Ядерное наследие губы андреева. Емкости для хранения отработанного ядерного топлива

Андреева губа считается одним из крупнейших в Европе хранилищ, предназначенных для складирования отработанного Этот объект по праву считался самым опасным в плане радиации на всем протяжении холодной войны. Для многих этот топоним был самым страшным определением, характеризующим техническую базу на губе Андреева.

Месторасположение

Андреева губа находится прямо на берегу Баренцева моря. Сильно вдается в северо-западную часть берега. Назвали ее еще в честь бывшего доктором на шхуне "Бакан", служившей на Балтийском флоте. Она регулярно участвовала в полярных экспедициях, которые занимались исследованием Северного Ледовитого океана.

В нее впадает несколько ручьев. Губа имеет низменные берега. Глубина залива регулярно уменьшается в направлении вершины губы. Населенных пунктов на берегах губы нет. Административный центр находится в Заозерске Мурманской области.

Проблема с радиоактивными отходами

Самая известная проблема, которая уже много лет существует на губе Андреева в Мурманской области, связана с отходами. На одном из берегов залива располагается база Северного флота России, которую ввели в эксплуатацию еще в Советском Союзе, в 1961 году. Именно сюда на протяжении всей Холодной войны свозили отработанное топливо, которое извлекали из реакторов ядерных подводных крейсеров. В итоге сегодня наиболее актуальным в этом месте проблемы захоронения радиоактивных отходов.

Особенно остро она встала, когда в 1982 году здесь произошла крупная авария, которая поставила под угрозу здешнюю окружающую среду. Ее итогом стало загрязнение Баренцева моря. В водах оказались около 700 000 тонн воды повышенной радиоактивности.

В настоящее время многие международные наблюдатели считают, что склад в этом месте содержится в ненадлежащем состоянии. В основном из-за нестабильного финансирования. Из-за этого он представляет серьезную экологическую угрозу, которую по масштабам можно сравнить с аварией на Чернобыльской АЭС.

Авария на губе Андреева в Мурманской области

База Северного флота, на которой хранятся находится в непосредственной близости от многих населенных пунктов. В частности, всего в 55 километрах от Мурманска и 60 километрах от границы с Норвегией. Радиационная авария здесь произошла в 1982 году. В одном из бассейнов произошла утечка радиоактивной воды.

Ликвидация последствия этой катастрофы заняла несколько лет. Окончательно справиться с ней удалось только к 1989 году. За это время около 700 тысяч тонн радиоактивной воды оказались в Баренцевом море.

История хранилища

Хранилище на Андреевой губе появилось в начале 60-х годов. Ответственными за него были советские строительные войска.

По сути, это была техническая база, которая располагалась на берегу залива под названием Западная Лица. Хранилище состояло из двух пирсов, а также стационарного причала и пункта санитарной обработки. Также было хранилище бассейного типа, которое после 1989 года перестало использоваться. Помимо этого, располагались технические строения и контрольно-пропускной пункт.

Здание, в котором произошла авария

Цепная реакция, из-за которой началась авария, произошла в здании № 5. Это так называемое хранилище сырого типа. В нем были сооружены два бассейна, в которых хранились отходы. Они находились в стальных чехлах, вес каждого составлял около 350 килограммов.

Сами бассейны были длиной около 60 метров и глубиной в шесть метров. Вмещали до одной тысячи кубометров отходов.

В воде сами чехлы всегда хранились в на мощных цепях. Они крепились на особых консолях на значительном расстоянии друг от друга, что позволяло исключить вероятность того, что цепная реакция начнется сама по себе.

Вода при этом выполняла функцию биологической защиты. К своему месту чехлы перемещали только под водой с помощью мощных цепей. Неоднократно чехлы могли падать на дно бассейна от малейшего удара. В результате дно было завалено ими, что представляло серьезную угрозу и опасность.

Служащие в то время в Заозерске Мурманской области вспоминали, что были поражены тем, куда попали. Все это напоминало какой-то фильм ужасов. Полностью черное здание без окон, которое стоит на скале среди одиноких сопок... Въезд в него украшали разбитые автомобили, которые когда-то перевозили ядерные отходы. Массивные ворота были местами сорваны с петель.

Само здание находилось в полуразрушенном состоянии. В крыше зияли дыры, электрооборудование периодически выходило из строя. Но самое страшное, по воспоминаниям очевидцев, это запредельные уровни загрязнений. Само здание номер 5 внутри было полностью радиоактивным.

Хронология аварии

Радиационная авария произошла в феврале 1982 года. Все началось с того, что течь дал правый бассейн пресловутого здания № 5. Для того чтобы обнаружить местонахождение трещин, было необходимо спуститься в сам бассейн. Однако это не представлялось возможным, так как в этом месте были запредельными.

Тогда было принято оригинальное решение - устранить течь, засыпав 20 мешками с мукой. Предполагалось, что трещины будут заклеены образовавшимся мучным тестом. Однако эта попытка ни к чему не привела. К тому же выяснилось, что на правой стороне здания появилась наледь. Способ оперативно признали неэффективным. Зато по размерам наледи удалось установить масштабы трещины. Оказалось, что в сутки выливалось 30 литров опасных отходов. Специальная комиссия предположила, что причиной течи стало разрушение металлической облицовки бассейна.

В апреле было установлено, что течь в бассейне пропускает уже 150 литров в сутки. В августе забетонировали часть подвала, истратив около 600 кубометров бетона. Но и этот способ показал свою неэффективность.

К сентябрю утечка достигла критической отметки в 30 тонн в сутки. Возникла опасность радиационного облучения всего персонала, а также заражения прилегающей акватории. Тогда на бассейн установили перекрытия из свинца, бетона и железа, что позволило сократить объем выбросов до 10 тонн в сутки. Правда, позже эксперты установили, что случилось это из-за переноса самого конструктива здания под весом новых перекрытий, который составлял несколько тысяч тонн. Многие считают, что обрушение здания не состоялось по чистой случайности.

В декабре 1982 года была завершена установка перекрытия над правой частью бассейна. В феврале 1983 года, то есть ровно через год после возникновения проблемы, на объект прибыли специальная комиссия министерства обороны. Она постановила запретить эксплуатацию хранилища, разрешив только работы, связанные с ликвидацией аварии. Только после этого новые отходы перестали отгружать в бассейн.

До сентября 1987 года проводилась выгрузка ОЯТ с губы Андреева из левого бассейна. Опасное топливо было отправлено на комбинат "Маяк". Остались только 25 чехлов, которые засыпали бором, чтобы поглотить нейтроны.

Окончательно выгрузить все радиационное топливо удалось только к декабрю 1989 года.

Причины разрушения бассейнов

Комиссии, работавшие на объекте, выдвинули несколько причин, которые привели в радиационной аварии.

Это могло быть низкое качество сварных швов, которыми была выполнена обшивка бассейна. Либо к таким последствиям привела сейсмическая активность земли. По еще одной версии, один из бассейнов потек из-за перекоса конструктива самого здания. А это уже произошло из-за слишком большого веса биологической защиты, состоявшей из перекрытий из свинца, железа и бетона.

И, наконец, некоторые специалисты обвинили во всем температурные перепады воды в правом бассейне. В данный момент большинство экспертов считают, что именно последняя версия - самая правдоподобная.

Дело в том, что из-за температурных перепадов увеличилось давление на сварные швы. Это привело к их последующему разрушению. Во время проектирования склада ядерных отходов считалось, что вода будет подогреваться исключительно за счет тепла, которое будут выделять отработавшие тепловыделяющие сборки. Они все время находились под водой в подвешенном состоянии.

Именно поэтому в здании № 5 была не предусмотрена отдельная система теплоснабжения. Но проектировщики допустили ошибку. В условиях Заполярья возникли условия, при которых поверхность бассейнов в зимние месяцы покрывалась коркой льда толщиной около 20 сантиметров. Для того чтобы избавиться от нее, лед начали плавить с помощью мощных струй пара, которые подавали прямо из котельной. Все это являлось грубыми нарушениями режима радиационной безопасности.

Происходило это так. Во льду бурилась лунка, в которую опускалась труба. Через нее в течение нескольких суток поступал пар, который плавил лед. Таким образом бассейн подогревался. В результате опасные радиоактивные аэрозоли разносились по всем помещениям здания № 5. А также выходили за его пределы - прямо в атмосферу.

Несчастный случай

За время ликвидации аварии произошел несчастный случай, который усугубил положение персонала. В то время, когда из бассейна извлекали чехлы, упавшие на дно, под угрозой оказались два ликвидатора.

Дело в том, что когда левый бассейн закрыли специальными защитными перекрытиями, ликвидаторы начали делать в них окна с помощью газорезки. Через них проникало устройство, способное захватывать чехлы со дна бассейна. После того как операции завершали, окна закрывали листом железа, защищая таким образом ликвидаторов от радиационного излучения.

Во время этих работ один из ликвидаторов, в звании старшины первой статьи, в суматохе случайно наступил на один из листов железа, которые прикрывали прорезанные окна. Не выдержав веса взрослого человека, лист вместе с ликвидатором провалился в радиоактивную воду. Чехлом ему придавило ноги, а брызги опасной воды попали на других ликвидаторов. На них в это время не было специальных средств радиационной защиты.

По воспоминаниям очевидцев, у всех присутствующих на лице отобразился неописуемый ужас, так как они представляли, какое опасное радиационное излучение на дне бассейна. Пришлось срочно принимать экстренные меры. Тогда один из ликвидаторов совершил настоящий геройский поступок. Он прыгнул в бассейн, чтобы спасти жизнь своего товарища. Через несколько секунд они вдвоем уже были на поверхности, но при этом промокли до нитки в радиоактивной воде. Оба были в полнейшем ужасе.

Позже ликвидатор, провалившийся в бассейн, вспоминал, что ему в тот момент показалось, что он очутился в аду. После падения в воду его ноги оказались придавлены чехлами, от которых исходила верная лучевая смерть. Он только и успел подумать, как глупо и нелепо умирать всего в 20 лет. Его друг Семенов, сам рискуя жизнью, ринулся в воду. Освободил ноги из-под опасных чехлов и вытолкнул на поверхность бассейна. Об этом случае рассказывается в книге "В обнимку со смертью под радиоактивной водой в губе Андреева", в которой подробно описывается вся эта ситуация.

Пострадавших ликвидаторов незамедлительно отправили для дезактивации в душевую. При поднесении прибора, определяющего излучение, к их одежде стрелка зашкаливала, показывая десятки миллионов бета-распадов. У обоих ликвидаторов сейчас же сбрили волосы во всех частях тела, поместили жить отдельно от остального персонала. Теперь ели они исключительно в резиновых перчатках. Потому что мощным источником опасного гамма-излучения стало само их тело. Какую дозу облучения получил каждый из них, доподлинно неизвестно до сих пор. Дело в том, что их дозиметры были потеряны при падении в бассейн.

Руководитель работ по ликвидации аварии Анатолий Сафонов позже признавался, что только через месяц им удалось отмыть свои тела от смертельных радиоактивных веществ. Толстую кожу, например, на пятках, пришлось срезать при помощи лезвия. Прямо до крови. Потому что эти участки тела не поддавались дезактивации.

Полноценного медицинского обследования ликвидаторов так и не провели.

Цепная реакция во время ликвидации

Еще одно чрезвычайное происшествие случилось во время выгрузки чехлов из здания № 5. Когда их переносили в блок сухого хранения, неоднократно возникали ситуации, при которых из деформированных ударами и льдом чехлов высыпалось на поверхность отработавшее ядерное топливо.

