Первая мировая война

Добровольцы 3-го Курземского батальона в 1915 году

Латышским стрелкам было суждено сыграть эпохальную роль в революции и Гражданской войне в России. Именно они фактически превратились в «преторианскую гвардию» большевиков, которой Ленин и его ближайшие соратники доверяли безоговорочно. Железная дисциплина, преданность и самоотверженность отличали подразделения латышских стрелков в выгодную сторону от многих других частей Красной армии времен Гражданской войны. Национальный менталитет или политическая целесообразность? Что заставляло латышей из стрелковых полков, сформированных еще в царской России, верой и правдой служить большевикам?

Вплоть до начала Первой мировой войны латыши служили в русской императорской армии на общих основаниях. Прибалтика была довольно неблагонадежным в политическом отношении регионом, поэтому царское правительство изначально не было настроено на создание национальных вооруженных формирований, укомплектованных представителями прибалтийских народов. Ситуация изменилась с началом войны. Причем важнейшую роль сыграло не столько лоббирование идеи латышских формирований со стороны латышей – депутатов Государственной Думы Российской империи, сколько активное наступление германских войск на Лифляндию и Курляндию.

27 июля 1914 года в Вольмарском, Венденском и Валкском уездах начались мероприятия по призыву резервистов, проходивших службу в 1909-1913 гг., а уже 30 июля началась всеобщая мобилизация. Большинство латышей направляли в ХХ армейский корпус в Восточную Пруссию, в гарнизон Усть-Двинской крепости. В Восточной Пруссии оказалось примерно 20-25 тысяч латышских призывников. Тогда же в Усть-Двинской крепости началось формирование добровольных вооруженных дружин из числа этнических латышей. Когда 1 апреля 1915 года германские войска вошли на территорию Курляндии, захватывая один населенный пункт за другим, царское правительство осознало, что еще немного и немцы захватят Ригу. Для исправления ситуации командующий Северо-Западным фронтом генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев 1 августа (19 июля) 1915 года подписал указ о создании латышских стрелковых батальонов. С призывом к соплеменникам встать в строй под латышскими флагами выступили латыши – депутаты Государственной Думы Янис Голдманис и Янис Залитис.

Первоначально было решено сформировать 8 латышских стрелковых батальонов, частично укомплектовав их добровольцами из Усть-Двинской крепости. Уже 12 августа началось формирование первых батальонов. Латышские стрелки из 1-го Усть-Двинского латышского стрелкового батальона отправились на фронт 23 октября. Уже 25 октября произошли бои в районе Тирельских болот, а 29 октября латыши в районе Плаканциемса отбросили германские войска. 26 октября на фронт перебросили 2-й Рижский батальон, который спустя пять дней успешно отразил наступление германских частей. 5 ноября на фронт направили и 3-й Курземский батальон.

Успешные действия латышских батальонов на фронте окончательно убедили царское командование в надежности и боеспособности латышских стрелков, после чего была объявлена мобилизация латышского населения и созданы 5 латышских стрелковых батальонов и 1 запасный стрелковый батальон. Латышские стрелки внесли огромный вклад в защиту Риги от германского наступления, тем самым предохранив российскую столицу, которая бы в случае взятия Риги оказалась под ударом противника. В марте 1916 г. латышские батальоны вновь сражались в районе Риги, нанося новые удары по германским позициям.

Общая численность латышских стрелковых батальонов к лету 1916 года составляла уже 11,5 тысяч человек, среди которых большинство (10 278 человек) приходилось на латышей, а среди оставшихся 402 человека были эстонцами, 192 человека – русскими, 174 человека – литовцами, 128 человек – поляками и 25 человек – прибалтийскими немцами. 4 ноября 1916 года латышские батальоны были преобразованы в латышские стрелковые полки, вошедшие в состав двух латышских бригад.

Командиром 1-й Латышской стрелковой бригады был назначен генерал-майор Август Эрнест Мисиньш – участник русско-японской войны, с 1912 года командовавший 12-м Сибирским стрелковым полком, а затем бригадой в составе 79-й пехотной дивизии. Вышестоящее командование сочло, что латыш генерал-майор Мисиньш, уже командовавший бригадой, будет идеальной кандидатурой на роль командира латышских стрелков.

2-ю Латышскую стрелковую бригаду возглавил полковник Андрейс Аузанс, который после окончания Военно-топографического училища в 1895 г. служил на различных должностях в Корпусе военных топографов, а перед назначением в 1915 году командиром 7-го Баускского латышского стрелкового батальона занимал должность штаб-офицера для поручений и астрономических работ при Военно-топографическом отделении штаба Туркестанского военного округа и заведующего Ташкентской физической и астрономической обсерватории.

