военных познаний, отмечает, что победы монголов не могут быть приписаны их физическому развитию, в отношении которого они уступают европейцам, и многочисленности монгольского народа, который, напротив, довольно малочислен. Их победы зависят исключительно от их превосходной тактики, которая и рекомендуется европейцам как образец, достойный подражания. "Нашими армиями, - пишет он, - следовало бы управлять по образцу татар (монголов) на основании тех же столь суровых военных законов.

Армия никоим образом не должна вестись в одной массе, но отдельными отрядами. Во все стороны должны высылаться разведчики. Наши генералы должны держать свои войска днем и ночью в боевой готовности, так как татары всегда бдительны, как дьяволы". Далее Карпини преподаст разные советы специального характера, рекомендуя монгольские способы и сноровки. Все военные принципы Чингис-хана , говорит один из современных исследователей, были новы не только в степи, но и в остальной Азии, где, по словам Джувейни, господствовали совершенно иные военные порядки, где самовластие и злоупотребления военачальников вошли в обычай и где мобилизация войск требовала несколько месяцев времени, так как командный состав никогда не содержал в готовности положенного по штату числа солдат.

Трудно вяжутся с нашими представлениями о кочевой рати как о сборище иррегулярных банд тот строжайший порядок и даже внешний лоск, которые господствовали у Чингисовой армии. Из приведенных статей Ясы мы уже видели, как строги были в ней требования постоянной боевой готовности, пунктуальности в исполнении приказаний и т.д. Выступление в поход заставало армию в состоянии безупречной готовности: ничто не упущено, каждая мелочь в порядке и на своем месте; металлические части оружия и упряжи тщательно вычищены, баклаги наполнены, неприкосновенный запас продовольствия в комплекте. Все это подлежало строгой проверке начальников; упущения строжайше наказывались. Со времени среднеазиатского похода в армии имелись хирурги из китайцев. Монголы, когда выступали на войну, носили шелковое белье (китайская чесуча) - этот обычай сохранился до настоящего времени ввиду его свойства не пробиваться стрелой, а втягиваться в рану вместе с наконечником, задерживая его проникновение. Это имеет место при ранениях не только стрелой, но и пулей из огнестрельного оружия. Благодаря этому свойству шелка стрела или пуля без оболочки легко извлекалась из тела вместе с шелковой тканью. Так просто и легко совершали монголы операцию извлечения из раны пуль и стрел.

По сосредоточении армии или главной ее массы перед походом ей производился смотр самим верховным вождем. При этом он умел со свойственным ему ораторским талантом напутствовать войска в поход краткими, но энергичным словами. Вот одно из подобных напутствий, которое было произнесено им перед строем карательного отряда, однажды отправленного под начальством Субутая: "Вы - мои воеводы, из вас каждый подобен мне во главе войска! Вы подобны драгоценным украшениям головы. Вы - собрание славы, вы несокрушимы, как камень! И ты, мое войско, окружающее меня словно стеной и выровненное, как борозды поля! Слушайте мои слова: во время мирной забавы живите одной мыслью, как пальцы одной руки; во время нападения будьте как сокол, который бросается на грабителя; во время мирной игры и развлечений клубитесь, как комары, но во время битвы будьте как орел на добыче!"

Следует еще обратить внимание на то широкое применение, которое получала у монголов в области военного дела тайная разведка, посредством которой задолго до открытия враждебных действий изучаются до мельчайших подробностей местность и средства будущего театра войны, вооружение, организация, тактика, настроение неприятельской армии и т.д. Эта предварительная разведка вероятных противников, которая в Европе стала систематически применяться лишь в новейшие исторические времена, в связи с учреждением в армиях специального корпуса генерального штаба, Чингис-ханом была поставлена на необычайную высоту, напоминающую ту, на которой дело стоит в Японии в настоящее время. В результате такой постановки разведывательной службы, например в войну против государства Цзинь, монгольские вожди нередко проявляли лучшие знания местных географических условий, чем их противники, действовавшие в своей собственной стране. Такая осведомленность являлась для монголов крупным шансом на успех. Точно так же во время среднеевропейского похода Бату монголы изумляли поляков, немцев и венгров своим знакомством с европейскими условиями, в то время как в европейских войсках о монголах не имели почти никакого представления.

Для целей разведки и попутно для разложения противника "все средства признавались пригодными: эмиссары объединяли недовольных, склоняли их к измене подкупом, вселяли взаимное недоверие среди союзников, создавали внутренние осложнения в государстве. Применялся террор духовный (угрозы) и физический над отдельными личностями".

В производстве разведки кочевникам чрезвычайно помогала их способность прочно удерживать в памяти местные приметы. Тайная разведка, начатая заблаговременно, продолжалась непрерывно и в течение войны, для чего привлекались многочисленные лазутчики. Роль последних часто исполнялась торговцами, которые при вступлении армии в неприятельскую страну выпускались из монгольских штабов с запасом товаров, с целью завязки сношений с местным населением.

Выше было упомянуто об облавных охотах, которые устраивались монгольскими войсками в продовольственных целях. Но значение этих охот далеко не исчерпывалось этой одной задачей. Они служили также важным средством для боевой подготовки армии, как и установлено одной из статей Ясы, гласящей (ст. 9): "Чтобы поддерживать боевую подготовку армии, каждую зиму надлежит устраивать большую охоту. По этой причине воспрещается, кому бы то ни было убивать от марта до октября оленей, козлов, косуль, зайцев, диких ослов и некоторые виды птиц".

Этот пример широкого применения у монголов охоты на зверя в качестве военно-воспитательного и учебного средства настолько интересен и поучителен, что мы считаем не лишним привести более подробное описание ведения монгольской армией такой охоты, заимствованное из труда Гарольда Лэма.

"Монгольская облавная охота была той же регулярной кампанией, но только не против людей, а против животных. Участвовала в ней вся армия, и правила ее были установлены самим ханом, который признавал их ненарушимыми. Воинам (загонщикам) запрещалось применять против животных оружие, и дать животному проскользнуть через цепь загонщиков считалось позором. Особенно тяжко приходилось по ночам. Месяц спустя после начала охоты огромное количество животных оказывалось согнанным внутри полукруга загонщиков, группируясь около их цепи. Приходилось нести настоящую сторожевую службу: зажигать костры, выставлять часовых. Давался даже обычный "пропуск". Нелегко было поддерживать ночью целость линии аванпостов при наличии передней возбужденной массы представителей четвероногого царства, горящих глаз хищников, под аккомпанемент воя волков и рычания барсов. Чем дальше, тем труднее. Еще один месяц спустя, когда масса животных уже начинала чувствовать, что она преследуется врагами, необходимо было еще усилить бдительность. Если лисица забиралась в какую-нибудь нору, она во что бы то ни стало должна была быть выгнана оттуда; медведя, скрывавшегося в расщелине между скал, кто-нибудь из загонщиков должен был выгнать, не нанося ему вреда. Понятно, насколько такая обстановка была благоприятна для проявления молодыми воинами молодечества и удали, например когда одинокий, вооруженный страшными клыками кабан, а подавно когда целое стадо таких разъяренных животных в исступлении бросалось на цепь загонщиков".

Иногда приходилось при этом совершать трудные переправы через реки, не нарушая непрерывности цепи. Нередко в цепи появлялся сам старый хан, наблюдая за поведением людей. Он до поры до времени хранил молчание, но ни одна мелочь не ускользала от его внимания и по окончании охоты вызывала похвалу или порицание. По окончании загона только хан имел право первым открыть охоту. Убив лично несколько животных, он выходил из круга и, сидя под балдахином, наблюдал за дальнейшим ходом охоты, в которой после него подвизались князья и воеводы. Это было нечто вроде гладиаторских состязаний Древнего Рима.

После знати и старших чинов борьба с животными переходила к младшим начальникам и простым воинам. Это иногда продолжалось в течение целого дня, пока наконец, согласно обычаю, внуки хана и малолетние княжата не являлись к нему просить пощады для оставшихся в живых животных. После этого кольцо размыкалось и приступали к сбору туш.

В заключение своего очерка Г. Лэм высказывает мнение, что такая охота была превосходной школой для воинов, а практиковавшееся во время хода ее постепенное сужение и смыкание кольца всадников могло находить применение и на войне против окруженного неприятеля.

Действительно, есть основание думать, что своей воинственностью и удалью монголы в значительной доле обязаны именно звериной охоте, воспитавшей в них эти черты с малых лет в повседневном быту.

Сводя вместе все, что известно относительно военного устройства империи Чингис-хана и тех начал, на которых была устроена его армия, нельзя не прийти к заключению - даже совершенно независимо от оценки таланта его верховного вождя как полководца и организатора - о крайней ошибочности довольно распространенного взгляда, что будто походы монголов были не кампаниями организованной вооруженной системы, а хаотическими переселениями кочевых народных масс, которые при встречах с войсками культурных противников сокрушали их своим подавляющим многолюдством. Мы уже видели, что во время военных походов монголов "народные массы" оставались преспокойно на своих местах и что победы одерживались не этими массами, а регулярной армией, которая обыкновенно уступала своему противнику численностью. Можно с уверенностью сказать, что, например, в китайском (цзиньском) и среднеазиатском походах, которые будут подробнее рассмотрены в следующих главах, Чингис-хан имел против себя не менее чем двойные неприятельские силы. Вообще монголов было чрезвычайно мало по отношению к населению завоеванных ими стран - по современным данным, 5 миллионов первых на около 600 миллионов всех их бывших подданных в Азии. В армии, выступившей в поход в Европу, чистых монголов было около 1/3 общего состава как основное ядро. Военное искусство в высших своих достижениях в XIII веке было на стороне монголов, почему в их победоносном шествии по Азии и Европе ни один народ не сумел остановить их, противопоставить им высшее, чем имели они.

"Если сопоставить великий заход в глубь неприятельского расположения армий Наполеона и армий не менее великого полководца Субедея,-пишет г. Анисимов, - то мы должны признать за последним значительно большую проницательность и больший руководительский гений. И тот и другой, ведя в разное время свои армии, были поставлены перед задачей правильного разрешения вопроса тыла, связи и снабжения своих полчищ. Но только Наполеон не сумел справиться с этой задачей в снегах России, а Субутай разрешил ее во всех случаях оторванности на тысячи верст от сердцевины тыла. В прошлом, покрытом столетиями, как и в значительно позднейшее время, при затевавшихся больших и дальних войнах в первую голову ставился вопрос о продовольствии армий. Этот вопрос в конных армиях монголов (свыше 150 тысяч коней) осложнялся до крайности. Легкая монгольская кавалерия не могла тащить за собой громоздкие обозы, всегда стесняющие движение, и поневоле должна была изыскать выход из этого положения. Еще Юлий Цезарь , завоевывая Галлию, сказал, что "война должна питать войну" и что "захват богатой области не только не отягощает бюджета завоевателя, но и создает ему материальную базу для последующих войн".

Совершенно самостоятельно к такому же взгляду на войну пришли Чингис-хан и его полководцы: они смотрели на войну как на доходное дело, расширение базиса и накопление сил - в этом была основа их стратегии. Китайский средневековый писатель указывает как на главный признак, определяющий хорошего полководца, на умение содержать армию за счет противника. Монгольская стратегия в длительности наступления и в захвате большого пространства видела элемент силы, источник пополнения войск и запасов снабжения. Чем больше продвигался в Азию наступающий, тем больше захватывал он стад и других движимых богатств. Кроме того, побежденные вливались в ряды победителей, где быстро ассимилировались, увеличивая силу победителя.

Монгольское наступление представляло снежную лавину, нарастающую с каждым шагом движения. Около двух третей армии Бату составляли тюркские племена, кочевавшие к востоку от Волги; при штурме крепостей и укрепленных городов монголы гнали перед собой пленных и мобилизованных неприятелей как "пушечное мясо". Монгольская стратегия при огромном масштабе расстояний и господстве преимущественно вьючного транспорта на "кораблях пустыни" - незаменимых для быстрых переходов за конницей через бездорожные степи, пустыни, реки без мостов и горы - не в силах была организовать правильный подвоз с тыла. Идея же переноса базирования на области, лежавшие впереди, являлась основной для Чингис-хана . Монгольская конница всегда имела базу "при себе". Необходимость довольствоваться преимущественно местными средствами налагала определенный отпечаток на монгольскую стратегию. Сплошь да рядом быстрота, стремительность и исчезновение их армии объяснялись прямой необходимостью быстрее достичь благоприятных пастбищ, где могли бы нагулять тела ослабевшие после прохождения голодных районов кони. Безусловно избегалась затяжка боев и операций в таких местах, где отсутствуют кормовые средства.

В заключение очерка о военном устройстве Монгольской империи остается еще сказать несколько слов о ее основателе как полководце. Что он обладал истинно творческим гением, ясно видно из того, что он сумел из ничего создать непобедимую армию, положив в основание ее создание идей, которые у культурного человечества получили признание лишь много веков спустя. Непрерывный же ряд торжеств на полях битв, покорение культурных государств, обладавших более многочисленными сравнительно с монгольской армией и хорошо организованными вооруженными силами, несомненно, требовали более чем организаторского таланта; для этого необходим был гений полководца. Такой гений представителями военной науки за Чингис-ханом признан в настоящее время единогласно. Это мнение разделяется, между прочим, и компетентным русским военным историком генералом М.И.Иваниным, труд которого "О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингис-хане и Тамерлане", изданный в Санкт-Петербурге в 1875 г., был принят как одно из руководств по истории военного искусства в нашей Императорской Военной академии.

Монгольский Завоеватель не имел такого множества биографов и вообще такой восторженной литературы, какую имел Наполеон . О Чингис-хане написаны всего три-четыре работы, и то главным образом его врагами - китайскими и персидскими учеными и современниками. В европейской литературе должное как полководцу стало отдаваться ему лишь в последние десятилетия, развеявшее туман, который покрывал его в предшествующие века. Вот что говорит по этому поводу военный специалист, французский подполковник Рэнк:

"Следует окончательно отбросить ходячее мнение, по которому он (Чингис-хан) представляется как вождь кочующей орды, слепо сокрушающей на своем пути встречные народы. Ни один народный вождь не сознавал отчетливее то, чего он хочет, что он может. Огромный практический здравый смысл и верное суждение составляли лучшую часть его гения... Если они (монголы) всегда оказывались непобедимыми, то этим они были обязаны смелости своих стратегических замыслов и непогрешимой отчетливости своих тактических действий. Безусловно, в лице Чингис-хана и плеяды его полководцев военное искусство достигло одной из своих высочайших вершин".

Конечно, очень трудно производить сравнительную оценку дарований великих полководцев, а подавно при условии, что творили они в разные эпохи, при различных состояниях военного искусства и техники и при самых разнообразных условиях. Плоды достижений отдельных гениев - вот, казалось бы, единственный беспристрастный критерий для оценки. Во Вступлении было приведено сделанное с этой точки зрения сравнение гения Чингис-хана с двумя общепризнанными величайшими полководцами - Наполеоном и Александром Великим , - и это сравнение совершенно справедливо решено не в пользу двух последних. Созданная Чингис-ханом империя не только во много раз превзошла пространством империи Наполеона и Александра и сохранилась в течение долгого времени при его преемниках, достигнув при внуке его, Хубилае, необыкновенной, небывалой в мировой истории величины 4/5 Старого Света, и если она пала, то не под ударами внешних врагов, а вследствие внутреннего распада.

