Качественные и количественные изменения. Основные законы диалектики. Примеры из области общественного производства

От редакции «Рабочего Пути»:

В дискуссиях, ведущихся между сторонниками советского социализма и его противниками, нередко поднимается тема государственно-монополистического капитализма. Критики советского социализма нередко относят к государственно-монополистическому капитализму всю эпоху СССР, пытаясь таким способом доказать старый либеральный тезис, известный еще со времен Перестройки, что якобы никакого социализма в СССР не было и советский народ эксплуатировался советским государством точно также, как это происходит при капитализме.

Цель данных граждан, действующих в интересах господствующего ныне класса буржуазии, вполне понятна — всеми способами отвлечь российских трудящихся от революционного переустройства нашего общества, от восстановления в стране социалистического строя, который был четверть века назад уничтожен буржуазной контрреволюцией. Возразить же на этот ложный тезис врагов рабочего класса можно только хорошо представляя себе, что такое «государственно-монополистический капитализм», как он возникает и каковы его проявления. Ясно, что такое понимание сущности ГМК невозможно без знания, которое дает только изучение марксизма-ленинизма — единственной науки, изучившей досконально капиталистическое общество таким, какое оно есть на самом деле.

Ниже мы предлагаем нашим читателям статью из «Большой советской энциклопедии» первого издания (так называемого «сталинского»), в котором вопросы марксистско-ленинской теории освещены наиболее полно и доступно. Том №18 был подготовлен к изданию в 1930 году, что нашим читателям необходимо учитывать в том смысле, что когда речь в статье идет о «новейших явлениях», важно понимать, что указанные явления новейшими уже не являются, а давно и прочно вошли в политику монополистического капитала. Все сказанное в статье мы наблюдаем и сейчас, только с более резкой и многократно усиленной форме.

Что же касается действительно новых проявлений ГМК, по крайней мере, второй половины 20 века и последних десятилетий, то о них РП постарается выложить дополнительные материалы, чтобы наши читатели имели возможность наблюдать в полной мере диалектику капиталистического развития.

Государственно-монополистический капитализм (ГМК)

I. Перерождение монополистического капитализма в ГМК и его источники

Понятие государственного капитализма неразрывно свя­зано с новейшей монополистической стадией развития капиталистического хозяйства. Имен­но эпоха империализма, «эпоха банковского капитала, эпоха гигантских капиталистиче­ских монополий, эпоха перерастания моно­полистического капитализма в ГМК, по­казывает необыкновенное усиление „государственной машины», неслыханный рост ее чиновничьего и военного аппарата в связи с усилением репрессий против пролетариата как в монар­хических, так и в самых свободных, респуб­ликанских странах» (Ленин). Этот исключительный рост государственной машины в последней ста­дии капитализма обусловлен общими зако­нами развития капиталистических производ­ственных отношений и соответствующих им политических и правовых надстроек.

В качестве надстройки, порожденной клас­совой структурой капиталистического общества и обладающей известной относительной самостоятельностью, государственная власть оказывает обратное воздействие на ход и условия производства на всех этапах раз­вития капитализма. Уже в эпоху становле­ния капиталистического хозяйства, в эпоху первоначального капиталистического накоп­ления, нарождавшаяся буржуазия использовала государственную власть для того, чтобы ли­шить работника средств производства и со­здать наемную армию труда из вчерашних мелких производителей. Государство игра­ло роль непосредственного рычага первона­чального накопления, экспроприируя с по­мощью налоговой системы мелкую буржуа­зию и превращая накопленные средства в капитал. Существенным моментом первона­чального накопления являлось государственное регу­лирование заработной платы, которое нужно было молодой буржуазии для того, чтобы «принудительно удерживать заработную пла­ту в границах, благоприятствующих выкола­чиванию прибавочной стоимости, чтобы удли­нять рабочий день и таким образом удержи­вать самого рабочего в нормальной зависи­мости от капитала» (Маркс).

Наступившая с конца 18 в. эпоха побед­ного шествия капитализма создала новые условия для развития государственной машины и предъя­вила новые требования к государству как исполнительному аппарату господствующего класса. С одной стороны исчезла надобность в той усиленной протекционистской полити­ке, с помощью которой нарождался капита­листический строй. С другой - крепнущая буржуазия начала священную войну за безраздельное распоряжение государственным аппара­том, за упразднение привилегий и сохранив­шихся прерогатив политической власти класса землевладельцев. В борьбе против остат­ков меркантилизма, превратившегося из ору­дия насаждения капитализма в тормоз его дальнейшему развитию, буржуазия выдви­нула теорию «государства - ночного сторо­жа». Идея полной свободы хозяйственной жизни от стеснительной опеки государства выражала новые требования к государственной надстройке, функции которой должны были свестись к охране и созданию наиболее благоприят­ных условий для капиталистического раз­вития. Эту же задачу по существу выпол­няла и т. н. «социальная деятельность го­сударства», которую буржуазия вынуждена была допустить под грозными ударами на­растающего рабочего движения. Ограничи­вая хищническое истребление рабочей силы, буржуазное государство лишь охраняло ми­нимальные условия воспроизводства рабо­чего класса, действуя под давлением той же самой необходимости, которая, по выраже­нию Маркса, «заставила выливать гуано на английские поля» .

Поскольку передовая английская промышленность не боялась иностранной конкуренции и поэтому не нуждалась в та­моженной охране, поскольку аграрный про­текционизм (хлебные пошлины) тормозил раз­витие капитализма, английская буржуазия выступала под знаменем фритредерства (свободы торговли — прим. РП ) и ограничивала деятельность государства соз­данием наиболее благоприятных условий для свободного завоевания мирового рынка. Наоборот, в странах, выступивших на арену капиталистического развития позднее, бур­жуазия требовала активной протекционист­ской деятельности государства для защиты от наступающего передового конкурента. В то же время условия исторически запозда­лых родов капитализма вызывали своеобраз­ное сращивание феодально-помещичьих и промышленных группировок, отразившееся рядом специфических черт на государственной власти и ее роли в хозяйственной жизни (отсюда знаменитая «прусская государственность»).

Если на всех исторических этапах развития капиталистического общества государство отнюдь не являлось пассивным и безразлич­ным привеском по отношению к ходу хозяй­ственной жизни, то эпоха империализма по­родила качественно иную роль и положе­ние государства в хозяйственной системе. Процесс концентрации и централизации ка­питала и явившееся результатом его господ­ство монополий привели к сращиванию буржуазного государства с капиталистиче­ским хозяйством, составляющему действи­тельное содержание государственно-капи­талистических тенденций. Вскрывая оппор­тунистическую природу каутскианской тео­рии империализма, Ленин подчеркивает, что попытки оторвать империалистическое го­сударство и осуществляемую им захватни­ческую политику от внутренних свойств и особенностей системы финансового капитала имеют глубоко ревизионистский характер.

Новая роль государства по отношению к хозяйству вытекает из всей сущности монополистического капитализма, из всей совокупности особенностей, характеризую­щих империализм как особую и последнюю стадию развития капитализма.

Первым приз­наком ленинского определения империализ­ма является «концентрация производства и капитала , дошедшая до такой высокой сту­пени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни». На столь высокой ступени концен­трации ряд отраслей и средств производ­ства фактически по своей технической ор­ганизации перерастает рамки старых форм индивидуальной собственности и упра­вления. Тем самым создается экономическая база для огосударствления и возникновения государственных монополий в ряде отраслей произ­водства. В отличие от имевшихся и на преж­них стадиях развития капитализма случаев огосударствления тех или иных областей хо­зяйственной жизни, государственные монополии в эпоху империализма превращаются в со­ставную часть монополистической системы. Поскольку монополии охватывают решаю­щие отрасли современного хозяйства, между государственными организациями и всей остальной капи­талистической системой создается неразрыв­ная органическая связь. Поэтому «частные и государственные монополии переплетаются воедино в эпоху финансового капитала» (Ленин). Это переплетение государственных и частных монополий ока­зывается таким образом первой объективной основой сращивания государства с хозяйством в эпо­ху империализма.

Но такие жe последствия вызывает харак­терное для империализма слияние банков­ского капитала с промышленным и созда­ние на базисе этого «финансового капи­тала» , «финансовой олигархии» . Господство финансовой олигархии по самому своему существу означает сращивание государственного аппа­рата с системой финансового капитала. К органам финансового капитала фактически стягиваются все нити т. н. государственного хозяйства. Государственное регулирование денежного обращения, осуществляемое через эмиссионные банки, ока­зывается неразрывно связанным со всей де­ятельностью банковского аппарата финансо­вого капитала. Широко разветвленная сеть государственных сберегательных касс, аккумулирую­щая миллиардные суммы мелких сбереже­ний, также фактически находится в распоря­жении финансового капитала. Между круп­ными банками и госаппаратами мелкого кредита создается тесное сотрудничество и прямое разделение труда. В руках банков, этих поистине «универсальных учрежде­ний», сосредоточиваются операции с государственными займами, составляющими важнейший канал аккумуляции и перераспределения капита­лов в современном хозяйстве. Система го­сударственного кредита органически сплетается с бан­ковским капиталом, облагая все общест­во данью в пользу монополистов, создавая полное господство финансовой олигархии «и над прессой и над правительством». Государственные монополии над отдельными отраслями произ­водства и торговли (напр. табачные и др. монополии) превращаются в средство «повы­шения и закрепления доходов для близких к банкротству миллионеров той или иной отрасли промышленности» (Ленин) и входят в качестве подчиненных частей в общую систему финансового капитала. Спекулируя земельными участками, участвуя в финанси­ровании всевозможных коммунальных пред­приятий, финансовый капитал подчиняет себе такую существенную часть современ­ного госаппарата, как муниципалитеты. Переход госчиновников на службу в орга­низации монополистического капитала, пря­мой и косвенный, скрытый и явный подкуп их лишь иллюстрируют неразрывную связь между финансовой олигархией и государственной вла­стью. В легальной и открытой форме сращивание госаппарата с органами финансо­вого капитала осуществляется посредством «личной унии», участия в наблюдательных советах монополистических объединений вид­ных чиновников и членов правительств.

В природе монополистического капита­лизма заложены борьба за внешние рынки, стремление к захвату территорий, к завоева­нию мирового господства. Если в эпоху расцвета капитализма свободной конкурен­ции на государство возлагались функции охраны внешних условий капиталистическо­го развития, то эра борьбы за раздел и пе­редел мира требует несравненно более ак­тивной роли государственной надстройки. Наиболее ярко новая роль государства обнаружива­ется в области вывоза капитала , составляющей важнейшее звено борьбы за мировое господство. Государство мобилизует всю мощь своей милитаристской машины для того, чтобы проложить путь экспорту ка­питала. Непосредственное сотрудничество капитала с государством сливает в единый стратегический план экспорт капитала, пря­мое навязывание займов слабым и беззащит­ным странам и военно-политическое давле­ние на них империалистической государственной маши­ны.

Борьба монополистического капитализма за рынки сырья также неразрывно сплета­ет в единый клубок государство с частным капиталом. Действуя по прямой указке монополистических клик, государство при­нимает самое активное участие в борьбе за сырье. Кроме того, обеспечивая воинствую­щему капиталу господство над теми или другими источниками сырья, милитарист­ская государственная машина сама выступает в каче­стве крупнейшего потребителя таких объек­тов борьбы монополистических интересов, как нефть, каучук, цветные металлы и др. И здесь государство превращается в крупнейшего акционера борющихся за мировое господство монополий, государственные монополии сплетаются с част­ными, и сила милитаризма является пря­мым орудием борьбы за новые территории.

Монополистическая стадия капитализма воскрешает на новой основе протекционист­скую деятельность государства. Протек­ционизм , таможенные барьеры, под защи­той которых монополистические объеди­нения ведут борьбу за рынки, является та­кой же необходимой функцией империали­стического государства, как и неслыхан­ное усиление военно-политической машины, без которого немыслима наступательная поли­тика финансового капитала. Мощь государственной ма­шины, вооруженная сила госаппарата, игра­ет роль первостепенного фактора в борь­бе за раздел и передел мира , составляющей основу своеобразия теперешних форм сорев­нования между капиталистическими стра­нами. Но выполнить свою роль опоры и активнейшего орудия империалистической политики захвата государство может лишь в тесной связи и переплетении со всеми хо­зяйственными организациями финансового капитала.

Сращивание буржуазного государства с хозяйством, непосредственно обусловленное всеми важнейшими признаками монополи­стического капитализма, придает таким образом госаппарату ряд новых хозяйственных функций. Но поскольку решающую роль во всех областях хозяйственной жизни играют монополии, государство становится прямым орудием крупнейших клик монополистиче­ского капитала. Кучки сильнейших монопо­листов, короли финансовой олигархии, фак­тически господствуют над госаппаратом, определяют всю его хозяйственную и адми­нистративную деятельность, используют го­сударство как сильнейшее оружие в борьбе за мировое господство. Какими бы ширмами «демократического управления» ни прикры­валась государственная власть монополистического ка­питализма, она одинаково выполняет слу­жебную роль в руках некоронованных пра­вителей финансового капитала. Эта сторона процесса нарастания государственно-моно­полистических тенденций, усердно замалчи­ваемая международной социал-демократией, опреде­ляет истинное существо сращивания госу­дарства с хозяйством.

Осуществляя новые хозяйственные функ­ции, вытекающие из сущности монополисти­ческого капитализма, государство в извест­ной мере регулирует и контролирует хозяй­ственную жизнь. Это регулирующее вмеша­тельство выражает достигнутую капитализ­мом высокую ступень концентрации произ­водства. В нем обнаруживается материаль­ная подготовленность производства к пла­номерному общественному управлению. Но, в качестве орудия господства монополисти­ческих клик финансового капитала, государ­ство регулирует хозяйство, отдельные части которого фактически превратились в от­расли «технически организованные в обще­государственном масштабе» (Ленин) в инте­ресах кучки монополистов. Госрегулиро­вание целиком сохраняет частнокапитали­стический характер. «Возьмем для примера хоть сахарный синдикат ,- писал Ленин, - он создался еще при царизме и тогда при­вел к крупнейшему капиталистическому объ­единению прекрасно оборудованных фаб­рик и заводов, причем это объединение, разумеется, насквозь проникнуто было реак­ционнейшим и бюрократическим духом, обе­спечивало скандально высокие барыши ка­питалистам, ставило в абсолютно бесправ­ное, униженное, забитое, рабское положение служащих и рабочих. Государство уже то­гда контролировало, регулировало произ­водство в пользу магнатов-богачей» . Но та­кое регулирование производства неизбежно воспроизводит все противоречия, свойст­венные монополистическому капитализму. Поэтому «тот же сахарный синдикат пока­зывает нам воочию перерастание монопо­листического капитализма в государственно-монополистический» и в то же время обнару­живает с полной ясностью истинную при­роду регулирующей деятельности государ­ства. Являясь прямым продолжением моно­полий, действуя в их интересах, госкапи­тализм лишь возводит на высшую степень монополистические приемы регулирования. Монополии же не только не превращают анархическое капиталистическое хозяйство в плановое, но вызывают к жизни новые, несравненно более сложные формы ожесто­ченной конкурентной борьбы. Точно так же госрегулирование хозяйства, являющееся одним из признаков ГМК, по самой сво­ей природе противоречит задачам подлинно планового, регулируемого в общественных интересах производства.