Латышские стрелковые бригады действовали в составе 12-й армии, вместе с сибирскими стрелковыми полками. Они участвовали в обороне рижского направления. Бригады были объединены в Латышскую стрелковую дивизию, которая очень хорошо зарекомендовала себя во время Митавской операции. К февралю 1917 г. в состав 1-й Латышской стрелковой бригады входили 1-й Латышский стрелковый Усть-Двинский полк, 2-й Латышский стрелковый Рижский полк, 3-й Латышский стрелковый Курземский полк, 4-й Латышский стрелковый Видземский полк, а в состав 2-й Латышской стрелковой бригады - 5-й Латышский стрелковый Земгальский полк, 6-й Латышский стрелковый Туккумский полк, 7-й Латышский стрелковый Баускский полк и 8-й Латышский стрелковый Вольмарский полк. Каждый латышский стрелковый полк по штату имел численность в 2497 человек, включая 1854 строевых нижних чина. В запасном полку в Вольмаре служили от 10 до 15 тыс. человек.
Февральская революция застала часть Латвии оккупированной немцами, а в другой части Латвии дислоцировались латышские стрелковые полки, которые, в отличие от многих других частей и соединений русской армии, сохранили дисциплину. Дезертировать латышским стрелкам было просто некуда.

С 27 по 29 марта (9 - 11 апреля) 1917 года в Риге прошел съезд, на котором был учрежден Исколастрел - Исполнительный комитет объединённого совета латышских стрелковых полков. К маю 1917 г. в Исколастреле окончательно возобладала большевистская позиция, после чего латышские стрелки превратились в один из главных оплотов большевистской агитации в рядах русской армии. После сдачи Риги латышские стрелки отступили под Петроград. Политическим комиссаром латышских стрелковых полков был избран член РСДРП (б) и уроженец Латвии Семен Нахимсон, служивший младшим врачом санитарного вагона в звании «зауряд- врач». 26 октября 1917 года военно-революционный комитет 12-й армии взял власть в прифронтовой полосе, где дислоцировались латышские стрелковые части, в свои руки. 22 ноября 6-й Туккумский полк был переброшен в Петроград для защиты большевистской власти. Сводная рота латышских стрелков начала службу по охране Совнаркома в Смольном. Именно латышские стрелки обеспечивали охрану переезда советских органов из Петрограда в Москву.

13 апреля 1918 года была сформирована Латышская стрелковая советская дивизия. Командиром дивизии был назначен 44-летний Иоаким Иоакимович Вацетис – сын латышского батрака, сумевший еще в Российской империи сделать впечатляющую для человека такого происхождения военную карьеру. Начав службу в 1891 году добровольцем в Рижском учебном унтер-офицерском батальоне, в 1897 г. Вацетис окончил Виленское пехотное юнкерское училище, а в 1909 г. отучился в Академии Генерального штаба. Иоаким Вацетис командовал ротой, учебной командой, а в 1912 г. в звании подполковника стал командиром батальона 102-го пехотного Вятского полка. С началом Первой мировой войны Вацетис участвовал в боях на территории Польши, получил тяжелое ранение, а после лечения осенью 1915 года был назначен командиром 5-го Земгальского стрелкового полка в звании полковника. Незадолго до революционных событий в Ставку Верховного главнокомандующего были направлены документы на присвоение полковнику Иоакиму Вацетису звания генерал-майора, однако последовавшие политические пертурбации уже не позволили командиру Земгальского стрелкового полка получить генеральские погоны. Генеральскую должность Вацетис занял уже в Красной армии, став командиром Латышской стрелковой советской дивизии.

9-й Латышский стрелковый полк был создан для несения комендантской службы по охране Кремля, привлекаясь и к операциям чекистов по борьбе с контрреволюционным подпольем и преступниками. Латышские стрелки под командованием Вацетиса сыграли ключевую роль в подавлении левоэсеровского мятежа, участвовали в боевых действиях против белогвардейцев в самых разных регионах России.

Эффективность латышских стрелков и их безоговорочная преданность советской власти способствовали дальнейшему укреплению доверия и симпатии к ним со стороны большевистского руководства. Иоакима Вацетиса в июле 1918 г. повысили до командующего Восточным фронтом РККА. Латышские стрелки воевали с Каппелем, Деникиным, Врангелем. К марту 1920 г. в состав Латышской стрелковой советской дивизии входили 9 латышских стрелковых полков общей численностью в 17 тысяч бойцов и командиров.