Нельзя не указать еще на одну особенность гения Чингисхана , которою он превосходит других великих завоевателей: он создают школу полководцев, из которой вышла плеяда талантливых вождей - его сподвижников при жизни и продолжателей его дела после смерти. Полководцем его школы можно считать и Тамерлана . Такой школы, как известно, не сумел создать Наполеон ; школа же Фридриха Великого произвела только слепых подражателей, без искры оригинального творчества. Как на один из приемов, употреблявшихся Чингис -ханом для развития в своих сотрудниках самостоятельного полководческого дара, можно указать на то, что он предоставляют им значительную долю свободы в избрании способов для выполнения данных им боевых и оперативных задач.

«Я низвергну тебя с небесного свода,
Снизу вверх подброшу тебя словно лев,
Не оставлю в живых никого в твоем царстве,
Огню предам города, края и земли твои».

(Фазлуллах Рашид-ад-Дин. Джами-ат-Таварих. Баку: «Нагыл Еви», 2011. С.45)

Недавняя публикация на «Военном обозрении» материала «Зачем создали фальшивку про "монгольское" нашествие на Русь» вызвала обильную, по-иному и не скажешь, полемику. И одним она понравилась, другим нет. Что естественно. Но в данном случае речь пойдет не о содержательной стороне данного материала, а о… «формальной», то есть принятых правилах написания подобного рода материалов. В публикациях на историческую тему, тем более если материал автора претендует на нечто новое, принято начинать с историографии вопроса. Хотя бы коротко, потому, что «мы все стоим на плечах гигантов», вернее тех, кто был раньше нас. Второе, любые априорные утверждения обычно доказываются ссылками на заслуживающие доверия источники. Равно, как и утверждения адептов материала о том, что монголы не оставили и следа в военной истории. И так как сайт ВО ориентируется именно на нее, то есть смысл рассказать о нем поподробнее, основываясь не на мифических откровениях, а на данных современной исторической науки.

Схватка конных монгольских отрядов. Иллюстрация из рукописи «Джами" ат-таварих», XIV век. (Государственная библиотека, Берлин)

Начать следует с того, что вряд ли есть какой другой народ, о котором было так много всего написано, но известно в сущности совсем немного. Действительно, хотя тексты Плано Карпини, Гильома де Рубрукаи Марко Поло неоднократно цитировалась (в частности, первый перевод работы Карпини на русский язык был опубликован еще в 1911 году), от их пересказа письменных источников у нас, в общем-то, не прибавилось.

Переговоры. Иллюстрация из рукописи «Джами" ат-таварих», XIV век. (Государственная библиотека, Берлин)

Зато нам есть с чем сравнивать их описания, поскольку на Востоке свою «историю монголов» написал Рашид ад-Дин Фазлуллах ибн Абу-ль-Хайр Али Хамадани (Рашид ад-Доулэ; Рашид ат-Табиб - «врач Рашид») (ок. 1247 - 18 июля 1318,) - известный персидский государственный деятель, врач и ученый-энциклопедист; бывший министром в государстве Хулагуидов (1298 - 1317). Его перу принадлежит написанный на персидском языке исторический труд под названием «Джами" ат-таварих» или «Сборник летописей», представляющий собой ценнейший исторический источник по истории Монгольской империи и Ирана эпохи Хулагуидов .

Осада Аламута 1256 г. Миниатюра из рукописи «Тарих-и джахангушай». (Национальная библиотека Франции, Париж)

Другим важным источником по данной теме является историческое сочинение «Та’рих-и джахангушай» («История мирозавоевателя») Ала ад-дин Ата Малик ибн Мухаммеда Джувейни (1226 - 6 марта 1283), еще одного персидского государственного деятеля и историка все той же эпохи Хулагуидов. Его сочинение включает три основные части:
Первая: история монголов, а также описания их завоеваний до событий, последовавших после смерти хана Гуюка, включая рассказ о потомках ханов Джучи и Чагатая;
Вторая: история династии хорезмшахов, и здесь же дана история монгольских наместников Хорасана до 1258 года;
Третья: в ней продолжается история монголов до их победы над ассасинами; и рассказывается о самой этой секте .

Завоевание монголами Багдада в 1258 г. Иллюстрация из рукописи «Джами" ат-таварих», XIV век. (Государственная библиотека, Берлин)

Археологические источники есть, но они не слишком богаты. Но их на сегодня уже вполне достаточно, чтобы делать доказательные выводы, а тексты о монголах как оказалось, существуют не только на европейских языках, но и на китайском. Китайские источники, о которых в данном случае идет речь, заключаются в династийных историях, в данных государственной статистики и государственных летописях. И вот они-то подробно и по годам, со свойственной китайцам тщательностью, описывают и войны, и походы, и размеры дани, выплачиваемой монголам в виде риса, бобов и крупного рогатого скота, и даже тактические приемы ведения войны. Отправлявшиеся к монгольским правителям китайские путешественники также оставили свои записки о монголах и Северном Китае первой половины XIII в. «Мэн-да бэй-лу» («Полное описание монголо-татар») – практически это самый древний источник, написанный на китайском языке по истории Монголии. Данное «Описание» содержит рассказ южносунского посла Чжао Хуна, который побывал в Яньцзине в 1221 г. у главнокомандующего монгольскими войсками в Северном Китае Мухали. «Мэн-да бэй-лу» был переведен на русский язык В. П. Васильевым еще в 1859 г. и для того времени эта работа представляла большой научный интерес. Однако сегодня она уже устарела и необходим новый, более качественный ее перевод.

Междоусобица. Иллюстрация из рукописи «Джами" ат-таварих», XIV век. (Государственная библиотека, Берлин)

Существует и такой ценный исторический источник, как «Чан-чунь чжэнь-жэнь си-ю цзи» («Записка о путешествии на Запад праведника Чан-чуня») -посвященный путешествиям даосского монаха по Центральной Азии во время западного похода Чингисхана (1219-1225 гг.). Полный перевод этого труда был осуществлен П.И Кафаровым в 1866 году и это единственный на сегодня полный перевод этого труда, который не потерял своего значения и сегодня. Есть «Хэй-да ши-люе» («Краткие сведения о черных татарах») - еще более важный источник (и самый богатый!) сведений о монголах по сравнению с «Мэн-да бэй-лу» и «Чан-чунь чжэнь-жэнь си-ю цзи». Он представляет собой записки сразу двух китайских путешественников - Пэн Да-я и Сюй Тина, побывавших в Монголии при дворе Угэдэя в составе южносунских дипломатических миссий, и сведенные воедино. Однако на русском языке мы имеем лишь половину этих записок.

Интронизация монгольского хана. Иллюстрация из рукописи «Джами" ат-таварих», XIV век. (Государственная библиотека, Берлин)

Наконец, есть и собственно монгольский источник, и памятник собственно монгольской национальной культуры XIII в. «Монгол-ун ниуча тобчан» («Тайная история монголов»), открытие которого непосредственным образом связано и с китайской историографией. В нем рассказывается о предках Чингисхана и о том, как он боролся за власть в Монголии. Изначально она была записана при помощи уйгурского алфавита, который монголы позаимствовали в начале XIII в., однако она дошла до нас в транскрипции, сделанной китайскими иероглифами и (к счастью для нас!) с точным подстрочным переводом всех монгольских слов и кратким комментарием каждого из параграфов, написанном на китайском языке.

Монголы. Рис. Ангуса МакБрайда.

Кроме этих материалов имеется значительный массив информации, заключенный в китайских документах эпохи монгольского владычества в Китае. Например, «Тун-чжи тяо-гэ» и «Юань дянь-чжан», в которых записаны указы, административные и судебные решения по самым разным вопросам, начиная с указаний, как правильно зарезать овцу по обычаю монголов, и заканчивая указами правивших в Китае монгольских императоров, и описаний общественного положения различных классов тогдашнего китайского общества. Понятно, что в качестве первоисточников эти документы имеют большую ценность для историков, изучающих время владычества монголов в Китае. Словом, существует обширный пласт источников в области синологии, которые имеют непосредственное отношение и к истории средневековой Монголии. Но понятно, что все это надо изучать, как, собственно, и любую отрасль истории прошлого. «Кавалерийская атака на историю» по типу «пришел, увидел, победил» с ссылками только на одного Гумилева и Фоменко и К (как это мы довольно часто встречаем в сопутствующих комментариях), в данном случае совершенно неуместна.

Монгол гонит пленных. Рис. Ангуса МакБрайда.

Однако следует подчеркнуть, что, приступая к изучению данной темы, намного проще иметь дело со вторичными источниками, включая и те, что основаны не только на изучении первичных письменных источников европейских и китайских авторов, но и на результатах археологических раскопок, проведенных в свое время советскими и российскими учеными. Ну, а для общего развития в области истории своей Родины можно порекомендовать выложенные в открытом доступе Институтом археологии РАН 18 томов серии «Археология СССР», вышедших за период с 1981 по 2003 год. Ну и, разумеется, для нас главный источник информации это ПСРЛ – Полное собрание русских летописей. Отметим, что на сегодня нет никаких реальных свидетельств их фальсификации ни в эпоху Михаила Романова, ни Петра I, ни Екатерины II. Все это не что иное, как измышления дилетантов от «фолк-хистори», не стоящие и выеденного яйца. Самое интересное, что о летописных рассказах (последних, кстати, не один, а много!) слышали все, но почему-то мало кто их читал. А зря!

Монгол с луком. Рис. Вайна Рейнольдса.

Что касается собственно оружиеведческой темы, то здесь важное место занимают исследования целого ряда отечественных историков, признанных как в России, так и за рубежом . Есть целые школы, созданные известными историками в отдельных вузах нашей страны и подготовившие по данной теме ряд интересный и значимых публикаций .

Очень интересную работу « и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья», изданную в 2003 году, написал А.И. Соколов, на момент ее издания кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, который более 20 лет занимался археологическими изысканиями на Алтае и в степях Минусинской котловины .

Одна из книг Стивена Тёрнбулла.

Уделили свое внимание теме военного дела у монголов и англоязычные историки, публикующиеся в издательстве «Оспрей», и в частности, такой известный специалист, как Стивен Тёрнбулл . Знакомство с англоязычной литературой в данном случае выгодно вдвойне: дает возможность познакомиться с материалом и усовершенствоваться в английском, не говоря о том, что иллюстративная сторона изданий «Оспрей» отличается высоким уровнем достоверности.

Тяжеловооруженные монгольские воины. Рис. Вайна Рейнольдса.

Познакомившись, пусть даже и очень кратно, с историографической основой темы монгольского военного искусства, можно рассмотреть его уже и в целом, оставив ссылки на каждый конкретный факт для сугубо научных работ в этой области.
Начать, однако, рассказ о монгольском вооружении следует не с оружия, а… с конской упряжи. Именно монголы догадались заменить удила с псалиями на удила с большими наружными кольцами - трензелями. Они находились на концах удил, а уже к ним крепились ремни оголовья и подвязывались поводья. Так, удила и уздечки приобрели современный вид и остаются таковыми и сегодня.

Монгольские удила, трензельные кольца, стремена и подковы.

Усовершенствовались ими и седла. Теперь луки седел стали делать так, чтобы получить более широкое основание. А это, в свою очередь, позволило уменьшить давление всадника на спину животного и повысить маневренные качества монгольской конницы.

Что же касается метательного оружия, то есть лука и стрел, то ими, как это отмечается всеми источниками, монголы владели мастерски. Впрочем, и сама конструкция их луков была близка к идеальной. Они использовали луки, имеющие фронтальную роговую накладку, и «весловидные» оконечности. По мнению археологов, распространение данных луков в эпоху средневековья было связано именно с монголами, поэтому их нередко даже называют «монгольскими». Фронтальная накладка давала возможность увеличить сопротивление центральной части лука на излом, но в целом его гибкости не снижала. Кибить лука (достигавшая 150-160 см) собиралась из нескольких пород дерева, а изнутри ее усиливали пластинами из рогов парнокопытных - козла, тура, быка. На деревянную основу лука с внешней его стороны приклеивали сухожилия со спины оленя, лося или быка, что повышало его гибкость. У бурятских мастеров, луки которых больше всего похожи на древнемонгольские, этот процесс занимал до недели, поскольку толщина сухожильного слоя должна была достигать полутора сантиметров, а каждый слой наклеивали лишь после полного высыхания предыдущего. Готовый лук оклеивали берестой, стягивали в кольцо и сушили… не менее года. А всего на один такой лук нужно было не меньше двух лет, так что одновременно выделывалось, наверное, сразу множество луков в запас.

Несмотря на это луки часто ломались. Поэтому монгольские воины брали с собой, как сообщает Плано Карпини, два или три лука. Наверное, они также имели и запасные тетивы, нужные в разных климатических условиях. Например, известно, что тетива из скрученных бараньих кишок хорошо служит летом, но не выносит осенней слякоти. Так что для успешной стрельбы в любое время года и погоду нужна была разная тетива.

Находки и их реконструкции из музея Золотаревского городища под Пензой.

Натягивали лук способом, который был, однако, известен задолго до того, как монголы появились на исторической арене. Назывался он «способ с кольцом: «Собираясь натянуть лук, берут его… в левую руку, кладут тетиву за агатовое кольцо на большой палец правой руки, передний сустав которого загибают вперед, сохраняют его в этом положении с помощью среднего сустава указательного пальца, прижатого к нему, и натягивают тетиву до тех пор, пока левая рука вытянется, а правая подойдет к уху; наметив свою цель, отнимают указательный палец от большого, в ту же минуту тетива соскальзывает с агатового кольца и кидает стрелу со значительной силой» (Ук. Соч. А.И. Соловьев – С.160).

Кольцо лучника из нефрита. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)

Практически все дошедшие до нас письменные источники отмечают мастерство, с которым монгольские воины пользовались луком. «С ними очень опасно начинать бой, так как даже в небольших стычках с ними так много убитых и раненых, как у других в больших сражениях. Это является следствием их ловкости в стрельбе из лука, так как их стрелы пробивают почти все виды защитных средств и панцири», - писал армянский царевич Гайтон в 1307 году. Причина такой успешной стрельбы была связана с высокими поражающими качествами наконечников монгольских стрел, имевших большие размеры и отличавшихся большой остротой. Плано Карпини писал о них так: «Железные наконечники стрел весьма остры и режут с обеих сторон наподобие обоюдоострого меча», а те из них, что использовались «...для стреляния птиц, зверей и безоружных людей, в три пальца ширины».

Наконечники стрел, найденных на Золотаревском городище под Пензой.

Наконечники были плоскими в сечении, черешковые. Есть асимметрично-ромбические наконечники, но известны и такие, у которых поражающая часть имела прямую, тупоугольную или даже полукруглую форму. Это так называемые срезни. Реже встречаются двурогие, служили для стрельбы по лошадям и противнику, не защищенному доспехами.

