Транскрипт
1 Берегов воспитатель Киси I Студент-технолог Берегов в будущем инженер, а пока полуголодное, но веселое существо поступил в качестве воспитателя единственного сына семьи Талалаевых.
2 Первое знакомство воспитателя с воспитанником было таково: Кися, сказала Талалаева, вот твой будущий наставник, Георгий Иванович, познакомься с ним, Кисенька... Дай ему ручку. Кися мальчуган лет шести-семи, худощавый, с низким лбом и колючими глазками закачал одной ногой, наподобие маятника, и сказал скрипучим голосом: Не хочу! Он рыжий. Что ты, деточка, засмеялась мать. Какой же он рыжий?.. Он шатен. Тььего должен любить. Не хочу любить I Почему, Кисенька? Вот еще, всякого любить. Чрезвычайно бойкий мальчик, усмехнулся Берегов. Как тебя зовут, дружище? Не твое дело. Фи, КисяІ Надо ответить Георгию Ивановичу: меня зовут Костй. Для кого Костя, пропищал ребенок, морща безбровый лоб, а для кого Константин Филиппович. Ага?.. Он у нас ужасно бойкий, потрепала мать по его острому плечу. Это его отец научил так отвечать. Георгий Иванович, пожалуйте пить чай. За чайным столом Берегов ближе пригляделся к своему воспитаннику: Кися сидел, болтая ногами и бормоча про себя какое-то непонятное заклинание. Голова его на тонкой, как стебелек, шее качалась из стороны в сторону. Что ты, Кисенька? заботливо спросил отец. Отстань. Видали? засмеялся отец, ликующе оглядьшая всех сидевших за столом. Какие мы самостоятельные, а? Очень милый мальчик, кивнул головой Берегов, храня самое непроницаемое вьфажение на бритом лице. Только я бы ему посоветовал не болтать ногами под столом. Ноги от этого расшатьшаются и могут выпасть из своих гнезд. Не твоими ногами болтаю, ты и молчи, резонно возразил Кися, глядя на воспитателя упорным, немигающим взглядом. Кися, Кися I полусмеясь, полусерьезно сказал отец. Кому Кися, а тебе дяденька, тонким голоском, как пичуга, пискнул Кися и торжествующе оглядел всех... Потом обратился к матери: Ты мне мало положила сахару в чай- Положи еще. Мать положила еще два куска.
3 Еще. Ну, на тебе еще два! ЕщеІ.. Довольно I И так уже восемь. Еще!! В голосе Киси прозвучали истерические нотки, а рот подозрительно искривился. Было видно, что он не прочь переменить погоду и разразиться бурным плачем с обильным дождем слез и молниями пронзительного визга. Ну, на тебе еще! НаІ Вот тебе еще четьфе куска. Довольно! Положи еще. На! Да ты попробуй... Может, довольно? Кися попробовал и перекосился на сторону, как сломанный стул. Фи-иІ Сироп какой-то... Прямо противно. Ну, я тебе налью другого... Не хочу! Было бы не наваливать столько сахару. Чрезвычайно интересный мальчик! восклицал изредка Берегов, но лицо его было спокойно. п За обедом Берегов первый раз услышал, как Кися плачет. Это производило чрезвычайно внушительное впечатление. Мать наливала ему суп в тарелку, а Кися внимательно следил за каждым ее движением. На, Кисенька. Мало супу. Подлей. Ну, на. Довольно? Еще подлей. Через край будет литься!.. Лей! Мать тоскливо поглядела на сьша, вылила в тарелку еще ложку, и когда суп потек по ее руке, вьфонила тарелку. Села на свое место и зашипела, как раскаленное железо, на которое плюнули. Кися все время внимательно глядел на нее, как вивисектор на расчленяемого им в целях науки кролика, а когда она схватилась за руку, спросил бесцветным голосом: Что, обожглась? Горячо? Как он любит свою маму! воскликнул Берегов. Голос его был восторженный, но лицо спокойное, безоблачное.
4 Кися, сказал отец, зачем ты выкладьшаешь из банки всю горчицу... Ведь не съешь. Зачем же ее зря портить? А я хочу, сказал Кися, глядя на отца внимательными немигающими глазами. Но ведь нам же ничего не останется! А я хочу! Ну, дай же мне горчицу, дай сюда... А я... хочу! Отец поморщился и со вздохом стал деликатно вынимать горчицу из цепких тоненьких лапок, похожих на слабые коготки воробья... А я хо... хо... ччч... Голос Киси все усиливался и усиливался, заливаемый внутренними, еще не нашедшими выхода слезами; он звенел, как пронзительный колокольчик, острый, проникающий иголками в самую глубшу мозга... И вдруг плотина прорвалась, и ужасный, непереносимый человеческим ухом визг и плач хлынули из синего искривленного рта и затопили все... За столом поднялась паника, все вскочили, мать обрушилась на отца с упреками, отец схватился за голову, а сьш камнем свалился со стула и упал на пол, завыв протяжно, громко и страшно, так, что, кажется, весь мир наполнился этими звуками, задушив все другие звуки. Казалось, весь дом слышит их, вся улица, весь город заметался в смятении от этих острых, как жало змеи, звуков. О, Боже, сказала мать, опять соседи прибегут и начнут кричать, что мы убиваем мальчика! Это соображение придало новые силы Кисе: он уцепился для общей устойчивости за ножку стола, поднял кверху голову и завыл совсем уже по-волчьи. Ну, хорошо, хорошо уж I хлопотала около него мать. На тебе уж, на тебе горчицу! Делай, что хочешь, мажь ее, молчи только, мое золото, солнышко мое. И перец на, и соль, замолчи же. И в цирк тебя возьмем только молчи!.. Да-а, протянул вдруг громогласный ребенок, прекращая на минуту свой вой. Ты только так говоришь, чтоб я замолчал, а замолчу, и в цирк не возьмешь. Ей-Богу, возьму. Очевидно, эти слова показались Кисе недостаточными, потому что он помолчал немного, подумал и, облизав языком пересохшие губы, снова завыл с сокрушающей силой. Ну, не веришь, на тебе три рубля, вот! Спрячь в карман, после купим вместе билеты. Ну, вот я тебе сама засовьшаю в карман!
