- Наставление первое. О человеческом слове вообще
11
- Глава 1. О голосе 11
- Глава 2. О выговоре и неразделимых частях человеческого слова 14
- Глава 3. О сложении неразделимых частей слова 19
- Глава 4. О знаменательных частях слова 23
- Глава 5. О сложении знаменательных частей...
- Наставление второе. О чтении и правописании Российском
41
- Глава 1. Об азбуке Российской 41
- Глава 2. О произношении букв Российских 54
- Глава 3. О складах и наречиях 49
- Глава 4. О знаках 51
- Глава 5. О правописании...
- Наставлении третье. Об имени
62
- Глава 1. О родах имен 62
- Глава 2. О склонениях 64
- Глава 3. Содержание особливых правил склонений 79
- Глава 4. Об уравнениях 91
- Глава 5. О произвождении притяжательных отечественных и отеческих имен и женских от мужских 94
- Глава 6. Об именах увеличительных и умалительных 99
- Глава 7. Об именах числительных 101
- Наставление четвертое. О глаголе
105
- Глава 1. О свойствах глагола вообще 105
- Глава 2. О первом спряжении простых глаголов 112
- Глава 3. О втором спрядении простых глаголов 138
- Глава 4. О глаголах сложенных обоего спряжения 151
- Глава 5. О неправильных и неполных глаголах 161
- Наставление пятое. О служебных частях слова
168
- Глава 1. О местоимении 168
- Глава 2. О причастии 175
- Глава 3. О наречии 180
- Глава 4. О предлоге 181
- Глава 5. О союзе 183
- Глава 6. О междуметии 184
- Наставление шестое. О составлении частей слова
185
- Глава 1. О сочинении частей слова вообще 185
- Глава 2. О сочинении имен 188
- Глава 3. О сочинении глаголов 192
- Глава 4. О сочинении служебных частей слова 200
- Глава 5. О сочинении частей слова по разным обстоятельствам 206
Ломоносов Михаил Васильевич
Российская грамматика
Оригинальное название: Россiйская грамматика
Издательство: Тип. Императорской Академии Наук
Место издания: СПб.
Год издания: 1755
Количество страниц: 213 с.
Русская литература и язык XVIII века развивались под влиянием изменений, которые внесли в общественно-политическую и культурную жизнь Империи реформы Петра Великого. У истоков преобразования русского языка и художественной литературы этой эпохи высится исполинская фигура М.В. Ломоносова. Ему принадлежит учение о трех стилях, суть которого заключается в том, что устаревшая система церковно-книжной речи тормозила развитие как литературы, так и общества в целом. Поэтому представленная «Российская грамматика» М. В. Ломоносова является одним из главных сочинений ученого.
Фактически Ломоносов явился создателем первой научной русской грамматики, заложившей основы отечественной филологии. При исследовании русского языка ученый-реформатор впервые применил строгие научные приемы и четко систематизировал материал своего учебника. Содержание книги делится на шесть наставлений: о человеческом слове вообще, о чтении и правописании российском, о родах имен и склонениях, о спряжении глаголов, о служебных частях речи, и, наконец, о сочинении частей слова.
Первое упоминание о начале работы над «Российской грамматикой» относится к 1749 году. Основная работа приходится на 1754 год, а 20 сентября 1755 г. в первую годовщину рождения сына Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны (будущей Екатерины Великой) рукопись «Грамматики» была торжественно поднесена Ломоносовым младенцу великому князю Павлу Петровичу. Это выдающееся произведение российской филологии было отпечатано в январе 1757 г. в Петербурге и затем выдержало подряд пять изданий.
В своем авторском предисловии «всенижайший раб Михайло Ломоносов», обращаясь к будущему наследнику престола, которого императрица Елизавета Петровна стремилась видеть на троне, образно отмечал: «Повелитель многих языков язык российский не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с Богом, французским с друзьями, немецким с неприятельми, италиянским с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен; то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка». Ломоносов как подлинный сын эпохи Просвещения, ориентировался на древних авторов и на французские грамматические руководства. Основой же послужила «Грамматика» Мелентия Смотрицкого, откуда был заимствован ряд определений. Однако для того времени в труде Ломоносова было много оригинального.