28 ноября 1920 года было принято решение о расформировании Краснознаменной Латышской стрелковой советской дивизии. Большая часть служивших в ней латышских стрелков, численностью около 12 тысяч человек, вернулась в независимую к тому времени от советской власти Латвию. Однако, основная часть командного состава дивизии осталась в Советской России, где очень многие латышские стрелки сделали серьезные карьеры на военной службе и в органах государственной безопасности.

Иоаким Вацетис дослужился до командарма 2-го ранга, хотя, как бывший царский полковник, был вскоре направлен на преподавательскую работу. Одним из самых известных командиров времен Гражданской войны был бывший старший унтер-офицер 1-го Латышского стрелкового полка Ян Фабрициус (на фото), командовавший затем 17-м и 4-м стрелковыми корпусами РККА, а затем служивший помощником командующего Кавказской Краснознамённой армией (ККА). Бывший прапорщик 4-го Видземского латышского стрелкового полка Эдуард Берзин (Берзиньш) с 1921 г. работал в системе ОГПУ, затем руководил «Дальстроем». Комдив Ян Алкснис возглавлял кафедру в Академии Генерального штаба РККА. Служивший в 7-м Латышском стрелковом полку Густав Бокис дослужился в РККА до звания комдива и должности начальника Автобронетанкового управления РККА.

Конец эпохи «латышских стрелков» произошел одновременно с масштабной чисткой советских властных структур от «ленинской гвардии». Уже к началу 1930-х гг. выходцев из латышских стрелковых полков стали постепенно задвигать на второстепенные позиции в армии и государственном аппарате. Подавляющее большинство видных латышских стрелков были репрессированы в 1937-1939 годах. Сталин не собирался учитывать их революционные заслуги – наступали новые времена, в которых «ленинские преторианцы» были уже не нужны. Кому-то, конечно, и повезло, как, например, Яну Калнберзину, который с 1940 по 1959 гг. был первым секретарем ЦК Компартии Латвийской ССР, а дожил до 1986 года, скончавшись уже в очень преклонном (92 года) возрасте.

Следует отметить, что другая часть латышских стрелков, не оставшаяся в Советской России и вернувшаяся в независимую Латвию, впоследствии также сделала военную или политическую карьеру уже в буржуазной Латвии. Например, Андрейс Аузанс, вернувшийся в 1923 г. в Латвию, в звании генерала продолжал службу начальником военно-топографического отдела латвийской армии, а в 1944 г. перебрался в Германию, откуда в 1948 г. переехал в Великобританию, где и скончался в 1953 году. Генерал Мисиньш вернулся в Латвию и с 1919 г. занимал должность начальника генерального штаба латвийской армии, а затем главного военного инспектора. Бывший депутат Госдумы Российской империи Янис Голдманис, которому и принадлежала инициатива создания латышских стрелковых формирований, вернулся в Латвию в 1918 году и дважды, в 1920-1921 и в 1925-1926 гг., возглавлял военное министерство Латвийской республики. Некоторые латышские стрелки, вернувшиеся в Латвию, в годы Второй мировой войны воевали против Советского Союза в составе латышских коллаборационистских формирований Третьего Рейха.

В современной Латвии, политики которой любят рассуждать о «советской оккупации» республики, почему-то предпочитают не вспоминать ту часть своей национальной , которая связана с красными латышскими стрелками и их огромным вкладом в защиту Октябрьской революции и победу Красной армии в Гражданской войне. Красные латышские стрелки, Вацетис и Фабрициус, чекисты и партийные деятели не вписываются в красивый миф о «демократической европейской Латвии и ужасах советской оккупации».

Латышские красные стрелки

Добровольцы 3-го Курземского батальона в 1915 году

Большевики, мобилизовав все силы, помогли Керенскому подавить Корниловское выступление , распропагандировав войска генерала Крымова на подступах к Петрограду .

Латышская газета «Свободный стрелок». 1917 г.

По указанию ЦК большевиков, латышские стрелки, блокировав стратегически важные железнодорожные узлы и станции, не позволили перебросить верные Временному правительству войска во время Октябрьского восстания .

22 ноября 6-й Тукумский полк в полном составе переводится в Петроград. Его главной задачей стало поддержание революционного порядка и ликвидация контрреволюционных мятежей. Менее недели спустя, за ним отправляется сводная рота Латышских стрелков, которой поручено вместе с революционными матросами и красногвардейским отрядом охранять Советское правительство в Смольном . Они же обеспечили безопасность переезда большевистских руководителей в Москву . Развёрнутые в 9-й Латышский стрелковый полк, становятся костяком комендантской службы в Кремле .