Когда это происходило, матросы обычной лопатой быстро засыпали его в ячейки, предназначенные для утилизации. Они представляли собой трубы из стали, глубиной до четырех метров, а диаметров около 400 миллиметров. Их устанавливали в вертикальном положении, а снаружи заливали бетоном. Все это приводило к возникновению критической массы, что приводило к самопроизвольной цепной реакции. Через некоторое время над этими ячейками стало образовываться голубоватое свечение. При этом оно сопровождалось жужжанием, которое через некоторое время затухало.

Все тот же руководитель последствий ликвидации аварии Анатолий Сафонов вспоминал, что это наблюдали все окружающие, в том числе и матросы, находившиеся в опасной близости от этих ячеек. Однако официальных заявлений и докладов о происходящем не делалось. Объяснял он это тем, что на флоте такую информацию в то время было принято тщательно скрывать, чтобы не быть самому обвиненным в произошедшем. Поэтому все предпочитали помалкивать.

Более того, подобные вспышки, но уже сине-зеленого грязноватого цвета, многие видели и в левом бассейне здания №5 в то время, когда проводились работы по поднятию чехлов с самого дна. Находившийся в то время на месте военный физик Леонид Георгиевич Конобрицкий подтвердил, что это были самопроизвольные цепные реакции.

Все присутствовавшие осознавали, что под угрозой находился расположенный неподалеку Мурманск. Баренцево море также становилось опасным радиоактивным объектом.

С последствиями этой аварии окончательно удалось справиться только через несколько лет.

Решение проблемы

В настоящее время многие ученые и исследователи работают над тем, чтобы нивелировать угрозу, которая существует на Андреевой губе. Определенные шаги в этом направлении уже сделаны.

Летом 2017 года начал свою работу промышленный комплекс, который предназначен для извлечения отработанного ядерного топлива. Эти отходы отправят на переработку, с последующим захоронением на территории Челябинской области. Предоставить такую возможность сегодня готов комбинат "Маяк".

Средства на реализацию этого проекта потребовались огромные. По оценкам специалистов, около 100 миллионов долларов. Деньги были выделены международным консорциумом, который находится непосредственно под эгидой Европейского банка развития и реконструкции. Предполагается, что хранилища отработанного ядерного топлива удастся очистить за 5 лет. Таким образом можно будет окончательно снять вопрос об угрозе экологический катастрофы в этом районе.

Губа Андреева - губа на Мурманском берегу Баренцева моря. Вдаётся в северо-западную часть берега губы Западная Лица. Открыта к югу, вдается в материк на 1,1 км. Ширина у входа 0,75 км. Максимальная глубина свыше 50 м.

Названа губа в честь Н. П. Андреева (1850-1906) - врача шхуны «Бакан».

В губу впадает несколько ручьёв. Берега губы в основном низменные, с возвышениями из каменистых сопок до 100 м высотой. Глубина залива постепенно уменьшается к вершине губы. Населённых пунктов на берегах губы нет. Административно бухта входит в городской округ ЗАТО город Заозёрск Мурманской области России.

На западном берегу расположена береговая техническая база Северного флота России, введеная в эксплуатацию в 1961 году. В феврале 1982 года на хранилище произошла радиационная авария, ликвидация аварии шла с 1983 года по 1989 год.

Работы по ликвидации последствий проводились, но не в достаточной мере. В начале 2000-х годов по решению Правительства Российской Федерации Министерство обороны передало пункты временного хранения ОЯТ и РАО, расположенные в Северо-Западном и Дальневосточном регионах, в ведение Минатома России (ныне – Госкорпорация «Росатом»).

В 2001 году к решению вопросов, связанных с приведением территории в экологически-безопасное состояние, подключились и международные организации страны–доноры: Норвегия, Швеция, Великобритания, Италия, Европейская Комиссия, Фонд поддержки Природоохранного партнерства «Северное измерение», а также США.

Благодаря совместной работе российских и международных специалистов в Губе Андреева выполнены уникальные работы.

Федеральный центр ядерной и радиационной безопасности (АО ФЦЯРБ) участвовал в сооружении двух третей всех объектов на территории губы Андреева, строительстве судна «Россита», обеспечил установку биологической защиты в хранилищах ОЯТ, организовал работы всех подрядных компаний, правовое сопровождение, надзор за выполнением работ.

Проектная организация: ФГУП «ГИ ВНИПИЭТ», ныне АО «Атомпроект».

Конструкторские институты: АО «НИКИЭТ», АО «ОКБМ Африкантов», АО «ГНЦ РФ-ФЭИ», НИПТБ ОНЕГА.

Строители, изготовители и поставщики новых сооружений: ООО «Спецтехкомплект», АО «РСМ», ООО «Стройтехника», ООО НПП «Доза», ФГУП ФНПЦ «ПО «Старт» им. М.В. Проценко» и другие обеспечили инженерно-технические решения, позволяющие производить работы в хранилищах ОЯТ всесезонно и в любую погоду.

К 2017 году общая площадь построенных объектов в Губе Андреева составляет 18 899 кв. м. Реализован 121 проект за счет средств доноров (Великобритании, Норвегии, Швеции, Италии, ЕК, вкладчиков ЕБРР) и России.

За работы с ОЯТ на площадке отвечает ФГУП «РосРАО», входящий в контур управления АО ФЦЯРБ, дивизиона заключительной стадии жизненного цикла Госкорпорации «Росатом».

Отправка отработавшего ядерного топлива из губы Андреева для дальнейшей переработки намечена на конец июня 2017 года. Планируется, что важнейший этап многостороннего международного проекта по реабилитации одного из радиационно опасных объектов Северо-Запада России завершится в этом году.

В 1982 году в хранилище отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) атомного подводного флота в губе Андреева (северо-западная часть Кольского полуострова) образовалась течь в одном из бассейнов. Радиоактивность начала поступать в Баренцево море. Было принято решение о срочной выгрузке этого топлива в хранилище сухого типа – три больших емкости. Для этого ОЯТ перегрузили в металлические трубы, разместили в емкости, залив пространство между трубами бетоном. Планировалось, что в таком состоянии ОЯТ пробудет 3-4 года, в реальности уже прошло более четверти века. На данный момент всего в губе Андреева в сухом хранилище находятся 3059 чехлов с ОЯТ.

Емкость 2А для хранения отработанного ядерного топлива (ОЯТ). По сути это кустарное убожество является радиационной камерой для массового уничтожения обслуживающих ее матросов и офицеров. Эта камера являлась 20 лет тому назад мощнейшим источником загрязнения радиоактивными веществами окружающей среды. С тех пор ничего не изменилось. Три радиационные камеры набиты ОЯТ под завязку. Видимо страх и ужас перед возможным переоблучением парализовал волю и разум соответствующих лиц, от которых зависит начало выгрузки ядерного топлива из "камер смерти". Если они меня хорошо попросят, при наличии соответствующей инфраструктуры и техники, я подберу добровольцев и по своей технологии за 2 года выгружу эти камеры, тем самым уберу "дамоклов меч" нависший над Северо-Западным регионом России и другими странами.

Губа Андреева

Губа Андреева, расположенная в 5 км от г.Заозерска, - один из самых крупных объектов Северного флота по хранению РАО и ОЯТ. Площадь, приспособленная под хранилища и административные здания, занимает в общей сложности около 2-х га. В состав береговых инженерных сооружений губы Андреевой входят:

• 1. пирс, на котором производится перегрузка отработанного топлива с плавтехбазы на автопоезд;
• 2. стационарный технологический причал;
• 3. пункт санитарной обработки персонала (ПСО), здание 50;
• 4. здание комплекса спецводоочистки (в эксплуатацию не вводилось, приспособлено персоналом для других целей);
• 5. хранилище ОЯТ бассейного типа, здание No.5 (с 1989 г. полностью осушено, разгружено и выведено из эксплуатации);
• 6. три полузаглубленные 1000-кубовые емкости, переоборудованы под блок сухих хранилищ ОЯТ;
• 7. береговой кран г/п 40 т, используется для перегрузки топлива в хранилище;
• 8. открытая площадка для хранения контейнеров с ОЯТ;
• 9. заглубленные боксы и открытые площадки для размещения ТРО;

Карта 3. Береговые сооружения в губе Андреевой. Цифрами обозначены объекты, описание которых приведено в тексте.
На фотографии самое большое хранилище Северного флота для отработанного ядерного топлива, твердых и жидких радиоактивных отходов. Цифрами обозначены объекты, описание которых приведено в тексте. На объекте случались многочисленные утечки радиоактивности, в результате чего акватория залива загрязнена.
На этой схеме показано здание No.5. Отработанное ядерное топливо хранилось в двух прямоугольных бассейнах внутри здания. На первом рисунке показан вид хранилища сверху, на втором - разрез в поперечнике. Автомобиль БеЛАЗ доставлял контейнеры с топливом к хранилищу (вход в хранилище показан на нижнем рисунке справа), где 15-ти тонный кран переносил их к специальному гнезду. Там из контейнера извлекался чехол с отработанными тепловыделяющими сборками, который размещали в хранилище. Крестиком обозначен участок дна хранилища, куда упало большинство тепловыделяющих сборок при аварии в 1982 г.

На переднем плане здание спецводоочистки, построенное в начале 60-х г.г. Комплекс в эксплуатацию не вводился. Сегодня, по причине неудовлетворительного технического состояния, его дальнейшее использование невозможно. Жидкие радиоактивные отходы хранятся в пяти заглубленных бункерах, расположенных за зданием. Справа находится здание No.5 - аварийное хранилище, где раньше находилось отработанное ядерное топливо.

Из-за отсутствия надлежащей физической защиты 28 июля 1993 года из хранилища свежего ядерного топлива (здание 34) в губе Андреевой были похищены два топливных канала. Позднее топливо было обнаружено в 600 метрах от хранилища. Топливо было похищено обслуживающим персоналом базы. После этого инцидента у хранилища свежего топлива была выставлена вооруженная охрана, однако территория базы до сих пор не охраняется. Упаковки со свежими топливными элементами не зафиксированы от самопроизвольного падения, связаны шпагатом и проволокой. В случае их падения, не исключена возможность возникновения самопроизвольной цепной реакции. Само хранилище не оснащено системой аварийной сигнализации.

Сегодня там хранится не менее 21000 топливных сборок и 12000 м3 твердых и жидких РАО. Общая активность РАО - около 1000 Ки. Наибольшее количество радиоактивного оборудования находится в здании No.5 - аварийном хранилище отработанного ядерного топлива.

Авария в хранилище ОЯТ

В феврале 1982 г. в губе Андреевой произошла крупная авария в хранилище ОЯТ. Первая информация по аварии была подготовлена "Беллуной" в марте 1993 г. Официальное сообщение об этой аварии впервые опубликовано в апреле 1993 г. в докладе Правительственной комиссии по вопросам, связанным с захоронением в море радиоактивных отходов, под руководством Яблокова А. Предполагаемой причиной утечки явилось разрушение металлической облицовки. По предложению проектанта хранилища в августе 1982 г., начались работы по бетонированию подвальной части здания хранилища. Было залито около 600 м3 бетона, а также начаты подготовительные работы по созданию защитных сооружений для предотвращения вытекания воды на прилегающую территорию. Однако выполненные работы оказались неэффективными и в конце сентября 1982 г. течь из аварийного бассейна резко увеличилась и достигла 10 тонн в сутки. Появилась опасность оголения верхних частей хранящихся тепловыделяющих сборок с прямой угрозой облучения персонала, радиоактивного заражения всей прилегающей акватории и устья реки Западная Лица.
Ввиду низкой эффективности мер, предложенных проектировщиками, и крайне пассивной позиции бывшего союзного Минсредмаша (ныне Минатом России), командование Северным флотом взяло на себя всю ответственность за принимаемые решения и активизировало деятельность всех служб по предотвращению экологической катастрофы.
В связи с этим, было предложено для защиты от гамма-излучений над правым бассейном установить железо-свинцово-бетонные перекрытия с последующим осушением бассейна и переводом находящихся там тепловыделяющих сборок на сухое хранение.