Этот противоречивый характер государ­ственного вмешательства в хозяйство особенно ярко обнаружился в эпоху империалистской войны 1914-1918 гг. «Войной и разрухой все страны вынуждены идти от монополистиче­ского капитализма к государственно-моно­полистическому» (Ленин). Сращивание го­сударства с хозяйственными организациями буржуазии приняло формы огосударствле­ния; действуя в начале войны путем ряда косвенных регулирующих мероприятий, го­сударство вынуждено было в той или иной степени к концу войны заменить рыночную систему сбыта промышленных изделий и снабжения организованным распределением. Продовольственный кризис заставил пра­вительства основных воюющих стран пе­рейти к карточной системе распределения продуктов и к мерам воздействия на сельскохозяйственное производство. Внешняя торговля, играв­шая важнейшую роль в хозяйственной бло­каде, была поставлена под непосредствен­ный контроль государства. В качестве ор­гана, осуществляющего интересы всего клас­са капиталистов, государство иногда было вынуждено идти на подавление противо­речивых интересов отдельных прослоек и группировок буржуазии.

Несмотря на несомненное наличие глубо­кого вмешательства государства в хозяйст­венную жизнь, развившегося в некоторых странах в целую систему плановых мероприя­тий, ГМК эпохи империалистической войны обнаружил ряд глубоких экономических противоречий. Так например госрегули­рование оказалось по существу бессильным перед стихией мелкого, раздробленного сельского хозяйства. Широко развернувшаяся спеку­ляция, подпольный рынок и непрерывный рост цен срывали государственную систему регулиро­вания с/х рынка и распределения продо­вольствия. Государство вынуждено было ла­вировать между противоречивыми интере­сами помещиков, отдельных групп монопо­листов в промышленности и крупной тор­говой буржуазии. Контрабандная торговля через нейтральные страны прорывалась сквозь цепь блокады и хозяйственной войны. Трепет буржуазного государства перед «свя­щенной частной собственностью» наложил печать на все регулирующие мероприятия. Таким образом вынужденные военной обстановкой меро­приятия государственно-монополистическо­го характера обнаружили глубокую проти­воречивость. Элементы организованного ре­гулирования хозяйства вступали в противо­речие с частнособственническими основами капиталистического хозяйства. Поэтому пе­реход к мирной обстановке вызвал доволь­но быстрое исчезновение этих порожден­ных войной и обусловленных специфической обстановкой проявлений ГМК. Идеоло­ги различных прослоек буржуазии, инте­ресы которых оказались задетыми практикой государственно-монополистического регули­рования военной эпохи, приветствовали это отмирание военных форм как возврат к «свободному капитализму». Однако в действи­тельности послевоенная эра развития капи­тализма вызвала усиление государственно-монополистических тенденций на новой, более высокой основе.

II. Причины роста государственно-монопо­листических элементов в послевоенном капитализме.

Эпоха империалистской войны чрезвычай­но ускорила процесс централизации капи­тала и гибели промежуточных слоев мелкой и средней буржуазии. Вымыванию средних слоев способствовали общая хозяйств, раз­руха, недостаток сырья, рабочей силы, невозможность нормального обновления капитала и политика государственно-монополистического аппарата, всемерно усиливавшая позиции крупного монополистического капитала, объе­диненного системой персональной унии с госу­дарством. Последовавший непосредственно за войной период острейшего кризиса капиталистической системы действовал в том же на­правлении. Распад денежных систем, инфля­ция, охватившая почти все капиталистичес­кие страны, вызвали прямое разорение и об­нищание огромных слоев мелкой буржуа­зии. Для крупного капитала инфляция, при активном участии и прямом содействии государственной власти, послужила источником обогащения и средством пожирания более слабых кон­курентов. В побежденных странах, где раз­вал денежных систем и инфляционный кри­зис достигли высшего предела, усиленный процесс концентрации и централизации ка­питала принял даже специфические формы т. н. инфляционистских объединений («стиннесизация» в Германии).

В то же время чрезвычайно усилилась ор­ганизованность буржуазии как господству­ющего класса. Во время войны рост органи­зованности буржуазии был одним из элемен­тов государственно-монополистической консоли­дации хозяйства. Применяя принудитель­ное синдицирование (объединение), государство подталки­вало капиталистическое развитие и укрепля­ло монополистические формы. В эпоху после­военного кризиса рост всевозможных союзов буржуазии вытекал из обстановки обострен­ной классовой борьбы и экономических за­труднений. Росту чисто хозяйственных моно­полистических организаций соответствовало необычайное развитие всевозможных пред­ставительных организаций буржуазии.

Ряд отраслей производства приобрел ис­ключительное значение для обороноспособ­ности и обеспечения интересов всего клас­са капиталистов. К средствам сообщения при­бавились такие решающие базовые отрас­ли современного военного могущества, как производство электроэнергии, хими­ческая промышленность, производство алю­миния и др. цветных металлов, важнейшие отрасли сырья, служащие объектом монопо­листической конкуренции (нефть, каучук, хлопок). Разорение в ряде империалистиче­ских стран, сузившее внутренние рынки, растущая пауперизация крестьянских масс в колониях, развитие капитализма в коло­ниях и полуколониальных странах, балканизация Европы, перемещение хозяйст­венного центра капитализма из Европы в Америку, выпадение шестой части мира из сферы империалистической эксплуатации чрезвычайно обострили борьбу за рынки. В результате войны и инфляции колоссально возросла внутренняя задолженность капи­талистических государств. В сложнейшем переплете межгосударственной задолжен­ности экспорт капитала превратился в важ­нейшее звено империалистической политики. Долги европейских стран-победительниц США, проблема германских репараций стали осью послевоенных группи­ровок капиталистических стран и создания империалистических государственных блоков.

Наконец определяющим для послевоен­ной эпохи всеобщего кризиса капитализма становится неслыханный рост классовых противоречий, развитие революционного на­ступления рабочего класса, сталкивающее каждый борющийся отряд рабочего класса с совокупной системой государственной власти и организо­ванного финансового капитала. «При таком положении вещей особое значение для бур­жуазии приобретает государственная власть, становяща­яся диктатурой финансово — капиталистиче­ской олигархии, выражением ее концентри­рованной мощи. Функции этого многонаци­онального империалистического государ­ства разрастаются по всем направлениям. Развитие государственно-капиталистических форм, облегчающих как борьбу на внешнем рынке (военная мобилизация хозяйства), так и борьбу против рабочего класса; исключи­тельно чудовищный рост милитаризма (ар­мия, морской и воздушный флот, применение химии и бактериологии); возрастающее дав­ление империалистического государства на рабочий класс (рост эксплуатации и прямое подавление с одной стороны, систематичес­кая политика подкупа бюрократической ре­формистской верхушки - с другой) - все это выражает собою громадный рост удельного веса государственной власти» (из программы Коминтерна). Этот рост удельного веса государственной власти сопровождается усилением процесса сращивания государства с хозяйством, укре­пления и развития элементов ГМК.

III. Основные формы проявления новей­ших государственно-монополистических тенденций.

Новый этап роста государственно-монопо­листических тенденций проявляется в раз­личных формах, выраженность и значение которых варьирует в отдельных капиталисти­ческих странах в зависимости от ряда специ­фических условий.

Первой, наиболее откры­той формой государственно — капиталисти­ческих тенденций является рост элементов «госкапитализма в собствен­ном смысле этого слова (государственные элек­тростанции, муниципальные, промышлен­ные и транспортные предприятия)» (резо­люция VI Конгресса Коминтерна). Хотя об­щая тенденция к нарастанию этой формы в послевоенном капитализме несомненна, разме­ры деятельности государства как предпри­нимателя и удельный вес государственных предпри­ятий чрезвычайно различны в отдельных странах. В некоторых странах государство при­соединило к тем предприятиям, которые и рань­ше принадлежали казне (транспорт, связь), лишь небольшое количество новых. Наобо­рот, в др. странах наблюдается весьма зна­чительный рост государственного предпринимательства. Это имеет место преимущественно в новых отраслях промышленности, как например, элек­трохозяйство, производство некоторых видов нового сырья, замещающего объекты наибо­лее ожесточенной борьбы монополистическо­го капитала (например, алюминия, азота), ряд отраслей химической промышленности, иг­рающих особо важную роль в военно-хозяй­ственной подготовке. В государственно-ка­питалистических предприятиях всех стран видную роль играют производства военной промышленности, что находится в непосред­ственной связи с ростом милитаризма в по­слевоенную эпоху. Кроме того государство, в особенности его местные организации (му­ниципалитеты), существенно расширило свою предпринимательскую деятельность в об­ласти различных видов коммунального стро­ительства, инфраструктуры. Сюда относятся дорожное строи­тельство, имеющее особое значение в связи с развитием автомобильного транспорта, со­оружение районных электроцентралей, газо­проводов и т. п. Здесь мы имеем дело преи­мущественно с отраслями, для которых харак­терны большие размеры необходимых ка­питальных вложений, медленный оборот ка­питала и сравнительно низкая рентабель­ность. Значительная доля предприниматель­ской деятельности государства падает на со­оружение морского флота и портовых учре­ждений. Наконец чрезвычайно усилилось участие государства и местных органов в жи­лищном строительстве. Давление жилищного кризиса, охватившего большинство европей­ских стран после войны, в этом случае сочета­ется также с нежеланием частного капитала связывать крупные средства долгосрочными и медленно оборачивающимися вложениями. Особую разновидность этой формы госка­питализма представляет участие государст­ва в смешанных монополистических органи­зациях. Государство здесь внедряется в си­стему монополистических организаций капи­тала путем приобретения крупных пакетов акций и облигаций, оставляя непосредствен­ное руководство предприятиями за руково­дящими органами монополий.

По своей экономической роли предприни­мательская деятельность государства не пред­ставляет сколько-нибудь серьезной конкурен­ции частнокапиталистическим монополиям. Наоборот практика выработала здесь весь­ма разнообразные формы сотрудничества и экономической смычки. Сосредоточивая свою предпринимательскую деятельность главным образом в областях, связанных с длительными вложениями очень крупных средств, в областях, обслуживающих мили­таристские запросы финансового капитала, госу­дарство обеспечивает интересы стоящих за его спиной монополистических клик. Стро­ительство этого типа создает огромный ры­нок для крупнейших частных монополий в области тяжелой индустрии (в первую оче­редь металлургии и электротехники). Госпредприятия обслуживают частную инду­стрию дешевым током, жилищное строитель­ство обеспечивает частную промышленность рабочей силой и т. д. В качестве потребителей и поставщиков частных монополий госпредприятия теснейшим образом сплета­ются с ними. Происходит обмен пакетами ак­ций, взаимное участие в наблюдательных со­ветах, взаимное сплетение с банковскими ор­ганизациями финансового капитала. Т. о. госпредприятия целиком врастают в общую систему монополистического капитализма. В смысле же тенденций развития, методов рационализации и нажима на рабочих, борь­бы за рынки и т. д. - деятельность госпред­приятий ничем в принципе не отличается от прочих частнокапиталистических монополий.

Второй формой проявления государствен­но-капиталистических тенденций после вой­ны является усиление хозяйственно-регулирующих функций и мероприятий государственной власти. Наиболее открытой формой регулирующей деятель­ности государства является поддержка отдельных отраслей хозяйства и групп моно­полистов путем всевозможных субсидий. Оказывая прямую помощь частным ка­питалистам, государство перераспределяет общественное накопление. Послевоенные бюд­жеты большинства капиталистических стран колоссально выросли, и тем самым увеличи­лась возможность воздействовать на процесс перераспределения народного дохода. Ха­рактерным для послевоенного капитализма является также увеличение размеров государственного кредита. Капиталистические государства, пережившие послевоенную бурю инфляции, вышедшие из войны с огромным грузом вне­шней и внутренней задолженности, усилен­но нажимают на рычаги налогового обложе­ния и госкредита, перераспределяя огром­ные массы накапливаемых ценностей в поль­зу монополистических клик. Если на началь­ных стадиях монополистического перерожде­ния капитализма государственная власть, отчасти в це­лях своеобразной социальной демагогии, от­части под давлением противоречивых ин­тересов отдельных групп буржуазии, зача­стую выступала против монополий, создава­ла далее видимость их ограничения и запре­та, то в настоящее время, продолжая практи­ку военной эпохи, государство всеми мера­ми административного и хозяйственного воз­действия подталкивает процесс синдицирования и трестификации (образования монополистических союзов — прим. РП ).

Практика послевоенного ГМК знает случаи даже прямого вмешательства государства для укрепления существую­щих монополий и предупреждения их рас­пада под влиянием внутренней борьбы за квоты, за доли в прибылях и т. п. Государ­ство приходит также на помощь проведению капиталистической рационализации, поддер­живая своими средствами институты и ла­боратории нормирования, научной органи­зации труда и т. д. Бурная обстановка по­слевоенных колебаний конъюнктуры также вызывает попытки регулирующе­го вмешательства государства. Государство организует специальные институты изучения конъюнктуры, щедро ассигнует средства на пропаганду «антикризисной профилактики», в минуты наиболее острых кризисных коле­баний для поддержки отдельных групп мо­нополистов мобилизует весь арсенал нахо­дящихся в его распоряжении средств кре­дитной и эмиссионной политики. Характер хозяйственно-регулирующей деятельности государства ярко проявляется в политике цен. Однако вопреки утверждениям социал-демократии, чрезвычайно преувеличиваю­щей эту сторону деятельности государства, регламентация и вмешательство в ценооб­разование в настоящее время захватывает лишь весьма ограниченный круг продуктов тяжелой индустрии, в наибольшей степени охваченной монополистическими объедине­ниями; самое осуществление ее ярко демон­стрирует сращивание государственного аппара­та с органами финансового капитала, ибо как правило органы, регулирующие цены, со­ставляются из представителей заинтересо­ванных групп монополистов. Хотя време­нами эта регламентация цен низводится до простой формальности, принципиальное зна­чение ее заключается в том, что государственная власть выступает в качестве посредника между от­дельными борющимися группами монополи­стов. Государственная регламентация цен на такие това­ры, как уголь, железо, калий, нефть, каучук является фактически результатом согласова­ния интересов и требований конкурирующих групп обрабатывающей и добывающей про­мышленности, монополий, ориентирующих­ся главным образом на внешние или на внут­ренние рынки, и т. п.

