Законодательная власть - сердце, власть исполнительная - его мозг.
Из всех способов обогащения торговля наиболее совместима со свободой.
Поистине, нас привлекает к женщинам не столько разврат, сколько удовольствие жить подле них.
Человек рождён свободным, а повсюду он в оковах.
Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен…
Человек учится говорить 2 года, затем учится всю жизнь молчать.
Человечность, точно поток чистой и благородной воды, оплодотворяет низины; он держится на известном уровне, оставляя сухими бесплодные скалы, вредящие полям своей тенью или грозными обвалами.
Я один. Я знаю своё сердце и знаю людей. Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете. Если я не лучше других, то по крайней мере не такой как они.
До своей юности я не только не имел ясного понятия о близости полов, но никогда смутное представление об этом не возникало у меня иначе, как в отталкивающем и противном виде.
Ни одна из моих преобладающих склонностей не обращена на то, что можно купить. Мне нужны только чистые наслаждения, а деньги отравляют всё.
Деньги которыми обладаешь, - орудие свободы; деньги, за которыми гонишься, - орудие рабства.
Как не помнить мне это место! С тех пор я часто орошал его слезами и покрывал поцелуями! Отчего не могу я окружить это счастливое место золотой балюстрадой! Отчего не могу привлечь к нему поклонение всей земли! Всякий, кто привык чтить памятники человеческого спасения, должен был бы приближаться к нему не иначе, как на коленях.
Великое нравственное правило - единственное, быть может, которое применил на деле: избегать таких положений, которые ставят наши обязанности в противоречие с нашими интересами и заставляют видеть наше счастье в чужом несчастье.
Каждому, я думаю, понятно, что для ребёнка и даже для взрослого иметь религию - значит следовать той, в которой он родился.
Догматическая вера есть результат воспитания.
Нет такой низкой души и такого варварского сердца, которые были бы совершенно не способны к какой-либо привязанности.
Настоящая низость в юности ещё преступнее, чем в зрелом возрасте, зато слабость, наоборот, гораздо более извинительна.
В течение всей моей жизни, изменчивой и полной исключительных превратностей судьбы, часто оставаясь без пристанища и без куска хлеба, я всегда глядел одинаково на богатство и на нищету.
Быть забракованным во всех профессиях - такова была моя судьба.
Так случается со всеми моими увлечениями, которым я начинаю предаваться, - они растут, переходят в страсть, и я уже больше ничего в жизни не вижу, кроме того, чем занят.
Скрытая неверность, не существующая для того, кого она может оскорбить, не существует и для собственной совести.
Дайте детству созреть в детстве.
Два противоположных состояния ввергают людей в оцепенение безделья: одно из них - то душевное спокойствие, в силу которого мы довольствуемся тем, чем обладаем; второе - это ненасытное вожделение, дающее чувствовать невозможность его удовлетворения. Тот, кто живет, не имея желаний, и тот, кто знает, что не может получить того, что желает, равным образом пребывают в бездействии. Чтобы действовать, нужно и стремиться к чему-либо, и быть в состоянии этого достигнуть.
Доброе - это прекрасное в действии.
Доброта, высказанная нам каким-либо человеком, привязывает нас к нему.
Дураки не бывают застенчивы, хотя застенчивость принимает все виды глупости.
Всякая власть - от Бога, я это признаю; но и всякая болезнь от Него же: значит ли это, что запрещено звать врача?
Мы видим вокруг нас почти только таких людей, которые жалуются на свою жизнь, и многих таких, которые лишают себя жизни, когда это в их власти; законы, божеский и человеческий, вместе едва способны остановить беспорядок. А случалось ли вам когда-либо слышать, чтобы дикарь на свободе хотя бы только подумал о том, чтобы жаловаться на жизнь и кончать с собою. Судите же с меньшим высокомерием о том, по какую сторону мы видим подлинное человеческое несчастье.
Мы всего больше заботимся о жизни по мере того, как она теряет свою ценность; старики больше сожалеют о ней, чем молодые.
Много рассуждают о качествах хорошего воспитания. Первое, которое я потребовал бы от него - а оно предполагает и много других, - это не быть человеком продажным.
Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.
Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества.
Мужчина говорит то, что знает, женщина - что нравится; первый, чтобы говорить, нуждается в знаниях, вторая - во вкусе; первый должен иметь в виду полезные вещи, вторая - приятные.
Мужчина лучше женщины философствует о сердце человеческом, но женщина лучше его читает в сердце мужчин.
Надо найти такую общую форму соединения, которая защищала бы и охраняла своей общей силой личность и имущество каждого своего члена и посредством которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе, оставаясь столь же свободным, как и раньше.
Наши истинные учителя - опыт и чувство.
Недостаточно сказать гражданам: «Будьте добрыми!» -«надо научить их быть таковыми; и даже пример, который в этом отношении должен служить первым уроком, не есть единственное необходимое здесь средство. Любовь к отечеству всегда действенна, ибо всякий человек добродетелен, когда его частная воля во всем соответствует общей воле; и мы с охотою желаем того же, чего желают любимые нами люди.
Ложное может выступать в бесконечных сочетаниях, истина же существует лишь в одном виде.
Любить глубоко - это значит забыть о себе.
Люди, будьте человечны! Это ваш первый долг. Будьте такими для всех состояний, для всех возрастов, для всего, что не чуждо человеку.
Люди от природы ленивы; но страстное стремление к труду - это первый плод благоустроенного общества; и если народ вновь впадает в состояние лени и безразличия, то это происходит опять-таки из-за несправедливости этого же самого общества, которое не придает уже больше труду той цены, которой он заслуживает.
Всякая злость происходит от бессилия.
Всякий, кто зависит от других и не имеет своих внутренних средств, не сможет стать свободным. Союзы, договоры, доверие людей - все это может привязать слабого к сильному, но не сильного к слабому.
Всякий праздный гражданин яатяется вором.
Вообще люди, мало знающие, много говорят, а те, которые много знают, говорят мало.
Воспитание человека начинается с его рождения; он еще не говорит, еще не слушает, но уже учится. Опыт предшествует обучению.
Время - движущийся образ неподвижной вечности. Все, что нарушает единство общества, никуда не годится; все установления, ставящие человека в противоречие с самим собою, не стоят ничего.
Всякий человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться.
Всякого рода привилегии выгодны для частных лиц, которые их получают, и ложатся бременем на нацию, которая их дает.
Вся нравственность человека заключается в его намерениях.
Главные движущие силы, которые заставляют людей действовать, если их хорошенько рассмотреть, сводятся к двум: сластолюбию и тщеславию; если вы отнимете у первого то, что принадлежит второму, то обнаружите при окончательном рассмотрении, что все сводится почти что к одному только тщеславию.
Видеть несправедливость и молчать - это значит самому участвовать в ней.
Естественное состояние - это такое состояние, когда забота о нашем самосохранении менее всего вредит заботе других о самосохранении.
Опыт давно уже приучил народ быть благодарным своим правителям за то, что они ему не причинили всего того зла, какое они могли ему причинить, и обожать своих правителей, когда народ им не ненавистен. Глупец, которому повинуются, может, как и всякий другой, карать преступления - настоящий государственный деятель умеет их предупреждать; он утверждает свою достойную уважения власть не столько над поступками, сколько, в большей еще мере, над волею людей.
Оскорбления - это доводы неправых.
Первый, кто огородил клочок земли, осмелился сказать: «эта земля принадлежит мне», и нашёл людей, которые были настолько простодушны, чтобы поверить этому, был истинным основателем гражданского общества. Сколько преступлений, сколько войн, сколько бедствий и ужасов отвратил бы от человеческого рода тот, кто, вырвав столбы или, засыпав рвы, служившие границами, воскликнул бы, обращаясь к людям: «Берегитесь слушать этого обманщика! Вы погибли, если забудете, что плод принадлежит всем, а земля - никому!» С самого своего возникновения, собственность стала орудием и средством угнетения подпавших под власть собственников масс. Бедствиями и страданиями масс своекорыстно воспользовались богатые. Они выработали план государственного устройства общества, они предложили людям составить союз, признать над собой верховную власть, которая, управляя обществом на основании установленных ими законов, должна была бы якобы оказывать защиту всем его членам и отражать его врагов. Уловка богатых имела успех. «Все устремились навстречу своим цепям, думая упрочить свою свободу». Так возникло наше современное общество и законы. Однажды явившись, они «ещё более увеличили силу богатых, безвозвратно уничтожили свободу, навсегда упрочили собственность и неравенство, превратили ловкий захват в незыблемое право и обрекли - к выгоде нескольких честолюбцев - весь род человеческий на труд, нищету и рабство.
Не трудно понять, что война и завоевания, с одной стороны, и усугубляющийся деспотизм - с другой, взаимно помогают друг другу; что у народа, состоящего из рабов, можно вволю брать деньги и людей, чтобы с их помощью покорять другие народы; что война дает одновременно и предлог для новых денежных поборов, и не менее благовидный предлог для того, чтобы постоянно содержать многочисленные армии, дабы держать народ в страхе. - Никто не может быть счастлив, если он не пользуется своим собственным уважением.
Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера.
Один только урок нравственности годен для детства и в высшей степени важен для всякого возраста - это не делать никому зла.
Одно из преимуществ хороших поступков состоит в том, что они возвышают душу и предрасполагают ее к еще лучшим делам. Опаснейший подводный камень для правосудия - это предубеждение.