В ноябре 1982 г., во время проведения работ по перекрытию правого бассейна, было зафиксировано падение уровня в левом бассейне. За неделю средняя утечка из левого бассейна достигла 10 тонн в сутки при удельной активности 3x10-4 кюри/литр. На декабрь 1982 г. в аварийном хранилище наблюдалась следующая обстановка: завершено перекрытие правого бассейна, уменьшилась течь, уровень воды в бассейне поддерживался около 3-х метров (при нормальном - 6 м), удельная активность воды в бассейне достигала 5x10-5кюри/литр. В левом бассейне средняя утечка составляла около 3-х тонн в сутки, удельная активность воды около 4x10-4кюри/литр, уровень воды в бассейне поддерживался около 4-х метров, около 30% поверхности бассейна перекрыто бетонными плитами.

Все работы по разгрузке левого бассейна выполнялись штатным персоналом БТБ и были завершены в сентябре 1987 г.
Всего было выгружено более 1114 чехлов (т.е. не менее 7800 ОТВС), притом значительная часть чехлов оказалась упавшей и была поднята со дна бассейна.

25 чехлов с ОЯТ оставили на дне бассейна, всвязи с тем, что они были сильно деформированы и не входили в штатное оборудование.

В ходе аварийных работ по ликвидации радиоактивной аварии и ядерно-опасных завалов продолжавшихся с 15 марта 1983 года по 13 декабря 1989 года были сильно переоблучены более 1000 матросов и офицеров в/ч 90299 и прикомандированного личного состава. Чрезвычайно сильно пострадала от радиоактивного зражения окружающая среда. В воды бухты Андреева было слито порядка 600 тысяч тонн высокорадиоактивной воды.

Вся эта 100% достоверная информация об этой крупнейшей радиационной авариии в мировой истории использования мирного атома была до настоящего времени скрыта от общественности, нас по прежднему считают быдлом.

C июня 1988 года по декабрь 1988 года, проводилась эксперементальная выгрузка чехлов из правого бассейна. В связи с отсутствием эффективной технологии было облучено огромное количество матросов. По настоящему эффективные работы по выгрузке ОЯТ из правого бассейна проводились с 1 июня 1989 года по 13 декабря 1989 года. Было выгруженно по новой технологии более 1300 чехлов из правого бассейна.

По моему приказанию матросом Тахташевым были срезаны консоли над левым бассейном, для обеспечения доступа полуавтоматического захвата к ядерно - опасному завалу из чехлов с ОЯТ. Образовавшаяся гора из чехлов с ОЯТ препятствовала проведению выгрузки ядерного топлива из аварийного левого бассейна.

Общий вид технологического зала хранилища отработанного ядерного топлива (ОЯТ). Крыша здания вся разрушена и солнечные лучи освещают зал. Как видите для нас были созданы пещерные условия работы. Конец XX века.

Фрагмент нижней части бассейна хранилища в здании No.5 с размещенными там чехлами с отработанными ядерными сборками. Часть чехлов сорвалась со штатных цепных подвесок и в беспорядке находится на дне бассейна. Сегодня дно хранилища покрыто специальным раствором. Фон на дне бассейна в некоторых участках достигает 40 Рентген в час. На объекте постепенно разрушаются дороги, коммуникации и строения. Падает квалификация обслуживающего персонала. В бывшем хранилище здания No.5 радиационная обстановка опасная, на отдельных участках чрезвычайно-опасная. На дне бассейнов здания No.5 имеются просыпи топлива, количество которых требует уточнения, представляющие потенциальную экологическую опасность.

Емкости для хранения отработанного ядерного топлива

По предложению специалистов технического управления Северного флота был разработан проект использования пустующих подземных емкостей, первоначально предназначенных для приема жидких РАО, под хранение отработанного ядерного топлива. Проект был утвержден командующим Северного флота, стоимость работ, по ценам 1982 г., составила около 400 тыс. рублей. В основу проектного решения было принято переоборудование трех пустующих 1000-кубовых емкостей комплекса нефункционирующей водоочистки путем организации там гнезд хранения из трубных элементов диаметром 250-270 мм и заливки межтрубного пространства бетоном. Технология хранения была предложена по так называемому "сухому" способу. Предполагалось, что это будет временное хранилище до ввода нового, проект которого разрабатывался организациями Минатома.

В ноябре 1982 г. силами военных строителей начались работы по переоборудованию первой емкости (3"А"). Переоборудование заняло 6 месяцев, и уже в июне 1983 г. емкость 3"А" была введена в эксплуатацию. Вторая и третья емкости (2"А" и 2"Б") принимались в эксплуатацию последовательно в 1985-1986 г. Первая емкость была оборудована под 900 чехлов, вторая и третья - под 1200 чехлов каждая. Для разгрузки и выгрузки чехлов с нового комплекса хранилищ был смонтирован портальный кран - КПМ-40, с вылетом стрелы 30 м и грузоподъемностью 40 тонн. Там же был оборудован пост санитарной обработки и дозиметрического контроля.
Несмотря на планы временного использования, блок сухого хранения до сих пор находится в эксплуатации и заполнен на 100%. На сегодня там содержится не менее 90 отработанных активных зон (примерно 21000 отработанных сборок).

Отработанное топливо хранится в полузаглубленных емкостях. На фотографии изображена емкость 2Б. Сегодня здесь находится 1200 тепловыделяющих сборок. Изначально хранилища планировались как временные, но используются до сих пор и находятся в неудовлетворительном техническом состоянии.
На фотографии справа кран, с помощью которого производится загрузка чехлов с отработанным ядерным топливом в ячейки хранилища.

Открытая площадка для хранения ОЯТ

В губе Андреевой имеется открытая площадка, куда в 1962 г. складированы 52 контейнера с отработанным топливом одной из первых атомных подводных лодок. В 1991 году 20 из указанных контейнеров были разгружены, а ранее находящееся в них ОЯТ вывезено на химкомбинат "Маяк".

Согласно имеющейся информации, по оставшимся 32 контейнерам с ОЯТ какие-либо решения отсутствуют, и они продолжают хранится на открытой площадке. Количество содержащегося в данных контейнерах топлива оценивается в пределах 200-220 отрабо-танных сборок, точные данные по их состоянию отсутствуют. Техническое состояние контейнеров крайне неудовлетворительное. Очевидно, что находящееся в них топливо повреждено и не может быть вывезено и переработано на химкомбинате "Маяк" обычным способом.
На открытой площадке берегового сухого хранилища находятся 6 контейнеров с отработанным ядерным топливом. Топливо не перегружено, поскольку в хранилищах топлива (блоках 2А и 2Б) отсутствуют свободные ячейки.
На фотографии видны 32 контейнера с отработанным ядерным топливом, хранящиеся в губе Андреевой на открытой площадке (200-220 отработанных топливных сборок). Контейнеры были здесь складированы в 1962 г. и сегодня находятся в крайне неудовлетворительном техническом состоянии. Территория вокруг площадки загрязнена радиоактивностью. После первого ядерного испытания, проведенного Францией на атолле Муруруа в 1995 г., образовалось такое же количество радиоактивности как содержится в каждом из этих контейнеров.

Фрагмент хранения ОЯТ в контейнерах на открытой площадке в губе Андреевой. Крышки контейнеров повреждены. В течение 6 месяцев зимы они покрыты льдом и снегом. Топливо внутри контейнеров вероятно повреждено и не может вывозиться обычным способом. Требуется специальное решение.

Количество урана в губе Андреевой

Для проведения точной оценки количества урана-235, входящего в состав топливных элементов, которые находятся в хранилищах губы Андреевой, необходиы более подробные данные. Однако, основываясь на уже имеющихся, можно провести предварительные расчеты. Согласно имеющейся информации, в хранилищах губы Андреевой размещено не менее 90 активных зон реакторов. Количество урана-235 в каждой из активных зон АПЛ первого поколения составляет 50 кг, второго - 70 кг и третьего - 115 кг, причем суммарное количество урана в активных зонах второго и третьего поколений составляет 300-350 кг.
Очевидно, было бы правильно предполагать, что топливо, которое хранится в губе Андреевой выгружено из АПЛ второго и третьего поколений, поскольку все лодки первого поколения были выведены из эксплуатации в конце 80-х г.г. В настоящее время большинство АПЛ первого поколения находится на отстое с невыгруженными активными зонами. По причине нехватки хранилищ и проблем с вывозом ОЯТ на переработку, Северный флот старается произвести замену топлива на действующих АПЛ, в то время как лодки, уже выведенные из боевого состава, продолжают ожидать своей очереди.

Затянувшаяся реабилитация бывшей базы перезарядки реакторов в губе Андреева дает повод обратиться к событиям 30-летней давности. Протечки хранилища с ядерным топливом (ОЯТ) начались ранее, но основные события на объекте Северного флота развернулись в 1983 году. Без лишней шумихи, опираясь на собственные силы, военные моряки не довели ситуацию до большой беды. Но последствия радиационной аварии ощущаются до сих пор.

Первые отечественные ПЛА («К-5», «К-8», позднее «К-14») пришли к месту базирования в Западную Лицу на исходе 1959 года. Кроме одиноко стоящей плавбазы «Двина» береговая полоса была пуста. Среди немногих встречающих автору довелось представлять будущую базу перезарядки реакторов, имея под началом 5 матросов и баржу с нехитрым набором средств для приема «грязных» вод и замены фильтров в I контуре. С причала, где пришвартовались лодки, просматривались очертания бухты, обозначенной на картах как губа Андреева (по версии, в честь судового врача, исследователя побережья Николая Андреева). Очень скоро в этих безлюдных местах разместилась береговая техническая база перезарядки ядерных реакторов – 569 БТБ СФ, в составе которой автору довелось впервые вскрыть корабельный реактор и последовательно пройти все низовые должности в сфере обращения с ОЯТ и РАО – оператор службы очистки сбросов, сменный инженер хранения ОТВС, командир группы перезарядки ядерных реакторов.

В период службы в Техническом управлении флота (ТУСФ) почти 10 лет вел направление «Перезарядка реакторов» (формирование и сопровождение производственных программ БТБ и ПТБ, разработка распорядительных, организационных и методических документов разного уровня, координация вовлеченных в процесс сил и средств).

При аварии зд. 5 в гб Андреева руководил штабом аварийно-восстановительных работ, где главным достижением считаю внедрение простой, но суперэффективной технологии сухого хранения ОЯТ, позволившей в кратчайшие сроки восполнить утраченные мощности.

Это кажется невероятным, но авария не отразилась на производственных показателях БТБ – за 1982-84 гг. была произведена перезарядка реакторов на 20 ПЛА и отправлено на переработку 24 эшелона с ОЯТ. У офицеров технических баз надолго сохранился романтический флер первопроходцев. Были освоены работы на всех модификациях водо-водяных реакторов (от ВМ-А до ВМ-ОК-650В), перезарядка реакторов на быстрых нейтронах (В-5Р, «К-222»), реакторов с ЖМТ (ВТ-1, «К-27»), выгрузка ОВЧ из реакторов с ЖМТ на ПЛА пр. 705. Всего к 2000 году базы Северного флота выполнили перезарядку 350 реакторов и отправили на переработку 146 эшелонов с ОЯТ.