Усиление активности государства в напра­влении борьбы за рынки обнаруживается в росте таможенных барьеров. Ве­дя агрессивную таможенную политику, госу­дарство выполняет функцию «охраны» оте­чественных монополистов от иностранной конкуренции, усиливает позиции монополий в борьбе за мировое господство. Под при­крытием лозунга охраны таможен, тарифы служат средством финансирования монопо­лий за счет роста дороговизны и снижения жизненного уровня масс. К ввозным пош­линам присоединяется государственное поощрение экспорта. Вывозные премии, специаль­ные кредиты экспортным индустриям, пре­мии и субсидии пароходным товариществам, крупные ассигнования на торговый флот - все это формы участия государства в борь­бе за рынки.

В послевоенный период рас­ширилась практика государственных монополий на отдельные товары, также являющихся формой участия государства в борьбе за рынки. По отношению к объектам наиболее острого соперничества монополий государ­ство применяет прямое контингентирование производства и регламентацию условий вы­воза (каучук, нефть).

Внешние займы, играющие особо важную роль в послевоен­ном вывозе капитала, в подавляющем боль­шинстве случаев являются политическими актами государственной власти, непосредственно подчи­ненными интересам империалистического соперничества. Но усиление активности го­саппарата в борьбе за рынки в послевоен­ную эпоху делает еще более прозрачным и осязательным подлинное подчинение госу­дарства группам монополистов. История пе­реговоров о торговых договорах (например, между Францией и Германией в 1925) дает яркие образчики сращивания и подчинения государственной власти королям финансово-монополи­стического капитала.

В целях поддержки и насаждения отраслей производства, играю­щих особо важную роль на случай войны и хозяйственной блокады, капиталистические государства стали широко применять выдачу субвенций, гарантирование прибылей, та­моженные и транспортные льготы, особо вы­годную оплату госзаказов и т.д.

Особое вни­мание уделяется государством поддержке и регулированию с.-х. производства. К вы­полнению таможенных притязаний монопо­листической буржуазии присоединяется уси­ленный аграрный протекционизм, наблюда­ющийся в послевоенную эпоху в большинстве капиталистических стран. Стремясь обеспе­чить известный продовольственный минимум на случай войны, правительства капитали­стических стран проводят специальную поли­тику поощрения помещиков и крупного фер­мерства (т. н. «политика плуга» в Англии, «борьба за хлеб» в фашистской Италии, германская система увеличения пошлин на с.-х. проду­кты и поддержки крупных аграриев и т. д.).

Эта усиленная поддержка автаркических тенденций в послевоенную эпоху является одной из составных частей своеобразной фор­мы ГМК, заключающейся в целой сис­теме мероприятий по подготовке хозяйства к грядущим военным столкновениям и бло­каде. Учитывая громадный масштаб и уни­версальный характер материальных запро­сов современных вооруженных сил, капи­талистические государства ведут системати­ческую подготовку всего народного хозяй­ства на основе специальных законодатель­ных актов (акт о национальной обороне США 4/VII 1920 г., закон об организации нации во время войны, при­нятый во Франции в 1928 г., милитаризация фашистской Италии и др.).

Важнейшей ча­стью военно-хозяйственной подготовки яв­ляется детальная разработка плана мобилиза­ции промышленности с первых же дней и ча­сов войны. На основании опыта прошлой вой­ны подготовка мобилизации промышленно­сти исходит из необходимости привлечения к непосредственному обслуживанию воен­ных нужд подавляющей части «мирной», некадровой промышленности. Поэтому воен­но-хозяйственная деятельность государст­ва сосредоточивается на вопросах технической подготовки промышленности к развертыва­нию производства вооружений, на разработ­ке методов экономии сырья и замены его сур­рогатами, на специальном регулировании электрификации, которая должна смягчить то­пливные затруднения и облегчить работу транспорта в грядущей войне. Государственные орга­низации производят учет производственных возможностей хозяйства на случай войны, подготовляют районные планы мобилизации всех ресурсов и быстрого развертывания военного производства. Но и в этой лихо­радочной деятельности государства по подго­товке к войне обнаруживаются все характер­ные черты государственно-капиталистиче­ских тенденций. Облеченные широкими пол­номочиями государственные органы военно-хозяйствен­ной подготовки фактически комплектуются из ставленников крупнейших монополий, и вся работа проводится при самом непосред­ственном участии частнокапиталистических предприятий.

Так как буржуазия не может вести войну без обеспечения «спокойствия» в тылу, важнейшим элементом подготовки к войне является политика милитариза­ции труда и подчинения госу­дарству органов рабочего дви­жения. «Этому „прикрытию тыла“ буржу­азии служат такие мероприятия, как законы о профсоюзах в Англии, в Норвегии, арби­траж в Германии, план Монда о сотрудни­честве химических промышленных компа­ний, кампания в пользу „мира в промышлен­ности», аполитичные профсоюзы („спенсеризм» в Англии, „компанейские профсоюзы» в Америке), создание фашистских государ­ственных профсоюзов в Италии, закон о ми­литаризации профсоюзов в случае войны во Франции. Все это - мероприятия, рассчи­танные на обеспечение вооруженного пода­вления всякого классового рабочего движе­ния тотчас же после объявления войны» (из резолюции VI Конгресса Коминтерна).

С этой стороны военно-хозяйственная фор­ма государственно-капиталистических тен­денций смыкается с характерной для после­военного капитализма деятельностью госу­дарства в области рабочего движения и регу­лирования условий труда. Уже в огне импе­риалистской войны вся огромная машина рабочих организаций (профсоюзы, потреби­тельская кооперация, органы страхования и рынка труда) была поставлена социал-демократией на службу государству и играла роль важ­нейшей опоры системы «гражданского мира» и военной каторги для рабочих.

Послевоен­ная эпоха всеобщего кризиса капитализма и назревания мировой пролетарской рево­люции превратила деятельность государства в этой области в одну из важнейших форм го­сударственно-капиталистических тенденций. Если в других сферах проявления государствен­но-капиталистических тенденций мы имеем дело прежде всего с процессом сращивания буржуазного государства и хозяйственного руководства, то в данной области на первый план выдвигается еще более сложный процесс сращения государственного и хозяйственного аппарата буржуазии с реформистским профсоюзным аппаратом . Государственно-капиталистиче­ские формы открывают тысячи возможностей для постоянного проникновения профсоюз­ных чиновников в сращивающиеся части го­сударственного и хозяйственного аппарата буржуазии. Соуиал-демократические партийные и профсоюзные деятели ста­новятся членами наблюдательных советов го­сударственно-капиталистических предприя­тий, пробираясь таким образом все дальше и дальше в гущу монополистических орга­низаций промышленности. Реформистские чи­новники занимают ряд крупных и мелких постов в органах социальной политики го­сударства. Они участвуют в качестве «пред­ставителей рабочего класса» в многочислен­ных смешанных организациях, осуществля­ющих регулирующие функции государственного капи­тализма. Хозяйственные предприятия рабо­чих организаций (рабочие банки, кооператив­ные предприятия) сращиваются с органами финансового капитала, средства, собранные из рабочих грошей, предоставляются в ра­споряжение частного капитала для спекуля­тивных целей.

Государственное вмешательство в отноше­ния между трудом и капиталом, унаследовав­шее от довоенного времени такие формы, как ограничение рабочего времени, страхование безработных, в послевоенный период обогати­лось принудительным арбитражем. В любом случае конфликта между рабочими и пред­принимателями по поводу заработной пла­ты, условий труда и т. п. дело может быть передано государственному арбитру. В случае несогла­сия сторон с решением арбитра это реше­ние может быть объявлено обязательным и узаконено государством. Практика прину­дительного арбитража ведет к фактическому лишению рабочего класса права на стачку, к ухудшению условий оплаты труда, ко все возрастающему закабалению пролетариата. И в этом деле реформистский профсоюзный аппарат играет чрезвычайно видную роль. Именно выслужившиеся профсоюзные бюро­краты заполняют собою ряды государственных арби­тров. Но помимо того без профсоюзной ма­шины было бы абсолютно невозможно заста­вить рабочих подчиниться принудительному арбитражу. Эту свою функцию профсоюзный аппарат выполняет без отказа.

Социал-демократия и бюрократическая профсоюзная верхушка служат тем приводным ремнем, с помощью которого происходит рост одной из новейших форм современных государственно-капитали­стических тенденций - тенденции к огосу­дарствлению органов рабочего движения . Наи­высшую ступень развития этой тенденции мы наблюдаем в фашистском «корпоративном государстве», в котором профсоюзы являются непосредственно частями государственной машины и ор­ганами прямого подавления рабочего класса. Теория и практика фашизма лишь воплощает в наиболее законченной форме совершающий­ся в настоящее время во всех капиталистических странах процесс фашизации буржуазного государства и фашистского перерождения социал-демократии.

IV. Основные типы роста государственно-монополистических тенденций в послевоенном капитализме.

Можно наметить примерно следующие типы и разновидности послевоенной эволю­ции государственно-капиталистических тен­денций в разных странах. Классическим типом послевоенного роста ГМК является Германия. Все характерные формы ро­ста государственно-капиталистических тен­денций здесь получили наиболее яркое про­явление. Хозяйственные функции государ­ства, отчасти находящиеся в прямой преем­ственной связи с военной эпохой, в Герма­нии наиболее оформлены и осуществляют­ся рядом специальных организаций (Госу­дарственный совет угольной промышленно­сти, Калийный совет, Комитет металлопро­мышленности и др.). В послевоенных усло­виях развития германского хозяйства особо важ­ную роль играет деятельность государства в области регулирования внешнекредитных отношений, привлечения иностранных капи­талов и распределения их внутри страны. Специфической особенностью германского типа развития государственно-капиталистических тенденций является исключительный рост государственного капитализма в собственном смысле - предпринимательской деятельности государства. Уже до войны в предприятиях, принадлежащих государству, было занято свыше полумиллиона рабочих рук (не счи­тая железных дорог и почты). В послевоенное время количество государственных предприятий значи­тельно расширилось. Крупнейшие предпри­ятия общеимперского правительства в об­ласти электропромышленности, производства алюминия и азота, калийной промышленно­сти, добычи угля и железной руды объедине­ны в мощный концерн (Viag), располагавший в 1924 г. акционерным капиталом в 120 млн. марок. В 1925 г. предприятия, принадлежащие государству, дали свыше 10% добычи угля в стране, 8% добычи кокса, около 6% добычи ка­лия. Особенно велика доля госпредприятий в производстве алюминия (74%), электри­ческой энергии (86%), газа (87%), в добы­че поваренной соли (41%). Общеимперские и местные органы власти участвуют огром­ными капиталами в ряде частных монополистических организаций. На почве развитого германского капитализма нарастание государственно-капиталистических тенденций, теснейшее сращивание государства с частным капита­лом приняли наиболее яркие формы.

В отличие от германского типа, рост госкапи­талистических тенденций в развитии пред­принимательской деятельности государства в др. империалистических странах не про­является столь ярко. Так в США удельный вес госпред­приятий в общей продукции незначителен. В Англии тенденции нарастания этой фор­мы государственного капитализма также значительно слабее, чем в Германии. Во Франции госпредприятия развивают свою деятельность почти исключительно в области кадровой военной промышленности и производства вооружений. Характерной для этого типа ГМК является подготовка государства в области прямого и косвенного регулиро­вания хозяйства. Так во Франции особен­но выделяются по своему размаху государ­ственные мероприятия по подготовке всего хозяйства к войне и милитаризации насе­ления. В Англии на переднем плане ре­гулирование хозяйственных связей с коло­ниями, регламентация производства и сбы­та колониального сырья (например закон Стивенсона о контингентировании произ­водства каучука), а также форсирование организации монополий и концентрации ка­питала в важнейших отраслях хозяйства (например, в угольной промышленности). В США рост хозяйст­венной деятельности государства проявляет­ся в разработке ряда законодательных актов по регулированию целых отраслей хозяй­ства (мероприятия по смягчению с.-х. кри­зиса, акты о строительстве торгового флота, о регулировании электрификации и т. п.). Характерными для американской практики явля­ются попытки путем вмешательства государ­ства смягчить конъюнктурные колебания в хозяйстве. Особую известность приобрели в последнее время попытки президента Гувера с помощью федеральной резервной системы, путем вмешательства в биржевую спекуля­цию, распределения крупных госзаказов и т. п. смягчить резкое ухудшение конъюнктуры и предотвратить кризис перепроизводства.

Этот тип ГМК отличается тем, что государ­ство, расширяя свои хозяйственные функции, избегает резких форм открытого администра­тивного вмешательства в хозяйство. Полное подчинение государственной власти группам крупней­ших монополистов здесь проявляется в наи­более обнаженном виде.

Иной тип роста государственно-капитали­стических тенденций обнаруживают стра­ны господства фашистской дик­татуры. Регулирующая деятельность фа­шистских государств проявляется в осо­бенно откровенных формах. Так как фашист­ские формы государства получили распро­странение главным образом в относительно отсталых странах, со слабо развитой промы­шленностью, то в центре регулирующей де­ятельности фашизма стоит политика инду­стриализации, проводимая за счет исклю­чительного нажима на рабочий класс. Фа­шистские государства (например, в Италии и Ру­мынии) осуществляют политику индустриа­лизации путем усиленной поддержки про­мышленности субсидиями, систематическим увеличением военных заказов, предоставле­нием всевозможных налоговых льгот, снаб­жением кредитами, особым поощрением строительства и т. д. В Италии особо покро­вительствуемыми отраслями являются авто­мобильная и авиационная промышленность, судостроение, электропромышленность, до­быча руды и угля; в Румынии - промышлен­ность по переработке с.-х. сырья; в Польше - военная промышленность и производства, работающие на экспорт. В условиях огра­ниченности внутреннего рынка, фашист­ские государства проявляют особую актив­ность в регулировании внешней торговли. Усиленная таможенная охрана дополняется прямым запрещением ввоза конкурирующих товаров (в Польше, в Италии, в Румынии). За счет нажима на налоговый пресс и обнища­ния масс фашистские государства поддержи­вают экспортные отрасли промышленности огромными премиями и субсидиями. Харак­терная для фашизма империалистская экс­пансия, погоня за новыми территориями, от­ражает судорожные попытки буржуазии рас­ширить недостаточные внутренние рынки. Доля средств, извлекаемых из трудящегося населения путем налогов, достигает огром­ных размеров.

Специфической чертой фа­шистского ГМК является обилие актов государственного вмешательства в земельные отношения с целью укрепления опоры фашизма в дерев­не - феодально-помещичьего землевладения. Бедность капиталами, низкие нормы на­копления заставляют фашистские государ­ства проявлять особую активность в поисках внешних займов. Ярким примером фашист­ского типа сращивания государства с капи­талом является введенная Муссолини в 1923 г. система распределения средств госкредита. Особым декретом частному консорциуму дер­жателей промышленных акций было предо­ставлено право распоряжаться кредитными средствами казначейства без всяких ограни­чений.