Отказаться от своей свободы - это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение тому, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека; лишить человека свободы воли - это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности.
Отнимите у нашего сердца любовь к добру - вы отнимете всю прелесть жизни.
Не надо смешивать смелость с наглостью и грубостью: нет ничего более несходного и по своему источнику, и по результату.
Необходимым следствием порядка вещей становится то, что злой извлекает двойную выгоду: из собственной несправедливости и из честности других.
Неподкупный глаз честного человека всегда беспокоит мошенников.
Не соединяйте брачными узами людей, кои подходят друг другу лишь в известных условиях жизни и не будут подходить, если эти условия изменятся; но соединяйте людей, которые будут соответствовать друг другу, в каком бы положении они ни очутились, в какой бы стране ни обитали, в каком бы звании ни оказались.
Есть избыток строгости и избыток снисходительности: обоих надо одинаково избегать.
Жажда счастья никогда не иссякает в сердце человека.
Жена, домогающаяся власти, становится тираном своего мужа, а господин, сделавшийся рабом, бывает смешным и жалким созданием.
Если вы уступите ребенку, он сделается вашим повелителем; и для того. чтобы заставить его повиноваться, вам придется ежеминутно договариваться с ним.
Если вы хотите воспитать ум вашего ученика, воспитывайте силы, которыми он должен управлять. Постоянно упражняйте его тело; делайте его здоровым и сильным; пусть он работает, действует, бегает, кричит; пусть всегда находится в движении; пусть будет он человеком по силе, и вскоре он станет им по разуму... Если мы хотим извратить этот порядок, то произведем скороспелые плоды, в которых не будет ни зрелости, ни вкуса и которые не замедлят испортиться: у нас будут юные ученые и старые дети.
Если мы будем искать счастья, не зная, где оно, мы рискуем с ним разойтись.
Если тщеславие сделало кого-нибудь счастливым, то наверняка этот кто-то был дурак.
Жить - это не значит дышать, это значит действовать. Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь.
Дурной поступок мучает нас не тогда, когда он только что совершен, а когда спустя долгое время вспоминаешь его, потому что память о нем не угасает.
Единственное средство удержать государство в состоянии независимости от кого-либо - это сельское хозяйство. Обладай вы хоть всеми богатствами мира, если вам нечем питаться - вы зависите от других... Торговля создает богатство, но сельское хозяйство обеспечивает свободу.
Ежели супруги много лет любят друг друга, то влюбленность неприметно переходит в сладостную привычку и пылкая страсть сменяется нежной дружбой.
Если брать этот термин в точном его значении, то никогда не существовала подлинная демократия и никогда таковой не будет. Противно естественному порядку вещей, чтобы большее число управляло, а малое было управляемым. Нельзя себе представить, чтобы народ все свое время проводил в собраниях, занимаясь общественными делами, и легко видеть. что он не мог бы учредить для этого какие-либо комиссии, чтобы не изменилась и форма управления.
Вместо того чтобы обуздывать роскошь при помощи законов против роскоши, лучше предупреждать ее при помощи такого управления, которое делает ее невозможною.
Вовсе не обязательно делать из человека философа прежде, чем делать из него человека.
Воздержанность и труд - вот два истинных врача человека: труд обостряет его аппетит, а воздержанность мешает злоупотреблять им.
Важно знать не то, что есть, а то, что полезно.
Когда мужчина берет жену ниже себя по званию., он не унижает себя, но возвышает свою супругу; наоборот, заключая брак с особою более высокого звания, он унижает ее и сам не возвышается.
Красноречие производит сильное, но зато минутное действие. Люди, легко поддающиеся возбуждению, так же легко и успокаиваются. Холодное и мощное убеждение не производит такого подъема; но если оно охватило человека, оно проникает в него, и действие его неизгладимо.
Из всех способностей человека разум, представляющий собою объединение всех других, развивается труднее всего и позже всего.
Имейте в виду, что никогда незнание не делает зла; пагубно только заблуждение. Заблуждаются же люди не потому, что не знают, а потому, что воображают себя знающими.
Иной сходит в могилу ста лет, а умер, едва родившись.
Истинная вежливость заключается в благожелательном отношении к людям.
Истинное воспитание состоит не столько в правилах, сколько в упражнениях.
Каждому художнику желанны рукоплескания. Похвалы современников - это самая драгоценная часть его награды.
Каждый возраст имеет свои особые склонности, но человек всегда остается один и тот же. В десять лет он под обаянием сластей, в двадцать - возлюбленной, в тридцать - удовольствия, в сорок - честолюбия, в пятьдесят - скупости.
Как бы ни был правдив человек, но раз он католический епископ, ему приходится лгать.
Лгать самому себе для своей выгоды - подделка; лгать для выгоды другого - подлог; лгать для того, чтоб повредить, - клевета; это худший вред лжи.
Правдивое сердце - главное оружие истины.
Прекрасна клятва солдат Фабия: они клялись не «умереть или победить» - они поклялись вернуться победителями и сдержали клятву.
Прекрасно то, чего нет.
Привязанность может обойтись без взаимности, но дружба - никогда.
Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» - и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: «Остерегайтесь слушать этого обманщика: вы погибли, если забудете, что плоды земли - для всех, а сама она - ничья!»
Повсюду, где царствуют деньги, те деньги, которые народ отдает, чтобы поддерживать свою свободу, всегда служат только орудием его же порабощения; и то, что платит он сегодня по доброй воле, используется для того, чтобы заставить его платить завтра по принуждению.
Пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо; но если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, - он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать.
Почти во всех делах самое трудное - начало.
Принуждение и любовь не уживаются вместе, и нельзя наслаждаться по заказу.
Производя и питая детей, отец исполняет этим только третью часть своей задачи. Он должен роду человеческому дать людей, обществу - общественных людей, государству - граждан. Всякий человек, который может платить этот тройной долг и не делает этого, виновен и, может быть, более виновен, если платит его наполовину. Кто не может выполнить обязанности отца, тот не имеет права быть им. Ни бедность, ни работа, ни уважение людей не избавляют его от обязанности кормить своих детей и воспитывать их самому.
Против всего можно устоять, но не против доброты.
Царство женщины - это царство нежности, тонкости и терпимости.
Час работы научит большему, чем день объяснений, ибо если я занимаю ребенка в мастерской, его руки работают в пользу его ума: он становится философом, считая себя только ремесленником.
Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать.
Трудись для того, чтоб наслаждаться.
Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине - только один.
У духа есть свои потребности, как и у тела.
У ребенка свое особое умение видеть, думать и чувствовать; нет ничего глупее, чем пытаться подменить у них это умение нашим.
Фальшивых людей опаснее иметь друзьями, чем врагами.
Хорошее употребление времени делает время еще более драгоценным.
Хула - очень удобная вещь; нападают с помощью одного слова, а нужны целые страницы для защиты.
Тот, кто поносит порядочного человека, поносит этим самого себя.
Тот лжет, кто утверждает, что не боится смерти. Всякий человек страшится умереть; это великий закон чувствующих существ, без которого все смертные существа вскоре подверглись бы уничтожению.
Чем меньше люди знают, тем обширнее кажется им их знание.
Чистая совесть гасит жажду легкомысленных забав.
Чтобы жить в добродетели, мы всегда должны вести борьбу сами с собой.
Прямодушие украшает все сопровождаемые им чувства.
От природы люди вовсе не враги друг другу.
Первая награда справедливости - это сознание, что справедливо поступили.
Первое и важнейшее качество женщины - кротость.
Первоначальное воспитание важнее всего, и это первоначальное воспитание, бесспорно, принадлежит женщинам.
Легче завоевывать, чем управлять. С помощью соответствующего рычага можно одним пальцем поколебать мир; но чтобы поддерживать его, необходимы плечи Геракла.
Занимаясь делом, говорят только тогда, когда есть что сказать; но в безделье является потребность говорить беспрерывно.
Знаете ли вы самое верное средство сделать вашего ребенка несчастным? Это приучить его ни в чем не знать отказа... Сначала он потребует трость, которую вы держите; потом ваши часы; потом птицу, которая летает; потом звезду, которая сияет на небе; он будет требовать все, что увидит; не будучи Богом, как вы его удовлетворите?
Свободным родился человек - и везде он закован в железо.
Состояние размышления - это уже состояние почти противоестественное, а человек, который размышляет, - это животное извращенное.
Сострадание - это естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме действие себялюбия, способствует взаимному сохранению всего рода.
С первой минуты жизни надо учиться быть достойными жить.
Родина не может существовать без свободы, свобода без добродетели, добродетель без граждан. У вас будет все, если вы воспитаете граждан; без этого у вас все, начиная с правителей государства, будут лишь жалкими рабами. Однако воспитать граждан - дело не одного дня; и чтобы иметь граждан-мужей, нужно наставлять их с детского возраста.
Сама по себе жизнь ничего не значит; цена ее зависит от ее употребления.
Самый дурной человек тот, который больше всего замыкается в себе, направляет все сердечные помыслы на самого себя.
Свободные народы, помните правило: «Можно завоевать свободу, но нельзя обрести ее вновь».