Будучи причастным к успехам и проблемам губы Андреева и прочувствовав всей кожей сферу обращения с ОЯТ, автор имеет полное моральное право на оценку процесса реабилитации бывшей базы Северного флота. И задаться вопросом, почему при щедром финансировании и крайне благоприятных условиях нахождения СевРАО под крылом Росатома за 13 лет не удалено ни одной топливной сборки из ветшающих от времени хранилищ?

На состоявшемся 26 апреля с.г. в Москве семинаре по проблемам ликвидации ядерно и радиационно опасных объектов Северо-Запада руководители проектного офиса «Комплексная утилизация АПЛ» госкорпорации «Росатом» не только пригласили оппонентов к диалогу, но и продемонстрировали свою готовность выйти из тормозящих процесс реабилитации стереотипов. Поэтому и взялся за перо.

Здание под номером 5

Ни одна публикация про губу Андреева не обходила стороной это мрачное сооружение. Считалось, что пустующее 20 лет здание не содержит ядерного топлива, а накопленная активность обуславливается исключительно оставшимися точечными просыпями топливной композиции. Недавно выявленные на дне бассейна 5 полуразрушенных сборок (ОТВС) сильно подогрели интерес к бывшему хранилищу ОЯТ.

Справка. Здание № 5 – самое большое строение в составе 569 БТБ (длина – 74 м, ширина – 15 м, наибольшая высота – 18 м, площадь застройки – 806 м2). Конструктивно была выбрана простая схема – в общем технологическом зале размещались два вытянутых автономных бассейна, где под защитным слоем воды (она же охладитель) на встроенных консолях и цепных подвесках развешивались 7-местные упаковки (чехлы) с отработавшими сборками (ОТВС). Проектная емкость хранилища – 2070 чехлов, что соответствовало размещению топлива от 75-80 реакторов ПЛА. Дно и стенки бассейнов до отметки +6,2 выполнялись из ж/б монолита толщиной в 1 метр, снаружи монолит обшивался 2-мя слоями минерализованной пробки и закрывался кирпичной кладкой. Изнутри бассейны облицовывались тонкостенными листами стали. Первая очередь хранилища (длина бассейна – 18,5 м) вводилась в 1962 г., вторая (длина бассейна – 36,5 м) – в 1972 г. Проектант сооружения – ГСПИ-11, с 05.09.1945 головная проектная организация Минсредмаша (ныне ОАО «ВНИПИЭТ»).

Как ранее уже писали СМИ, за внушительными стенами скрывались большие изъяны. Напомним лишь о некоторых.

Во-первых, на хранение поступало отработавшее топливо с частично негерметичными сборками и неплотными чехлами, что предопределяло выход продуктов деления (стронций-90 и цезий-137) в водную среду бассейнов.

Во-вторых, хранилище не имело отбора охлаждающей воды для очистки от радионуклидов, по этой же причине вода в бассейнах за 20 лет ни разу не сменялась (строящийся водоочистной комплекс до эксплуатационного состояния был не доведен).

В-третьих, облицовка бетонных бассейнов выполнялась из черного металла, что обуславливало высокую концентрацию радионуклидов на стенах и дне бассейнов.

С вводом II-ой очереди длина бассейнов увеличилась в 3 раза. Конфигурация щелевого перекрытия была такова, что упаковки с ОТВС попадали в новую (и дальнюю) часть бассейна только через щелевой проход в бассейне I-ой очереди. Сделаем необходимые пояснения.

Чехол – принятая форма упаковки нескольких ОТВС при их хранении и транспортировании. Трубчатая конструкция со съемной пробкой и захватом. В здании 5 использовались 7-местные чехлы длиной в 2,35 м и 3,06 м (в зависимости от типа ТВС) и общим диаметром 242 мм. Масса чехла с топливом до 400 кг. Первая партия чехлов (400 шт) изготавливалась из черного металла, последующие – из нержавеющей стали.

Подвеска – металлическая цепь длиной 3,5 – 4 м, диаметр звена – 7 мм. На верхнем звене цепи закреплялся металлический диск, который краями опирался на консоли. К нижнему звену крепилось устройство, заходящее в пазы чехла. По мысли разработчиков, таким образом создавалась устойчивая пара «чехол-подвеска» для перемещения и удержания упаковок с ОТВС в водной среде.

В узких проходах упаковки задевали друг друга, цепные подвески растягивались, фиксация с чехлами нарушалась. Расцепление подвески с чехлом персоналу было неподконтрольно, поскольку водная среда была абсолютно непрозрачна. Постепенно на 6-метровой глубине хаотично накапливались расцепившиеся чехлы и выпавшие из них ОТВС, создавая помеху и провоцируя новые падения сборок с ядерным топливом.

В хранилище отсутствовали элементарные средства автоматизации за исключением переносного пульта для управления крановой тележкой при перемещении чехлов по щелевым проходам. Все стыковочные операции выполнялись вручную, включая поиск и подъем упавших сборок.

Отметим, что до строительства здания 5 атомная отрасль имела 15-летний опыт проектирования объектов ядерной индустрии. Проект здания 5 в составе БТБ оказался не лучшим подарком проектной организации Минсредмаша Военно-Морскому флоту, хотя роль этого сооружения оказалась ключевой в системе технологического обслуживания ПЛА.

Не случайно в Постановлении СМ СССР № 80-38 от 17.01.1959 г. при утверждении Акта государственной комиссии по приему в эксплуатацию первой отечественной ПЛА «К-3» говорилось: «Одним из важнейших элементов эксплуатации является операция перегрузки топливных сборок активной зоны реактора, которая будет выполняться только силами и средствами ВМФ в местах базирования». Также на флот возлагались все процедуры с продуктами перезарядок по содержанию образующегося облученного топлива. Вскрытие реакторов стало совмещаться с заводским ремонтом ПЛА и на Северном флоте выстроилась следующая модель обращения с ОЯТ: выгрузка зоны из реактора в пункте судоремонта – размещение в плавучем хранилище (ПТБ) – доставка морем к причалу в гб Андреева – перевалка на автотранспорт – передача на хранение в здание 5 – выдержка (съем остаточных тепловыделений) – выгрузка «холодного» топлива для отправки на переработку (начиная с 1973 г.). Схема работала как отлаженный круглогодичный конвейер, где персоналу здания 5 отводились самые «грязные» операции: переупаковка сборок, разводка чехлов по консолям бассейнов, подъем упавших упаковок, идентификация ОТВС и осушение чехлов перед вывозом. На протяжении 20 лет (1963-83 гг.) ежегодно на хранение в здание 5 поступало ОЯТ от 10-16 реакторов, начиная с 1975 г. – столько же отправлялось на хк «Маяк». Эксплуатация сооружения велась в безостановочном режиме. Приходится снова повторять, что техническое несовершенство и поставка флоту полукустарной техники возмещалось терпением и изобретательностью личного состава – матросов, старшин, офицеров. Но проектные ошибки и навязанный экстремальный характер обслуживания здания 5 необратимо вел к аварии. И она случилась.

Интернет пестрит фотографиями очертаний здания 5. Заглушенные проемы окон и обнажившаяся кладка не мешает зданию сохранять внушительный облик, обрастая при этом слухами и небылицами. Не располагая достоверными сведениями, авторы многих публикаций предпочитают собственные фантазии и случайные источники. Допускают провалы и уважаемые литераторы. К примеру, известный писатель-маринист, служивший на подводных лодках Северного флота, капитан I ранга Н.А. Черкашин в объемном труде «Чрезвычайные происшествия на советском флоте» (М., «Вече», 2007 г.) на стр. 75-77 рисует следующую версию событий:

«… Этот небывалый тип построек – Дом Невидимой Смерти – пришлось создавать в конце 50-х годов, когда стали накапливаться отработанные в реакторах атомных лодок и ледоколов урановые стержни. Никто не знал как утилизировать этот опаснейший «шлак» ядерных кочегарок, поэтому до лучших времен решили хранить отработанные, но пышущие смертью стержни в глухоманной бухточке Кольского п-ова… Год от года хранилище в губе Андреева полнилось, потом его и вовсе закрыли. Лишний раз туда старались не заглядывать. Шли годы. Менялись вахты в необитаемой бухте. Зарастала бетонка, ведущая к зловещему зданию 5. Последнее время матросы, охранявшие объект, толковали между собой, что в здании происходит нечто странное: что-то звенит, с грохотом падает… (от автора: Находятся даже «очевидцы», кто видел голубое свечение и вспышки СЦР). Однажды на стене нижнего этажа появилась огромная сосулька. Матрос, увидевший это, отскочил как ошпаренный: счетчик Гейгера, висевший на шее, грозно защелкал. Кто бы мог подумать, что пробился сквозь бетон коготь ядерного монстра, заточенного в здании 5?».

Вряд ли стоит далее цитировать про лучи смерти, критическую массу и укротителя радиации Булыгина, хватающего голыми руками урановые сборки. Можно только догадываться насколько мифологизированы события в гб Андреева и какая неадекватная картина складывается в головах тех, кому интересна тема атомного флота. К культовому образу В.К. Булыгина (причем далекому от реальности) мы еще вернемся, а теперь о том, что происходило со зданием 5 и облученными сборками на самом деле.

Начиналось без огня и дыма

Медленное падение уровня началось с правого бассейна в начале 1982 года. В феврале сменный инженер старший лейтенант Калашников замечает появившуюся снаружи наледь с повышенным γ-излучением. С марта и все лето протечки держатся на стабильной величине 100 л/сутки, мощность дозы излучения в подвале и по месту наледи достигают 1 рентген/час (в системе СИ – 10 мЗв/час). Аварийная ситуация развивалась по плавному варианту, что позволяло до поры эксплуатировать здание 5 в штатном режиме и давало возможность проектировщикам Минсредмаша найти страхующие решения. Последнего не случилось. Это сейчас реабилитация береговых технических баз прописана отдельной строкой в Законе о федеральном бюджете, а в губе Андреева не протолкнуться от спонсоров. 30 лет назад к терпящему бедствие объекту никто не спешил. Надзор со стороны проектанта свелся к формальной рекомендации заполнить место течи бетоном. В сентябре протечки из правого бассейна возросли от 400 л до 10 м 3 /сутки. Автору довелось вместе с руководителем службы РБ осмотреть подвальную часть здания 5. Выявить хотя бы приблизительно место течи практически было невозможно, поскольку протечки в виде моросящего дождя шли по всему основанию бассейна.

Рекомендованный ввод 500 м 3 цементного раствора в подвал усилил течь до критической величины – 30 м3/сутки. Для недопущения оголения ОТВС и утраты контроля за радиационной безопасностью главный инженер базы К.С. Гандзицкий организует непрерывную подпитку бассейна озерной водой. Командующий расположенной на противоположном берегу бухты 1ФлПЛ вице-адмирал Е.Д. Чернов приказывает командиру БТБ быть готовым к заполнению бассейна строительным песком и эвакуации персонала с территории объекта.

В первых числах октября в гб Андреева под руководством вице-адмирала Ю.И. Падорина (член Военного совета, второе лицо на флоте, к тому же Герой Советского Союза) проводится совещание. В небольшой кают-компании рябило от адмиральских погон, младшими по званию оказались автор и незнакомый майор из Морской инженерной службы (МИС). Командир БТБ капитан I ранга Л.К. Молодых явно терялся, высокие чины нервничали, нужные решения не выстраивались. Не скрывающий раздражения адмирал Падорин последним как на заклание поднял представителя Технического Управления флота. Присутствующих удалось успокоить: соображения по локализации аварии вырисовываются, перечень мер для доклада руководству будет подготовлен в течение 2-3 суток, первоочередная задача – держать уровень в бассейне не менее 4 м, от засыпки бассейнов воздержаться. Через 2 минуты кают-компания была пуста кроме оставшихся майора А.А. Поправко (МИС), автора этих строк (ТУ СФ) и примкнувшего старшего лейтенанта В. Милюка («Северовоенморстрой» - СВМС). Техническое Управление добровольно сделало себя крайним.

