Подавление варшавского восстания 1944. Как русские эсэсовцы подавляли варшавское восстание. Русские в Варшаве

— антифашистское вооруженное выступление в оккупированной немецко-фашистскими войсками Варшаве 1 августа — 2 октября 1944 года во время 2-й мировой войны. Организовано руководителями Армии Крайовой (АК) с целью овладеть Варшавой до подхода советских войск и обеспечить польскому эмигрантскому правительству возможность вернуться в Польшу.

План "Буря" предусматривал, что во время отступления немецких войск, разбитых Красной Армией, и продвижения фронта по польской земле на запад законспирированные АК отряды будут использованы для атак на арьергарды противника и освобождения отдельных населенных пунктов до вступления в них советских частей. Власть на местах в этом случае перешла бы к органам делегатуры эмигрантского правительства. План "Буря" предусматривал также на основе временного сотрудничества участие АК в боях совместно с частями Красной Армии.

Решение о восстании было принято командованием АК, а приказ о его начале отдан командующим АК генералом Тадеушем Коморовским 31 июля без согласования с командованием Красной Армии и 1-й армии Войска Польского.

1 августа в 17 часов повстанцы (около 40 тысяч человек АК, имевших лишь 3,5 тысячи единиц стрелкового оружия) развернули бои в Варшаве. Хорошо вооруженный немецкий гарнизон насчитывал около 15 тысяч человек. Вскоре он был усилен частями СС и полиции и доведен до 50 тысяч человек. Руководство Польской рабочей партии (ППР) пыталось предотвратить преждевременное и неподготовленное восстание. Когда же оно началось, ЦК ППР призвал всех членов партии и отряды Армии Людовой (подпольная военная организация, действовавшая в период 2-й мировой войны в целях ведения вооруженной борьбы с немецко-фашистскими оккупантами на территории Польши) принять участие в восстании. Восставшие захватили ряд немецких объектов, овладели значительной частью города, лишив оккупантов возможности использовать городские транзитные артерии восток — запад. Однако силы были неравными. Нехватка оружия и боеприпасов ограничивала возможность наступательных действий повстанцев и позволила немецким войскам локализовать очаги боев в отдельных районах города (Старо Място, Сьрудмесьце, Жолибож, Мокотув).

19 августа гитлеровцы предприняли штурм Старо Място и в конце месяца после ожесточенных боев захватили его. В последующем они овладели Сьрудмесьце и рядом других районов. После 5 сентября единственным повстанческим районом был Чернякув.

Советское руководство, несмотря на весьма сложную обстановку для советских войск в районе Варшавы (2 августа 1944 года немецко-фашистские войска нанесли контрудар по 2-й танковой армии 1-го Белорусского фронта), с целью оказать помощь восставшим поставило войскам 1-го Белорусского фронта задачу отразить контрудар гитлеровцев и перейти к широкому наступлению, а 1-й армии Войска Польского нанести удар с магнушевского плацдарма на Варшаву вдоль левого берега Вислы. Однако введенные немецким командованием в бой танковая дивизия "Герман Геринг" и еще две пехотные дивизии не позволили расширить плацдарм и развить наступление.

29 августа по решению Ставки наступление 1-го Белорусского фронта, за исключением войск правого крыла, было прекращено. Вскоре войскам фронта, в том числе и 1-й армии Войска Польского, была поставлена задача выйти к Праге — предместью Варшавы, форсировать Вислу и соединиться с повстанцами. Выполнить эту задачу не удалось. Шесть польских батальонов, переправившихся на плацдарм в районе Чернякува, понесли в боях тяжелые потери (3764 убитых и раненых), 21 сентября по приказу командующего 1-м Белорусским фронтом они были отведены за Вислу.

С 14 сентября для оказания помощи повстанцам привлекались 16-я воздушная армия 1-го Белорусского фронта и полк ночных бомбардировщиков "Краков" Войска Польского.

Несмотря на помощь, положение повстанцев усложнялось. Потери плацдармов на Висле, падение Мокотува, нехватка боеприпасов и продуктов питания вынудили командование АК начать 28 сентября переговоры с немецко-фашистским командованием о капитуляции. 2 октября командование АК капитулировало. Восстание, длившееся 63 дня, потерпело поражение. В ходе боев погибло 18 тысяч повстанцев, 25 тысяч было ранено, потери гражданского населения составили свыше 200 тысяч убитыми. Немецкие войска потеряли около 17 тысяч убитыми и пропавшими без вести и около 9 тысяч ранеными. Левобережная Варшава почти на 90% была разрушена.

Варшава была освобождена советскими войсками совместно с 1-й армией Войска Польского 17 января 1945 года.

В 2004 году к 60-й годовщине восстания в польской столице был открыт музей Варшавского восстания.

29 июля 2009 года президент Польши Лех Качиньский предложил учредить в стране новый государственный праздник, посвященный Варшавскому восстанию 1944 года.

7 декабря 2009 года Лех Качиньский подписал закон об "Установлении государственного праздника в память жертв Варшавского восстания".

(Дополнительный

Почему повстанцы были разгромлены?

В июле 1944 года советские войска пересекли границу Советского Союза с Польшей. Вместе с бойцами Красной Армии на родную землю вступили воины 1-й армии Войска Польского (т.н. армия Берлинга). А 1 августа 1944 года в назначенный час "W" в Варшаве вспыхнуло восстание.

Под давлением наступающей Красной Армии немецкие войска с 22-23 июля в спешном порядке покидали польскую столицу. Это укрепило командование Армии Крайовой (АК), подчинявшейся польскому эмигрантскому правительству в Лондоне, в правильности выбранного для восстания момента.

Однако к концу июля 1944 года ситуация резко изменилась. Гитлер принял решение не сдавать город ни при каких обстоятельствах. Служба разведки Армии Крайовой своевременно указала своему руководству на усиление немецкой обороны на подступах к Варшаве, и ее руководитель К. Иранек-Осмецкий предложил командующему АК генералу Коморовскому отложить восстание, как обреченное на поражение. Последний колебался, и только обвинения со стороны руководства в трусости заставили главу АК поддержать выступление.

#comm#В Варшавском округе АК накануне восстания числилось около 30 тыс. бойцов, что превосходило германские части в городе (13–15 тыс.), однако, вооружены они были крайне слабо. #/comm#

Так, на 1 августа 1944 года у повстанцев было всего 47 пулеметов, 657 автоматов, 29 противотанковых ружей, 2629 винтовок, 2665 пистолетов и 50 тыс. гранат. К повстанцам с первых дней восстания присоединились несколько сот бойцов Армии Людовой (АЛ), но большая их часть была выведена из города еще до восстания для налаживания партизанской борьбы в лесах.

С учетом того, что немцы заблаговременно укрепили ключевые здания в городе, готовясь к обороне против советских войск, надежды на успех восстания были весьма призрачными. 31 июля 1944 года на совещании Главного штаба АК еще превалировала точка зрения о преждевременности выступления.

Согласно советскому плану операций (утвержденному И. Сталиным 28 июля 1944 года) Варшаву, как сильно укрепленный город, планировалось не брать в лоб, а обойти с севера и юга, создав для этого плацдармы на Висле. Такая тактика учитывала и необходимость сохранения города, как одного из центров славянской культуры. В период с 28 июля по 2 августа 1944 года советские войска захватили плацдарм к югу от Варшавы и передали его частям Войска Польского, которые должны были, наступая вдоль реки, войти в Варшаву с юга.

#comm#К этому времени войска 1-го Белорусского фронта, находившиеся под стенами Варшавы, прошли с боями с конца июня более 600 км и были крайне истощены. Отстали обозы с боеприпасами, обмундированием, продовольствием и горюче-смазочными материалами. #/comm#

К тому же войска фронта временно лишились воздушного прикрытия, т.к. приданная им 16-я воздушная армия еще не успела перебазироваться на ближайшие к фронту аэродромы.

Все эти факты были хорошо известны германскому командованию, которое к тому же разгадало оперативный план Красной Армии и решило нанести мощный танковый контрудар со стороны Варшавы в тыл советскому плацдарму на Висле. Для контрудара командование вермахта собрало в "железный кулак" значительные силы: 5-ю танковую дивизию СС "Викинг", танковую дивизию "Герман Геринг", 3-ю танковую дивизию СС "Мертвая голова" и одну пехотную дивизию. Всего под Варшавой в конце июля немцы сосредоточили 51,5 тыс. солдат и офицеров, 1158 орудий и минометов, 600 танков и САУ. Находившаяся ближе всего к польской столице советская 2-я танковая армия насчитывала 32 тыс. бойцов, 468 орудий и минометов, 425 танков и САУ.

Ударив с трех сторон, немцы фактически окружили и уничтожили 3-й танковый корпус 2-й армии и 2–3 августа отбросили части 1-го Белорусского фронта от Варшавы. При этом германская группировка находились в более выгодных условиях, так как опиралась на Варшавский укрепленный район. На подступах к польской столице советские войска потеряли 280 танков и были вынуждены перейти к обороне.

Некоторые польские историки отмечали невозможность 1-го Белорусского фронта продолжать в сложившихся условиях дальнейшее наступление: "По существу, восстание началось не в полосе между фронтами, как предполагалось, а в тылу усиленной к концу июля немецкой группировки, которой удалось добиться успеха на фронте, отразив удар выдвинувшегося вперед советского танкового клина с тяжелыми для него потерями. Когда наступил час "W", окруженный 3-й гвардейский танковый корпус находился в очень сложном положении. Он с боями отошел в юго-восточном направлении. К концу сражения в корпусе осталось только 59 из почти 2500 танков. Численность входившей в 3-й танковый корпус 51-й танковой бригады, окруженной под Воломином, уменьшились с 700 до 300 человек, погиб и ее командир. Не хватало боеприпасов и продуктов питания. Много танков, сняв с них вооружение, экипажи взорвали или утопили в болотах. Прорваться из окружения помогло польское население" (Hазаpевич Р. Варшавское восстание. 1944 год. Пер. с пол. / Послесл. и общ. ред. И. Созина. М., 1989. С. 101).

#comm#1 августа 1944 года в назначенный час "W" восстание вспыхнуло по всей Варшаве. Полиция безопасности и СД, гестапо, к сожалению, знали о планах АК через свою агентуру и заблаговременно укрепили все ключевые пункты города.#/comm#

В первые дни повстанцы захватили большую часть столицы, однако не смогли занять ни одного крупного правительственного здания. Вокзалы, основные транспортные артерии и, что особенно было важно для оккупантов – мосты через Вислу, остались в руках немцев. В самом городе повстанцы, овладев рядом районов, не смогли создать единой освобожденной территории, что крайне затрудняло их поддержку с воздуха. Внутри каждого из захваченных районов остались немецкие опорные пункты, державшие каждый участок города под прицельным огнем.

Между тем, разведка 1-го Белорусского фронта получила первые (весьма расплывчатые) сообщения о восстании в Варшаве лишь 2 августа. Обстановка в городе на тот момент оставалась неясной. В город был сброшен советский связной офицер с радиостанцией, но он погиб, так как командованию Красной Армии не было известно точное расположение повстанцев.

В первый же день необстрелянные части АК, состоявшие в основном из молодежи и интеллигенции понесли тяжелые потери – около 2000 человек (немцы потеряли около 500). Тем не менее, первые четыре дня восставшие владели инициативой, т.к. германское военное командование еще не подтянуло к городу бронепоезда, танки и орудия.

Узнав о восстании в Варшаве, рейхсфюрер СС Г. Гиммлер назвал его "подарком судьбы", т.к. это был удобный предлог для разрушения польской столицы. В воспоминаниях военного адъютанта фюрера по люфтваффе Н. фон Белова эпизод с Варшавским восстанием занял всего несколько строчек. Но даже эти скупые фразы свидетельствуют о жестокости, с которой гитлеровцы расправились с восставшими: "Русские пробивались все дальше. В начале августа они взяли Брест-Литовск и Ковно, а в боях следующей недели окружили группу армий "Север" в Курляндии. Незадолго до этого они подошли к Варшаве, где вспыхнуло восстание, организованное польским вооруженным подпольем. Гиммлер приказал подавить и разгромить его всеми средствами. Сделать это удалось с большими потерями для поляков" (Белов Н. фон. Я был адъютантом Гитлера. 1937–1945. / Пер. с нем. и предисл. Г. Рудого. Смоленск: Русич, 2003. С. 470–471).

3, 4 и 13 августа 1944 года английская авиация небольшими силами осуществила сбросы над Варшавой оружия и продовольствия. Большая часть грузов, особенно во время последних вылетов (всего их было пять, и последний состоялся 18 сентября 1944 года) попала в руки немцев, так как выброска осуществлялась с больших высот. По просьбе командования АК сбросы проводились и в Кампиносской пуще к северу от Варшавы, откуда отряды АК должны были доставить оружие в город. Однако все попытки пробиться в город извне не удались. Как и ожидалось, потери бомбардировщиков от зенитного огня немцев были непропорционально тяжелыми. В среднем на тонну сброшенного груза приходился один сбитый самолет.

#comm#14 августа 1944 года американцы попросили СССР о разрешении использовать советские аэродромы для челночных полетов на Варшаву, но СССР не пошел на это. Советской стороне было известно, что грузы союзников, сбрасываемые с больших высот, достаются немцам.#/comm#

Тем временем, начиная с 4 августа, германское военное командование приступило к планомерному подавлению восстания. При этом с фронта не было отозвано ни одной крупной части. Против повстанцев были брошены охранные части СС, полиции, украинские националисты и сводный полк 29-й штурмовой бригады СС "РОНА" (т.н. "бригада Каминского").

При этом германское командование, используя отсутствие единого руководства восстанием (сам генерал Т. Коморовский признавал это, отмечая, что город в смысле расположения противоборствующих сторон был похож на "шахматную доску") методично уничтожали по очереди очаги сопротивления, применяя тяжелые орудия, бронепоезда, танки и огнеметы.

8 августа 1944 года при участии специального представителя Ставки маршала Г.К. Жукова был разработан новый план освобождения Варшавы. В докладе командования 1-го Белорусского фронта Верховному главнокомандующему сообщалось: "Учитывая необходимое время на подготовку, Варшавскую операцию можно начать 25.8.44 г. всеми силами фронта, с целью выхода на рубеж: Цеханув, Плоньск, Вышгород, Сохачев, Скерневице, Томашув и занятии Варшавы. …1-я польская армия в этой операции будет наступать по западному берегу р. Висла с задачей во взаимодействии с войсками правого крыла и центра фронта овладеть Варшавой" (ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 26. Л. 181–183. Опубликовано: Русский архив. Т. 14. 3(1). М., 1994. С. 420–421). Из-за необходимой после крайне тяжелых боев перегруппировки операция не могла начаться ранее 25 августа.

22 августа 1944 года в послании Черчиллю и Рузвельту Сталин подчеркнул, что "советские войска… делают все возможное, чтобы… перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действенная помощь полякам-антинацистам" (Переписка Председателя Совета Министров СССР… Т. 1. М. 1985. С. 297).

Однако положение осложнялось и тем, что немцы во второй половине августа резко усилили нажим на плацдарм к югу от Варшавы: для его удержания пришлось отвлечь дополнительные силы. К тому времени восстание в Варшаве приняло характер всенародной борьбы против оккупантов. Через несколько дней боев восставшие стали ощущать недостаток боеприпасов. Стали раздаваться недоуменные вопросы - где же помощь союзников.

Действия советского командования по поддержке восставшей Варшавы не нашли должной поддержки со стороны повстанцев, в результате чего десантная операция, предпринятая силами частей 1-й Польской армии потерпела неудачу. Потери 1-й армии Войска Польского из 2614 человек, переправившихся на западный берег Вислы, составили 1978 человек убитыми и пропавшими без вести (См.: Русский архив. Указ. соч. С. 147).

#comm#Несмотря на тяжелое положение, которое сложилось для советских войск под Варшавой, помощь повстанцам все же была оказана. При этом она была эффективнее, чем та, которую пытались доставить по воздуху англо-американские ВВС.#/comm#

Этому эпизоду уделено внимание в воспоминаниях советских полководцев.

Так, маршал К. Рокоссовский отмечал: "...с 13 сентября началось снабжение повстанцев по воздуху оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Это делали наши ночные бомбардировщики По-2. Они сбрасывали груз с малых высот в пункты, указанные повстанцами. С 13 сентября по 1 октября 1944 года авиация фронта произвела в помощь восставшим 4821 самолето-вылет, в том числе с грузами для повстанческих войск – 2535. Наши самолеты по заявкам повстанцев прикрывали их районы с воздуха, бомбили и штурмовали немецкие войска в городе. Зенитная артиллерия фронта начала прикрывать повстанческие войска от налетов вражеской авиации, а наземная артиллерия – подавлять огнем неприятельские артиллерийские и минометные батареи, пытавшиеся обстреливать восставших. Для связи и корректировки огня были сброшены на парашютах офицеры. Нам удалось добиться того, что немецкие самолеты перестали показываться над расположением повстанцев. Польские товарищи, которым удавалось пробраться к нам из Варшавы, с восторгом отзывались о действиях наших летчиков и артиллеристов" (Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1984. С. 281).

Выход советских войск на Вислу убедил Коморовского прервать переговоры с немцами и укрепил боевой дух восставших. С 13 сентября 1944 года советские самолеты, в отличие от английских ВВС, действовавшие на предельно низких высотах, начали сбрасывать оружие и продовольствие повстанцам. Всего с 14 сентября по 1 октября 1944 года было сброшено 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 2667 автоматов и винтовок, 41 780 гранат, 3 млн. патронов, 113 тонн продовольствия и 500 кг медикаментов (Подробнее см.: Советская военная энциклопедия. В 8 тт. Т. 2. М., 1976. С. 23).

В конце августа 1944 года войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов пытались активными наступательными действиями отбросить сильную группировку немцев, нависавшую над Варшавой с северо-востока, чтобы создать условия для освобождения столицы Польши. 10 сентября 1944 года 47-я армия и 1-я Армия Войска Польского перешли в наступление на Варшаву. Им противостояла 100-тысячная группировка немцев, средняя плотность которой составляла одну дивизию на 5–6 км фронта. Завязались упорные бои за восточную часть Варшавы – Прагу.

В ночь на 14 сентября советские войска вышли к Висле. Гитлеровцы сумели взорвать все мосты через реку. Слабые повстанческие силы, к тому же оттесненные в центр города, не смогли помешать разрушению мостов. В боях за Прагу было убито 8500 гитлеровцев, и Москва 14 сентября 1944 года салютовала войскам, взявшим эту часть города (официально объявленную немцами крепостью) залпами из 224 орудий.

16 сентября 1944 года 1-я Армия Войска Польского начала переправу на западный берег Вислы, пытаясь соединиться с повстанцами, удерживавшими недалеко от берега южное и северное предместья Варшавы – Чернякув и Жолибож. Всего с 16 по 20 сентября в Варшаву переправились шесть усиленных пехотных батальонов. Однако не удалось перевезти на другой берег танки и орудия, т.к. немцы держали Вислу под шквальным огнем. Применив тяжелые танки и САУ, немцы к 23 сентября вытеснили десант на восточный берег. Польские части понесли тяжелые потери: 3764 убитыми и ранеными.

#comm#Следует отметить, что солдаты армии З. Берлинга имели недостаточный боевой опыт, так как советское командование ранее берегло их, используя в основном во втором эшелоне. #/comm#

Однако они своим мужеством у стен Варшавы подтвердили слова присяги: "Торжественно присягаю польской земле, залитой кровью, польскому народу, страдающему в германском ярме, что не запятнаю имени поляка, что буду верно служить Родине…". Советское правительство высоко оценило боевую деятельность польских войск, наградив более 5 тыс. солдат и командиров орденами и медалями, а 26 польских соединений и частей были отмечены орденами Советского Союза (Братство по оружию. М., 1975. С. 18).

27 сентября германские войска перешли в решающее наступление на повстанческие районы. Коморовский не стал пробиваться через Вислу и 2 октября 1944 года подписал с командующим германскими войсками в Варшаве генералом СС Э. фон дем Бах-Зелевски соглашение о капитуляции. В плен попало 17 тыс. повстанцев, в т.ч. 922 офицера АК. Отряды АЛ ушли из города и частично пробились через Вислу. В результате восстания погибло 200 тысяч поляков, в т.ч. 16 тысяч повстанцев. Все гражданское население Варшавы было вывезено из города, в т.ч. 87 тыс. человек направлены на принудительные работы в Германию. За время восстания немцами было уничтожено 25% довоенной застройки города.

Вплоть до освобождения Варшавы 17 января 1945 года, части СС по указанию Гиммлера планомерно взрывали культурные памятники (особенно архивы и библиотеки) польской столицы. Главные силы германских войск во время восстания были заняты на фронте, где понесли 75% всех потерь. Войска 1-го Белорусского фронта потеряли на подступах к Варшаве в августе – первой половине сентября 1944 года 166 808 солдат и офицеров.

Дореволюционный российский публицист П.И. Ковалевский в свое время писал, что, оказывая постоянную поддержку "братьям-славянам", мы в итоге "добились того, что все эти наши славянские братья смотрели на нас, как на своих обязанных батраков… В благодарность те же вырученные братушки и лягнут эту глупую Россию… А Боже храни, если Русские не придут на помощь. Тут уже и нет предела издевательствам, брани и помоям по адресу России. И Россия терпит".