Страх и надежда - вот два орудия, при помощи которых управляют людьми, но вместо того, чтобы пользоваться этими двумя орудиями, не делая различия между ними, следует использовать их в соответствии с их природой. Страх не возбуждает, он сдерживает; и использование его в законах о наказаниях служит не тому, чтобы побуждать делать добро, а тому, чтобы помешать творить зло. Не видно даже, чтобы страх перед нищетою делал когда-либо бездельников трудолюбивыми. Вот почему для того, чтобы возбудить среди людей настоящее соревнование в труде, следует показывать им, что труд - это не средство избежать голода, а способ достигнуть благосостояния.
Терпение горько, но его плод сладок.
Только в отношении людей со средним достатком законы действуют со всей своей силой; они в равной мере бессильны и против сокровищ богача, и против нищеты бедняка; первый их обходит, второй от них ускользает; один рвет паутину, а другой сквозь нее проходит.
Пусть же родина явит себя общей матерью граждан; пусть выгоды, коими пользуются они в своей отчизне, сделают ее для них дорогою; пусть правительство оставит им в общественном управлении долю, достаточную для того, чтобы они чувствовали, что они у себя дома; и пусть законы будут в их глазах лишь поручительством за общую свободу.
Разум человеческий многим обязан страстям, которые, по общему признанию, также многим ему обязаны.
Расходуйте свои силы осторожнее, чтобы впоследствии сделать больше, но остерегайтесь когда-либо делать меньше.
Знать хорошее важнее, чем знать многое.
Лишь великие события создают великих людей.
Вам не удастся никогда создать мудрецов, если будете убивать в детях шалунов.
Великий секрет воспитания - в умении добиться того, чтобы телесные и умственные упражнения всегда служили отдыхом - одни от других.
Весьма опасаюсь, как бы тот, кто с первого знакомства обходится со мною так, будто мы дружим лет двадцать, не обошелся бы со мною двадцать лет спустя как с незнакомцем, попроси я его о важной услуге.
1. Люди, будьте человечны! Это ваш первый долг. Будьте таким для всех состояний, для всех возрастов, для всего, что не чуждо человеку
2. Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине - только один
3. Если тщеславие сделало кого-нибудь счастливым, то наверняка этот кто-то был дурак
4. Никто не может быть счастлив, если он не пользуется своим собственным уважением
5. Лишь великие события создают великих людей
6. Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее
7. Оскорбления - это доводы неправых
8. Почти во всех делах самое трудное - начало
9. Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах
10. Книги только учат людей говорить о том, чего они не понимают
11. Деньги, которыми обладаешь, - орудие свободы; те, за которыми гонишься, - орудие рабства
12. Прекрасно то, чего нет
13. Спокойно наслаждаться можно лишь тем, чего можно лишиться без огорчения
14. Нет такой законной выгоды, которую не превысила бы незаконная
15. Правдивое сердце - главное оружие истины
16. Вообще люди, мало знающие - много говорят, а те, которые много знают - говорят мало
17. Всякий организм начинает умирать с момента рождения и в самом себе носит причины своего предстоящего разрушения
18. Имейте в виду, что никогда незнание не делает зла; пагубно только заблуждение. Заблуждаются же люди не потому, что не знают, а потому, что воображают себя знающими
19. Лишь великие события создают великих людей
20. Люди всегда будут такими, какими делают их женщины; поэтому, если вы хотите, чтобы были великие и добродетельные люди, внушите женщинам, что такое величие и добродетель
21. Мне известны только три орудия, при помощи которых можно влиять на нравы народа: сила закона, власть общественного мнения и привлекательность наслаждения
22. Мудрецы, которые хотят говорить с простым народом своим, а не его языком, никогда не смогут стать ему понятными. Однако есть множество разного рода понятий, которые невозможно перевести на язык народа
23. Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества
24. Мы всего больше заботимся о жизни по мере того, как она теряет свою ценность; старики больше сожалеют о ней, чем молодые
25. Не надо смешивать смелость с наглостью и грубостью: нет ничего более несходного и по своему источнику и по результату
26. Принуждение и любовь не уживаются вместе, и нельзя наслаждаться по заказу
27. Природа никогда не обманывает нас; это мы сами обманываемся
28. Разум человеческий многим обязан страстям, которые, по общему признанию, также многим ему обязаны
29. Роскошь развращает всех: и богача, который ею пользуется, и бедняка, который алчет ее
30. Сама по себе жизнь ничего не значит; цена ее зависит от ее употребления
31. Самое верное средство завоевать любовь других - подарить им свою любовь
32. С первой минуты жизни надо учиться быть достойными жить
33. Страдание - первое, чему надо учиться и что впоследствии больше всего понадобится
34. Существовать - значит чувствовать, ибо чувства стоят несравненно выше разума
35. Уединение пробуждает любовь к людям, неназойливый интерес к ним
36. У ребенка свое особое умение видеть, думать и чувствовать; нет ничего глупее, чем пытаться подменить у них это умение нашим
37. Хорошее употребление времени делает время еще более драгоценным
38. Хула - очень удобная вещь: нападают с помощью одного слова, а нужны целые страницы для защиты
39. Царство женщины - это царство нежности, тонкости и терпимости
40. Чем кто осторожнее в своих обещаниях, тем он точнее в их исполнении
41. Язык ума будет услышан, если он проходит через сердце
42. Без движения - жизнь только летаргический сон
43. Дурной поступок мучает нас не тогда, когда он только что совершен, а когда, спустя долгое время, вспоминаешь его, потому что память о нем не угасает
44. Единственное искусство быть счастливым - сознавать, что счастье в твоих руках
45. Если мы будем искать счастья, не зная, где оно, мы рискуем с ним разойтись
46. Есть избыток строгости и избыток снисходительности: обоих надо одинаково избегать
47. Жажда счастья никогда не иссякает в сердце человека
48. Жить - это не значит дышать, это значит действовать. Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь
49. Закон необходимости с ранней поры научает человека делать то, что ему не нравится, дабы предупредить зло, которое еще больше не пришлось бы ему по вкусу
50. Знаете ли, какой самый верный способ сделать вашего ребенка несчастным,- это приучить его не встречать ни в чем отказа
51. Искусство усиливать наслаждение заключается в умении быть скупым на него
52. Истинная вежливость заключается в благожелательном отношении к людям
53. Каждому художнику желанны рукоплескания. Похвалы современников - это самая драгоценная часть его награды
54. Тот, кто ради своей пользы подвел бы друга, не имеет права на дружбу
55. Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать 56. Чем меньше люди знают, тем обширнее кажется им их знание
57. Нет ничего такого, что бы время не поглотило
58. Если тщеславие сделало кого-нибудь счастливым, то, конечно, этот кто-нибудь – дурак
59. Недостаточно половины жизни, чтобы написать хорошую книгу, а другой половины - чтобы исправить ее
60. Если бы не было роскоши, не было бы и нищеты
61. Час работы научит больше, чем день объяснения
62. Разум указывает нам цель, а страсти уводят от нее
63. Прямодушие украшает все сопровождаемые им чувства
65. Давать обещания и не исполнять их - означает, быть может, человека ловкого, но, конечно, человека нечестного
66. Не можете помешать тому, чтобы вас проглотили, - постарайтесь хотя бы, чтобы вас не могли переварить
67. Порывы чувствительных сердец кажутся химерами всякому, кто их не испытывал; и любовь к отечеству, во сто крат более пылкая и более сладостная, чем любовь к возлюбленной, познается только тогда, когда ее испытаешь
68. Недостаточно сказать гражданам: «Будьте добрыми!» - надо научить их быть таковыми; и даже пример, который в этом отношении должен служить первым уроком, не есть единственное необходимое здесь средство. Любовь к отечеству всегда действеннее, ибо всякий человек добродетелен, когда его частная воля во всем соответствует общей воле; и мы с охотою желаем того же, чего желают любимые нами люди
69. Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: «Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли - для всех, а сама она - ничья!»