Снова дадим некоторые пояснения. Становление и развитие БТБ в основном определялось тремя структурами флота: «Северовоенморстроем» (строительство сооружений, создание инфраструктуры), Морской инженерной службой (ремонт инженерных сетей и зданий) и, наконец, Техническим управлением флота (прямое подчинение). Но в начале 70-х началось реформирование БТБ. И хотя реформы проводил не министр Сердюков, их результат был столь же плачевен.

Во-первых, БТБ были выведены из состава ТУ СФ и переданы в подчинение тыловых органов объединений ПЛА, при этом статус баз перезарядки резко понижался.

Во-вторых, директивой 1 зам. ГК ВМФ с МИС были сняты и никому не переданы функции ремонта зданий и инженерных сетей БТБ, имеющих контакты с радиоактивными средами.

ТУ СФ, являясь довольствующим органом флота и отвечая за перезарядку реакторов, по присвоенной номенклатуре мог поставить в БТБ неограниченное количество свежих зон и комплектующих для реакторов, но был лишен права оплатить копеечный ремонт покосившихся ворот здания 5 или заменить вконец изношенный тельфер. Остаточный принцип относительно БТБ проявлялся особенно ярко. Даже вещевая служба флота была обязана выдавать спецодежду персоналу БТБ только из фондов имущества, бывшего в употреблении. И лишь выходцы из БТБ, продолжившие службу в Техупре (к таковым относился и автор статьи), правдами и неправдами решали проблемы материально-технического обеспечения своих подопечных, рискуя подставить начальников за нецелевое использование доверенных средств.

Но вернемся к аварии. Было ясно, что обширное радиоактивное загрязнение территории и сооружениям БТБ не грозит. Иллюзии по прекращению течи в ближайшее время исчезли, но сокращение объема протечек и минимизация экологических издержек были реальными. Стало очевидным, что авария для здания 5 носит необратимый характер и главной задачей (подчеркиваем – главной!) является восстановление утерянных мощностей для приема вновь образующегося ОЯТ (напомним, что в разгар «холодной войны» на Северном флоте в 1984 г. требовалась перезарядка 20 реакторов ПЛА). Исходя из приведенных выше предпосылок и реально оценивая возможности флота, стихийно образовавшаяся тройка (В. Перовский, А. Поправко, В. Милюк) в контакте с главным инженером БТБ К. Гандзицким инициировали следующие мероприятия:

• Перекрыть правый бассейн многослойной защитой с переводом содержащегося ОЯТ (35 а.з.) на сухое хранение;
• Смонтировать в технологическом зале здания 5 очистную ионообменную установку для снижения активности вытекающей воды на 2-3 порядка;
• Переоборудовать пустующую 1000-кубовую емкость в составе сооружений БТБ для хранения корабельного ОЯТ.

Предложенные меры и набросанные от руки схема перекрытия (рис. 2) и эскиз поэтапного создания «сухого» хранилища ОЯТ с перечнем привлекаемых сил и средств были предоставлены начальнику ТУ СФ контр-адмиралу Н. Мормулю и далее незамедлительно доложены Командующему Северным флотом адмиралу А. Михайловскому (им же утверждены 05.10.1982 г.).

Ликвидация последствий

При течи 30 м 3 /сутки оголение активных частей ОТВС наступало через 20 суток, полное осушение бассейна объемом в 1000 м 3 – через 30 суток. В последнем случае даже краткое пребывание в технологическом зале было чревато переоблучением. Подпитка бассейна снимала проблему радиационной безопасности, но вела к нарастающему выходу активности в окружающую среду (Ауд - 10 -3 Ки/литр).

Поэтому первым шагом стало устройство защитного перекрытия над текущим бассейном. Лучшим вариантом был бы настил из стального листа толщиной в 20 см. Но таким материалом для укрытия площади в 180-200 м 2 флот не располагал. К тому же укладка перекрытия обуславливалась возможностями единственного в технологическом зале тельфера (г/п – 0,8 т). Была выбрана многослойная конструкция: сталь (δ – 3 мм), вкладки из листового свинца (δ – 5-10 мм), бетонные блоки, заготовленные мешки с песком (см. рис. 2). Конфигурация перекрытия обеспечивала нормативный предел годовой дозы в 5 рентген (с 09.01.1996 – 20 м Зв), что позволяло в штатном режиме эксплуатировать левый бассейн. Силами л/с БТБ и военными строителями перекрытие было завершено в месячный срок, находящиеся в текущем бассейне ОТВС (1000 чехлов, ~ 33 а.з.) переведены на безводный режим хранения.

Вторым шагом явилось переоборудование пустующих резервуаров для хранения вновь образующегося ОЯТ. В отечественной практике теплосъем ядерных материалов, содержащих продукты деления (распад которых и является источников тепла) осуществляется в водных средах с принудительной циркуляцией. Понятно желание проектантов экстраполировать технологии ядерного топливного цикла на атомный флот, в частности водную технологию хранения для корабельного ОЯТ. Но во флотскую действительность подобные решения не вписывались. К примеру, за 4 года службы на ПТБ пр. 326 «ПМ-128» автору статьи так и не пришлось дать команду на включение громоздкой системы охлаждения баков с ОТВС. Ни разу не вводились в действие змеевики системы охлаждения в здании 5. В период службы в ТУ СФ удалось провести собственные исследования по использованию активных зон на 30 реакторах (ППУ I и II поколений) с временным анализом процедур: работа на мощности, сброс АЗ и режим расхолаживания, подготовка ПЛА к перезарядке, вскрытие реактора, передача выгруженной зоны в береговое хранилище. Если не углубляться в детали и обойтись доступными формулировками, то на лицо факт – ОЯТ от ПЛА при поступлении на хранение было «холодным», проектировщики завысили величины остаточных тепловыделений в более чем 100 раз (!), бассейны флоту не требовались (о гражданских а/ледоколах речь не идет). Так что идея безводной технологии хранения ОЯТ с теплоотводом за счет естественной конвекции родилась не на уровне интуитивного прозрения.

В это трудно поверить, но рабочий проект «Оборудование пустующих резервуаров для длительного хранения тепловыделяющих сборок» был разработан за 10 дней двумя офицерам – автором статьи и специалистом МИС Анатолием Поправко (инженер-строитель по базовому образованию). При вынужденных упрощениях проект содержал ключевые разделы: пояснительную записку, основные технические решения, транспортно-технологическую схему, тепловой расчет, разделы ЯРБ, генплан и т.д. Нужную точку поставил подключившийся к работам полковник Б.А. Чувардинский (выпускник ЛИСИ, опытнейший строитель). По результатам командирования автора в ИАЭ им. И.В. Курчатова было получено официальное одобрение «сухой» технологии обращения с ОТВС I и II поколений ПЛА (кстати, нужная шифротелеграмма была подписана директором ИАЭ и одновременно Президентом АН СССР А.П. Александровым). 20 января 1983 г. военные строители начали монтаж трубных элементов в емкости 3 «а». В 6-месячный срок работы на емкости были завершены, акт ввода в эксплуатацию первого «сухого» хранилища утвержден Зам.Командующего СФ 20.06.1983 г.

Еще не закончилось перекрытие правого бассейна, как появились протечки в левом – до 10 м3/сутки на 19.11.1982 г. Отсюда третий шаг – ускоренная выгрузка ОЯТ из левого бассейна. Несмотря на ухудшение радиационной обстановки и привычные трудности (рис. 3), личный состав БТБ наращивал темпы разгрузки текущего бассейна: 1982 г. – 373 чехла (11 а.з., 7 эшелонов), 1983 г. – 392 чехла (пик аварии, 12 а.з.), 1984 г. – 586 чехлов (17 а.з., 10 эшелонов). Объемы топлива сокращались, но необходимость держать защитный уровень воды оборачивался дополнительными протечками. Для снижения выхода активности в окружающую среду в левой части здания в срочном порядке начался монтаж водоочистной установки. По аналогу с лодочными фильтрами I контура были собраны два каскада ионообменных фильтров из имеющихся на складах ТУ СФ емкостного оборудования, насосного блока, трубопроводов с запорной арматурой. К монтажу установки были привлечены специалисты 35 СРЗ ВМФ из Мурманска и офицер учебного Центра из Соснового Бора В.К. Булыгин. Полукустарная водоочистка позволила снизить активность вытекающей из бассейнов воды на 2 порядка.

15 февраля 1983 г. на БТБ прибывает комиссии Минобороны, назначенная приказом Зам.министра обороны СССР по строительству № 16 от 10.02.1983 г. (12 человек, из них 5 гражданских специалистов из ВНИПИЭТ, председатель - полковник В.М. Гришин, начальник управления капстроительства МО). Как и все впервые попадающие в губу Андреева члены комиссии были потрясены угрюмым обликом и приземленными решениями сооружений БТБ. Еще большее удивление вызвало отсутствие внешних признаков аварии – ничего не сгорело, не разрушилось, л/с без сутолоки жил по заведенному для воинской части распорядку дня. Пишущие про губу Андреева нередко утверждали, что именно министерская комиссия определила причины и место течи, разобралась с объемами ОЯТ, установила виновных. Ничего подобного не было. Находящиеся в комиссии представители проектанта без смятения заявили, что ясность появится после полной разгрузки и осушения бассейнов. Председателю комиссии оставалось лишь констатировать своевременность принятых флотом мер. На итоговом разборе полковник В.М. Гришин поблагодарил специалистов Северного флота, инициировавших восстановительные работы, гарантировал содействие, предложил для активизации процесса создать штаб аварийно-восстановительных работ с назначение руководителем штаба автора этих строк (о чем было объявлено приказом по флоту от 24.02.1983 г. № 52).

Нужен ли героизм?

О причастности В.К. Булыгина к созданию водоочистной установки в здании 5 уже говорилось. Заметим, что Булыгин не входил в штаб аварийно-восстановительных работ и тем более не был руководителем этого временного органа. Но именно губа Андреева принесла ему известность и звание Героя Советского Союза. О звездном часе Владимира Булыгина начнем издалека.

Капитан I ранга Владимир Константинович Булыгин – выпускник химического факультета Каспийского Высшего военно-морского училища им. С.М. Кирова (1962 г.). Службу начинал на 574 БТБ в п. Гремихе инженером радиохимической лаборатории. Военную карьеру заканчивал старшим преподавателем Учебного центра ВМФ в г. Сосновый Бор Ленинградской области. Вел курс «Радиационная безопасность и обитаемость ПЛА». С 1983 г. привлекался к работам, связанным с аварийностью хранилищ ОЯТ на базах ВМФ в гб. Андреева, бх Сысоева, п. Гремиха. В 1990 г. за организацию работ по освобождению аварийного здания 5 от поврежденного ядерного топлива указом Президента СССР удостоен звания Герой Советского Союза.