5 Хотя деньги мать всунула в карман, но можно бьию предположить, что они были всунуты ребенку в глотку, так мгновенно прекратился вой. Кися, захлопнув рот, встал с пола, уселся за стол, и все его спокойно-торжествующее лицо говорило: «А что, будете теперь трогать?..» Прямо занимательный ребенок, крякнул Берегов.- Я с ним позаймусь с большим удовольствием. ш в тот день, когда Талалаевы собрались ехать к больной тетке в Харьков, Талалаева-мать несколько раз говорила Берегову: Послушайте I Я вам еще раз говорю вся моя надежда на вас. Прислуга /фянь, и ей нипочем обидеть ребенка. Вы же, я знаю, к нему хорошо относитесь, и я оставляю его только на вас. О, будьте покойны! добродушно говорил Берегов.-На меня можете положиться. Я ребенку вреда не сделаю... Вот это только мне и нужно I В момент отъезда Кисю крестила мать, крестил отец, крестила и другая тетка, ехавшая тоже к харьковской тетке. За компанию перекрестили Берегова, а когда целовали Кисю, то от полноты чувств поцеловали и Берегова: Вы нам теперь, как родной I О, будьте покойны. Мать потребовала, чтобы Кися стоял в окне, дабы она могла бросить на него с извозчика последний взгляд. Кисю утвердили на подоконнике, воспитатель стал подле него, и они оба стали размахивать руками самым приветливым образом. Я хочу, чтоб открыть окно, сказал Кися. Нельзя, брат. Холодно, благодушно возразил воспитатель. А я хочуі А я тебе говорю, что нельзя... Сльшшшь? И первьиі раз в голосе Берегова прозвучало какое-то железо. Кися удивленно оглянулся на него и сказал: А то я кричать начну... Родители уже садились на извозчика, салютуя окну платком и рз^чным саквояжем. А то я кричать начну... В ту же секз^нду Кися почувствовал, что железная р^тса еда-
6 вила ему затылок, обросила его с подоконника и железный голос лязгнул над ним: Молчать, щенокі Убью, как собакуіі От ужаса и уді-шленья Кися даже забыл заплакать... Он стоял перед воспитателем с прыгающей нижней челюстью и широко открьггыми остановившимися глазами. Вы... не смеете так, прошептал он. Я маме скажу. И опять заговорил Берегов железным голосом, и лицо у него было железное, твердое: Вот, что, дорогой мой.» Ты уже не такой младенец, чтобы не понимать. Вот тебе мой сказ: пока ты будешь делать все по-моему, я с тобой буду в дружеских отношениях, во мне ты найдешь приятеля». Без толку я тебя не обижу... НоІ если! толькоі позволишь! себе! однуі из твоих! штук! Я! спущу! с тебя! шкуру! и засуну! эту шкуру! тебе в рот! Чтобы ты не орал! «Врешь, подумал Кися, запугиваешь. А подниму крик, да сбегутся соседи тебе же хуже будет». Рот Киси скривился самым предостерегающим образом. Так первые редкие капли дождя на крыше предвещают тяжелый обильный ливень. Действительно, непосредственно за этим Кися упал на ковер и, колотя по нем ногами, завизжал самым первоклассным по силе и пронзительности манером... Серьезность положения придала ему новые силы и новую изощренность. Берегов вскочил, поднял, как перьшжо, Кисю, заткнул отверстый рот носовым платком и, скрутив Кисе назад руки, прогремел над ним: Ты знаешь, что визг неприятен, и поэтому работаешь, главным образом, этим номером. Но у меня есть свой номер: я затыкаю тебе рот, связываю руки-ноги и кладу на диван. Теперь: в тот момент, как ты кивнешь головой, я пойму, что ты больше визжать не будешь и сейчас же развяжу тебя. Но если это будет с твоей стороны подвох и ты снова заорешь пеняй на себя. Снова скрз^, заткну рот и продержу так час. Понимаешь? Час по моим часам это очень много. С невьфазимым ужасом глядел Кися на своего строгого воспитателя. Потом промычал что-то и кивнул головой. Сдаешься, значит? Развязьшаю. Испуганный, истерзанный и измятьш, Кися молча отошел в угол и сел на кончик стула. Вообще, Кися, начал Берегов, и железо исчезло в его голосе, дав место чему-то среднему между сотовым медом и лебяжьим пухом. Вообще, Кися, я дут^іаю, что ты не такой
7 уж плохой мальчик, и мы с тобой поладим. А теперь берп книжку, и мы займемся складами... Я не знаю, где книжка, угрюмо сказал Кися. Нет, ты знаешь, где она. А я не знаюі КисяІІІ Снова загремело железо, и снова прорвалась плотина и хлынул нечеловеческий визг Киси, старающегося повернуть отверстый рот в ту сторону, где предполагались сердобольные квартиранты. Кричал он секунды три-четьфе. Снова Берегов заткнул ему рот, перевязал его, кроме того, платком и, закатав извивающееся тело в небольшой текинский ковер, поднял упакованного таким образом мальчика. Видишь ли, обратился он к нему. Я с тобой говорил, как с человеком, а ты относишься ко мне, как свинья. Поэтому, я сейчас отнесу тебя в ванную, положу там на полчаса и уйду. На свободе ты можешь размьшшять, что тебе выгоднее враждовать со мной или слушаться. Ну, вот. Тут тепло и безвредно. Лежи. IV Когда, полчаса спустя. Берегов распаковывал молчащего Кисю, тот сделал над собой усилие и, подняв страдальческие глаза, спросил: Вы меня, вероятно, убьете? Нет, что ты. Заметь пока ты ничего дурного не делаешь, и я ничего дурного не делаю... Но если ты еще раз закричишь, я снова заткну тебе рот и закатаю в ковер и так всякий раз. Уж я, брат, такой человек! Перед сном пили чай и ужинали. Кушай, сказал Берегов самым доброжелательным тоном. Вот котлеты, вот сардины. Я не могу есть котлет, сказал Кися. Они пахнут мылом. Неправда. А, впрочем, ешь сардины. И сардины не могу есть, они какие-то плоские... Эх ты, потрепал его по плечу Берегов. Скажи просто, что есть не хочешь. Нет хочу. Я бы сьел яичницу и хлеб с вареньем. Не получишь I (Снова это железо в голосе. Кися стал вздрагивать, когда оно лязгало.) Если ты не хочешь есть, не стану тебя упрашивать. Проголодаешься съешь. Я тут все оставлю до утра на столе. А теперь пойдем спать.
8 я боюсь спать один в комнате. Чепуха. Моя комната рядом; можно открыть дверь. А если начнешь капризничать снова в ванную! Там, брат, страшнее. А если я маме потом скажу, что вы со мною делаете,.. Что ж, говори. Я найду себе тогда другое место. Кися свесил голову на грудь и, молча побрел в свою комнату. V Утром, когда Берегов вышел в столовую, он увидел Кисю, сидящего за столом и с видом молодого волчонка пожирающего холодные котлеты и сардины. Вкусно? Кися промычал что-то набіпым ртом. Чудак тыі Я ж тебе говорил. Просто ты вчера не был голоден. Ты, вообще, меня слушайся я всегда говорю правду и все знаю. Поел? А теперь принеси книжку, будем учить склады. Кися принес книжку, развернул ее, прислонился к плечу Берегова и погрузился в пучину науки. Ну, вот, молодцом. На сегодня довольно. А теперь отдохнем. И знаешь, как? Я тебе нарисую картинку... Глаза Киси сверкнули. Как... картинку... Очень, брат, просто. У меня есть краски и прочее. Нарисую, что хочешь дом, лошадь с экипажем, лес, а потом подарю тебе. Сделаем рамку и повесим в твоей комнате. Ну, скорей! А где краски? В моей комнате. Я принесу, Да зачем вы, я сам. Вы сидите. Сам сбегаю. Это действительно здорово! VI Прошла неделя со времени отъезда Талалаевых в Харьков. Яснььм солнечным днем Берегов и Кися сидели в городском сквере и ели из бумажной коробочки пирожки с говядиной, Я вам, Георгий Иваныч, за свою половину пирожков отдам, сказал Кися. У меня рубль есть дома. Ну, вот еще глупости. У меня больше есть. Я тебя угощаю. Лучше мы на этот рубль купим книжку, и я тебе почитаю.
9 Вот это здорово I Только надо успеть прочесть до приезда папы и мамы. А разве они мешают? Не то что мешают. Но мне придется уйти, когда мама узнает, что я тебя в ковер закатывал, морил голодом. А откуда она узнает? с тайным ужасом спросил Кися. Ты же говорил тогда, что сам скажешь... И тонкий, как серебро, голосок прозвенел в потеплевшем воздухе: С ума я сошел, что ли?1
Ìèøêèíà êàøà Îдин раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка. Я так обрадовался, что и сказать нельзя! Я очень по Мишке соскучился. Мама тоже была рада его приезду. Это очень хорошо,
2017 Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошёл он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот. А я уже считать умею! похвастался
Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошёл он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот. А я уже считать умею! похвастался Петя.