70. Золото и серебро - на взгляд поэта, железо и хлеб - на взгляд философа - вот что цивилизовало людей и погубило человеческий род
71. Иной сходит в могилу ста лет, а умер, едва родившись
72. Сама по себе жизнь ничего не значит; цена ее зависит от ее употребления
73. Прекрасна клятва солдат Фабия: они клялись не умереть или победить; они поклялись вернуться победителями и сдержали клятву
74. Во все времена будут люди, которым суждено подчиняться воззрениям своего века, своей страны и своего общества. Иной корчит из себя сегодня вольнодумца и философа; по той же причине он обязательно был бы фанатиком во времена Лиги
75. Отнимите у нашего сердца любовь к добру - вы отнимете всю прелесть жизни
76. Доброе - это прекрасное в действии
77. Искусство усиливать наслаждение заключается в умении быть скупым на него
78. Чрезмерная радость исторгает скорее слезы, нежели смех
79. Печаль, тоска, сожаления, отчаяние - это невзгоды преходящие, не укореняющиеся в душе; и опыт нас учит, как обманчиво горькое чувство, под влиянием которого мы думаем, что наши беды вечны
80. Мы видим вокруг нас почти только таких людей, которые жалуются на свою жизнь, и многих таких, которые лишают себя жизни, когда это в их власти; законы божеский и человеческий вместе едва способны остановить этот беспорядок. А случалось ли вам когда-либо слышать, чтобы дикарь на свободе хотя бы только подумал о том, чтобы жаловаться на жизнь и кончать с собою. Судите же с меньшим высокомерием о том, по какую сторону мы видим подлинное человеческое несчастье
81. Правдивое сердце - главное оружие истины
82. Я принял сообразно природному моему разумению сторону истины, и чего бы я ни добился, одна награда все же не уйдет от меня - я найду ее в глубине моего сердца
83. Ложное может выступать в бесконечных сочетаниях, истина же существует лишь в одном виде
84. Есть принципы для разговоров, а другие для применения в жизни; противоречие между ними никого не возмущает - по общему убеждению, они не должны согласовываться между собою; даже от писателя, особенно же от моралиста, не требуют, чтобы он говорил то же, что пишет в своих книгах, и действовал так, как говорит
85. Лгать самому себе для своей выгоды - подделка; лгать для выгоды другого - подлог; лгать для того, чтоб повредить,- клевета; это худший вред лжи
86. Фальшивых людей опаснее иметь друзьями, чем врагами
87. Хула - очень удобная вещь: нападают с помощью одного слова, а нужны целые страницы для защиты
88. Первая награда справедливости - это сознание, что справедливо поступили
89. Видеть несправедливость и молчать - это значит самому участвовать в ней
90. Неподкупный глаз честного человека всегда беспокоит мошенников
91. Честность еще дороже порядочным людям, чем ученость людям образованным
92. Воздержанность и труд - вот два истинных врача человека: труд обостряет его аппетит, а воздержанность мешает злоупотреблять им
93. Трудись для того, чтоб наслаждаться
94. Люди от природы ленивы; но страстное стремление к труду - это первый плод благоустроенного общества; и если народ вновь впадает в состояние лени и безразличия, то это происходит опять-таки из-за несправедливости этого же самого общества, которое не придает уже больше труду той цены, которой он заслуживает
95. Самым близким к естественному состоянию из всех тех занятий, которые способны обеспечить существование человека, является труд его рук. Из всех общественных положений самое независимое от судьбы и от людей - положение ремесленника
96. Ходьба оживляет и воодушевляет мои мысли. Оставаясь в покое, я почти не могу думать; необходимо, чтобы мое тело находилось в движении, тогда ум тоже начинает двигаться
97. Ходьба и движение способствуют игре мозга и работе мысли
98. Расходуйте свои силы осторожнее, чтобы впоследствии сделать больше, но остерегайтесь когда-либо делать меньше
99. Без движения - жизнь только летаргический сон
100. Главные движущие силы, которые заставляют людей действовать, если их хорошенько рассмотреть, сводятся к двум: сластолюбию и тщеславию; если вы отнимете у первого то, что принадлежит второму, то обнаружите при окончательном рассмотрении, что все сводится почти что к одному только тщеславию
101. Всякий праздный гражданин является вором
102. По-моему, праздность не меньшее зло среди людей, чем одиночество. Ничто так не угнетает ум, ничто не порождает столько мелочности, сплетен, беспокойства, как постоянное пребывание вместе, лицом к лицу друг с другом в четырех стенах, когда все занятия сводятся к беспрерывной болтовне
103. Знать хорошее важнее, чем знать многое
104. Чем меньше люди знают, тем обширнее кажется им их знание
105. Важно знать не то, что есть, а то, что полезно
106. Из доступных нам знаний иные ложны, другие бесполезны, третьи служат пищей для гордости того, кто ими обладает. Лишь незначительное число тех, которые действительно способствуют нашему благополучию
107. Первоначальное воспитание важнее всего, и это первоначальное воспитание, бесспорно, принадлежит женщинам
108. Много рассуждают о качествах хорошего воспитания. Первое, которое я потребовал бы от него,- а оно предполагает и много других - это не быть человеком продажным
109. Воспитание человека начинается с его рождения; он еще не говорит, еще не слушает, но уже учится. Опыт предшествует обучению
110. Никогда не следует прежде времени рассуждать с детьми о высоких материях, резонерствовать. Ничего нет пошлее детей, с которыми резонерствовали. Рассудок развивается после всех других способностей, и начинать с него - значит начинать с конца. Если бы причины, резоны всех вещей были понятны детям, тогда их нечего было бы и воспитывать
111. Истинное воспитание состоит не столько в правилах, сколько в упражнениях
112. Величайшая ошибка при воспитании - это чрезмерная торопливость
113. Час работы научит большему, чем день объяснений, ибо если я занимаю ребенка в мастерской, его руки работают в пользу его ума: он становится философом, считая себя только ремесленником
114. Никакие учителя не понадобились тем, кому природою было предназначено создать школу. Бэконы, Декарты и Ньютоны - эти наставники человеческого рода сами не имели никаких наставников; - и какие педагоги привели бы их туда, куда вознес этих людей их могучий гений?
115. Вовсе не обязательно делать из человека философа прежде, чем делать из него человека
116. Родина не может существовать без свободы, свобода без добродетели, добродетель без граждан. У вас будет все, если вы воспитаете граждан; без этого у вас все, начиная с правителей государства, будут лишь жалкими рабами. Однако воспитать граждан - дело не одного дня; и чтобы иметь граждан-мужей, нужно наставлять их с детского возраста
117. С первой минуты жизни надо учиться быть достойными жить
118. Скучные уроки годны лишь на то, чтобы внушить ненависть и к тем, кто их преподает, и ко всему преподаваемому
119. Если вы хотите воспитать ум вашего ученика, воспитывайте силы, которыми он должен управлять. Постоянно упражняйте его тело; делайте его здоровым и сильным; пусть он работает, действует, бегает, кричит; пусть всегда находится в движении; пусть будет он человеком по силе, и вскоре он станет им по разуму... Если мы хотим извратить этот порядок, то произведем скороспелые плоды, в которых не будет ни зрелости, ни вкуса и которые не замедлят испортиться: у нас будут юные ученые и старые дети
120. Наши истинные учителя - опыт и чувство
121. Великий секрет воспитания - в уменье добиться того, чтобы телесные и умственные упражнения всегда служили отдыхом одни для других
122. Люди испорчены; они могли быть еще хуже, если бы имели несчастье родиться учеными
123. Науки и искусства обязаны своим происхождением нашим порокам; мы бы меньше сомневались в их достоинствах, если бы своим происхождением обязаны они были нашим добродетелям... Не будь людской несправедливости, зачем понадобилась бы нам юриспруденция? Что сталось бы с историей, если бы не было ни тиранов, ни войн, ни заговорщиков?.. Неужто мы созданы для того, чтобы умереть прикованными к краю колодца, в котором скрылась истина? Одно только это соображение должно было с первых шагов отпугнуть всякого человека, который всерьез стремился бы просветиться, изучая философию
124. Язык ума будет услышан, если он проходит через сердце
125. Из всех способностей человека разум, представляющий собою объединение всех других, развивается труднее всего и позже всего
126. Мудрец вовсе не гонится за богатством, но он не равнодушен к славе; и когда он видит, как дурно она бывает распределена, его добродетель, которую дух соревнования оживил бы и сделал бы полезною для общества, начинает томиться и постепенно угасает в нищете и безвестности
127. Состояние размышления - это уже состояние почти противоестественное, а человек, который размышляет,- это животное извращенное
128. Разум человеческий многим обязан страстям, которые, по общему признанию, также многим ему обязаны
129. Имейте в виду, что никогда незнание не делает зла; пагубно только заблуждение. Заблуждаются же люди не потому, что не знают, а потому, что воображают себя знающими
130. Дураки не бывают застенчивы, хотя застенчивость принимает все виды глупости
131. Занимаясь делом, говорят только тогда, когда есть что сказать; но в безделье является потребность говорить беспрерывно
132. Вообще люди, мало знающие, много говорят, а те, которые много знают, говорят мало
133. Красноречие производит сильное, но зато минутное действие. Люди, легко поддающиеся возбуждению, так же легко и успокаиваются. Холодное и мощное убеждение не производит такого подъема; но если оно охватило человека, оно проникает в него, и действие его неизгладимо
134. Акцент - это душа языка, он придает ему не только чувство, но и достоверность
135. Злоупотребление чтением убивает науку. Чрезмерное пристрастие к чтению создает лишь самонадеянных невежд
136. Как бы ни был правдив человек, раз он католический епископ, ему приходится лгать
137. Суеверие - один из ужаснейших бичей рода человеческого
138. Христианство - это религия всецело духовная, занятая исключительно делами небесными; отечество христианина не от мира сего. Он исполняет свой долг, это правда; но он делает это с глубоким безразличием к успеху или неудаче его стараний. Лишь бы ему не за что было себя упрекать, а там - для него не важно, хорошо или дурно обстоит все здесь, на земле
139. Опаснейший подводный камень для правосудия - это предубеждение
140. Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать
141. Сила законов зависит еще больше от собственной их мудрости, чем от суровости их исполнителей; а общественная воля получает наибольший свой вес от разума, которым она продиктована
142. Опыт давно уже приучил народ быть благодарным своим правителям за то, что они ему не причинили всего того зла, какое они могли ему причинить, и обожать своих правителей, когда народ им не ненавистен. Глупец, которому повинуются, может, как и всякий другой, карать преступления - настоящий государственный деятель умеет их предупреждать; он утверждает свою достойную уважения власть не столько над поступками, сколько, в большей еще мере, над волею людей
