Александр Александрович Зиновьев29 октября 1922 - 10 мая 2006. Родился в Костромской области в многодетной крестьянской семье. По окончании школы он в 1939 году поступил в московский ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории - основной гуманитарный вуз университетского типа в те годы), из которого он был исключен без права поступления в другие вузы страны за выступления против культа Сталина. Вскоре он был арестован, бежал, скрывался от органов госбезопасности. От дальнейших неприятностей его спасла служба в армии, куда он ушел в 1940 году и прослужил до 1946 года. А. А. Зиновьев участвовал в Великой Отечественной войне в качестве боевого летчика и закончил ее в 1945 году в Берлине. 1946 - 1954 годы он - студент, а затем аспирант философского факультета Московского Государственного университета имени М. В. Ломоносова. Став в 1955 году научным сотрудником Института философии Академии наук СССР, он проработал в нем до 1976 года. Академическая карьера А. А. Зиновьева складывается удачно. Уже его кандидатская диссертация, посвященная логике «Капитала» К. Маркса (1954), получила широкий резонанс. На основании личных воспоминаний могу сказать, что во второй половине пятидесятых годов для нас, студентов философского факультета МГУ имени Ломоносова, имя А. А. Зиновьева наряду с именами Э. В. Ильенкова и некоторыми другими было символом новых идей, борьбы против догматизма. В 1960 году А. А. Зиновьев защитил докторскую диссертацию, вскоре после этого он получил звание профессора и стал заведовать кафедрой логики в Московском университете. В рамках философии А. А. Зиновьев занимался самой трудной и строгой ее частью - логикой. Он применяет средства логики к анализу языка науки, разрабатывает собственную логическую теорию. Результаты его логических исследований опубликованы в следующих книгах: «Философские проблемы многозначной логики» (1960); «Логика высказываний и теория вывода» (1962); «Основы научной теории научных знаний» (1967); «Комплексная логика» (1970); «Логика науки» (1972), «Логическая физика» (1972); Логика - строго профессионализированная область знания, и о ней могут компетентно судить только узкие специалисты. Поскольку я к таковым не принадлежу, то ограничусь констатацией того, что А. А. Зиновьев в логике и методологии науки достиг успехов, высоко оцененных в профессиональной среде и получивших международное признание. Из шести его монографий тех лет пять тут же (с перерывом в один-два года) были переведены на английский или немецкий, а «Комплексная логика» сразу на оба языка, и изданы на Западе - явление исключительное как в те годы, так и в наши дни. Я лично знаю многих активно работающих, имеющих имя отечественных и зарубежных профессоров в области логики, которые считают себя учениками Зиновьева и гордятся этим.
В 1976 году произошло событие, обозначившее новое направление интеллектуальных усилий А. А. Зиновьева и круто изменившее его жизнь. Он неожиданно для всех выступил с книгой «Зияющие высоты», представлявшей собой выполненное в художественной форме критическое исследование некоторых сторон советского социального строя; все понимали, что за жизнью и нравами вымышленного Ибанска подразумевалось совсем невымышленное общество. Она была опубликована «там», на Западе. Этот факт решающим образом предопределил восприятие книги. На нее стали смотреть сквозь призму эпохального противостояния коммунистической и антикоммунистической идеологий. А. А. Зиновьеву отвели роль антикоммуниста, со всеми вытекающими в те годы последствиями: он был исключен (причем единогласно) из партии, выгнан с работы, выслан из страны, лишен гражданства, всех научных степеней, званий, наград, в том числе военных. Вокруг него была создана атмосфера замалчивания. Все было организовано так, как будто вообще не существовало такого человека. Можно ли было придумать более наглядное доказательство правдивости «Зияющих высот»? И тем не менее есть ли достаточно оснований автора этой книги считать антикоммунистом, имея в виду, что под коммунизмом понимается реально существовавший в Советском Союзе социальный строй? Я думаю, что это так же неверно, как неверно было бы, например. Гоголя как автора «Мертвых душ» считать русофобом. В данном случае, на мой взгляд, более прав близко знавший в те годы А. А. Зиновьева и изображенную им среду социолог Б. А. Грушин, когда он в одной из злых (по отношению к Зиновьеву) газетных публикаций сказал, что действительными борцами с коммунизмом и советской властью были такие люди, как профессор Ю. А. Замошкин и его друзья, а не Зиновьев, который в их кругу был человеком случайным и чужеродным. Именно об этом, по сути дела, и все «Зияющие высоты», где являющаяся предметом сатиры «передовая» интеллигенция Ибанска духовно вся устремлена на Запад и в среде которой поднимается тост за то, «чтобы Ибанск последовал этому примеру», в то время как противостоящий ей Болтун (одна из многих авторских ипостасей) говорит, что не мыслит себе жизни вне Ибанска. Грех или лавры (кому как нравится) антикоммуниста присуждены А. А. Зиновьеву по ошибке. Справедливость требует признать, что сам он никогда, ни раньше, ни теперь не соглашался и не соглашается с такой оценкой своей личности и позиции. Но тем не менее репрессиям как антикоммуниста и антисоветчика подвергли именно его и, если это случилось за чужие грехи, то их следует признать вдвойне несправедливыми.