Комментарии 1 Детдом детский дом; учреждение для детей, у которых нет родителей, и для детей, которым требуется помощь и защита государства. 2 Крым полуостров на юге России, в Чёрном море. (3) Не"сколько
Илья Члаки Цикл «Закон природы» АДАМ И ЕВА (Певуны) 2 Действующие лица: Она Он 3 Есть хочу. Не слышишь? Терпи. Терплю. Но все равно хочется. Давай, я тебя поцелую? Давай. Он целует. Хорошо. Еще? Еще. Он
Как волк своё получил дна"жды но"чью лиса" пошла" в ау"л 1 за ку"рицей. Она" пошла" туда" потому", что о"чень хоте"ла есть. В ау"ле лиса" укра"ла* са"мую большу"ю ку"рицу и бы"стро-бы"стро побежа"ла в
Заставка Два унта по кличке Рыжий 3 Жил в селе один мальчик, звали его Баир. Были у него мама, папа и старший брат - Арсалан. Брат был старше не на много, на год, но все-таки старше. Мама была хорошей
Михаил Зощенко «Показательный ребёнок» Жил-был в Ленинграде маленький мальчик Павлик. У него была мама. И был папа. И была бабушка. И вдобавок в их квартире жила кошка, под названием Бубенчик. Вот утром
Н. Носов «Фантазёры» «Русинка» 1 класс ФАНТАЗЁРЫ Мишутка и Стасик сидели в саду на скамеечке и разговаривали. Только они разговаривали не просто, как другие ребята, а рассказывали друг другу разные небылицы,
Утро Солнце в оконце, Я на порог. Сколько тропинок, Сколько дорог! Сколько деревьев, Сколько кустов, Пташек, букашек, Трав и цветов! 4 Сколько цветущих, Пышных полей, Бабочек пёстрых, Мух и шмелей! Солнце
КАЖДЫЙ РЕБЕНОК ИМЕЕТ ПРАВО НА ЖИЗНЬ Родительство это осознание того, что вам доверен волшебный огонек жизни, и это волшебство будет расти только под влиянием всего самого светлого. ДАР ЛЮБВИ Ребенок это
Москва Издательство АСТ Виктор Драгунский ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ Я услышал, как мама в коридоре сказала кому-то: Тайное всегда становится явным. И когда она вошла в комнату, я спросил: Что это значит,
Автор сценария Артур Бикматов СОШ 3 САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ДРУГ Действующие лица: Вова - мальчик 12-13 лет, способный, но ленивый. Витя друг и одноклассник Вовы, отличник. Маша одноклассница Вовы. Оля одноклассница
Жил в лесу один невоспитанный Мышонок. Утром он никому не говорил «доброе утро». А вечером никому не говорил «спокойной ночи». Рассердились на него все звери в лесу. Не хотят с ним дружить. Не хотят с
Носов Николай Бобик в гостях у Барбоса Николай Николаевич Носов Бобик в гостях у Барбоса Жил-был пёс Барбоска. У него был друг - кот Васька. Оба они жили у дедушки. Дедушка ходил на работу, Барбоска сторожил
Надежда Щербакова Ральф и Фалабелла Жил на свете кролик. Его звали Ральф. Но это был необычный кролик. Самый большой в мире. Такой большой и неуклюжий, что не мог даже бегать и скакать, как остальные кролики,
Рисунки А. Андреева Жил-был в Ленинграде маленький мальчик Павлик. У него была мама. И был папа. И была бабушка. И вдобавок в их квартире жила кошка под названием Бубенчик. Вот утром папа пошёл на работу.
Цветик-семицветик Часть I Жила девочка Женя. Однажды мама послала её в магазин за баранками. Женя купила семь баранок: две для папы, две для мамы, две баранки для себя и одну для братика Павлика. Взяла
Хорошо" дое"хали? спроси"л сын, прислу"шиваясь к же"нскому го"лосу из-за две"ри. Он знал, что э"то был го"лос той да"мы, кото"рая встре"тилась ему" при вхо"де. Да"ма сно"ва вошла" в вагон. Вро"нский вспо"мнил
Vmireskazki.ru Сказки народов России Эвенкийские сказки Настоящая жена Эвенкийские сказки Жили две девушки. Они в лес ходили, тальник ломали, а дома спали. Жили бедно, еды никакой у них не было. Ели червей.
Волшебное слово Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке. Подвиньтесь, сказал ему Павлик и присел на край. Старик подвинулся и, взглянув на красное
Э. Успенский. Дядя Фёдор, пёс и кот Прочитай текст вслух, обращая внимание на ударения: У мамы и папы был мальчик. Звали его дядя Фёдор. Потому что он был очень серьёзный. Он в пять лет умел читать, а
Книжка счастья Николай Гарин-Михайловский 2 3 Николай Гарин-Михайловский Книжка счастья 4 Посвящается моей племяннице Ниночке 5 * * * Была когда-то на свете (а может, и теперь есть) маленькая, потертая,
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПАЛЬМЫ КНИГА ПЕРВАЯ: ЗЕЛЁНЫЙ ЗАБОР АВТОР ИДЕИ: Владимир Максимович Соломатин (по кличке Макс) Не смотрите, что он такой грозный. На самом деле он очень добрый. НАРИСОВАЛ ЭТУ ИСТОРИЮ: Илья Соломатин
Как пёсик c кошечкой мыли пол История эта произошла ещё в ту пору, когда пёсик с кошечкой жили под одной крышей. Домик их стоял на опушке леса, и они очень старались устроить всё, как у взрослых людей.
BỘ GIÁO DỤC VÀ ĐÀO TẠO ĐỀ CHÍNH THỨC (Đề thi có 04 trang) ĐỀ THI TUYỂN SINH ĐẠI HỌC NĂM 2009 Môn: TIẾNG NGA; Khối: D Thời gian làm bài: 90 phút, không kể thời gian phát đề Mã đề thi 136 Họ, tên thí sinh:...
КНИГИ ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ Маленькие повести УДК 821.161.1-053.2 ББК 84(2Рос=Рус)6-7 О-76 Остер, Григорий Бенционович. O-76 Дети и Эти [Книги первая и вторая. Маленькие повести] / Г.Остер; худож. Н.Воронцов.
СОН ПРО КУРОЧКУ РЯБУ Жили-были дед и баба Каждый вечер перед сном дед рассказывала Гоше сказку. Обычно новую. Но иногда внук хотел услышать сказку, которую он уже знал. Сегодня был именно такой случай.
Лиса (поет). Петушок, Петушок, Золотой гребешок! Выгляни в окошко, Дам тебе горошку! Петушок открывает окошко, высовывает головку и смотрит: кто тут поет? Лиса хватает его и убегает. Лиса бежит, а Петушок
Discourse Cohesion Activity Handout. 1. Прочитайте две версии пересказа рассказа Ф.А. Искандера «Урок». 2. Чем отличаются эти два пересказа? 3. Расскажите о чём эта история своими словами, используя словасвязки.