Вплоть до сегодняшнего дня многие зарубежные (в том числе и польские) историки пытаются возложить вину за разгром Варшавского восстания на советское руководство и лично на И.В. Сталина. Они считают, что помощь восставшим не оказывалась специально, поскольку Сталин не хотел допустить возвращения к власти польского правительства в эмиграции. При этом забывают о приведенных выше фактах реальной помощи, оказанной восставшим. Забывают и о более чем скромной помощи западных союзников. По словам офицеров-повстанцев, переправившихся в ночь на 1 октября 1944 года на восточный берег Вислы, авиация западных союзников только один раз попыталась оказать им помощь, да и то, как видно из приведенных нами материалов результаты этой попытки были практически нулевыми.

Давайте не гадать о том, что могла или не могла сделать советская сторона в тех условиях, а ценить и уважать то, что реально было сделано для восставших. Этого требует и память советских и польских солдат, погибших в те трагические дни.

Специально для Столетия

Подготовил Дмитрий ЖВАНИЯ

1 августа 1944 года — одна из самых трагических дат в истории Польши и Второй мировой войны. 1 августа 1944 года началось Варшавское восстание против немецкой оккупации. По совпадению в этот же день Главное оперативное управление СС выпустило приказ о создании на базе коллаборационистской Русской освободительной народной армии (РОНА) 29-й ваффен-гренадёрской дивизии СС / русской № 1 / (29. Waffen-Grenadier-Division der SS / Russische Nr. 1). Русские эсэсовцы были сразу брошены немцами на подавление польского восстания.

«Грубая ошибка» или «героический порыв»

«Ровно в 5 часов началась стрельба из тысяч широко распахнутых окон. Со всех сторон обрушился град пуль на проходивших немцев, на занятые ими здания и марширующие соединения. В мгновение ока оставшиеся в городе гражданские лица исчезли с улиц. Наши люди ринулись из домов и бросились в атаку. Через 15 минут весь город с миллионом жителей был охвачен борьбой. Приостановился весь транспорт. Варшава перестала быть крупным центром коммуникаций в ближайшем тылу германского фронта, где скрещивались пути с севера, юга, востока и запада. Битва за город началась», — вспоминал руководитель восстания, командир Армии крайовой Тадеуш Комаровский.

О Варшавском восстании написано много. Поляки подняли восстание в надежде на то, что их поддержит Красная армия, которая успешно развивала наступление. Но войска 1-го Белорусского фронта замерли у стен польской столицы. Почему? Одни историки полагают, что Сталин не хотел победы представителей польского правительства в изгнании. Другие указывают на то, что войска 1-го Белорусского фронта, пройдя перед перед этим свыше 300 километров по белорусским и польским землям, просто-напросто выдохлись. Сил для штурма такого большого города, как Варшава, у них не было.

9 августа 1944 года Сталин в беседе с членами польской правительственной делегации во главе с премьером Польского правительства в изгнании Станиславом Миколайчиком заявил, что начинание с восстанием польской подпольной армии в Варшаве он считает «нереальным делом», но не отказался установить связь с повстанцами и сбрасывать им оружие. Тем не менее, до 13 сентября 1944 года советская авиация оружие и амуницию восставшим полякам не сбрасывала. Позже, 15 ноября 1944 года, в беседе с одним из создателей Армии Людовой Марианом Спыхальским Сталин перечислил причины, по которым 1-й Белорусский фронт не мог поддержать Варшавское восстание наступлением: высокий левый берег Вислы и необходимость для успешного штурма подтягивания минимум 40 дивизий, оружия и продовольствия. «Если бы нас спросили, мы бы не дали совета восставать», — заявил вождь СССР.

А советский маршал Константин Рокоссовский , по национальности поляк, чья родная сестра в дни восстания находилась в Варшаве, выступая 26 августа 1944 года в Люблине, назвал «грубой ошибкой», восстание, начатое без согласования с руководством Красной армии. «Бур-Коморовский вместе со своими приспешниками ввалился сюда, как рыжий в цирке — как тот клоун, что появляется на арене в самый неподходящий момент и оказывается завёрнутым в ковёр… Если бы здесь речь шла всего-навсего о клоунаде, это не имело бы никакого значения, но речь идёт о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотни тысяч жизней. Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за неё пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши. Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма», — утверждал он, когда в Варшаве ещё шли активные бои между Армией Крайовой и частями СС.

Но всё это время в Варшаве находились русские. Только не для того чтобы помочь полякам, а наоборот — для того, чтобы помочь немцам подавить их восстание. Речь о бойцах РОНА. С лёгкой подачи пропагандистов Кремля и их подпевал из «патриотического» лагеря ныне любое отступление от «генеральной линии» Путина именуется «власовщиной». «Власовщина» в общественном сознании — этакий собирательный образ предательства.

Не разбирая в этом тексте причины и смыслы русского коллаборационизма в годы Второй мировой войны, отметим лишь, что до конца 1944 года бывший генерал-майор Красной армии Андрей Власов не играл роль первой скрипки в русском коллаборационистском ансамбле. Как отмечают исследователи, он, пойдя на сотрудничество с гитлеровцами, первое время занимался в большей степени пропагандистской работой, нежели боевой.

«Русская республика» в немецком тылу

Константин Воскобойник — первый бургомистр Локотского самоуправления

Боевой работой, прежде всего антипартизанскими операциями, начиная с 1941 года, занимался Бронислав Каминский — командир РОНА. За справкой обратимся к книге Дмитрия Жукова и Ивана Ковтуна «Русские эсэсовцы»:

«Бронислав Владиславович Каминский родился 16 июня 1899 года в селе Добржинь Полоцкого уезда Витебской губернии. Его отец был поляком, а мать — обрусевшей немкой. В 1917 году он поступил в Петроградский политехнический институт. Осенью 1918 года Каминский добровольцем вступил в Красную армию, в которой проходил службу рядовым красноармейцем в составе 27-й Омской Краснознамённой дивизии имени Итальянского пролетариата.

В 1921 году он был демобилизован и продолжил учёбу в Петроградском химико-технологическом институте, закончил который только после 1930 года, т. к. параллельно работал на химическом заводе “Республика”.

Вскоре после демобилизации из Красной армии он женился и впоследствии стал в этом браке отцом четверых детей. До 1937 года он трудился на Ленинградском химзаводе по специальности инженер-технолог химического производства. В эти годы Каминский вступил в ряды ВКП(б), впрочем, скоро примкнул к “правой оппозиции” и стал открыто критиковать принятый Сталиным курс на коллективизацию сельского хозяйства и авторитарные тенденции в политике партийного руководства. В 1935 году его исключили из партии, а в 1937 году арестовали по обвинению в причастности к “делу о чаяновской контрреволюционной группе — Трудовой крестьянской партии”. Каминский был приговорён к 10 годам лагерей. Срок отбывал в Шадринске Курганской области. В начале 1941 года он переехал в поселок Локоть Брасовского района Орловской области, где устроился работать инженером на местный спиртозавод. После оккупации района германскими войсками стал заместителем К. П. (Константина Павловича — прим. SN) Воскобойника — главы местной коллаборационистской администрации».

В Локотском районе Воскобойник и Каминский создали нечто вроде коллаборационистской республики — «Русское государственное образование — Локотское окружное самоуправление» (РГО-ЛОС). Локотское самоуправление было официально признано немецкими властями 15 ноября 1941 года. Эта «республика» включала в себя районы Брянской, Курской и Орловской областей и просуществовала до 1943 года. В царские времена эти земли входили в состав Комарицкой волости и принадлежали императорской фамилии, а в неприметном посёлке Локоть находилось имение великого князя Михаила Александровича Романова.

По мнению историка Сергея Дробязко, при минимальном контроле со стороны немецкой администрации Локотское самоуправление добилось крупных успехов в социально-экономической жизни округа. На территории Локотского самоуправления были отменены колхозы, возвращена частная собственность, разрешена значительная свобода предпринимательства. За время существования самоуправления на его территории были восстановлены и запущены промышленные предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, открыты церкви, работали девять больниц и 37 медицинских пунктов амбулаторного типа, действовало 345 общеобразовательных школ и три детских дома, а в городке Локоть был даже открыт художественно-драматический театр имени К. П. Воскобойника, а в программе Дмитровского городского театра ставили балетные номера.

Немецкие власти предпочитали не вмешиваться во внутренние дела Локотского самоуправления, которое отвечало за сбор налогов, безопасность немецких грузов на своей территории и обеспечение немецких войск продовольствием. При этом как платёжное средство в «Локотской республике» использовался только советский рубль.

Однако главной задачей Локотского самоуправления была не организация мирной жизни, а борьба с партизанским движением, которое, как известно, в тех районах проявляло себя весьма активно (все мы со школы знаем о партизанах Брянского леса). Вначале этим занимался отряд местной самообороны, а после гибели Константина Воскобойника 7 января 1942 года Бронислав Каминский приступил к созданию Русской освободительной народной армии. Её ряды формировались из бывших красноармейцев, перебежчиков из партизанских отрядов, а также мобилизованного местного населения (Каминский провёл три мобилизации парней в возрасте с 17 до 20 лет).

В конце декабря 1942 года в РОНА входило 14 стрелковых батальонов, бронедивизион и моторизованная истребительная рота общей численностью 10 тысяч человек, она была экипирована орудиями, миномётами и пулемётами, в основном советскими. В начале 1943 года РОНА состояла из 15 батальонов, общая её численности составляла 12-15 тысяч бойцов, а к середине 1943 года — 20 тысяч, к тому времени в РОНА включала танковый батальон, артдивизион, пять пехотных полков, сапёрный батальон и батальон охраны.

«Подразделения Русской освободительной народной армии, увы, вполне эффективно боролись с народными мстителями», — отмечают исследователи Жуков и Ковтун. «Каминцы» не только боролись с партизанами, но и терроризировали местное население, заподозренное в связи с народными мстителями. «Применяемые ими (партизанами — SN) в неограниченном масштабе такие методы вынуждают нас отвечать на их экзекуции и террор беспощадным террором всего нашего народа, жаждущего спокойствия, мира и занятия свободным трудом», — заявил Каминский в тексте своего приказа от 8 мая 1942 года.

Волна террора вылилась, согласно архивным данным, в большое число жертв. «В целях борьбы с теми же партизанами были полностью сожжены деревни Красная Слобода, Теребушка, Чернь, Гаврилова Гута, Кокоревка, Кокушкино, Чухраи, Смилиж, Игрицкое, Добровольский, Алтухово, Шушуево, а их жители насильственно выселены в другие районы. По оценке Государственной чрезвычайной комиссии, проводившей расследования деятельности РОНА, её карателями за период существования республики было казнено 10 000 человек, а больше двухсот — сожжены заживо», — утверждает Павел Сутулин , отвечая на апологию «Локотской республики» в исполнении журналиста Сергея Верёвкина. Из одного лишь Брасовского района Брянской области в Германию на принудительные работы было угнано 7 тысяч человек.

За дезертирство из РОНА наказывали тюремным заключением сроком на три года, с обязательной полной конфискацией имущества. А за грубые нарушения дисциплины, например, убийства на почве пьянства, в «Локотской республике» расстреливали. Исполняла смертные приговоры палач Локотского округа Антонина Макарова («Тонька-пулемётчица). Она расстреляла около 1500 человек, включая партизан, членов их семей, женщин и подростков (изобличена КГБ была только в конце 70-х и приговорена к смертной казни, расстреляна в 1978-м).

«Пришлось солдатам РОНА участвовать и непосредственно в боях с Красной армией. Первые боевые столкновения “каминцев” с последней произошли в ходе так называемого “Севского рейда”, или Дмитриев-Севской наступательной операции, имевшей место в конце февраля — марте 1943 года. По приказу немецкого командования некоторые части РОНА были повзводно и поротно влиты в германские и венгерские части, а в каждый батальон “каминцев” были направлены германские офицеры», — рассказывают Жуков и Ковтун.

После провала немецкой операции «Цитадель» РОНА покинула пределы Локотского уезда. «5 августа 1943 года Каминский издал приказ № 233 об эвакуации военных и гражданских структур Локотского округа, а также местного населения, которое “не желает жить в большевистском аду”, в Белоруссию. Ценой огромных усилий эта задача была выполнена, и 26 августа 1943 года части РОНА (до 7000 человек) с техникой, гражданская администрация, члены их семей, а также антисоветски настроенное мирное население (около 30 тысяч человек) были погружены и по железной дороге эвакуированы в район белорусского города Лепель», — читаем мы в исследовании Жукова и Ковтуна. В Белоруссии «каминцы» занимались тем же, чем и на Брянщине, Орловщине и на Курской земле, а ряды РОНА пополнялись в том числе белорусскими полицаями. В Лепеле соединение Каминского изменило своё название и стало именоваться народно-армейской бригадой «Каминский» (Volksheer-Brigade Kaminski).

За успешные действия в борьбе с «лесными бандитами» Каминский к январю 1944 года получил несколько медалей для «восточных народов», а 27 января немцы его наградили Железным крестом 2-го класса, а затем, после разгрома партизанской «1-й Антифашистской бригады» (которая состояла из «двойных перебежчиков» — из бывших бойцов 1-й русской национальная бригады СС «Дружина»), и Железным крестом 1-го класса.

30 июля 1944 года Каминский прибыл в Растенбург для встречи с Генрихом Гиммлером. Руководитель «Чёрного ордена» поблагодарил Каминского за успешные действия бригады и лично наградил его Железным крестом 1-й степени, а также присвоил ему звание ваффен-бригадефюрера. 1 августа Главное оперативное управление СС выпустило приказ о создании на базе РОНА 29-й ваффен-гренадёрской дивизии СС / русской № 1 / (29. Waffen-Grenadier-Division der SS / Russische Nr. 1). Вскоре немцы привлекли «каминцев» к подавлению Варшавского восстания.

Русские в Варшаве

обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах — палач Варшавы

В публицистической литературе встречается утверждение, что русские коллаборационисты стали едва ли не главной силой этой гитлеровской операции. Однако это не так. Об участии РОНА в подавлении Варшавского восстания подробно рассказывают Жуков и Ковтун:

«О том, что военнослужащие РОНА привлечены к подавлению Варшавского восстания, Каминский узнал, находясь в Берлине. Он, как пишет историк К [онстантин] Семенов, получил телеграмму Гиммлера следующего содержания: “Жду Вашей помощи в этом деле”.

По прибытии в соединение Каминский собрал совещание, в котором приняли участие начальник штаба дивизии И. Н. Шавыкин, начальник разведки Б. А. Костенко, адъютант комдива Р. К. Белай, начальник военно-следственного отдела Г. С. Процюк, командиры 1-го, 2-го и 5-го полков И. Ф. Фролов, Голяков и Романов, командир отдельного гвардейского батальона Бурыгин. Каминский сообщил, что соединение переименовано в дивизию немецких войск СС и ей присвоен № 29; ему присвоили звание генерала-майора и приказали направить часть дивизии в Варшаву. Каждый командир полка должен выделить по 400 человек (“по батальону надёжных людей”). Предстояло сформировать сводный полк под командованием ваффен-оберштурмбаннфюрера СС И. Д. Фролова (начальник штаба ваффен-гауптштурмфюрер СС Ночёвкин) и приготовиться к переброске в бывшую польскую столицу.

Сводный полк формировался как из семейных, так и неженатых военнослужащих, и состоял из четырёх стрелковых батальонов, четырёх танков Т-34, Су-76 и двух 122-мм гаубиц. Численность полка, по немецким документам, составляла 1700 человек, по показаниям офицеров дивизии И. Д. Фролова и П. Р. Майорова — от 1500 до 1600 человек.

Ранним утром 3 августа личный состав погрузился на автомашины и выдвинулся в назначенный район. 8 августа полк прибыл в населённый пункт Раков, находившийся в четырёх километрах юго-западнее Варшавы. На следующий день в часть прибыл Каминский с приказом от германского командования о наступлении.

Полк Фролова включили в состав боевой группы группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС и полиции Хайнца Рейнефарта — именно ему фон дем Бах поручил подавить восстание. Боевая группа “Рейнефарт” делилась на несколько оперативных формирований, проводивших зачистку Варшавы, — это были боевые группы “Рек”, “Рор”, “Дирлевангер”, “Шмидт”, группа прикрытия “Сарнов” и др. Каждой группе был определён участок, делившийся на сектора.

9 августа подчинённые Фролова и Ночёвкина вошли в состав боевой группы генерал-майора Гюнтера Рора. Части последнего действовали на участке “Юг”, сектор “D”. Кроме “каминцев” в составе группы “Рор” (общая численность 6161 человек, согласно данным Р. Михаэлиса — 12 700 человек) находились 627-й инженерный батальон, сапёрная рота № 500, 80-й зенитный полк, III дивизион артиллерийского полка 5-й танковой дивизии СС “Викинг”, подразделения охранной полиции полковника В. Родевальда и команда СД “Биркнет”. Соединению была поставлена задача зачищать от повстанцев кварталы в районах Воля, Охота, Окецие и Мокотов.

“Каминцы” вели бои против повстанцев, закрепившихся в районе Охота. Огневые точки поляков подавлялись с помощью артиллерии. Участники тех боёв вспоминали, как Фролов лично вёл огонь из 122-мм гаубицы по домам, откуда бойцы АК оказывали сопротивление.

Бои за жилые кварталы отличались большой жестокостью, обе стороны не брали пленных. Уже в первый день, когда велось наступление из Ракова на Охоту, “каминцам” пришлось перейти к обороне, поскольку потери от огня повстанцев были чувствительными (50 человек убитыми и ранеными). Но, освоившись, солдаты РОНА начали теснить поляков, зачищая улицу за улицей.

11 августа “каминцы” пытались овладеть фабрикой в пригороде Варшавы. Через какое-то время в штаб полка прибыл один из командиров батальонов и доложил Фролову, что взять фабрику силой пехоты невозможно. Фролов доложил об этом Каминскому. Тогда Каминский лично взял управление боем на себя. 12 августа, после двухчасового боя, фабрика была взята. Полк потерял около 70 человек. За этот бой Каминский и Шавыкин были представлены германским командованием к наградам, которые получили 18 августа.

16 августа солдаты РОНА продолжали вести бои на улицах. Зачистив несколько кварталов, штурмовые группы остановились. Три немецких танка, поддерживавшие огнём эсэсовцев, были сожжены. В этом бою “каминцы” потеряли ещё 40 человек убитыми и ранеными. В последующем полк терял ежедневно от 5 до 20 человек.

К 19 августа район Охота был более чем наполовину очищен от повстанцев, но “каминцы” за 10 дней не смогли выполнить поставленную задачу до конца — выйти на своём участке к реке Висла. Приняв предложение Каминского, немецкое командование решило сменить полк. Фролов получил приказ выдвинуться в район, находящийся в 25–30 км северо-западнее Варшавы, и прочесать леса, где активизировались польские партизаны.

Вывод полка из Варшавы историки иногда объясняют тем, что среди “каминцев” серьёзно упала дисциплина, они убили нескольких немцев и грабили население. Некоторые факты такого рода действительно имели место. Но следует помнить, что карт-бланш на мародёрские действия дали сами немцы. Бойцы РОНА захватывали вещи гражданского населения, но не в таком количестве, как другие части СС и вермахта. Только за первые десять дней восстания немцы вывезли около 7000 железнодорожных вагонов с различным имуществом. Абсолютными лидерами в этом деле были эсэсовцы Дирлевангера.

Говорить о решающей роли каминцев в подавлении Варшавского восстания нельзя, даже просто исходя из цифр. На подавление Варшавского восстания Гитлер бросил 16 тысяч 696 бойцов СС, из них только 1700 были «каминцами». Это, конечно, вовсе не обеляет «каминцев». Они вели себя в Варшаве, как настоящие оккупанты. Однако утверждения о решающей роли русских коллаборационистов в подавлении Варшавского восстания не упрощают и без того непростые отношения между польским и русским народами.

Более 70 лет прошло с момента кровавых событий Варшавского восстания, а споры, взаимные обвинения, разногласия до сих пор продолжаются. Западные страны обвиняют Советский Союз и лично Сталина в том, что помощь погибающей в огне Варшаве не была оказана умышленно.

Российские историки аргументированно доказывают: Красная армия попросту не имела возможности пробиться к восставшим. Поляки обвиняют в своем поражении всех, кроме себя, - и Советский Союз, и гитлеровскую Германию, и заодно западных союзников: Британию и США.

Никаких обязательств!

Летом 1944 года Красная армия в ходе операции «Багратион» разгромила основные силы группы армий «Центр», освободила Белоруссию и часть Прибалтики и продвинулась к границам Польши. Уже когда части советских войск переправились через Западный Буг, в Люблине был создан Польский комитет национального освобождения. Он принял на себя функции временного правительства Польши.

Между правительством СССР и комитетом было заключено соглашение, по которому в районе военных действий верховная власть находилась в юрисдикции главнокомандующего советскими войсками. А на освобожденной территории Польши власть передавалась люблинскому комитету, которому вменялось формировать и руководить органами гражданской администрации, комплектовать подразделения Войска польского и милиции.

После пяти лет жестокого геноцида и оккупации Польша заново возрождалась. Пусть и под эгидой Советского Союза, под руководством просоветски настроенных лидеров. Многим это не нравилось. И в первую очередь эмигрантскому польскому правительству, которое всю войну просидело в Лондоне. Тамошние политики тоже мечтали о свободе своей страны и народа, но только под собственным руководством.