143. Только в отношении людей со средним достатком законы действуют со всей своей силой; они в равной мере бессильны и против сокровищ богача и против нищеты бедняка; первый их обходит, второй от них ускользает; один рвет паутину, а другой сквозь нее проходит
144. Сила не творит право, и люди обязаны повиноваться только властям законным
145. Слова «рабство» и «право» противоречат друг другу; они взаимно исключают друг друга. Такая речь: «Я с тобой заключаю соглашение полностью за твой счет и полностью в мою пользу, соглашение, которое я буду соблюдать, пока это мне будет угодно, и которое ты будешь соблюдать, пока мне это будет угодно» - будет всегда равно лишена смысла, независимо от того, имеются ли в виду отношения человека к человеку или человека к народу
146. Законы - это лишь условия гражданской ассоциации. Народ, повинующийся законам, должен быть их творцом: лишь тем, кто вступает в ассоциацию, положено определять условия общежития
147. Цензура может быть полезна для сохранения нравов, но никогда - для их восстановления. Учреждайте цензоров, пока законы в силе; как только они потеряли силу - все безнадежно; ничто, основанное на законе, больше не имеет силы, когда ее не имеют больше сами законы
148. Все, что нарушает единство общества, никуда не годится; все установления, ставящие человека в противоречие с самим собою, не стоят ничего
149. Страх и надежда - вот два орудия, при помощи которых управляют людьми, но вместо того чтобы пользоваться этими двумя орудиями, не делая различия между ними, следует использовать их в соответствии с их природой. Страх не возбуждает, он сдерживает; и использование его в законах о наказаниях служит не тому, чтобы побуждать делать добро, а тому, чтобы помешать творить зло. Не видно даже, чтобы страх перед нищетою делал когда-либо бездельников трудолюбивыми. Вот почему для того, чтобы возбудить среди людей настоящее соревнование в труде, следует показывать им, что труд - это не средство избежать голода, а способ достигнуть благосостояния. Так давайте же установим такое общее правило: никто не должен быть покаран за то, что он не делал чего-либо, но за то, что он сделал
150. Не знаю, как это получается, но хорошо знаю, что более всего мошенничеств оказывается именно в тех делах, в которых больше всего реестров и счетных книг
151. Это великолепное средство научить все подчинять Закону - когда все видят, как возвращается к частной жизни человек, которого столь уважали, когда он был в должности; и для него самого уверенность в том, что он когда-нибудь опять станет частным человеком, преподает ему великий урок блюсти права частных лиц
152. Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества
153. Частые помилования предвещают, что вскоре преступники перестанут в них нуждаться, а всякому ясно, к чему это ведет
154. Я бы хотел жить и умереть свободным, т.е. таким образом подчиненным законам, чтобы ни я сам, ни кто-либо другой не мог сбросить с себя их почетного ярма, этого спасительного и нетяжкого ярма, под которое самые гордые головы склоняются тем послушнее, что они не способны склониться под какое-либо иное
155. Отказаться от своей свободы - это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека; лишить человека свободы воли - это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности
156. Всякий, кто зависит от других и не имеет своих внутренних средств, не сможет стать свободным. Союзы, договоры, доверие людей - все это может привязать слабого к сильному, но не сильного к слабому
157. Народный героизм - это минутный порыв, за которым следуют слабость и упадок сил. Нужно основывать свободу народа на его образе жизни, а не на его страстях. Ибо его страсти преходящи и изменчивы; между тем действие хорошего государственного устройства длится столько же, сколько оно существует; никакой народ не может продолжать оставаться свободным дольше, чем до тех пор, пока он ощущает благо свободы
158. Всякий человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться
159. Самый сильный никогда не бывает настолько силен, чтобы оставаться постоянно повелителем, если он не превращает своей силы в право, а повиновение ему - в обязанность. Отсюда - право сильнейшего; оно называется правом как будто в ироническом смысле, а в действительности его возводят в принцип
160. Всякая власть - от Бога, я это признаю; но и всякая болезнь от Него же: значит ли это, что запрещено звать врача?
161. Надо найти такую общую форму соединения, которая защищала бы и охраняла своей общей силой личность и имущество каждого своего члена и посредством которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе, оставаясь столь же свободным, как и раньше
162. Люди всегда стремятся к своему благу, но не всегда видят, в чем оно
163. Если бы существовал народ, состоящий из богов, то он управлял бы собою демократически. Но правление столь совершенное не подходит людям
164. Легче завоевывать, чем управлять. С помощью соответствующего рычага можно одним пальцем поколебать мир; но, чтобы поддерживать его, необходимы плечи Геракла
165. Политический организм так же, как и организм человека, начинает умирать с самого своего рождения и несет в себе самом причины своего разрушения
166. Как только служение обществу перестает быть главным делом граждан и они предпочитают служить ему своими кошельками, а не самолично,- государство уже близко к разрушению
167. Единственное средство удержать государство в состоянии независимости от кого-либо - это сельское хозяйство. Обладай вы хоть всеми богатствами мира, если вам нечем питаться - вы зависите от других... Торговля создает богатство, но сельское хозяйство обеспечивает свободу
168. Повсюду, где царствуют деньги, те деньги, которые народ отдает, чтобы поддерживать свою свободу, всегда служат только орудием его же порабощения; и то, что платит он сегодня по доброй воле, используется для того, чтобы заставить его платить завтра по принуждению
169. Все правительства, основанные на насилии, впадают в смешное противоречие: желая держать народы в состоянии слабости, они тем не менее сами хотят с их помощью стать сильными
170. Законодательная власть - сердце государства, власть исполнительная - его мозг
171. Дурной поступок мучает нас не тогда, когда он только что совершен, а когда, спустя долгое время, вспоминаешь его, потому что память о нем не угасает
172. Одно из преимуществ хороших поступков состоит в том, что они возвышают душу и предрасполагают ее к еще лучшим делам
173. Один только урок нравственности годен для детства и в высшей степени важен для всякого возраста - это не делать никому зла
174. У духа есть свои потребности, как и у тела
175. Распущенность нравов - неизбежное следствие роскоши - в свою очередь ведет к испорченности вкуса. Если же случайно среди людей, выдающихся по своим дарованиям, найдется один, у которого достанет твердости в душе, чтобы не примениться к духу своего века и не унизить себя жалкими творениями,- то горе ему! Он умрет в нужде и забвении
176. Ничего могучего, ничего великого не может выйти из-под продажного пера
177. Вся нравственность человека заключается в его намерениях
178. Мне известны только три орудия, при помощи которых можно влиять на нравы народа: сила закона, власть общественного мнения и привлекательность наслаждения
179. Чтобы жить в добродетели, мы всегда должны вести борьбу сами с собой
180. Терпение горько, но его плод сладок
181. Прямодушие украшает все сопровождаемые им чувства
182. Против всего можно устоять, но не против доброты
183. Доброта, высказанная нам каким-либо человеком, привязывает нас к нему
184. Чистая совесть гасит жажду легкомысленных забав
185. Пока умножаются жизненные удобства, совершенствуются искусства и распространяется роскошь, истинное мужество хиреет, воинские доблести исчезают; и все это тоже дело наук и всех этих искусств, что развиваются в тени кабинетов
186. Не надо смешивать смелость с наглостью и грубостью: нет ничего более несходного и по своему источнику, и по результату
187. Самый дурной человек - тот, который больше всего замыкается в себе, направляет все сердечные помыслы на самого себя
188. Есть избыток строгости и избыток снисходительности: обоих надо одинаково избегать
189. Никто не любит знаться с мошенниками, если он сам не мошенник
190. Не к чему спрашивать, каков источник естественного неравенства, потому что ответ содержится уже в простом определении смысла этих слов
191. Естественное состояние - это такое состояние, когда забота о нашем самосохранении менее всего вредит заботе других о самосохранении
192. Сострадание - это естественное чувство, которое, умеряя в каждом индивидууме действие себялюбия, способствует взаимному сохранению всего рода
193. От природы люди вовсе не враги друг другу
194. Мудрецы, которые хотят говорить с простым народом своим, а не его языком, никогда не смогут стать ему понятными. Однако есть множество разного рода понятий, которые невозможно перевести на язык народа.
195. Если бы не существовало таких точек, в которых сходились бы интересы всех, не могло бы быть и речи о каком бы то ни было обществе
196. Уединение пробуждает любовь к людям, неназойливый интерес к ним
197. Весьма опасаюсь, как бы тот, кто с первого знакомства обходится со мною так, будто мы дружим лет двадцать, не обошелся бы со мною двадцать лет спустя как с незнакомцем, попроси я его о важной услуге
198. Тот, кто поносит порядочного человека, поносит этим самого себя
199. Тот, кто ради своей пользы подвел бы друга, не имеет права на дружбу
200. Привязанность может обойтись без взаимности, но дружба - никогда
201. Когда женщина бывает до конца женщиной, она представляет больше ценности, нежели когда она играет роль мужчины. Развивать в женщине мужские свойства, пренебрегая присущими ей качествами,- значит действовать явно ей во вред
202. Царство женщины - это царство нежности, тонкости и терпимости
203. Первое и важнейшее качество женщины - кротость
204. Мужчина говорит то, что знает, женщина - что нравится; первый, чтобы говорить, нуждается в знаниях, вторая - во вкусе; первый должен иметь в виду полезные вещи, вторая - приятные
205. Мужчина лучше женщины философствует о сердце человеческом, но женщина лучше его читает в сердце мужчин
206. Истинная любовь не дерзка и не легкомысленна; робость делает ее осмотрительной; она не отваживается на многое, зная, что можно потерять
207. Любить глубоко - это значит забыть о себе
208. Среди страстей, которые волнуют сердце человека, есть одна, пылкая, неукротимая, которая делает один пол необходимым другому; страсть ужасная, презирающая все опасности, опрокидывающая все препятствия; в своем неистовстве она, кажется, способна уничтожить человеческий род, который она предназначена сохранять. Во что превратятся люди, став добычей этой необузданной и грубой страсти, не знающей ни стыда, ни удержу, и оспаривающие повседневно друг у друга предметы своей любви ценою своей крови
209. Вам не удастся никогда создать мудрецов, если будете убивать в детях шалунов
210. Дайте детству созреть в детстве
211. Чтобы сделать ребенка умным и рассудительным, сделайте его крепким и здоровым: пусть он работает, действует, бегает, кричит, пусть он находится в постоянном движении!