Ходил Заяц с мешком по лесу, искал грибы-ягоды для своих зайчат, но, как назло, ничего ему не попадалось: ни грибов, ни ягод. И вдруг посреди зелёной поляны увидел он дикую яблоню. А яблок румяных на ней
10/06/13 Русский 3-а Занятие 4 Имя Классная работа. Задание 1: Напишем диктант по упражнению 158. Задание 2: Прочитайте стихотворение, о чём в нём говорится?подчеркните вежливые слова. Друзья, вот вам
4 ама уходила из дому и сказала Мише: Я ухожу, Мишенька, а ты веди себя хорошо. Не шали без меня и ни- чего не трогай. За это подарю тебе большой красный леденец. Мама ушла. Миша сначала вёл себя хорошо:
УДК 821.411.16-053.2 ББК 84(5Изр) Ш18 Об этой и других книгах читайте на сайте: Ямочки Зоар первый ежедневно обновляемый независимый ресурс, посвященный еврейским текстам и темам в литературе и культуре
Владимир Федорович Одоевский Серебряный рубль Серия «Сказки дедушки Иринея» http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=646205 Владимир Федорович Одоевский. Избранное: М.; 2011 Аннотация «Долго любовалась
М еган Четверг, 21 марта 2013 года Утро никогда не проигрываю. Он должен это Я знать обо мне. В таких играх я никогда не проигрываю. На экране моего телефона нет ничего. Вызывающе и нагло ничего. Ни эсэмэсок,
Илья Члаки Цикл «Закон природы» СИРОТКИ 2 Действующие лица: Муж Жена 3 На сцену выходят нарядные молодые супруги. Муж в костюме, Жена в подвенечном платье. Свершилось! Вот оно, счастье! Сказать честно,
Русский 5 Домашняя работа 28 февраля Имя. Задание 1: Прочитайте рассказ Н. Носова Метро! ы с мамой и Вовкой были в гостях у тети Оли в Москве. В первый же день мама и тетя ушли в магазин, а нас с Вовкой
Глава первая ДЯДЯ ФЁДОР У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Потому что он был очень серьёзный и самостоятельный. Он в четыре года читать научился, а в шесть уже сам себе суп варил. В общем,
Сценарий праздника 8 МАРТА старшая группа (Дети заходят в зал под музыку и становятся полукругом) Начинается весна не с цветов, Есть тому много причин. Начинается она с теплых слов, С блеска глаз и с улыбок
ЭДУАРД УСПЕНСКИЙ Дядя Фёдор, пёс и кот и Всё о Простоквашино ДЯДЯ ФЁДОР, ПЁС И КОТ Рисунки О. Боголюбовой Глава первая ДЯДЯ ФЁДОР У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Потому что он был
6 ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой мы знакомимся с Винни-Пухом и несколькими пчёлами Ну вот, перед вами Ви"нни-Пух. Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кри"стофером Ро"бином, головой вниз,
Русский 5 Домашняя работа 14 февраля Имя.. Задание 1: Выучите один из вредных советов Г. Остера Задание 2: Прочитайте рассказ В. Драгунского Тайное всегда становится явным Я услышал, как мама в коридоре
Поспеши скорей уйти Я считаю до пяти, А потом пойду искать, И тебе не убежать. Загляну во все углы, Взгляд направлю под столы. Прячь не прячь свое лицо, Отыщу в конце концов. Пролог С каждым движением
Москва 2013 ЗАТЕЙНИКИ Мы с Валей затейники. Мы всегда затеваем какие-нибудь игры. Один раз мы читали сказку «Три поросёнка». А потом стали играть. Сначала мы бегали по комнате, прыгали и кричали: Нам
Сказки от Хочушек Игрушек 1 Предисловие «Сказка ложь, да в ней намек» Здравствуйте, Дорогие читатели! Эта книга небольшой сборник сказок, которые помогут справиться с одной очень вредной Капризулькой-
Цель: Формирование у детей устойчивого познавательного интереса к процессу открытия новых, необычных знаний о знакомом предмете ложке. Задачи: Обогащать представления детей о разнообразии ложек (разные
Влас Михайлович Дорошевич Человек http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=655115 Аннотация «Однажды Аллах спустился на землю, принял вид самого, самого простого человека, зашел в первую попавшуюся
03/15/15 Русский 4 Занятие 20 Имя Классная работа. Задание 1: Из данных слов составьте словосочетание и предложение. Книга, стол, лежит (на, в, за, под, у, перед) С помощью каких слов вы объединили слова
МБОУ «Верхососенская СОШ» Утренник в 1 классе «Мы школьниками стали» Подготовила: Лихонина А. М. учитель начальных классов 2013 г. 1-й ученик: Гордые, нарядные Мы идем по улице. С добрыми улыбками Все
ЗАНЯТИЕ 3 ОН МОЙ ОНА МОЯ ОНО МОЁ 1. Подпиши картинки. Вставь слова МОЙ, МОЯ ИЛИ МОЁ. СОБАКА ЯБЛОКО СТУЛ _Она моя КРЕСЛО ПЛАТЬЕ ТИГР ДОМ МЯЧ КНИГА КОШКА КОНФЕТА ВАРЕНЬЕ 8 2. Соедини слова с картинкой. Соедини
Уильям МакКлири ИСТОРИЯ ПРО ВОЛКА МАЙКУ Глава Первая Как-то раз один папа укладывал своего сына спать. Майкл, которому уже исполнилось пять лет, попросил рассказать историю на ночь. Хорошо, согласился
Джоэль Чендлер Харрис Братец Кролик и Братец Лис Серия «Хрестоматии для начальной школы» Серия «Новейшая хрестоматия по литературе. 2 класс» Серия «Зарубежная литература» Серия «Сказки дядюшки Римуса»,
ГЛАВА I Сюй Саньгуань работал на шелковой фабрике развозил ткачихам коконы шелкопряда. В тот день он пошел в деревню проведать дедушку. Дедушка был уже старенький и почти слепой. Он не видел, кто стоит
Храбрый портняжка Жил да был один портной. Работал он однажды в своей мастерской у стола и вдруг услышал во дворе женский голос. - Варенье, продаю варенье! Портной выглянул из окна и крикнул: - Подойдите
Николай Носов (наследники) «Im Werden Verlag». Некоммерческое электронное издание. 2005 http://imwerden.de Печатается по изданию: Николай Николаевич Носов БОБИК В ГОСТЯХ У БАРБОСА Рисунки Ивана Максимовича
ГБОУ СОШ 269 «Школа здоровья» Занятие в группе продленного дня (1класс) Тема: «Культура поведения за столом» Составила: Ковалева Наталья Леонидовна Воспитатель ГПД 2010-2011уч.г. Задачи: Объяснить правила
О днажды гулял Мышонок по берегу озера. А по воде водомерки бегают, как на коньках. Жукивертячки на месте крутятся. Зелёные лягушки с крутого берега ныряют и плывут наперегонки. Завидно стало Мышонку:
И. Члаки ПЯТЬ МИНУТ ИЗ ЖИЗНИ ЛЮДОЕДОВ (шутка в одном действии) 2 Действующие лица: Обжора Его Жена Доктор Людоеды Тараканы 3 ОБЖОРА. Ой, болит! Ой, болит!!! ЖЕНА. Что случилось? Что болит? ОБЖОРА. Живот,
Рисунки А. Андреева ЛЁЛЯ И МИНЬКА ЁЛКА В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что я сорок раз видел новогоднюю ёлку. Это много! Ну, первые три года жизни я, наверно, не понимал,
Ходил Заяц с мешком по лесу, искал грибы-ягоды для своих зайчат, но, как назло, ничего ему не попадалось: ни грибов, ни ягод. И вдруг посреди зелѐной поляны увидел он дикую яблоню. А яблок румяных на ней
Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное учреждение детский сад компенсирующего вида 77 «Эрудит» Сценарий выпускного праздника для детей разновозрастной группы «По дороге в школу» Составила:
Пятачок. Я веселый Пятачок, Винни-Пуха я дружок! И пришел на праздник к вам, Чтоб поздравить ваших мам. Здравствуйте ребята! Уж весна пришла в наш лес, солнышко пригревает. Праздник весенний наступил,
Надежда Щербакова Мама, не плачь! Моя мама гладильщица. Она работает в химчистке, гладит уже постиранные вещи. У них есть всякие специальные машины, которыми они гладят. Мама уходит утром и приходит вечером.
Сценарий к празднику «Международный женский день» Выполнила: Музыкальный руководитель Суворкова Анастасия Игоревна Миасс 2017 Под музыку «Мамочка любимая» (солнышко на небе улыбается, мамочка на праздник
Цели и задачи: Занятие по развитию речи во второй младшей группе: «Мой любимый детский сад сколько там игрушек для ребят» Подготовила: Ланцова О. А. 1. Формировать умение вслушиваться в речь, договаривать
Что означает Берегов воспитатель Киси и что это такое? В разделе Литература и русский язык дан подробный ответ и объяснение на вопрос.
Здесь выложено готовое сочинение на тему Берегов воспитатель Киси, которое вы так же можете использовать как реферат.
Эту, поверенную нами работу, вы можете скачать бесплатно перейдя по ссылке, но если вам необходима другая готовая работа по данному предмету, например реферат или изложение, доклад, лекция, проект, презентация, эссе, краткое описание, биография писателя, ученого или другой знаменитости, контрольная, самостоятельная, курсовая, экзаменационная, дипломная или любая другая работа, с вашими индивидуальными требованиями, напишите нам и мы договоримся.
Наша небольшая команда бывших и действующих преподавателей и авторов со стажем работы от 5-ти лет всегда вам поможет. Всего нами написано и проверено более 10 000 различных работ на образовательные темы. С нами вы получите действительно качестенный материал с уникальным текстом и обязательно хорошую оценку. Удачи в учебе!
Берегов - воспитатель Киси
Студент-технолог Берегов - в будущем инженер, а пока полуголодное, но веселое существо - поступил в качестве воспитателя единственного сына семьи Талалаевых.
Первое знакомство воспитателя с воспитанником было таково:
Кися, - сказала Талалаева, - вот твой будущий наставник, Георгий Иванович, - познакомься с ним, Кисенька… Дай ему ручку.
Кися - мальчуган лет шести-семи, худощавый, с низким лбом и колючими глазками - закачал одной ногой, наподобие маятника, и сказал скрипучим голосом:
Не хочу! Он - рыжий.
Что ты, деточка, - засмеялась мать. - Какой же он рыжий?.. Он - шатен. Ты его должен любить.
Не хочу любить!
Почему, Кисенька?
Вот еще, всякого любить.