С 1978 года начинается эмигрантская жизнь А. А. Зиновьева, которая продлилась 21 год. Все эти годы он жил в Мюнхене, занимаясь научным и литературным трудом, не имея постоянного места работы и источника существования. В 1980 году выходит его научный труд «Коммунизм как реальность», излагавший основы разработанной им теории реального коммунизма и охарактеризованный известным социологом и советологом Раймоном Ароном как единственная действительно научная работа о советском обществе. Одновременно с этим появляется огромное количество научных и публицистических статей, докладов, интервью, излагающих, уточняющих и развивающих его теоретические и социальные позиции; они лишь отчасти опубликованы в сборниках «Без иллюзий» (1979); «Мы и Запад» (1981); «Ни свободы, ни равенства, ни братства» (1983). Особо следует отметить его научно-литературные произведения, замечательную серию социологических романов и повестей того периода: «Светлое будущее» (1978), «В преддверии рая» (1979); «Желтый дом» в 2-х томах (1980); «Гомо советикус» (1982); «Пара беллум» (1982); «Нашей юности полет» (1983); «Иди на Голгофу» (1985); «Живи» (1989). В них он продолжает то, что начал в «Зияющих высотах», - в свойственной ему художественно-сатирической манере исследует советский социальный и человеческий опыт.
А. А. Зиновьев своим творчеством создал новый жанр {социологического романа} (социологической повести), в котором научно-социологические результаты излагаются в художественной форме. Понятия, утверждения, отчасти даже методы социологии используются как средства художественной литературы, а последние, в свою очередь, применяются как средства науки. Следует заметить, что глубокие писатели всегда тяготели к серьезной социальной теории. И тогда, когда ее не находили в готовом виде, они пытались сами восполнить этот пробел, чтобы создать полноценные произведения. Типичные примеры этого: философско-историческая концепция Л. Н. Толстого в IV томе «Войны и мира», концепция свободы («Легенда о великом инквизиторе») в «Братьях Карамазовых» Ф. М. Достоевского, эссе о творчестве Н. Г. Чернышевского в «Даре» В. Д. Набокова. Во всех этих случаях теоретические части искусственно вкраплены, по сути дела, просто приложены к художественным текстам и могут быть изъяты без особого ущерба для последних. А. А. Зиновьев органически соединяет одно с другим, его социологические романы принадлежат одновременно и к области науки, и к области художественной литературы. В результате этого ему удается, с одной стороны, интегрировать в социологическую теорию человеческий, индивидуально-личностный аспект жизнедеятельности, а с другой - изобразить индивидуальные человеческие типы, отношения между ними с учетом их глубокой социальной обусловленности. Социологический роман - знаменательное явление культуры, требующее специального изучения.
После 1985 года начинается новый период в творчестве А. А. Зиновьева. На горбачевскую перестройку он откликнулся тем, что расширил исследовательскую тематику, обратившись к изучению современного Запада, и одновременно с этим изменил акценты и тональность в описании и оценке советского коммунизма. Свой талант социального сатирика он теперь направил в сторону Запада, а при анализе советского опыта в его трудах стало доминировать заинтересованное понимание. Все началось с того, что А. А. Зиновьев с самого начала обозначил свое резко отрицательное отношение к перестройке, которую он тут же окрестил катастройкой. Следует обратить внимание: он сделал это тогда, когда и в Советском Союзе, и во всем мире перестройка воспринималась как эпоха гуманистического обновления социализма, когда многие ученые, писатели, философы, деятели культуры, журналисты, прочие известные люди через бесчисленные средства массовой информации в состоянии всеобщей эйфории приветствовали перестройку, когда миллионы людей пришли в состояние радостного возбуждения - ходили на митинги, спорили, строили планы, лихорадочно что-то делали. Чтобы пойти против такого потока, недостаточно одного мужества. Надо еще иметь знание истины. И, как показал опыт, к сожалению подтвердивший все печальные прогнозы Зиновьева, он имел такое знание. Его позиция, если ее выразить предельно кратко, состояла в следующем. Кризис, в котором оказался к середине восьмидесятых годов Советский Союз, есть специфический кризис коммунистической системы, кризис управления. Он требует своих особых средств разрешения. Рыночная реформа и либерализация для этих целей не подходят, они являются сугубо западными методами и могут привести лишь к краху советского социального строя, а вместе с ним и к краху страны. Чтобы обосновать эту свою позицию, он, с одной стороны, провел исследование эволюции социальной системы современного Запада. Его результаты опубликованы в изданных теперь уже в Москве работах «Запад» (1995) и «Глобальный человейник» (1997). Первая из них написана в форме научного эссе, а вторая представляет собой социологический роман и удачно автором предисловия и редактором Л. И. Грековым была названа «зияющими высотами» капитализма (западнизма). И для существа дела, и для биографии А. А. Зиновьева показательно, что его работы, критически анализирующие советский коммунизм, впервые появились на Западе, а работы, посвященные исследованию Запада, - в России. С другой стороны, А. А. Зиновьев стал показывать скрытые угрозы и неадекватность методов перестройки, выявляя одновременно с этим огромный для истории России, по его мнению ничем не заменимый потенциал коммунистической системы. Об этом - его многочисленные работы этих лет: «Горбачевизм» (1988), «Катастройка» (1988), «Смута» (1994), «Русский эксперимент» (1994). А. А. Зиновьев свою позицию также активно заявлял в многочисленных научных и публицистических статьях, интервью, выступлениях на радио и телевидении, которые лишь отчасти собраны в сборнике «Посткоммунистическая Россия» (М., 1996).