212. Любите детство; поощряйте его игры, его забавы, его милый инстинкт. Кто из вас не сожалел иногда об этом возрасте, когда на губах вечно смех, а на душе всегда мир?
213. Производя и питая детей, отец исполняет этим только третью часть своей задачи. Он должен роду человеческому дать людей, обществу - общественных людей, государству - граждан. Всякий человек, который может платить этот тройной долг и не делает этого, виновен и, может быть, более виновен, если платит его наполовину. Кто не может выполнить обязанности отца, тот не имеет права быть им. Ни бедность, ни работа, ни уважение людей не избавляют его от обязанности кормить своих детей и воспитывать их самому
214. Если вы уступите ребенку, он сделается вашим повелителем; и для того, чтобы заставить его повиноваться, вам придется ежеминутно договариваться с ним
215. Когда мужчина берет жену ниже себя по званию, он не унижает себя, но возвышает свою супругу; наоборот, заключая брак с особою более высокого звания, он унижает ее и сам не возвышается
216. Не соединяйте брачными узами людей, кои подходят друг другу лишь в известных условиях жизни и не будут подходить, если эти условия изменятся; но соединяйте людей, которые будут соответствовать друг другу, в каком бы положении они ни очутились, в какой бы стране ни обитали, в каком бы звании ни оказались
217. Жена, домогающаяся власти, становится тираном своего мужа, а господин, сделавшийся рабом, бывает смешным и жалким созданием
218. Первые слезы детей - их просьбы; если не остеречься, они вскоре становятся приказаниями, они начинают с того, что заставляют себе помогать, а кончают тем, что заставляют себе служить. Так из их собственной слабости, откуда вытекает сначала чувство зависимости, рождается позднее идея власти и господства, но эта идея вызывается не столько их потребностями, сколько нашими услугами
219. Знаете ли вы самое верное средство сделать вашего ребенка несчастным? Это приучить его ни в чем не знать отказа... Сначала он потребует трость, которую вы держите; потом ваши часы; потом птицу, которая летает; потом звезду, которая сияет на небе; он будет требовать все, что увидит; не будучи Богом, как вы его удовлетворите?
220. Не правы те, кто разделяет страсти на позволительные и запретные и затем предается первым и избегает вторых. Все страсти хороши, когда человек господствует над ними, и все плохи, когда он им покоряется
221. Того, кто вздумал бы препятствовать зарождению страстей, я счел бы почти таким же безумцем, как и того, кто вздумал бы уничтожить их
222. Когда язык ничем не стесняется, все бывают стеснены
223. Истинная вежливость заключается в благожелательном отношении к людям
224. Чрезмерное ликование и отчаянное горевание одинаково недостойны мыслящего человека
225. Тщеславие человека бывает источником величайших его бедствий
226. Пьянство унижает человека, отнимает у него разум, по крайней мере на время, и в конце концов превращает его в животное
227. Истинное наслаждение просто и безмятежно; оно любит тишину и покой; тот, кто его испытывает, поглощен им всецело, он не забавляется тем, что говорит: «Я наслаждаюсь». Но тщеславие - это плод предрассудков; из них оно рождается и ими питается
228. Два противоположных состояния ввергают людей в оцепенение безделья: одно из них - то душевное спокойствие, в силу которого мы довольствуемся тем, чем обладаем; второе - это ненасытное вожделение, дающее чувствовать невозможность его удовлетворения. Тот, кто живет, не имея желаний, и тот, кто знает, что не может получить того, что желает, равным образом пребывают в бездействии. Чтобы действовать, нужно и стремиться к чему-либо и быть в состоянии этого достигнуть
229. Всякая злость происходит от бессилия
230. Похвала развращает тех, кому она нравится
231. Если бы мы могли обойтись без денег и вместе с тем иметь все те выгоды, которые они дают, мы гораздо лучше использовали бы такие преимущества, чем обладая богатствами; потому что мы отделили бы эти выгоды от пороков, которые их отравляют и которые деньги приносят с собою
232. Жалкое заблуждение - воображать, что телесные упражнения вредят умственным занятиям! Как будто эти два дела не должны идти рядом, как будто одним не должно направляться другое!
233. Большая часть болезней наших - это дело наших собственных рук; мы могли бы почти всех их избежать, если бы сохранили образ жизни простой, однообразный и уединенный, который предписан нам был природою
234. Мы всего больше заботимся о жизни по мере того, как она теряет свою ценность; старики больше сожалеют о ней, чем молодые
235. Молодость - вот время для усвоения мудрости, старость - время для ее применения
236. Не будем перемещать возрастов, как и времена года: должно быть самим собой во все времена и не бороться против природы, ибо тщетные усилия растрачивают жизнь и мешают ею пользоваться
237. Хорошее употребление времени делает время еще более драгоценным
238. Каждый возраст имеет свои особые склонности, но человек всегда остается один и тот же. В десять лет он под обаянием сластей, в двадцать - возлюбленной, в тридцать - удовольствий, в сорок - честолюбия, в пятьдесят - скупости
239. Время - движущийся образ неподвижной вечности
240. Каждому художнику желанны рукоплескания. Похвалы современников - это самая драгоценная часть его награды
241. Везде, где приятное заменяют полезным, приятное почти всегда на этом выигрывает
Закон необходимости с ранней поры научает человека делать то, что ему не нравится, дабы предупредить зло, которое еще больше не пришлось бы ему по вкусу.
Жан Жак Руссо
Цитаты о необходимости
Солнце естественной необходимости озаряет правых и виноватых.
Вильгельм Виндельбанд
Без надобности носимый набрюшник - вреден.
Козьма Прутков
чтобы час жестокой необходимости, когда он наступит, не захватил тебя врасплох.
Уильям Джеймс
Я подчинен неумолимой силе строгой необходимости, если она определяет меня к тому, чтобы быть глупым и порочным, я, без сомнения, стану глупым и порочным, если она определяет меня к тому, чтобы быть мудрым и добрым, я, несомненно, стану мудрым и добрым. В этом нет вины или заслуги ни с ее стороны, ни с моей. Она подчинена своим собственным законам, я же - ее законам, раз я это понял, раз мое бытие уже вполне подчинено ей, я достигну наибольшего спокойствия, если подчиню ей также и свои желания.
Иоганн Готлиб Фихте
Необходимость ломает все законы.
Сенека Луций Анней (Младший)
Перед необходимостью не устоят даже боги.
Мать искусства - необходимость.
Необходимость не знает закона.
Необходимость ломает закон.
С необходимостью следует мириться, а не роптать на нее.
МАРИЯ СТЮАРТ (1542—1587) — шотландская королева. Мятежные шотландские лорды обвинили Марию Стюарт в соучастии в убийстве ее второго мужа лорда Дарнли и в 1567 г. вынудили отречься от престола. В 1568 г. она бежала в Англию, но там королева Елизавета заключила ее в тюрьму.
После раскрытия серии заговоров против Елизаветы, к которым была причастна и Мария Стюарт, суд приговорил ее к смертной казни. Жизнь и смерть Марии Стюарт стали благодатным материалом для многих писателей, драматургов, поэтов и, конечно, не миновали пера Стефана Цвейга, питавшего особый интерес к смертям королев. Он описывает, с какой тщательностью готовилась Мария Стюарт к казни — отбирала одежду разборчивее, чем на коронацию.
"Великолепный, праздничный наряд выбирает она для своего последнего выхода, самое строгое и изысканное платье из темно-коричневого бархата, отделанное куньим мехом, со стоячим белым воротником и пышно ниспадающими рукавами. Черный шелковый плащ обрамляет это гордое великолепие, а тяжелый шлейф так длинен, что Мелвил, ее гофмейстер, должен почтительно его поддерживать. Снежно-белое вдовье покрывала овевает ее с головы до ног. Омофоры искусной работы и драгоценные четки заменяют ей светские украшения, белые сафьяновые башмачки ступают так неслышно, что звук ее шагов не нарушит бездыханную тишину, когда она направится к эшафоту. Королева сама вынула из заветного ларя носовой платок, которым ей завяжут глаза, — прозрачное облако тончайшего батиста, отделанное золотой каемкой, должно быть, ее собственной работы. Каждая пряжка на ее платье выбрана с величайшим смыслом, каждая мелочь настроена на общее музыкальное звучание; предусмотрено и то, что ей придется на глазах у чужих мужчин скинуть перед плахой это темное великолепие. В предвидении последней кровавой минуты Мария Стюарт надела исподнее платье пунцового шелка и приказала изготовить длинные, за локоть, огненного цвета перчатки, чтобы кровь, брызнувшая из-под топора, не так резко выделялись на ее платье".