Наконечники стрел из Тибета, XVII – XIX вв. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)

Интересно, что у многих крупноформатных наконечников было зигзагообразный или «молниеобразное» сечение, то есть одна половинка наконечника немного выступала над другой, то есть в разрезе напоминала зигзаг молнии. Высказывалось предположение, что такие наконечники могли вращаться в полете. Но так ли это на самом деле никто так и не проверил.

Считается, что стрелами с такими вот массивными срезнями было в обычае стрелять «навесом». Это позволяло поражать воинов без доспехов, стоявших в задних рядах плотных построений, а также тяжело ранить лошадей. Что до воинов в доспехах, то против них обычно использовали массивные трех-, четырехгранные либо совсем круглые, шиловидные, бронебойные наконечники.

Небольшого размера наконечники ромбической формы, в прежнее время популярные еще у тюрков, также встречались и их можно увидеть среди находок археологов. А вот трехлопастные и четырехлопастные наконечники с широкими лопастями и пробитыми в них отверстиями в монгольское время практически перестали встречаться, хотя до этого были весьма популярны. Дополнением к наконечникам были костяные «свистунки» в форме двойного конуса. в них проделывались по паре отверстий и в полете они издавали пронзительный свист.

Преследование бегущих. Иллюстрация из рукописи «Джами" ат-таварих», XIV век. (Государственная библиотека, Берлин)

Плано Карпини сообщал, что у каждого монгольского лучника при себе было «три больших колчана, полные стрелами». Материалом для колчанов служила береста и вмещали они примерно по 30 стрел каждый. Стрелы в колчанах для защиты от непогоды закрывали специальным чехлом - тохтуем. Стрелы в колчаны могли укладываться и наконечниками вверх, и вниз, и даже в разные стороны. Колчаны было в обычае украшать роговыми и костяными накладками с нанесенным на них геометрическим рисунком и изображениями различных животных и растений.

Колчан и налуч. Тибет или Монголия, XV – XVII вв. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)

Кроме таких колчанов, стрелы могли храниться также в плоских кожаных футлярах, своей формой похожих на налучья с одной прямой стороной, и другой - фигурной. Они хорошо известны по китайским, персидским и японским миниатюрам, а также по экспозиции в Оружейной палате Московского Кремля, и среди этнографического материала из районов Забайкалья, Южной и Восточной Сибири, Дальнего Востока и западносибирской лесостепи. Стрелы в такие колчаны всегда укладывали оперением вверх, так что наружу они выступали более чем на половину своей длины. Носили их на правом боку так, чтобы они не мешали ездить верхом.

Китайский колчан XVII в. (Метролитен-музей, Нью-Йорк)

Библиографический список
1. Плано Карпини Дж. Дель. История Монгалов // Дж. Дель Плано Карпини. История Монгалов / Г. де Рубрук. Путешествие в Восточные страны / Книга Марко Поло. - М.: Мысль, 1997.
2. Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Пер. с персидского Л. А. Хетагурова, редакция и примечания проф. А. А. Семенова. - М., Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1952. - Т. 1, 2,3; Фазлуллах Рашид-ад-Дин. Джами-ат-Таварих. - Баку: «Нагыл Еви», 2011.
3. Ата-Мелик Джувейни. Чингисхан. История Завоевателя Мира = Genghis Khan: the history of the world conqueror / Перевод с текста Мирзы Мухаммеда Казвини на английский язык Дж. Э. Бойла, с предисловием и библиографией Д. О. Моргана. Перевод текста с английского на русский язык Е. Е. Харитоновой. - М.: «Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004.
4. Горелик М. В. Ранний монгольской доспех (IX - первая половина XVI вв.) // Археология, этнография и антропология Монголии. - Новосибирск: Наука, 1987. - С. 163-208; Горелик М. В. Армии монголо-татар X-XIV вв.: Воинское искусство, оружие, снаряжение. - М.: Восточный горизонт, 2002; Горелик М. В. Степной бой (из истории военного дела татаро-монголов) // Военное дело древнего и средневекового населения Северной и Центральной Азии. - Новосибирск: ИИФФ СО АН СССР, 1990. - С. 155-160.
5. Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск: Наука, 1986; Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. - Новосибирск: ИАЭТ, 1997.
6. Соколов А.И. «Оружие и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья». - Новосибирск: «ИНФОЛИО-пресс», 2003.
7. Stephen Turnbull. Genghis Khan & the Mongol Conquests 1190–1400 (ESSENTIAL HISTORIES 57), Osprey, 2003; Stephen Turnbull. Mongol Warrior 1200–1350 (WARRIOR 84), Osprey, 2003; Stephen Turnbull. The Mongol Invasions of Japan 1274 and 1281(CAMPAIGN 217), Osprey, 2010; Stephen Turnbull. The Great Wall of China 221 BC–AD 1644 (FORTRESS 57), Osprey, 2007.
8. Понятно, что монгольское войско никогда не было многонациональным, а представляло собой пеструю смесь монголоязычных, а позже и тюркоязычных кочевых племен. Поэтому само понятие «монгольский» в данном случае несет в себе более собирательное, нежели этническое содержание.

Продолжение следует…

Численность . Вопрос о численности монгольской армии во время похода в Восточную Европу - один из наименее ясных в ис­тории нашествия. Источники скупо и неопределенно говорят об этом. Славянские летописцы отмечали, что монголы наступали в «силе тяжце», «бесчислена множество, яко прузи траву поедаю­щее». Записи европейцев, современников нашествия, содержат впечатляющие цифры. Так, Плано Карпини, например, опреде­ляет численность войск Батыя, осаждавшего Киев, в 600 тысяч человек; венгерский летописец Симон утверждает, что в Венгрию вторглось «500 тысяч вооруженных». Венгерский путешествен­ник монах-доминиканец Юлиан в своем письме римскому папе сообщает: «...монголы говорят, что в войске у них с собою 240 ты­сяч рабов не их закона и 135 тысяч отборнейших воинов их зако­на в строю». Персидский историк Рашид ад-Дин отмечает, что монгольское войско было распределено между «сыновьями, братьями и племянниками» и составляло «сто двадцать девять тысяч человек». В походе на восточнославянские земли принима­ли участие 14 царевичей-чингисидов. Армянские историки и ки­тайский исследователь Юань Ши пишут, что каждому из них вы­делялся тумен (10 тысяч всадников), это значит всего 140 тысяч воинов.

После захвата Восточной Европы, где монголы понесли значи­тельные потери, Батый вторгся в Польшу и Венгрию, разделив свои войска на четыре армии, которые действовали самостоятель­но. Одна из них в Польше в битве у города Легница 9 апреля 1241 г. нанесла поражение 30-тысячному войску силезского гер­цога Генриха Благочестивого, в составе которого были тевтонские рыцари и тамплиеры. Другая армия (всего через два дня) 11 апре­ля 1241 г. разгромила у реки Шайо 60-тысячную объединённую венгерскую и хорватскую армию во главе с венгерским королем Белой IV и хорватским герцогом Коломаном.

Проанализировав источники, можно предположить, что в ар­мии Батыя было примерно 120-140 тысяч всадников, среди кото­рых монголы составляли около 40 тысяч. Это была огромная для XIII в. армия, так как в то время войско в несколько тысяч счита­лось значительным. Для примера, в четвертом крестовом походе (1202-1204 гг.) приняло участие около 80 тысяч воинов - это по европейским меркам считалось огромной армией.

Тактика. Перед вторжением в какую-либо страну собирался курултай для обсуждения и принятия решений по конкретным военным вопросам. Сначала в страну направляли разведчиков (иногда неоднократно), которые собирали различную военную ин­формацию, обостряли внутренние противоречия, обещали населе­нию спокойную, стабильную жизнь, веротерпимость, если они сдадутся без боя. Вся полученная информация накапливалась у юртджи (офицеров разведки) и тщательно проверялась. Затем главный юртджи докладывал данные разведки (направление движения войск и расположение лагерей) великому хану или им­ператору. По возможности, производилось скрытое сосредоточе­ние армии у границ страны. Вторжение осуществлялось в разных направлениях несколькими военными колоннами, которые в определенном месте и в условленное время соединялись.

Основной целью тактики было окружение и уничтожение главных сил противника. Достигали этого, используя прием охо­ты - кольцо (так называемую «монгольскую облаву»), т. е окру­жали большую территорию, а затем сжимали кольцо. Монголы распределяли свои силы очень точно. Изматывали врагов посто­янными и внезапными нападениями, затем притворно отступали, осыпая противника стрелами. Противники принимали отступле­ние за бегство и бросались в погоню, тогда монголы поворачивали назад, сжимали кольцо и уничтожали врага.

Против стратегически важных городов и крепостей врага мон­голы посылали отряды, которые опустошали окрестности и под­готавливали все к осаде, еще до подхода крупных воинских сое­динений. При штурме город окружали деревянным частоколом (для того чтобы отрезать его от внешнего мира), ров засыпали, осадные орудия («пороки») приводили в готовность, к воротам подтягивали тараны.

Организация. Армия имела десятичную систему организа­ции, т. е. делилась на десятки, сотни, тысячи; 10 тысяч воинов составляли самое крупное воинское соединение - тумен. Во главе каждого подразделения стоял командир, а во главе тумена – князь (нойон) или чингисид. При императоре была образована гвардия, которая составляла тумен. Она создавалась по родовому признаку, т. е. каждая деревня (аил) выставляла определённое количество всадников. Тысячное или десятитысячное соединение состояло из разных родов или племён.

Монгольские воины с детства обучались стрельбе из лука, вла­дели и другим оружием, были великолепными наездниками (по­ражали движущуюся цель на полном скаку коня). Отлично обра­щались с оружием они благодаря охоте (основному занятию в мирное время). Воины были очень выносливы, неприхотливы (употребляли в пищу сушеное мясо, сыр, кобылье молоко).

Армия делилась на три части – центр, правая и левая рука. Во время вторжения в какую-либо страну каждая армейская колонна состояла из пяти частей – центра, правой и левой руки, арьергарда и авангарда.

Монгольская армия отличалась железной дисциплиной, которой подчинялись как командиры, так и воины. Дисциплина и постоянная тренировка держали армию в постоянной готовности к войне.

Вооружение. Вооружение монгольских воинов было легким, приспособленным для дальних переходов, стремительных атак и эффективной защиты. Легат римского папы французский монах Плано Карпини сообщал: «Все монгольские воины должны иметь оружие, по меньшей мере, такое - два или три лука или по крайней мере, один хороший и три больших колчана, полных стрел, один топор и веревки, чтобы тянуть стенобитные орудия. Богатые же имеют мечи острые в конце, режущие с одной стороны и несколь­ко кривые... Шлем же сверху железный или медный, а то, что покрывает кругом глею и горло, - из кожи. У некоторых из них есть копья, и на шейке копья они имеют крюк, которым, если мо­гут, стаскивают человека с седла. Железные наконечники стрел весьма остры и режут с обеих сторон наподобие обоюдоострого ме­ча. Щит у них сделан из ивовых или других прутьев».

Монголы использовали всю современную, на то время, осад­ную технику (тараны, катапульты, баллисты, метательные маши­ны, «греческий огонь»), вывезенную из Китая и которую обслу­живали китайские инженеры. Как сообщал Д"Оссон в «Истории монголов...», при осаде города Нишабура в Средней Азии монго­лы пустили в ход три тысячи баллист, триста катапульт, семьсот машин для метания горшков с горящей нефтью («греческий огонь»). Применялись и другие тактические приемы. Так, Плано Карпини отмечает, что монголы «ни на один день или ночь не прекращают сражения, так что находящиеся на укреплениях не имеют отдыха, так как они разделяют войска и одно сменяет в бою другое, так что они не очень утомляются».

Говоря о вооружении монголов, нельзя не обратить внимание на конницу. Монгольские лошади были низкорослые, крепкие, могли преодолевать большие расстояния с короткими передыш­ками (до 80 км в сутки), питались подножным кормом, травой и листьями, найденными на пути. Крепкими копытами без особого труда они добывали корм зимой из-под снега. Каждый всадник имел от двух до четырех лошадей, которых менял в походе.

3. Походы хана Батыя на Северо-Восточную и Юго-Запад­ную Русь

Фактическим руководителем нашествия на славянские земли являлся Субедей, так как имел огромный боевой опыт и знал про­тивников (битва на Калке). «Сокровенное сказание монголов» прямо сообщает о том, что Бату, Бури, Мунке и другие царевичи были отправлены «на помощь Субедею, так как он встречал силь­ное сопротивление со стороны тех народов и городов, завоевание которых ему было поручено еще при Чингисхане». Официальным главой похода считался хан Бату (Батый), однако он не имел достаточного опыта ведения крупномасштабных боевых действий. Только политический вес правителя улуса Джучи позволил ему возглавить объединённое монгольское войско, направлявшееся на покорение Восточной Европы.

Монгольское нашествие на славянские земли, длившееся три года (1237-1240) , можно разделить на два этапа:

I этап (декабрь 1237 г. – весна 1238 г.) -нашествие на северо-Восточную Русь

II этап (1239-1240) - нашествие на Юго-Западную Русь.

В исторической литературе высказывается мнений о неожи­данности нападения монголов на славянские княжества, однако источники свидетельствуют о другом: некоторые князья, по край­ней мере владимирский и рязанский, хорошо знали о готовящем­ся нашествии. Сведения, которые передавали многочисленные бе­женцы, сообщали о подготовке нападения и о времени его начала. По сообщению доминиканского монаха Юлиана, который осенью 1237 г. находился у границ Руси, «татары, как передавали нам сами русские, венгры и булгары, ждут того, чтобы земли, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь...».

Местом сосредоточения монгольских войск стали низовья реки Воронеж. Отсюда Батый направил к князю Юрию Рязанско­му посольство, требуя покорности и дани. Ответное посольство во главе с князем Федором (сыном Юрия) просило «с дары и моле­ния великими, чтобы не воевал Рязанския земли» («Повесть о ра­зорении Рязани Батыем»). Одновременно были отправлены пос­лы с просьбой о помощи к великому князю Юрию Всеволодовичу во Владимир, а также в Чернигов. Вероятно, рязанские дружины пытались остановить монгольские войска на подступах к городу и дали сражение, однако помощи не получили.

Разгромив Пронск, Белгород и другие города, монголы 16 де­кабря 1237 г. осадили Рязань. После непрерывного шестиднев­ного штурма 21 декабря город был захвачен и разгромлен, погиб­ла большая часть населения. Свидетельства письменных источни­ков полностью подтверждаются археологическими данными.

Далее войска Батыя направились вверх по Оке к городу Ко­ломне - месту, где собирались владимирские полки, чтобы дать отпор Батыю. Город был окружен болотами и густым лесом, по которым монгольской коннице было трудно пройти. Однако войска прошли но льду Москвы-реки, и в районе Коломны произошло сражение. Монголы, имевшие значительный перевес в си­лах, разгромили владимирские полки.

Захватив и разграбив Коломну, монгольская армия пошла в глубь владимирских земель. 20 января 1238 г. была захвачена Москва, оказавшая упорное сопротивление. Рашид ад-Дин отме­чает, что только «сообща в пять дней» монголы взяли Москву.