Чрезвычайно бойкий мальчик, - усмехнулся Берегов. - Как тебя зовут, дружище?
Не твое дело.
Фи, Кися! Надо ответить Георгию Ивановичу: меня зовут Костя.
Для кого Костя, - пропищал ребенок, морща безбровый лоб, - а для кого Константин Филиппович. Ага?..
Он у нас ужасно бойкий, - потрепала мать по его острому плечу. - Это его отец научил так отвечать. Георгий Иванович, пожалуйте пить чай.
За чайным столом Берегов ближе пригляделся к своему воспитаннику: Кися сидел, болтая ногами и бормоча про себя какое-то непонятное заклинание. Голова его на тонкой, как стебелек, шее качалась из стороны в сторону.
Что ты, Кисенька? - заботливо спросил отец.
Отстань.
Видали? - засмеялся отец, ликующе оглядывая всех сидевших за столом. - Какие мы самостоятельные, а?
Очень милый мальчик, - кивнул головой Берегов, храня самое непроницаемое выражение на бритом лице. - Только я бы ему посоветовал не болтать ногами под столом. Ноги от этого расшатываются и могут выпасть из своих гнезд.
Не твоими ногами болтаю, ты и молчи, - резонно возразил Кися, глядя на воспитателя упорным, немигающим взглядом.
Кися, Кися! - полусмеясь, полусерьезно сказал отец.
Ты мне мало положила сахару в чай. Положи еще.
Мать положила еще два куска.
Ну, на тебе еще два!
Ну, на тебе еще! На! Вот тебе еще четыре куска. Довольно!
Положи еще.
На! Да ты попробуй… Может, довольно?
Кися попробовал и перекосился на сторону, как сломанный стул.
Фи-и! Сироп какой-то… Прямо противно.
Ну, я тебе налью другого…
Не хочу! Было бы не наваливать столько сахару.
Чрезвычайно интересный мальчик! - восклицал изредка Берегов, но лицо его было спокойно.
За обедом Берегов первый раз услышал, как Кися плачет. Это производило чрезвычайно внушительное впечатление.
Мать наливала ему суп в тарелку, а Кися внимательно следил за каждым ее движением.
На, Кисенька.
Мало супу. Подлей.
Ну, на. Довольно?
Еще подлей.
Через край будет литься!..
Мать тоскливо поглядела на сына, вылила в тарелку еще ложку, и когда суп потек по ее руке, выронила тарелку. Села на свое место и зашипела, как раскаленное железо, на которое плюнули.
Кися все время внимательно глядел на нее, как вивисектор на расчленяемого им в целях науки кролика, а когда она схватилась за руку, спросил бесцветным голосом:
Что, обожглась? Горячо?
Как он любит свою маму! - воскликнул Берегов. Голос его был восторженный, но лицо спокойное, безоблачное.
Кися, - сказал отец - зачем ты выкладываешь из банки всю горчицу… Ведь не съешь. Зачем же ее зря портить?
А я хочу, - сказал Кися, глядя на отца внимательными немигающими глазами.
Но ведь нам же ничего не останется!
А я хочу!
Ну, дай же мне горчицу, дай сюда…
А я… хочу!
Отец поморщился и со вздохом стал деликатно вынимать горчицу из цепких тоненьких лапок, похожих на слабые коготки воробья…
А я хо… хо… ччч…
Голос Киси все усиливался и усиливался, заливаемый внутренними, еще не нашедшими выхода слезами; он звенел, как пронзительный колокольчик, острый, проникающий иголками в самую глубину мозга… И вдруг - плотина прорвалась, и ужасный, непереносимый человеческим ухом визг и плач хлынули из синего искривленного рта и затопили все… За столом поднялась паника, все вскочили, мать обрушилась на отца с упреками, отец схватился за голову, а сын камнем свалился со стула и упал на пол, завыв протяжно, громко и страшно, так, что, кажется, весь мир наполнился этими звуками, задушив все другие звуки. Казалось, весь дом слышит их, вся улица, весь город заметался в смятении от этих острых, как жало змеи, звуков. - О, Боже, - сказала мать, - опять соседи прибегут и начнут кричать, что мы убиваем мальчика! Это соображение придало новые силы Кисе: он уцепился для общей устойчивости за ножку стола, поднял кверху голову и завыл совсем уже по-волчьи. - Ну, хорошо, хорошо уж! - хлопотала около него мать. - На тебе уж, на тебе горчицу! Делай, что хочешь, мажь ее, молчи только, мое золото, солнышко мое. И перец на, и соль, - замолчи же. И в цирк тебя возьмем - только молчи!.. - Да-а, - протянул вдруг громогласный ребенок, прекращая на минуту свой вой. - Ты только так говоришь, чтоб я замолчал, а замолчу, и в цирк не возьмешь. - Ей-Богу, возьму. Очевидно, эти слова показались Кисе недостаточными, потому что он помолчал немного, подумал и, облизав языком пересохшие губы, снова завыл с сокрушающей силой. - Ну, не веришь, на тебе три рубля, вот! Спрячь в карман, после купим вместе билеты. Ну, вот - я тебе сама засовываю в карман! Хотя деньги мать всунула в карман, но можно было предположить, что они были всунуты ребенку в глотку, - так мгновенно прекратился вой. Кися, захлопнув рот, встал с пола, уселся за стол, и все его спокойно-торжествующее лицо говорило: «А что, - будете теперь трогать?..» - Прямо занимательный ребенок, - крякнул Берегов. - Я с ним позаймусь с большим удовольствием. III В тот день, когда Талалаевы собрались ехать к больной тетке в Харьков, Талалаева-мать несколько раз говорила Берегову: - Послушайте! Я вам еще раз говорю - вся моя надежда на вас. Прислуга - дрянь, и ей нипочем обидеть ребенка. Вы же, я знаю, к нему хорошо относитесь, и я оставляю его только на вас. - О, будьте покойны! - добродушно говорил Берегов. - На меня можете положиться. Я ребенку вреда не сделаю… - Вот это только мне и нужно! В момент отъезда Кисю крестила мать, крестил отец, крестила и другая тетка, ехавшая тоже к харьковской тетке. За компанию перекрестили Берегова, а когда целовали Кисю, то от полноты чувств поцеловали и Берегова: - Вы нам теперь, как родной! - О, будьте покойны. Мать потребовала, чтобы Кися стоял в окне, дабы она могла бросить на него с извозчика последний взгляд. Кисю утвердили на подоконнике, воспитатель стал подле него, и они оба стали размахивать руками самым приветливым образом. - Я хочу, чтоб открыть окно, - сказал Кися. - Нельзя, брат. Холодно, - благодушно возразил воспитатель. - А я хочу! - А я тебе говорю, что нельзя… Слышишь? И первый раз в голосе Берегова прозвучало какое-то железо. Кися удивленно оглянулся на него и сказал: - А то я кричать начну… Родители уже садились на извозчика, салютуя окну платком и ручным саквояжем. - А то я кричать начну… В ту же секунду Кися почувствовал, что железная рука сдавила ему затылок, сбросила его с подоконника и железный голос лязгнул над ним: - Молчать, щенок! Убью, как собаку!! От ужаса и удивленья Кися даже забыл заплакать… Он стоял перед воспитателем с прыгающей нижней челюстью и широко открытыми остановившимися глазами. - Вы… не смеете так, - прошептал он. - Я маме скажу. И опять заговорил Берегов железным голосом, и лицо у него было железное, твердое: - Вот, что, дорогой мой… Ты уже не такой младенец, чтобы не понимать. Вот тебе мой сказ: пока ты будешь делать все по-моему, - я с тобой буду в дружеских отношениях, во мне ты найдешь приятеля… Без толку я тебя не обижу… Но! если! только! позволишь! себе! одну! из твоих! штук! - Я! спущу! с тебя! шкуру! и засуну! эту шкуру! тебе в рот! Чтобы ты не орал! «Врешь, - подумал Кися, - запугиваешь. А подниму крик, да сбегутся соседи - тебе же хуже будет». Рот Киси скривился самым предостерегающим образом. Так первые редкие капли дождя на крыше предвещают тяжелый обильный