Перестройка, как бы ее ни ругал А. А. Зиновьев, имела, по крайней мере, одну положительную сторону, которую не может отрицать даже он. Она дала возможность ему вернуться на родину, в Россию, хотя, правда, уже и в другую Россию, чем та, которую он покинул. Если выдворение А. А. Зиновьева из страны государство взяло целиком на себя, то его возвращение оно интерпретировало как его личное дело, ограничившись официальным актом восстановления в гражданстве (1990). Как показывает опыт, А. Зиновьев - человек, который умеет писать книги, но не умеет устраиваться в жизни И ему понадобилось много лет, чтобы создать практические предпосылки для возвращения. В июне 1999 года А. А. Зиновьев вернулся на постоянное жительство в Россию, в Москву. Начинается новый этап его жизни и творчества.
Такова биография А. А. Зиновьева в ее самом общем, событийном аспекте (хочу обратить внимание, что речь идет именно об общих контурах его биографии, так как многие факты, аспекты жизни, труды остались за скобкой, плохо изучены, и об общих контурах его деятельности как ученого и отчасти писателя, в своих заметках я не касаюсь его поэзии, драматургии, изобразительного искусства). Что касается ее внутреннего, психологического, личностного аспекта, то он отражен в литературных произведениях автора, в которых под тем или иным именем, часто под многими, он выводит самого себя, а также в очень выразительных художественных автопортретах. Иногда об этом он высказывается в интервью, побуждаемый вопросами собеседника. Отмечу только некоторые его суждения о самом себе.
Самое броское и часто повторяемое из них; «Я сам есть суверенное государство из одного человека». Все видят эпатирующую дерзость этого утверждения, но не замечают его полемической заостренности против упрощенного толкования суждения, согласно которому нельзя жить в обществе и быть независимым от него. Можно, говорит А. А. Зиновьев. А в своей социологии он даже доказывает, что только обретя такую независимость человек становится Человеком. Речь идет не о независимости пренебрегающего общественными условностями циника, или все себе подчиняющего хозяина жизни, или спрятавшегося в свой уютный изолированный мирок мещанина, или увлеченного собиранием бабочек чудика и т.п. Его независимость есть независимость бунтаря, который не хочет признавать над собой ничьей власти и меньше всего власть общественного мнения, и независимость идеалиста, который заново, по своим образцам перепроектировал мир и живет по его канонам, по которым, собственно, никто другой и не может жить, так как это - его мир, его выдумка; поэтому, между прочим, утверждение А. А. Зиновьева можно обернуть и сказать, что в его государстве есть только один гражданин - он сам.
Зиновьев называет себя человеком из Утопии, имея в виду и советскую реальность с ее жестокостями, и советскую идеологию с ее высокими гуманистическими ценностями. Он умеет их соединить таким образом, что второе не является лицемерным прикрытием первого. Зиновьев лучше, чем кто-либо другой, понимает, что утопия коммунистической идеологии имела мало общего с реализовавшейся утопией советской действительности. Но если общество нельзя переделать в духе утопии, то это вовсе не означает, что и отдельный индивид не может сделать этого в отношении своей жизни.
Еще Зиновьев называет себя искусственным созданием, результатом эксперимента, который он всю жизнь совершает над самим собой. Такой человек, как он, считает Зиновьев, не может сложиться естественным образом. А в одном из романов («Глобальном человейнике») он появляется в образе инопланетянина. В «Зияющих высотах» он, помимо Болтуна, является еще Крикуном, Шизофреником, Неврастеником, Уклонистом, Учителем. Зиновьев - парадоксалист и большой острослов. Все эти самоаттестации можно было бы считать шуткой, если бы мы не узнали вдруг от него (в «Русском эксперименте»), что он вообще не умеет шутить. И я ему склонен верить. Дело в том, что банальность жизни, на которую натыкаются высокие стремления, что и составляет основу комикса, шутки, он рассматривает как ее самую серьезную и существенную характеристику. Он не умеет шутить в том смысле, что для него нет ничего более серьезного, чем шутка. В его шутках нет ничего шутливого. Например, все мы думали, а многие до настоящего времени думают, что в «Зияющих высотах» он шутил, высмеивал, сатирически изобличал. А сам Зиновьев считает, что это - самое серьезное, более того - научное, хотя и выполненное в художественной форме, исследование советского общества. Здесь, может быть, уместна аналогия с С. Паркинсоном, «Законы Паркинсона» которого почему-то все воспринимают как английский юмор, а не точный и глубокий анализ бюрократического механизма.
Чаще всего, и прямо и косвенно, через литературные образы, А. А. Зиновьев характеризует себя как исследователя. Логик по изначальной профессии, он остается им и по жизни, стараясь руководствоваться аристотелевским принципом «Платон мне - друг, но истина дороже». Если бы Зиновьев не был столь чуток к нарушениям логических правил, я бы сказал, что он верит в истину.
- Бескомпромиссное следование своим жизненным принципам возможно лишь в том случае, если ты вступаешь в открытый конфликт со своим окружением и идёшь на жертвы.
- Большие массы людей никогда не внимают голосу разума и не извлекают никаких уроков как из чужого, так и из своего опыта. И поэтому они сами легко становятся жертвами демагогии и делают жертвами других.
- Борьба тенденции коммунизма и цивилизации есть неизбежная судьба человечества, независимо от того, кто одержит верх в мире.