Встретиться с будущим героем автору довелось в 1965 г. на плавтехбазе «ПМ-128» при переходе из Гремихи в Северодвинск. Повторная встреча состоялась через 15 лет в Техническом управлении СФ, где один служил старшим офицером, а второй проходил стажировку как преподаватель учебного Центра ВМФ. Сразу выявилось совпадения взглядов на систему обращения с ЖРО и облик конкретных установок. На тот период проблема жидких РАО для флота была кричащей. Отраслевая наука и промышленность создать что-то приемлемое в этой области так и не сумели, хотя деньги благополучно осваивали. Построенные на БТБ комплексы глубокой очистки ЖРО применения не нашли и все жидкие отходы сливались в море (на СФ – до 5000 м3/год). Авария со зданием 5 увеличивала эти сливы вдвое.

О бедах в гб Андреева Булыгин был извещен, вызов из Соснового Бора не предполагался. Но Владимир Константинович уже начал героическую карьеру – взял за свой счет отпуск и неожиданно с большим чемоданом возник на пороге мурманской квартиры автора. Через пару суток отпускник влился в коллектив БТБ и довел нештатную водоочистную установку до устойчивого режима. (Кстати, чтобы узаконить порыв Булыгина в официальных рамках понадобились немалые хлопоты и нудная переписка с Управлением боевой подготовки ВМФ – высшей инстанцией для учебного Центра в Сосновом Бору).

События 30-летней давности на пике аварии здания 5 были переломными. Уже через 3 года (по нынешним меркам – рекордный срок!) обстановка в гб Андреева стабилизировалась, утраченные мощности силами флота восстановлены, БТБ функционировала в штатном режиме:

• Создан блок «сухого» хранения (емкости 3«а», 2«б», 2«а»), полностью покрывающий потребности флота в приеме ОЯТ от ПЛА.
• Течь в правом бассейне прекратилась, находящееся ОЯТ переведено в режим «сухого» хранения, перекрытие обеспечивало нормативный уровень радиационной безопасности.
• Для устойчивого электроснабжения проведена ЛЭП с подключением к сетям «Коэнерго».
• Заменены на новые три котла ДКВР, обновлены сети теплоснабжения.
• Для внутреннего транспортирования ОЯТ поставлен а/м БелАЗ-540 и а/кран «Ивановец» г/п 15 т (помимо установленного стационарного крана КПМ-40).
• Левый бассейн на 93 % освобожден от ОЯТ за исключением находящихся на дне ~ 70 чехлов с ОТВС. Вопрос дальнейшего содержания данного ОЯТ передан для проработки в ФЭИ.

Здание 5 по факту с 1985 г. стало бездействующим объектом. Разгрузка оставшегося ОЯТ ближайшие годы не предполагалась, поскольку персонал БТБ был плотно занят перезарядками реакторов и все емкости БСХ предназначались исключительно для вновь образующегося корабельного ОЯТ (18.02.1985 г. после приема 80 чехлов с ПЛА зав. № 392 было завершено заполнение емк. 3«а», с 1986 начался прием ОЯТ в емкости 2«а» - зав. № 621).

Неожиданно в 1988 г. В.К.Булыгин начинает пробивать разгрузку здания 5, при этом в ход идут следующие аргументы:

• в бассейнах ядерно-опасное скопление ОТВС, неизбежна самопроизвольная цепная реакция (СЦР) и ядерный коллапс на Кольском п-ове;
• выгрузка ОЯТ с передачей на переработку позволяет возвратить в народное хозяйство и оружейный комплекс ценные ядерные материалы;
• освобожденные бассейны могут быть использованы для захоронения высокоактивных РАО;
• для приема ОЯТ из здания 5 в гб Андреева имеется свободная емкость 2«б», кран КПМ-40, иная инфраструктура;
• участников работ ждут награды и право на приобретение автомобиля – убойный для тех времен аргумент.

Автор статьи категорически противился предложениям бывшего единомышленника. И не потому, что возникновение СЦР в безводной среде было невозможным, а переработка ОЯТ оставалась «грязным» и дорогостоящим процессом. И даже не тому, что использование емкости 2«б» лишало Северный флот резерва для вновь образующегося ОЯТ. За 5 лет обстановка в гб Андреева радикально изменилась. Если в 1983 г. аварийные протечки и выбывающие мощности требовали экстренных противодействующих мер, то при достигнутой к 1988 г. стабилизации причины для авралов в гб Андреева отсутствовали. Интерес к зданию 5 как к месту хранения ядерных материалов мог быть только у Минсредмаша, имеющего для этих целей нужную технику, обученные кадры и опытное производство профильных КБ и НИИ (ОКБМ, НИКИМТ, НИКИЭТ).

За плечами Булыгина были поддержка ГТУ ВМФ и природный дар убеждения. Самое удивительное, что в своем архиве автор обнаружил собственноручно написанный черновик, взятый за основу совместного решения МСМ и ВМФ № 714/11/01150 от 16.05.1988 г., утвержденного Министром Л.Д. Рябевым и Главнокомандующим ВМФ адмиралом В.Н.Чернавиным.

Решением предусматривалось пробная выгрузка «сухим» способом 50 чехлов с ОТВС, руководителем работ назначался капитан I ранга В.К. Булыгин. За 14 дней с 03.06.1988 г. было выгружено из правого бассейна 97 чехлов, в работах участвовали персонал БТБ (до 12 человек), группа НИТИ из Соснового Бора (7 чел), прикомандированные офицеры из УЦ и ТОФ. Лучшим образом процесс характеризуется мощностью дозы γ-излучения на рабочих местах после удаления защитного перекрытия. Приведем лишь некоторые значения для различных скоплений и конфигураций чехлов с ОТВС:

• 110 Р/час – МЭД от 2 чехлов в «гнезде» загрузки-выгрузки, ориентированных активными частями вверх (невероятная конфигурация!);
• 40-60 Р/час – МЭД от находящихся на дне в горизонтальном положении россыпях ОТВС;
• 20-10 Р/час – МЭД от горизонтально лежащих на дне чехлов;
• 15 Р/час – МЭД от наклонно лежащих чехлов с частично выпавшими ОТВС;
• 5 Р/час – от чехлов, вертикально висящих на штатных подвесках.

Примечание: мощность эквивалентной дозы (МЭД) измерялась разработанным в НИТИ прибором с интервалом значений 0,1÷3000 Р/час, 1 рентген/час꞊10 мЗв/час в единицах СИ.

Приведенные выше цифры дают повод у несведущей общественности представлять участников работ чуть ли не сектой самоубийц. Успокоим – костяк команды составляли профессиональные дозиметристы и радиохимики с высшим образованием (как военные, так и гражданские), в том числе 3 кандидата наук. Внешне приземленные операции (захватить, перестроить, зачехловать, поднять, перенести, завести в контейнер, отрихтовать головные части ТВС и пробки чехлов) выполнялись нехитрыми приспособлениями по рассчитанному алгоритму с минимальным нахождением у открытого источника излучения (от 5-10 сек до 2-3 минут) и ограничением контрольного уровня дозы до 0,3-1 бэр/сутки. Повышенное облучение не допускалось, но нормативный предел годовой дозы офицерами и гражданскими специалистами был выбран полностью.

По итогам пробной выгрузки появилось второе совместное решение МСМ и ВМФ № 714/11/02555 от 28.10.1988 г. на полную разгрузку здания 5 «сухим» способом. Работы по новому решению продолжились в 1989 г. с привлечением специалистов из резервных экипажей ПЛА. Рамки статьи исключают детальное описание всех процедур. Состояние здания 5 до и после выгрузки ОЯТ было зафиксировано на пленку и об авторе уникальной фотосессии следует сказать особо.

Справка. Валерий Шумаков – выпускник «Дзержинки» 1962 г., служил на ПЛА в Западной Лице, преподавал в учебном Центре ВМФ в Сосновом Бору. В 1989 г. 50-летний капитан I ранга В.А. Шумаков на добровольной основе участвовал в разгрузке аварийного здания 5. Через прорези между консолями (в 4-5 метрах от активных частей ОТВС) Шумаков домашней оптикой ухитрился воспроизвести панораму бассейна до и после выгрузки топлива. Эти фото тиражируются многими источниками.

Фотоархив Валерия Шумакова бесценен. Во-первых, подтверждается несовершенство проекта и риск возникновения в водной среде ядерно-опасной ситуации из-за самопроизвольного падения чехлов с ОТВС на дно бассейнов. Частокол из упавших сборок (рис. 4) наглядно демонстрировал экспертному сообществу как топорная работа проектировщиков множила проблемы ядерного наследия. Во-вторых, развернутая панорама днищ бассейнов свидетельствует о полном освобождение аварийного хранилища от топлива (в 2011 г. выявлено наличие фрагментов 6 разрушенных ОТВС, но что значит эта малость относительно выгруженных в экстремальных условиях нескольких тысяч сборок). В третьих, наглядно продемонстрирована возможность подъема упавших сборок без капитальных затрат и, главное, – не превышая пределов доз облучения (за объективом аппарата оставляем человеческий фактор – изобретательность офицеров, энтузиазм ученых из НИТИ, выучку персонала БТБ).

11 декабря 1989 г. из здания 5 был выгружен последний чехол с ОТВС. Наиболее активные участники работ (в том числе и трое сотрудников ВНИПИЭТ – рис. 6) указом Президента СССР в 1990 г. получили правительственные награды, руководителю работ В.К. Булыгину было присвоено звание Героя Советского Союза.

Так случилось, что за чертой указа остались участники восстановительного этапа 1983-85 гг., когда в возникшей кризисной обстановке были экстренно возмещены утерянные мощности, минимизирована течь, вывезено за пределы гб Андреева 900 чехлов из левого бассейна. Проявления героизма было бы невозможным, не будь придуманного «сухого» хранилища ОЯТ, смонтированного крана КПМ-40, вновь проведенных сетей (электричество, тепло, вода).

Теперь о грустном. Все ОЯТ, героически выгруженное бригадой Булыгина из здания 5, осталось в гб Андреева и продолжает содержаться (25 лет!) в емкости 2«б», рассчитанной на эксплуатацию в качестве временного хранилища на 5-7 лет. Не все наработки и импровизации Булыгина сегодня приемлемы. Однако опыт и навыки, полученные при обращении с поврежденными ОТВС, скрупулезно описаны в отчетах и сохраняют эксклюзивную ценность. Но вряд ли эти отчеты читали в СевРАО. За 13 лет после расформирования 569 БТБ и появления СевРАО к топливу в емкостях 3«а», 2«а», 2«б» на предмет их разгрузки никто не притронулся. Зато не утихают разговоры о разрушении инженерных барьеров, об образовании гомогенной ядерно-опасной смеси, а не поддающийся расшифровке термин «деградация ОТВС» стал самым популярным в научной среде слоганом.

Совсем недавно специалисты НИКИЭТ, вооруженные новейшей техникой (купольная видеокамера, γ-визир, дистанционный цифровой фотоаппарат и т.д.) обнаружили на дне правого бассейна фрагменты 6 полуразрушенных ОТВС (около 5 кг по изотопу U-235). Немного, но удар по репутации нанесен, поскольку в наградных документах (и отчетах) значилось полное освобождение аварийного здания 5 от ядерных материалов. Кстати, в «Протоколе радиометрических измерений внутри зд. 5 после выгрузки изделий», подписанном начальником службы РБ в/ч 90299 капитаном II ранга И. Ковалевым в декабре 1989 г., приведены замеры 355 точек дна (177 – л. бассейн, 178 – пр. бассейн), при этом 60 точек пр. бассейна показали МЭД более 10 Р/час, из них 3 точки – до 45 Р/час. За 13 лет этого заметить было невозможно, тем более, что в 2004-2005 гг. по зданию 5 проводилось обширное КИРО (комплексное обследование).