Наконец в фашистском типе ГМК находит свое завершение насильственное вмешательство государства в борьбу рабо­чего класса за улучшение своего положения. Провозглашенные знаменитой «хартией труда» Муссолини корпоративные реформы до­водят до конца попытки огосударствить ра­бочие организации и превратить профсоюзы в простой придаток государственной машины.

Специфическими особенностями отлича­ются государственно-монополистические тен­денции в странах Востока, выдвинув­шихся на арену передового капиталистиче­ского развития в новейшую эпоху. Наиболее яркий пример этого рода дает послевоенная Япония. Здесь новейшие монополистиче­ские формы капитала переплетаются с весь­ма обильными пережитками феодализма. Опираясь отчасти на традиции позднефео­дального государства, японские государ­ственно-капиталистические формы харак­теризуются большим удельным весом госпредприятий. По размаху предприниматель­ской деятельности государства Япония при­ближается к Германии. Кроме мощной воен­ной промышленности и транспорта, в руках государства находятся крупнейшие предпри­ятия японских колоний и «сфер влияния» - Кореи, Маньчжурии, Формозы, Сахалина. Государству и муниципалитетам принадле­жит значительная доля электропромышлен­ности. О размерах государственных предпри­ятий можно судить по бюджетным данным за 1926 г. В общем бюджете Японии в 1.639 млн. иен около одной трети (520 млн. иен) падало на доходы от государственных предприятий. Государство участвует крупными капитала­ми в банках и монополистических торговых и промышленных компаниях. Кроме того, в Японии имеют широкое распространение госмонополии на ряд предметов потребле­ния масс (соль, табак и др.).

V. Оценка государственно-капиталистических тенденций буржуазными и реформистскими теоретиками.

На теоретических построениях буржуазных ученых отражается прежде всего борьба противоречивых интересов различных про­слоек господствующего класса. Наряду с противоречиями, имеющими место внутри гос­подствующей верхушки, немалую роль игра­ет непрерывное усиление гнета монополий над широкими слоями мелкой и средней бур­жуазии, систематически экспроприируемой крупным капиталом и теряющей свою и без того иллюзорную самостоятельность.

За­щищая теорию надклассового характера го­сударства, буржуазная наука сосредоточи­вает свое внимание главным образом на отдельных внешних проявлениях государственно-капи­талистических тенденций, преимущественно на росте предпринимательской деятельно­сти государства. Чрезмерно преувеличивая моменты, характеризующие эту сторону госкапитализма, буржуазная (и реформистская) теория зато всячески затушевывает подлин­ную сущность государственно-капиталисти­ческого перерождения, заключающуюся в сращивании государства с органами финан­сового капитала и в полном подчинении госвласти интересам господствующей кучки мо­нополистов .

Положительная программа ру­ководящих кругов буржуазии в отношении элементов госкапитализма сводится к тре­бованиям, которые должны в максимальной степени приспособить хозяйственную деятель­ность государства к обслуживанию интере­сов «национальных» монополий. Отсюда свое­образная «самокритика» неповоротливости и громоздкости бюрократической государственной ма­шины (см. например, критику бюрократичности и «организованной бесхозяйственности» го­сударственно-монополистического аппарата у Бенте, Шмаленбаха и др.). Отсюда требо­вания рационализации государственного аппарата на основе практики частнокапиталистических предприятий.

Наконец буржуазия и ее те­оретики настаивают на строгом ограждении частного капитала от возможной конкурен­ции государственных предприятий. Так резолюция Со­юза германской индустрии и других представитель­ных организаций буржуазии требует ограни­чения предпринимательской деятельности государства «областями, которые недоступ­ны силе частного хозяйства, прежде всего - предприятиями, которые убыточны и посто­янно нуждаются в поддержке».

Однако систематически проводя в жизнь свою положительную программу, буржуазия требует от своих идеологов использования государственно-капиталистических тенден­ций в интересах социальной демагогии . За­дача эта осуществляется буржуазной наукой двояким способом. Прежде всего широко используется недовольство мелкой буржуа­зии, теряющей свою самостоятельность и вытесняемой победным шествием монополии. Именно на эти слои рассчитана та пропаган­да «хозяйственного либерализма» и критика «связанного хозяйства», которой усиленно за­нимается буржуазная наука в новейшее вре­мя. Нарочито преувеличивая силу принуди­тельного регулирования хозяйства государ­ством, руководящие круги буржуазии выста­вляют демагогические требования возврата свободной конкуренции и ограничения вме­шательства государства. «Государство и хо­зяйство поступают лучше всего тогда, когда они держатся на расстоянии трех шагов друг от друга», заявляет видный представитель германского финансового капитала Якоб Гольд­шмит. Рост предпринимательской деятель­ности государства изображается как неза­метная «холодная» социализация, как угроза частнособственническим устоям капитализ­ма.

Широко используется опыт военного периода с его многочисленными хозяйствен­ными затруднениями для того, чтобы дискре­дитировать в массах идею социализма и пла­новой организации хозяйства. Само собою разумеется, что, выступая против государственного вме­шательства в хозяйственную жизнь, требуя возвращения либерализма, буржуазные те­оретики имеют в виду не свободу конкурен­ции, а лишь свободу монополистической ор­ганизации капитала. Помимо широкой кампании в периодической прессе, эти построе­ния встречаются у целой группы буржуаз­ных экономистов во главе с Дилем, Бернгар­дом, Лифманом, Мизесом и др.

С другой стороны факт роста государствен­но-капиталистических тенденций использу­ется для построения теории т.н. «социально­го» или «хозяйственного» государства. Смысл этой теории сводится к тому, что новейшая эволюция якобы превратила государство из органа, стоявшего над обществом и ограни­чивавшегося лишь только охраной правовых устоев капитализма, в универсальную ор­ганизацию, регулирующую хозяйственную жизнь и определяющую экономические усло­вия существования всех слоев населения. «Социальное» или «хозяйственное» государ­ство является, согласно этой теории, всемо­гущим органом, устанавливающим заработ­ную плату, регулирующим цены на важней­шие средства существования, заботящимся о жилищных условиях населения, под­держивающим наиболее слабые отрасли про­мышленности, защищающим ремесло и мел­ких фермеров от конкуренции, и т. д. и т. п. Эта утопия, основанная на чрезмерном пре­увеличении регулирующей деятельности госу­дарства, служит таким образом для затушевывания классового характера буржуазного государ­ства и его мероприятий, обеспечивающих фа­ктически исключительно интересы господ­ствующей кучки монополистов. Особенно охотно «социальная идея» государства про­пагандируется теоретиками фашизма.

Про­блемы госкапитализма играют также весь­ма видную роль в новейшей дискуссии бур­жуазных теоретиков (главным образом германских) по вопросу о «судьбах капитализма». При этом оба отмеченных течения используют факт роста государственно — капиталисти­ческих тенденций для доказательства незыб­лемости капиталистического строя и зама­зывания его глубочайших внутренних про­тиворечий. Если одни изображают государ­ственно — капиталистические элементы как угрозу дальнейшему расцвету капитализма, то другие пытаются противопоставить рево­люционной теории крушения капитализма теорию постепенного нарастания «посткапиталистических форм» (Зомбарт) в лице го­сударственных, коммунальных и смешанно-публичных предприятий.

В полном идейном родстве с буржуазной наукой, теоретики международного рефор­мизма также используют рост государствен­но-капиталистических тенденций для построе­ния теории «организованного капитализма». Исходным пунктом этой теории является ут­верждение, что процесс развития монополий уничтожает конкуренцию и анархию произ­водства и заменяет ее плановой, рациональ­ной организацией производства. Рост моно­полий, по утверждению реформистов, вызы­вает «принципиальную замену капиталисти­ческого принципа… социалистическим прин­ципом планового производства» (Гильфердинг). При этом социал-демократы, как и буржуазные уче­ные, старательно затушевывают классовый характер государства и его хозяйственную де­ятельности, чрезмерно преувеличивают роль государственных предприятий и изображают вмешательство государства в хозяйствен­ную жизнь как стремление внедрить плано­вое начало и преодолеть частнособствен­нический характер производства. В своем апологетическом усердии социал-демократы пытаются пред­ставить послевоенную эволюцию ГМК в ка­честве необходимого акта «защиты отечества»: «огосударствленная экономика снова возро­дилась, более прочная и консолидированная, чем до 1914 г., но с новыми функциями - не для захвата и господства над новыми терри­ториями, а для самозащиты от наступления мирового хозяйства» (К. Реннер).

Социал-демократическая теория пытается изобразить государство как все­могущую организацию, «определяющую все без исключения экономические категории - цены товаров и заработную плату, земель­ную ренту, норму прибыли и процента» (К. Реннер). «Социальную теорию государства» они дополняют теорией «хозяйственной демо­кратии», смысл которой сводится к тому, что, демократизируя государство, рабочий класс может овладеть управлением производства. «Проблема сейчас заключается в том, чтобы с помощью государства, с помощью созна­тельного общественного управления пере­строить это организованное и управляемое капиталистами хозяйство в хозяйство, уп­равляемое демократическим государством» (Гильфердинг). Таким образом, изображая государ­ственно-капиталистические тенденции как составную часть «организованного капита­лизма», социал-демократия строит свою утопию «мирно­го врастания капитализма в социализм».

Известную капитуляцию перед буржуазно­-реформистскими теориями «организованного капитализма» представляет оценка государ­ственно-капиталистических тенденций, дан­ная теоретиками правого уклона в Коминтер­не. Исходным пунктом этой правой концепции ГМК является недиалектическое пред­ставление о вытеснении конкуренции ростом монополий. В результате роста монополий и спайки между экономической и полити­ческой организацией буржуазии, на арену мирового хозяйства выступают «не отдель­ные частные предприятия», а «коллективно-­капиталистические организации - государ­ственно-капиталистические тресты». «Госу­дарственно-капиталистический трест есть в сущности огромное комбинированное пред­приятие, „внутри которого“ меновая связь, выражающая общественное разделение труда…, заменяется техническим разделением труда внутри организованного „народного хозяйства“» (Н. Бухарин, «Экономика переходного периода»). Первый тур развития госкапи­тализма воплотился в хозяйственной системе передовых капиталистических стран эпохи империалистской войны. Второй тур разы­грывается в современном этапе развития по­слевоенного капитализма не на базе военно­го потребления, а на основе «нормального» роста капиталистической системы производ­ства. Развитие госкапитализма переносит якобы «проблематику рынка, кризисов, цен», все черты, характеризующие анархическую систему капитализма, в сферу мирохозяй­ственных отношений, превращая внутренние противоречия вследствие внешней проти­воречивости, неорганизованности мирового хозяйства.

Каждое звено этой концепции представля­ет результат механистического, недиалекти­ческого разрешения важнейших противо­речий капиталистической действительности. Если развитие капитализма вызывает нара­стание противоречия между рациональной организацией в сфере технического разделе­ния труда и анархией в сфере общественно­го разделения труда, то в этой схеме один из противоречивых полюсов механически устраняется. Рост монополий, который в дей­ствительности вызывает новые, более слож­ные формы конкуренции, здесь рассматри­вается как простое устранение конкуренции. Сращивание государства с капиталистиче­ским хозяйством, которое в действительности лишь воспроизводит на более высокой сту­пени все основные противоречия капитализ­ма, рассматривается как основа для возник­новения рационально организованных го­сударственно-капиталистических трестов. Превращение внутренних противоречий ка­питализма в пассивный рефлекс противоре­чий мирового хозяйства открывает путь для социал-демократической концепции ультраимпериализма. Наконец недооценка глубоких внутренних противоречий послевоенного капитализма объективно служит теоретической базой для обоснования возможности прочной и дли­тельной стабилизации капитализма.

В дей­ствительности рост государственно-капита­листических тенденций в послевоенном ка­питализме показывает материальную подго­товленность к социалистическому преобра­зованию общества.

1. E . Хмельницкая.

Перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм

Перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм означает соединение силы капиталистических монополий с силой государства при подчинении государства крупнейшим капиталистическим корпорациям. Со времени второй мировой войны государственно-монополистический капитализм утвердился в главных империалистических странах и в той или иной мере пустил корни во всех развитых капиталистических странах.

Разумеется, государственно-монополистический капитализм ни в одной стране не может охватить и перестроить все звенья экономики. Рядом с ним, как и вообще рядом с монополистическим капитализмом, продолжают существовать и немонополистические, средние и мелкие, предприятия, сохра-

няется в большем или меньшем объеме мелкая буржуазия города и деревни, а кое-где с ним уживаются даже пережитки докапиталистических форм эксплуатации. Но рост государственно-монополистического капитализма - это то новое и важнейшее явление в современном капитализме, на изучение которого следует обратить особое внимание.

Развитие государственно-монополистического капитализма - сложный и многосторонний процесс, охватывающий как экономику, так и политику.

Монополии, ставшие господствующей экономической силой еще в начале 20 века, с первых же своих шагов наживались за счет государственных заказов и добивались приспособления к своим корыстным интересам таможенного законодательства, государственного кредита, системы субсидий, налоговых льгот и т. д. Однако до вступления капиталистической системы в период ее общего кризиса расширенное воспроизводство капитала осуществлялось монополиями в основном без посредничества и прямого участия государства. Капиталистическая система в целом обладала еще достаточной устойчивостью, чтобы обходиться без государственных подпорок.

Положение изменилось с вступлением капитализма в эпоху его общего кризиса. Такие сильные потрясения капиталистической системы, как мировые войны, экономические и политические кризисы, показали господствующим монополиям, что старыми методами они хозяйничать не могут. Чтобы обеспечить функционирование производственной, финансовой и торговой машины капиталистических корпораций, необходима была смычка их мощи с огромной силой государства.

Первая волна государственно-монополистического капитализма поднялась в период мировой войны 1914 - 1918 гг. В. И. Ленин писал, что это произошло в силу давления обстоятельств, вызванных войной. Наиболее далеко это развитие зашло тогда в Германии. Но В. И. Ленин считал государственно-монополистические мероприятия военного времени не случайными, не преходящими явлениями. Он увидел в них исторически закономерный, неизбежный процесс, лишь ускоренный действием войны. В. И. Ленин уже тогда, в 1917 г., развил характеристику империализма, подчеркивая, что империализм является не только эпохой гигантских монополий, но что это «эпоха перерастания монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм...» 1

Важным фактором развития государственно-монополистического капитализма был мировой экономический кризис 1929 - 1933 гг., который сильно потряс мировую экономику капитализма. Кризис развивался в то время, когда в Советском Союзе успешно осуществлялся первый пятилетний

план, демонстрировавший поразительные преимущества социалистического планового хозяйства. Для спасения крупнейших монополий от кризиса были тогда предприняты государственные мероприятия, которые изображались как успешная попытка «регулировать» капиталистическую экономику и внедрить в нее «плановые» начала. С тех пор система противокризисных государственно-монополистических мероприятий стала составной частью деятельности империалистической государственной машины. Функция охраны крупных капиталистов от экономических кризисов была возложена на государство в законодательном порядке.