Как будто не было жуткого поражения в 1939 году и оккупации. По-прежнему тот же гонор: границы как до войны плюс спорные территории Германии. И никаких соглашений и контактов с освободившим Польшу Советским Союзом. Со страной, которая отдала за свободу Польши 600 тысяч жизней своих солдат.

Польская полиция - против Красной армии

Еще в июне 1944-го отряды Армии крайовой, подчиненные лондонскому правительству, пытались захватить Вильнюс до советских войск. Не удалось. Лишь подход русских спас поляков от полного разгрома - в ожесточенных боях за город участвовали 100 тысяч солдат Красной армии и 5,5 тысячи бойцов Армии крайовой. Но дальше поляки стали требовать признания их партизан как самостоятельного корпуса.

Наличия во время боевых действий в своем тылу непонятных вооруженных формирований, причем зачастую не подчинявшихся единому военному командованию, не допустит ни одна армия. Красная армия не была исключением - офицеров Армии крайовой арестовали, часть бойцов отправили в Войско польское, часть выслали в Калугу.

После этого Армия крайова вступила в конфронтацию с Советским Союзом -начала воевать не только против немцев, но и против Красной армии. Из Лондона пришли новые директивы: «...вести беспощадную борьбу с советским партизанским движением на Западной Украине и в Западной Белоруссии и готовить всеобщее восстание в этих районах при вступлении туда Красной Армии. Для борьбы с партизанским движением и Красной Армией предусмотреть использование польской полиции, ныне официально находящейся на службе у немцев».

(О том КАК помогала Армия Крайова Красной армии в борьбе с Вермахтом писал у себя на журнале:

Д.и.н. А.Ф.Носкова,

Д.и.н. М.И.Мельтюхов

Варшавское восстание 1944 г.: замысел и итоги*

Варшавскому восстанию посвящены многочисленные исследования и публицистические работы, но научные и общественные дискуссии продолжаются. Вновь и вновь звучат одни и те же вопросы. С какими целями и против кого было поднято восстание? Был ли возможен успех повстанцев? Кто виновен в поражении и главное - кто несет историческую и политическую ответственность за гибель людей и города?

Доступные сегодня документы свидетельствуют, что восстание в Варшаве не было неожиданным патриотическим порывом поляков. После поражения польской армии в сентябре 1939 г. идея всеобщего или локального восстания как одного из способов борьбы против Германии (враг № 1) и Советского Союза (враг № 2) содержалась в геополитических разработках находившегося в Лондоне правительства Польши. Она базировалась на предположении, что Германию разгромят армии западных союзников при участии подразделений Войска Польского, которые в 1939 г. ушли на Запад. Считалось, что боевые действия в Европе будут сопровождаться всеобщим краткосрочным (2-3 дня) восстанием поляков в поддержку войсковых операций, что приведет к изгнанию оккупантов. Польша тем самым продемонстрирует миру способность восстановить государство, завоевать свободу и независимость. В ее состав будут возвращены «восточные кресы» (Западная Украина, Западная Белоруссия, Виленский край). Западная граница пройдет по линии Одер (Одра) - Нейссе (Ныса), Польша получит территорию Восточной Пруссии, балтийское побережье от Кенигсберга (Крулевца) до Штеттина (Щецина) включительно и сохранит захваченные в 1938 г. территории Чехословакии. Будущее восточного соседа (врага № 2) в этой польской концепции выглядело незавидным: если СССР вместе с Германией не потерпит полного _______________

* - Предисловие к части I тома 2 сборника документов «Советский Союз и польское военно-политическое подполье», Международный фонд «Демократия», Москва, 2016 г.

военного поражения в войне в Европе, то станет слабым до такой степени, что утратит международное влияние и его национальные интересы не будут учтены при послевоенном переустройстве Европы. Таким образом, полагали в польском руководстве, исчезнут внешние - западная (Германия) и восточная (СССР) - угрозы независимости и территориаль­ной целостности Польши 1 .

В соответствии с этой концепцией определялась деятельность военно-политического подполья, создававшегося в Польше с осени 1939 г. для борьбы как против гитлеровского оккупационного режима, так и против советской власти, установленной на территории бывших восточных польских воеводств, вошедших в состав СССР в 1939 и 1940 г. Первоначально от подполья требовалось собирание сил, накапливание вооружения, подготовка к всеобщему восстанию, применение оружия только для самообороны («беречь кровь», «стоять с ружьем к ноге»), ожидая освобождения страны и уничтожения «последнего большевика». Деятельность подполья ориентировалась на саботаж распоряжений немецких и советских властей, диверсии и разведку в пользу западного союзника - Англии. Как признал один из современных польских историков, до 1944 г. «вооруженная борьба не была главной задачей Подпольного государства. Его важнейшей целью выступала защита польской биологической, культурной и экономической субстанции...» 2 .

Однако ход военных действий и ситуация на международной арене после нападения Германии на СССР развивались по иному сценарию. СССР, как и Польша, стал членом Антигитлеровской коалиции 3 . Сложилась «Большая тройка» лидеров стран (И.В.Сталин, Ф.Д.Рузвельт, У.Черчилль), которая фактически принимала политические решения в отношении «малых» союзников. Ф.Д.Рузвельт и У.Черчилль под давлением событий на советско-германском фронте были вынуждены признать возможности Красной армии самостоятельно разгромить вермахт в Европе, а за Сталиным - ключевое военно-политическое место в «Большой тройке». Они не могли не учитывать интересы СССР, которые он представлял.

Такие перемены отразились на результатах работы конференции лидеров коалиции, состоявшейся в Тегеране в ноябре-декабре 1943 г. Тогда уже стала явной близкая перспектива освобождения оккупированных гитлеровцами советских территорий и возможность вступления Красной армии в Польшу. Рузвельт и Черчилль признали, что Польша станет зоной военно-оперативных действий Красной армии. Это обстоятельство оказало прямое влияние на решения, принятые по польскому вопросу. В Тегеране договорились о послевоенной территории Польши в соответствии с советскими предложениями (советско-польская граница по состоянию на 1941 г., польско-германская граница по р.Одер, приращение польской территории за счет Восточной Пруссии) 4 .

Все это предвещало переход Польши в сферу советского влияния. Вскоре о принятых решениях Черчилль известил главу польского правительства Ст.Миколайчика, который еще накануне поездки в Тегеран добился от британского премьер-министра обещания не обсуждать и не принимать решений о Польше «без Польши». Правда, это обещание не было выполнено.

Перемены на советско-германском фронте и в политике западных союзников Польши влекли за собой существенные изменения в тактических установках польского правительства. Одновременно росла роль внутреннего фактора - подчиненного правительству военно-политического подполья. Правительство и командование Армии Крайовой 5 , партизанские отряды которой с середины 1943 г. приступили к «ограниченной борьбе» с гитлеровцами, разрабатывали планы действий с учетом принципиально нового военно-политического обстоятельства -вероятного вступления советских войск (врага № 2) на территорию довоенной Польши.

С осени 1943 г., сообразуясь с ситуацией на советско-германском фронте, уточнялась тактика конкретных военно-политических действий. Совместными усилиями командования АК в Варшаве и штаба Верховного главнокомандующего в Лондоне было выработано несколько вариантов плана широкомасштабной вооруженной операции под названием «Буря» («Бужа»). Политический смысл задуманного состоял в том, чтобы превратить подпольные гражданские и политические структуры в легальную суверенную польскую власть. Для этого перед или во время наступления советских войск отряды Армии Крайовой, сражаясь с гитлеровцами, должны были опережать Красную армию, выступая перед «Советами» в роли хозяев по мере освобождения городов и поселков. Предусматривался вариант восстания против немцев, позволяющий решить вопрос о власти, и тем предотвратить советскую «оккупацию» и исключить для «советов» возможность, ссылаясь на отсутствие польской администрации, признать властью «каких-либо деятелей, состоящих на службе у СССР». Кроме того, командование АК требовало «решительно противостоять» любым попыткам включить отряды АК в состав советских частей или польских дивизий, воюющих в рядах Красной армии 6 .

Командование АК планировало выполнять план «Буря» отрядами и дивизиями АК на всей довоенной территории страны, но в первую очередь на западноукраинских, западнобелорусских землях и в Виленском крае, чтобы не допустить здесь восстановления советских порядков 7 . Был расчет на то, что боевое участие в акции «Буря» смогут принять от 52-57 тыс. до 70-80 тыс. человек (исключая повстанцев в Варшаве) 8 .

Первая попытка приступить к осуществлению плана «Буря» была предпринята на украинском участке советско-германского фронта, где в начале января 1944 г. части Красной армии пересекли довоенную границу с Польшей. 15 января командование АК приказало начать выполнение плана «Буря». К исполнению приказа на Волыни приступила 27-я Волынская дивизия пехоты АК, которая насчитывала около 6,5 тыс. бойцов. Дивизия должна была, «как бы опережая советские войска», занять Ковель и Владимир-Волынский. Дивизия вошла в соприкосновение с частями Красной армии 9 . Ставка Верховного Главнокомандования Красной армии, получив 23 марта донесение командования 2-го Белорусского фронта о совместных действиях советских войск и дивизии АК, рассмотрела складывавшуюся ситуацию и директивой 24 марта допустила боевое сотрудничество на условиях военно-оперативного подчинения польской дивизии советскому командованию: «Двоевластия в военном деле быть не может. Дивизия может иметь связь с кем угодно, Соснковским или с кем другим, но в своих действиях она должна подчиняться приказам Красной Армии» 10 . Но вмешалась польская «высокая политика». Командование АК обусловило сотрудничество с Красной армией восстановлением дипломатических отношений между СССР и правительством в Лондоне на польских условиях, а также признанием самостоятельности отрядов АК. Вплоть до лета 1944 г. иных серьезных попыток претворить в жизнь план «Буря» не происходило 11 .

Понятно, что руководство СССР не могло согласиться с развитием событий по «польскому сценарию» на землях, которые считало советскими. 20 апреля 1944 г. командующему войсками 1-го Белорусского фронта маршалу К.К. Рокоссовскому была направлена директива Ставки ВГК № 220088 с приказом «порвать всякие сношения с подпольными отрядами генерала Соснковского». Польским партизанам, и не только из рядов АК, предлагалось поступать в распоряжение командующего 1-й Польской армией «товарища Берлинга», воевавшей в составе Красной армии, в противном случае подлежали разоружению и интернированию 12 .

Весной 1944 г. перед советским руководством встал вопрос о взаимодействии Красной армии с польским населением при ее вступлении на этническую территорию Польши. Вариант установления здесь военной администрации советским руководством не рассматривался, так как СССР не завоевывал, а освобождал страну от гитлеровцев. Параллельно прорабатывались два варианта появления в Польше невраждебной СССР польской власти. Во-первых, не сбрасывался с политического счета вариант урегулирования отношений с правительством Ст. Миколайчика при условии изменения его состава 13 и признании советско-польской границы по состоянию на 1941 г. по «линии Керзона» 14 . Лидеры Великобритании и США учитывали этот момент в своей политике. Во-вторых, рассматривалась возможность создания в Польше альтернативного правительства из левых политических сил, готовых принять советские условия урегулирования межгосударственных отношений.

На рубеже 1943-1944 гг. польскими коммунистами и их немногочисленными союзниками из рядов социалистов и деятелей крестьянского движения был учрежден новый орган представительной власти - Крайова Рада Народова (КРН). В мае 1944 г. делегация КРН прибыла в Москву, где до середины июля 1944 г. вела переговоры с деятелями Союза Польских патриотов (СПП) - общественной организации польского населения в СССР. Первую встречу с делегацией КРН И.В.Сталин провел 19 мая, затем состоялись еще семь бесед 15 . Речь шла о создании альтернативного правительственному подполью центра исполнительной власти, который мог бы осуществлять управление польскими территориями, освобожденными советскими войсками. В это же время советский посол при правительствах «малых» стран в Лондоне В.З.Лебедев неоднократно встречался с главой Рады Народовой (Национального совета) при президенте Польши С.Грабским, но беседы лишь подтвердили нежелание лондонских поляков призна­вать восточную границу Польши по «линии Керзона» 16 .

Важными для И.В. Сталина были сообщенные Ф. Рузвельтом в письме от 19 июня подробности визита польского премьер-министра в США в июне 1944 г. Рузвельт писал, что польский премьер считает координацию действий советских войск и «организованного польского подпольного движения... военным фактором величайшей важности» для полного разгрома Германии и готов приехать в Москву, чтобы обсудить все сложные вопросы. 21 июня Сталин сообщил президенту, что «не позднее, чем через неделю, начнется второй тур летнего наступления советских войск» и в нем «будут принимать участие 130 дивизий, включая сюда и бронетанковые дивизии». 24 июня Сталин написал Рузвельту: «Если иметь в виду установление военного сотрудничества Красной Армии и борющихся против гитлеровских оккупантов сил польского подпольного движения, то это, безусловно, является теперь актуальным делом для окончательного разгрома нашего общего врага» 17 .

Однако польское правительство в Лондоне не приняло советского варианта урегулирования политических отношений на условиях компромисса, согласованного «Большой тройкой» в Тегеране по территориальным проблемам послевоенной Польши, а также удаления из правительства Миколайчика ряда деятелей, позиции которых в Москве считали сугубо антисоветскими 18 . Июль 1944 г. стал решающим месяцем для принятия как советским, так и польским правительствами решений о последующих военно-политических действиях.

Положение на советско-германском фронте, позиции западных союзников и итоги визита Миколайчика в США обсуждались на совещании польского правительства в Лондоне 3 июля. Польский премьер не был склонен к радикальным уступкам Москве, рассчитывая на поддержку польских интересов Лондоном и Вашингтоном. Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский признавал, что советские войска займут территорию Польши, и видел необходимость сосредоточить усилия АК на активных диверсионных действиях против немцев, настаивал на отказе от подготовки всеобщего восстания: «...без честного и настоящего сотрудничества с Красной Армией оно было бы актом отчаяния, с военной точки зрения» 19 .

7 июля генерал К. Соснковский довел свое мнение до командующего АК генерала Т. Бур-Коморовского: «В существующих военно-политических условиях вооруженное восстание народа не было бы обоснованным, не говоря об отсутствии физических шансов на его успех. Однако теоретически нельзя исключать, что условия могут еще измениться, поэтому следует иметь в виду начало восстания». Генерал опасался, что отряды АК, оказавшиеся в тылах советских войск, будут разоружены и силой направлены в армию Берлинга. Поэтому он предлагал аковцам «оставаться на оккупированной Советами территории и сидеть тихо до получения дальнейших распоряжений» 20 .

14 июля генерал Бур-Коморовский поддержал оценку ситуации Верхов­ным главнокомандующим: «При современном состоянии немецких сил в Польше всеобщее восстание не имеет шансов на успех» и «будет стоить больших жертв». Генерал признавал, что «если советские действия не будут сорваны трудностями обеспечения войск» всем необходимым, а немцы не организуют контратаки, тогда «Советы, думается, нельзя будет остановить». Далее делалось заключение: «...в зависимости от ситуации, мы [АК] в состоянии вести борьбу и в той [план «Буря»] и в другой [восстание] форме отдельно, или в обеих формах одновременно, но на разных территориях». Имелись в виду еще оккупированные гитлеровцами и уже освобожденные тер­ритории довоенной Польши. Бур-Коморовский объяснял свои выводы политической целесообразностью: хотя восстание будет лишь «вооруженной демонстрацией», «ничтожной по результатам вооруженной борьбой» и не приведет к военным успехам, но на нее надо пойти: «Предоставив Советам минимальную военную помощь, я создам им, однако, политическую трудность. АК подчеркивает волю Народа к независимости. Это вынуждает Советы ломать нашу волю и создает им трудности в разрушении наших стремлений. Я отдаю себе отчет, что наша легализация может угрожать уничтожением наиболее идейного элемента в Польше, но такого уничтожения Советы не смогут совершать скрытно и произойдет насилие, что может вызвать протест дружественных нам союзников» 21 .

Иными словами, командование АК готовилось не к компромиссу с СССР, а к противостоянию советскому намерению иметь невраждебную Польшу на своей западной границе. Оно было готово на любые жертвы польского народа во имя возвращения правительства из эмиграции и восстановления довоенных общественных порядков в стране, того, что польские политики называли «преемственностью власти». Вступление советских войск на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, которые и советская, и польская стороны считали своими, а также на территории пог­раничного с СССР Люблинского воеводства сделало выполнение плана «Буря» неотложной задачей для командования АК. В середине июля 1944 г. отряды АК попытались освободить сначала Вильно, затем Львов и не допустить здесь восстановление советских порядков 22 .

Эти попытки АК силой захватить власть на территориях, де-факто признанных союзниками советскими, заставили Ставку ВГК издать 14 июля директиву № 220145, которая требовала от командования советских фронтов «ни в какие отношения и соглашения с этими польскими отрядами не входить. Немедленно... разоружать. ... В случае сопротивления... применять в отношении них вооруженную силу». Предписывалось направлять «отобранных» солдат и офицеров АК в армию генерала 3.Берлинга. Часть представляющего интерес спецслужб офицерского состава передавалась «НКВД-НКГБ и контрразведке Смерш соответственно», часть подлежала интернированию в лагерях НКВД СССР 23 .

Примерно в эти же дни Ст.Миколайчик сообщил премьер-министру Beликобритании У.Черчиллю и министру иностранных дел Э.Идену о приказе командующего Армии Крайовой, определившем окончательную «готовность к восстанию на период с 17 по 25 июля текущего года». Он просил оказать поддержку восстанию действиями боевой британской авиации, однако такого обещания не получил. Вместе с тем (док. № 38) Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский неоднократно убеждал командование АК в бессмысленности вооруженного выступления в сложившейся военно-политической обстановке 24 .

Замысел польского союзника Великобритании встревожил У. Черчилля, и тот попытался организовать переговоры Миколайчика с советским руководством. В письме Сталину от 20 июля Сталину Черчилль намекал на массовые разоружения аковцев на освобожденной территории советских Белоруссии и Литвы, подчеркивал, что в отношении Польши «избегал каких-либо заявлений», и спрашивал: «...если Миколайчик попросит разрешения приехать к Вам, я надеюсь, что Вы согласитесь» (док. № 5).

21 июля генерал Бур-Коморовский доложил в штаб Соснковского, что немцы понесли на Восточном фронте поражение и советские войска быстро продвигаются вперед. «Я предвижу, что движение советских войск на запад на этом участке без большого результативного контрнаступления немцев будет быстрым, войска достигнут Вислы, форсируют ее и двинутся на запад... Ситуация диктует нам постоянно и твердо быть готовыми к восстанию» и «при вступлении [в Варшаву] советские войска должны застать ее в польских руках». В тот же день Бур-Коморовский просил «центр» в Лондоне передавать командованию обшаров и округов АК по радио приказ и «сигнал о готовности ко всеобщему восстанию» с 00 ч. 01 м. 25 июля, не прекращая исполнения плана «Буря» 25 (док. № 10).

Политический смысл и цели восстания Бур-Коморовский изложил в депеше шифром 22 июля на имя Верховного главнокомандования: «В Польшу вступают Советы, одной из целей которых является ликвидация независимости Польши или, по крайней мере, ее политическое подчинение Советам после того, как у Польши отрежут восточные области. Необходимо понимание данного факта всеми польскими политическими силами и, прежде всего, руководством. Без четкого представления о сложившейся обстановке невозможно добиться мобилизации всех польских сил в политической кампании, в которой нам предстоит сразиться с Россией и выйти из нее победителем» при поддержке англосаксов. Для достижения поставленных целей генерал призывал: «Ни на минуту не прекращать борьбы с Германией. Духовно сплотить в борьбе с Россией все общество... В случае попытки захвата Польши начать открытую борьбу против Советов» 26 (док. № 9).

Замысел восстания в Варшаве обсуждался на встрече командующего АК генерала Бур-Коморовского, его первого заместителя и начальника Главного штаба АК генерала Т.Пелчиньского, а также первого заместителя начальника штаба и начальника оперативного управления Главного штаба АК генерала Л.Окулицкого 27 . Мнение трех генералов, на формирование которого повлиял факт форсирования 20 июля р.Буг войсками 1-го Белорусского фронта, было единодушным: Варшава должна быть освобождена от гитлеровских оккупантов «боевым усилием польского солдата» 28 . 22 июля вышеупомянутое решение командующего АК об объявлении сигнала готовности к началу восстания обсуждалось «узким» составом Главного штаба АК. Однако здесь единодушия мнений не наблюдалось, обсуждались различные варианты развития событий, решали, поднимать ли восстание по всей стране или только в Варшаве. Бур-Коморовский убеждал, что в создавшейся военно-оперативной ситуации нельзя прекращать борьбу с Германией, но одновременно обязательна мобилизация духа всего общества на борьбу с Россией. В тот же день он направил командующему Варшавского округа АК директиву о введении с 00 ч. 01 мин. 25 июля состояния готовности к восстанию в столице (док. № 10). Решение о восстании в Варшаве командованием АК было принято.

Между 22 и 24 июля командующий АК получил согласие Делегата (Уполномоченного) правительства Я.Янковского и главы подпольного парламента (РЕН) К.Пужака на восстание в Варшаве, о чем 25 июля был уведомлен штаб Верховного главнокомандования в Лондоне. Тогда же правительство Польши, хотя против такого решения выступал Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский (док. № 42), предоставило право командованию АК определить время начала восстания против гитлеровцев в столице. 26 июля в командовании АК «все были единодушны, что борьба за Варшаву диктуется политическими соображениями», но признали крайнюю недостаточность вооружения отрядов АК 29 . Свою роль в принятии этого решения сыграла и паника, царившая среди немцев с 22 по 25 июля, правда, уже прекратившаяся к 27 июля.