- Будущее невозможно предсказать, но его можно запланировать. История же есть стремление в какой-то мере и форме соответствовать плану. Проблема не в том, что произойдёт, а в том, что надо делать, чтобы история шла желанным для нас путём. Это как руководство к действию, а не как предсказания.
- В вопросах управления суть дела не в том, что не могут принять умное решение, а в том, что складывается система социальных отношений, вынуждающая принимать решения, которые кажутся глупыми даже с точки зрения тех, кто эти решения принимает.
- В любом большом скоплении людей, образующим целое, с необходимостью происходит образование иерархии групп и должностных лиц, что заранее превращает в идеологические фикции всякие надежды на социальное равенство.
- В реальных социальных отношениях реальной является лишь номинальная оценка личности, а реальная является лишь нереализованной возможностью.
- Взбунтовавшийся человек или группа людей не имеет никакой программы своего поведения в период бунта. Бунт имеет причины, но не имеет цели. Вернее, он имеет цель в себе самом. Бунт есть явление чисто эмоциональное, проявление безысходного отчаяния. Бунт есть состояние безумия, но безумия не медицинского, а социального.
- Вместо того, чтобы использовать слова лишь как средство для фиксирования результатов своих наблюдений реальности, люди самое реальность видят лишь в том освещении, к какому их вынуждают слова, через нагромождение слов, фраз, текстов, книг.
- Враги делают жизнь осмысленной и интересной.
- Все лучшие достижения цивилизации появились сначала как отклонения от нормы и изображались обычно как враждебные человеку. Цивилизация вообще есть уклонение, протест и защита от нормы.
- Вся история - утешение для слабоумных. На самом деле, просто одни обделывают свои делишки за счёт других, из совокупности их мелких пакостей вырастают большие. Для них выдумывают подходящее оправдание, которое называют объективными законами. Выдумывают так, чтобы удобно было делать новые пакости, и называют это научным предвиденьем.
- Гениальный писатель отличается от посредственного не глубиной и широтой понимания человека, а способностью выдумывать что-то своё и из себя и приписывать это любому человеку. А потом литературные критики действительно замечают это в людях, ибо в людях в потенции есть всё что угодно (поскольку в них нет ничего).
- Главное не в том, что есть отклонения от нормы, а в том, что есть норма, с необходимостью рождающая эти отклонения.
- Государственные интересы - это абстракция. Есть интересы определённых категорий людей, которые они маскируют под государственные.
- Дело не в том, что запрещают, а в том, что ничтожно мало тех, кто требует разрешения.
- Диалектика - это орудие идеологии, но не орудие науки.
- Единственно, что способно поддерживать нравственность общества - это оценка поступков моральных и аморальных. Раньше это делалось в душе и выполнял эту функцию страх божий. теперь это должно делаться вовне путём гласности, правдивого описания и моральной оценки.
- Если какой-то факт нашей жизни поражает своим несоответствием здравому смыслу, ищи в нём закономерную социальную основу.
- Если человечество погибнет, то не от разъединения и драк, а от единения и однородности.
- Естественной формой проявления подлинно народной демократии являются доносы и разоблачения.
- Жизнь в уединении, без полной интеллектуальной и моральной деградации, возможна лишь в самом бурном потоке жизни.
- Забота о ближнем всегда связана с насилием, а ослабление насилия всегда означает усиление равнодушия к человеку.
- Западное общество является тоталитарным на клеточном уровне, и именно поэтому оно демократично в целом. Тут своего рода закон постоянства суммы демократизма и тоталитаризма.
- Идеологический проект в принципе не может учитывать отрицательные последствия реализации своих идеалов, ибо он призван мобилизовать массы на достижение этих идеалов и поэтому должен сулить им златые горы.
- Идея иерархии априори исключает различие личных достоинств индивидов.
- Избегай быть жертвой твоих врагов и избегай того, чтобы они были твоими жертвами.
- Искренность - это форма поведения, а не добродетель.
- Истина о жизни не может быть выражена какой-то одной формулой и даже одной концепцией. Истина о жизни может быть достигнута лишь в борьбе различных, часто взаимоисключающих мнений. И дело тут даже не в том, чтобы в результате обсуждения или спора прийти к некоей окончательной истине. Дело в том, что сам процесс обсуждения и спора и есть процесс жизни самой истины.
- Истину говорят одиночки. Если многие разделяют твои убеждения, значит, в них есть удобная дли них идеологическая ложь.
- История идёт так, что идеи выдвигают одни, реализуют их другие, а плодами пользуются третьи.
- История повторяется. Один раз как трагедия, а другой раз как катастрофа.
- История подобна реке: она течёт туда, куда можно течь.
- Каким бы ни был альянс искусства и политики, он рано или поздно обнаружит себя как мезальянс.
- Когда есть что сказать, форма не играет особой роли. Она приходит сама собой. Причём адекватная содержанию.
- Когда людей насилуют, им кажется, что они способны на многое. Дай им свободу, и всем станет ясно, что они неспособны ни на что.
- Либерализм вырастает из сопротивления власти в массе населения.
- Лист истории засиживают не слоны, а мухи.
- Ложь есть абсолютно необходимая форма приспособления индивидов к условиям своей социальной среды. Человек, не умеющий лгать в общении с другими, есть существо не социабельное. Без лжи невозможен никакой социальный расчёт, без которого вообще нет социальной формы жизни.