К Владимиру - столице Северо-Восточной Руси - монгольские войска подошли в начале февраля (2-4 февраля 1238 г.). Лаврентьевская летопись наиболее полно описывает осаду города.

Штурм Владимира начался после того, как осадные машины проделали в стенах города проломы. Защитники оказывали от­чаянное сопротивление. Рашид ад-Дин отмечал, что «они ожесто­ченно дрались. Хан Менгу лично совершил богатырские подвиги, пока не разбил их». Часть жителей, семья великого князя и «множество бояр» укрылись в соборной церкви, которую монго­лы пробовали поджечь. Церковь не загорелась, но собравшиеся там люди умерли от жары и дыма. Рашид ад-Дин сообщает, что монголы «осадив город Юрия Великого (г. Владимир), взяли его в 8 дней». (Князь Юрий Всеволодович оставил город до подхода монголов и отправился собирать войска на реку Сить. Он не ожи­дал такого быстрого падения города.)

После взятия Владимира монголы для захвата других городов и земель пошли в нескольких направлениях - на Ростов, Тверь, Торжок, Городец и др. Часть войск Батыя во главе с ханом Бурундаем направилась для разгрома великого князя Юрия Всеволодо­вича. Рашид ад-Дин описывает поход Бурундая как погоню за бе­жавшим в «лес» князем, которого затем «поймали и убили». Бит­ва на реке Сити произошла 4 марта 1238 г. и закончилась разгро­мом войск князя Юрия и его гибелью.

Крупные воинские силы во главе с Батыем осадили Торжок, город-крепость на границе Новгородской республики. Захватили его только после двухнедельной осады 5 марта 1238 г.

После разгрома Торжка перед Батыем открылась дорога на Новгород. Первая Новгородская летопись сообщает, что монголы пошлина Новгород Селигерским путем до Игнач-Креста, убивая людей «секуще, аки траву» и не дошли до него сто верст. В сере­дине марта 1238 г. они повернули назад.

Основной причиной, заставившей Батыя отказаться от похода на Новгород, являлось, вероятно, то, что его войска были разделе­ны на несколько крупных отрядов и разбросаны на значительном расстоянии. Батый не успел собрать под Торжком достаточно сил, чтобы штурмовать Новгород.

Монгольские войска начали отходить в степи, направляясь от­дельными отрядами к Козельску, где, вероятно, был назначен сбор всего войска. Оборона города началась, согласно разным ис­точникам, в конце марта или начале апреля 1238 г. Сначала город осадил отряд самого хана Батыя, но полуторамесячная осада не имела успеха, так как для решительного штурма сильно укреп­ленного города не хватало воинов. Козельск был расположен на крутой горе в излучине Жиздры, и штурмовать его было удобно только с одной стороны. В городе насчитывалось около 5 тысяч жителей и несколько сотен дружинников малолетнего князя Ва­силия (т. е. около полутора тысяч боеспособного населения).

На помощь Батыю войска других чингисидов смогли подойти только в середине мая. Рашид ад - Дин сообщает: «...потом прибы­ли Кадан и Бури и взяли его (Козельск) в три дня». Город захва­тили лишь, когда в проломах городских стен «погибли почти все его защитники» (Лаврентьевская летопись), его полностью разру­шили, а всех жителей убили.

От Козельска монгольская армия направилась на юг и к сере­дине лета вышла в половецкие степи.

В течение нескольких месяцев 1237-1238 гг. (декабрь - ап­рель) княжества Северо-Восточной Руси, часть новгородских и некоторые районы Смоленского и Черниговского княжеств были разгромлены войсками Батыя.

Пребывание монголов в половецких степях с лета 1238 г. До весны 1239 г. сопровождалось непрерывными войнами с половца­ми, осетинами и черкесами. Особенно затяжной и кровопролит­ной была война с половцами. Плано Карпини, проезжавший в 40-х гг. XIII в. по половецким степям, писал: «В Комании мы нашли многочисленные головы и кости мертвых людей, лежав­шие на земле подобно навозу». Впоследствии половцы были вы­теснены в Венгрию, а оттуда, после гибели хана Котяна, ушли в Болгарию.

Весной 1239 г. начинается второй этап нашествия. Один из монгольских отрядов штурмовал Переяславль. Летописец сооб­щает, что в марте 1239 г. после недолгой осады был «взят город Переяславль копьем, а жители убиты»

Следующий поход был против Чернигова и всей Чернигово-Северской земли, так как это княжество могло угрожать правому флангу монгольского войска, готовящегося к походу на запад. Чернигов был окружен и осажден. При осаде монголы использо­вали гигантские катапульты для метания камней, которые едва могли поднять четверо сильных мужчин. Черниговский князь вывел свои войска из города, встретил монгольскую армию в от­крытом бою и был разбит. Летопись сообщает точную дату паде­ния Чернигова - 18 октября 1239 г.

После взятия Чернигова основные силы монгольской армии отступили в половецкие степи для перегруппировки, а отряд под командованием хана Менгу пошел к Киеву. Ипатьевская лето­пись отмечает, что хан Менгу удивился красоте города и отправил послов с предложением сдать его. Однако вече Киева отвергло та­кое предложение, и он ушел в степи. Этот поход можно оценить как разведывательный, так как для осады хорошо укрепленного города требовались большие военные силы.

Осенью 1240 г. к Киеву подошел Батый. В то время городом, который переходил от одного князя к другому, правил Даниил Романович Галицкий, а точнее, его воевода - тысяцкий Дмитрий. Ипатьевская летопись отмечает, что «не слышно было челове­ческого голоса от ржанья коней монгол». Основной удар монголы нанесли у Лядских ворот. «Поставил Батый пороки у ворот Лядских» и «пороки беспрестанно били стены днем и ночью и проби­ли стены». После ожесточенных боев у городских стен Киев был захвачен (19 ноября или 6 декабря 1240 г.). Рашид ад-Дин сооб­щает, что бои за город продолжались девять дней. Последним оп­лотом защитников была Десятинная церковь. По материалам рас­копок известно, что оборона церкви длилась несколько дней. Осажденные начали рыть подземный ход, надеясь таким образом пробраться к берегу Днепра. Однако монголы пустили в дело осадную технику, и церковь, переполненная людьми, рухнула. Город был разрушен почти полностью и надолго утратил значение крупного городского центра. Плано Карпини, проезжая через Ки­ев в 1245 г., записал: «Татары произвели великое избиение в стране России, разрушили города и крепости и убили людей, оса­дили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города... Этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве».

Разгромив Киев, монгольские войска пошли дальше на за­пад - на Владимир-Волынский. Основные силы во главе с Батыем направлялись на Владимир-Волынский через города Колодяжин и Данилов, а другие отряды опустошали Южную Русь. Это было обычное для монголов наступление широким фронтом, т. е. «мон­гольской облавой».

После упорного сопротивления были взяты Колодяжин, Каме­нец, Изяславль, а Данилов, Холм и Кременец устояли. Причиной того, что Батый не смог захватить эти небольшие города, кроме храбрости защитников и надежных укреплений (например, Кре­менец находился на высокой горе с крутыми и скалистыми скло­нами), было и то обстоятельство, что их осаждали отдельные немногочисленные монгольские отряды, в то время как основные силы ускоренно двигались к главной стратегической цели - Вла­димиру-Волынскому.

Владимир-Волынский монгольские войска взяли штурмом после короткой осады. Ипатьевская летопись сообщает, что Ба­тый «пришел к Владимиру, взял его копьем, а жителей беспо­щадно убил». Данные летописи подтверждаются археологически­ми находками, которые свидетельствуют о кровавом сражении. Жителей города жестоко казнили. Этим объясняются находки черепов с вбитыми в них железными гвоздями.

Есть сведения о попытке Батыя захватить город Берестье (со­временный Брест). По сообщению той же Ипатьевской летописи, «Даниил со своим братом (Васильком) пришел к Берестью и не смог идти по полю, из-за запаха (трупного) от множества уби­тых». Во время раскопок Берестья в слоях середины XIII в. сле­дов пожара и массовой гибели людей не выявлено. Можно пред­положить, что город не был взят, но в его окрестностях произо­шла битва с монголами.

После захвата и разрушения Владимира-Волынского основ­ные силы монгольской армии направились к городу Галичу, где должны были собраться все отряды, завершавшие «облаву». Как пишет Рашид ад-Дин, монголы подошли к Галичу объединенны­ми силами и «в три дня взяли его».

После разгрома Галицкого и Волынского княжеств Батый в 1241 г. отправился в поход на Венгрию и Польшу. Завоевание этих княжеств заняло около трех месяцев. С уходом войск Батыя за границу военные действия на территории Юго-Западной Руси

закончились.

Последствия монгольского нашествия для славянских кня­жеств:

1) резко сократилось количество населения, так как много лю­дей было убито, и многих увели в плен;

2) многие города были разрушены, некоторые из них после разгрома запустели и надолго утратили свое былое значение (по данным археологов, из известных по раскопкам 74 городов Ки­евской Руси ХП-ХШ вв. 49 были разрушены войсками Батыя, из них в 14 жизнь так и не возобновилась, а 15 превратились в села);

3) после нашествия Батыя перестало существовать Переяслав­ское княжество и фактически Киевское и Черниговское;

4) прервались международные отношения, не заключались политические союзы, резко ослабла торговля, не развивались ре­месла, нарушились культурные связи, почти прекратилось лето­писание. В огне погибло множество ценнейших книг и летописей

Кочевые всадники Монголии последовательными завоеваниями, начавшимися в двенадцатом веке и продолжавшимися на протяжении жизни нескольких поколений, создали самую большую в мире сухопутную империю. В ходе этих завоеваний монголы воевали с большей частью мировых держав средневековой Азии и Европы и в большинстве случаев побеждали. Их империя была целиком построена на военных победах, одержанных благодаря армии, непохожей ни на одну другую армию в мире. Большинство противников считало их непобедимыми. Их наступление на Европу остановила только смерть в правящей династии. Возможные претенденты на трон отправились домой вместе со своими войсками и больше уже не вернулись.

Монгольская армия

Монголы были кочевыми пастухами и охотниками, проводившими жизнь в седлах степных лошадей. С раннего детства учились они держаться в седле и пользоваться оружием, в особенности составными луками. Каждый здоровый мужчина до 60 лет должен был принимать участие в охоте и войне. Армии объединенных монгольских племен состояли из всего взрослого мужского населения.

Они воевали в соответствии со строгим кодексом дисциплины. Вся добыча была коллективной. Оставление товарища в бою каралось смертью. Эта дисциплина, наряду с умелым руководством, хорошо поставленным сбором сведений и организацией, превращала монгольские войска из массы всадников в настоящую армию.

Монгольская армия была организована по десятичной системе счисления, с подразделениями из десяти, ста, тысячи и десяти тысяч человек. Количество людей в подразделениях, вероятно, редко приближалось к настоящим числам из-за потерь и изнурения. Подразделение из десяти тысяч человек было главным боевым подразделением, таким как современная дивизия, способным поддерживать бой самостоятельно. Отдельные солдаты отождествлялись, главным образом, с подразделением из тысячи человек, частью которого они являлись, аналогом современного полка. Истинные монгольские племена выставляли собственные Тысячи. Побежденных, таких как татары и меркиты, разделяли и распределяли по другим подразделениям так, чтобы они не могли представлять организованной угрозы для правящей династии.

Чингисхан создал подразделение личной гвардии из десяти тысяч человек. Это подразделение набиралось по всему племени, и попасть в него было высокой честью. В начале своего существования оно представляло собой форму владения знатными заложниками. Затем превратилось в домочадцев и источник правящего класса растущей империи.

Сначала монгольские солдаты не получали никакого жалованья, кроме военной добычи. Продвижение по службе основывалось на заслугах. Когда скорость завоеваний замедлилась, была введена новая система оплаты. Позднее, офицеры получили возможность передавать свои посты по наследству.

Каждый солдат шел в поход, имея приблизительно пять лошадей, что позволяло осуществлять их быструю замену и быстрое продвижение. До появления механизированных армий двадцатого века, ни одна армия не двигалась с такой скоростью, как монгольская.

Монголы воевали, главным образом, как легкие кавалеристы-лучники (без доспехов), используя составные луки. Это было компактное оружие с впечатляющим радиусом действия и проникающей способностью. В качестве осадных инженеров они нанимали китайцев и жителей Среднего Востока. Пехота, гарнизонные войска и тяжелая кавалерия (в доспехах) с копьями пришли из армий покоренных народов.

Тактика монголов

Монгольские армии полагались на стрелковое оружие, способность быстро передвигаться и репутацию беспощадности, которая опережала их появление. Все их противники передвигались гораздо медленнее и более обдуманно. Монголы стремились разделить вражеские силы и сокрушить их части массированной стрельбой из луков. Они стремились окружить неприятеля и достичь местного превосходства в численности. Они наносили ранения лошадям, и лошади сбрасывали всадников, делая их более уязвимыми.

Монгольские легкие кавалеристы не могли выстоять против стремительного наступления тяжелой кавалерии, поэтому они изображали бегство, втягивая рыцарей в изнурительные атаки, делавшие их уязвимыми. Бегущие монголы быстро поворачивали обратно и превращались в преследователей. Они отличались в устроении засад и неожиданных нападений. Монгольские военачальники широко использовали разведчиков и синхронизировали передвижения войск, чтобы застать неприятеля в неблагоприятном положении.

Монголы также широко использовали тактику устрашения. Если население одного города после взятия было перебито, становилось весьма вероятным, что следующий город сдастся без боя. Это доказывается тем фактом, что при приближении монгольских армий города сдавались один за другим.