В фашистской Германии слияние власти финансовой олигархии с властью государства было доведено до крайних пределов. Каждый крупный капиталист на своем предприятии получал права представителя государственной власти. Государственные органы, включавшие представителей крупного капитала, осуществляли руководство целыми отраслями хозяйства. Они определяли заказы концернам, устанавливали цены, распределяли сырье. Государство стало орудием дальнейшей централизации капитала. Были приняты законы о ликвидации и присоединении к крупным концернам всех мелких акционерных обществ. Фашистское государство зверски подавило сопротивление пролетариата монополиям, разогнало профсоюзы и политические партии рабочего класса. Государственно-монополистический капитализм показал здесь свой хищный облик во всей его неприглядности.

Вторая мировая война еще больше ускорила в империалистических странах перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический. Тесное переплетение всесильных монополий с государством, возникшее в условиях военной экономики, не было ликвидировано по окончании войны. Оно стало костяком новой государственно-монополистической структуры. Аппарат военной мобилизации экономики стал составной частью государственной

машины и в мирное время. В результате мировых войн ключевые позиции в экономике империалистических государств заняли военные концерны, особенно заинтересованные в государственно-монополистических мероприятиях.

Для более полного использования государственной власти крупнейшие воротилы финансового капитала сделались министрами, руководителями основных ведомств, послами, видными чиновниками. Происходит такое тесное переплетение аппарата государства и монополий, что часто трудно определить, где проходит граница между ними.

В. И. Ленин отмечал, что монополии не устраняют конкуренции, а лишь изменяют формы конкурентной борьбы. Возникают новые формы конкуренции. Главным методом обострившейся конкурентной борьбы становится экономическое, политическое, а подчас и физическое насилие, удушение и подавление конкурента всеми возможными средствами. Государственно-монополистический капитализм еще больше сужает поле для свободной конкуренции. Он становится ареной новой формы конкурентной борьбы - борьбы между крупнейшими монополиями за привилегию разворовывать государственную казну, за контроль над отдельными звеньями государственного аппарата. Не случайно В. И. Ленин отмечал, что государственно-монополистический капитализм есть узаконенное казнокрадство.

О механизме современного государственно-монополистического капитализма

Сущность государственно-монополистического капитализма, как говорилось, состоит в непосредственном соединении господства капиталистических монополии с гигантской силой государства. При этом государство занимает не самостоятельное, а подчиненное положение.

Действуя в интересах монополий, государство предпринимает попытки некоторого регулирования капиталистической экономики. Оно раздувает государственный бюджет, чтобы создать своеобразный привилегированный, гарантированный рынок для корпораций и использовать его как амортизатор, ослабляющий потрясения, вызываемые экономическими кризисами и сужением сферы империалистической эксплуатации. Государство в небывалых размерах используется монополиями и как орудие накопления капитала. Чтобы сосредоточить денежные ресурсы населения в крупнейших частных банках и страховых компаниях, финансирующих монополистов, государство фактически выступает гарантом вкладов. Оно спасает тресты и концерны от банкротства, охраняет и поддерживает высокий уровень их прибылей путем жесточайшего налогового ограбления трудящихся масс. В огромных размерах усиливается милитаризм, подкрепляющий империалистическую внешнюю политику монополий. Чудовищно раз-

растаются военно-полицейские функции государства, используемого монополиями для подавления трудящихся.

Особенно характерная черта современного государственно-монополистического капитализма - образование значительного государственного рынка в виде правительственных заказов, ассигнований на скупку излишков и т. п. Этот рынок находится почти в безраздельном владении крупных корпораций. Это ведет к громадному усилению роли государственных финансов в экономике. В форме прямых и косвенных налогов государство сосредоточивает в своих руках и перераспределяет в пользу монополий все возрастающую часть национального дохода. В начале нашего века в Соединенных Штатах и Англии изымалось в виде налогов лишь несколько процентов национального дохода, а в 1956 - 1958 гг. эти изъятия составили около четверти национального дохода.

Громадные поборы с населения используются прежде всего для широких государственных закупок вооружения, производимого концернами по заказам казны. Эти заказы, как правило, долгосрочные (4 - 5 лет). Тем самым соответствующие монополии в известной мере страхуются от неустойчивости стихийного рыночного спроса и угрозы сокращения производства.

Государство не только создает относительно гарантированный спрос, используемый главным образом крупнейшими корпорациями. Оно предоставляет им также огромные субсидии. Их получают в первую очередь концерны, производящие важные в военном отношении товары, стратегическое сырье, топливо, некоторые виды химической продукции, электроэнергию. Средством обогащения монополий служат и государственные кредиты, предоставляемые на модернизацию оборудования. Банки загребают колоссальные барыши, посредничая в размещении государственных займов.

При переходе к государственно-монополистическому капитализму имеет место и некоторый рост государственной собственности. К этому толкают, в частности, быстрые темпы современного технического прогресса (автоматизация, элек-

троника, атомная энергия). Создание новых отраслей индустрии, требующее необычайно высоких первоначальных капиталовложений, монополии стремятся переложить на государство. На себя они берут роль подрядчиков по строительству предприятий и поставщиков оборудования, что при отсутствии всякого риска обеспечивает им гарантированную высокую прибыль. Возрастает государственная собственность и за счет строительства новых предприятий в военной промышленности и связанных с нею отраслях. И здесь частные компании стремятся переложить строительство новых заводов на государство, которое затем передает эти заводы в аренду монополиям.

Кроме того, в собственность государства переходят некоторые важные, но ставшие малорентабельными отрасли промышленности. В Англии такими отраслями оказались угольная промышленность, электростанции, железные дороги. Их огосударствление представляло собой весьма выгодную сделку для соответствующих компаний. Благодаря «щедрости» государства капиталисты-владельцы получили за них такую цену, которую им не заплатило бы ни одно частное лицо. Фактически им была предоставлена возможность изъять свои капиталы из малорентабельных предприятий и вложить их в более доходные. Предприятия, перешедшие в руки государства, широко используются в интересах частнокапиталистических корпораций, которые выигрывают от низких тарифов на железнодорожные перевозки и электроэнергию, от низких цен на уголь, чугун, сталь и т. п. Как правило, все ведущие посты в государственных предприятиях занимают магнаты финансового капитала и их представители.

Но, несмотря на все выгоды, которые приносит монополиям существующая в различных видах государственная собственность, они допускают ее только при особых обстоятельствах и в- ограниченном масштабе. . Правда, в ряде стран Западной Европы после второй мировой войны создалась на несколько лет такая политическая обстановка, когда господствующие группы крупного капитала вынуждены были примириться с более широкой национализацией, чем им хотелось бы. Но, как только ситуация изменилась, они стали прибирать к рукам государственные предприятия. В Англии уже возвращена во владение частных компаний черная металлургия. Частичная передача монополиям национализированных предприятий имела место во Франции, Италии и Австрии. В Соединенных Штатах Америки после войны были по дешевке проданы монополиям многие государственные заводы.

Практикуются также различные формы смешанной, государственно-частной собственности на средства производства. Например, в Италии и Западной Германии государству при-

надлежат крупные пакеты акций многочисленных компаний в различных отраслях хозяйства.

Характерная черта государственно-монополистического капитализма - активное вмешательство государства в конфликты между рабочими и предпринимателями, его стремление силой подавить недовольство масс. Оно все чаще навязывает свой принудительный арбитраж во время стачек, оказывая в интересах монополий давление на бастующих. Государственные законы и распоряжения сильно затрудняют стачечную борьбу и деятельность профессиональных союзов (например, закон Тафта - Хартли в США). Общегосударственная политика «замораживания» заработной платы, т. е. сохранения ее на неизменном уровне при росте стоимости жизни, дает возможность монополиям повысить степень эксплуатации трудящихся.

Типичными для послевоенного периода стали государственно-монополистические мероприятия на международной арене. Монополии заставляют государство финансировать вывоз товаров и гарантировать частные экспортные кредиты. Империалистическое государство берет на себя осуществление экспорта капитала в те отрасли или страны, где частные корпорации не решаются идти на риск. В интересах монополий заключаются межгосударственные соглашения о дележе источников сырья и их эксплуатации. Так была создана гигантская межгосударственная монополистическая организация «Европейское объединение угля и стали», охватывающая угольно-металлургическую промышленность Западной Германии, Франции, Италии, Бельгии, Голландии и Люксембурга. Мерой государственно-монополистического порядка является также соглашение указанных стран об «общем рынке» - таможенном союзе, обеспечивающем привилегированное положение для крупнейших монополий.

Государственно-монополистические мероприятия, носящие международный характер, кроме непосредственных целей капиталистической наживы преследуют и задачи сплочения сил мировой реакции для сохранения разваливающейся колониальной системы, для борьбы против демократии и социализма, для ведения «холодной войны» и подготовки агрессии против стран социализма. Американские корпорации - инициаторы большинства межгосударственных монополий - используют их как орудие своей борьбы за мировое господство.

Милитаризация экономики

С усилением государственно-монополистических тенденций неразрывно связана милитаризация экономики империалистических государств.

В развитом виде милитаризация экономики типична лишь для эпохи общего кризиса капитализма с ее мировыми войнами. Она становится возможной потому, что государ-

ственный аппарат используется монополиями для перераспределения национального дохода (прямые и косвенные налоги, государственные займы, контроль над распределением стратегического сырья и материалов и т. д.) с целью создания грандиозного военного хозяйства. Причина такой поистине «тотальной» милитаризации, образчиком которой могут служить Германия в 1933 - 1939 гг. и США после второй мировой войны, кроется в усилении основных противоречий современного монополистического капитализма. Крупнейшие корпорации настойчиво стремятся решить проблему сбыта за счет государственного военного спроса. Они глубоко заинтересованы в гонке вооружений, обеспечивающей им миллиардные сверхприбыли.

Громадные расходы империалистических государств на военные нужды на известное время ослабляют остроту проблемы сбыта.

Но объяснять милитаризацию хозяйства только экономическими причинами нельзя. Она неразрывно связана с общим курсом внутренней и внешней политики империалистических государств. Известно, что в итоге мирового экономического кризиса 1929 - 1933 гг. многие монополии и в США и в Германии оказались одинаково заинтересованными в военных заказах. Однако тогда на путь форсированной милитаризации хозяйства стала гитлеровская Германия, подчинившая свою внутреннюю и внешнюю политику подготовке войны за мировое господство. После второй мировой войны главный вдохновитель милитаризации экономики - Соединенные Штаты Америки.

Нужно ли говорить о том, что общественный строй, использующий в качестве средства «стимулирования» экономики производство орудий массового уничтожения, с точки зрения морали произносит сам себе смертный приговор!

Но дело не в одной морали. Эта политика не только преступна, но в конечном счете и тщетна, ибо она не разрешает коренных противоречий современного капитализма.

Увеличение военных заказов государства иногда представляет собой рычаг подъема общего уровня производства, в том числе и гражданского; оно может временно способствовать и некоторому росту зарплаты рабочих, особенно занятых в военной промышленности. Это имеет место, как правило, тогда, когда военное производство расширяется за счет, использования бездействующих мощностей и капиталов. Безработные, получившие работу в военной промышленности, увеличивают спрос на товары. Для удовлетворения этого спроса становится необходимым увеличение производства в других отраслях. Растет и спрос капиталистов, особенно если в расчете на возрастающие военные заказы они начинают расширять старые и строить новые предприятия, для кото-

рых требуются строительные материалы, машины, оборудование.

Именно на такой основе были использованы незагруженные производственные мощности в США в годы второй мировой войны. С 1940 по 1943 г. объем промышленной продукции здесь вырос на 90%, количество рабочих в обрабатывающей промышленности увеличилось на 70 %. Начало войны в Корее в 1950 г. также стимулировало рост промышленного производства в США. Но пример США показывает также противоречия и границы милитаризации экономики. Даже в годы второй мировой войны в США период одновременного роста военного и невоенного производства был кратковременным. Затем началось снижение выпуска продукции для невоенных целей. Задолго до конца войны сложилось положение, при котором гражданское производство исчерпало возможности роста и должно было сокращаться. С 1944 г. наблюдалось уже общее сокращение промышленного производства, так как рост выпуска военных материалов больше не перекрывал свертывания производства дляневоенных нужд. То же самое повторилось и в период корейской войны.

Кратковременное стимулирующее воздействие милитаризации на общий рост производства объясняется и методами ее финансирования. В начальный период государство увеличивает военный бюджет не только за счет налогов, но и путем выпуска облигаций государственных займов, которые охотно приобретаются буржуазией, имеющей свободные денежные средства. Но затем бюджет все больше и больше обеспечивается увеличением налогов на рабочих и служащих. Рост спроса со стороны государства при таких условиях неизбежно сопровождается сокращением платежеспособного спроса населения, а это ведет к сужению рынка для гражданских отраслей.

Насколько незначительны стимулы, создававшиеся гонкой вооружений в условиях послевоенной милитаризованной экономики США, видно из того, что за 1943 - 1957 гг. американское промышленное производство возросло только на 13%. Но и этот небольшой прирост отнюдь не объясняется влиянием одной милитаризации. Не меньшую роль сыграла необходимость массового обновления и расширения основного капитала промышленности и других отраслей хозяйства.

Если в США общий объем производства в результате войны и милитаризации возрос, то в странах, территория которых была вовлечена в орбиту военных действий, экономические последствия войны и послевоенной милитаризации экономики были иными. Огромные военные расходы не только не ускорили, но затормозили послевоенный подъем экономики

Франции и Англии. Хотя в процентном отношении к национальному доходу военные расходы в этих странах меньше, чем в США, но на их ослабленную экономику они ложатся гораздо более тяжким бременем. Военные расходы съедают те ресурсы, которые могли бы быть использованы для модернизации и расширения промышленности. Тем самым милитаризация ослабила конкурентную способность Англии и Франции на мировом рынке.

Маркс писал о войне, что «в непосредственно экономическом отношении это то же самое, как если бы нация кинула в воду часть своего капитала» 2. Но в те времена, когда Маркс писал об этом, даже в годы войны в бездонное море военных расходов не выбрасывалось такого количества материальных ценностей, какое ныне расточается в большинстве капиталистических стран в мирные годы. Ведь после второй мировой войны в империалистических государствах с наиболее милитаризованной экономикой военный бюджет ежегодно поглощает в среднем 10 - 15% национального дохода.