- Любой независимый крупный талант самим своим проявлением обречён на социальные акции.
- Люди больше страдают не столько от своих пороков, сколько от того, что им мешают предаваться им.
- Люди не властны выбирать тип общества, который образуется в новых условиях, созданных в результате их совокупной деятельности, и чем грандиозней перемены, тем они менее управляемы.
- Люди не есть "совокупность общественных отношений", а они сами суть продукт истории и как таковые обладают такими свойствами, которые не зависят ни от каких социальных преобразований.
- Марксизм - не догма, а руководство к ней. Идеология действительно играет роль руководства к действию, но лишь в догматической форме.
- Марксизм, будучи идеологией, а не наукой, неуязвим для научной критики.
- Масштабы учёного определяются тем, как много людей он ввёл в заблуждение и насколько долго.
- Мелкие успехи никогда не ведут к крупной победе. Крупная победа складывается только из поражений.
- Мир сам по себе сер и прост. Сложность мира есть только нагромождение и путаница из простого. Мир не содержит в себе мистической тайны. Последняя должна быть привнесена в него извне.
- Можно жить с тайными пороками, но нельзя жить с тайными добродетелями. Порок сам себе есть вознаграждение. Добродетель же ищет вознаграждения вовне.
- Наличие оппозиции есть признак правового общества. И отсутствие оппозиции есть признак того, что общество бесправно.
- Народ несёт полную ответственность за деятельность своего руководства. Он соучастник всех его добрых и злых дел. Начальство у нас народно, а народ начальственен.
- Насилие в современном государстве есть равнодействующая свободных воль, а не злой умысел тиранов.
- Науку терпят лишь в той мере, в какой за её счёт может жить лженаука.
- Начиная с некоторого момента любые решения руководства по поводу некоторой проблемы имеют один и тот же результат. Например, решение сократить штаты с таким же успехом ведёт к его увеличению, как и решение их увеличить.
- Начиная с некоторого уровня руководитель становится лишь символом большой группы лиц, стоящих у власти.
- Наш язык, сложившийся под влиянием нашей литературы и западной культуры прошлых столетий, нуждается в основательной переработке для того, чтобы можно было более или менее строго разговаривать о наших сегодняшних проблемах и хотя бы чуть-чуть понимать друг друга.
- Не бывает преступных эпох. Бывают трагические эпохи, в которые совершается много преступлений.
- Невежественный, глупый, бесчестный, бездарный человек является скотиной вследствие невежества, глупости, бесчестности, бездарности. Образованный, умный, честный, талантливый человек становится сверхскотиной вследствие образования, ума, честности, таланта.
- Несвобода всегда начинается с облегчения и соблазна.
- Ничто не является таким прочным в истории, как то, что не имеет внутренних основ, - мифы, религии, предрассудки.
- Человек знает, что такое добро и что такое зло, и становится тем, что он есть в нравственном отношении, по собственной воле и по собственному желанию. Нельзя стать злодеем по принуждению или по неведению. Если человек - негодяй, он хотел стать таким и приложил к тому усилия.
- Общие законы мира суть лишь соглашения о смысле слов. Общие законы общества суть лишь правила поведения, изобретаемые людьми.
- Обычно дело терпят лишь в той мере, в какой отсутствие или плохое его состояние угрожает существованию имитации этого дела.
- Одно дело - прекрасные идеалы, и другое дело - их реальность. В реальности появляется то, что нельзя предусмотреть в идеалах. Идеалы возбуждают массы людей на определённые действия. Но что получается в результате этих действий, зависит прежде всего от объективных законов организации масс людей в большие человеческие объединения.
- Оппозиция неоднородна и не имеет объединяющих интересов. Она состоит из либералов, стремящиеся к власти и воображающие, что они организуют жизнь лучше, чем консерваторы. Из деловых людей, недовольные тем, что плохо идут дела с чисто производственной точки зрения. Из лиц, недовольных тем, что в рамках данной системы они не могут развернуться и добиваться своих целей. Они хотят, а им не дают. Из творческой интеллигенции, не имеющей возможности реализовать себя из-за высших установок и усилий выражающих установки коллег... Все эти группы рядятся в благородные одежды и все они борются с теми, кто их пытается сорвать с них.
- Основная трудность понимания общественных явлений состоит не в том, чтобы обнаружить какие-то сенсационные факты, собрать статистические данные или получить доступ к тщательно скрываемым тайнам государственной жизни, а в том, чтобы найти способ понимания повседневности.
- Отношение идеологии к реальности характеризуется не понятиями истинности и ложности, а тем, насколько хорошо идеология служит цели обработки сознания людей в желаемом направлении.
- Понимание не приходит без усилия и есть сопротивление заблуждениям, которые навязываются под видом чего-то само-собой разумеющегося.
- Порядочный человек отличается от подлеца тем, что, делая те же подлости, что и подлец, не испытывает от этого удовольствия.
- Посредственность не может добиться больших успехов в творчестве, но может добиться больших успехов в смысле званий, почёта, денег.
- Правда о прошлом возможна только тогда, когда она не вызывает эмоций. Если прошлое вызывает эмоции, оно непознаваемо.
- Превращение марксизма в господствующую государственную идеологию сопровождалось превращением диалектики из орудия познания сложных явлений действительности в орудие идеологического жульничества.
- Предводителем крыс не может быть лев. Предводителем крыс может быть только крыса.