Никто не мог предсказать, что реабилитация бывшей БТБ Северного флота пойдет по такому затяжному сценарию. На эту тему говорилось не раз, но ситуация не меняется.

В.А.Перовский, руководитель аварийно-восстановительных работ в гб Андреева, 1983-85 гг.

Основная дорога на БТБ. Прямо - хранилище №5, справа - здание №1
Ликвидаторы аварии на береговой технической базе в губе Андреева. Крайний справа - Анатолий Сафонов
В России сегодня 1500 площадок временного хранения радиоактивных отходов, на которых уже накоплено около 550 млн тонн. Серьезная правовая база, позволяющая регулировать все вопросы, связанные с их безопасным хранением, до сих пор отсутствует.
Списанные атомные подлодки стали разменной картой на переговорах Москвы и Запада: вы нам - деньги, мы вам - утилизацию. В 2002 году в канадском Кананаскисе лидеры «большой восьмерки» взяли на себя обязательство ассигновать до 20 миллиардов долларов США на решение ряда проблем ядерной безопасности в России. Работы активизировались. На строительство площадки для хранения реакторных отсеков в губе Сайда на Кольском полуострове Германия, к примеру, уже потратила 300 млн евро на первую очередь и столько же - на вторую. Строится третья.
Капитан-лейтенант запаса Анатолий Сафонов с женой Еленой

Последствия аварии на базе хранения отработавшего ядерного топлива в Мурманской области, случившейся двадцать восемь лет назад, не ликвидированы до сих пор. Факты забываются. Ликвидаторы умирают. До радиоактивного «мусора» в количестве, эквивалентном 50 эшелонам, руки у великой ядерной державы до сих пор не дошли

Невоенному человеку аббревиатура БТБ не говорит ничего. Военные, между тем, знают: отправить кого-то служить на БТБ - береговую техническую базу - все равно, что послать… на три буквы. И не потому, что объекты эти изначально создавались у черта на куличках, а потому, что места эти - нехорошие: с начала 60-х годов прошлого века на таких базах хранились запасы свежего и отработавшего ядерного топлива с атомных подводных лодок. На них же складировали жидкие и твердые радиоактивные отходы (ЖРО и ТРО).

Алкашовка-569
Губа Андреева расположена в пяти километрах от Заозерска. Где именно эта губа - можно посмотреть в Википедии и на карте Google. Скажу лишь, что даже подводники попадали туда только катером со своей базы или по дороге, перекрытой несколькими контрольно-пропускными пунктами.
О БТБ-569 в губе Андреева всегда ходила дурная слава. Подводники именовали ее алкашовкой: туда ссылали неблагонадежных - списанных за пьянство, неустойчивых «по партийной линии», поругавшихся с начальством… Место это было забыто не только Богом, но и всеми видами начальства.
Поэтому жизнь на 569-й в середине 80-х протекала по своим законам и обычаям.
О некоторых ее особенностях мне поведали те, кому довелось там служить. В «историю» вошел матрос из Литвы: он гнал самогон, которым обеспечивал всю флотилию. (Говорят, кстати, что не было ни одного случая отравления.) Другой умелец переплавлял немецкие противотанковые мины (их в тех боевых местах после войны много осталось) и продавал взрывчатку мурманским бандитам. Еще один «спец», отпрыск бывалого зека, прямо в котельной устроил подпольный стоматологический кабинет, где с рандолевой ленты («цыганское золото») делал зубы - от пациентов отбоя не было.
Сам я на БТБ в губе Андреева не бывал, но хорошо представляю себе и базу, и ее бывших обитателей. Потому что на точно таких же БТБ Тихоокеанского флота, что в бухте Сысоева в Приморском крае и в бухте Крашенинникова на Камчатке, бывал не раз. Помню матросов и офицеров, не расстающихся с дозиметрами, печальное состояние самих объектов и специфические проблемы этих «нехороших мест». Статистики смертей никто никогда не вел: в карточках доз облучения чаще записывались заниженные показатели, а сами карточки на руки ни офицерам, ни матросам не выдавались.
Если судить по официальным докладам ведомственных специалистов (а иных туда не пускают), на подобных базах все всегда было под контролем. Лишь изредка просачивались слухи об отдельных «неприятностях». О серьезных авариях в середине 80-х не могло быть и речи - в смысле упоминания о них, особенно в советских СМИ. О них до сих пор мало кто знает. И чем дальше - тем знают меньше. Потому что факты забываются, ликвидаторы умирают.
БТБ-569 до сих пор на своем месте со всем своим жутким содержимым и, к сожалению, со многими из проблем почти тридцатилетней выдержки.
Капитан-лейтенант запаса Анатолий Сафонов, с которым я встретился в Обнинске, был одним из руководителей ликвидации последствий аварии, случившейся на БТБ в губе Андреева в 1982 году. Он служил там в должности командира группы с 1983-го по 1990 год, как раз в период основных восстановительных работ.

«На выпуклый военно-морской глаз»
- Хранилище номер 5, - рассказывает он, - запустили в эксплуатацию в 1962 году. Оно было рассчитано на хранение мокрым способом (в бассейнах) 550 чехлов с отработавшим ядерным топливом (ОЯТ). Однако вскоре стало понятно, что такой емкости недостаточно. Поэтому в 1973 году к зданию сделали пристройку еще на 2000 чехлов. Трудились стройбатовцы.
Когда Сафонов впервые увидел эту пристройку, ужаснулся. Огромное здание без окон, электрооборудование в аварийном состоянии, дырявая крыша. Во многих местах - колоссальные уровни загрязнения бета-частицами. Поскольку он отвечал за прием, хранение и отправку ОЯТ на химкомбинат «Маяк» именно из этого хранилища, здание изучил досконально. И обнаружил, что за 20 лет эксплуатации здесь происходили вещи, фантастические по своей небрежности. Чехлы срывались и падали на дно бассейна. Сколько их там было на самом деле - никто не знал. Учет велся через пень колоду. Периодически их доставали из бассейнов и отвозили на «Маяк». Наваленные друг на друга контейнеры с высокорадиоактивным материалом грозили большими неприятностями, вплоть до возникновения самопроизвольной цепной реакции - ядерного взрыва, только «маленького».
Кстати, здание на БТБ в бухте Крашенинникова на Камчатке и в бухте Сысоева в Приморье, где мне довелось побывать, строили в те же годы, что и БТБ в губе Андреева. И по той же «технологии». У меня сложилось впечатление, что в головах исполнителей атомного проекта и мысли не возникало связать в единую цепочку: «секретное заседание ЦК КПСС - чертежная доска ученого - строительство атомохода - строительство хранилищ - строительство квартир для подводников и персонала инфраструктурных объектов - утилизация ПЛА и РАО». Цепочка обрывалась после спуска на воду атомных подводных лодок (АПЛ). Дальше - по-русски, как получится.
АПЛ проектировали и строили умнейшие ученые и инженеры нашей страны. Хранилища - мало или вовсе необразованные стройбатовцы. Проектанты АПЛ учитывали все мелочи в таком сложном организме, как лодка. В хранилищах - краны, скобы, подвески, байонетные замки на чехлах и многое другое, сработанное абы как.
И вот февраль 1982 года. Из пристроенного бассейна неожиданно стала убывать вода. Снижение уровня заметили случайно: по наледи на стенке здания. Высокорадиоактивная жидкость потекла в Баренцево море. Сколько ее туда попало, никто точно не знал, потому что прибора для замера уровня воды не существовало. Для этой цели использовался матрос: через каждые два часа он заходил в опасную зону с длинной палкой и с ее помощью замерял уровень воды в бассейне. При этом мощность гамма-излучения в том месте достигала 15-20 рентген/час.
Заметив течь, в бассейн поначалу засыпали… муку. Древний флотский способ заклеивания трещин вспомнил начальник штаба БТБ. Потом он же предложил запустить в бассейн, где уровень радиации достигал 17 000 рентген, водолаза. Но кто-то мудро посоветовал этого не делать.
Мешки с мукой результата, разумеется, не дали. Решили некоторое время просто понаблюдать за процессом. Приблизительно, или как говорят на флоте, «на выпуклый военно-морской глаз», посчитали, что в апреле 1982 года общие протечки достигали 150 литров в сутки. Замеры радиации фиксировались точнее: гамма-фон на наружной стене - 1,5 рентген/час, гамма-фон в подвале хранилища - 1,5 рентген/час, активность грунта - около 2х10 кюри/литр.
В сентябре течь достигла 30-40 тонн в сутки (на тот же «выпуклый глаз»). Появилась реальная опасность оголения верхних частей тепловыделяющих сборок. Вода, исполнявшая роль биологической защиты, ушла. Это вызвало резкое увеличение гамма-фона и создало реальную угрозу для персонала.
Тогда установили над бассейном железо-свинцово-бетонные перекрытия. Фонило все равно сильно, но работать позволяло. За смену работавшие на объекте матросы и офицеры набирали до 200 миллибэр - пятую часть бэра, при норме 5 бэр в год.