Милитаризация хозяйства сопровождается сокращением производства для мирных целей, подрывает основу расширенного воспроизводства и неизбежно приводит в конечном счете к снижению общего объема производства. В то же время быстрый прогресс военной техники и связанное с этим быстрое «моральное изнашивание» современного оружия заставляют все время воспроизводить в массовом масштабе вооружение, которое через несколько лет становится непригодным и превращается в горы хлама и железного лома.

Как бы ни была богата империалистическая страна, милитаризация создает перспективу постепенного истощения народного хозяйства. Она неизбежно замедляет темпы роста гражданских отраслей и всего хозяйства в целом. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить темпы роста производства после второй мировой войны в Англии и Франции, экономика которых сгибалась под непомерным бременем милитаризации, и в Западной Германии, где расходы на вооружение в течение ряда лет были несравненно меньшими. В Западной Германии промышленное производство росло значительно быстрее. Эта страна наиболее эффективно использовала возникшую в большинстве капиталистических стран нехватку основного капитала. Начиная с 1950 г. она развернула в больших масштабах экспорт машин, станков и оборудования, которые английские и французские заводы, занятые производством вооружения, не могли изготовлять.

Милитаризация экономики вызывает невиданный рост налогового бремени. Государство покупает оружие и оплачивает содержание офицеров и солдат главным образом за счет налогов, которые оно собирает, грабя свой народ.

Кроме налогов некоторую долю тех средств, которые правительство расходует на армию, оно собирает с помощью государственных займов. Облигации займов приобретают главным образом капиталисты. Ежегодно выплачиваемые казной проценты по займам служат важной статьей их доходов. Но, чтобы выплачивать капиталистам проценты и погашать займы, правительство должно взимать дополнительные налоги. Таким образом деньги, которыми буржуазия снабжает правительство, приобретая облигации государственных займов, возвращаются ей из карманов трудящихся не только полностью, но еще и с большим процентом.

Неизбежный спутник милитаризованной экономики и ее важнейшее орудие - обесценение денег, или инфляция. Государство не может полностью покрыть расходы на армию и вооружение только за счет налогов и займов. Дефицит государственного бюджета покрывается отчасти выпуском бумажных денег сверх того количества, которого требует обращение. Кроме того, облигации государственных займов используются как платежные средства, как залог под ссуды, предоставляемые банками капиталистам, а это ведет к увеличению количества денег в обращении. Отсюда инфляция - обычное следствие войн и милитаризации экономики. В 1957 г. покупательная способность американского доллара была ниже довоенной в два раза, английского фунта стерлингов - в три, французского франка и итальянской лиры - в несколько десятков раз. В условиях инфляции рост цен обгоняет рост зарплаты, а это значит, что прибыли капиталистов увеличиваются за счет снижения доли рабочих в национальном доходе. Инфляция - средство перераспределения национального дохода в пользу монополий, ограбления трудящихся.

Таким образом, военные расходы, в какой бы форме ни происходило их финансирование, в конечном счете всей своей тяжестью ложатся на широкие массы народа. Зато они служат обогащению крупных капиталистов.

Милитаризация экономики ведет к тому, что расходы капиталистического государства на социально-культурные нужды (школы, высшие учебные заведения, больницы и т. п.) сокращаются до минимума. Она порождает деградацию культуры, разгул шовинизма, рост влияния военщины и бюрократии, попирающей все достижения буржуазной демократии, завоеванные в результате упорной борьбы трудящихся масс. Опасное последствие милитаризованной экономики - угроза войны.

О капиталистической национализации и государственном капитализме

Государственно-монополистический капи-тализм - система сугубо антинародная и реакционная, как вообще монополистический капитализм. Его нельзя, однако, смешивать с немонополистическим государственным капитализмом. Последний может иметь либо реакционный, либо прогрессивный характер, в зависимости от того, какие общественные силы за ним стоят. Например, в некоторых слаборазвитых странах, освободившихся от ига колониализма, государственный капитализм, и в частности государственная собственность, играет ныне прогрессивную роль *.

Государственная собственность в империалистических странах теперь в основном включена в реакционную систему государственно-монополистического капитализма. Означает ли это, что рабочему классу и другим прогрессивным силам следует выступать против государственной собственности, за возвращение национализированных предприятий капиталистам? Нет, разумеется, это было бы шагом назад. Не прогрессивные силы, а капиталистические монополисты выступают за денационализацию.

В годы второй мировой войны в капиталистических странах Европы, оккупированных гитлеровскими захватчиками, монополистическая буржуазия опозорила себя сотрудничеством с врагом. Поэтому после войны народные массы требовали национализации, стремясь покончить с господством монополий, выкорчевать корни фашизма, покарать виновников войны, обеспечить мир, независимость и подлинную демократию. В национализации трудящиеся видели одно из средств избавления от гнета капиталистических монополий.

Но буржуазия и поддерживающие ее правые социал-демократы, осуществляя частичную капиталистическую национализацию под давлением масс, провели ее таким образом, чтобы максимально удовлетворить монополии и минимально учесть требования рабочих. Несмотря на это, рабочие массы в Англии и некоторых других странах настойчиво выступают за дальнейшую национализацию крупной промышленности, ибо перед их глазами великий пример социалистических стран, наглядно показывающий преимущества национализированной социалистической промышленности.

Монополисты же решительно сопротивляются всякому расширению даже капиталистической национализации. Ведь всякая национализация лишний раз в наглядной форме показывает трудящимся, что общественное хозяйство может отлично обходиться без капиталистов. Тем самым национализация, подрывая «священный принцип» частной собственности, помогает разрушать иллюзии, в сохранении которых бур-

жуазия очень заинтересована. Монополисты знают, кроме того, что, пока предприятия находятся в частной собственности, они остаются полными хозяевами этих предприятий. А после национализации, хотя монополисты в общем и подчиняют государственные органы своей воле, они все-таки не могут застраховать себя от нежелательного постороннего вмешательства в свои дела, так как государство стремятся использовать и другие монополисты, конкурирующие с ними. Кроме того, государство иногда вынуждено действовать в интересах всего господствующего класса, которые не обязательно во всем совпадают со стремлениями и целями отдельно взятых трестов и концернов. Поэтому монополисты всегда предпочитают частную форму собственности. Государственную собственность они рассматривают лишь как орудие укрепления своей частномонополистической собственности.

Коммунистические партии во многих странах государственно-монополистического капитализма поддерживают требование последовательной национализации крупной промышленности, так как это требование направлено против господства монополий и в этом смысле прогрессивно.. Конечно, пока политическое положение в стране таково, что нет еще возможности ликвидировать все капиталистические монополии, требование полной национализации крупной промышленности остается лишь программным положением марксистской партии. Тем не менее и в этих условиях коммунистические партии не ограничиваются одной пропагандой, а выступают за безотлагательное проведение национализации отдельных отраслей крупной промышленности, прежде всего таких отраслей, где гнет монополий стал для рабочих настолько невыносимым, что они готовы подняться на массовую политическую борьбу за проведение немедленной национализации. При этом коммунисты требуют осуществления национализации в такой форме, чтобы она действительно ограничивала всевластие капиталистических монополистов и облегчала положение трудящихся.

Не только требование национализации, но и многие требования реформ, выдвигаемые ныне трудящимися буржуазных стран в целях защиты своих интересов, идут по линии государственно-капиталистических мероприятий. Это связано с увеличившейся ролью современного капиталистического государства в экономической жизни. Трудящиеся вовсе не за устранение всякого вмешательства государства в экономику. Но они за такое вмешательство государства, которое ограничивало бы произвол и безраздельное хищничество монополий.

Если государство в интересах предпринимателей может «замораживать» заработную плату, резонно рассуждают рабочие, то почему нельзя добиваться, чтобы государство устанавливало гарантированный минимум заработной платы и

хотя бы порой использовало в интересах рабочих свой арбитраж в трудовых конфликтах? Почему нельзя добиваться, чтобы государство приняло действенные меры против произвольного повышения квартирной платы и взвинчивания цен на предметы потребления?

Опыт показал, что в борьбе за такие требования трудящиеся действительно вырывают некоторые, хотя и мелкие, уступки у капиталистического государства. Кое-где под давлением рабочих организуются общественные работы для безработных. Очевидно, правящие круги даже при полном господстве финансового капитала не могут не бояться резкого обострения недовольства широких масс трудящихся, если только эти массы проявляют свою боеспособность.

Прогрессивный американский экономист X. Люмер отмечает, что благодаря борьбе масс против монополий в США в последние годы второй мировой войны действовала относительно эффективная система контроля над ценами. Оптовые и розничные цены, а также квартирная плата повысились за это время всего лишь на 2 - 4%. После войны отмена государственной системы контроля над ценами развязала руки монополистам, и они стали взвинчивать цены, которые безостановочно растут. Люмер пишет: «...контроль над ценами в значительной степени ослабил бремя, которое несли на себе рабочие во время второй мировой войны, и отсутствие в нынешних условиях чего-либо, хотя бы в отдаленной степени похожего на подлинный контроль над ценами, значительно увеличивает такое бремя»3.

Значит, народные массы, несущие на своих плечах всю тяжесть гнета государственно-монополистического капитализма, имеют полное основание продолжать борьбу за государственные мероприятия, направленные на ограничение произвола монополий. Но совершенно ясно, что никакие реформы не в состоянии превратить существующий реакционный государственно-монополистический капитализм в какую-либо прогрессивную систему, а тем более в социализм.

Только борьба рабочего класса и под его руководством - всех трудящихся за власть, когда она увенчается решающей победой, откроет путь от капитализма к социализму.

Измышления ревизионистов и реформистов о современном капитализме

Пропагандисты буржуазии, реформисты и ревизионисты изображают государственно-монополистический капитализм как новый общественный строй, коренным образом отличающийся от старого капитализма. С этой целью они умышленно ставят знак равенства между этой формой господства монополий и теми мероприятиями государственно-капиталистического характера, которых трудящимся кое-где удалось добиться в результате классовой борьбы. Они утверждают также, будто капитали-

стическое государство может теперь регулировать развитие экономики и избавить ее от всяких кризисов, будто современное буржуазное государство стало надклассовым. Место старого эксплуататорского капитализма теперь, дескать, заняло «государство всеобщего благосостояния», а современный разбойничий империализм стал «народным капитализмом».

«Теоретической основой» подобных взглядов служит учение английского буржуазного экономиста Джона Мейнарда Кейнса, разработанное еще в 30-х годах. В отличие от других буржуазных экономистов он признавал, что капитализм тяжело болен и утратил способность саморегулирования экономики. Но Кейнс никак не хотел и не мог согласиться с тем, что болезнь эта неизлечима. Более того, он взял на себя роль «лекаря» капитализма, выдвинув целую серию мер по «оздоровлению» этой экономической системы с помощью государственного регулирования экономики и развития государственно-монополистического капитализма. Особое значение Кейнс и его последователи придают осуществлению специальных мер для поддержания на должном уровне вложений капитала в производство, контролю государства над кредитом (регулирование уровня процента) и денежным обращением («регулируемое» обесценение денег с целью снижения реальной заработной платы рабочих). Учение Кейнса по сути своей есть апология капитализма, ибо все оно основывается на иллюзорной предпосылке о возможности навечно сохранить эту систему, избавив ее от ряда пороков и устранив некоторые бедствия, которые ее господство несет трудящимся.

Ныне не только большинство буржуазных экономистов, но и значительная часть правых социал-демократов опираются на учение Кейнса. В своих программных документах многие правосоциалистические партии официально отреклись от экономической теории Маркса в пользу теории Кейнса. Наиболее откровенный призыв к замене марксизма кейнсианством прозвучал в книге английского лейбориста Джона Стрэчи «Современный капитализм». Он утверждает, будто Кейнс, оставаясь откровенным защитником капитализма и врагом социализма, предложил, сам того не подозревая, методы, обеспечивающие постепенную эволюцию государственно-монополистического капитализма... в социализм. Кейнс-де призывает государство поощрять всеми средствами вложения капитала в производство и установить такой контроль над владельцами денег, чтобы они их не сберегали, а как можно большие расходовали и тем самым поддерживали платежеспособный спрос. А это, утверждает Стрэчи, вынуждает буржуазное государство осуществить уравнение доходов путем увеличения налогов на прибыли. По Стрэчи получается, что государство в Англии, следуя советам Кейнса, фактически уже осуществляет перераспределение национального дохода

и «планирует» экономику с целью поддержания высокого платежеспособного спроса и «полной занятости».

Проведенная лейбористским правительством национализация некоторых отраслей промышленности и установление национальной системы социального страхования и медицинского обслуживания, по мнению Стрэчи, уже сделали Англию социалистической, хотя он сам признает, что в английской экономике господствуют «олигополии», т. е. клики крупнейших монополистов. Ничуть не смущаясь этим, Стрэчи уверяет, будто Англия «перешагнула классовый конфликт», отношения между рабочими и предпринимателями вступили в «мирную фазу» и т. д.

Выдать рост государственно-монополистического капитализма за постепенное превращение капиталистического общества в социалистическое пытаются и французские социалисты (историк Буржэн, экономист Рэмбер и др.).

В чем несостоятельность подобных измышлений о современном капитализме?

Во-вторых, правые социал-демократы извращают действительность, утверждая, что монополисты подчинены государству, которое якобы носит «надклассовый» характер. На самом деле государство подчинено капиталистическим монополиям. При государственно-монополистическом капитализме решающая власть в обществе сосредоточена в руках крупнейших корпораций: существует прямая или косвенная диктатура сотни богатейших семейств.

В-третьих, правые социал-демократы пытаются замазать и классовый характер простого государственного капитализма, выдавая мероприятия, носящие государственно-капиталистический характер, за мероприятия по строительству социализма. Пока власть находится в руках буржуазии, огосударствление отдельных предприятий и другие мероприятия государственно-капиталистического характера не отменяют отношений капиталистической эксплуатации даже в тех странах, где эти мероприятия ныне носят прогрессивный ха-

рактер (например, в Индии, Индонезии). В недрах капитализма не могут возникнуть социалистические производственные отношения; там могут создаться лишь материальные предпосылки для социализма. Однако начать строительство социализма на основе этих предпосылок невозможно до тех пор, пока государство находится в руках капиталистов, т. е. пока власть не переходит к трудящимся.

Как в науке о социализме, так и в сознании многих поколений участников рабочего движения понятие социализма всегда связывалось с общественной собственностью. Но современные правые социал-демократы уже порывают и с этим научным представлением. «Социалистическое планирование, - говорится, например, в декларации Социалистического интернационала, - не предполагает установления общественной собственности на все средства производства. Оно совместимо с существованием частной собственности в важных отраслях». Действуя согласно этой установке, руководство лейбористской партии Англии в угоду монополистической верхушке буржуазии декларировало свой отказ от дальнейших мероприятий по национализации, т. е. даже от капиталистической национализации.