- Предоставленное самому себе и действию социальных законов право имеет тенденцию к разработке таких систем юридических норм, в которых неопределённость становится принципом.
- Преодолевая сопротивление профессиональной среды и общей традиционности, человек постепенно принимает форму, приближающуюся к стандартам индивида этого общества. Иначе он не продавится сквозь дырочки в преградах.
- Проблема заключается не в том, как построить земной рай, а в том, как жить в этом раю.
- Прогресс изобретается, а не открывается как нечто заложенное в природе общества. Прогресс противоестественен и противозаконен.
- Прогресс общества - это в значительной мере процесс изобретения средств, ограничивающих и регулирующих действие социальных законов.
- Прогресс общества есть борьба против своего нормального состояния.
- Разбросанные в пространстве и во времени фрагменты истории не являются историей чего-то одного, как бы эти фрагменты не упорядочивались теоретиками. Упорядоченный ряд возможных состояний различных обществ не есть ряд последовательных этапов эволюции одного и того же общества.
- Регулярно повторяющийся фарс и есть трагедия.
- Род человеческий живёт за счёт того, что в нём время от времени появляются точки роста, выдающиеся из массы людской отростки необычного.
- Самую глубокую основу всех мерзостей образует не безнравственность средних и худших представителей рода человеческого, а ущербная нравственность его лучших представителей.
- Самые глубокие тайны основных социальных явлений не спрятаны за кулисами политической сцены, а открыты для всеобщего обозрения в очевидных фактах повседневной жизни. В сенсационных сочинениях, разоблачающих некие скрытые пружины общественной жизни, содержится истины не больше, чем способен заметить здравомыслящий ум в самых заурядных житейских делах.
- Слово не есть начало дела. Начало дела есть дело.
- Социальный прогресс отчасти состоит в том, чтобы формировались индивиды, выполняющие более сложные функции, но имеющие более простое внутреннее (духовное) строение.
- Способные, у которых нет возможностей и мужества реализовать свои способности, способны на любую пакость. Они мечутся и уничтожают всё, что может служить укором их совести.
- Ставить проблемы важнее, чем их решать. Решённые проблемы исчезают в прошлое, поставленные рождают будущее.
- Степень свободы определяется тем, в какой мере общество способно допустить фактическую свободу в отношении действий людей, считаемых оппозиционерами.
- Страх правды в наше время есть страх не перед неведомым, а перед очевидно ведомым. Люди боятся самих себя, так как знают, кто они.
- Страх смерти не имеет ничего общего с жаждой жизни. Тот, кто на самом деле жаждет жить, не боится смерти. Ожидающий смерти боится её.
- Сумма жизни равна множеству нереализовавшихся возможностей и одной реализовавшейся нелепости.
- Суть проблемы рабства состоит не в том, почему людей заставляют становиться рабами, а в том, почему они позволяют превращать себя в рабов.
- То, что в политике называется беспринципностью, есть фактический принцип, согласно которому можно декларировать любые официальные принципы в зависимости от обстоятельств.
- Наличие убеждений у человека есть признак его интеллектуальной недоразвитости. Убеждения суть лишь компенсация за неспособность быстро и точно понять явление в его конкретности. Это априорные установки на то, как поступать в конкретной ситуации без понимания её конкретности.
- Человек с убеждениями не гибок, догматичен, зануден и, как правило, глуп. Но чаще убеждения не влияют на поведение людей. Они лишь украшают тщеславие, оправдывают нечистую совесть и маскируют глупость.
- Умирание есть естественный процесс. А раз так, то если он проходит правильно, он должен доставлять умирающему удовольствие.
- Фактически существующее право содержит норму и систему оговорок, позволяющую её обходить, т.е. завуалированная форма бесправия. Оно есть право, пока не угрожает власть имущим. Но как только появляется намёк на такую угрозу, оно превращается в форму бесправия.
- Целое никогда не складывается из отдельных эпизодов. Оно лишь распадается на эпизоды, оставаясь при этом единым и неповторимым. Оно исчезает, оставив после себя, как развалины, отдельные эпизоды. И если хочешь его описать, бери его сразу и целиком, а не постепенно и по кусочкам.
- Цивилизация вообще вырастает из сопротивления коммунальности и в своей основе есть прежде всего защита человека от самого себя.
- Цивилизация, т.е. право, мораль, гласность, религия, гуманизм и пр., вырастает из сопротивления коммунальности, из защиты человека от прочих людей и от власти их объединений.
- Человек выделился из животного мира благодаря каким-то уклонениям от биологических норм, а вся история цивилизации обязана своим прогрессом людям, которые были уклонением от общепринятых норм.
- Чем глубже и серьёзнее социальные идеи, тем менее явно они проникают в сознание людей, чем поверхностные и конъюнктурные.
- Чем ничтожнее творчество, тем мучительней муки творчества.
- Чтобы иметь в науке учеников, надо иметь власть, т.е. способность устроить их и накормить.
- Цель и функция идеологии - не познание реальности, не образование, а формирование у людей определённого и заранее планируемого способа мышления и поведения, формирование сознания людей и управление ими путём воздействия на их сознание.
- Идеология извращает реальность, но она это делает не в силу дурных намерений и глупости, а в силу своей роли в жизни людей. Задача идеологии - приучить людей сходным образом думать о каких-то явлениях реальности и совершать какие-то поступки под воздействием такого понимания. А для этого реальность должна быть соответственным образом отражена.