Сабитов Жаксылык

Насчет численности монгольских войск в Западном походе существуют множество точек зрения. Карамзин Н.М. считал, что на Русь в 1237 году вторглась армия, насчитывающая около 500 тысяч человек (Карамзин, 1992, С.182). Иванин Н.М. допускал, что Батыева рать достигла численности 600 000 человек (Иванин, 1875, С.180). Полемизируя с ним, Э. Хара-Даван считал, что «вернее предположить, что в выступившей в 1236 г. на покорение России армии Бату числилось от 122 до 150 тысяч человек» (Хара-Даван, 1991, С.156-157). Как писал Каргалов В.В. большинство дореволюционных историков, таких как Оленин А.Н., Березин И., Соловьев С.М., Голицын Н., Устрялов Н.Г., Иловайский Д.И, Троицкий Д.И. определяли численность монгольской армии в диапазоне от 300 тысяч до полмиллиона человек. Советские же историки Базилевич К.В., Пашуто В.Т., Разин Е.А., Строков А.А. ориентировались на цифру в 300 тысяч человек или ограничивались простой констатацией факта, что монгольское войско было весьма многочисленным (Каргалов, 1967, С.74). Надуманность таких оценок отмечал еще Скрынников Р.Г. писавший, что «Совершенно очевидно, что в новом вторжении в Европу участвовали значительно более крупные силы, чем были у Джебе и Субэдэя в 1223 г. Тем не менее, сведения об участии в западном походе 300-тысячной армии следует признать фантастическими» (Скрынников, 1991, С.101).
Говоря о работах западных авторов, оценивающих численность армии, участвовавшей в Западном походе, мы бы хотели бы отметить следующие оценки, приведенные в диссертации Гатина М.С. «Проблемы истории Улуса Джучи и позднезолотоордынских государств Восточной Европы в немецкой историографии XIX–XX вв.»: Ф.Штраль считал, что количество монголов в начале Западного похода составляло 300 тысяч человек, а уже при взятии Киева Ф. Штраль вместе с О.Вольфом, основываясь на русских летописях, утверждали, что количество войска монгол равнялось 600 тысячам человек, а перед вторжением в Центральную Европу у Бату было 500 тысяч войска. Й. Хаммер-Пургшталь считал, что в начале похода столицу Волжской Болгарии осаждали 300 тысяч человек, но уже перед вторжением в Польшу и Венгрию количество армии достигло 500 тысяч человек. Т. Шиманн оценивает численность монгольского войска в феврале 1237 года в районе 300-500 тысяч человек. А. Брюкнер оценивал численность монгольской армии в 300 тысяч человек. Как отмечал Гатин М.С. «значительное снижение численности участников похода произошло в работах 20 столетия. Однако и здесь цифры приводятся без какой-либо аргументации или ссылок». Так, по мнению М. Правдина у Бату в начале похода было 120 тысяч войск. Б. Шпулер не называл количество армии монголов, отмечая лишь ее «большое количество». Х. Рюсс оценивал армию в 120-140 тысяч человек, а Л. Рюль оценивал армию в 120-150 тысяч монгол+60 тысяч тюрков (Гатин, 2006, С.100-101).
После введения в научный оборот таких источников как Сокровенное Сказание Монголов и Джами ат-таварих Рашид ад дина оформились две точки зрения по поводу численности монгольского войска:
1. Численность монгольской армии в Западном походе оценивалась в 120-150 тысяч человек:
По мнению Каргалова В.В. в войсках Бату было 120-140 тысяч человек (Каргалов, 1966, С. 24-25). С ним соглашается Кирпичников А.Н., оценивающий армия Бату в 140 тысяч человек (Кирпичников, 1989, С.144). Вернадский Г.В. считал, что «Монгольское ядро армий Бату, вероятно, равнялось пятидесяти тысячам воинов. С вновь сформированными тюркскими соединениями общее количество могло составлять 120000 или даже более того» (Вернадский, 1997, С. 202). Черепнин Л.В. также придерживался позиции Каргалова В.В. (Черепнин, 1977, С.192). Мункуев Н.Ц. на основании своей оценки численности армии Чингиз-хана и известий из ССМ о призыве старших сыновей предположил, что армия монголов в Западном походе равна 139 тысячам человек (Мункуев, 1977, С.396). Костюков В.П. поддерживает мнение Мункуева Н.Ц.(Костюков, 2006, С.225). Халиков А.Х. и Халиуллин И.Х. считали, что «в походе участвовали армии, возглавляемые Бату, Орду, Гуюк-ханом, Менгу-ханом, Кулканом, Каданом и Бури, общей численностью в 120-140 тысяч человек» (Халиков, 1988, С.17). Кощеев В.Б. писал, что «действительную численность монгольского войска можно определить в 50-60 тысяч. Это составляло примерно треть собственно монгольского войска. Подобное соотношение возможно применить и для немонгольских войск, что даст еще 80-90 тысяч. В целом численность армии Западного похода определяется в 130-150 тысяч»(Кощеев, 1993, С.131-135). Храпачевский Р.П., основываясь на методике Каргалова В.В., и данных Мункуева Н.Ц. считал, что собственно монгольских войск в Западном походе было 40-45 тысяч, в общем же численность монгольского войска была равна 120-135 тысячам (Храпачевский, 2004, С. 177).
2. Численность монгольской армии в Западном походе оценивалась в 40-65 тысяч человек:
Веселовский оценивал монгольскую армию в 30 тысяч воинов с 100 тысячами лошадей (Веселовский, 1894, С.633-635), с чем соглашается Гатин М.С. (Гатин, 2006, С.101). Греков И.Б. и Шахмагонов Ф.Ф. оценивали численность монгольской армии как не превышающую 40 тысяч человек (Греков, 1988, С.62). Егоров В.Л. писал, что общая численность монгольской армии была в пределах 55-65 тысяч (Егоров, 1992, С.387). Кульпин Э.С. придерживался такой же точки зрения (Кульпин, 1998, С.30). Мыськов Е.П. писал: «численность армии Бату составляла 50-60 тысяч человек, так как в этих расчетах учтены не только мобилизационные возможности Монгольской империи, но также политические экономические и географические факторы» (Мыськов, 2003, С.25). Чернышевский Д.В. считал, что Батый осенью 1237 года собрал у русских границ 50-60 тысяч монгольских войск и 5 тысяч союзников, а всего 55-65 тысяч (Чернышевский, 1989, С.130). Его основными аргументами были:
1. Критика Каргалова:
«Мнение Каргалова, что, кроме мордвы и башкир, в полчища Батыя «влилось большое количество аланов, кыпчаков и булгар», кажется крайне сомнительным. Аланы много лет оказывали монголам упорное сопротивление; о войне на Северном Кавказе сообщали Плано Карпини в 1245 и Рубрук в 1253 г. Половцы (кипчаки) продолжали яростную борьбу с Батыем до 1242 года. Волжские булгары, покоренные в 1236 г. после 12 лет войны, восставали в 1237 и 1241 годах. Вряд ли в такой обстановке представители этих народов использовались монголами иначе, как в штурмовой толпе». (Чернышевский, 1989, С.128).
2. Лимитирование численности монгольского войска:
«В русской армии в начале XX в. суточная дача лошади состояла из 4 кг овса, 4 кг сена и 1,6 кг соломы. Поскольку монгольские кони не ели овса (у кочевников его просто не было), следует считать по так называемому травяному довольствию - 15 фунтов (6 кг) сена в день на лошадь, или 1800 т сена для всей монгольской армии. Если принять по 2 головы скота на крестьянский двор, то это годовой запас 611 дворов, или почти 200 деревень, А если учесть, что в январе, когда монголы двигались по Владимирской Руси, половина фуражного запаса уже была съедена собственным скотом, принять во внимание партизанскую войну (отражением ее являются легенды о Евпатии Коловрате и Меркурии Смоленском) и монгольские грабежи, портившие большую часть фуража, то не будет преувеличением считать однодневный фуражный район орды в 1500 дворов. По данным археологов, в XIII в. 1 двор обрабатывал 8 га земли в год, т. е. 1500 дворов -120 кв. км пашни; обрабатываемая земля не могла составлять более 10% всей поверхности, следовательно, монгольская орда должна была каждый день продвигаться на 40 км, высылая на 15 км в обе стороны от маршрута отряды фуражиров. Но скорость движения орды по русским землям известна - еще М. И. Иванин исчислил ее в 15 км в сутки. Таким образом, цифра Каргалова - 140-тысячная орда с 300 тыс. лошадей - нереальна. Нетрудно подсчитать, что со скоростью 15 км в сутки но Руси могло двигаться войско, имевшее около 110 тысяч коней. (Чернышевский, 1989, С.130).
3. Общая низкая численность средневековых армий:
«Русские княжества могли противопоставить орде очень небольшие силы. Русские и советские историки со времен С. М. Соловьева почему-то верят сообщению летописца, будто Владимирская Русь с Новгородом и Рязанью могли выставить 50 тыс. человек и столько же - Южная Русь. Эти цифры парадоксальным образом сосуществовали с признанием малочисленности княжеских дружин (в среднем 300-400 человек), с одной стороны, и западноевропейских армий (7-10 тыс. человек в крупнейших сражениях - с другой. Аналогию развития военного дела на Руси и в Западной Европе отвергали, преувеличивая роль русской пехоты, которая объявлялась «основным и решающим родом войск». За исключением Новгорода с его особой политической и военной организацией нигде на Руси пехота не играла сколько-нибудь заметной роли в бою. В крупнейшей битве под Ярославлем (1245 г.) многочисленные «пешцы» пригодились только для того, чтобы своим видом удерживать от вылазки гарнизон осажденного города. Да и в новгородских сражениях (Ледовое побоище 1242 г., Раковорская битва 1268 г.) пехота играла пассивную роль, сдерживая натиск немецких рыцарей, пока конница наносила решающий удар с флангов. Русские княжества располагали типично феодальными вооруженными силами, в которых главную роль играла конница - ополчение феодалов. По данным демографии, в средние века плотность населения на Руси составляла 4-5 человек на 1 кв. км. Следовательно, крупнейшее, площадью около 225 тыс. кв. км, и самое сильное из русских княжеств начала XIII в.- Владимиро-Суздальское - имело население 0,9- 1,2 млн. человек. Подсчитано, что на Руси городское население составляло 6%. На основании данных М. Н. Тихомирова, получаем численность населения княжества в середине XIII в. около 1,2 млн. человек. К организованной борьбе с монголами привлекались только горожане и феодалы - 7-8% (85-100 тыс. человек). Из этого числа половина - женщины, 25% - Дети, старики и небоеспособные; «годные к военной службе» составляли только 20-25 тыс. человек. Всех их собрать было, конечно, невозможно. Юрий II Владимирский послал против монголов не все свои силы. Какая-то часть городских полков оставалась в городах и затем защищала их, некоторые дружины собрались под знамя великого князя только на р. Сить. Под Коломной в январе 1238 г. Батыя встретили 10-15 тыс. человек. Такие же расчеты для Рязанского княжества дают войско в 3-7 тыс. человек. Эти цифры подтверждаются оценкой новгородского войска в 5-7, редко 10 тыс, человек, сделанной М. Г. Рабиновычем, и данными летописей. Самые ожесточенные сражения развернулись за Киев. Один из крупнейших городов Европы, Киев имел 50 тыс. жителей и мог выставить до 8 тыс. воинов. Батый же в 1240 г. располагал меньшими силами, чем в 1237-1238 гг.: сказались потери, понесенные в Северо-Восточной Руси, и откочевка в Монголию войск Менгу-хана, сына Тулуя, и Гуюк-хана, сына кагана Угедея, о которой сообщают русские, китайские и персидские источники. Для подсчета численности орды под Киевом следует учитывать несколько факторов. Во-первых, войска ушедших ханов в 1237 г. составляли треть всего монгольского войска. Во-вторых, после взятия Киева в 1241 г. армия Батыя разделилась на две части. Одна, состоявшая, по подсчетам польского историка Г. Лабуды, из 8-10 тыс. человек, прошла через Польшу и разбила силезско-немецкие войска под Лигницей, а другая, во главе с самим Батыем, вторглась в Венгрию и разгромила на р. Шайо армию короля Белы IV. Венгерская исследовательница Э. Ледерер считает, что монголам противостояло «относительно малочисленное войско короля, который уже не располагал ни личными дружинами феодальных вельмож, ни старой военной организацией двора, ни помощью королевских сервиентов». У персидского историка XIII в. Джувейни в рассказе о битве при Шайо названа численность монгольского авангарда в 2 тыс. человек, что при обычном боевом порядке монголов соответствует 18-20-тысячной армии. Следовательно, в Западную Европу вторглось примерно 30 тыс. монголов, что с учетом больших потерь Батыя при штурме Киева дает около 40 тыс. воинов к началу похода в Южную Русь. «Всего лишь» 5-кратное превосходство монголов дает возможность объяснить феноменально длительную оборону Киева (с 5 сентября по 6 декабря 1240 г.), зафиксированную в Псковской I и других летописях. Более понятным становится и отступление монголов из Европы после побед над венграми и немцами. Сравнительно низкая численность средневековых армий соответствовала тогдашнему уровню развития производительных сил общества. Особая военная организация монголов обеспечила им решительный перевес над феодально-раздробленными соседями, что стало одной из главных причин успеха завоеваний Чингисхана и его преемников». (Чернышевский, 1989, С.130-132).
Большинство оценок монгольского войска не имеют методологии оценки либо оценивают ее исходя из второстепенных факторов, таких как боевые потери монгольского войска, которые сами по себе трудно оценить ввиду недостатка информации, количество царевичей-чингизидов в армии, а также исходя из соотношения монгольских и немонгольских войск на основе данных европейских путешественников. Ниже мы собираемся проанализировать различные методологии оценки:
1. «Количество царевичей в походе соответствовало количеству туменов (10 тысячных отрядов)». Вся методология основана на сообщении армянского источника, перечислявшего 7 ханских сыновей, каждого с туменом войска (Магакий, 1871, С.24). С методологической точки зрения утверждать о сильной корреляции между двумя переменными (численность войска и численность царевичей) на основе одного отрывка из летописи не правильно. Тем более мы знаем, что в походе участвовали не только 7 царевичей: согласно Джувейни в походе были джучиды Кули, Балакан, Татар, внук Чагатая Тегудер, Толуиды Хулагу и его младший брат Субэдэй, умерший еще до приезда в Иран, а также ойрат Бука-Тимур, брат Урганы-хатун (Джувейни, 2004, С.441). Кроме них в походе участвовали как минимум двое детей Кули: Аячи и Мингкан с тремя своими детьми Халилом, Башмаком и Улкутуком (ИКПИ, 2006, С.99), а также Ногай, внук Бувала и Илак-Тимур сын Байнала, сына Шибана (Костюков, 2008, С.71). Также в походе участвовала сама семья Хулагу: его многочисленные дети. А двое из списка Магакии Катаган и Борахан не идентифицированы. Катаган согласно Костюкову В.П. являлся простым джучидским нойоном, не принадлежащим к золотому роду (Костюков, 2008, С.64). Так что утверждать о наличии строго детерминированности количества войска количеством царевичей-чингизидов на основе всего лишь одного отрывка армянского летописца, мягко говоря, будет совсем не правильно с методологической точки зрения.
2. Соотношение монголов к немонголам в монгольской армии было один к двум. Т.е. на две трети монгольская армия состояла из немонголов.
Каргалов В.В. писал: «По завещанию Чингиз-хана «царевичам», участвовавшим в походе, было выделено примерно 40-45 тысяч собственно монгольского войска. Но численность армии Батыя не ограничивалась, конечно, этой цифрой. Плано Карпини писал, что в 40-х годах XIII в. в армии Батыя монголов насчитывалось примерно 1/4 (160 тысяч монголов и до 450 тысяч воинов из покоренных народов). Можно предположить, что накануне нашествия на Восточную Европу монголов было несколько больше, до 1/3, так как впоследствии в состав полчищ Батыя влилось большое количество аланов, кыпчаков и булгар» (Каргалов, 1967, С.75). Храпачевский Р.П. поддерживая Каргалова В.В. в его уравнении одна треть монголы, две трети немонголы упоминает о сообщении Юлиана: «Далее говорят, что в войске у них с собою 240 тысяч рабов не их закона и 135 тысяч отборнейших [воинов] их закона в строю» (Храпачевский, 2004, С.177).
Первый момент, который мы могли бы отметить: у Каргалова В.В. в сообщении о словах Плано Карпини насчет армии монголов отсутствует ссылка на самого Карпини. Просмотрев тщательно сообщения самого Карпини, мы не нашли такой цифры, следовательно это сообщение является домыслом Каргалова. Похожие данные мы встречаем у Винсента из Бове: «в войске у этого Батота всего 600 тысяч, а именно 160 тысяч татар и 440 тысяч христиан и прочих, то есть безбожников» (Почекаев, 2006, С.161). Возможно, Каргалов В.В. спутал Плано Карпини и Винсента из Бове (который сообщал о словах Сент-Квентина).
Второй момент: сообщение о 160 тысячах татар (т.е. монгол) вызывает когнитивный диссонанс, так как если предположить, что Каргалов В.В. был прав, то мы получаем, что в западном походе участвовало 40-45 тысяч монгол, то после него как свои войска отвели Менгу, Бучек, Кадан, Гуюк, Бури и др., у Бату через некоторое время количество монгол увеличивается в несколько раз (как минимум в четыре от 40 тысяч до 160 тысяч). Такой резкий рост монголов в улусе Джучи просто не был возможен. Даже если предположить что у Бату после западного похода остались все 40-45 тысяч монгол эти 40-45 тысяч составит только 6-7%, т.е. уравнение, что монголы составляли в армии одну треть неверно.
Третий момент: если бы в монгольской армии немонголов было бы две трети, то монголам бы не удалось бы избежать восстаний в армии, можно вспомнить восстание тумена из туркменов во время войны с Хорезмшахом. Если бы в Монгольской армии был хотя бы один тумен, преимущественно состоящий из немонголов (например, кипчаков или канглы), то должны были бы возникнуть восстания, так как кипчаки не были покорены до конца и имели еще надежду отстоять независимость, если бы их действительно в армии был бы, хотя бы тумен. К тому же интересен отрывок из нового перевода Юань-Ши, когда до сражения с Юрием, князем владимирским «Субэдэй набрал войско из хабичи и це-лянь-коу и прочих, (из числа которых), каждый пятидесятый последовал за ним» (ЗОИ, 2009, С.231,289).
Автор приводит свое объяснение двум иероглифам: хабичи от выводит из монгольского хабчигур (разновидность зависимых людей в кочевой ставке), причем дописывает, что в Юань Ши этот термин редко упоминается но не объясняется. Це-лянь-коу автор производит от герун-кобегуд (общий термин для феодальнозависимых людей). К сожалению, автор не разбирается в китайских иероглифах, но возможно под хабичи подразумевался этноним кипчак: Ахинжанов С.М. приводит точку зрения китайского историка Цэнь Чжуньманя, который переводит хэбиси как кипчак (Ахинжанов, 1995, С.65). Скорее всего, це-лянь-коу тоже может быть этнонимом. Если наше предположение верно, то мы видим, сколько именно кипчаков и других племен брали монголы в войско. Набирать массово не до конца покоренных кипчаков монголы опасались, ограничившись 2 % кипчаков и целянькоу. Хотелось бы отметить, что в старом переводе Храпачевский Р.П. пишет: Субэдай выбрал из хабичи войско и пятьдесят с лишним человек их королей (целянь), которые усердно работали на него (Храпачевский, 2004, С.503). В этом отрывке он переводит целянь как королей, но в новом переводе Юань-Ши целянькоу трактуются иначе, т.е. говорить об использовании в походах 50 королей не стоит, тут стоит понимать, что каждый пятидесятый из хабичи и целянькоу был набран в армию Субэдэя.
Также судя по Юань-Ши количество асов, присоединившихся к монголам было чуть выше одной тысячи: Николай, сын Арслана вместе с Ильей и 30 асами, владетель государства асов Ханхус и его сын Ахтачи с 1000 асами (ЗОИ, 2009, С.244-245).
3. Потери монголов на Руси были огромны, но это не остановило наступление монголов на Запад, что означает, что эти потери не были существенны для многочисленной армии.
Кощеев В.Б. пишет, «Нет оснований занижать потери монголов. Семинедельная осада маленького Козельска стоила им 4 тыс. убитыми. Недельные бои за более крупные Рязань и Владимир сопровождались не меньшими потерями. Особенно много монголов погибло в битве под Коломной, где пал Кулкан. Примерно 30 тыс. человек, включая и санитарные потери, погибли на пути от Воронежа до Сити. Общие же потери завоевателей в этом походе, считая потери западного и восточного отрядов, можно оценить в 50 тысяч (Кощеев, 1993, С.134-135). Мы можем не сомневаться, что потери под Козельском были действительно огромны и могли достигать цифры 4000 человек. Такие потери не означают, что при штурме других городов были такие же потери. Во-первых, осада Козельска длилась 7 недель согласно русским летописям, либо два месяца согласно Рашид аддину, что уже отличает потери, понесенные при Козельске от потерь при осаде других русских городов. Основными факторами таких потерь под Козельском стали: 1. Удачное природное расположение Козельска. 2. Отсутствие у Бату полководческих талантов. Почекаев Р.Ю. считает, что большинством своих побед Бату был обязан другим военачальникам (Почекаев, 2006, С.144). Как мы знаем, через три дня после подхода сил Кадана и Бури Козельск был взят. Сам Бату не смог взять Козельск. Мы можем согласиться с мнением Костюкова В.П.: Бури и Гуюк называли Бату «бабой» и возмущались тем, что он лезет равняться с ними, имея в виду, конечно же, не семейное старшинство, а военные заслуги. Видимо у скандалистов все же были некоторые основания для подобных оскорблений. Малая компетентность Бату как полководца подразумевается в двух эпизодах западного похода при осаде Торжка и в битве при Шайо (Костюков, 2007, С.174) и при семинедельной осаде Козельска.
4. Методология Синора Д.
Синор Д. в своей статье, оценивая армию монголов в Венгрии, исходил из того, что четыре корпуса монголов, действовавшие в Восточной Европе были не меньше тумена каждый, а сама армия Бату, противостоящая армии Белы, которая была численностью 65 тысяч человек, «имела по меньшей мере такую же численность», что и армия Белы. Синор Д. оценивает армию монголов в районе 105-150 тысяч человек. Дальнейшие подсчеты Синора Д. о количестве фуража для коней монгол, показали, что Венгрия могла прокормить 415136 лошадей, а при уровне соотношения 1 монгол к четырем-пяти лошадям, такое количество фуража послужило причиной ухода монгол из Венгрии (Синор, 2008, С.372).
Оценивая эту методологию, мы должны учесть, что приравнивание количества войска Бату к количеству войска Белы неверно, так как никаких аргументов к такому приравниванию не приведено. Если же следовать логике Синора Д., то получиться, что везде и всегда армия побеждающая имеет большее количество человек, чем проигравшая армия. Также говоря о фуражных возможностях Венгрии, стоит учитывать, что они не могут детерминировать количество вторгшейся армии, максимум они могут ограничивать ее число, но пользоваться этими цифрами для расчета численности армии не стоит.
Все вышеперечисленные методологии имеют большие недостатки, общим для них является отсутствие внимания к внутренним факторам оценки армии монголов и чрезмерное внимание к внешним факторам или же к косвенным данным. Также опасна экстраполяция одного единственного случая на весь опыт похода (Например, гипотеза Кощеева о потерях монгол, основанная на цифрах потерь под Козельском).
Рассмотрев все предыдущие методологии подсчета численности монгольской армии в Западном походе, мы хотели бы привести свою методологию, основанную на изучении внутренних факторов, которые могли повлиять на численность армии монголов в Западном походе. Для этого мы должны рассмотреть четыре вопроса:

2. Распределение монголов по улусам.


1. Общая численность монгольского войска.
Самыми главными источниками по оценке численности армии монгол являются следующие источники:
1.1. Согласно Сокровенному Сказанию Монголов в 1206 году у Чингиз-хана в подчинении были 89 тысяч своей армии, 6 тысяч онгутов-союзников и десятитысячный корпус кэшиктинов.
1.2. Согласно Рашид аддину численность монгольского войска около 1225 года была 129 тысяч, но в списке он приводит количество войска равное 135 тысячам, кроме того у него в списке присутствуют только пять тысяч, которые мы можем отнести к кэшиктинам.
Можно предположить, что с 1206 года по 1227 годы численность армии монголов увеличилась с 105 тысяч до 129 тысяч всадников. Войска союзников и военнообязанных оседлых жителей в данных источниках не учитывались.
Многие исследователи, оценивая общую численность монгольской армии исходили из данных цифр:
Например, Мункуев Н.Ц. считал, что «во времена Чингиз-хана численность монгольской армии составляла 139 тысяч». Эта цифра получалась как сумма 129 тысяч Рашид аддина и 10 тысяч онгутов, которые не вошли в список Рашид аддина. Кроме того Мункуев Н.Ц., используя классическое соотношение 1 к 5, предположил, что население Монголии того времени равно было139000*5=695 000. Т. е. согласно предположению Мункуева Н.Ц. одна монгольская семья выставляла одного война для военных нужд, так же Мункуев на основании сообщений о посылке старших сыновей в западный поход предполагает, что количество старших сыновей соответствовало количеству людей в монгольской армии: т.е. в западный поход отправились 139 тысяч старших сыновей (Мункуев, 1977, С.394-397). Критику этого пункта мы разберем ниже. Очиров У.Б. считал, что «общая численность войск империи Чингиз-хана к 1225 году с учетом союзников достигала всего лишь 200 тысяч сабель». Помимо монгольских туменов в состав этих 200 тысяч автор включал тумены киргизов, хоай (лесных племен), уйгуров, 6 тысяч карлуков, 15 тысяч цзиньских осадных инженеров, 7 тысяч кара-киданей, + алмалыкцы, кидани и чжучжэни (Очиров, 2002, С.173). Храпачевский Р.П. же считал, что «численность войск монголов постоянно росла – от 100 тысяч в момент консолидации Чингисханом монгольских и монголоязычных племен в 1205 - 1207 гг., до 250 тысяч на конец его царствования и при первых каанах». Эта сумма рассчитывалась так: 130 тысяч монгольского войска по Рашид аддину+10 тысяч кэшиктинов+10 тысяч онгутов+46 отрядов из киданей, ханьцев, чжурчжэней, бохайцев и корейцев (50-60 тысяч)+3-4 тумена из карлуков, уйгуров, канглы и восточнотуркестанцев+кипчаки и туркестанцы +армия собранная Субедеем из меркитов, найманов, кереев, канглов и кипчаков (два-три тумена) (Храпачевский, 2004, С.181-185).
2. Распределение монгольской армии по улусам.
Два источника Сокровенное сказание и Рашид аддин полностью противоречат друг другу. Эти противоречия мы можем выразить в таблице:

Имя ССМ Рашид аддин
Джучи 9000 юрт 4 тысячи
Чагатай 8000 юрт 4 тысячи
Угедей 5000 юрт 4 тысячи
Толуй 5000 юрт 101 тысяча (108 тысяч)
Кулкан Ему не достался улус, так как он либо еще не родился, либо не принимался в расчет. 4 тысячи
Отчигин
и
Оэлун Вместе с Оэлун получил 10000 юрт Отчигин получил 5 тысяч, Оэлун получила 3 тысячи
Джочи-Хасар 4000 юрт 1 тысяча
Элджидай 2000 юрт 3 тысячи
Бельгутэй 1500 юрт 1 тысяча