Если внимательно просмотреть программные документы современных правых социал-демократов, нетрудно обнаружить, что они, рисуя свой «социализм», по сути дела лишь копируют контуры существующего государственно-монополистического капитализма. Выше этого социального «идеала» (идеала морганов и рокфеллеров) они в своих мечтах подняться не могут.

По стопам правых социал-демократов в приукрашивании современного капитализма пошли и некоторые ревизионисты в Югославии. В проекте программы СКЮ они утверждали, что в современном капитализме все больше проявляются «новые, по своей объективной тенденции социалистические элементы в экономике», которые якобы оказывают «давление на капиталистический способ производства»; «права частного капитала ограничиваются» и его экономические функции все больше передаются государству. Так, мол, происходит в капиталистическом мире «процесс развития к социализму».

Эта ревизионистская концепция по существу совпадает с утверждениями правых социал-демократов о происходящем якобы перерастании капитализма в социализм. Но Э. Карделю в Югославии перед коммунистами было, конечно, труднее, чем г-ну Стрэчи в Англии перед лейбористами, «доказывать» вероятность такого «чудесного превращения» современно капитализма. Когда Кардель называл этот капитализм «государственным капитализмом», многие югославские коммунисты предлагали называть его подлинным именем - государственно-монополистическим капитализмом. Но Кардель в

своем докладе на съезде СКЮ настаивал на применении названия «государственный капитализм», объясняя, что термин «государственно-монополистический капитализм» выражает лишь «происхождение государственного капитализма». Тем самым он, как хороший фокусник, превратил реакционный, государственно-монополистический капитализм в некий зародыш более безобидного государственного капитализма. Затем он манипулировал и с государственным капитализмом, превратив его в «социалистические элементы», которые, мол, окончательно очищают современный капитализм от скверны... Вот уж поистине «ловкость рук и никакого мошенничества»!

Такое обоснование ревизионистской программы СКЮ было, конечно, занимательным, но не очень убедительным.

Реформистской и ревизионистской программе «перерастания» государственно-монополистического капитализма в социализм марксистско-ленинские партии противопоставляют ясную программу решительной борьбы против капиталистических монополий, против их господства, за свержение диктатуры горстки семейств монополистической аристократии.

Стремясь использовать в интересах трудящихся все возможные при капитализме реформы, в том числе и реформы государственно-капиталистического характера, марксисты-ленинцы в то же время считают, что замена капиталистического способа производства социалистическим может произойти только в результате социалистической революции.

Государственно-монополистический капитализм

новая, более развитая форма монополистического капитализма, для которой характерно соединение силы капиталистических монополий с силой государства в целях сохранения и укрепления капиталистического строя, обогащения монополий, подавления рабочего и национально-освободительного движения, развязывания агрессивных войн. Государственно-монополистический капитализм - это империалистический капитализм эпохи его общего кризиса, существования и борьбы двух систем - социалистической и капиталистической, возрастающего воздействия сил мирового социализма на ход истории, усиливающегося несоответствия уровня производительных сил капиталистическими производственным отношениям, несовместимости высокой ступени обобществления производства и труда и частнокапиталистического присвоения, эпохи ускоренного создания материальных предпосылок социализма, подъёма рабочего и освободительного движения. Расширенное воспроизводство монополистического капитала и получение монопольных сверхприбылей в эту эпоху требуют сращивания, слияния монополии (финансового капитала) с государством. Характер современного капиталистического воспроизводства в условиях научно-технической революции, обострения межимпериалистических противоречий, усиления классовых противоречий обусловливает необходимость государственного вмешательства в экономику.

Экономическую основу Г.-м. к. в развитых капиталистических странах составляют высококонцентрированная промышленность, высокоцентрализованный капитал - частномонополистический и государственный.

Основоположники марксизма предвидели наступление такого времени, когда средства производства и сообщения не смогут быть управляемы акционерными обществами, когда их огосударствление буржуазной властью станет экономически неизбежным. В предисловии работы «К критике политической экономии» К. Маркс указывал, что очевидна взаимная связь таких явлений, как «...государство, внешняя торговля, мировой рынок». Анализ деятельности акционерного общества привёл Маркса к выводу, что «в известных сферах оно ведет к установлению монополии и потому требует государственного вмешательства» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 25, ч. 1, с. 481-82). Ф. Энгельс в работе «Анти-Дюринг» писал, что “...государство как официальный представитель капиталистического общества вынуждено взять на себя руководство указанными средствами производства и сообщения” (там же, т. 20, с. 289).

В. И. Ленин дал глубокий анализ Г.-м. к. в самом начале его возникновения. Ему принадлежит и сам термин - «государственно-монополистический капитализм». В работе “Империализм, как высшая стадия капитализма” (1916) Ленин, рассматривая империализм периода до 1-й мировой войны 1914-18, констатировал существование государственных монополий и определил их роль. В последующих работах Ленин показал процесс перерастания монополистического капитализма в государственно-монополистический. В работе «Война и революция» (1917) Ленин выявил «... начала огосударствления капиталистического производства, соединения гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 32, с. 83). Ленин подчёркивал, что характерная черта Г.-м. к. - сращивание монополий с государством.

Учение Ленина о Г.-м. к. получило дальнейшее развитие в документах и решениях КПСС и международного коммунистического движения.

Перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический - результат действия внутренних закономерностей капитализма. Элементы Г.-м. к. появились на рубеже 19-20 вв. в результате превращения монополий в господствующую силу. Развитие Г.-м. к. ускорила 1-я мировая война. Необходимость создания централизованной военной экономики привела к усиленному прямому вмешательству государства в экономическую жизнь воюющих стран. Государство ограничило производство товаров мирного потребления; рыночную систему распределения дефицитных сырья, материалов, оборудования заменило централизованной; стремилось регулировать производство; ввело прямой контроль над внешней торговлей; установило принудительное разрешение трудовых конфликтов в интересах капиталистов. После окончания войны был отменен контроль государства над предпринимательством. Развитие получила кредитно-финансовую государственую деятельность, направленная в первую очередь на спасение капитализма в тех странах, где он очутился на грани катастрофы (см. Дауэса план , Юнга план).

Мировой экономический кризис 1929-33 привёл к дальнейшему развитию Г.-м. к.

Необходимо было пустить в ход кредитные финансовые и экономические ресурсы государства, чтобы предотвратить крах частных банков, промышленных концернов, ж. д. и др. В США появился т. н. «новый курс Рузвельта» - попытка путём воздействия государства на банки и концерны, на кредитную систему вывести страну из экономического кризиса. В Италии фашистским правительством была создана система государственного участия в основных отраслях промышленности и крупных банках - т. н. институт реконструкции промышленности. В гитлеровской Германии в связи с подготовкой к войне усилилось государственное вмешательство в экономику в целях её милитаризации; ускоренными темпами рос военно-монополистический капитализм, включающий контроль над хозяйством, принудительное картелирование, предоставление «фюрерам» предприятий прерогатив государственной власти.

2-я мировая война 1939-45 в ещё большей степени развила и умножила формы Г.-м. к. Возрастали правительственные капиталовложения в промышленность; государство строило военные заводы, часть из которых оно само эксплуатировало, а часть передавало частным монополиям, предоставляло займы для субсидирования монополий, налоговые льготы монополистам, устанавливало различные виды экономического контроля с целью обеспечения выпуска военной продукции. Произошло ещё большее переплетение государственного аппарата с монополистическими группами буржуазии. Сложилась разветвленная система государственного регулирования экономики.

После 2-й мировой войны дальнейшее скачкообразное развитие Г.-м. к. было обусловлено обострением противоречий капитализма и социальными сдвигами в мире, дальнейшей милитаризацией экономики главных капиталистических стран. Растущие успехи мировой социалистической системы и рост её влияния, усиление общей неустойчивости капитализма, страх перед кризисами и социально-экономическими потрясениями - всё это усилило стремление монополистической буржуазии к государственно-монополистическим формам хозяйства и хозяйственной политики. Процесс роста Г.-м. к. после 2-й мировой войны в различных капиталистических странах протекал по-разному, но общее его направление - государственное регулирование в интересах монополий, антикризисная политика. Во Франции господствующему классу пришлось под большим нажимом масс пойти на огосударствление отдельных отраслей промышленности. Однако национализация была осуществлена в интересах монополистической буржуазии. Монополии возложили на государство расходы по обновлению основного капитала в отстающих отраслях промышленности (угольной, энергетической) с тем, чтобы эти отрасли предоставляли энергию и сырьё монополистическим предприятиям на выгодных для них условиях. В Великобритании огосударствление отдельных отраслей промышленности осуществлялось главным образом с целью оживить убыточные отрасли (угольную промышленность) или передать в руки государства важные рычаги экономики (Английский банк, ж. д.). В США господство Г.-м. к. усилилось в результате милитаризации, связанной со стремлением американского монополистического капитала к мировому господству и с попыткой монополий, расширив внутренний рынок, создать благоприятные условия для новых капиталовложений и получения новых сверхприбылей.

Необходимость вовлечения экономических ресурсов буржуазного государства, т. е. совокупного капитала класса капиталистов, для обеспечения процесса расширенного капиталистического воспроизводства в интересах монополий диктуется достигнутым уровнем производительных сил, ростом масштабов предприятий, потребностью в расширении производства для введения и использования новой техники, требованиями рентабельности и эффективности производства в условиях обостряющейся конкурентной борьбы. Сама аккумуляция экономических ресурсов в руках государства, в дополнение к растущим налоговым поступлениям, достигается путём национализации части промышленного производства и транспорта и создания новых производственных мощностей за счёт государственного бюджета, а также посредством присвоения прибавочной стоимости буржуазным государством на принадлежащих ему предприятиях. Под давлением монополистического капитала государство вынуждено материально поддерживать те отрасли капиталистической экономики, которые необходимы для функционирования экономической системы, но не обеспечивают монополиям соответствующих доходов. На государственные средства, включая средства муниципалитетов, создаётся и расширяется Инфраструктура , обеспечивающая деятельность капиталистических монополий.

В ряде случаев огосударствление ставит своей задачей спасение частных акционерных компаний, находящихся под угрозой банкротства, путём выкупа и при этом чаще всего по завышенным оценкам и на условиях, весьма выгодных владельцам капиталистической собственности.

Развитие Г.-м. к. идёт не прямолинейно. Противоречивость самого процесса капиталистического воспроизводства, корыстные интересы отдельных монополистических групп влекут за собой и такие явления, как денационализация отдельных предприятий, отказ от тех или иных форм государственного контроля. Однако основным направлением развития является усиление вмешательства государства в экономическую жизнь. Следует также учитывать, что «чистого» Г.-м. к. нет и не может быть, поскольку неизбежно сохраняется некоторая часть средних и мелких немонополизированных предприятий в промышленности, сельском хозяйстве, сфере обслуживания.

Формы Г.-м. к. В каждой капиталистической стране в зависимости от исторических условий и конкретной обстановки получают развитие та или иная форма или известное сочетание форм Г.-м. к.

Общемонополистическая государственная собственность. Государство принимает непосредственное участие в самом процессе производства, выступает как предприниматель. Государственная собственность возникает путём строительства государственных предприятий (военной промышленности, новых или капиталоемких отраслей), национализации отдельных предприятий, целых отраслей промышленности и транспорта (важных для государства или малорентабельных), приобретения государством части акций монополистических предприятий. Государству принадлежит свыше 20% всего акционерного капитала в Великобритании, более 28% в Италии, 33% во Франции, 18% в ФРГ. Огосударствление ставит своей непосредственной целью укрепить экономические и политические позиции монополистической буржуазии, вместе с тем оно подрывает сам принцип «священной частной собственности». Буржуазное государство, обладающее средствами производства, выступает как совокупный монополистический капиталист, непосредственно эксплуатирующий рабочих. Частные и государственные монополии всё более переплетаются путём использования государством финансовых средств для контроля над частными фирмами, создания смешанных ассоциации, проникновения частного капитала в государственный сектор.

Государство и товарное обращение. Государство непосредственно участвует в процессе товарного обращения и как покупатель и как продавец. Г.-м. к. проявляется в росте государственного потребления. Правительство покупает у монополий промышленные товары, поскольку оно само является предпринимателем (часть государсвенных предприятий находится на государственном бюджете, часть действует на правах акционерных компаний). В ряде стран правительство скупает излишки с.-х. продукции. Государство - также крупный продавец товаров и услуг. Государственные предприятия поставляют уголь, электроэнергию, занимаются ж.-д. перевозками и т. д., сбывают накопленные запасы продовольствия, с.-х. и минерального сырья.

Рост государственного рынка вызван широким развитием милитаризма и связанными с ним огромными правительственными заказами на вооружение, расходами на содержание вооруженных сил и созданием стратегических запасов (см. Экономика военная). Государство обеспечивает монополиям новую сферу капиталовложений, финансирует монополистические компании, снабжает их основным капиталом, рабочей силой, дефицитным сырьём, поддерживает на высоком уровне цены на товары монополизированных предприятий.

Государство и капиталовложения. Государство аккумулирует в своих руках огромные денежные суммы. Если в начале 20 в. через государственный бюджет крупных капиталистических стран перераспределялось 5-10% национального дохода, то в 60-е гг. 20 в. - более 1 / 3 . На долю капиталистического государства приходится большая часть средств, затрачиваемых на исследование космоса, создание атомной промышленности. Правительства выделяют огромные суммы для поддержки частных научных исследований, осуществляя их в интересах милитаризации экономики. Государство активно участвует в кредитных отношениях: получает кредит путём выпуска государственных займов, выпускает банкноты через принадлежащие ему или находящиеся под его контролем эмиссионные банки. Крупные монополии широко используют государственный бюджет, налоговую политику и различные кредитные учреждения, при помощи которых происходит изъятие значительной части национального дохода и перераспределение его затем в интересах монополистического капитала. Государственные субсидии, кредиты, крупные налоговые льготы играют огромную роль в увеличении финансовых средств монополий для новых капиталовложений. Государство снижает издержки производства частных монополий и тем увеличивает их прибыли.

Государственное регулирование, программирование. Сущность регулирования и его высшей ступени - программирования состоит в попытках согласования интересов частных монополий с общей политикой монополистического государства.