ливень. Действительно, непосредственно за этим Кися упал на ковер и, колотя по нем ногами, завизжал самым первоклассным по силе и пронзительности манером… Серьезность положения придала ему новые силы и новую изощренность. Берегов вскочил, поднял, как перышко, Кисю, заткнул отверстый рот носовым платком и, скрутив Кисе назад руки, прогремел над ним: - Ты знаешь, что визг неприятен, и поэтому работаешь, главным образом, этим номером. Но у меня есть свой номер: я затыкаю тебе рот, связываю руки-ноги и кладу на диван. Теперь: в тот момент, как ты кивнешь головой, я пойму, что ты больше визжать не будешь и сейчас же развяжу тебя. Но если это будет с твоей стороны подвох и ты снова заорешь - пеняй на себя. Снова скручу, заткну рот и продержу так - час. Понимаешь? Час по моим часам - это очень много. С невыразимым ужасом глядел Кися на своего строгого воспитателя. Потом промычал что-то и кивнул головой. - Сдаешься, значит? Развязываю. Испуганный, истерзанный и измятый, Кися молча отошел в угол и сел на кончик стула. - Вообще, Кися, - начал Берегов, и железо исчезло в его голосе, дав место чему-то среднему между сотовым медом и лебяжьим пухом. - Вообще, Кися, я думаю, что ты не такой уж плохой мальчик, и мы с тобой поладим. А теперь бери книжку, и мы займемся складами… - Я не знаю, где книжка, - угрюмо сказал Кися. - Нет, ты знаешь, где она. - А я не знаю! - Кися!!! Снова загремело железо, и снова прорвалась плотина и хлынул нечеловеческий визг Киси, старающегося повернуть отверстый рот в ту сторону, где предполагались сердобольные квартиранты. Кричал он секунды три-четыре. Снова Берегов заткнул ему рот, перевязал его, кроме того, платком и, закатав извивающееся тело в небольшой текинский ковер, поднял упакованного таким образом мальчика. - Видишь ли, - обратился он к нему. - Я с тобой говорил, как с человеком, а ты относишься ко мне, как свинья. Поэтому, я сейчас отнесу тебя в ванную, положу там на полчаса и уйду. На свободе ты можешь размышлять, что тебе выгоднее - враждовать со мной или слушаться. Ну, вот. Тут тепло и безвредно. Лежи. IV Когда, полчаса спустя. Берегов распаковывал молчащего Кисю, тот сделал над собой усилие и, подняв страдальческие глаза, спросил: - Вы меня, вероятно, убьете? - Нет, что ты. Заметь - пока ты ничего дурного не делаешь, и я ничего дурного не делаю… Но если ты еще раз закричишь, - я снова заткну тебе рот и закатаю в ковер - и так всякий раз. Уж я, брат, такой человек! Перед сном пили чай и ужинали. - Кушай, - сказал Берегов самым доброжелательным тоном. - Вот котлеты, вот сардины. - Я не могу есть котлет, - сказал Кися. - Они пахнут мылом. - Неправда. А, впрочем, ешь сардины. - И сардины не могу есть, они какие-то плоские… - Эх ты, - потрепал его по плечу Берегов. - Скажи просто, что есть не хочешь. - Нет хочу. Я бы съел яичницу и хлеб с вареньем. - Не получишь! (Снова это железо в голосе. Кися стал вздрагивать, когда оно лязгало.) Если ты не хочешь есть, не стану тебя упрашивать. Проголодаешься - съешь. Я тут все оставлю до утра на столе. А теперь пойдем спать. - Я боюсь спать один в комнате. - Чепуха. Моя комната рядом; можно открыть дверь. А если начнешь капризничать - снова в ванную! Там, брат, страшнее. - А если я маме потом скажу, что вы со мною делаете… - Что ж, говори. Я найду себе тогда другое место. Кися свесил голову на грудь и, молча побрел в свою комнату. V Утром, когда Берегов вышел в столовую, он увидел Кисю, сидящего за столом и с видом молодого волчонка пожирающего холодные котлеты и сардины. - Вкусно? Кися промычал что-то набитым ртом. - Чудак ты! Я ж тебе говорил. Просто ты вчера не был голоден. Ты, вообще, меня слушайся - я всегда говорю правду и все знаю. Поел? А теперь принеси книжку, будем учить склады. Кися принес книжку, развернул ее, прислонился к плечу Берегова и погрузился в пучину науки. * * * - Ну, вот, молодцом. На сегодня довольно. А теперь отдохнем. И знаешь, как? Я тебе нарисую картинку… Глаза Киси сверкнули. - Как… картинку… - Очень, брат, просто. У меня есть краски и прочее. Нарисую, что хочешь - дом, лошадь с экипажем, лес, а потом подарю тебе. Сделаем рамку и повесим в твоей комнате. - Ну, скорей! А где краски? - В моей комнате. Я принесу. - Да зачем вы, я сам. Вы сидите. Сам сбегаю. Это действительно здорово! VI Прошла неделя со времени отъезда Талалаевых в Харьков. Ясным солнечным днем Берегов и Кися сидели в городском сквере и ели из бумажной коробочки пирожки с говядиной. - Я вам, Георгий Иваныч, за свою половину пирожков отдам, - сказал Кися. - У меня рубль есть дома. - Ну, вот еще глупости. У меня больше есть. Я тебя угощаю. Лучше мы на этот рубль купим книжку, и я тебе почитаю. - Вот это здорово! - Только надо успеть прочесть до приезда папы и мамы. - А разве они мешают? - Не то что мешают. Но мне придется уйти, когда мама узнает, что я тебя в ковер закатывал, морил голодом. - А откуда она узнает? - с тайным ужасом спросил Кися. - Ты же говорил тогда, что сам скажешь… И тонкий, как серебро, голосок прозвенел в потеплевшем воздухе: - С ума я сошел, что ли?!
Берегов - воспитатель Киси
$Студент-технолог Берегов - в будущем инженер, а пока полуголодное, но веселое существо - поступил в качестве воспитателя единс$твенного сына семьи Талалаевых.
Первое знакомство воспитателя с воспитанником было таково:
- Кися, - сказала Талалаева, - вот твой будущий наставник, Георгий Иванович, - познакомься с ним, Кисенька… Дай ему ручку.
$Кися - мальчуган лет шести-семи, худощавый, с низким лбом и колючими глазками - закачал одной ногой, наподобие маятника, и сказал скрипучим голосом:
- Не хочу! Он - рыжий.
- Что ты, деточка, - засмеялась мать. - Какой же он рыжий?.. Он - шатен. Ты его должен любить.
Не хочу любить!
- $Почему, Кисенька?
- Вот еще, всякого любить.
- Чрезвычайно бойкий мальчик, - усмехнулся Берегов. - Как тебя зовут, дружище?
Не т$вое дело.
- Фи, Кися! Надо ответить Георгию Ивановичу: меня зовут Костя.
- Для кого Костя, - пропищал ребенок, морща безбровый лоб, - а для кого Константин Филиппович. Ага?..
- Он у нас ужасно бойкий, - потреп$ала мать по его острому плечу. - Это его отец научил так отвечать. Георгий Иванович, пожалуйте пить чай.
За чайным столом Берегов ближе пригляделся к своему воспитаннику: Кися сидел, болтая ногами и бормоча про себя какое-то непонятное заклинание. Голова его на тонкой, как стебелек, шее качалась из стороны в сторону.
- $Что ты, Кисенька? - заботливо спросил отец.
Отстань.
- Видали? - засмеялся отец, ликующе оглядывая всех сидевших за столом. - Какие мы самостоятельные, а?
- Очень милый мальчик, - кивнул головой Берегов, храня самое непроницаемое $выражение на бритом лице. - Только я бы ему посоветовал не болтать ногами под столом. Ноги от этого расшатываются и могут выпасть из своих гнезд.
- Не твоими ногами болтаю, ты и молчи, - резонно возразил Кися, глядя на воспитателя упорным, немигающим взглядом.
- Кися, Кися! - полусмеясь, полусерьезно с$казал отец.
- $Кому Кися, а тебе дяденька, - тонким голоском, как пичуга, пискнул Кися и торжествующе оглядел всех… Потом обратился к матери:
- Ты мне мало положила сахару в чай. Положи еще.
Мать положила еще два куска.
Еще.