Эта книга впервые проводит резкую грань между языками русским и церковно-славянским, между речью разговорной и «славенщизной». Признавая близкую взаимосвязь обоих языков, Ломоносов устанавливает полную самостоятельность каждого из них и впервые подвергает специальному строго научному изучению законы и формы языка собственно русского. Впервые определенно и точно наметив отношения русского литературного языка к языку церковно-славянскому, с одной стороны, и к языку живой, устной речи, с другой, он положил прочное начало преобразованию русского литературного языка, которое обеспечило его дальнейшее развитие. В этом и заключается величайшее значение филологических трудов Ломоносова.
Приемы научного исследования, которым следует в своих филологических изучениях русского языка Ломоносов – лингвистические приемы естествоиспытателя. В работе Ломоносов различал уже буквы от звуков и, как естествоиспытатель, определял анатомо-физиологическое и акустическое происхождение звуков; говорил о трех наречиях русского языка (московском, северном и украинском), изображал фонетический выговор звуков в словах. Свои выводы он основывает на анализе фактов языка: он дает длинные списки слов и отдельных выражений русского языка, сравнивает и сопоставляет группы фактов между собой, и лишь на основании этого делает выводы.
Выход "Российской грамматики" был встречен русским обществом с чрезвычайным энтузиазмом, она принесла Ломоносову вполне заслуженную славу "первейшего российского грамматиста". Последующие грамматики (в частности, грамматика Российской Академии наук 1794 г.) опирались на "Грамматику" Ломоносова, которая оказала на авторов серьезное влияние. Принцип лексикографии Ломоносова был руководящим при составлении "Словаря Академии Российской".
Пресветлейший государь, великий князь,
милостивейший государь!
Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным росиянам, которые больше к чужим язы́ кам, нежели к своему трудов прилагали. Но кто не упрежденный великими о других мнениями, прострет в него разум и с прилежанием вникнет, со мною согласится. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским - с друзьями, немецким - с неприятельми, италиянским - с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка. Обстоятельное всего сего доказательство требует другого места в случая. Меня долговременное в российском слове упражнение о том совершенно уверяет. Сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели чего точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в ней искусству приписывать долженствуем. Кто отчасу далее в нем углубляется, употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове, тот увидит безмерно широкое поле или, лучше сказать, едва пределы имеющее море. Отважась в оное, сколько мог я измерить, сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности - Российскую грамматику, главные только правила в себе содержащую. Сие невеликое дело в. и. в. принести в дар весьма бы я усумнелся, если бы оно, не считая моего посильного и к отечеству усердного труда, само своею надобностию не подало к тому смелости. Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики. И хотя она от общего употребления языка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению. Итак, когда в грамматике все науки таковую нужду имеют, того ради, желая, дабы она сиянием, от пресветлого имени в. и. в. приобретенным, привлекла российское юношество к своему наставлению, всеуниженнейше приношу оную в. и. в., преисполнен истинного веселия о всевожделенном течении вашего здравствования, преисполнен усердного желания о многолетном оного продолжении. Всевышний промысл, споспешествующий попечению о вас великая Елисаветы и дражайших родителей в. в. да благоволит укрепить ваше младенчество, просветить отрочество, возвеселить юношество, прославить мужество и продолжить в бодрости премудрую старость. И, когда под вышнего рукою лета ваши процветая купно с общею нашею радостию возрастают, да возрастет и российского слова исправность в богатстве, красоте и силе, к описанию славных дел предков ваших, к прославлению благословенного дому Петрова и всего отечества, к удовольствию в. и. в. и ваших потомков, которых число да продолжит господь непрерывно вовеки, от искренней верности желаю, пресветлейший государь, великий князь, в. и. в. всенижайший раб
Михайло Ломоносов.
Михаил Ломоносов
«В царствование Петра I, - рассуждал А. С. Пушкин о судьбах русского языка, - начал он приметно искажаться от необходимого введения голландских, немецких и французских слов. Сия мода распространяла свое влияние и на писателей, в то время покровительствуемых государями и вельможами; к счастью, явился Ломоносов... Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, дает законы и образцы классического красноречия, с несчастным Рихманом предугадывает открытия Франклина, учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка».