В общем, количество юрт розданных Чингиз-ханом на тот период равняется 44500 юртам. Мы думаем, что эта цифра не случайна. Из 95 тысяч нойонов темников 6 безымянных относились к онгутам и лично к Алахуш-гургену, который хоть и считался тысячником в армии Чингиз-хана, но, скорее всего своими 6000 онгутской армии он управлял сам. В общем, численность монгольской армии на 1206 год без союзников-онгутов была 89 тысяч. Возможно, цифра 44500 юрт является синонимом 89000 войска. Получается, что по монгольским понятиям того времени одна юрта должна была выставлять двух воинов. С учетом полигамии в этом нет ничего не возможного. Можно предположить, что Чингиз-хан распределил все гражданское население Монголии между своими родственниками, в то же время, сохранив военную власть и командование над тысячниками, которые в мирное время командовали своими 500 юртами, а в военное должны были выставить по 1000 воинов в армию. Кулкану Чингиз-хан установил степень (мартабэ) четырех упомянутых сыновей (Рашид ад-Дин, 1952(2), С.71). Возможно, улус Кулкану выделили в 20-х годах 13 века, когда он достиг совершеннолетия, его улус, скорее всего, был равен 5000 юртам, как у Толуя и Угедея.
Здесь мы придерживаемся точки зрения автора Сокровенного сказания монголов, так как автор ССМ был очевидцем этих событий, в то время как Рашид ад-Дин писал о разделении улусов через век после события. К тому же его протолуидская позиция вполне могла послужить основой для такой цифры: если бы улус Толуя имел бы реально 107 тысяч человек, то в борьбе за власть им бы не понадобилась помощь Бату, так как их ресурсы могли просто превосходить ресурсы улуса Джучи. Также существуют точки зрения, которые считают, что оба раздела имели место и общая численность каждого улуса должна подсчитываться путем суммы двух цифр: Храпачевский Р.П. объясняя факт быстрого размножения четырех тысяч Джучи именно так. Мы считаем, что цифра 129 тысяч войска Чингиз-хана реально отражает численность войска на тот период, но цифра 101 тысячи улуса Толуя была получена искусственно. Возможно, Рашид аддин слышал о передаче Чингиз-ханом своим детям по четыре тысячника, из чего сделал вывод, что Чингиз-хан передал всего четыре тысячи каждому сыну. Также имея данные об общем количестве войск монгольской империи в 129 тысяч человек, он просто механически отнял от 129 тысяч по четыре тысячи (тысячника) каждому сыну и нескольких тысячников, переданных братьям и племянникам Чингиз-хана. Таким образом, Рашид аддин мог получить цифру в 101 тысячу. Как писал Храпачевский Р.П. «Прежде всего, следует отметить, что данная «Памятка» есть компиляция разнородных и разновременных списков как войск, так и разверсток уделов, тарханств, родов и племен, что доказывается сличением с другими источниками. Поэтому важно сразу подчеркнуть неточность терминологии Рашид ад-Дина в составлении данной «Памятки» – он постоянно смешивает “тысячи” как военно-административные единицы (т.е. совокупности семей/кибиток, обязанные выставлять 1000 или более воинов, в зависимости от ранга данной административной единицы), с тысячами – как чисто военными подразделениями, состоящими исключительно из воинов, называя всех их просто «войсками». Поэтому он также не различает контингент, отданный в оперативное подчинение командиру военного подразделения (в китайских источниках иногда такие случаи поясняются выражениями типа «командовал тысячей в военном походе», в отличие от просто «тысячника»), от «тысячи» в качестве военно-административной единицы или удела/тарханства – как некоторого количества кибиток, отданных ханом в собственность или члену ханского рода, или особо заслуженному лицу (тархану).
Сравнение с данными из введения первого тома «Сборника летописей» показывает, что именно там, в списках родов и племен, находятся вышеупомянутые первичные материалы для Памятки» (Храпачевский, 2006, С.).
3. Принципы формирования монгольской армии.
В Юань Ши мы встречаем упоминания о системе формирования монгольской армии:
3.1. В биографии Го Бао-юя сказано, что по совету Го Бао-юя Чингиз-хан опубликовал «Пять положений, разделенных на правила: Военные дворы: из (военных дворов) монгольских и сэмужэнь, - каждый совершеннолетний мужчина идет в армию, а что касается (военных дворов) ханьцев, имеющих 4 цина пашни и трех совершеннолетних мужчин, то в армию призывается один (человек от двора); совершеннолетними мужчинами считаются пятнадцатилетние и старше, а в 60 (лет) – заканчивают (службу) по старости. Дворы почтовых ямов приравниваются (во всем этом) к военным дворам» (ЗОИ, 2009, С.250).
3.2. «Если же говорить о рядовом составе войск всех (категорий), то сначала были монгольские войска и войска таммачи. Монгольские войска – из всех государственных людей (монголов), а войска таммачи – те, что из всех народов и племен. Их организация такова: мужчины в семье, старще 15 и меньше 70 (лет), все сколько ни есть – зарегистрированы в призывном реестре как воины. Ребята, которые еще не взрослые, все равно вписываются в этот реестр и называются корпус подрастающих» (ЗОИ, 2009, С.211-212). Говоря о таммачи японские исследователи, Мураками Масацугу и Мори Масао доказывали, что таммачи – это личные войска владельцев уделов и тарханств (тоуся). Этнически они первоначально были монголами, но позже они включили в себя другие кочевые и полукочевые народы, а затем и оседлые (ЗОИ, 2009, С.283-284).
3.3. Во время правления Угедея (18 ноября-17 декабря 1229 года) был издан указ: «От каждого десятка (семей) в войска записывается один человек, такой, что находиться (своими годами) в пределах – от 20 и старше, и до 30 лет включительно» (ЗОИ, 2009, С.212).
3.4. «в 1241 году Шиги-Хутуху и другие внесли в реестры 1 004 656 дворов простого народа во всех областях (лу), из которых, за исключением бежавших дворов, имеется в наличии 723 910 дворов и, следовательно, в общем войсковом реестре этих областей (лу) – 105 471 человек, из которых проверка показала 97 575 человек в наличии, остальные же находятся в бегах по разным местам» (ЗОИ, 2009, С.213). Т.е. можно считать, что по предыдущему реестру военнообязанных ханьцев было 105 471 человек.
3.5. Такое малое количество китайцев, рекрутируемых в армию, объясняется следующим фактом: «Монголы вначале хотели переписывать население Северного Китая по числу совершеннолетних тяглых (дин в китайской терминологии), но Елюй Чуцай сумел убедить Угедея, что в Китае традиционно налоги разверстывались по дворам. В итоге Угедей принял точку зрения Елюй Чуцая для Китая, но оставил для Средней Азии разверстку по совершеннолетним тяглым»(Мункуев, 1965, С.22).
3.6. Согласно примечанию Храпачевского: «В соответствии со старой системой, те семьи, в которых 1 совершеннолетний, не дают никого в войска; во всех семьях, в которых от 2 до 5-6 совершеннолетних – оставляются в в семье по 1 человеку, а все остальные служат в войсках» (Юань Ши, 1976, цз.98, С. 2518) и «призыв в монгольские войска: от каждого двора с 2-3 совершеннолетними – 1 человек; от каждого двора с 4-5 совершеннолетними – 2 человека; и от каждого двора с 6-7 совершеннолетними – 3 человека» (Юань Ши, 1976, цз.98, С. 2509).
3.7. Сообщение о призыве каждого десятого согласуется с сообщением Плано Карпини: «И вот чего Татары требуют от них (всех народов), чтобы они шли с ними в войске против всякого человека, когда им угодно, и чтобы они давали им десятую часть от всего, как от людей так и от имущества. Именно они отсчитывают десять отроков и берут одного» (ОЗО, 2008, С.266).
Подводя итог, мы можем сказать, что во времена Чингиз-хана Монгольская империя была очень милитаризированной империей: каждый монгол с 15 до 60 лет обязан был числиться в военном реестре и участвовать в войнах. Исключение делалось только для единственных мужчин в семье. Из ханьцев (а также возможно из других оседлых народов) в это время призывался каждый третий. Это связано с тем, что в то время подвластного оседлого населения было относительно мало и оно использовалось как союзные войска в борьбе с многочисленными соперниками: тангутами, чжучжэнями и Хорезмшахом. После смерти Чингизхана, Угедей поменял систему комплектования оседлых войск. Причиной тому послужило огромное количество оседлого населения в составе Монгольской Империи. Привлечение каждого третьего оседлого жителя создало бы проблемы, такие как утрата мобильности армии, из-за большого обоза, повышенные затраты на армию из-за ее большой численности, а также возможные мятежи покоренных оседлых народов, получивших в руки оружие. Также надо отметить, что к тому времени поменялась геополитическая ситуация: были разгромлены сильнейшее государство хорезмшахов и тангутское государство Си Ся, на грани разгрома находилась империя Цзинь. Поэтому демилитаризация, проведенная Угедеем несла позитивный характер. Согласно указу Угедея: теперь оседлые народы должны были поставлять только каждого десятого совершеннолетнего мужчину в армию при необходимости, в Китае же условия которые пролоббировал Елюй Чуцай привело к тому, что каждый десятый двор должен был при необходимости предоставить одного человека в армию. Таким образом, Северный Китай в случае войны с Сун должен был предоставить 105 000 мужчин. Нормы призыва для кочевников были сохранены такими же. Поэтому точка зрения Мункуева Н.Ц., который считал, что соотношение монгольской армии к населению было 1 к 5, как у многих кочевых народов, мы считаем ошибочным. В отличие от других кочевых народов, таких как хунну, Монгольская империя была очень милитаризированным государством. Также, среди монгол была большая полигамия, отмечаемая Плано Карпини («жен же каждый имеет столько, сколько может содержать: иной 100, иной 50, иной 10») (ОЗО, 2008, С.243), вследствие огромного количества пленниц. («Они отсчитывают десять отроков и берут одного, точно также они поступают и с девушками; они отвозят их в свою страну и держат в качестве рабов») (ОЗО, 2008, С.266). Поэтому формула 1 к 5 (армия составляет 20% населения) неприменима к Монгольской империи 13 века.
Таким образом, мобилизационные возможности Монгольской Империи (среди немонголов) были равны следующей сумме. Количество военнообязанных ханьцев, из указа Угедея составляло всего 105 тысяч. Как известно тангуты в 1221 году выставили Мухали вспомогательный военный корпус размером в 50 тысяч человек (Кычанов, 1977, С.52), мы вправе предполагать, что к 1230-ым годам их обязанности по призыву были такими же. Оставшиеся союзники и покоренные народы могли выставить: 1 тумен киданей, 1 тумен чжурчжэней, 1 тумен уйгуров, 6 тысяч карлуков, 7 тысяч каракитаев (Очиров, 2002, С.173) + оседлое население Средней Азии и Восточного Туркестана (из нормы один призывник от 10 совершеннолетних мужчин). Также контингенты должны были выставлять лесные племена и киргизы, а также восточные кипчаки, туркмены и канглы. Таким образом, количество союзников и покоренных оседлых народов, которые обязаны были в случае необходимости предоставить свои контингенты войск было равно приблизительно 200 тысячам человек, причем половина из них приходилась на ханьцев, которые в основном выставляли контингенты для борьбы с Сунами и Цзиньской Империей.
Монгольская же армия состояла из: 89 тысяч, розданных в уделы родственникам Чингиз-хана + возможные 5000 юрт (тумен войска) для Кулкана, которому Чингиз-хан присудил степень (мартэбэ) своих старших сыновей и, скорее всего, выдал ему улус такой же по численности как Толую и Угедею, реально приравняв его к четырем первым сыновьям + Тумен онгутов. В 1206 году онгуты выставляли только 6 тысяч, увеличение численности онгутов в армии до тумена, скорее всего, надо связывать не с демографическим ростом, а с приведением их призыва в соответствии с общемонгольской нормой, их 6 тысяч в 1206 году, возможно, отражают классическую формулу для любого кочевого народа армия составляет 20% от населения, но монгольская норма призыва привела к тому, что количество армии составило 1/3 от населения и достигло одного тумена (Мункуев, 1977, С.394) + Тумен ойратов+ Тумен кэшиктинов. В итоге получилось 129 тысяч человек, а если прибавить к этому демографический рост, то возможно их стало 135 тысяч к 1230-м годам. Надо учесть, что потери монголов в войнах с чжурчжэнями, тангутами и Хорезмшахом, а также потери корпуса Джэбэ и Субедея, когда из 20 с лишним тысяч осталось только 4000 человек (Храпачевский, 204, С.182) компенсировались высоким приростом населения.
4. Динамика изменения количества войск по разным территориям, начиная с 1227 года.
4.1. 1229 год: избрание Угедея каганом, передача ему Толуем 10000 кэшиктинов. Отправка 30 тысяч во главе с Чурмагуном в Иран, и 30 тысяч во главе с Субедеем и Кокошаем в Дешти-Кипчак (ОЗО, 2008, С.86). Неудачи на западном фронте в 1229-35 годы были связаны с такими факторами как: 1. Неопытность молодежи, старших сыновей, посланных на Запад. 2. Отзыв Субедея в Китай в 1230 году.
В Иране по свидетельству ан-Насави у Чурмагуна было 20 тысяч монгол + местное ополчение (ЖСД, 1996, С.272). Мы в праве считать, что кроме двух туменов Чурмагуна и Екэ-Есура кураласа там был еще сборный тумен Мелик-Шаха из уйгуров, карлуков, туркмен, кашгарцев, кучайцев. Это не противоречит сообщению Ан-Насави и в то же время подтверждает сообщение Рашид ад-Дина. Субедей и Кокошай тоже, скорее всего, имели два тумена монгольского войска и один сборный тумен: «тысячи из обоков меркит, найман, кирей, канглы, кипчак» (ЗОИ, 2009, С.242). Также, скорее всего, именно к тому времени следует отнести отправку войска Даир-нойона в Кашмир и Индию, так как за время существования этого отряда сменилось четыре руководителя. Последним был Сали-нойон из татар (Рашид ад-Дин, 1946, С.23). Численность этого отряда неизвестна, возможно, она тоже была равна двум туменам. Итого в 1229 году было выделено 60 тысяч из монгольского войска и сформировано два новых тумена из покоренных и союзных войск. Как можно было изъять и направить на долгосрочную службу такое большое количество войск, ведь кроме исполнения воинской обязанности, воины этих туменов принадлежали к определенным улусам. Долгосрочная разлука с семьями, а также недовольство владельцев улусов могли привести к гражданским войнам, ведь раздел по улусам был произведен при Чингиз-хане и владельцы улусов могли прикрываться авторитетом Чингиз-хана в борьбе за свои улусы. По нашему мнению советниками Угедея была изобретена формула: «Старшие сыновья». Если предположить, что в среднем юрта поставляла в армию двух мужчин, то ими могли быть, либо два сына владельца юрты, либо отец и старший сын. Для исполнения двух заветов Чингиз-хана: покорения западных земель и борьбы с Джелал ад-Дином все улусы должны были выделить старших сыновей. Все это освещалось именем Чингиз-хана, и понятно, что не один владелец улуса не мог пойти против традиции, к тому же де-юре раздел улусов не нарушался, никто ни у кого не отбирал юрты и улусы, хотя де-факто сила каждого улуса была ослаблена, путем изъятия половины его мужчин («старших сыновей») для западных походов. Основной целью отсылки этих трех отрядов было усиление центральной власти, ведь все три отряда были сборными из различных улусов и подчинялись непосредственно военачальникам, которых назначал каган. В 1229 году Субедей перед походом женился на принцессе Тумегань из рода Чингиз-хана и был отправлен на Запад. Видимо тогда уже Субедей столкнулся с кипчаком Басманом, ведь по Юань Ши, во время западного похода 1235 года, Бачман услышав только имя Субедея оробел и бежал. Видимо в 1229 году Субедей достиг немалых успехов в борьбе с кипчаками, и вскоре был отозван в Китай. Уже летом 1230 года Субедей он послан помочь Дохолху-черби. В 1235 году его снова посылают в западный поход, где с 1230 года три тумена в его отсутствие не смогли достичь больших успехов, увязнув в борьбе с булгарами (ЗОИ, 2009, С.229-230).
4.2. После смерти Толуя и до Западного похода. В этот период времени Угедей забирает у детей Толуя и передает своему сына Кутану одну тысячу суннитов и две тысячи сулдусов. Шики-Кутуку и несколько эмиров возмутились этим, но Соркуктани не стала возражать(Рашид ад-Дин, 1952(2), С.278).
4.3. В 1235 году была предпринята попытка нового похода «старших сыновей» на Запад. Теперь уже действительно цель была пополнить войска Субедея для покорения Дешти-Кипчака, Булгарии, Киевской Руси, алан и т.д. Новое стремление Угедея изъять улусных людей у владельцев улусов встретило оппозицию: решимость Мунке и других царевичей в стремлении не допустить новой потери улусных людей, скрытая за маской служения кагану привела к тому, что старая формулировка «Старшие сыновья» зазвучала по-новому и теперь все чингизиды старшие сыновья детей Чингиз-хана были отправлены в Западный поход. Конечно, перспектива провести 5-6 лет в Западном походе не нравилась царевичам, но перспектива потери половины своих улусных людей заставила царевичей переступить через себя. Как отмечал Почекаев Р.Ю. «Еще одним свидетельством уникальности похода на Запад было то, что изначально не был назначен его верховный главнокомандующий» (Почекаев, 2006, С.86). Это стало возможным благодаря тому, что каждый царевич возглавлял войска своего улуса, а Угедей, изначально не предполагавший отправлять старших сыновей-чингизидов, просто забыл назначить главного в походе. В тоже время Угедей смог все-таки отослать в помощь Чормагуну отряд старших сыновей под руководством Оготура и Мункету. Предположительно это был тумен, так как мы знаем, что после отправки трех туменов 1230 года, позже мы знаем о четырех туменах в подчинении у Чурмагуна (Рашид ад-Дин, 1952, С.99).
Приведем таблицу, где отразим динамику распределения военных сил по улусам и их распределение перед западным походом. Хотели бы сразу предупредить, что тут рассматривается положение де-факто, юридически в составе каждого улуса почти не произошло перемен, т.е. положение, когда в улусе оставалось примерно 2500 мужчин на военной службе не означает уменьшение улуса, количество юрт осталось таким же как и было (5000 юрт). Просто количество изъятых мужчин непропорционально высоко по отношению к количеству оставшихся женщин: снижение количества мужчин компенсировалось демографическим ростом за счет полигамии и оставшихся мужчин, так как если в семье был только один совершеннолетний мужчина, то его не брали в армию. Также мы исходим из равенства: 1 юрта=2 совершеннолетних военнообязанных мужчин:

Имя До 1227 1227-29 1229 1232-1235 1235 Итого идет в поход
Джучи 18 18 18-9=9 9 9-4,5 9
Чагатай 16 16 16-8=8 8 8-4 4
Толуй 10 10+10=20 20-10-5=5 5-1,5=3,5 3,5-1,75 1,75
Онгуты 10 10 10-5=5 5 5-2,5 2,5
Ойраты 10 10 10-5=5 5 5-2,5 2,5
Кулкан 10 10 10-5=5 5 5-2,5 2,5
Темуге и Оэлун 20 20 20-10-10 10 10-5 5
Джочи-Хасар 8 8 8-4=4 4 4-2 2
Элджидай 4 4 4-2=2 2 2-1 1
Бельгутэй 3 3 3-1,5=1,5 1,5 1,5-0,75 0,75
Угедей 10 10 10+(10)-5=15 (10)+5+1,5
=(10)+6,5 (10)+6,5-3,25 3,25
Чурмагун 0 0 20+10 30 30+10 0
Субедей 0 0 20+10 20+10 30 30
Даир 0 0 20 20 20 0
Итого 129 129 129 139+10 139+10 64,25-10

Рассмотрев все важные факторы, мы можем перейти к методологии оценки монгольского войска в западном поде:
Формула, по которой рассчитывается общее количество монгольской армии в западном походе:
N=n+q*(X)+s
N - это общее количество войска, которое участвует в походе.
n - это количество войск присутствующее до похода в этом улусе.
q - это коэффициент изъятия войск из других улусов, в данном случае он равен 0,5 (при этом надо учитывать, что некоторые части уходили в другие области, например тумен Оготура и Мункету), при походе Хулагу он был равен 0,2, причем воины не изымались из улусных людей, изымались допризывники (2 из 10 недостигших 15 лет, но бывших уже 13-15 летними), Гуюк же в западный поход на Европу собирал по 3 человека с десяти (коэффициент 0,3)
X – это количество войск в оставшихся улусах на период призыва их в поход.
S – это количество союзных войск.
Союзники: Среди узбекских племен 14 века мы можем наблюдать такие племена как тангут, китай, карлук, уйгур. Мы можем предположить, что представители данных этносов участвовали в западном походе. Но так как в том походе армия была мобильна, мы предполагаем, что никакой пехоты из Китая, Тибета и Средней Азии в той армии не было, так как это лишило бы армию главного преимущества мобильности. Карлуки, уйгуры предоставили определенные контингенты конницы, а тангуты и китаи должно быть пришли в составе инженерных войск. В походе Хулагу например также участвовали инженерные войска, численностью 1 тысяча. Для западного похода мы думаем справедливо такое же число. Количество уйгур и карлуков было по 2 тысячи, в 1230 году они для сборного тумена Мелик-шаха предоставили по 2 тысячи, а с учетом того, что их мобилизационные способности через пять лет не слишком изменились, мы можем предположить, что они выставили такое же число всадников. Также надо учитывать, что во время похода к армии присоединялись определенные контингенты, например тысяча аланов (асов) во главе с их государем, башкиры и мордва.
Итого общее количество союзников было около 5 тысяч на момент начала похода.
Также хотелось отметить, что мы приравняли потери трех туменов в 1230-1235 годах к приросту в те же года в монгольских семьях. Эти две цифры компенсировали друг друга.
N=n(30)+q*(X)(34,25-10)+s(5)=59,25
Таким образом, численность армии посланной в западный поход равнялась: 30 тысячам людей, оставшихся еще с 1229 года (из которых 20 тысяч были монголами, а 10 тысяч были из кереев, найманов, меркитов, кипчаков и канглы), а также набранных старших сыновей минус 10 тысяч высланных в помощь Чурмагуну+ силы союзников (2 тысяч уйгур, 2 тысячи карлуков + 1 тысяча инженерных войск (тангуты, китаи, чжурчжэни, ханьцы)). Итого вышло 59 250 человек. Цифра эта условна и опирается на условие того, что потери монголов в войнах покрывались демографическим ростом. Но также нужно заметить, что данная цифра получена путем анализа различных факторов, которые могли повлиять на численность армии, и, несмотря на свою условность, она очень близка к реальной цифре войска, так как учитывает все факторы.
Такая малая цифра (по сравнению с сотнями тысяч из оценок многих исследователей) не должна удивлять, ведь мы помним, что Субедей с двумя или тремя туменами (и возможно несколькими тысячами примкнувших к ним союзников) прошел большим рейдом по Ираку, Закавказью, Причерноморью, и Поволжью, разбив хорезмийцев, грузин, алан, половцев и объединенное русско-половецкое войско на Калке, которое некоторые летописцы оценивают в 82 тысячи. Храпачевский Р. же оценивает количество русско-половецкого войска в 40-45 тысяч человек (Храпачевский, 2004, С.332). Или же три тумана Чурмагуна, разбившие Джелал ад-Дина, а позже после присылки еще одного тумана, эти четыре тумена покорили Азербайджан, Грузию, Армению и разбившие сельджукидов. Также против кипчака Бачмана действовала армия в 20000 человек, что является косвенным доказательством немногочисленности монгол во время западного похода, где на поимку одного из главных врагов монголов было выделено только 20000 человек. «Менгу-каан соорудил 200 судов и на каждое судно посадил 100 вполне вооруженных монголов» (ИКПИ, 2006, С.60).
Резюмируя все вышесказанное, мы приходим к следующим выводам:
1. При оценке армии монголов в западном походе большинство исследователей оценивают ее число исходя из внешних факторов, таких как гипотетическая величина потерь монголов, количество фуражного корма для лошадей, «рассчитанное Каргаловым на основе данных Карпини» соотношение монголов к немонголам в монгольской армии, детерминированность численности армии монголов количеством царевичей участвующих в походе. Данные посылки изначально методически не верны, так как не учитывают внутренние факторы, которые могли повлиять на численность монгольской армии в Западном походе, такие как система призыва у монгол (когда 1 юрта обычно выставляла примерно в среднем два человека), распределение войск и населения по улусам, а также особенности изъятия военных сил из улусов («Старшие сыновья»).
2. При определении численности армии Монголов мы считаем, что 105 в 1206 году и 129 тысяч в 1227 году отражают количество монгольской армии, без учета союзных войск.
3. В вопросе о распределении людских ресурсов по улусам, мы придерживаемся версии Сокровенного Сказания Монголов, а данные Рашид ад-Дина из памятки противоречивы, так как он постоянно путает тысячи как военно-административные единицы (совокупности юрт, обязанные выставлять 1000 воинов), с тысячами – как чисто военными подразделениями, отданными в оперативное управление некоторым нойонам.
4. Исходя из всех вышеперечисленных посылок, предложений и формулы, мы оцениваем численность монгольской армии в западном походе приблизительно в 60 тысяч человек на момент начала похода, 40 тысяч человек после ухода Менгу и Гуюка в Монголию (учитывая потери монголов в боях с русскими княжествами, кипчаками-половцами, булгарами, башкирами, асами, мордвой и т.д. + увод войск своих улусов Менгу и Гуюком после окончания похода на Русь) и около 30 тысяч во время похода в Венгрию.

Литература и источники:

Ахинжанов, 1995 - Ахинжанов С. М. «Кыпчаки в истории средневекового Казахстана» Алматы. Гылым, 1995. - 296 c.
Веселовский, 1894 - Веселовский Н. «Золотая орда»// Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и Л. Ефрона. СПб. 1894. Т.24. С.633-635.
Вернадский, 1997 - Вернадский Г.В. «Монголы и Русь». Тверь; ЛЕАН, М.: АГРАФ, 1997. - 480 с.
Гатин, 2006 - Гатин М.С. Проблемы истории Улуса Джучи и позднезолотоордынских государств Восточной Европы в немецкой историографии XIX–XX вв. Казань, 2009. Дис.. канд. ист. наук: 07.00.09 Казань, 2006. 257 с.
Греков, 1988 - Греков И. Б., Шахмагонов Ф. Ф. Мир истории. Русские земли в XIII-XV веках. М.:Молодая гвардия - 1988. 326 c.
Джувейни, 2004 - Джувейни, Ала-ад-Дин Ата -Мелик. «Чингисхан: история завоевателя мира»; пер. с англ. Е. Е. Харитонова; ред.: А.В. Ганулич, А. А. Володарский. - М. : МАГИСТР-ПРЕСС, 2004. - 688 с.
Егоров, 1992 - Егоров В.Л. «Русь противостоит Орде»//Карамзин Н.М. «История Государства Российского». Том 4 М. Наука 1992. С.373-400.
ЖСД, 1996 - Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. М. Восточная литература. 1996.
ЗОИ, 2009 - Золотая Орда в источниках. Т.3. М. Наука. 2009. 336 с.
Иванин, 1875 - Иванин М.И. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингис-хане и Тамерлане. - Спб., 1875. - XII, 752 с. + 6 к.
ИКПИ, 2006 - История Казахстана в персидских источниках. Т.4. Алматы. Дайк-Пресс. 2006. 620 с.
Карамзин, 1992 - Карамзин Н.М. История государства Российского. В 12 томах. Том 4 М Наука 1992г. 480 с.
Каргалов, 1967 - Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М. Высшая школа 1967г. 264с.
Каргалов, 1966 - Каргалов В.В. «Монголо-татарское нашествие на Русь». М. Наука. 1966. 243 с.
Кирпичников, 1989 - Кирпичников А.Н. К оценкам военного дела средневековой Руси //Древние славяне и Киевская Русь. - К., -1989. - С. 141-149.
Костюков, 2006 - Костюков В.П. «Была ли Золотая Орда «Кипчакским ханством»»?//Тюркологический Сборник 2005. М. Восточная литература. 2006. С.199-237.
Костюков, 2008 - Костюков В.П. «Железные псы Батуидов»//Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. №1. 2008. С.43-97.
Костюков, 2007 - Костюков В.П. «Улус Джучи и синдром федерализма»//Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. №1. 2007. С.169-207.
Кощеев, 1993 - Кощеев В.Б. «Еще раз о численности монгольского войска в 1237 году//Вопросы истории. – 1993. - №10. С. 131-135.
Кульпин, 1998 - Кульпин Э.С. Золотая Орда. М.: Московский лицей, 1998. 222 с.
Кычанов, 1977 - Кычанов Е.И. «Монголо-тангутские войны и гибель государства Си Ся»//Татаро-монголы в Азии и Европе., М. 1977. С.46-61.
Магакий, 1871 - Магакий. История монголов инока Магакии, XIII века. Перевод и объяснения К. П. Патканова. СПб. Тип. Импер. АН. 1871г. IX, 106 с.
Мункуев, 1977 - Мункуев Н.Ц. «Заметки о древних монголах»//Татаро-монголы в Азии и Европе. М. Наука. 1977. С.377-408.
Мункуев, 1965 - Мункуев Н. Ц. Китайский источник о первых монгольских ханах: Надгробная надпись на могиле Елюй Чу-цая. Перевод и исследование. М., Наука, 1965. 72 с.
Мыськов, 2003 - Мыськов Е.П. «Политическая история Золотой Орды (1236-1313)». Волгоград. 2003. 177 с.
ОЗО, 2008 - Образование Золотой Орды. Улус Джучи Великой Монгольской империи (1207-1266). Источники по истории Золотой Орды. От выделения удела Джучи до начала правления первого суверенного хана. Казань Татарское книжное издательство. 2008г. 480 с.
Очиров, 2002 - Очиров У.Б. «К вопросу о численности и этническом составе монгольской армии в 1-й четверти XIII в»//Мир Центральной Азии. Т.I. Археология. Этнология: Материалы международной научной конференции. Улан-Удэ. 2002. С.166-173.
Почекаев, 2006 - Почекаев Р.Ю. «Батый, хан который не стал ханом». М. АСТ. 2006. 350 с.
Рашид ад-Дин, 1952 - Рашид ад-Дин «Сборник Летописей» т.1 ч. 2. М. 1952. 281 с.
Рашид ад-Дин, 1952(2) - Рашид ад-Дин «Сборник Летописей» т.1 ч. 1. М. 1952. 197 с.
Рашид ад-Дин, 1946 - Рашид ад-Дин «Сборник Летописей» т.3. М. 1946. 340 с.
Синор, 2008 - Синор Д. Монголы на Западе // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 6. Золотоордынское время. Сб. науч. работ. Донецк, 2008. С.363-384.
Скрынников, 1997 - Скрынников Р.Г. История Российская IX-XVII вв. - М.: Весь Мир, 1997. - 496 с.
Халиков, 1988 - Халиков А.Х. Халиуллин И.Х. «Основные этапы монгольского нашествия на Волжскую Булгарию»//Волжская Булгария и монгольское нашествие: Сборник. Казань, 1988. С.5-25.
Хара-Даван, 1991 - Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие: Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII-XIV века. Элиста. Калмыцкое книжное издательство. 1991. 196 с.
Храпачевский, 2004 - Храпачевский Р.П. Военная держава Чингисхана. серия: Военно-историческая библиотека Москва АСТ ВЗОИ 2004г. 557 с.
Храпачевский, 2006 - Храпачевский Р.П. «К вопросу о первоначальной численности монголов в улусе Джучи»// Труды Международной нумизматической конференции «Монеты и денежное обращение в монгольских государствах XIII-XV веков», IV-V МНК Булгар-Волгоград, М. 2006.
Черепнин, 1977 - Черепнин Л.В. «Монголо-татары на Руси (13 век)» //Татаро-монголы в Азии и Европе., М. Наука. 1977. С.186-209.
Чернышевский, 1989 - Чернышевский Д. В. «Приидоша бесчислены, яко прузи» //Вопросы истории, 1989, № 2. С.127-132.
Юань Ши, 1976 - Юань ши (История династии Юань), Пекин 1976, «Чжунхуа шуцзюй чубань» С.2508-2516.

Рецензии

Карамзин Н.М. считал, что на Русь в 1237 году вторглась армия, насчитывающая около 500 тысяч человек (Карамзин, 1992, С.182)
Карамзин: "новый Хан дал 300000 воинов Батыю, своему племяннику, и велел ему покорить северные берега моря Каспийского с дальнейшими странами"
http://www.kulichki.com/inkwell/text/special/history/karamzin/kar03_08.htm

ЕТ: Насчёт туменов, тысяч, сотен и десятков. Может не стоит принимать это за арифметические единицы. Это скорей всего названия подразделений, как дивизии, полки, батальоны, роты, взводы. По опыту, скажем, Великой Отечественной мы знаем, что практически никогда дивизии не соответствовали их штатной численности, всегда и везде был некомплект. Даже по количеству подразделений, наряду с трехполковыми, были и двухполковые. И это при том, что все призывники перемешивались. Неужели у древних монголов всё было так чётко: в каждом десятке ровно 10 бойцов, а в каждой сотне ровно 10 десятков. Как это может быть обеспечено? А убитые, раненые, больные? А ведь брали из разных родов, а роды были разные, и более, и менее многочисленные. Получается, что малочисленный род выставлял всех поголовно (а если и тогда не хватит, может эпидемия, медицина и санитария ведь на нуле), а в многочисленном большинство дома бамбук курили, ибо свою тысячу выставили. Как-то нелогично. Может слова Рашид ад-Дина о "129 тысячах" следует воспринимать так же, как слова, что допустим, Сталин выставил 300 дивизий? А сколько там в дивизиях бойцов, бог весть.
Но в целом за статью спасибо. Кратко и информативно. Прямо то, что я хотел узнать. Можно ли на неё в будущем ссылаться в своих произведениях?