За нею пришли в 8 часов утра, но бывшая королева сначала дочитала молитвы и только потом поднялась с колен.
"Поддерживаемая справа и слева слугами, — продолжает Цвейг, — идет она, с натугой переставляя пораженные ревматизмом ноги. Втройне оградила она себя оружием веры от приступов внезапного страха: на шее у нее золотой крест, с пояса свисает связка отделанных дорогими каменьями четок, в руке меч благочестивых — распятие слоновой кости: пусть увидит мир, как умирает королева в католической вере и за католическую веру. Да забудет он, сколько прегрешений и безрассудств отягчает ее юность, и что как соучастница задуманного убийства предстанет она пред палачом. На все времена хочет она показать, что терпит муки за дело католицизма, обреченная жертва недругов-еретиков.
Не дальше, чем до порога — как задумано и условлено - провожают и поддерживают ее преданные слуги. Ибо и виду не должно быть подано, будто они соучастники постыдного деяния, будто сами они ведут свою госпожу на эшафот... От двери до подножия лестницы ее сопровождают двое подчиненных Эмиаса Паулета: только ее враги, только ее злейшие противники могут, как пособники величайшего преступления, повести венчанную королеву на эшафот. Внизу, у последней ступеньки, перед входом в большой зал, где состоится казнь, ждет коленопреклоненный Эндру Мелвил, ее гофмейстер; шотландский дворянин, он должен будет сообщить Иакову VI (шотландскому королю, сыну Марии Стюарт) о свершившейся казни. Королева подняла его с колен и обняла. Ее радует присутствие этого верного свидетеля, он укрепит в ней спокойствие духа, которое она поклялась сохранить. И на слова Мелвила: "Мне выпала самая тяжкая в моей жизни обязанность сообщить о кончине моей августейшей госпожи" — она отвечает: "Напротив, радуйся, что конец моих испытаний близок. Только сообщи там, что я умерла верная своей религии, истинной католичкой, истинной дочерью Шотландии, истинной дочерью королей. Да простит Бог тех, кто пожелал моей смерти. И передай моему сыну, что никогда я не делала ничего, что могло бы повредить ему, никогда ни в чем не поступилась нашими державными правами".
Затем Мария Стюарт выпросила у графов Шрусбери и Кента право присутствовать на ее казни четырем слугам и двум женщинам.
“Сопровождаемая своими избранными и верными, а также Эндру Мелвилом, несущим за ней ее трен, в предшествии шерифа, Шрусбери и Кента входит она в парадный зал Фотерингейского замка.
Здесь всю ночь стучали топорами. Из помещения вынесены столы и стулья. В глубине его воздвигнут помост, покрытый черной холстиной, наподобие катафалка. Перед обитым черным колодой уже поставлена скамеечка с черной же подушкой, на нее королева преклонит колени, чтобы принять смертельный удар. Справа и слева почетные кресла дожидаются графов Шрусбери и Кента как уполномоченных Елизаветы, в то время как у стены, словно два бронзовых изваяния, застыли одетые в черный бархат и скрывшиеся под черными масками две безликие фигуры — палач и его подручный... Зрители теснятся в глубине зала. Охраняемый Паулетом и его солдатами, там воздвигнут барьер, за которым сгрудилось человек двести дворян, сбежавшихся со всей округи...
Спокойно входит Мария Стюарт в зал с гордо поднятой головой она всходит на обе ступеньки эшафота… Безучастно слушает она, как секретарь снова зачитывает приговор. Приветливо, почти радостно светится ее лицо — уж на что Уингфилд ее ненавидит, а и он в донесении Сесилу не может умолчать о том, что словам смертного приговора она внимала, как будто благой вести.
Но ей еще предстоит жестокое испытание... Протестантским лордам важно не допустить, чтобы ее прощальный жест стал пламенным "верую” ревностной католички; еще и в последнюю минуту пытаются они мелкими злобными выходками умалить ее царственное достоинство. Не раз на коротком пути из внутренних покоев к месту казни она оглядывалась, ища среди присутствующих своего духовника в надежде, что он хотя бы знаком отпустит ее прегрешения и благословит ее".
Вместо духовника королевы у эшафота появился протестантский священник из Питерсбороу доктор Флетчер. Он заводит долгую и скучную проповедь, которую королева то и дело прерывает. “Три или четыре раза, — продолжает Цвейг, — просит она доктора не утруждать себя", но он “знай, бубнит свое, и тогда, не в силах прекратить это гнусное суесловие, Мария Стюарт прибегает к последнему средству: в одну руку, словно оружие, берет распятие, в другую — молитвенник и, пав на колени, громко молится по латыни, чтобы священными словами заглушить елейное словоизвержение".
Граф Кент пытался прервать ее молитву, "требуя, чтобы она оставила эти "popish trumperies" — папистские фокусы. Но умирающая уже далека всем земным распрям. Ни единым взглядом, ни единым словом не удостаивает она его и только говорит во всеуслышание, что от всего сердца простила она врагов, давно домогающихся ее крови, и просит Господа, чтобы он привел ее к истине.
Воцаряется тишина. Мария Стюарт знает, что теперь последует. Еще раз целует она распятие, осеняет себя крестным знамением и говорит: "О милосердный Иисус, руки твои, простертые здесь на кресте, обращены ко всему живому, осени же и меня своей любящей дланью и отпусти мне мои прегрешения. Аминь”.
По средневековому обычаю, палач и его помощник "склоняют колена перед Марией Стюарт и просят у нее прощения за то, что вынуждены уготовать ей смерть. И Мария Стюарт отвечает им: "Прощаю вас от всего сердца, ибо в смерти я вижу разрешение всех моих земных мук"...
Между тем обе женщины раздевают Марию Стюарт. Она caма помогает им снять с шеи цепь с "agnus dei". При этом руки у нее не дрожат, и, по словам ее злейшего врага Сесила, она "так спешит, точно ей не терпится покинуть этот мир". Едва лишь черный плащ и темные одеяния падают с ее плеч, как под ними жарко вспыхивает пунцовое исподнее платье, а когда прислужницы натягивают ей на руки огненные перчатки, перед зрителями словно всполыхнулось кроваво-красное пламя — великолепное, незабываемое зрелище. И вот начинается прощание. Королева обнимает прислужниц, просит их не причитать и не плакать навзрыд. И только тогда преклоняет она колена на подушку и громко, вслух читает псалом: "In te, domine, confide, ne confundar in acternum”.
А теперь ей осталось немногое: уронить голову на колоду, которую она обвивает руками, как возлюбленная своего загробного жениха. До последней минуты верна Мария Стюарт королевскому величию. Ни в одном движении, ни в одном ее слове не проглядывает страх. Дочь Тюдоров, Стюартов и Гизов достойно приготовилась умереть. Но что значит все человеческое достоинство и все наследованное и благоприобретенное самообладание перед лицом того чудовищного, неотъемлемо от всякого убийства! Никогда — и в этом лгут все книги и реляции - казнь человеческого существа не может представлять собой чего-то романтически чистого и возвышенного. Смерть под секирой палача остается в любом случае страшным, омерзительным зрелыщем, гнусной бойней. Сперва палач дает промах, его первый удар пришелся не по шее, а глухо стукнул по затылку - сдавленное хрипение, глухие стоны вырываются у страдалицы. Второй удар глубоко рассек шею, фонтаном брызнула кровь. И только третий удар отделил голову от туловища. И еще одна страшная подробность: когда палач хватает голову за волосы, чтобы показать ее зрителям, рука его удерживает только парик. Голова вываливается и, вся в крови, с грохотом, точно кегельный шар, катится по деревянному настилу. Когда же палач вторично наклоняется и высоко ее поднимает, все глядят в оцепенении: перед ними призрачное видение — стриженая седая голова старой женщины”.
Дурной пример заразителен, говорит русская пословица. Елизавета публичным судом и казнью коронованной особы низвела в глазах всего мира королей до простых граждан государства и, тем самым, стала невольной пособницей будущих казней монархов.
Мария Стюарт (Mary Stuart, Stewart) (8 декабря 1542, Линлитгау, Шотландия - 8 февраля 1587, Фотерингей, Нортгемптон, Англия), королева Шотландии с 1542 года (фактически с 1561) по 1567 год и Франции (1559-1560); претендовала также на английский престол.
портрет
Марии Стюарт (работа Т.В. Хант Шотландия, 1859)
Мария Стюарт была дочерью шотландского короля Иакова V и французской принцессы Марии Лотарингской. Кровь Гизов и Бурбонов по линии матери, кровь Тюдоров по линии отца - роковые дары, полученные Королевой от родителей.
портрет Марии Лотарингской (Антонис ван Дейк)
В сумрачный день в декабре 1542 года,увидел еерождениев замке Линлитгау, отец ее, Иаков V. Королю было тридцать один год, король былистинный храбрец ирыцарь,жизнелюбецпонатуре,онстрастно почиталискусствоиженщинибыллюбимнародом.
Король Шотландии Иаков V
Открыв в 1542 боевые действия против своего дяди, английского короля Генриха VIII, Иаков был разбит при Солвей-Мосс 24 ноября. Он тяжело переживал это поражение и, как сообщается, от последствий душевной травмы умер в Фолкленде (близ Керколди) 14 декабря 1542.