М. В. Ломоносов выучился грамоте у крестьянина-земляка Федора Шубного. В 1731 г. он поступил в Заиконоспасскую школу. Первой научной книгой, попавшей ему в руки, стала выпущенная более чем за сто лет до этого «Грамматика» Мелетия Смотрицкого (см.: Библиохроника, «В некотором царстве.», Т. 1). В ней излагались вопросы орфографии, морфологии, синтаксиса, стилистики и стихосложения и устанавливались нормы старославянского языка. Наряду с «Арифметикой» Л. Ф. Магницкого (см.: Библиохроника, «В некотором царстве.», Т. 1), «Грамматика» М. Смотрицкого стала «вратами учености» Ломоносова.
Во время обучения в Академии Ломоносов остро нуждался и испытывал «со всех сторон отвращающие от наук пресильные стремления, которые в тогдашние лета почти непреодоленную силу имели».
Несмотря на это Ломоносов за год прошел программу трех классов. К 1735 г. обучение успешно завершилось. Помимо изучения в школе латыни, Ломоносов самостоятельно овладел греческим. В 1735 г. он был зачислен в высший, философский класс Спасских школ, а в конце 1735 г. с двенадцатью другими воспитанниками «не последнего разумения» был направлен в Петербург для продолжения образования в Академической гимназии. Вскоре был отправлен в Германию, так как Академии требовался «опытный в горном деле химик». В 1736 г. Ломоносов вместе с другими «петербургскими руссами» был зачислен в число студентов Марбургского университета. В 1741 г. Ломоносов вернулся в Петербург и приступил к изучению естествознания под руководством профессора И. Аммана. В 1749 г., в торжественном собрании Академии наук, Ломоносов выступил со «Словом похвальным императрице Елизавете Петровне» и с этого времени начал пользоваться большим вниманием при дворе, приобретя врага в лице И. Д. Шумахера.
Знакомство с И. И. Шуваловым, любимцем Елизаветы, игравшим значительную роль при дворе, стало обоюдно выгодным. С одной стороны, покровительство Шувалова смягчало постоянные нападки на Ломоносова чиновников из Академии наук во главе с И. Д. Шумахером и облегчало литературные битвы с В. К. Тредиаковским. С другой стороны, Шувалов с Ломоносовым разработали учебный план и устав первого русского университета для всех сословий и двумя гимназиями при нем, открытого в Москве в 1755 г.
В 1743 г. написано «Краткое руководство к риторике» на русском языке. Основной труд «Риторика» (см.: Библиохроника, «В некотором царстве», Т. 2) появился в 1748 г. и стал первой в России хрестоматией мировой литературы, включавшей также лучшие произведения отечественной словесности.
«Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики», - писал Ломоносов и отмечал в «Риторике», что «чистота штиля» зависит прежде всего «от основательного знания языка», чему «способствует прилежное изучение правил грамматических».
Предположительно во время создания «Риторики» (1744-1746 гг.) возникла у Ломоносова идея создания российской грамматики.
В мае 1749 г. Ломоносов пишет математику Л. Эйлеру (1707-1783), что в течение последнего года «был занят совершенствованием родного языка». В отчете президенту Академии наук за 1751-1756 гг. Ломоносов сообщает, что в 1753 г. «приводил в порядок» собранные для Грамматики материалы, а в 1755 г., «сочинив, большую часть Грамматики привел к концу». Следовательно, первая, меньшая часть Грамматики была написана в 1754 г.
Ломоносов использовал латинские грамматики (Доната, Присциана), ему была хорошо известна грамматика М. Смотрицкого, а также европейские грамматики того времени: в его библиотеке находилась «Nouvelle et parfaite grammaire royale francaise et allemande», изданная в 1736 г. в Берлине, он был знаком и с грамматикой Б. Бюффье.
Вместе с тем Ломоносов видел и недостатки своего труда: «Сию грамматику не выдаю за полную, но только опыт, ибо еще никакой нет, кроме славенской [М. Смотрицкого] и маленькой [В. Е. Адодурова — Anfangs-Grunde der Russischen Sprache...] в лексиконе [Э. Вейсманна, 1731 г.], весьма несовершенной и во многих местах неисправной»; «сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности — Российскую грамматику, главные только правила в себе содержащую».
«Грамматика» Ломоносова стала ответом на потребность русского общества в анализе и описании реальной языковой ситуации, способствовала «устроению» языка, сформулировав языковые нормы. Например, в круг обязанностей В. К. Тредиаковского, поступившего на службу в Академию наук в 1733 г., входило: «вычищать язык руской как стихами, так и не стихами <…> окончить Грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочими над Дикционарием руским».