В те дни, когда в Главном штабе командования АК принимали решение о восстании в Варшаве, в Москве завершалась подготовка к учреждению по мандату Крайовой Рады Народовой (КРН) органа власти, альтерната правительству Миколайчика - Польского Комитета Национального Освобождения (ПКНО) 30 . 22 июля в освобожденном Красной армией польском городе Хелм был распространен его Манифест к польскому народу 31 . 24 июля члены ПКНО прибыли в Хелм и вскоре переехали в ставший временной столицей Польши г. Люблин.

В отправленном 23 июля письме Черчиллю Сталин сообщил, что советские войска освободили Люблин и «в этой обстановке перед нами встал практический вопрос об администрации на польской территории. Мы не хотим и не будем создавать своей администрации», чтобы не вмешиваться во внутренние дела Польши. Сообщив об установлении контакта с Польским Кoмитетом Национального Освобождения, «который недавно создан Национал Советом Польши 32 в Варшаве», он согласился принять Миколайчика, оговорившись, что «было бы, однако, лучше, если бы он обратился в Польский Национальный Комитет». В тот же день это послание Сталина Черчилли было направлено Рузвельту «для сведения» (док. № 21). Так в отношения «Большой тройки» Сталиным был введен новый польский политический фактор. Последнее означало, что советская заинтересованность в создании коалиционной власти в Польше посредством привлечения Миколайчика и некоторых лиц из его правительства в состав ПКНО еще не исчезла.

26 июля Миколайчик, которого Иден убедил в необходимости поездки в СССР, от которой польский премьер-министр не ожидал нужных ему результатов, вылетел из Лондона (док. № 27). В то же день Черчилль отправил письмо Сталину, где признавал необходимость объединить поляков, дружественных Великобритании, с поляками, дружественными СССР, и выражал сожаления по поводу возникновения и признания союзниками разных польских органов власти (док. № 30).

Э.Осубка-Моравский подписал два Соглашения с СССР о советско-польской границе по «линии Керзона» и об отношениях между советским командованием и польской администрацией, создававшейся ПКНО. В соответствии с последним Соглашением в зоне военных действий в Польше «вся власть и ответственность во всех делах, относящихся к ведению войны», сосредотачивалась в руках главнокомандующего советскими войсками. Так началась «развязка» глубокого территориального конфликта в межгосударственных отношениях СССР и Польши. Советское руководство теперь могло иметь дело с дружественной польской властью, а командование Красной армии - избежать установления советской военной администрации на освобожденной польской территории, но при этом своими силами обеспечивать безопасность тылов действующей армии 33 .

28 июля, отвечая на послание Черчилля, Сталин писал об «особой важности» для СССР отношений с «нашим соседом» и выражал надежду, что созданием ПКНО будет положено начало объединению тех разных поляков, которых имел в виду Черчилль. Он выражал готовность «посредничать в достижении соглашения между ними» (док. № 39). Сталин давал понять, что дальнейшее разрешение польского вопроса возможно на предложенном им пути, и был готов пойти на компромиссы.

Наряду с политическими событиями вокруг Польши необходимо обратиться к развитию боевых действий на центральном участке советско-германского фронта. Линия советско-германского фронта к июню 1944 г. проходила в 240-600 км от Варшавы, и этот город не рассматривался в качестве ориентира для действий советских войск. В ходе операции «Багратион» советские войска смогли прорвать оборону вермахта в Белоруссии и нанести поражение группе армий «Центр», разгромив 48,6 % ее соединений. В обороне германских войск образовалась 400-км брешь, в которую устремились советские войска. Правофланговые войска 1-го Белорусского фронта развивали наступление севернее Полесья в направлении Барановичи, Брест.

Еще в ходе подготовки операции «Багратион» предполагалось, что разгром германских войск севернее Припяти позволит левому крылу 1- го Белорусского фронта зайти во фланг и тыл отступающим частям противника и довершить их разгром. Первоначально, согласно утвержденному 2 июля плану операции, предусматривалось разгромить ковельскую группировку вермахта и овладеть Брестом, после чего подвижные соединения должны были развивать наступление либо на Пружаны, Слоним, либо на Бельск, Белосток, чтобы окружить остатки группы армий «Центр» в западных райо­нах Белоруссии. Общевойсковые же армии должны были занять и удержи­вать фронт по линии Седльце, Люблин.

Однако реальная ситуация потребовала изменения всего замысла операции. В ночь на 5 июля германское командование отвело войска на высоты западнее Ковеля. Заметив этот маневр, советские войска начали преследовать врага и 6 июля освободили Ковель. Советское командование посчитало, что если отход противника будет продолжаться, следует начать общее наступление. В ходе преследования у советского командования не без помощи германской разведки сложилось впечатление, что вермахт отводится за реку Западный Буг, но 8 июля части 11-го танкового корпуса неожиданно натолкнулись на подготовленную оборону противника и понесли тяжелые потери 34 . Поэтому советское командование решило прекратить разрозненные атаки и подготовить операцию по прорыву фронта, который теперь проходил по линии реки Припять, Ратно, Смидынь, Дольск, восточнее Верба.

Тем временем 7 июля Ставка ВГК утвердила новый вариант плана операции, который был доведен до войск 12 и 16 июля приказами командующего войсками 1-го Белорусского фронта маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского. Войскам левого крыла фронта была поставлена задача разгромить противостоящего противника, форсировать на 3-4-й день операции реку Западный Буг и выйти на фронт Ратно, Залесье, Савин, Хелм, Дубенка. В дальнейшем войскам следовало развивать наступление в северо-западном и западном направлениях, чтобы к концу июля главными силами выйти на рубеж Лукув, Люблин. При этом планировалось охватить с юго-запада брестскую группировку врага, не допустив ее отхода к Варшаве. Войска правого крыла фронта должны были нанести удар из южных районов Западной Белоруссии на варшавском направлении, обходя брестскую группировку с севера. В дальнейшем соединения 1-го Белорусского фронта должны были наступать к рекам Нарев и Висла 35 .

Основные усилия в Люблин-Брестской операции фронт сосредоточивал на левом крыле, в составе которого насчитывалось 36 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий (570 400 человек, 9954 орудия и миномета, 1748 танков и САУ, 1465 самолетов). Перед войсками левого крыла 1-го Белорусского фронта на участке от Ратно до Верба оборонялись 9 пехотных дивизий и 3 бригады штурмовых орудий 8-го армейского и 56‑го танковых корпусов 4-й танковой армии (около 111 600 человек, 1550 орудий и минометов, 211 танков и штурмовых орудий), основные силы которых находились в тактической зоне обороны (глубина до 15 км). Успеху предстоящего наступления способствовало то, что с утра 13 июля в наступление на Львов перешли соединения 1-го Украинского фронта, прорвавшие фронт группы армий «Северная Украина».

Наступление войск левого крыла 1-го Белорусского фронта началось утром 18 июля. Прорвав оборону противника, войска 47-й, 8-й гвардейской 69-й армий 20-21 июля на широком фронте вышли к р.Западный Буг, с ходу на трех участках форсировали ее и вступили на территорию Польши, освободив 22 июля г. Хелм. Тем временем еще в 20 часов 30 минут 21 июля с директивой № 220149 Ставка ВГК потребовала от командующего войсками фронта «не позже 26-27 июля с.г. овладеть городом Люблин» (док. № 7). Люблин был центром воеводства и достаточно крупным польским городом полосе действия 1-го Белорусского фронта, где можно было бы разместить ПКНО. Кроме того, следовало учитывать и то, что отряды АК на Люблинщине начали освобождать небольшие города и поселки, и следовало предотвратить захват ими власти в воеводском центре 36 . Выполняя директиву Ставки ВГК, 2-я танковая армия, введенная в прорыв 22 июля, содействии части сил 8-й гвардейской армии 23 июля освободила Люблин и 25 июля достигла р. Висла в районе городов Демблин и Пулавы 37 .

Созданная 22 июля Конно-механизированная группа генерал-лейтенанта В.В. Крюкова (2-й гвардейский кавалерийский и 11-й танковый корпуса), развивая наступление на северо-запад, 23 июля овладела городами Парчев и Радзынь, 24 июля - городом Лукув, а в ночь на 25 июля завязала бой за город Седльце. Однако выяснилось, что противник, получив свежие подкрепления упорно удерживает город. К исходу 26 июля армии правого крыла фронта с боями вышли к р. Западный Буг, охватив брестскую группировку врага севера и северо-запада. Войска 70-й армии форсировали реку южнее Бреста и обошли город с юго-запада. С востока к нему подходили войска 61-й армии.

Разгром группы армий «Центр», успешное наступление советских в в Западной Украине и в Прибалтике, высадка союзников в Нормандии и покушение на Гитлера 20 июля 1944 г. создали у советского командования надежду на скорый разгром врага. Еще 19 июля заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Советского Союза Г.К.Жуков направил в Ставку ВГК докладную записку № 316 с предложением о дальнейших рациях на западном стратегическом направлении:

«1. Главной стратегической целью 1-го, 2-го, 3-го Белорусских фронтов на ближайший этап должно являться: выход на Вислу до Данцигской бухты включительно и захват Восточной Пруссии или в крайнем случае одновременно с выходом на Вислу отсечение Восточной Пруссии от Центральной Германии.

Восточная Пруссия по наличию укрепленных полос, инженерного оборудования и природным условиям является очень серьезным препятствием. Подступы к Кенигсбергу с юго-востока и юга прикрыты пятью укрепленными полосами, а с востока, кроме того, западнее Инстербурга подготовлен район затопления.

Наиболее выгодные направления для наступления в Восточную Пруссию:

1-е направление - из района Тильзит вдоль побережья в общем направлении на Кенигсберг через Либоц.

2-е направление - из района Каунас - Алитус через Гумбинен н Кенигсберг, обходя обязательно с юга район затопления и Летценский укрепленный район.

Кроме того, сильную группировку необходимо бросить восточнее Висла в общем направлении на Мариенбург для отсечения Восточной Пруссии от Данцигского района.

1-е направление - удар из района Тильзит может проводиться только тогда, когда будет очищена от немцев Литва.

2-е и З-е направления могут быть использованы при развитии наступле­ния 3-м и 2-м Белорусскими фронтами.

3. Удар через Гумбинен может нанести Черняховский, он же частью сил должен наступать севернее Августовских лесов через Сувалки на Гольдап.

Удар из района Млава должен нанести 2-й Белорусский фронт в следую­щих направлениях:

а) одна группа на Алленштейн;

б) одна группа на Мариенбург для выхода до Данцигской бухты;

в) одна группа должна выйти на Вислу на участке Грудзянс - Нешава, где и закрепиться.

Левее, до границы с 1-м Украинским фронтом, должен выйти 1-й Белорусский фронт, при этом фронту обязательно необходимо захватить хорошие плацдармы на западном берегу р. Висла.

4. Для выполнения вышеизложенных задач 1-му Белорусскому фронту войск хватит. Ему нужно добавить 300 танков и 100 самоходных орудий.

2-му Белорусскому фронту потребуется одна армия в 9 дивизий, один стрелковый корпус - три дивизии, два - три танковых корпуса или танковая армия, четыре тяжелых танковых полка, четыре полка артиллерийских самоходных установок - 152-мм и усилить фронт авиацией». В заключение маршал Жуков изложил предложения по разграничительным линиям между фронтами 38 .

Таким образом, заместитель Верховного Главнокомандующего полагал, что соединения разгромленной группы армий «Центр» не смогут оказать серьезного сопротивления войскам 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов, которые вскоре сумеют освободить Восточную и Северо-Восточную Польшу. Более сложной и трудной представлялась ему операция против Восточной Пруссии, которая, видимо, и должна была стать основной на западном на­правлении осенью 1944 г.

27 июля в Москве состоялось заседание Ставки ВГК, обсудившее сложившуюся стратегическую ситуацию на советско-германском фронте. Успешное наступление Красной армии на фронте от Балтийского моря до Карпат позволяло оценить ситуацию в целом оптимистично. Предполагалось, что вскоре удастся освободить Центральную и Южную Польшу, а в дальнейшем отрезать германские войска в Прибалтике от Восточной Пруссии, а саму Восточную Пруссию - от Германии. Что касается войск 1-го Белорусского фронта, то, хотя его правофланговые соединения и отставали на 200-250 км от левофланговых, а тылы отстали, считалось возможным продолжать наступление в центральные районы Польши 39 .

Переоценка успехов советских войск и недооценка боевых возможностей противника привели к тому, что в 24 часа 27 июля Ставка ВГК своей директивой № 220162 поставила войскам 1-го Белорусского фронта задачу на выход в центральные районы Польши (док. № 34). Именно 27 июля Варшава впервые появилась в директиве Ставки ВГК в качестве ориентира для наступающих войск Красной армии. Основные усилия войск нацеливались на обход Варшавы с севера и юга, поскольку предполагалось наличие укреплений вермахта на подступах к городу. На восточном берегу Вислы советские войска должны были занять лишь Прагу, но не пытаться штурмовать польскую столицу. Собственно никаких сомнений в осуществимости этого замысла у советского руководства в тот момент не было. Безусловно, это стало результатом чрезмерно оптимистической оценки ситуации на фронте.

Германское командование всеми силами старалось остановить наступление Красной армии в Западной Белоруссии, сохранить фронт на подступах к восточным границам Германии и, прежде всего, удержать линии рр.Нарев и Висла. Для этого на центральный участок советско-германского фронта перебрасывались части с других фронтов и из Германии. Так, в период с 23 июня до 16 июля в Белоруссию было направлено 20 дивизий (из них 4 танковые), 4 бригады и 19 отдельных полков. Во второй половине туда направлялось еще 16 дивизий (из них 4 танковые), 2 бригады и 3 отдельных полка 40 . 23 июля новый начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Г.Гудериан приказал непременно удержать рубеж pp. Висла и Сан, поскольку «иначе можно постепенно откатиться до Одера и Эльбы». Важная роль отводилась удержанию Варшавы - этого центра коммуникаций и возможного места форсирования Вислы крупными массами войск в случае захвата Красной армией целыми мостов в городе 41 . Поэтому в тот же день командование группы армий «Центр» приняло решение о сосредоточении основной танковой группировки на подступах к Варшаве 42 . Германское командование расценивало наступление левого крыла 1-го Белорусского фронта как наиболее серьезную угрозу для удержания рубежа р. Висла от Варшавы до Пулав 24 июля была введена 9 -я армия, которой подчинялись все прибывающие на этот участок войска.

Тем временем командование 1-го Белорусского фронта 26 июля приказало ускорить продвижение войск на левом фланге. От 1-й польской армии требовалось «с утра 26.7.44 г. продолжать движение в общем направлении Курув, Демблин с задачей - 28.7.44 г. выйти на рубеж р.Висла на участке: Рыцице (1 км с[еверо]-з[ападнее] Демблин), Властовице (2 км южн[ее] Пулавы)... Командующему 8-й гв. А: с выходом 1-й ПА на р. Висла 4-й гв. ск вывести в полосу своей армии. Командующему 69-й А: продолжать наступление в общем направлении Войцехув, Карчлинска с задачей 26.7.44 г. выйти на рубеж р. Висла на участке: иск[лючая] Властовице, иск[лючая] Юзефув» 43 . 27 июля на левом фланге фронта 47-я армия вышла на рубеж Мендзыжец, Лукув, 8-я гвардейская армия - западнее Лукува, Демблин передовые части 69-й армии подходили к Висле. Подошедшие 27 стрелковые соединения 8-й гвардейской и 69-й армий начали форсирование реки. Введенная в сражение 28 июля на стыке 8-й гвардейской и 69-й армий 1-я польская армия также подходила к Висле в районе Демблина, где должна была принять от 2-й танковой армии ее участок.

На правом крыле фронта в течение 28 июля войска 28-й, 70-й aрмий и гвардейский стрелковый корпус 61-й армии заняли Брест и на следующий день в лесах западнее его завершили разгром до 4 дивизий противника. После этого 30 июля 61-я и 70-я армии были выведены в резерв Ставки ВГК. К исходу 28 июля основные силы 1-го Белорусского фронта, встретив упорное сопротивление усиленной резервами 2-й германской армии на рубеже южнее Лосице, Седльце, Гарволин, вынуждены были развернуться фронтом на север. К этому времени войска 1-го Белорусского фронта достигли линии река Висла, Гарволин, Колбель, Калушин, Седльце, Бяла-Подляска, р. Кшна, р. Западный Буг, Бельск-Подляски.

30 июля, во исполнение директивы Ставки ВГК № 220166 от 29 июля об ускорении форсирования реки Висла 44 , командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Рокоссовский приказал подтянуть к реке основные переправочные средства и обеспечить переправу 69-й, 1-й польской и 8-й гвардейской армий. Требовалось отработать планы по форсированию реки и «довести до сведения командиров всех степеней, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании р. Висла, будут представлены к специальным наградам орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза» 45 . 29 июля - 2 августа войскам 69-й армии удалось захватить плацдарм на западном берегу р. Висла у Пулав, а 1-4 августа 8-й гвардейской армии - у Магнушева, где развернулись ожесточенные бои 46 .

Тем временем 2-я танковая армия, получив возможность маневра, про­должала наступление вдоль р. Висла на северо-запад, рассчитывая обойти Варшаву с северо-востока и выйти к р. Нарев у Сероцка. К вечеру 30 июля советские танковые части заняли Отвотцк, Воломин и Радзымин, отрезав тем самым пути отхода германским войскам, оборонявшимся в районе Седльца и Миньска-Мазовецкого. Передовые части 3-го танкового корпуса оказались в 3-4 км от моста через реку Нарев у Загроб (док. № 44).

Однако общая обстановка на подступах к Варшаве оказалась достаточно сложной. Соединения 2-й германской армии организовали оборонительный рубеж по линии Седльце - Бяла-Поддяска, на который советские войска натолкнулись 27 июля. Пользуясь замедлением наступления войск 2-го Белорусского и правого крыла 1-го Белорусского фронтов, противник смог нанести контрудар по соединениям 1-го Белорусского фронта в районе Седльце. Все это привело к тому, что фланги 2-й советской танковой армии оказались открытыми. В этих условиях германское командование, получив свежие соединения и правильно оценив намерения советских танкистов достичь нижнего течения р. Нарев, создало под Варшавой внушительную группировку в составе 5 танковых и 2 пехотных дивизий общей численностью 51,5 тыс. человек, 1158 орудий и минометов и 600 танков и штурмовых орудий. 2-я танковая армия, ослабленная двухнедельным наступлением и испытывавшая перебои с подвозом горючего и боеприпасов, насчитывала всего 32 тыс. человек, 468 орудий и минометов и 425 танков и САУ 47 .

6-я воздушная армия, взаимодействовавшая с войсками левого крыла

1-го Белорусского фронта, еще не успела перебазировать самолеты на новые аэродромы ближе к линии фронта и также испытывала трудности с подвозом горючего. Так, 29 июля при наличии почти 1400 самолетов было совершено всего 95 самолето-вылетов, а 30 июля - 232 самолето-вылета для действий на разных участках фронта 48 . Таким образом, положение 2-й советской танковой армии, лишенной поддержки стрелковых частей и воз­душного прикрытия, следует считать очень серьезным. Понятно, что в этих условиях ни о каком дальнейшем наступлении не могло быть и речи.

30 июля командование 2-й танковой армии докладывало штабу 1-го Белорусского фронта о наличии Варшавского укрепленного района, ситуации на фронте армии и планах дальнейших операций. При этом высказывалась просьба об усилении взаимодействия с авиацией и ускорении подачи ГСМ и сообщалось: «Начинаю выдыхаться». На этом донесении имеется резолю­ция Рокоссовского: «Армии действовать по обстановке, штурма укрепрайонов и долговременных оборонительных сооружений избегать» (док. № 44).

Однако о том, что ситуация изменилась, командование 2-й танковой ар­мии узнало лишь утром 31 июля, когда на соединения армии с трех сторон обрушился контрудар противника. Парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и 19-я танковая дивизия со стороны Праги, 4-я танковая дивизия с севера, а 5-я танковая дивизия СС «Викинг» и 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова» с востока атаковали советские войска, которые оказались под угрозой окружения. О важности этой операции для германского командования свидетельствует личное руководство контрударом со стороны командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала В.Модели. В этой обстановке уже в 4.10 утра 1 августа войска 2-й танковой армии получит приказ перейти к обороне (док. № 49).

Противник наращивал силу ударов по частям 2-й танковой армии (док № 46). Именно канонада этих боев, которая была слышна в Варшаве, подтолкнула командование АК к решению начать восстание в 17 часов 1 августа, поскольку оно ошибочно посчитало, что Красная армия могла со дня на день вступить в Прагу и нужно успеть освободить польскую столицу до подхода. В свою очередь германское командование в Варшаве полагало, что сосредоточенные на подступах к городу соединения вермахта смогут «на продолжительное время задержать русских» 49 .

К исходу 2 августа войска 1-го Белорусского фронта вышли на рубеж западнее Суража, Цехановец, севернее Калушина, Радзымин, восточнее Праги, далее на юг по Висле и продолжали бои по расширению плацдарм на ее западном берегу.