Александр Александрович Зиновьев - советский и российский учёный-логик, социолог и социальный философ; писатель.
Александр Зиновьев родился в деревне Пахтино Чухломского уезда Костромской губернии РСФСР (ныне Чухломский район Костромской области) шестым ребёнком маляра Александра Яковлевича и крестьянки Аполлинарии Васильевны. В поисках лучшей жизни семья Зиновьевых переселилась в Москву. В деревенской, и позже - столичной школе Александр выделялся большими способностями. В 1939 году с отличием окончил школу и поступил в Московский институт философии, литературы и истории (МИФЛИ). С 16 лет был убежденным антисталинистом, участвовал в небольшой студенческой террористической группе, целью которой было убийство Сталина. Группу так и не разоблачили, однако о его выступлениях, критикующих советский режим, в частности, коллективизацию, донесли коммунист, считавший сталинизм изменой идеалам настоящего коммунизма»), за что он был подвергнут психиатрической экспертизе и в конечном итоге исключён из комсомола и из МИФЛИ. Одновременно, друзья написали на него другой донос, и Зиновьев был арестован. При переводе с Лубянки в другое место сбежал, был объявлен во всесоюзный розыск, жил по подправленным документам, и в 1940 году пошёл добровольцем в Красную Армию, таким образом сумев избежать преследований.
Служил в кавалерии. Участвовал в Великой Отечественной войне с 1941 года в составе танкового полка. Однако к началу войны его полк не успел получить танки и поэтому воевал фактически как стрелковая часть. В конце 1941 года Зиновьев попал в авиационную школу, где осваивал специальность летчика-истребителя. Школу окончить не успел, так как в 1942 году был возвращен в танковые войска. Однако затем возобновил обучение в авиационной школе, откуда был выпущен в 1944 году как лётчик-штурмовик. Продолжил воевать в различных штурмовых полках на самолёте Ил-2, прошёл Польшу, Германию, был в Чехословакии, Венгрии, Австрии. Последние боевые вылеты совершил в ходе Пражской операции по уничтожению крупной группировки немецких войск генерал-фельдмаршала Шёрнера. Имел 31 боевой вылет, был награждён орденом Красной Звезды и другими орденами и медалями. Завершил войну в 1945 году в Берлине в звании капитана.
В 1946 году Александр Зиновьев поступил на философский факультет МГУ, в 1951 году получил диплом с отличием и остался в аспирантуре. Зиновьев - один из основателей Московского логического кружка. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию «Метод восхождения от абстрактного к конкретному». В 1955 году стал научным сотрудником Института философии Академии наук СССР, где проработал до 1976 года. В 1960 году защитил докторскую диссертацию на тему логики книги «Капитал» Карла Маркса (впоследствии издана в 2002 году Институтом философии) и вскоре получил звание профессора и заведующего кафедрой логики МГУ. Написал множество научных книг и статей, получил мировую известность: все его крупные произведения были вскоре переведены на иностранные языки. Выдвигался в члены-корреспонденты Академии наук СССР и на Государственную премию СССР. Часто приглашался на заграничные конференции, но ни на одной не побывал.
Зиновьев был снят с должности заведующего кафедрой логики в МГУ за отказ уволить двух преподавателей, связанных с диссидентами (Юрий Гастев и Виктор Финн), а затем и лишён профессуры. После этого постепенно у него начались проблемы с публикацией научных работ, и он стал писать публицистические произведения и пересылать их на Запад. Статьи публиковались в Польше и Чехословакии. Тогда же он много выступал с публичными лекциями на различные темы, а его статьи распространялись в «самиздате».
В 1976 году из них была составлена книга «Зияющие высоты», изданная в Швейцарии. Книга в иронической и юмористичной форме описывала общественную жизнь в Советском Союзе. За несоответствие идеологическим нормам книга была признана антисоветской, и Зиновьева лишили всех научных званий, военных наград и изгнали с работы. Органы правопорядка, по его словам, предложили ему выбор между тюремным заключением и выездом из страны, и он выбрал выезд. 6 августа 1978 года А. Зиновьев с семьей был выслан из СССР в ФРГ.
С 1978 по июнь 1999 года Александр Зиновьев с семьёй жил в Мюнхене, занимаясь научным и литературным трудом. По прибытии в Мюнхен, Зиновьев был принят президентом Мюнхенского университета Н. Лобковицем, Зиновьеву была предоставлена работа профессора кафедры логики Мюнхенского университета. До периода перестройки Зиновьев был одним из самых ярких критиков советской системы. При этом Зиновьев отрицательно относился к распространению прозападных либеральных ценностей. А в поздних изданных трудах крайне негативно оценивал разрушение советской системы.
В 1990 году был восстановлен в советском гражданстве.
В 1999 году он попал в шорт-лист номинантов на Нобелевскую премию в области литературы, однако Зиновьев жёстко критиковал тогда бомбардировки Сербии; премию получил Гюнтер Грасс. Вдова Зиновьева Ольга отмечала, что происходящее в Югославии подтолкнуло Зиновьева к возвращению в Россию. В июне 1999 года возвратился в Москву, мотивируя это тем, что невозможно «находиться в лагере тех, кто уничтожает мой народ и мою страну».
В 1999 году выдвигался в Госдуму по списку Российского Общенародного Союза, но не был зарегистрирован, так как вернулся в Россию незадолго до этого.