Блок смерти хиросимный
Осенью 1982 года было принято решение о срочной выгрузке отработавшего топлива из левого бассейна (на правый уже плюнули - там вода утекла окончательно): откуда тоже начала уходить вода. Ее доливали по пожарным рукавам, протянутым из котельной (той самой, где сын зека делал зубы из рандоля).
В то же время чехлы с ОЯТ спешно отправляли эшелонами на челябинский химкомбинат «Маяк». Одновременно ударными темпами началось строительство временного хранилища сухого типа - БСХ (блок сухого хранения - он же, по военно-морской терминологии, «блок смерти хиросимный»). Под это дело приспособили заброшенные и неиспользовавшиеся емкости для жидких радиоактивных отходов (ЖРО). Почему неиспользовавшиеся? Потому что ЖРО давно уже сливали с танкеров в районе Новой Земли.
ОЯТ перегрузили в металлические трубы, разместили в емкости, пространство между трубами залили бетоном. Рассчитали: емкость номер 3а - на 900 чехлов; номера 2а и 2б - на 1200 чехлов. 240 ячеек использовались под захоронение зараженной одежды, тряпок, фонящих инструментов.
Планировалось, что в таком состоянии ОЯТ пробудет 3-4 года. До постройки нормального хранилища.
В этом самом состоянии чехлы с деградирующим ОЯТ находятся уже 28 лет.
Кстати, истинных причин аварии установлено так и не было. Остались версии: плохое качество сварных швов обшивки бассейнов; подвижки скального грунта, из-за которых треснули сварные швы; резкие температурные колебания воды, приведшие к созданию температурных напряжений в сварных швах; и наконец, предположение, что левый бассейн потек из-за перекосов, образовавшихся в результате накрытия правого бассейна биологической защитой с огромным весом.
Официальное сообщение об этой аварии впервые было опубликовано в апреле 1993 года в докладе Правительственной комиссии по вопросам, связанным с захоронением в море радиоактивных отходов, под руководством советника президента Бориса Ельцина по экологии Алексея Яблокова.
Мне приходилось писать о пожарах на кораблях ВМФ: там аварийные партии действуют быстро, счет идет на секунды (например, если есть вероятность взрыва боезапаса), людям угрожает «видимая» опасность. А радиация не видна. Ну, течет вода и течет. Реально оценивать всю степень угрозы могут только специалисты.
Сафонов вспоминает, что в связи со сложившейся ситуацией все руководство БТБ и Северного флота было сильно напугано. Предполагали возможность ядерного взрыва. Для консультаций пригласили одного из самых крупных специалистов в области ядерной безопасности. После детального изучения вопроса на месте он сказал буквально следующее: «Практически я уверен, что ядерного взрыва в процессе растаскивания ядерно-опасного завала не произойдет. А вот вероятность того, что в процессе работ на этом завале начнутся самопроизвольные цепные реакции (СЦР), я не исключал. Позже я несколько раз видел синие всполохи. Это и были маленькие ядерные взрывы».
Все работы по разгрузке левого бассейна выполнялись штатным персоналом БТБ и завершились в сентябре 1987 года. Ликвидаторы извлекли более 1114 чехлов (т.е. не менее 7800 ОТВС), притом значительную часть - со дна бассейна.
Почему работы растянулись на столь длительный срок? Из-за постоянных поломок древних грузоподъемных механизмов, хилого электрооборудования, и дряхлых кабелей, которые приходилось менять, сильнейшего падения уровня воды (вместо положенных шести метров, к примеру, он опустился до четырех). Все это, рассказывает Анатолий Николаевич, неминуемо приводило к повышению гамма-фона на рабочих местах и, как следствие, получению личным составом неоправданно высоких доз переоблучения.
По предположению Сафонова, в Баренцево море вытекло не три тысячи, как позже было официально объявлено, а до 700 тысяч тонн высокорадиоактивной воды.
…Мы сидим в его маленькой квартире в Обнинске. Анатолий Николаевич протягивает мне книгу, написанную им в соавторстве с капитаном 1 ранга Александром Никитиным об этих событиях - тираж крошечный. Он показывает фотографии и периодически заглядывает на сайт (http://andreeva.uuuq.com/), посвященный аварии, который создал бывший подводник Иван Харламов: нет ли там новых сообщений от коллег-ликвидаторов. Из этих сообщений он узнает, что умер очередной матрос или офицер. Умер от болезней, вызванных переоблучением.
- Для меня до сих пор остается загадкой, - рассказывает Сафонов, - каким образом мои крановщики видели и понимали команды начальников смен с расстояния иногда более 40 метров, находясь в кабине крана на высоте порядка 20 метров. Как-то смотрел по телевизору соревнования автокрановщиков, они с 15 метров задвигали выдвинутую часть спичечного коробка. Мои ребята Александр Пронин и Константин Крылов с первого раза, в условиях высокой радиоактивности и плохой видимости, попадали чехлом - кассетой диаметром 24,2 см с ОЯТ - в ячейку диаметром 25 см с расстояния 43 метров. Это поистине фантастический результат, достойный занесения в Книгу рекордов Гиннесса.
Крылов участвовал в ликвидации каскадных (одна за другой) радиационных аварий. Через два месяца после увольнения в запас он умер. Сафонов узнал об этом из электронного письма его друга Василия Колесниченко.
- Должного медицинского контроля за состоянием здоровья людей не было, - продолжает Сафонов. - Защитной спецодежды не хватало. А экипировка ликвидаторов ничем не отличалась от одежды заключенных: ватник, кирзовые сапоги, либо дубовые валенки. Чтобы не продуло поясницу, подпоясывались веревками. Питались плохо:
14 здоровых молодых матросов после работы на опасных участках в три часа ночи съедали ведро картошки и несколько банок кильки в томате. Ели в резиновых перчатках. В них же и спали. Тела не поддавались дезактивации. Трудились в губе Андреева и прикомандированные стройбатовцы - две роты. Они работали круглые сутки. Их кормили еще хуже, чем нас. В качестве дополнительного пайка использовались объедки с нашего стола, которые предназначались свиньям в подсобном хозяйстве…
Случалось, вспоминает Сафонов, при подъеме краном аварийного чехла кассеты с ОЯТ из него прямо на бетон сыпалось ядерное топливо. «Светило» от этого «мусора» до 17 000 рентген в час. Убирали его матросы с помощью лопаты и веника. Работы велись без представителей службы ядерной безопасности (СЯБ) Минобороны - контроля с их стороны не было. Безусловно, это были чудовищные игры человека со смертью.

Купание в радиации
В одну из смен Анатолий Николаевич получил дозу облучения, равную 2 бэрам (биологический эквивалент рентгена). Допустимая годовая доза облучения в мирное время составляет 5 бэр. Каково же было его удивление, когда на следующий день в журнале дозиметрического контроля личного состава напротив своей фамилии он увидел цифру 0,1 бэра. Если такие манипуляции с дозовой нагрузкой производились в отношении офицера, замечает он, то о фактически полученных дозах облучения старшин и матросов можно только догадываться…
- Во время работ в здании номер 5, - вспоминает Сафонов, - старшина первой статьи Евгений Табунов упал в бассейн с чехлами с ядерным топливом. Под водой ему придавило ноги. Старшина второй статьи Семенов прекрасно знал, что собой представляет вода в бассейне. Но, не раздумывая, прыгнул и спас тонущего друга. Говоря просто: совершил героический поступок. Но у нас героизм, судя по фильмам, бывает где угодно, только не в таких прозаических местах, как БТБ.
Последствия прыжка в радиоактивную бездну ликвидировали «подручными средствами»: моряки были полностью обриты во всех местах, принимали пищу и спали в резиновых перчатках на клеенке, отдельно от остального личного состава, так как они сами в этот момент являлись источниками гамма-излучения. Какую дозу облучения они получили, находясь в течение некоторого времени в непосредственной близости от чехлов с ОЯТ, никто не знает, так как их дозиметры утонули.
Только через месяц им удалось отмыть свои тела от радиоактивных веществ. Кожу на пятках и частично на руках пришлось срезать лезвием до крови, так как эти участки тела не поддавались дезактивации. Табунов и Семенов, наверное, стали единственными в мире людьми, которые плавали в бассейне с высокорадиоактивной водой, среди чехлов с ОЯТ, излучающими десятки тысяч рентген/час…
В ходе аварийных работ, подводит итог Сафонов, были сильно переоблучены более 1500 матросов и офицеров в/ч 90299 и прикомандированного личного состава.
Однажды из разговора с прикомандированным на БТБ специалистом капитаном первого ранга Константином Булыгиным Сафонов узнал, что «наверху» было принято решение ликвидировать аварию «любой ценой», использовать для этого всех военнослужащих Северного флота: личный состав не жалеть. То есть вопрос об усовершенствовании технологий не стоял. А когда, собственно, в России жалели людей?
Зато награды наше государство всегда давало неохотно. Особенно тем, кто их больше всего заслуживал. Некоторым матросам-ликвидаторам дали краткосрочные отпуска.
Ближе к концу работ по ликвидации аварии в Андрееву губу зачастили офицеры из вышестоящих штабов. Они переодевались в новенькие спецкостюмы, заходили вместе с ликвидаторами в зону строгого режима и там фотографировались. Как потом выяснилось, фотографии также использовались в качестве основания для получения наград.
Звезду Героя Советского Союза получил Владимир Булыгин. Капитан-лейтенант Сафонов за свою службу был награжден орденами Красной Звезды и Мужества. На героя «не потянул». Так как в свое время был исключен из рядов КПСС за то, что выразил негативное отношение к награждению генсека Брежнева орденом Победы.
Сафонов показал мне составленный им список офицеров и прикомандированных гражданских специалистов, которые, по его мнению, заслуживают добрых слов и наград: в нем 63 офицера и 112 матросов. Напротив многих фамилий в скобках указано - умер.
Он все еще надеется, что государство вспомнит своих героев и наградит тех, до кого у прошлой власти «не дошли руки». Причем не только проживающих сегодня на территории России.

…и 50 эшелонов с ОЯТ
В 2008 году мне попался на глаза документ «Локального центра по обращению с РАО в филиале номер 1 ФГУП «СевРАО» (губа Андреева)». В нем со ссылками на специалистов Научно-исследовательского и конструкторского институра энергетики (НИКИЭТ) им. Н. Доллежаля, сказано: «В настоящее время нет возможности обследовать ТРО (твердые радиоактивные отходы. - Ред.)…; не проведено обследование подвальных помещений…; нет определенности по вопросу…» И сделан вывод: «Недоступные для обследования ТРО существенно не влияют на выбор проектных решений».
Сегодня в хранилищах губы Андреевой размещено не менее 90 активных зон реакторов. Количество урана-235 в каждой из активных зон АПЛ первого поколения составляет 50 кг, второго - 70 кг и третьего - 115 кг, причем суммарное количество урана в активных зонах второго и третьего поколений составляет 300-350 кг.
После выхода в 1998 году постановления правительства РФ «О мерах по ускорению утилизации АПЛ и НК с ядерно-энергетическими установками, выведенных из состава ВМФ, и экологической реабилитации радиационно-опасных объектов ВМФ» все береговые технические базы, в том числе и в губе Андреева, флота перешли в подчинение Минатома (ныне Росатом). Россия вынуждена была слегка поступиться своей пресловутой секретностью. На проблемных территориях появились зарубежные специалисты.
За период с 1999 года по 2005 год в губе Андреева реализовано 14 международных контрактов с участием Норвегии на сумму около 100 млн норвежских крон (около
15 млн долларов США). А всего за последнее десятилетие Норвегия потратила на работы в этом районе около 140 млн крон.
Тем не менее, западных инвесторов до сих пор останавливает искусственная закрытость проблемных объектов российского атомного комплекса. Последняя привела к тому, что на самом ядерноопасном из них - в губе Андреева - за последние 15 лет не сделано практически ничего для снижения ядерной опасности.
По мнению эксперта экологической организации «Беллона» Александра Никитина, все, что предпринималось в регионе вплоть до 2007 года, имело лишь косвенное отношение к главной проблеме - выгрузке топлива из блока сухого хранения. В настоящее время там находится 23 тысячи сборок (50 эшелонов ОЯТ), более 10 тысяч тонн ТРО и около 6 тысяч кубометров ЖРО.
Недавно Росатом и ФГУП НИКИЭТ подписали контракт с немецкой фирмой RWE NUKEM на разработку проекта строительства здания-хранилища ОЯТ, технологии обращения с ним, создание условий для его безопасного хранения и разработку мероприятий по обеспечению радиационной безопасности при проведении работ на технической территории. Окончательный срок ввода в эксплуатацию объектов инфраструктуры обращения с ОЯТ и РАО в губе Андреева намечен на 2012 год.
Несмотря на множество нерешенных проблем, правительство РФ утвердило программу строительства 30-32 новых атомных энергоблоков и восьми новых атомных подводных лодок.
Мощное атомное лобби, которое в нашей стране никем, по сути, не контролируется, заинтересовано в освоении огромных бюджетных средств и зарубежных денежных поступлений.
…Прощаясь с Анатолием Николаевичем Сафоновым, рассматривая список героев, я подумал о других средствах и поступлениях. Вспомнил о мытарствах, которыми поделились со мной ликвидаторы аварии с атомной подводной лодкой на заводе в бухте Чажма (1985 год). Многие из них так и не стали обладателями удостоверения ветерана подразделений особого риска. Дабы воспользоваться определенными законом льготами, им необходимо было не только прибыть в военкомат и сообщить о себе как об участниках ликвидации радиационной аварии, но и собрать все документы, по длиннющему перечню, затем отправить их в Комитет ветеранов подразделений особого риска (он находится в Санкт-Петербурге) и ждать. На это уходили годы. Придирки по справкам были такие, что многие отказались от продолжения переписки. В судах их тоже ждало разочарование. В случае победы над бюрократией - копеечные льготы. Но на лекарства, конечно, и копейки лишними не бывают.
…У Анатолия Сафонова серьезные проблемы с зубами: облучение даром не прошло. «Негерою» Сафонову государство ОДИН РАЗ В ГОД выплачивает за причиненный здоровью вред 1500 (!) рублей. Стоимость одной зубной пломбы.