- Ну, на тебе еще два!
Еще!..
- Довольно! И так уже восемь. $
Еще!!
$В голосе Киси прозвучали истерические нотки, а рот подозрительно искривился. Было видно, что он не прочь переменить погоду и разразиться бурным плачем с обильным дождем слез и молниями пронзительного визга.
- Ну, на тебе еще! На! Вот тебе еще четыре куска. Довольно!
$- Положи еще.
- На! Да ты попробуй… Может, довольно?
Кися попробовал и перекосился на сторону, как сломанный стул.
- Фи-и! Сироп какой-то… Прямо противно.
- $Ну, я тебе налью другого…
- Не хочу! Было бы не наваливать столько сахару.
- Чрезвычайно интересный мальчик! - восклицал изредка Берегов, но лицо его было спокойно.
За обедом Берегов первый раз услышал, как Кися плачет. Это производило чрезвычайно внушительное впечатление.
Мать наливала ему суп в тарелку, а Кися внимательно следил за каждым ее движением.
На, Кисенька.
- Мало супу. Подлей.
Ну, на. Довольно?
$- Еще подле$й.
- Через край будет литься!..
Лей!
Мать тоскливо поглядела на сына, вылила в тарелку еще ложку, и когда суп потек по ее руке, выронила тарелку. Села на свое место и зашипела, как раскаленное железо, на которое плюнули.
Кися все время внимательно глядел на нее, как вивисектор на расчленяемого им в целях науки кролика, а когда она схватилась за руку, спросил бесцветным голосом:
- Что, обожглась?$ Горячо?
- Как он любит свою маму! - воскликнул Берегов. Голос его был восторженный, но лицо спокойное, безоблачное.
- $Кися, - сказал отец - зачем ты выкладываешь из банки всю горчицу… Ведь не съешь. Зачем же ее зря портить?
- А я хочу, - сказал Кися, глядя на отца внимательными немигающими глазами.
- Но ведь нам же ничего не останется!
А я хочу!
- Ну, дай $же мне горчицу, дай сюда…
А я… хочу!
Отец поморщился и со вздохом стал деликатно вынимать горчицу из цепких тоненьких лапок, похожих на слабые коготки воробья…
- А я хо… хо… ччч…
Голо$с Киси все усиливался и усиливался, заливаемый внутренними, еще не нашедшими выхода слезами; он звенел, как пронзительный колокольчик, острый, проникающий иголками в самую глубину мозга… И вдруг - плотина прорвалась, и ужасный, непереносимый человеческим ухом визг и плач хлынули из синего искривленного рта и затопили в$се… За столом поднялась паника, все вскочили, мать обрушилась на отца с упреками, отец схватился за голову, а сын камнем свалился со стула и упал на пол, завыв протяжно, громко и страшно, так, что, кажется, весь мир наполнился этими звуками, задушив все $другие звуки. Казалось, весь дом слышит их, вся улица, весь город заметался в смятении от этих острых, как жало змеи, звуков. - О, Боже, - сказала мать, - опять соседи прибегут и начнут кричать, что мы убиваем мальчика! Это соображение придало новые силы Кисе: он уцепился для общей устойчивости за ножку стола, поднял кверху голову и завыл совсем уже по-волчьи. - Ну, хорошо, хорошо уж! - хлопотала около него мать. - На тебе уж, на тебе горчицу! Делай, что хочешь, мажь ее, молчи только, мое золото, сол$нышко мое. И перец на, и соль, - замолчи же. И в цирк тебя возьмем - только молчи!.. - Да-а, - протянул вдруг громогласный ребенок, прекращая на минуту свой вой. - Ты только так говоришь, чтоб я замолчал, а замолчу, и в цирк не возьмешь. - Ей-Богу, возьму. Очевидно, эти слова показались Кисе недостаточными, потому что он помолчал немного, подумал и, облизав языком пересохшие губы, снова завыл с сокрушающей силой. - Ну, не веришь, на т$ебе три рубля, вот! Спрячь в карман, после купим вместе билеты. Ну, вот - я тебе сама засовываю в карман! Хотя деньги мать всунула в карман, но можно было предположить, что они были всунуты ребенку в глотку, - так мгновенно прекратился вой. Кися, захлопнув рот, встал с пола, уселся за стол, и все его спокойно-торжествующее лицо говорило: «А что, - будете теперь т$рогать?..» - Прямо занимательный ребенок, - крякнул Берегов. - Я с ним позаймусь с большим удовольствием. III В тот день, когда Талалаевы собрались ехать к больной тетке в Харьков, Талалаева-мать несколько раз говорила Берегову: - Послушайте! Я вам еще раз говорю - вся моя надежда на вас. Прислуга - дрянь, и ей нипочем обидеть ребенка. Вы же, я знаю, к нему хорошо относитесь, и я оставля$ю его только на вас. - О, будьте покойны! - добродушно говорил Берегов. - На меня можете положиться. Я ребенку вреда не сделаю… - Вот это только мне и нужно! В момент отъезда Кисю крестила мать, крестил отец, крестила и другая тетк$а, ехавшая тоже к харьковской тетке. За компанию перекрестили Берегова, а когда целовали Кисю, то от полноты чувств поцеловали и Берегова: - Вы нам теперь, как родной! - О, будьте покойны. Мать потребовала, чтобы Кися стоял в окне, дабы она могла бросить на него с извозчика последний взгляд. Кисю утвердили на подоконнике, воспитатель стал подле него, и они оба стали размахивать руками самым приветливым образом. - Я хочу, чтоб открыть окно, - сказал Кися. - Нельзя, брат. Холодно, - благодушно возразил воспитатель. - А я хочу! - А я тебе $говорю, что нельзя… Слышишь? И первый раз в голосе Берегова прозвучало какое-то железо. Кися удивленно оглянулся на него и сказал: - А то я кричать начну… Родители уже садились на извозчика, салютуя окну платком и ручным саквояжем. $- А то я кричать начну… В ту же секунду Кися почувствовал, что железная рука сдавила ему затылок, сбросила его с подоконника и железный голос лязгнул над ним: - Молчать, щенок! Убью, как собаку!! От ужаса и удивленья Кися даже забыл заплакать… Он стоял перед воспитателем с прыгающей нижней челюстью и широко открытыми остановившимися глазами. - Вы… не смеете так, - прошептал он. - Я маме скажу. И опять заговорил Берегов железным голосом, и лицо у него было железное, твердое: - Вот, что, дорогой мой… Ты уже не такой младенец, чтобы не понимать. Вот тебе мой сказ: пока ты будешь делать все по-моему, - я с тобой буду в дружеских от$ношениях, во мне ты найдешь приятеля… Без толку я тебя не обижу… Но! если! только! позволишь! себе! одну! из твоих! штук! - Я! спущу! с тебя! шкуру! и засуну! эту шкуру! тебе в рот! Чтобы ты не орал! «Врешь, - подумал Кися, - запугиваешь. А подниму крик, да сбегутс$я соседи - тебе же хуже будет». Рот Киси скривился самым предостерегающим образом. Так первые редкие капли дождя на крыше предвещают тяжелый обильный ливень. Действительно, непосредственно за этим Кися упал на ковер и, колотя по нем ногами, завизжал самым первоклассным по силе и пронзительности манером… Серьезность положения придала ему новые силы и новую изощренность. Берегов вскочил, поднял, как перышко, Кисю$, заткнул отверстый рот носовым платком и, скрутив Кисе назад руки, прогремел над ним: - Ты знаешь, что визг неприятен, и поэтому работаешь, главным образом, этим номером. Но у меня есть свой номер: я затыкаю тебе рот, связываю руки-ноги и кладу на диван. Теперь: в тот момент, как ты кивнешь головой, я пойму, что ты больше визжать не будешь и сейчас же развяжу тебя. Но если это будет с твоей стороны подвох и ты снова заорешь - пеняй на себя. Снова скручу, заткну рот и продержу так - час. Понимаешь? Час по моим часам - это очень много. С невыразимым ужасом глядел Кися на своего строгого воспитател$я. Потом промычал что-то