В ходе боев 1 августа части 19-й танковой дивизии и парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» отбросили левофланговые части 3-го советского танкового корпуса на восток к Радзымину, а в 19.15 того же дня части 19-й танковой дивизии и 5-й танковой дивизии СС «Викинг» соединились в районе Окунева, замкнув кольцо окружения вокруг 3-го советского танкового корпуса. 2 и 3 августа части вермахта продолжали сжимать фронт окружения 3-го танкового корпуса и вновь заняли Радзымин и Воломин (см. схему 50). На донесении 3 августа командующего 2-й танковой армии о напряженных оборонительных боях командующий войсками 1-го Белорусского фронта наложил резолюцию, согласно которой армии следовало иметь «основной задачей не допустить противника на юг и юго-восток» (док. № 57). Таким образом, в тот момент командующий фронтом видел главную опас­ность в прорыве войск противника в тыл советских войск, развернутых вдоль Вислы и ведущих бои за плацдармы на ее западном берегу.

В этот момент обстановка была настолько не ясной для высших советских штабов, что, например, в утренней оперативной сводке № 215 Генштаба РККА от 2 августа 2-я танковая армия вообще не упоминается 51 . 4 августа соединения вермахта завершили разгром окруженных советских частей в районе юго-восточнее Воломина и продолжали атаковать фронт 2-й танковой армии 52 . Напряженность этих боев ясно видна из донесения командующего 2-й танковой армией от 5 августа (док. № 70). Оперативные сводки Генштаба за 3-7 августа показывают, что войска 2-й танковой армии вели упорные бои с атакующими частями противника, сначала медленно отходя на юго-восток, а затем удерживаясь на занимаемых рубежах (док. № 46).

В ходе этих боев части 2-й танковой армии потеряли 409 человек убитыми, 390 пропавшими без вести и 1271 ранеными, что составило 48,3% потерь за весь период с 20 июля по 8 августа. 8 августа танковая армия передала линию фронта соединениям 47-й армии и была выведена из боя. В этот момент в ней насчитывалось всего 27 танков и 4 САУ из 810, имевшихся к 18 июля. То есть общие потери в бронетехнике составляли 779 единиц (92,7 %), причем 394 танка и САУ (50,6 %), из них 244 безвозвратно (61,9 %), было потеряно в боях 31 июля - 8 августа 53 . В результате противник устранил угрозу выхода советских войск в тыл соединениям вермахта, ведущим бои к востоку от Варшавы по линии Седльце, Миньск-Мазовецки, что, в свою очередь, создавало опасность контрудара вермахта на юг в тыл вышедшим на Вислу советским войскам. Это был момент, когда у командующего 1-м Белорусским фронтом просто не было резервов для отражения этого удара. Тем не менее, войскам 2-й танковой и 47-й армий удалось удержать фронт.

Советское командование не сразу оценило серьезность ситуации. Лишь 6 августа первый заместитель Верховного главнокомандующего маршал Г.К.Жуков и командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал К.К.Рокоссовский доложили в Москву: «1. Сильная группировка противника действует на участке Соколув-Подляски, Огрудек (10 км сев[ернее] Калушин), п. Станиславув, Воломин, Прага. 2. Для разгрома этой группировки противника у нас оказалось недостаточно сил». Они просили разрешить ввести в сражение ранее выведенную в резерв Ставки ВГК 70-ю армию и дать три дня на подготовку операции. «Раньше 10 августа перейти в наступление не представляется возможным в связи с тем, что до этого времени мы не успеваем подвезти минимально необходимого количества боеприпасов» 54 . Однако и это не помогло. Тогда советское командование предложило подготовить новую операцию для занятия Варшавы. Уже 8 августа Жуков и Рокоссовский доложили И.В.Сталину соображения о ее плане (док. № 82).

Однако в сложившейся обстановке выполнить этот план оказалось невозможно. Во-первых, в это время германские войска атаковали советские части на плацдармах западнее Вислы. В полосе 1-го Белорусского фронта 14 августа вермахт атаковал Пулавский и Магнушевский плацдармы. Лишь отразив удары противника, советские войска во второй половине августа сами предприняли ряд атак, стремясь расширить плацдармы. Тем временем 29-31 июля войска 1-го Украинского фронта захватили плацдарм на западном берегу Вислы в районе Сандомира. С утра 2 августа германские войска нанесли контрудар на восточном берегу Вислы с целью отрезать плацдарм от основных сил. Отразив эти атаки, советские войска 14 августа развернули наступление для расширения плацдарма и окружили 42-армейский корпус вермахта у Сандомира, но 19-21 августа противнику удалось деблокировать его. 23-24 и 26-28 августа вермахт предпринял новые атаки против плацдарма. В результате наступление войск 1-го Украинского фронта в направлении Радома так и не состоялось 55 .

Во-вторых, возросшая плотность обороны вермахта на подступах к Праге и среднему течению р.Нарев не позволила советским войскам выполнить поставленные задачи. Только 26 и 27 августа Красная армия форсировала низовья р. Западный Буг и стала продвигаться к Нареву. Однако эти бои показали, что наступательные возможности 1-го Белорусского фронта иссякли. В этой обстановке советское командование отказалось от проведения Варшавской операции. В 2 часа ночи 29 августа Ставка ВГК своей директивой № 220196 потребовала от командования l-гo Белорусского фронта перейти к жесткой обороне на рубеже реки Висла и удержать все плацдармы на ее западном берегу. «Правым крылом продолжать наступление с задачей к 4-5.9 выйти на р. Нарев до устья и захватить плацдармы на западном берегу в районе Пултуск, Сероцк, после чего также перейти к жесткой обороне» (док. № 177). Директивы о переходе к обороне получили также войска 1-го, 4-го Украинских, 2-го и 3-го Белорусских фронтов.

Изменение военно-оперативной ситуации под Варшавой в последние дни июля 1944 г. вызвало тревогу в штабе командования АК. 31 июля на утреннем заседании штаба АК, учитывая сведения разведки, Бур-Коморовский отложил вооруженное выступление в городе. Но уже около 18 часов 31 июля после получения оказавшейся недостоверной информации о советских танках в Праге, спустя почти полтора суток после начала мощного немецкого контрудара по войскам 2-й танковой армии 1-го Белорусского фронта, и под давлением генералов Окулицкого и Пелчиньского главный штаб руководствуясь «политическими соображениями», назначил начало восстановления на 17.00 1 августа. Скоротечными (2-3 дня) боевыми действиями штаб надеялся вытеснить немцев из Варшавы и тем решить вопрос о власти Польше 56 .

Утром 1 августа в варшавском районе Воля собралась часть генералов и офицеров Главного штаба 57 . В ночь с 1 на 2 августа Делегат правительства Я.Янковский и генерал Т. Бур-Коморовский направили в Лондон Ст.Миколайчику и генералу К.Соснковскому краткую депешу: «Назначили время начала борьбы за овладение столицей на 1 августа 17.00. Бои начались», 2 августа командующий АК известил командующих округов АК о восстании Варшаве и приказал: «Остальные исполняют “Бурю”» 58 . Однако руководство АК в Варшаве неправильно оценило намерения советских войск. Предполагалось, что именно польская столица является основной целью наступления Красной армии. Как показано выше, это было совершенно не так. Всю ставку руководители восстания делали на скорый успех советских войск и относительно быстрое отступление вермахта из города.

Однако накануне начала восстания ситуация на советско-германском фронте в районе Варшавы изменилась в пользу германских войск. Войска 2-й танковой армии РККА, наступавшие к низовьям р. Нарев северо-восточнее Варшавы еще за пять часов до начала восстания были вынуждены перейти к обороне. В дальнейшем под ударами противника советским войскам пришлось отступить на юго-восток 59 (док. № 49). Такого развития событий командование АК не предусмотрело 60 .

Помимо решающих, но не принятых во внимание военно-оперативных обстоятельств, неблагоприятных для успеха повстанцев, сложными оказались и внешнеполитические обстоятельства. Напомним, что в середине июля 1944 г. союзные польскому правительству англичане не одобрили намерения поляков поднять восстание в Варшаве без согласования действий с советской стороной. 28 июля английское правительство отказало в помощи повстанцам поставками оружия, налетами на аэродромы вблизи города и десантированием в Варшаву 1-й Польской парашютной бригады с западного фронта.

Командование АК не смогло обеспечить внезапность начала восстания, поскольку немцы, располагая агентурой в польском подполье, отслеживали ситуацию в городе. О подготовке восстания в течение нескольких дней они получали агентурные донесения: «27/VII - восстание начнется. 30/VII - нет, ничего предпринято не будет. 31/VII - степень тревоги 3, в течение 40 часов начнется. 1 /VIII - примерно в 15.30 - сегодня начнется» (док. № 407). На основании этих данных в 16 ч 30 мин. была объявлена тревога в немецком гарнизоне, находившемся в Варшаве 61 .

Кроме того, командованию АК не удалось мобилизовать на борьбу все имевшиеся в его распоряжении силы. Значительная часть отрядов осталась в советских тылах, где к 1 августа многие из них были разоружены советскими военными властями. Часть подразделений АК действовала в немецких тылах. В общей сложности на западном берегу Вислы в боевых отрядах АК, по разным данным, значилось от 16 до 22 тыс. человек. В округе насчитывалось более 4 тыс. бойцов ряда военных организаций, не подчинявшихся командованию АК, включая вооруженные группы, созданные коммунистами и левыми социалистами. Как считают польские историки, численное соотношение польских и немецких сил в Варшаве накануне восстания было приблизительно равным. Командующий немецким гарнизоном генерал Р. Штагель имел 16 тыс. солдат на западном и 4 тыс. на восточном берегах Вислы и до 50 тыс. солдат в резерве. Вскоре после начала восстания в городе было сконцентрировано полицейское корпусное соединение во главе с генералом Э. фон дем Бах-Зелевским, а также введен ряд национальных коллаборационистских подразделений, созданных из бывших советских военнопленных 62 .

Весьма существенным для развития ситуации в городе было то, что вермахт имел план обороны Варшавы как на случай атаки советских войск, так и на случай восстания поляков. Германское командование не намеревалось сдавать Варшавский укрепленный район, ибо в случае потери немцами стратегически ключевого города путь в центральную Европу, на Берлин и в Восточную Пруссию для Красной армии становился открытым 63 .

Принципиальной была разница в обеспеченности вооружением немецкой и польской сторон. Гитлеровцы от отсутствия оружия не страдали, гарнизон был укомплектован, вооружен и вскоре усилен артиллерией, танками и авиационной поддержкой. Вооружение было самой слабой стороной повстанцев. Перед началом восстания оружие имели не более 10-12 % его участников, острым был недостаток боеприпасов, которых могло хватить на 2-3 дня боев 64 .

Во главе восстания стояли командующий АК генерал Т.Бур-Коморовский и командующий Варшавским округом полковник А.Хрущель, вскоре получивший звание генерала. Восстание начали, по разным данным, от 1,5 до 3,5 тыс. человек, к ним присоединились участники других вооруженных организаций и групп, включая коммунистическую Армию Людову (AЛ) и отряды Польской Армии Людовой (ПАЛ) левых социалистов. Повстанцев с энтузиазмом поддержала часть населения города. Ряды сражавшихся выросли до 15 тыс. чел., правда, плохо вооруженных.

Тем не менее, выступление в Варшаве приняло общенациональный характер. Первые дни оказались для повстанцев успешными, восстание охватило значительную часть города. Однако не удалось захватить мосты через Вислу и перекрыть немцам возможность доставки вооружения и пополнения личного состава 65 .

Уже на второй день борьбы повстанцы встретились с сильным сопротивлением противника, который 5 августа перешел в наступление, рассекая занятую ими территорию города на отдельные участки, применяя танки, артиллерию и авиацию. В первые дни августа было подавлено восстание на правом берегу Вислы - в Праге. 11 августа пали очаги восстания в крупных районах столицы - Воля и Охота, к 12 августа оккупанты контролировали почти 3/4 территории города. 17 августа немцы сломили сопротивление повстанцев в районе Старе Място. Восставшие оказались в тяжелом положении из-за нехватки вооружения, медикаментов, воды и продовольствия. Боевые действия гитлеровцев сопровождались массовыми карательными операциями против гражданского населения и методичным уничтожением города. Однако защитники Средместья (центр города), Мокотова, Жолибожа и Кампиноской Пущи, куда самолетами союзников сбрасывались гру: для повстанцев, продолжали сражаться 66 .

Сколь реальными были расчеты польских политиков на успех восстания имея в виду положение польских «дел» в руководстве Антигитлеровской коалиции? В руководстве восстанием в Варшаве и «польском» Лондоне уже середине августа 1944 г. поняли, что военный успех восстания проблематичен, а значит, не будет достигнута и главная цель - политическая победа его организаторов 67 , и довольно быстро определились с «главным виновником» предстоящего поражения. В правительство и в штаб Верховного главнокомандующего из Варшавы шли депеши, где сообщалось о «тишине» на советском фронте, о «сознательной остановке» советского наступления, «демонстративном» прекращении советским командованием всяких боевых действий. Подобная информация должна была объяснять неудачу повстанцев «коварными» действиями советских войск под Варшавой, политической злонамеренностью «Советов» погубить восстание и уничтожить АК, а заодно - затушевать вопрос об ошибочности решения о месте и времени восстания и военно-политической несостоятельности замысла не допустить политического влияния СССР в Польше 68 (док. № 197).

Как показано выше, оценки руководства восстанием положения дел на советско-германском фронте под Варшавой были либо добросовестным заблуждением, либо злонамеренным искажением истины. Собственно, восстание не соотносилось с ближайшими военно-оперативными планами советского командования, основное внимание которого в августе-октябре 1944 г. было обращено на стратегически приоритетные тогда северо-западное (Прибалтика) и юго-западное (Балканы) оперативные направления. Советские войска вступили в Румынию и Болгарию, которые порвали союз с Германией и перешли на сторону Антигитлеровской коалиции. Красная армия продвигалась к югославской и венгерской границам.

На рубеже июля-августа 1944 г. оформлялись отношения СССР с ПКН и советское руководство «прорабатывало» возможность создания на его основе полноценного коалиционного правительства Польши так, чтобы минимизировать трудности в отношениях с Рузвельтом и Черчиллем. Поэтому Сталин согласился на прием премьер-министра правительства Польши Ст.Миколайчика, который прибыл в Москву 30 июля, 31 июля был принят В.М.Молотовым и дважды, 3 и 9 августа, беседовал с И.В. Сталиным.

Неопределенные сведения о замысле вооруженного восстания в столице премьер-министр впервые сообщил на встрече с Молотовым, сказав, что «польское правительство обдумывало план генерального восстания в Варшаве и хотело просить Советское правительство о бомбардировке аэродромов около Варшавы». Молотов этим словам не придал значения, заявив в ответ, что «до Варшавы осталось всего лишь около десяти километров» (док. № 47). В Москве, соглашаясь на визит Миколайчика, планировали обсудить с ним центральный вопрос - о создании коалиционного правительства на базе ПКНО с участием отдельных политиков из польского правительства. Сталин 2 августа, накануне встречи с Миколайчиком, писал Рузвельту, что все зависит «от способности тех или других лиц из польского эмигрантского правительства сотрудничать с действующим уже в Польше» ПКНО. Лидер СССР давал понять президенту США, что дальнейшее разрешение польского вопроса возможно на том пути, который предлагала советская сторона, которая готова была пойти на компромиссы, «оказывая всем полякам возможное содействие в этом деле» 69 . Правда, Сталин умолчал, что 1 августа де-факто признал ПКНО.

Что касается позиции западных союзников в отношении восстания в Варшаве, то, как уже отмечалось ранее, англичане не поддержали план поляков, опасаясь осложнений в отношениях с СССР. Москву же о восстании заранее не предупредили. По словам Молотова, информация «о рискованном предприятии 1 августа» поступила в советскую столицу от агентства Рейтер 2 августа, и тогда же англичане переслали туда просьбу из Варшавы, «чтобы русские помогли нам немедленной атакой извне» 70 . Это была первая и единственная, вплоть до последних дней сентября 1944 г., польская просьба о штурме города советскими войсками, который только и мог спасти повстанцев.

3 августа Миколайчик, для которого вопрос о новом коалиционном правительстве Польши не был главным смыслом поездки в Москву, фактически изложил советскому лидеру политический замысел организаторов восстания. Миколайчик признал, во-первых, что «хотел бы обратиться к маршалу Сталину с просьбой дать указание о том, чтобы советские войска оказывали содействие внутренней польской армии с тем, чтобы она могла продолжать свою борьбу против немцев». Во-вторых, реагируя на факт создания ПКНО, премьер «хотел бы в этой связи сказать, что, когда советские войска войдут в Варшаву, к ним явится заместитель премьера польского правительства и комендант подпольной армии, которые занимаются вопросами администрации в Польше», и выразил уверенность, что «этим лицам советские власти не причинят никакого вреда» 71 . В-третьих, Миколайчик твердо заявил, что «он хочет быть в Варшаве», и на замечание Сталина, «что Варшава у немцев», ответил: «как он думает, Варшава скоро будет освобождена, и он сможет там создать новое правительство, базирующееся на все силы Польши» (док. № 54). Это заявление было для Сталина принципиально важным, ибо касалось польских намерений решить вопрос о власти в стране, не допустив участия в этом СССР и представителей ПКНО.

Поэтому отношение советского руководства к неожиданному восстанию в Варшаве с самого начала оказалось настороженным. В письме Черчиллю 5 августа Сталин выразил уверенность, что «информация поляков [об успехах повстанцев] сильно преувеличена и не внушает доверия», высказал сомнение в способности АК изгнать немцев из города и «взять Варшаву, на оборону кото­рой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию “Гер­ман Геринг”» (док. № 67). Но, реагируя на просьбу Миколайчика о помощи оружием во время второй встречи 9 августа, Сталин обещал сделать «все возможное» и отправить в Варшаву советского офицера связи (док. № 88).

Начиная с первых дней восстания польское руководство требовало от за­падных союзников помощи. Так, 3 августа президент Польши В.Рачкевич обратился к У.Черчиллю с письмом, в котором сообщал: «Варшава сражается уже два дня. Обязательным условием спасения города является сброс большого количества вооружения и боеприпасов сегодня ночью в указанных пунктах. Оружие и боеприпасы приготовлены на базах в Италии. Без этой немедленной помощи наши силы, сражающиеся в Варшаве, окажутся перед поражением, а население перед угрозой массового уничтожения еще до того, как советские войска будут в состоянии достичь Варшавы».

Помощи от правительства Польши требовали командование АК и политическое руководство восстанием в Варшаве (док. № 62). 5 августа президент Польши попросил Черчилля о помощи (док. № 68), а министры польского правительства ходатайствовали о том же в МИД Великобритании. Однако существенной помощи пока не было. 7 августа в Варшаве констатировали «полную изоляцию нашего восстания в англо-саксонском лагере» (док. № 78).

Английский премьер-министр был вынужден обещать поддержку, но все чаще отказывать в требовании регулярных сбросов оружия, ссылаясь на, что польским и британским (южно-африканским) экипажам самолетов союзной авиации предстояли длительные и опасные экспедиции с баз в Италии. Летчики не могли гарантировать точность попадания грузов, поскольку их сбросы могли производиться с высот 4,5-5 км. Полеты часто откладывались из-за неблагоприятных погодных условий. Английское руководство согласилось направить в борющуюся Варшаву свою военную миссию и предоставить АК и ее солдатам международный статус комбатантов в борьбе с Германией.

Нерегулярно исполнявшиеся полеты вызывали непонимание в военном командовании Польши в Лондоне и раздражение в военно-политическом руководстве восстанием в Варшаве. 8 августа Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский писал Бур-Коморовскому, что «прилагает в волю и энергию, чтобы сломить пассивность союзников». Констатируя «большое сопротивление» союзников, генерал выражал надежду «хотя отчасти их убедить, особенно в вопросе о сбросах вооружения». 9 августа Делегат правительства в Варшаве Я.Янковский и глава подпольного парламента (РЕН) К.Пужак в письме президенту В.Рачкевичу продолжали категорически требовать «немедленных, значительных и быстрых» сбросов вооружения, бомбардировок и десанта в город польской парашютной бригады. 10 августа Янковский писал президенту страны: «Мы только один раз получили от вас маленький сброс [оружия]. На советско-германском фронте с 3-го числа тишина. Мы не имеем ни материальной, ни моральной помощи... от вас мы не получили даже должного признания наших действий… [повстанцы] чувствуют себя обманутыми, они начинают роптать». В тот день Соснковский писал в Варшаву: «Неустанно предпринимаем усилия для организации помощи для вас», но предупреждал, что «не имеем права обнадеживать вас, не можем ни за что ручаться» (док. № 113). 11 августа из города сообщили: «Нет ни сбросов, ни обещаний их, нет никакой помощи. Мы имеем дело с неслыханной в истории насмешкой над нашим народом». На территории окруженного гитлеровцами Старого Мяста его «не защитники получили ни одного сброса из-за действий немецкой противовоздушной обороны» 72 . 12 августа с призывом о помощи к Рузвельту и Черчиллю обратилось военно-политическое руководство восстанием в Варшаве (док. № 110).

В создавшейся сложной ситуации западные союзники Польши постарались привлечь Сталина к помощи восставшему городу. 3 августа Британская военная миссия переслала обращение по этому поводу поляков из Варшавы, просивших штурмовать город советскими войсками (док. № 53). 4 августа Черчилль писал, что поляки «просят о русской помощи, которая кажется весьма близкой». С той же просьбой в этот день обратился к Молотову посол Великобритании в СССР А. Кларк Керр (док. № 59). 8 августа, отвечая Черчиллю, Сталин указал, что Миколайчик «имеет неудовлетворительную информацию о делах в Польше». Он сообщил о встречах Миколайчика с руководителями КРН и ПКНО, подробно излагал те разногласия, которые препятствуют договоренностям между «лондонскими» и «люблинскими» поляками, и признавал, что встречи «еще не привели к желательным результатам», но «все же имели положительное значение... Будем надеяться, что дальше дело пойдет лучше» 73 .