Зиновьев скончался 10 мая 2006 года от опухоли мозга. Согласно завещанию, был кремирован, пепел был развеян с вертолёта над районом Чухломы, где родился и вырос Зиновьев, на этом месте был установлен валун. В память о заслугах перед российской культурой на Новодевичьем кладбище в Москве была сооружена символическая могила-кенотаф и памятник Зиновьеву.
После Питирима Сорокина Александр Зиновьев, несомненно, одна из крупнейших фигур в мировой и отечественной социологии нашего времени. Адекватная оценка его наследия еще впереди, ибо с 2006 года - когда мыслителя не стало, времени прошло явно недостаточно.
Биография и деятельность Александра Зиновьева
Александр Зиновьев родился в глухой русской деревушке Костромской губернии 29.10.1922 года. Затем семья перебралась в Москву. Условия жизни были тяжелейшими: холод, голод, грязь, беспросветная нужда. Именно по этой причине к семнадцати годам юноша стал убежденным антисталинистом. Он сколотил целую террористическую группу с целью убить Сталина во время одной из демонстрации перед . Не удивительно, что вскоре последовали донос, арест и допросы на Лубянке. Зиновьеву удалось бежать. Он странствовал по Сибири, завербовывался на различные стройки, некоторое время работал на русском Севере.
Осенью 40-го года Зиновьев нелегально вернулся в Москву, где пришлось жить в сарае у друга, а зарабатывать на жизнь - грузчиком на вокзале. Во время одной из облав всех грузчиков забрали в милицию. Там им поставили перед жестким выбором: или тюремный срок, или армейская служба. Зиновьев, как и многие, выбрал второй вариант. Он служил в кавалерии, потом в танковых войсках, потом в авиации. В 46-м году он демобилизовался и служил некоторое время летчиком гражданской авиации, затем вернулся в Москву, поступил на философский факультет Московского университета.
Кем только ему не приходилось работать - и грузчиком, и лаборантом, и землекопом, и школьным учителем. Он преподавал совершенно разные предметы: военное дело, математику, логику, психологию. Жизнь не баловала. На стипендию прожить было невозможно. В 1951 году окончил философский факультет с отличием, поступил в аспирантуру и написал диссертацию. "О логике „Капитала" Маркса". Диссертация произвела сильное впечатление в философских кругах, ходила в машинописных копиях. Потом она была запрещена, и без особого разрешения ее никому читать не давали.
В 1954 году Зиновьев ушел в науку. Его работы издавались на Западе. Тем не менее, за границу его не выпускали. Он был членом редколлегии журнала "Вопросы философии". Постепенно ученый оказался в изоляции: потерял работу в университете, студентов и аспирантов. Зато образовалось свободное время, и Зиновьев решил нанести ответный удар по системе. Сделал он это словом, начал писать "Зияющие высоты". Книга написана в жанре социологического романа, ее можно читать с любой страницы, она вобрала в себя жизненный и научный опыт автора, анекдоты и застольные беседы. Таким образом, художественная литература вбирала в себя социологические и философские элементы.
К критике советского общества Зиновьев подошел целостно и системно. Книга была написана всего за шесть месяцев, без всяких исправлений. Она была переправлена на Запад и опубликована в 1976 году в Швейцарии. Западная пресса назвала ее первой книгой XX века. Зиновьева поставили перед выбором: эмиграция или тюрьма. На шестом десятке лет он вынужден был выбрать изгнание из страны и лишение советского гражданства. Будучи глубоко русским человеком, он пережил разрыв с почвой и корнями достаточно тяжело и болезненно.
В 56 лет все приходилось начинать заново, с нуля. Атмосфера вокруг была совершенно чуждой. В какой-то момент подкатывали даже мысли о самоубийстве. Потом кризис завершился, но полностью приспособиться к западному образу жизни Зиновьев так и не смог. Иногда ему удавалось видеть свои работы в печати благодаря журналу «Континент». Он имел несомненный успех в качестве философа и социолога, выступал с лекциями по телевидению, много ездили, книги переводились на многие языки. Однажды Зиновьеву даже довелось участвовать в телевизионных дебатах вместе с будущим президентом России .
Однако в целом эмиграция не слишком жаловала Зиновьева и относилась к нему, скорее, враждебно, нежели дружелюбно. Он оказался слишком неудобен в мнениях и оценках происходящего. Даже в эпоху горбачевской перестройки Зиновьев был убежден, что все реформы лишь маскируют подготовку новых политических репрессий против интеллигенции, а лишь искусно прикидывается реформатором. В последние годы жизни Зиновьев радикально пересмотрел многие свои прежние взгляды. В каком-то смысле он превратился в умеренного сталиниста.
Бывают и такие парадоксы: человек, замышлявший в молодости покушение на , на девятом десятке лет стал его ярым защитником. В чем уж точно трудно уличить Зиновьева - так это в лживости и двуличности. Он монолитен даже в своих противоречиях и заблуждениях. Как и всякий пророк в своем Отечестве, Зиновьев не был услышан до конца. А будет ли - пока вопрос, остающийся риторическим.Умер в Москве 10.05.2006 года.
- Натовские бомбардировки бывшей Югославии в 1999 году подтолкнули Зиновьева к тому, чтобы вернуться на Родину.
- Последние годы жизни он посвятил критике глобального капитализма.
- Его духовным завещанием потомкам можно считать одно слово - «Думайте!»