и кивнул головой. - Сдаешься, значит? Развязываю. Испуганный, истерзанный и измятый, Кися молча отошел в угол и сел на кончик стула. - Вообще, Кися, - начал Берегов, и железо исчезло в его голосе, дав место чему-то среднему между сотовым медом и лебяжьим пухом. - Вообще, Кися, я думаю, что ты не такой уж плохой мальчик, и мы с тобой поладим. А теперь бери книжку, и мы займемся складами… - Я не знаю, где книжка, - угрюмо сказа$л Кися. - Нет, ты знаешь, где она. - А я не знаю! - Кися!!! Снова загремело железо, и снова прорвалась плотина и хлынул нечеловеческий визг Киси, старающегося повернуть отверстый рот в ту сторону, где предполагались сердобольные квартиранты. Кричал он секунды три-четыре. Снова Берегов заткнул ему рот, перевязал его, кроме того, платком и, закатав извивающееся тело в небольшой текинск$ий ковер, поднял упакованного таким образом мальчика. - Видишь ли, - обратился он к нему. - Я с тобой говорил, как с человеком, а ты относишься ко мне, как свинья. Поэтому, я сейчас отнесу тебя в ванную, положу там $на полчаса и уйду. На свободе ты можешь размышлять, что тебе выгоднее - враждовать со мной или слушаться. Ну, вот. Тут тепло и безвредно. Лежи. IV Когда, полчаса спустя. Берегов распаковывал молчащего Кисю, тот сделал над собой усилие и, подняв страдальческие глаза, спросил: - Вы меня, вероятно, убьете? - Нет, что ты. Заметь - пока ты ничего дурного не делаешь, и я ничего дурного не делаю… Но если ты еще раз закричишь, - я снова заткну тебе рот и закатаю в ковер - и так всякий раз. Уж $я, брат, такой человек! Перед сном пили чай и ужинали. - Кушай, - сказал Берегов самым доброжелательным тоном. - Вот котлеты, вот сардины. - Я не могу есть котлет, - сказал Кися. - Они пахнут мылом. - Неправда. А, впрочем, ешь сардины. - И сардины не могу есть, они какие-то плоские… - Эх ты, - потрепал его по плечу Берегов. - Скажи просто, что есть не хочешь. - Нет хочу. Я бы съел яичницу и хлеб с вареньем. - Не получишь! (Снова это железо в гол$осе. Кися стал вздрагивать, когда оно лязгало.) Если ты не хочешь есть, не стану тебя упрашивать. Проголодаешься - съешь. Я тут все оставлю до утра на столе. А теперь пойдем спать. - Я боюсь спать один в комнате. - Чепуха. Моя комната рядом; можно открыть д$верь. А если начнешь капризничать - снова в ванную! Там, брат, страшнее. - А если я маме потом скажу, что вы со мною делаете… - Что ж, говори. Я найду себе тогда другое место. Кися свесил голову на грудь и, молча побрел в свою комнату. V Утром, когда Берегов вышел в столовую, он увидел Кисю, сидящего за столом и с видом молодого волчонка пожирающего холодные котлеты и сардины. - Вкусно? Кися промычал что-то набитым ртом. - Чудак ты! Я ж тебе говорил. Просто ты вчера не был голоден. Ты, вообще, меня слушайся - я всегда говорю правду и все знаю. Пое$л? А теперь принеси книжку, будем учить склады. Кися принес книжку, развернул ее, прислонился к плечу Берегова и погрузился в пучину науки. * * * - Ну, вот, молодцом. На сегодня довольно. А теперь отдохнем. И знаешь, как? Я тебе нарисую картинку… Глаза Киси сверкнули. - Как… картинку… - Очень, брат, просто. У меня есть краски и прочее. Нарисую, что хочешь - дом,$ лошадь с экипажем, лес, а потом подарю тебе. Сделаем рамку и повесим в твоей комнате. - Ну, скорей! А где краски? - В моей комнате. Я принесу. - Да зачем вы, я сам. Вы сидите. Сам сбегаю. Это действительно здорово! VI Прошла неделя со времени отъезда Талалаевых в Харьков. Ясным солнечным днем Берегов и Кися сидели в городском сквере и ели из бумажной коробочки пирож$ки с говядиной. - Я вам, Георгий Иваныч, за свою половину пирожков отдам, - сказал Кися. - У меня рубль есть дома. - Ну, вот еще глупости. У меня больше есть. Я тебя угощаю. Лучше мы на этот рубль купим книжку, и я тебе почитаю. - Вот это здорово! - Только надо успеть прочесть до приезда папы и мамы. - А разве они мешают? - Не то что мешают. Но мне придется уйти, когда мама узнает, что я тебя в ковер закатывал, морил голодом. - А откуда она узнает? - с тайным ужасом спросил Кися. - Ты же говорил тогда, что сам скажешь… И тонкий, как серебро, $голосок прозвенел в потеплевшем воздухе: - С ума я сошел, что ли?!
I
Студент-технолог Берегов - в будущем инженер, а пока полуголодное, но веселое существо - поступил в качестве воспитателя единственного сына семьи Талалаевых.
Первое знакомство воспитателя с воспитанником было таково:
- Кися, - сказала Талалаева, - вот твой будущий наставник, Георгий Иванович, - познакомься с ним, Кисенька… Дай ему ручку.
Кися - мальчуган лет шести-семи, худощавый, с низким лбом и колючими глазками - закачал одной ногой, наподобие маятника, и сказал скрипучим голосом:
- Не хочу! Он - рыжий.
- Что ты, деточка, - засмеялась мать. - Какой же он рыжий?. . Он - шатен. Ты его должен любить.
- Не хочу любить!
- Почему, Кисенька?
- Вот еще, всякого любить.
- Чрезвычайно бойкий мальчик, - усмехнулся Берегов. - Как тебя зовут, дружище?
- Не твое дело.
- Фи, Кися! Надо ответить Георгию Ивановичу: меня зовут Костя.
- Для кого Костя, - пропищал ребенок, морща безбровый лоб, - а для кого Константин Филиппович. Ага?. .
- Он у нас ужасно бойкий, - потрепала мать по его острому плечу. - Это его отец научил так отвечать. Георгий Иванович, пожалуйте пить чай.
За чайным столом Берегов ближе пригляделся к своему воспитаннику: Кися сидел, болтая ногами и бормоча про себя какое-то непонятное заклинание. Голова его на тонкой, как стебелек, шее качалась из стороны в сторону.
- Что ты, Кисенька? - заботливо спросил отец.
- Отстань.
- Видали? - засмеялся отец, ликующе оглядывая всех сидевших за столом. - Какие мы самостоятельные, а?
- Очень милый мальчик, - кивнул головой Берегов, храня самое непроницаемое выражение на бритом лице. - Только я бы ему посоветовал не болтать ногами под столом. Ноги от этого расшатываются и могут выпасть из своих гнезд.
- Не твоими ногами болтаю, ты и молчи, - резонно возразил Кися, глядя на воспитателя упорным, немигающим взглядом.
- Кися, Кися! - полусмеясь, полусерьезно сказал отец.
- Кому Кися, а тебе дяденька, - тонким голоском, как пичуга, пискнул Кися и торжествующе оглядел всех… Потом обратился к матери:
- Ты мне мало положила сахару в чай. Положи еще.
Мать положила еще два куска.
- Еще.
- Ну, на тебе еще два!
- Еще!. .
- Довольно! И так уже восемь.
- Еще!!
В голосе Киси прозвучали истерические нотки, а рот подозрительно искривился. Было видно, что он не прочь переменить погоду и разразиться бурным плачем с обильным дождем слез и молниями пронзительного визга.
- Ну, на тебе еще! На! Вот тебе еще четыре куска. Довольно!
- Положи еще.
- На! Да ты попробуй… Может, довольно?
Кися попробовал и перекосился на сторону, как сломанный стул.
- Фи-и! Сироп какой-то… Прямо противно.
- Ну, я тебе налью другого…
- Не хочу! Было бы не наваливать столько сахару.
- Чрезвычайно интересный мальчик! - восклицал изредка Берегов, но лицо его было спокойно.
II
За обедом Берегов первый раз услышал, как Кися плачет. Это производило чрезвычайно внушительное впечатление.
Мать наливала ему суп в тарелку, а Кися внимательно следил за каждым ее движением.
- На, Кисенька.
- Мало супу. Подлей.
- Ну, на.