Уже к 9 августа военно-оперативное положение повстанцев заметно ухудшилось. Поэтому в очередной беседе со Сталиным Миколайчик ходатайствовал о помощи Варшаве сбросами вооружения. «Поляки нуждаются в оружии для того, чтобы продержаться». Сталин определил «начинание с восстанием... делом нереальным», поскольку «немцы только в районе Праги имеют три танковые дивизии, не считая пехоты. Просто жалко этих поляков». При этом помощь оружием обещал и заметил: «Советские войска, конечно, преодолеют сопротивление немцев и возьмут Варшаву, но это потребует времени» (док. № 88). О штурме города Миколайчик не просил, что полностью соответствовало тактике командования АК - любой ценой выстоять до того момента, когда станет возможным изгнание гитлеровцев из города собственными силами 74 . Штурм города советскими войсками не га­рантировал АК главного - возвращения правительства из эмиграции и гео­политической победы в «схватке» с «Советами».

Основными политическими проблемами обсуждения в Кремле 9 августа были вопрос о границе и создание нового правительства. Советское предложение (отказ Польши от владения восточными кресами скомпенсировать территориальными приращениями за счет Германии) Миколайчик не принял в части, касавшейся потери кресов. Второе предложение Сталина о создании нового коалиционного правительства Польши, которое премьер обсуждал 6 и 7 августа с прибывшими в Москву руководителями КРН (Б. Берут), ПКНО (Э. Осубка-Моравский) и 8 августа в том же составе с В.М.Молотовым, тоже не было принято 75 . Миколайчик отказался занять предложенный ему пост премьер-министра нового правительства в Люблине. Вероятно, в расчете на союзников у него сохранялась надежда на военно-политический успех восстания и вытеснение ПКНО из полити­ческого процесса в Польше 76 .

Учитывая обещание о помощи, данное Сталиным Миколайчику в ходе беседы 9 августа, англичане спешно, 10 августа, предоставили координаты для приема советского офицера в Варшаве 77 . 11-12 августа английский посол в Москве передавал советской стороне те призывы о помощи, которые приходили из Варшавы в Лондон. В этот же день Черчилль сообщил Сталину, что поляки «умоляют дать им пулеметы и боеприпасы. Не можете ли Вы оказать им еще некоторую помощь, так как расстояние от Италии очень велико» (док. № 116). 13 августа Миколайчик обратился к Сталину с просьбой о помощи восстанию в Варшаве (док. № 117).

Для президента США Ф.Д. Рузвельта польские проблемы лета- осени 1944 г. не были приоритетными. Американские политики, ссылаясь на то, что «Варшава находится в сфере военно-тактических действий России и без ее согласия они ничего сделать не могут», свою позицию в отношении Польши ставили в зависимость от договоренностей польского правитель­ства с СССР по вопросу о границе и восстановления дипломатических отношений 78 .

В свою очередь для Сталина американское участие в решении польского «вопроса» было чрезвычайно важно, но не столько по отношению к Варшавскому восстанию, сколько в деле придания легитимности ПКНО. В Москве стремились приобрести хотя бы косвенное американское согласие его существование. С этой целью прорабатывался вариант использования фигуры О.Ланге - польского социалиста, известного профессора экономики в Чикагском университете, посетившего СССР и неоднократно беседовавшего со Сталиным весной 1944 г. Ланге принимал советский вариант урегулирования советско-польских противоречий и в июне 1944 г. выступил посредником в организации контакта между Москвой и Миколайчиком 79 .

8 августа руководство ПКНО, вряд ли по собственной инициативе, oбратилось к американскому президенту с просьбой разрешить выезд в Польшу американскому гражданину О.Ланге для того, чтобы он мог войти в состав ПКНО и возглавить департамент иностранных дел, в случае необходимости аннулировать статус гражданина США 80 .

9 августа в послании Рузвельту Сталин проинформировал американского президента о встречах с польским премьером в Москве, подробно остановившись на беседах последнего с представителями ПКНО, и сделал вывод, что «как Польский Национальный Комитет, так и Миколайчик выражают желание совместно работать и искать в этом направлении практических возможностей» (док. № 89). Политический смысл информации, содержавшейся в послании, был заключен в его последнем абзаце, где Сталин поддержал просьбу ПКНО о Ланге и выразил надежду, что президент не откажет «в необходимой поддержке в этом деле, которое имеет столь большое значение для дела союзников» 81 .

Ответ Рузвельта получили в Москве 12 августа. Он был достаточно резким. Оговорив, что «Вы понимаете, я уверен, что Правительству Соединенных Штатов трудно на настоящей стадии [намек на предстоявшие президентские выборы в США] предпринять официальные действия в отношении Ланге. Как частное лицо он, конечно, имеет, согласно закону, полное право сделать то, что он считает правильным», Рузвельт фактически отказал Сталину в его просьбе: «...в настоящей обстановке, и в особенности до окончания переговоров между Премьером Миколайчиком, Правительство которого мы все еще продолжаем официально признавать, и Польским Комитетом, Правительство Соединенных Штатов не желает ни быть вовлеченным в дело, связанное с просьбой Польского Комитета о том, чтобы профессор Ланге вступил в него в качестве руководителя отдела иностранных дел, высказывать какого-либо мнения в отношении этой просьбы» 82 . Советская сторона, вероятно, расценила подобный отказ как нарушение советско-американского сотрудничества. А ведь совсем недавно президент США заверял, что «не намерен никоим образом навязывать своего мнения в вопросах, которые имеют специальное значение для Сталина и его страны» 83 .

Реакцией Москвы стало опубликованное 13 августа Заявление ТАСС, где было сформулировано жесткое мнение СССР о восстании в Варшаве: «Газеты и радио польского эмигрантского правительства в Лондоне при этом делают намеки на то, что будто бы повстанцы в Варшаве находились в контакте с советским командованием, а последнее не оказало им должной помощи. ТАСС уполномочен заявить, что эти утверждения и намеки иностранной печати являются либо плодом недоразумения, либо проявлением клеветы на советское командование. ТАССу известно, что со стороны польских лондонских кругов, ответственных за происходящее в Варшаве, не делалось никаких попыток ранее уведомить и согласовать с советским военным командованием какие-либо выступления в Варшаве. Ввиду этого ответственность за происходящее в Варшаве падает исключительно на польские эмигрантские круги в Лондоне» (док. № 118).

После публикации этого заявления в Москве сочли вопрос о советской помощи Варшаве снятым с повестки дня. Оценки восстания в посланиях Сталина Черчиллю и Миколайчику, в завязавшейся переписке МИД СССР с послами Великобритании и США в Москве становились все более резкими.

В новой ситуации западные союзники попытались смягчить позицию советской стороны. 13 августа в Генштаб Красной армии от Британской военной миссии поступила информация о подготовке американской операции по доставке в Варшаву «с баз в России» немецкого трофейного оружия (док. № 122). 14 августа В.М.Молотов получил от посла США А.Гарримана сообщение, что «имеется намерение направить американские бомбардировщики в Варшаву». Одновременно посол Великобритании сообщил о польском обращении к союзникам признать АК армией, воюющей с Германией, и тем обеспечить ее солдатам статус военнопленного в случае поражения восстания, и поинтересовался отношением Молотова к этой идее (док. № 123).

Нарком уклонился от прямого ответа, сославшись на то, что отряды АК воюют на два фронта - против Германии и против СССР. В тот же день Молотов получил запрос Гарримана о возможности приземления на советской территории американских самолетов, совершающих челночные полеты из Великобритании для сброса грузов варшавским повстанцам. Посол считал, что «самое эффективное содействие мы можем оказать дневными челночными полетами американских бомбардировщиков на советские базы» (док. № 124).

Отказ был направлен Гарриману заместителем наркома А.Я.Вышинским утром 15 августа и повторен в тот же день двум послам, посетившим его с просьбой пересмотреть это решение. Отказ мотивировался тем, что прием американских или английских самолетов на советской территории будет означать участие СССР в «авантюре в Варшаве», от которой советское руководство отмежевалось. «Речь вовсе не идет о том, - говорил Вышинский, - чтобы помешать в подобных попытках американцам или кому-либо другому, что речь идет об оценке варшавских событий, которые являются авантюристическими, чем и определяется наше отношение к вопросу о сбрасывании в Варшаве оружия» (док № 129). 16 августа Вышинский, принимая Гарримана, повторил это заявление (док. № 136).

16 августа Сталин в послании Черчиллю писал, что «Варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, стоящую населению боль­ших жертв... При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию». Дав жесткую оценку событиям в Варшаве, Сталин утверждал, что «этого не было бы, если бы советское командование было информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт» (док. № 132). В тот же день в письме Миколайчику Сталин определил замысел с восстанием как «легкомысленную авантюру, вызывающую бесцельные жертвы населения» и обратил внимание польского премьера на «клеветническую кампанию польской печати с намеками на то, что будто советское командование подвело варшавцев» (док. № 133).

17 августа послы США и Великобритании были вновь приняты Молотовым. Состоялся длительный разговор, начавшийся с просьбы о приеме Ста­линым и закончившийся заявлением наркома, что «советское правительство не изменит своей позиции», в том числе по вопросу использования советских аэродромов американскими самолетами, летающими на Варшаву. Последовало предупреждение о намерении советского правительства отказать в использовании аэродромов, предоставленных авиации США для совершения челночных операций против Германии (док. № 141).

Советским руководством неоднократно давался отрицательный ответ и на задававшийся, начиная с середины августа 1944 г., послами Великобритании и США в СССР А. Кларк Керром и А. Гарриманом, а также Ст. Миколайчиком вопрос о советской причастности к началу восстания, которое якобы было поднято «под влиянием неоднократных советских призывов действовать более активно» (док. № 136, № 137, № 133, № 141,
№ 143, № 146, № 164). Отвечая на письма английской стороны от 18 и 20 августа, А.Я. Вышинский категорически опроверг сведения из Варшавы о том, что одной из причин выступления поляков в Варшаве послужили советские призывы к восстанию в Варшаве: «Это утверждение, заявил Вышинский, явно основано на недоразумении, так как ни советское правительство, ни советское командование, ни какие-либо другие советские органы никогда не призывали поляков к восстанию в Варшаве 84 . Советское правительство не сомневается в том, что этот приказ был дан польским эмигрантским правительством...» (док. № 164).

К середине августа 1944 г. в США разработали воздушную операцию помощи Варшаве. Она могла состояться при условии использования советских аэродромов для посадки американских бомбардировщиков и штурмовиков после выполнения налетов на немецкие аэродромы вокруг Варшавы и сбросов грузов для повстанцев. Однако, отказав Сталину в просьбе направить О. Ланге в Люблин, Рузвельт оказался в ситуации, когда он не мог без согласия Москвы предоставить американскую помощь признаваемому им польскому правительству.

Недовольные позицией Москвы в Вашингтоне расценили ситуацию, складывавшуюся между главными союзниками, как тревожную. А. Гарриман признал, что советский отказ американцам «продиктован жесткими политическими мотивами» 85 . В руководстве США пришли к выводу, что челночные операции самолетов США «не должны быть сорваны» из-за недостаточной помощи восстанию в Варшаве. Разделяли это мнение и в Лондоне. Результатом обдумывания ответа Москве стало, по определению российских исследователей, «вялое совместное послание» Рузвельта и Черчилля 20 августа, которое «не возымело на Сталина никакого действия» 86 .

22 августа, отвечая на заданный союзниками вопрос: «...не согласитесь ли Вы помочь нашим самолетам» сбросить грузы в Варшаву, Сталин ввел в свою аргументацию военный мотив: усиление немецкой группировки под Варшавой в связи с восстанием «весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков», и советские войска «делают все возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой... и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам» (док. № 159).

Отвечать на это послание Сталина союзники воздержались. Дальнейшее давление на Москву по польскому вопросу было признано в Лондоне и Вашингтоне не полезным «с точки зрения, по словам Рузвельта, долгосрочных перспектив войны в целом» 87 . Активная переписка лидеров «Большой тройки» по польскому вопросу была на время приостановлена.

Таким образом, реагируя на отказ Рузвельта по поводу О.Ланге и ПКНО, Москва отказалась помогать задуманной англо-американской воздушной операции над Варшавой, которая не могла решить судьбу города и обеспечить победу восставших. Советское руководство давало понять союзникам что Варшава и Польша - это зона военно-оперативных действий Красной армии и, согласно договоренностям в Тегеране, сфера национальных интересов СССР. Подтверждением можно считать распоряжение начальника штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковника М.С. Малинина от 23 августа командованию армий и войскам тыла фронта: «Принять решительные меры к тому, чтобы не допустить перехода за р.Висла хотя бы самых мелких групп Армии Краевой. Перехватывать и разоружать группы краевцев [членов АК] в соответствии с директивой Ставки Верховного главнокомандующего» от 14 июля. Это была реакция на приказ командования АК своим отрядам «любыми средствами прорваться за р. Висла и выходить в окрестности Варшавы» (док. № 167).

Реакция союзников на действия советского руководства все-таки последовала. 29 августа Армия Крайова, состоявшая, строго говоря, из партизанских отрядов разной численности и вооруженных ручным оружием, была признана правительствами Великобритании и США армией, которая «составляет воинскую силу, образующую собой неотъемлемую часть поль­ских вооруженных сил». За Армией Крайовой «в соответствии с законами и обычаями войны» был признан международный статус комбатантов в борьбе с Германией 88 (док. № 174). Это решение западных союзников имело сугубо избирательный политический смысл. Отметим, что вскоре союзники отказали в признании статуса комбатантов регулярным армиям Румынии и Болгарии, перешедшим на сторону Антигитлеровской коалиции. Текст заявлений Лондона и Вашингтона был направлен советскому руководству, которое приняло решение «не отвечать» на поступившие уведомления (док. № 181).

В конце августа 1944 г. положение повстанцев и жителей города стало критическим: не хватало оружия, боеприпасов, медикаментов, продовольствия, в городе не было воды и света. Все больше повстанцы и население столицы осознавали неизбежное поражение восстания, «надежда на успеш­ное окончание восстания медленно ослабевала», высказывались суждения о бессмысленности поднятого восстания и напрасно принесенных жертвах, звучали обвинения в адрес западных союзников в бездействии, требования отставки правительства в Лондоне (док. № 161, 162, 171).

Безнадежность сопротивления поляков учитывало и германское командование, которое стремилось как можно быстрее избавиться от этого очага военных действий. По сообщению из Варшавы в «польский» Лондон от 22 августа, предложения о капитуляции и объединении в борьбе с Советами поступали неоднократно: «В случае отказа они грозят сровнять город с землей. В последний раз парламентеры принесли письмо командующего Варшавским фронтом с предложением капитулировать и обещанием, что Армия Крайова будет выпущена с почестями и оружием, а население выслано на запад» (док № 161). 25 августа германское командование обратилось к населению, предлагая покинуть город (док. № 172).

Но командование АК в начале сентября не было готово к признанию военно-политического поражения и капитуляции. Напротив, 2 сентября Бур-Коморовский доносил в штаб Верховного главнокомандующего о принятом решении «защищать Варшаву до предела возможностей» и признавал, что «возможность удержаться не зависит исключительно от нашей выдержки, но и от мат[ериальной] помощи от Вас или от скорых успехов советских войск на нашем отрезке» (док. № 188). 3 сентября Миколайчик уведомил Бур-Коморовского, что польское «предложение выслать широкомасштабную экспедицию Королевских военно-воздушных сил было еще раз рассмотрено» союзниками, но «после рассмотрения всех возможностей это было признано невозможным» (док. № 189).

Неясной для судьбы восстания в Варшаве расценивал ситуацию на советско-германском фронте и посол Польши в США Я. Чехановский.
4 сентября он имел продолжительную беседу с начальником штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами США при президенте Рузвельте адмиралом Д.Леги. Посол выяснял возможность американской помощи повстанцам, но получил фактический отказ. Адмирал сомневался, что технически возможно провести большую операцию «без советского участия и помощи, или, по крайней мере, без поддержки советской стороны», но обещал «рассмотреть вопрос самым благоприятным образом» и «доложить завтра президенту». По мнению Чехановского, советская стратегия сводилась к тому, что «Сталину сегодня более важно как можно быстрее действовать через Румынию на Балканах, чтобы опередить действия союзников в Болгарии и Югославии, а также ввести в Венгрию свои силы как можно раньше, по единственной дороге, освященной традицией, а именно через “железные ворота’’ 89 , избежав тем самым тяжелых и затяжных боев на Карпатском хребте. Политические мотивы для Сталина на Балканском полуострове мо­гут быть куда важнее, чем немедленный ввод войск в Германию через Поль­шу» (док. № 192).

Однако посол Чехановский в своих предположениях не поспевал за раз­витием событий. В сентябре 1944 г. события вокруг Варшавы развивались на фоне серьезных успехов Красной армии на Балканах и в Финляндии.
5 сентября СССР объявил войну Болгарии. 8 сентября советские войска вступили на ее территорию. 9 сентября здесь прекратились боевые действия. 12 сентября СССР, США и Великобритания подписали перемирие с Румынией, а 19 сентября СССР и Великобритания подписали перемирие с Фин­ляндией. Таким образом, начался процесс формирования невраждебной Со­ветскому Союзу власти в странах, расположенных вдоль советских границ на северо-западе и юго-западе континента, что соответствовало интересам обеспечения безопасности западных границ СССР.

В конце августа 1944 г. советское командование перешло к обороне на большей части центрального участка советско-германского фронта, однако бои на подступах к Варшаве и в направлении нижнего течения р. Нарев продолжались. 30 августа советские войска вновь заняли Радзымин, а
5 сентября - Воломин. В тот же день советскими войсками были захвачены плацдармы на р.Нарев у Ружан и Сероцка 90 . 4 сентября командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал К.К.Рокоссовский приказал командующему 1-й Польской армией генералу 3.Берлингу передать
1-ю польскую пехотную дивизию в оперативное подчинение командующему 47-й армии для наступления на правобережное предместье Варшавы - Прагу (док № 193).

После некоторого молчания союзников по польским делам посол Великобритании Кларк Керр 5 сентября вручил Молотову послание, в котором указывалось, что в Варшаве «поляки, сражающиеся там против немцев, находятся в отчаянном бедственном положении», и содержался призыв к Советскому правительству «оказать всемерную помощь, которая может быть в его силах, и, кроме всего прочего, предоставить возможность для самолетов Соединенных Штатов приземляться с этой целью на Ваших аэродромах». На документе есть резолюция Молотова: «Наш отв[ет] ср[очно]» (док. № 191).

Советский нарком ответил англичанам 9 сентября, заявив вначале, что: «Советское правительство хотело бы, чтобы была организована беспристрастная комиссия для выяснения того, по чьему именно приказу было начато восстание в Варшаве и кто виновен в том, что советское военное командование не было об этом уведомлено заранее». Молотов настаивал, что «никакое командование в мире, ни английское, ни американское, не может мириться с тем, чтобы перед фронтом его войск было организовано в большом городе восстание без ведома этого командования и вопреки его оперативным планам. Понятно, что советское командование не должно составлять исключение». Однако он сообщил о советском согласии оказать помощь повстанцам (док. № 199).

Тогда же, 9 сентября, последовало очередное немецкое предложение командованию АК в Варшаве сложить оружие на условиях признания за повстанцами международного статуса комбатантов. Командующий АК считал капитуляцию неизбежной из-за отсутствия советской помощи, и в тот же день из Варшавы в правительство ушла депеша: «с немцами начаты тайные переговоры о капитуляции» (док. № 200).

10 сентября Бур-Коморовский выставил командующему германскими войсками в районе Варшава-Юг генерал-майору Г. Popy условия капитуляции. Речь шла об «обеспечении полных прав комбатантов в отношении всех сражающихся, без какого-либо расследования относительно их антинемецкой деятельности, в том числе осуществлявшейся в период до 1.8.44». Командующий АК ожидал от германской стороны информации о судьбе гражданского населения, находящегося в городе, об отношении германского командования к органам гражданской власти, созданным во время восстания, и к их де­ятельности» (док. № 204). Польские требования были полностью приняты немцами, но обусловлены предупреждением: «Настоящим в последний раз требую капитуляции до 16.00 10.9.1944. В это время жду Ваших представителей для принятия Вашей капитуляции в письменном виде» (док. № 205).

Командование АК, однако, отложило капитуляцию. Еще 8 сентября командир повстанцев в районе Жолибож доложил начальнику штаба командования АК в Варшаве генералу Т. Пелчиньскому о прибытии от К.К. Рокоссовского двух советских парашютистов с рацией. 10 сентября о согласии Москвы на «проведение большой дневной американской экспедиции» англичане уведомили Миколайчика, который немедленно отправил информацию в Варшаву (док. № 203). В тот же день советская сторона через Лондон передала командованию АК в Варшаве шифры и способ связи с командованием 1-го Белорусского фронта 91 . 10 и 11 сентября был произведен первый сброс грузов, над Прагой начала активно действовать советская авиация 92 (док. № 208). 11 сентября в Варшаву поступило известие от Миколайчика о возможности сотрудничества с советской стороной
«в вопросе о помощи сражающейся Варшаве» 93 . На это советское решение повлияли успехи войск, закрепившихся на левом берегу Вислы в районе Магнушева, и боевые действия на ближайших подступах к городу. Командование АК связало с этим событием надежду на скорый штурм Варшавы советскими войсками и приняло решение продолжать борьбу в городе.