В те времена немецкие ученые в России не только считали необходимым читать лекции на немецком языке, но и пытались заменить устойчивую в русском языке научную терминологию на немецкую. Русское дворянство в бытовой речи коверкало и мешало русские слова с французскими. Ломоносов боролся за права признания красоты и силы русского языка. «Повелитель многих языков, язык Российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему трудов прилагали...», - писал М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» 1755 г.
20 сентября 1755 г. при содействии И. И. Шувалова перебеленную рукопись поднесли годовалому великому князю Павлу Петровичу. На титульных листах пяти изданий «Российский грамматики» указано, что печатана она в Петербурге при Императорской Академии наук в 1755 г. На самом деле это год сдачи книги в набор. Первое издание вышло в январе 1757 г. тиражом 1200 экземпляров, украшенное фронтисписом, гравированным И. А. Соколовым (1717-1757) по рисунку И. Гриммеля, аллегорический сюжет для которого был подробно разработан Ломоносовым.
Второе издание увидело свет в 1765 г. тиражом 1200 экземпляров. Третье появилось в 1772 г. тиражом 600 экземпляров. Четвертое - в 1777 г. (1000 экземпляров). Пятое, напечатанное на бумаге с водяным знаком 1784 г., вышло в январе 1785 г. (612 экземпляров). Шестое и седьмое издания имели на титульных листах указание реальных годов выпуска - 1788 и 1799. В 1764 г. в Петербурге «Российская грамматика» вышла в переводе на немецкий язык.
«Российская грамматика» была встречена обществом с энтузиазмом и принесла Ломоносову славу «первейшего российского грамматиста». Последующие грамматики опирались на труд Ломоносова, принцип лексикографии Ломоносова стал руководящим при составлении «Словаря Академии Российской» (17891794).
Пресветлейшему государю, великому князю
Павлу Петровичу, герцогу голстейн-шлезвигскому,
стормарнскому и дитмарсенскому, графу олденбургскому
и делменгорстскому и прочая, милостивейшему государю.
Пресветлейший государь, великий князь,
милостивейший государь!
Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным росиянам, которые больше к чужим язы́кам, нежели к своему трудов прилагали. Но кто не упрежденный великими о других мнениями, прострет в него разум и с прилежанием вникнет, со мною согласится. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским - с друзьями, немецким - с неприятельми, италиянским - с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка. Обстоятельное всего сего доказательство требует другого места в случая. Меня долговременное в российском слове упражнение о том совершенно уверяет. Сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели чего точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в ней искусству приписывать долженствуем. Кто отчасу далее в нем углубляется, употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове, тот увидит безмерно широкое поле или, лучше сказать, едва пределы имеющее море. Отважась в оное, сколько мог я измерить, сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности - Российскую грамматику, главные только правила в себе содержащую. Сие невеликое дело в. и. в. принести в дар весьма бы я усумнелся, если бы оно, не считая моего посильного и к отечеству усердного труда, само своею надобностию не подало к тому смелости. Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики. И хотя она от общего употребления языка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению. Итак, когда в грамматике все науки таковую нужду имеют, того ради, желая, дабы она сиянием, от пресветлого имени в. и. в. приобретенным, привлекла российское юношество к своему наставлению, всеуниженнейше приношу оную в. и. в., преисполнен истинного веселия о всевожделенном течении вашего здравствования, преисполнен усердного желания о многолетном оного продолжении. Всевышний промысл, споспешествующий попечению о вас великая Елисаветы и дражайших родителей в. в. да благоволит укрепить ваше младенчество, просветить отрочество, возвеселить юношество, прославить мужество и продолжить в бодрости премудрую старость. И, когда под вышнего рукою лета ваши процветая купно с общею нашею радостию возрастают, да возрастет и российского слова исправность в богатстве, красоте и силе, к описанию славных дел предков ваших, к прославлению благословенного дому Петрова и всего отечества, к удовольствию в. и. в. и ваших потомков, которых число да продолжит господь непрерывно вовеки, от искренней верности желаю, пресветлейший государь, великий князь, в. и. в. всенижайший раб
Михайло Ломоносов.