В условиях перепроизводства государство ограничивает выпуск и продажу тех или иных товаров для сохранения высоких монопольных прибылей. Этому служат т. н. экономические стабилизаторы - правительственные гарантии вкладчикам банков, кредитная политика и ссуды, установление валютных курсов, размеров пошлин. В условиях военного времени, когда существует нехватка товаров, регулирование происходит при помощи политики приоритетов, преимущественного снабжения отраслей, работающих на военные ведомства, дефицитным сырьём, рабочей силой, путём льготного финансирования. В мирное время в большинстве европейских стран капитализма для воздействия на процесс воспроизводства разрабатываются долгосрочные программы экономического роста. В США монополии, обладающие большими возможностями, ограничиваются соответствующей финансовой и валютной правительственной политикой. Государственно-монополистическое регулирование и программирование осуществляются главным образом путём воздействия на мотив прибыли. Инструментами государственного регулирования являются правительственная политика капиталовложений и закупок, денежно-кредитная политика, влияние на процентные ставки, контроль за деятельностью центральных банков, регулирование цен, «замораживание» зарплаты. Программирование носит не директивный, а рекомендательный характер, но, поскольку оно сопровождается определенной суммой мер практического характера по стимулированию той или иной отрасли промышленности, оно оказывает определенное воздействие на экономику, ведёт к изменениям в структуре народного хозяйства, ускоряет процесс монополистического обобществления производства. Государственное регулирование и программирование в условиях капитализма имеют свои границы, обусловленные самим характером капиталистического способа производства. Они не способны избавить капитализм от экономических потрясений - циклических кризисов перепроизводства, промышленных спадов, финансовой и бюджетной неустойчивости, инфляции, дефляции и т. п. Государственно-монополистическое регулирование и программирование сопровождаются усилением антидемократических тенденций, наступлением на рабочий класс и трудящиеся массы.

Государство и внешнеэкономическая экспансия монополий. Монополии широко используют буржуазное государство для финансирования и поддержки своей внешнеэкономической экспансии. Этой цели служат таможенная политика, предоставление налоговых льгот монополиям, вывозящим товары за границу, предоставление экспортных премий, освобождение вывозных товаров от косвенных налогов, правительственные гарантии экспорта и др. меры. Государство содействует экспорту частномонополистического капитала. Частные монополии получают государственные гарантии для своих инвестиций в освободившиеся страны, перекладывая весь риск, связанный с этим, на государственную казну. После 2-й мировой войны возрос государственный вывоз капитала, преследующий цель форсировать товарный экспорт монополий, создать благоприятный «климат» для частномонополистических инвестиций в развитых капиталистических странах. В 1955 американские частные капиталовложения в Западной Европе составляли 5,4 млн. долл., к началу 1970 они возросли до 30,3 млрд. долл. Вывоз государственного капитала в виде т. н. помощи направлен на политическое и экономическое закабаление тех стран, куда направляется этот вывоз.

Империалистическая интеграция. Монополии каждой страны действуют на международной арене в условиях Г.-м. к. в значительной степени через государственный аппарат. После 2-й мировой войны возникли межгосударственные монополистические организации и картельные соглашения, созданные по официальной договорённости между правительствами капиталистических стран. Они охватывают отдельные отрасли (например, Европейское объединение угля и стали) или носят более общий характер (Европейское экономическое сообщество , Европейская ассоциация свободной торговли). Международные государственно-монополистические организации, возникающие под лозунгом «объединения» с целью смягчения проблемы рынков, как показала действительность, на деле превращаются в очаги острых трений и конфликтов как внутри этих организаций, так и между ними.

Монополии и государство. Господство монополий в экономике ведёт к господству монополий в политике. Современное буржуазное государство - это орган классового господства монополистической буржуазии. Отношения между монополиями и правительством строятся на основе использования монополистическим капиталом государственного аппарата, финансовых экономических ресурсов, экономической политики для непосредственного вмешательства в процесс воспроизводства капитала, в процессы производства, обращения, распределения, а следовательно, и в процесс присвоения монополиями прибавочной стоимости, Г.-м. к. характеризуется дальнейшим усилением личной унии верхушки буржуазного государственного аппарата с руководителями монополий. Влияние монополий на буржуазное государство и его политику осуществляется также через многочисленные союзы монополистов, объединяющие представителей монополий как в рамках той или иной отрасли экономики, так и в общенациональном масштабе. Эти союзы располагают огромным аппаратом, содержащимся на средства монополий, Во главе их стоят наиболее крупные представители монополистического капитала, являющиеся одновременно руководителями различных правительственных комитетов, членами правительств. Все более или менее важные правительственные решения принимаются, как правило, только после рассмотрения и одобрения их в этих организациях монополистов. Вместе с тем, как всякий социальный организм, государство обладает относительной самостоятельностью, имеет свои собственные интересы и поэтому его нельзя рассматривать как «отдел в канцелярии треста».

Влияние Г.-м. к. на классовую структуру общества. Развитие государственно-монополистического капитала привело к резкому усилению социальной поляризации капиталистического общества. «Вымывание» средних слоёв города и деревни, рост численности рабочего класса и всех работающих по найму при уменьшении удельного веса капиталистических собственников достигли весьма высокой степени. Работающие по найму в конце 60-х гг. составляли в США 92% , Великобритании - 93,5% , ФРГ - 83%, Франции - 77%, Японии - 63% всего самодеятельного населения. Г.-м. к. - общемонополистическая форма эксплуатации рабочего класса. Он противопоставляет широкую массу пролетариата не только отдельному предпринимателю, но в возрастающей степени всему классу капиталистов в целом и его государственной власти. Монополистическая буржуазия прибегает, с одной стороны, к насильственному подавлению коммунистического и рабочего движения, с другой - к изощрённым формам социальной демагогии с целью разъединить рабочих, сбить их с позиций классовой борьбы. Вынужденные уступки буржуазии рабочему классу, будь они экономического или политического характера, не меняют основ буржуазного общества и сущности классовой борьбы. В ходе развития Г.-м. к. массовой социальной прослойкой лиц наёмного труда стала интеллигенция. Верхушка интеллигенции по своему положению и образу жизни примыкает к буржуазии, но основная её масса, эксплуатируемая монополистическим капиталом, в условиях политического гнёта и агрессивной внешней политики правящих кругов всё теснее связывает свою судьбу с рабочим классом. Видное место в общей структуре капиталистического общества занимают служащие, что связано с ростом управленческого аппарата, государственного аппарата и особенно сферы обслуживания. В Великобритании из 25 млн. чел., работающих по найму, 5,8 млн. служащие (почти 24%), в США - свыше 30%. Служащие в капиталистических странах - объект угнетения со стороны мононолистического капитала, государства. Городские мелкие производители, разоряясь, пополняют ряды лиц наёмного труда; продвижение их в высшие слои - редкое явление, Каждый шаг вперёд в науке и технике подрывает неизбежно, неумолимо основы мелкого производства в капиталистическом обществе. При этом ряд мелких и средних предприятий превращается в придаток крупных предприятий, значительная часть мелкой буржуазии оказывается в зависимости от крупного капитала. Г.-м. к. ускоряет процесс дифференциации деревни. Государство помогает монополиям сгонять крестьян с земли, усиливает позиции крупных фермеров в сельском хозяйстве. Концентрация с.-х. производства неизбежно сопровождается массовым разорением мелких и средних крестьянских хозяйств. В США количество ферм сократилось с 6,4 млн. в 1940 до 3 млн. в 1970. В Италии в 1936 население, занятое в сельском хозяйстве, составляло 49% от общей численности населения страны, в конце 60-х гг. - лишь 24% . Финансовый капитал подчиняет себе сельское хозяйство. Концентрация и централизация производства и капитала в сельском хозяйстве происходят путём создания крупных капиталистических хозяйств и различного рода кооперативных объединений по закупке, переработке и сбыту с.-х. продукции, которые в условиях капитализма неизбежно попадают под контроль монополий. Правительственная система гарантированных цен производителям с.-х. продуктов не защищает трудящихся землевладельцев от разорения, Процесс централизации и концентрации капитала и производства, обобществление на частномонополистический и общемонополистической основе привели к тому, что удельный вес собственно буржуазии в общем составе самодеятельного населения уменьшился как по сравнению с периодом домонополистического капитализма, так и по сравнению с периодом до 1-й мировой войны. Особенно уменьшился удельный вес представителей производительного капитала. Переход крупных производственных предприятий и средств сообщения в руки монополий и в собственность государства показал ненужность буржуазии для управления современными производительными силами. Все производственные функции капиталиста выполняются теперь высшими наёмными служащими. Развитие Г.-м. к. способствовало выделению особой верхушки внутри класса капиталистов, которая состоит из нескольких прослоек с противоречивыми интересами, но теснейшим образом сросшихся друг с другом: монополисты - владельцы значительной корпоративной, акционерной собственности, руководящий состав акционерных обществ (Менеджеры), высшие чиновники правительственного аппарата (административного и экономического), верхушка военной касты.

Создание материальных предпосылок социализма. «...Государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет» (Ленин В. И., Полн. собр. соч.,5 изд., т. 34, с. 193). Обобществление труда и производства достигает наивысшей степени, какая только возможна на базе капитализма. Это свидетельствует о том, что внутри капиталистического общества уже созрели предпосылки социализма, назрела насущная историческая необходимость замены капиталистических производственных отношений социалистическими. Г.-м. к. означает, что в данной стране механизм общественного хозяйствования (и притом технически совершенный) уже готов и остаётся «только» освободить его от тех, кто стоит над трудящимися.

Г.-м. к. доводит до предела все противоречия империализма: классовые противоречия внутри каждой капиталистической страны, особенно между трудом и капиталом; противоречия между империалистическими государствами; противоречия между империалистическими и освободившимися странами. Стремление господствующих классов укрепить капиталистическую систему в то же время приближает крушение этой системы. Экономические процессы идут в направлении дальнейшего вытеснения и подчинения мелких и средних предприятий, слияния и поглощения крупных акционерных обществ, дальнейшего сосредоточения средств производства, централизации капитала в руках монополий. Это противоречие между общественным характером производства и монополистической формой собственности Г.-м. к. пытается разрешить чужеродными капитализму общественными средствами, методами и формами хозяйствования (национализация, программирование и т. д.).

Главная движущая сила и гегемон в антимонополистической общедемократической борьбе - пролетариат. Он объединяет вокруг себя в борьбе против монополий всех лиц, работающих по найму, значительную часть крестьянства и городской мелкой буржуазии, все социальные группы, которые являются жертвами политики монополий и которые хотят перемены. Рабочий класс и его коммунистический авангард стремятся соединить все демократические движения, выступающие против гнёта финансовой олигархии, в один могучий антимонополистический поток.

Борьба идёт за приход к власти прогрессивных антимонополистических сил для проведения глубоких преобразований в социальной, политической и экономической жизни капиталистических стран (ограничение и ликвидация политической и экономической власти монополий; осуществление социальных требований трудящихся; защита и расширение демократических свобод: участие рабочих в управлении предприятиями, расширение прав парламента, опирающегося на массовое движение, установление демократического контроля за деятельностью государственных предприятий, укрепление местных органов самоуправления; осуществление целей научно-технической революции в интересах народа; защита интересов крестьян и фермеров и др.). Исторически неизбежно развёртывание в главных капиталистических странах антимонополистической борьбы и приход к власти правительств демократического единства как рубеж для дальнейшего поступательного движения на пути к полному освобождению пролетариата, всех трудящихся из-под ига капитала.

Критика буржуазной теории государственного вмешательства в экономику. Буржуазные экономисты, реформисты, ревизионисты извращают сущность Г. -м. к. Одним из первых теоретиков Г. м. к. был Дж. М. Кейнс , стремившийся доказать возможность устранения кризисов и обеспечения «общей занятости» методами государственно-капиталистического регулирования. Последователи Кейнса А. Хансен и С. Харрис (США), В. Репке (См. Рёпке) (Германия), Монне (Франция) и другие признают факт вмешательства государства в экономику (теории «стейтизма», «этатизма», «дирижизма»), но отрицают цели этого вмешательства, направленного на защиту интересовмонополий.

Идеологи современного капитализма пытаютсядоказать, будто бы капитализм в результате государственных воздействия претерпел столь коренные изменения, что перестал быть капитализмом, это уже «капитализм без капиталистов», «исправленный капитализм», что «капитализм твердолобого типа умер». Вмешательство буржуазного государства в экономику изображается как «революция», положившая начало «государству всеобщего благоденствия» [А. Берли (См. Бёрли) и Э. Джонстон (США), Дж. Штиглер (ФРГ)]. В ходу также теория, утверждающая, что современный экономический строй капиталистического запада - это смешанная экономика, т. е. сочетание олигополии, свободной конкуренции и активного государственного вмешательства [С. Сличтер (США)], согласованная экономика (французский экономист Ф. Блок-Лене). Широкое распространение получает теория конвергенции (см. Конвергенции теория), согласно которой социализм и капитализм вследствие якобы возрастающего приспособления к одинаковым условиям существования приближаются друг к другу, с тем, чтобы сойтись в одной точке. На позициях буржуазии стоят и реформисты с их утверждением о «коренных изменениях» в структуре капитализма: Г.-м. к. - это «почти социализм», современный капитализм в связи с национализацией отдельных отраслей промышленности и государственном регулированием других достигает социалистических целей и перерастает в социализм. Ещё В. И. Ленин критиковал подобные утверждения, как необоснованные, ошибочные, искажающие существо Г.-м. к. Эти теории отражают новые явления, возникшие в результате государственного вмешательства в экономику. Но они игнорируют тот факт, что в общей системе капиталистического способа производства не произошло никаких принципиальных изменений.

Лит.: Энгельс Ф., Анти-Дюринг, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч. ,2 изд., т. 20, с. 288-290; Ленин В. И., Грозящая катастрофа и как с ней бороться, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 34, с.192-93; его же, Государство и революция, там же, т. 33, с. 32- 33; его же, Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б) 24-29 апреля (7-12 мая) 1917 г., там же, т. 31, с. 355-56, 443-44, 449-50; Программа КПСС, М., 1971, часть I, раздел 4; Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм. Документы Совещаний представителей коммунистических и рабочих партий, состоявшихся в Москве в ноябре 1957 г., в Бухаресте в июне 1960 г., в Москве в ноябре 1960 г., М., 1961; Брежнев Л. И., Отчетный доклад Центрального Комитета КПСС XXIII съезду Коммунистической партии Советского Союза, 29 марта 1966 г., М., 1966, гл. 1, §§2 и 3; 50 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Тезисы ЦК КПСС, Постановление Пленума ЦК КПСС, М., l967, раздел III - Великая Октябрьская социалистическая революция и мировой революционный процесс; Брежнев Л. И, Отчётный доклад Центрального Комитета КПСС XXIV съезду Коммунистической партии Советского Союза, 29 марта 1971 г., М., 1971, гл. 1, §§ 2 и 3; Далин С. А., Военно-государственный монополистический капитализм в США, М., 1961; Варга Е., Очерки по проблемам политэкономии капитализма, М.,1964, с. 50-77; Драгилев М. С. и Руденко Г. Ф., Монополистический капитализм. 2 изд., перераб. и дополн., М., 1963, гл. 18; Чепраков В. А., Государственно-монополистический капитализм М., 1964; Выгодский С. Л., Современный капитализм, М., 1969; Политическая экономия современного монополистического капитализма, М., 1970, т. 1.