10–14 сентября советские и польские части смогли занять Прагу. Теперь в Москве посчитали, что боевыми действиями Красной армии созданы условия для оказания результативной и регулярной помощи Варшаве. В ночь с 13 на 14 сентября 85 советских самолетов прицельно сбросили в условные пункты назначения 29 т продовольствия, боеприпасов, оружия. С этого вы­лета до конца месяца каждую ночь советское командование оказывало всевозможную помощь повстанцам. В небе над городом действовала советская авиация, уничтожая немецкие самолеты, подавляя огневые точки противника, выясняя ситуацию и расположение боевых групп повстанцев, передавая им необходимые данные советской разведки о расположении и возможностях немцев (док. № 220). Подчеркнем, что каждый третий вылет совершили польские летчики полка ночных бомбардировщиков 1-й Польской армии.

15 сентября маршал К.К.Рокоссовский через заместителя начальника Генштаба генерала А.И. Антонова удовлетворил поступившую в Москву через англичан просьбу Бур-Коморовского обменяться радиосигналами. Но в тот же день последовало другое решение командования фронта: «Радиосвязи с повстанцами нет и восстанавливать ее не будем, насчет заброски своих радистов с радиостанцией вопрос подрабатываем, но это дело сложное» (док. № 229). Не была установлена и телефонная связь между командующими (док. № 222, 243, 244).

Вопрос об организации систематической советской помощи для освобожденной Праги в эти дни обсуждался в Москве. 15 сентября была получена информация члена Военного совета l-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта К.Ф.Телегина, немедленно направленная И.В. Сталину. Полученные сведения, вероятно, были признаны важными, и Телегина обязали предоставлять подробные сведения о ситуации в Варшаве два раза в сутки. Этот канал поступления информации по Варшаве действовал в ежедневном режиме до первых дней октября 1944 г. Периодически информация Телегина поступала Сталину, обеспечивая советскому руководству знание военно-политической обстановки, действий командования повстанцев на местах и настроений населения в городе
(док. № 229, 236).

Для установления контактов и получения данных о ситуации в городе от рядовых участников восстания и отдельных офицеров АК и AЛ
18 сентября в Варшаву были заброшены двое советских военнослужащих - офицер связи и радист с рацией (док. № 247, 248, 255, 257, 258).
С 21 сентября в городе находился советский разведчик капитан И.Колос (псевд. Олег), который с 24 сентября установил радиосвязь штаба l-го Белорусского фронта с некоторыми сохранявшимися очагами восстания, что позволяло получать информацию о ситуации в городе и потребностях повстанцев и гражданского населения (док № 353, 363).

Тем временем 16-23 сентября частями 1-й Польской армии была предпринята операция по форсированию Вислы в черте города и соединению с повстанцами (док. № 234, 236, 243, 247, 248, 255, 257, 258, 259, 262 и др.). Однако ожесточенное сопротивление противника, слабая активность повстанцев, медленное наращивание сил на захваченных плацдармах и недостатки боевого управления десантами привели к тому, что, потеряв
87,1% личного состава десантных отрядов, части 1-й польской армии были вынуждены вернуться на восточный берег реки 94 (док. № 291, 292). Севернее Праги советские войска пытались ликвидировать немецкий плацдарм в междуречье Нарева и Вислы. Еще 16 сентября войска 1-го и 2-го Белорусского фронтов вышли на рубеж р.Нарев и закрепились на плацдармах на ее западном берегу. После отражения ряда попыток вермахта ликвидировать эти плацдармы фронт 30 октября 1944 г. окончательно стабилизировался 95 . Цена «стояния» советских и польских войск под Варшавой была высока. Судя по публикуемым в сборнике документам, цифры потерь 1-го Белорусского фронта за август-сентябрь составили 171 665 человек, а потери 1-й Польской армии - 7371 человек (док. № 187, 352) 96 .

Общественные настроения жителей Варшавы и повстанцев постепенно изменялись. 17 сентября Бур-Коморовский отправил Верховному главнокомандующему Соснковскому тревожную депешу о том, что «отсутствие видимой помощи и поддержки со стороны наших западных союзников с одновременно все более набирающей популярность советской пропагандой о несостоятельности и бездеятельности политических и военных властей на местах, как и польского правительства в Лондоне» настраивают общественное мнение в пользу СССР и ПКНО (док. № 238, 247).

В Варшаве были убеждены в возможности выправить эту ситуацию при условии большой помощи от западных союзников, которые вели подготовку и согласование с Москвой крупной экспедиции на Варшаву (док. № 216, 246). 18 сентября 110 «летающих крепостей» 3-й американской дивизии бомбардировочной авиации тремя группами вылетели с территории Великобритании. Каждый бомбардировщик нес в себе от 6 до 12 контейнеров с оружием, гранатами, взрывчаткой, продовольствием и медикаментами. Около 14 часов дня тремя волнами с высоты 4-5 км было сброшено в город 1170 контейнеров. Однако лишь 288 из них, или около 25% (около 50 т), достались повстанцам, остальные упали на территорию, контролируемую или советскими, или (в большей части) немецкими войсками 97 .

Операция оказала позитивное воздействие на настроения в городе: «Люди прыгали от радости». Однако точность сброса грузов в обозначенные цели была невысокой: «часть [груза] попала в немецкие руки, часть на район Прага - к Советам» (док. № 246). Последний раз западные союзники произвели сброс грузов для Варшавы 21 сентября, когда было сброшено 3 контейнера на территорию Кампиноской Пущи, из которых повстанцы получили лишь 1 98 . Тогда, по сведениям генерала А.Хрущеля, положение в городе было «очень тяжелое, есть нечего и стрелять нечем» (док. № 338). Лишь советское командование продолжало помогать Варшаве оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Переоборудованные самолеты По-2 сбрасывали грузы без парашютов с высот в 100-150 м, в основном по координатам и по «заказу» повстанцев. За период с 13 сентября по 1 октября 1944 г. советские летчики и пилоты 1-й Польской армии сбросили варшавским повстанцам свыше 150 т вооружения и боеприпасов, 131 т продовольствия и 515 кг медикаментов (док. № 358). За два месяца борьбы от западных союзников Польши повстанцам досталось 82,3 т вооружения и боеприпасов и 21,7 т продовольствия и лекарств 99 .

Помощь советской стороны и западных союзников восстанию была существенной. Она, несомненно, облегчала трагическое положение повстанцев и населения, но не могла кардинально изменить военно-оперативную обстановку в Варшаве. Военное поражение восстания неотвратимо приближалось. Тем не менее, вопрос о возможных действиях для поддержки повстанцев и освобождения Варшавы все еще рассматривался в Москве. Пока части 1-й Польской армии вели бои на плацдармах в городе, Ставка ВГК предложила маршалам Г.К.Жукову и К.К.Рокоссовскому продумать возможные варианты помощи. Уже 20 сентября в Москву была направлена докладная записка о необходимости охвата города с севера, что требовало разгрома противника в междуречье pp. Нарев и Висла. Предлагалось подготовить операцию к 4-5 октября 100 (док. № 272). 21 сентября командование 1-го Белорусского фронта доложило Сталину о ситуации в Варшаве и боевых возможностях повстанцев. Авторы доклада маршал К.К.Рокоссовский и генерал-полковник М.С. Малинин писали, что более 4 тыс. повстанцев со слабым вооружением при отсутствии единого руководства и политического единства «никакой реальной силы в борьбе за Варшаву не представляют и рассчитывать на их сколько-нибудь существенную помощь нельзя. В городе и в районах, занимаемых повстанцами, имеется еще значительное количество населения, могущее в той или иной степени принимать участие в борьбе с немцами, но оно не организовано и не вооружено, испытывает острый недостаток в продовольствии, в силу чего рассчитывать на вовлечение его в активную борьбу в данное время не представляется возможным» (док. № 281). На следующий день, 22 сентября 1944 г., представитель Генерального штаба при 1-й Польской армии Н.М.Молотков доносил заместителю Верховного главнокомандующего маршалу Г.К.Жукову об ухудшении обстановки на фронте, тяжелом положении 1-й Польской армии и невозможности взять Варшаву (док. № 290). При таком военно-оперативном положении в столице и на подступах к ней штурм города становился бессмысленным.

Серьезные успехи Красной армии в Прибалтике и на Балканах не позволяли Великобритании навязать советскому руководству нужное ей решение «польского вопроса». Англичанам оставалось только пытаться выяснить намерения И.В.Сталина. 23 сентября послы США и Великобритании посетили Кремль с информацией о состоявшейся двусторонней встрече Рузвельта и Черчилля в Квебеке, где обсуждались проблемы завершения войны в Европе и на Дальнем Востоке. Каждый посол поинтересовался положением в районе Варшавы. Сталин назвал положение неудовлетворительным, поскольку взять Варшаву фронтальной атакой «очень трудно». Говоря о повстанцах, уточнил: «Восставшие в Варшаве рассеяны по четырем районам», с оружием около 2,5 тыс. человек, «вооружение, сбрасываемое с американских самолетов, часто не попадает в руки повстанцев, так как сбрасывается с очень больших высот, ...население Варшавы голодает» (док. № 297).

Дальнейшего развития польский сюжет в ходе этой беседы не имел, но информация о Варшаве, полученная от Сталина, позволяла понять, что в ближайшее время советские войска не смогут освободить город. Это было важно прежде всего для Черчилля - основного ходатая за Миколайчика и поиск компромисса в решении «польского вопроса» в целом. Спустя несколько дней проблема «Миколайчик - ПКНО» получила продолжение.

Тем временем 25 сентября командующий немецким корпусом полиции в Варшаве фон дем Бах направил к польскому командованию двух офицеров АК, находившихся в немецком плену, с предложением командованию АК капитулировать на выгодных для повстанцев условиях: они будут считаться комбатантами. При этом выражалась надежда, что «в дальнейшем немецкая армия вместе с польской [армией] будет воевать против большевиков» 101 . Германская сторона была хорошо осведомлена об антисоветских целях организаторов восстания.

Предложения германского командования польская сторона не приняла. Среди участников восстания и части их командиров отношение к сдаче оружия было негативным. Так, 27 сентября защитники района Жолибож отклонили ультиматум германского командования и «в течение ночи подвергались ужасному артобстрелу» (док. № 326, 327, 329). Однако настроения в высших кругах АК были иными. Командующий АК в Варшаве генерал А.Хрущель, командир подразделений АК в районе Средместье-Юг подполковник Я.Щурек-Церговский и подполковник Зигмунд 102 провели 28 сентября совещание о предстоящей капитуляции с представителями фон дем Баха. Полякам было предложено сложить оружие на условиях признания пoвстанцев военнопленными. В этот день в отряды АК стали поступать приказы о прекращении огня с польской стороны (док. № 326, 327, 328, 363). Последовало очередное обсуждение ситуации в городе командования АК с делегатом правительства Я. Янковским, активным сторонником прекращения борьбы. Он доказывал что «восстание не ставило перед собой цель начать всеобщую войну с немцами и не могло иметь целью разгром немцев. Восстание уже достигло своих политических и моральных целей» 103 . Тогда же Т.Бур-Коморовский доносил К.Соснковскому: «Дальнейшая борьба в двух изолированных котлах может стать невозможной. Голод. Если мы не получим эффективной помощи с наступлением Красной армии до 1 октября, то будем вынуждены прекратить борьбу» (док. № 336).

В Лондоне было известно о переговорах варшавских повстанцев с немецкими представителями. Это вызывало озабоченность правительства Великобритании судьбой польского союзника после капитуляции восстания в Варшаве. В первую очередь, беспокойство вызывало будущее правительства во главе с Миколайчиком, которого Черчилль с начала 1944 г. упорно убеждал принять советские условия урегулирования отношений с СССР. Новые обстоятельства не могли не «подтолкнуть» английского премьер-министра к проработке вариантов действий после поражения восстания.

27 сентября Сталин получил послание Черчилля, где было выказано желание «приехать в Москву в октябре». 30 сентября последовал положитель­ный ответ Сталина: «Я весьма приветствую Ваше желание приехать в Москву в октябре. Нам следовало бы обсудить военные и другие вопросы, кото­рые имеют большую важность» 104 .

29 сентября министр иностранных дел А.Иден в беседе с советским послом в Великобритании Ф.Т.Гусевым убеждал его в стремлении Миколайчика «достигнуть соглашения с Советским правительством» (док. № 334). В тот же день Черчилль принял Миколайчика, который не мог не доложить ему о полученном 27 сентября отказе политических лидеров подполья, находившихся в Варшаве, «взять на себя ведение переговоров [по урегулированию отношений с СССР]». Они предлагали Миколайчику «приехать в Варшаву сразу по вступлению советских войск» (док. № 310). Такая информация должна была встревожить Черчилля, который порекомендовал польскому премьеру немедленно написать обращение к Сталину, которое 30 сентября поступило в посольство Великобритании в Москве и 1 октября было передано В.М. Молотову.

Миколайчик впервые просил Сталина о штурме Варшавы советскими войсками (док № 332). Скорее всего, премьер рассчитывал на то, что штурм города советскими войсками возможен и позволит избежать капитуляции, а значит, и сохранить на случай вступления советских войск в столицу руководящий военно-политический состав подполья. Подтверждением этому служит письмо английского посла В.М. Молотову от 29 сентября: «...Польское правительство в Лондоне просило мое правительство организовать срочное доведение до сведения Советского правительства следующих сведений о фамилиях руководящих лиц польского подпольного движения, а также польской внутренней армии 105 , которые действовали под псевдонимами» (док № 333). Далее следовал список имен лиц.

Для Черчилля обращение Миколайчика к Сталину было нужно для подготовки его участия в будущих переговорах в Москве. Английская сторона стремилась убедить Сталина в склонности Миколайчика к компромиссу с СССР, чтобы при обсуждении польского вопроса на уровне «большой тройки» не допустить исключения признаваемого Великобританией польского правительства из процесса переформирования власти в Польше. В польском премьере как участнике будущих переговоров с ПКНО проявлял тогда заинтересованность и Сталин, иначе через две недели Миколайчик не прибыл бы в Москву 106 .

Между тем, по информации советского офицера-разведчика в Варшаве, «30 сентября начался первый выход гражданского населения» из города. Среди солдат и офицеров АК началась паника; они переодевались в гражданскую одежду и уходили вместе с мирным населением (док. № 363). 1 октября, когда пал Жолибож, командованием АК было принято окончательное решение договариваться с немцами об условиях капитуляции повстанцев и эвакуации гражданского населения из осажденных районов города: «У Варшавы, - писал Бур-Коморовский в правительство, - больше нет никаких шансов защищаться... Переговоры завтра» (док. № 347).

Вечером 2 октября полковник К.Иранек-Осмецкий и подполковник З.Добровольский с польской, а генерал Э.фон дем Бах с немецкой стороны подписали соглашение о прекращении военных действий с 20.00. В ходе переговоров командование АК отказалось удовлетворить требование немцев и отдать приказ по Армии Крайовой в масштабах всей страны прекратить борьбу против Германии. Не был принят и вариант «секретного соглашения» на этот счет, предложенный во время состоявшейся 4 октября личной беседы Бур-Коморовского с фон дем Бахом (док. № 404, 408, 411). Однако командующий АК высказал «личное убеждение, что немецкое высшее руководство не будет иметь со стороны АК особых трудностей, поскольку варшавское восстание было кульминационным пунктом деятельности АК, венцом ее усилий» 107 .

Обращение немцев с капитулировавшими варшавскими повстанцами кардинально отличалось от системы массовых террора и репрессий, свойственных оккупационному режиму в Польше, начиная с осени 1939 г. Вслед за западными союзниками германское командование признало статус военнопленных как за членами Армии Крайовой, так и за всеми другими, тактически ей подчиненными военными подразделениями. Немецкая сторона согласилась не преследовать поляков «ни за военную, ни за политическую деятельность как во время восстания в Варшаве, так и в предыдущий период», не наказывать «за нарушение немецких распоряжений» и намекала командованию АК на необходимость переориентировать вооруженную деятельность против «Советов» 108 .

Таким образом, спустя 63 дня героической борьбы повстанцев, сопровождавшейся гибелью десятков тысяч жителей и уничтожением столицы страны, командование АК капитулировало. Современные польские историки полагают, что от 15 до 18 тыс. поляков погибли на баррикадах,
25 тыс. – были ранены. Оружие сложили 17 тыс. аковцев 109 . Среди них были генералы Т.Бур-Коморовский, Т.Пелчиньский, А.Хрущель, а также начальники отделов Главного командования АК - полковники К. Иранек-Осмецкий, Ю. Шостак, Я. Жепецкий, А. Санойца и др. (док. № 406).

Самые многочисленные жертвы - от 120 до 130-165 тыс. жизней – в ходе восстания понесли жители Варшавы, которых по приказу рейхсфюрера СС Г.Гиммлера уничтожали «десятками тысяч» 110 . Варшавян, выживших во время бомбежек и пожаров, нацисты отправляли в концлагеря в Прушкове и Урсусе, расположенные вблизи Варшавы. По немецким данным, к 14 октября 1944 г. через эти лагеря «в общей сложности было пропущено 350 617 беженцев». Большинство нетрудоспособных и больных гитлеровцы «разместили» в Варшавском, Краковском и Радомском районах, около 1 тыс. человек отправили на работы в Германию (док. № 404). Вместе с гражданским населением покинула город часть командования АК, в том числе новый командующий АК генерал Л.Окулицкий.

Жертвой замысла командования АК о восстании стала сама столица Польши. 9 октября фон дем Бах получил «от рейхсфюрера [Гиммлера] приказ Гитлера, чтобы полностью уничтожить Варшаву» (док. № 387). Приказ был выполнен. Гитлеровцы взрывали и сжигали город методично, квартал за кварталом, дом за домом. В руины были превращены почти все памятники польской истории и варшавской архитектуры. Такова оказалась материальная цена поражения восстания.

Невыполненной осталась политическая цель восстания, которую стремились реализовать правительство Польши и командование АК. Назначенное стать апогеем акции «Бужа» на всей территории довоенной Польши, восстание должно было создать условия для возвращения из эмиграции в столицу правительства Польши и продемонстрировать способность поляков само­стоятельно, силой своего оружия, решить вопрос о власти, территории, мес­те и роли Польши в послевоенной Европе. Однако расчеты польского дово­енного политического класса оказались несоизмеримыми с его реальными военными и внешнеполитическими возможностями.

Слабо подержанное Великобританией и США, политически направленное против СССР восстание не могло не потерпеть военного поражения, пос­кольку германское командование не собиралось сдавать Варшаву. В свою очередь, восстание стало предвестником краха геополитического проекта, со­зданного социально-политическими силами, господствовавшими в довоен­ной Польше. Цель этого проекта состояла в том, чтобы, став лидером «ма­лых» государств восточноевропейского региона, превратить Польшу в важ­ный геополитический фактор для западных союзников, обрести ключевую роль в Восточной Европе для противостояния Советскому Союзу. Ошибоч­ность геополитической концепции польского правительства, построенной на антисоветизме, породила убежденность в возможности если не военного, то геополитического поражения СССР. Наиболее крупной заявкой польского правительства и командования АК на реализацию этого проекта стало восста­ние в Варшаве, закончившееся трагическим поражением. Главным победите­лем из войны в Европе выходил СССР, что делало ничтожным такой замысел.