Марии Стюартнеисполнилосьинедели,когдаонасталакоролевой Шотландской. Иаков V умер через несколько дней после рождения дочери, оставив наследнице престол и царство.
С первой минуты своего рождения Королева стала ставкой в дипломатической игре.
Франция предложила брак между Марией Стюарт и сыном правящего короля дофином Франциском. Мария де Гиз подписала договор, и 29 июля 1548 года Мария Стюарт покинула свою родину, чтобы пристать к изобильным берегам Франции.
Портрет Вильгельма Оранского с его невестой Марией Стюарт (А. ван Дейк)
В июле 1559 года умер король Генрих II и престол перешел к Франциску II Валуа. Мария Стюарт стала королевой Франции. Правление Франциска II оборвалось неожиданно через год после воцарения, - в ноябре 1560 года король тяжело заболел и через месяц умер. Вместе с мужем Мария Стюарт потеряла французскую корону и возможность оставаться в стране. Екатерина Медичи жестко настояла на возращении Марии в Шотландию.
15 августа 1561 года Королева была вынуждена покинуть любимый край своего детства и отплыть к берегам родного царства.
В Шотландии властвовала Реформация, возглавляемая проповедником Джоном Ноксом.
Mary, Queen of Scots and John Knox. (Samuel Sidley)
Католическая религия была запрещена. Вот в эту страну вернулась законная Королева - верующая католичка, изнеженная французским двором и воспитанная в духе идеалов Ренессанса. Отношение к монархине в среде дворян было неоднозначным. Консерваторы, возглавляемые графом Хантли, были готовы оказать Марии Стюарт поддержку. Протестанты во главе с Джоном Ноксом требовали отказа от католической веры и брака с протестантом - графом Арраном. Проанглийские интересы представлял сводный брат Королевы Джеймс Стюарт, граф Меррей, незаконнорожденный сын Иакова V. В этой ситуации Мария Стюарт выбрала осторожную тактику. Она официально признала протестантизм в качестве государственной религии, но оставила за собой право исповедовать католицизм. Функции административного управления были отданы Джеймсу Стюарту, получившему титул графа Меррея, и государственному советнику Уильяму Мейтленду.
Встал вопрос о новом браке Королевы.
Елизавета сумела достичь власти, однако о «незаконности» ее положения постоянно напоминало присутствие «официальной» претендентки на английский трон - Марии Стюарт. После смерти Марии I Тюдор в 1558 году Мария Стюарт на правах правнучки Генриха VII приняла герб и титул королевы английской. Тем самым Мария Стюарт показала, что считает Елизавету I незаконной дочерью Генриха VIII. Отношения между двумя королевами были враждебными и соперническими.
Мария Стюарт рассматривала возможность брака с наследником католической империи, Филиппом II Испанским. Елизавета предлагала сопернице союз с подданным Англии и своим фаворитом графом Лестером. Это предложение было достаточно оскорбительно для Марии, и она ответила ударом на удар: в мужья был избран Генрих Стюарт, лорд Дарнли (Дарнлей), правнук английского короля Генриха VII и ревностный католик.
Этим браком Мария пыталась укрепить влияние в стране и расширить свои права на английский трон. Кроме того, ею двигали вполне человеческие, женские чувства: желание досадить сопернице, стремление родить наследника и любовь к избраннику. Генрих Дарнли был молод и красив. В июле 1565 года состоялась свадьба.
Брак Марии Стюарт с лордом Дарнли усложнил отношения с Англией. Также он вызвал негодование протестантской партии и оттолкнул от Королевы ее ближайшего сподвижника, графа Меррея. Он попытался поднять восстание против монархини, но потерпел поражение и бежал в Англию. Мария же стала проводить свою политику, укрепляя связи с католицизмом и окружая себя верными подданными из числа иностранцев - французов и итальянцев. Королева рассчитывала на помощь супруга, но ошиблась. Генрих Дарнли оказался тщеславен, труслив, эгоистичен и вероломен. Разочарованная, Мария позволила себе показать свое пренебрежение к супругу и удалила его от себя. Через несколько месяцев отверженный муж встал во главе заговора, направленного против Королевы. 9 марта 1566 года участники заговора ворвались в царские покои и на глазах у Марии Стюарт жестоко убили Давида Риччо, ее личного секретаря. Королева сумела выйти из ситуации, помирившись с мужем и этим шагом внеся раскол в ряды врагов. Однако это примирение было временным. Королева не могла простить мужу предательство. 19 июня 1566 года Мария Стюарт родила наследника шотландской короны, Иакова VI, и после этого события окончательно удалила от себя его отца, Генриха Дарнли. В поисках надежной опоры она обратила внимание на сильного и преданного человека - Джеймса Хепберна, графа Босуэлла.
История отношений Марии Стюарт и графа Босуэлла является спорной страницей в биографии Королевы. Согласно наиболее известной версии, Мария была страстно влюблена в этого человека и ради брака с ним согласилась пойти на убийство мужа. Подтверждением этой версии являются так называемые «письма из ларца» - письма, предположительно написанные Марией Стюарт к Босуэллу.
Вторая версия исключает мотив страстного влечения Королевы к Босуэллу. Отчаянно нуждаясь в сильной поддержке, Мария Стюарт привлекла его к помощи в управлении страной. Честолюбивый Босуэлл решил добиваться захвата полной власти, составив заговор против короля и рассчитывая на руку монархини.
Вместе с несколькими кальвинистскими дворянами он составил заговор против Дарнли. В ночь с 9 на 10 февраля 1567 года они задушили его и взорвали его дом. Суд и парламент Шотландии не признали Босуэлла виновным. Мария назначила его великим адмиралом и, после того как первый брак Босуэлла был расторгнут из-за близкого родства супругов, 15 мая 1567 года обвенчалась с ним по протестантскому и по католическому обрядам.
Все эти события вызвали недовольство приближенных королевы и шотландской знати. Босуэлл был непопулярен в народе. Кальвинисты в начале лета 1567 года подняли вооруженное восстание; Мария, войска которой отказались ее защищать в столкновении у Нарбери-Хилла, 15 июля 1567 покинула мужа и предала себя в руки его противников. Ее привезли в замок Лочлевен и под угрозой обвинения в убийстве Дарнли заставили отречься от престола в пользу сына и признать графа Меррея регентом.
The Forced Abdication of Mary, Queen of Scots (Charles Lucy)
Сам Босуэлл тем временем бежал в Данию.
25 июля 1567 года сын Марии Яков был коронован в Стерлинге. 2 мая 1568 года Марии удалось бежать при помощи Джорджа Дугласа; она собрала войско в 6 тысяч человек, но Меррей 13 мая 1568 года разбил его у Лэнгсайда. Марии пришлось бежать на территорию Англии, в Карлайл (графство Камберленд) и обратиться за помощью к английской королеве Елизавете. Та отказала Марии в свидании, для расследования виновности шотландской королевы в убийстве мужа была составлена комиссия из английских пэров. Обвинителем Марии выступал Меррей; Мария защищалась с помощью епископа Лесли. Елизавета манипулировала комиссией, отклоняя как обвинения, так и оправдания.
Мария Стюарт оказалась в плену английской королевы, ее переводили из одного замка в другой. Вместе с тем, Мария оставалась претенденткой на английский престол в случае смерти бездетной Елизаветы. Это обстоятельство воодушевляло сторонников католицизма в Англии. Мария Стюарт стала центром притяжения всех оппозиционных королеве Елизавете сил. В 1569-1570 годах был подавлен мятеж католического дворянства на севере Англии, поднятый с целью освобождения Марии Стюарт и ниспровержения англиканства. С Марией переписывался герцог Норфолкский, который собирался жениться на ней и получал деньги из Рима и Мадрида для организации вооруженного восстания. Заговор был раскрыт, и герцог в 1572 году был казнен. В 1575 году был раскрыт новый заговор католиков под руководством Энтони Бэбингтона, составленный с целью убить Елизавету и посадить Марию на трон. Мария была обвинена в соучастии в заговоре и предстала перед судом в замке Фотерингей. Она призналась в связях с иностранными государствами и в осведомленности о заговоре Бэбингтона, но отрицала покушение на убийство Елизаветы.
После многих лет заключения Марии все же были предъявлены обвинения в соучастии в убийстве Дарнли на основании так называемых «писем из ларца» к Босуэллу, подлинность которых так и не была доказана.
Елизавета после долгих колебаний и попытки тайно убить Марию с помощью яда, 1 февраля 1587 года подписала приговор.
8 февраля 1587 года Мария Стюарт была казнена: палач отрубил ей голову в зале замка Фотерингей.
Mary Queen of Scots About to be Executed at Fotheringay (Sir James D.Linton)
По завещанию Елизаветы английский трон унаследовал сын ее казненной соперницы Яков Стюарт. Таким образом, была осуществлена уния между Шотландией и Англией. Впоследствии Яков приказал похоронить тело Марии в Вестминстерском аббатстве; замок Фотерингей по его приказу был разрушен.
Свадьба Марии Стюарт с дофином Франциском состоялась 24 апреля 1558 года. День пышной и торжественной церемонии стал днем триумфа для Королевы, которой восхищалась вся Франция. Однако события, последовавшие за свадьбой, были печальны.