Примечания

1. Duraczyński Е. Polska. 1939-1945. Warszawa, 1999. S. 136-137; Komorowski К. Armia Krajowa - siły zbrojne Polskiego Państwa Podziemnego // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 30.
2. Salmanowicz St., NeyKrwawicz М., Górski A. Polskie Państwo Podziemne. Warszawa, 1999. S. 11 (из предисловия E. Щляского).
3. Отношения правительств двух стран были прерваны советской стороной 25 ап­реля 1943 г. Решение было вызвано реакцией польского правительства на германское заявление о расстрелах советской стороной польских офицеров осенью 1940 г. вблизи Смоленска (Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: В 3 т. Т. 1: 22 июня
4. 1941 г. - 31 декабря 1943 г. М., 1944. С. 301-303).
5. См. подр.: Ржешевский О.А.Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии. М., 2004. С. 384-411.
6. АК считалась частью Польских вооруженных сил, расквартированных в Великобритании и на западном фронте, командующий АК генерал Т. Бур-Коморовский подчинялся Верховному главнокомандующему генералу К.Соснковскому. Все, кто вступал в АК, зачислялись на действительную военную службу с сохранением воинских званий и получением жалования. В списочном составе АК весной 1944 г. значилось около 390 тыс. человек. Офицерский корпус, включая младшие чины, насчитывал около 9 тыс. человек. Командование находилось в руках генералов и старших офицеров, сторонников Ю.Пилсудского, - диктатора, неподконтрольного конституционным органам государственной власти, создателя режима «санации», главной опорой которого являлась армия. В этой среде господствовали правые националистические и антисоветские настроения (Польша в XX веке. Очерки политической истории. М., 2012. С. 169, 212, 227; Kirchmayer Е. Powstanie Warszawskie. Warszawa, 1959. S. 50).
7. Armia Krajowa w dokumentach. 1939-1945. T. III. Wroclaw-Warszawa-Kraków, 1991. S. 182-185, 209-213; Salmanowicz St., NeyKrwawicz М., Górski A. Op. cit. S. 82-84.
8. Москва располагала информацией об этих планах. В 1943 г. сведения поступали по разным каналам. Так, в августе и в октябре 1943 г. Сталину докладывали, что польский генеральный штаб «с согласия правительства и президента дал инструкции уполномоченному польского правительства в Польше готовиться к оказанию сопро­тивления Красной Армии», что «польские вооруженные силы должны в силу этих инструкций вести беспощадную борьбу с просоветским партизанским движением в Западной Украине и Западной Белоруссии и готовить всеобщее восстание при вступлении туда Красной армии» для того, чтобы показать всему миру нежелание населе­ния принять советский режим» (Очерки истории российской внешней разведки. Т. 4. М., 1999. С. 463-464, 609).
9. NeyKrwawicz М. Koncepcje powstania powszechnego na ziemiach
   polskich // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 93; Duraczyński E. Op. cit. S. 478; Żenczykowski T. Polska Lubelska. Warszawa, 1990. S. 69.
10. См. подр.: Motyka G. Na białych Polaków obława. Wojska NKWD w walce z polskim podziemiem. 1944-1953 Warszawa, 2014. S. 81, 85-86; Ciechanowski J. Powstanie Warszawskie. 1944. Pułtusk, 2004. S. 235, 242-243.
11. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4): Ставка Верховного Глав­нокомандования: Документы и материалы. 1944-1945. М., 1999. С. 61-62; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-2): Красная Армия в странах Центральной и Северной Европы и на Балканах: Документы и материалы. М., 2000. С. 403; Польша в XX веке. Очерки политической истории. М., 2012. С. 386-387.
12. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-2): Красная Армия в странах Центральной и Северной Европы и на Балканах: Документы и материалы. М., 2000. С. 403; Armia Krajowa w dokumentach. T. III. S. 411-412.
13. АП РФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 105. Л. 52; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4): Ставка Верховного Главнокомандования: Документы и материалы. 1944-1945. М., 1999. С. 80; Teczka specjalna J.W. Stalina. Raporty NKWD z Polski. 1944-1946. Warszawa, 1998. S. 210-211.
14. См. подр.: Польша в XX веке. Очерки политической истории. М., 2012. С. 321- 322, 425-426; Wasilewska W. Wspomnienia // Archiwum ruchu robotniczego. Т. VII. Warszawa, 1982. S. 40.
15. «Линия Керзона» была предложена в конце 1919 г. Антантой в качестве временной польской восточной границы, вычерченной по этнографическому принципу.
16. По просьбе делегации КРН она была принята послом США в Москве А.Гарриманом (11 июня) и послом Великобритании в Москве А. Кларк Керром (26, 27 и 29 июня 1944 г.), делегация посетила посольство Чехословакии и военную миссию Югославии (Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VIII: Январь 1944 г. - декабрь
    1945 г. М., 1974. С. 162-174).
17. Польша в XX веке. С. 391-393; Tebinka J. Polityka brytyjska wobec problemu granicy polsko-radzieckiej. 1939-1945. Warszawa, 1998. S. 347.
18. Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг.: В 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 152-155.
19. 20, 22 и 23 июня 1944 г. советский посол при находившихся в Лондоне прави­тельствах «малых» стран В.З.Лебедев обсуждал с Миколайчиком вопросы о границе и об изменении состава польского правительства. Советская сторона обуславливала восстановление дипломатических отношений исключением из польского кабинета ряда политиков, позиции которых считала сугубо антисоветскими, а также реконструкцией кабинета и допуском в его состав польских политиков, находящихся в Польше, СССР и США, в том числе коммунистов. Посол твердо настаивал на признании польской стороной границы по «линии Керзона». Договоренности не после­довало и, как считает современный польский историк Я. Тебинка, для польского правительства это был последний шанс избежать появления Польского Комитета Национального Освобождения (Buhler Р. Polska droga do wolności. 1939-1995. Warszawa 1999. S. 66; Tebinka J. Op. cit. S. 349).
20. Armia Krajowa w dokumentach. T. III. S. 498-504.
21. Ibid. S. 504-506.
22. Ibid. S. 546-550.
23. Под Вильно и Новогрудком было сосредоточено, по польским данным, 5,5-6 тыс. бойцов АК, по советским - до 25 тыс. аковцев; в районе
    Львова - около 3 тыс. и на юго-востоке Польши, в основном в Люблинском воеводстве, около 12 тыс. человек i (Friszke F. Polska. Losy Państwa i Narodu. 1939-1989. Warszawa, 2003. S. 89; «Из Варшавы. Москва, товарищу Берия...» Документы НКВД СССР о польском подполье. I 1944-1945 гг. М., 2001. С. 36).
24. Под Вильно в июле 1944 г. было разоружено, по разным данным, от 6 до 9 тыс. 1 аковцев. «Из Варшавы. Москва, товарищу Берия...» Документы НКВД СССР о польском подполье. 1944-1945 гг. М., 2001. С. 42; Teczka specjalna J.W. Stalina. Raporty i NKWD z Polski. 1944-1946. Warszawa, 1998. S. 40; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4): Ставка Верховного Главнокомандования: Документы и материалы. 1944-1945. М., 1999. С. 111.
25. Armia Krajowa w dokumentach. Т. V. S. 9; Т. VI. S. 17-18, 27, 29.
26. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 1-2.
27. Там же. S. 3-5.
28. Командный состав АК составляли кадровые офицеры и генералы довоенного Войска Польского, как правило, участники Первой мировой войны или войны с Советской Россией. Летом 1944 г. состав Главного штаба был таковым: командующий - ген.Т.Бур-Коморовский; заместитель командующего и начальник Главного штаба - ген. Т.Пелчиньский; первый заместитель начальника штаба и начальник оперативного управления - ген. Л.Окулицкий (в Польше находился с 22 мая 1944 г.); второй заместитель начальника штаба по интендантской службе, начальник IV отдела полк.З.Милковский; заместитель начальника штаба по оргвопросам полк.А.Санойца; заместитель начальника штаба по управлению и связи, начальник V отдела полк. К.Плюта-Чаховский; начальник I организационного отдела полковник Ф. Каминьский (одновременно командующий Батальонами Хлопскими); начальник Кедива (команды диверсий) пполк. Я.Мазуркевич; начальник II отдела разведки полк. К.Иранек-Осменский; начальник III оперативного отдела полк. Ю. Шостак; начальник VI отдела (Бюро информации и пропаганды) полк. Я.Жепецкий; начальник VII отдела (Бюро финансов и контроля) полк. Ст.Тхун; начальник военных бюро полк. Л.Музычка. Летом 1944 г. были назначены новые командующие округами: Новогрудским - пполк. А. Шидловский (псев. Полешук), затем майор М. Каленкевич (псев. Котвич); Полесье - майор Г.Краевский (псев. Тжаска, Лещны); Тарнополь - майор Б. Завадский (псев. Сорока, Юранд); Волынь - К.Бомбиньский, затем полк. Я.Киверский, майор Т. Штумберк-Рыхтер (псев. Жегота), полк.Я.Котович (псев. Тварды); Познань - исполнял обязанности поруч. Я.Колодзей (псев. Дрвал, Бляды); Поморье - с июля 1944 г. майор Ф.Трояновский (псев. Фаля, Рынграф, Торуньчык); Вильно - пполк. Ю.Куликовский (псев. Витольд, Рынграф, Дрогомир); округ Люблин - пполк Ф. Жак; Краков - полк. Э. Годлевский (псев. Гарда). (Duraczyński Е. Op. cit. S. 433). Львовским обшаром АК командовал полк. Филипковский (псев. Янка) (Mazur G. Obszar Lwów // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 190).
29. Duraczyński E. Op. cit. S. 485-486.
30. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 11-12, 15-17, 24; Варшавское восстание 1944 г. в документах спецслужб. М.-Варшава, 2007. С. 586, 742, 788, 924, 1022; Польша в XX веке. С. 399-400.
31. ПКНО создавался из представителей КРН и СПП. Его коалиционный состав во главе с левым социалистом Э. Осубка-Моравским был согласован и утвержден в ночь с 21 на 22 июля в кабинете Сталина (Исторический архив. 1996. № 4. С. 82; На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953 гг.). М., 2008. С. 437-438).
32. Документы и материалы по истории советско-польских отношений.
    Т. 8. С. 129-131; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1): СССР и Польша. 1941 - 1945. К истории военного союза: Документы и материалы. М., 1994. С. 316-317.
33. Имеется в виду КРН.
34. 1 августа 1944 г. ПКНО был признан советской стороной в качестве коалиционного представительства Польши (Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3–1). С. 198, 316-317; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VIII. С. 153-157).
35. Части корпуса безвозвратно потеряли 75 танков (Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4). С. 112).
36. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны: В 2 кн. Кн. 2. М., 1981. С. 59-63; История второй мировой войны. 1939-1945 гг.: В 12 т. Т. 9. М., 1978. С. 55-56; Военная энциклопедия. В 8 т. Т. 4. М., 1999. С. 494-495.
37. См. подр.: Носкова А.Ф. Сталин и создание Польского Комитета Национального освобождения: вынужденный шаг в нужном направлении // Средняя Европа. Проблемы международных и межнациональных отношений. XII-XX вв. М., 2009. С. 365-393.
38. Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил во второй мировой войне: Документы и материалы. М., 1985. С. 284-287; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-2). С. 408-409.
39. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления: В 3 т. Т. 3. М., 1990. С. 152- 153.
40. Штеменко С.И. Указ. соч. С. 71-75; Антипенко Н. Вопросы тылового обеспечения Белорусской операции // Военно-исторический журнал. 1964.
    № 6. С. 36-51.
41. Белорусская операция в цифрах // Военно-исторический журнал. 1964. № 6. С. 82.
42. Типпельскирх К. История второй мировой войны. Пер. с нем. М., 1956. С. 451.
43. Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. Miinchen, 2007. S. 571. Наряду с прибывающей из Италии парашютно-танковой дивизией «Герман Геринг» под Варшаву перебрасывались 19-я танковая дивизия из-под Белостока, а также 4-я танковая дивизия и 5-я танковая дивизия СС «Викинг» из района Клещелей.
44. Русский архив. Великая Отечественная. Т. 14(3-1). С. 200-201.
45. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4). С. 120-121.
46. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 202-203.
47. Там же. С. 212, 213; Т. 14 (3-2). С. 418-419.
48. Назаревич Р. Варшавское восстание. 1944 год. Пер. с польск. М., 1989. С. 89. Согласно данным современных германских исследователей, на 2 августа 1944 г. после двух дней боев в 19-й танковой дивизии насчитывалось 70 танков и истребителей танков, в парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» - 63 танка и истребителей танков, в 5-й танковой дивизии СС «Викинг» - 66 танков и штурмовых орудий, а в 4-й танковой дивизии - 78 танков (Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. S. 581).
49. Антипенко H. Указ. соч. С. 48.
50. Варшавское восстание 1944 г. в документах из архивов спецслужб.
    С. 584-596.
51. Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. S. 646.
52. Операция «Багратион». Освобождение Белоруссии. М., 2004. С. 327-328; Великая Отечественная война - день за днем: по материалам рассекреченных оперативных сводок Генерального штаба Красной Армии: В 10 т. Т. 8: Освобождение. 1 июня – 31 декабря 1944 г. М., 2010. С. 152-153.
53. Описание танкового сражения под Варшавой с германской стороны см.: Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. S. 570-587.
54. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 215, прим. 2 на с 216, прим. 4 на с. 216-217.
55. Штеменко С.М. Указ. соч. С. 86.
56. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 237, 238-239. Сводки Генштаба Красной армии о боях 1-го Белорусского фронта с 9 по
    30 августа 1944 г. см.: Операция «Багратион». Освобождение Белоруссии. С. 361-467; Великая Отечественная война - день за днем. Т. 8. С. 184-268.
57. Komorowski К. Bitwa о stolicę Polskiego Państwa Polskiego // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 552.
58. Ney-Krwawicz M. Komenda Główna Armii Krajowej. 1939-1945. Warszawa, 1990. S. 313, 320-321.
59. Komorowski К. Op. cit. S. 552; Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 31, 32.
60. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14(3-1). С. 204, 209-210, 212; Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 100.
61. Польский историк К. Коморовский отмечает, что концентрация германских сил против советской 2-й танковой армии хотя и «сняла нагрузку» с территории, охваченной восстанием, но «немецкие контрудары углубили отставание правого крыла 1-го Белорусского фронта, замедлили движение войск Рокоссовского и откладывали его атаку на город. А ведь от этого зависели судьбы Восстания» (Komorowski К. Op. cit. S. 551).
62. Armia Krajowa w dokumentach. Т. V. S. 9-13, Т. IV. S. 18-21; Die Zejt. 29.07.1994; Польша в XX веке. С. 401.
63. Komorowski К. Op. cit. S. 548.
64. Варшава была самым большим городом довоенной Польши. Летом 1944 г. ее население, включая Прагу, составляло до 1 млн человек. Во время войны город являлся важнейшим стратегическим и транспортным, железнодорожным и авиационным (крупные аэродромы Окенче и Беляны и небольшие Боернерово, Служев, Гоцлав, Зеленка), узлом, а также имел мощные фортификационные сооружения в треугольнике Варшава-Модлин-Зегже. Серьезным препятствием при наступлении с востока служила широкая и глубокая р. Висла, преодолеть которую можно было только с помощью плавсредств (Komorowski К. Op. cit. S. 544-545).
65. Komorowski К. Op. cit. S. 529-534, 542, 551.
66. Возможно, что командование АК такой цели перед повстанцами не ставило. Повстанцы захватывали, в первую очередь, правительственные здания, административные учреждения, банки.
67. Komorowski К. Op. cit. S. 555-557.
68. Известный английский историк, в прошлом участник восстания, так определил его цель: «Армия Крайова, овладев Варшавой, должна была подготовить почву для генерального и окончательного сражения со Сталиным, которое решит, кто будет управлять послевоенной Польшей - лондонский лагерь или ППР и ее сторонники. Авторы восстания действовали в убеждении, что для Польши наступает переломный момент, что она находится на исторической развилке и вновь решается ее судьба» (Ciechanowski J.M. Op. cit. S. 15). Восстание стало апогеем всего плана «Буря», но судьбу страны оно не могло решить при любом его исходе.
69. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 35, 47, 59-63, 72-73, 77-79, 80, 82 и др.
70. Переписка председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой отечественной войны. Т. 2: Переписка с Ф. Рузвельтом и Г. Трумэном (август 1941 - декабрь 1945). М., 1986 С. 100.
71. Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг. Документы и материалы в 2 т. Т. 2. М., 1984. С. 174; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 210-211.
72. Имеется в виду Крайова Рада Министров во главе с вице-премьером
    Я. Янковским и его заместителями в ранге министров А. Бенем, А. Пайдаком и Ст. Ясюковичем.
73. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 41-42, 53-54, 57-58, 70-71, 74-76, 85-86, 93, 99, 100, 112-113 и др.
74. Переписка председателя Совета министров СССР с президентами США и пре­мьер-министрами Великобритании во время Второй мировой войны 1941-1945 гг. Т. 1: Переписка с У. Черчиллем и К. Этли (июль 1941 - ноябрь 1945). М., 1986. С. 291-292.
75. В позиции и расчетах организаторов восстания содержался, по мнению проф. Дурачиньского, парадокс, изначально исключавший его военно-политический успех (Duraczyński Е. Stalin. Twyrca i dyktator supermocarstwa. Pułtusk - Warszawa, 2012. S. 495). Действительно, польские политики предусматривали изгнание гитлеровцев из Варшавы силами Красной армии, и при этом они же рассчитывали взять власть в городе для противостояния геополитическим планам советского руководства в отно­шении Польши.
76. Записями бесед 6 и 7 августа 1944 г. составители не располагают. Советская запись беседы 8 августа с В.М. Молотовым опубликована: Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1: 1944-1948. М., 1999. С. 76-83.
77. Советский фактор в Восточной Европе 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. М., 1999. С. 67-76, 84-87, 76-83; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VIII. Док. № 91, прим.1. С. 27.
78. Советский офицер был сброшен в Варшаву, но был убит, о чем советская сторона 14 и 15 августа уведомила послов США и Великобритании в Москве. См. док. № 123 и 129.
79. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 65-67; Cytowska-Siegrist E. Stany Zjednoczone a Polska. 1939-1945. Warszawa, 2013. S. 269, 281, 283.
80. Sierocki T. Oskar Lange. Biografia. Warszawa, 1989. S. 138-156; Носкова А.Ф. На пути к созданию ПКНО (российские архивы о роли Москвы) // Славяноведение. 2008. № 3. С. 3-21.; Запись беседы Сталина с Ланге 17 мая 1944 г. см.: Сталин и Польша. 1943-1944 годы. Из рассекреченных документов российских архивов // Новая и новейшая история. 2008. № 3. С. 124-137.
81. Печатнов В.О., Магадеев И.Э. Переписка И.В. Сталина с Ф. Рузвельтом У.Черчиллем в годы Великой Отечественной войны: Документальное исследование: В 2 т. Т. 2. М., 2015. С. 236.
82. Переписка... Т. 2. С. 161 - 162.
83. Там же. С. 162. Для Рузвельта, который готовился к очередным президентским выборам, важно было избежать участия вместе со Сталиным в решении проблемы ПКНО и не допустить поддержки советских намерений, чтобы не потерять 6-7 млн голосов «американских» поляков, настроенных в высшей мере антисоветски.
84. Цит. по: CytowskaSiegrist Е. Op. cit. S. 297.
85. По приказу И.В.Сталина была произведена проверка всех передач советского радио накануне восстания, включая те передачи СПП, которые велись через Радиокомитет. Результаты проверки были отрицательными. 29 июля 1944 г. радиостанция им. Костюшко, которая находилась в распоряжении СПП, передавала на Варшаву разнообразную информацию, в том числе и обращение к полякам в связи с боевыми действиями советских войск вблизи Варшавы (см. прим. № 81).
86. Цит. по: Печатнов О.В., Магадеев И.Э. Переписка И.В.Сталина с Ф.Рузвельтом и У.Черчиллем в годы Великой Отечественной войны: Документальное исследование: В 2 т. Т. 2. М., 2015. С. 244.
87. Там же. С. 247-248.
88. Печатнов О.В., Магадеев И.Э. Указ. соч. Т. 2. С. 250-251; Суtowska-Siegrist E. Op. cit. S. 290-293.
89. Такой международно-правовой защитой от немецких репрессий не располагали советские военнопленные.
90. См. прим. № 92.
91. Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил во второй мировой войне. С. 292-293.
92. Назаревич Р. Указ. соч. С. 170.
93. Подтверждающими советскими документами составители не располагают.
94. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 307-308.
95. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 242-243, 246, 249–251, 271-272, 274-275, 277-279; Т. 14 (3-2). С. 435-439, 440-441.
96. Типпельскирх К. Указ. соч. С. 453; Штеменко С.М. Указ. соч. С. 90-108.
97. См. также: Гриф секретности снят: Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993. С. 203; Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 193, прим. 1 на с. 244, прим. 1 на с. 291; Назаревич Р. Указ. соч. С.167, 179-180.
98. Komorowski К. Op. cit. S. 559-560.
99. Там же; Kirchmayer J. Op. cit. S. 503.
100. Русский архив. Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 267-268, 270; Komorowski К. Bitwa о stolice Polskiego Państwa Podziemnego // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie. Warszawa, 2004. S. 560 Nazarewicz R. Z problematyki politycznej , powstania Warszawskiego (1944). Warszawa, 1980. S. 221; Kirchmayer J. Op. cit. S. 503-504.
101. Но и операцию по охвату города с севера провести не удалось, поскольку 4-10 октября германские войска атаковали и потеснили советские части на плацдарме севернее Сероцка. Лишь 14-24 октября войска 65-й и 70-й армий смогли расширить 1 плацдарм до 25 км по фронту и 4-5 км в глубину, заняв 19 октября Сероцк (IIIтеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2. С. 101 - 108).
102. Цит. по: Назаревич Р. Указ. соч. С. 201-202; Madajczyk Cz. Polityka III Rzeszy w okupowanej Polsce. Т. I. Warszawa, 1970. S. 200-201.
103. Вероятно, имеется в виду юрист, подполковник Я.Добровольский (псевд. Зынграм).
104. Назаревич Р. Указ. соч. С. 202.
105. Переписка... Т. 1. С. 299-300, 301. 30 сентября Миколайчик тем же «каналом» направил Рокоссовскому письмо, содержавшее сведения об укреплениях немецких войск под Варшавой.
106. Имеется в виду Армия Крайова.
107. См. подр.: Носкова А.Ф. Проблема международного признания и границ Поль­ши (август 1944 - август 1945 гг.) // Великая Отечественная война. 1945 год. M., 2015. С. 26-29.
108. Цит. по: Назаревич Р. Указ. соч. С. 209-210.
109. Текст соглашения на польском языке был отправлен в штаб Верховного ко­мандования 3 октября 1944 г. (Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 428-432).
110. Polska. 1939-1945. Straty osobowe i ofiary represji pod dwiema okupacjami. Warszawa, 2009. C. 183-184.

В настоящее время польские историки признали недостоверными данные о 200-250 тыс. погибших жителей города, бытовавшие в научной литературе и национальной памяти поляков многие десятилетия (Polska. 1939-1945. S. 184).