Гражданская война

Красные стрелки

Откомандированный в это же время на юг России, 3-й Курземский полк сражался против казачьих частей генерала Каледина .

На фронтах

Летом 1918 года в ходе наступления войск восставшего Чехословацкого корпуса и белых под командованием В. О. Каппеля для красных возникла опасность сдачи Казани . Для организации обороны города по приказу главнокомандующего Восточным фронтом И. И. Вацетиса к концу июля в Казань прибыли 507 стрелков 5-го Земгальского латышского полка, ставшего одной из самых боеспособных частей казанского гарнизона , а также некоторое количество кавалерии и артчасти. Гарнизон Казани составляла 1-я Латышская дивизия, матросский отряд в 1000 человек, отдельные красноармейские отряды - около 3000 человек. Стрелкам поручили охрану штаба Восточного фронта, пароходной пристани, Государственного банка, складов. Несмотря на численное превосходство красных, а также наличие серьёзных укреплений у обороняющейся стороны, 7 августа Казань была взята русско-чешским отрядом (около 2000 человек, в том числе кавалерийский полк при нескольких орудиях). Очевидцы событий свидетельствовали:

Сражение за Казань затягивалось из-за упорнейшего сопротивления советского 5-го Латышского полка, начавшего было даже теснить чехов обратно к пристани. Решающим оказался переход на сторону белых 300 бойцов Сербского батальона майора Благотича, размещавшихся в казанском кремле, который в решающий момент нанёс красным неожиданный фланговый удар. В результате сопротивление 5-го Латышского полка было сломлено.

Во время боев за Казань 40 стрелков погибло, 137 попали в плен. Большая часть стрелков под командованием бывшего прапорщика Грегора через Царевококшайск вышла к Свияжску . После возвращения красными Казани 10 сентября 120 сдавшихся в плен стрелков вернулись в свой полк.

20 августа 1918 года за оборону Казани 5-й стрелковый полк, первым в Красной Армии , был награждён Почётным революционным Красным Знаменем.

После прибытия подкрепления (основой послужили 1-й, 2-й, 4-й и 6-й полки Латышской дивизии), ситуация на фронте кардинально изменилась - к осени 1918 года отряды Народной армии уже не могли сдержать многократно превосходившие их силы Красной армии. В ночь на 11 сентября белыми была сдана Казань, 12 сентября красными был взят Симбирск.

Осенью все полки латышской дивизии объединяются в Западном районе обороны. В конце 1918 года стрелки переходят на территорию Латвии, где армия Советской Латвии ведёт борьбу за освобождение от немецкой оккупации и белогвардейцев.

Сохранились воспоминания офицера Корниловского ударного полка - воинской части, чей фронт во время Орловско-Кромская операция противостоял фронту латышской дивизии. Александр Трушнович - командир одной из пулемётных команд корниловцев вспоминал благородный, по его словам, поступок латышей во время жестоких боёв с ними за село Верхопенка, когда непосредственно после уничтожения его пулемётной батареей целого батальона латышских стрелков, шедших в обход фланга Корниловской дивизии и напоровшихся на батарею Трушновича и последовавшем затем отходе белых частей с занимаемой ими улицы, они не смогли вынести нескольких своих раненых офицеров.

Трушнович оценивал описанный поступок бойцов 6-го или 7-го советского латышского полка как благородный - в истории Гражданской войны со стороны красных это было большой редкостью.

Командующий советским Южным фронтом А. Егоров позднее вспоминал:

5-й латышский полк отличился в боях против войск генерала Н. Н. Юденича под Петроградом и получил второе Почётное Красное Знамя ВЦИК. В 1920 году Латышская дивизия вела бои с врангелевцами, в начале августа участвовала в захвате, а затем обороне Каховского плацдарма, в штурме Перекопа .

Комплектация дивизии

Состояние перед февралём 1917 года.

К объединённым в дивизию бригадам был добавлен запасной полк, главным назначением которого был приём и обучение новобранцев, комплектация свободных из-за потерь мест в частях дивизии.

Штат каждого Латышского стрелкового полка был установлен в 2497 человек (из них 1854 строевых нижних чина, 7 военных чиновников и военных врачей). В декабре 1916 г. в дивизии имелось тридцать пять тысяч стрелков, тысяча офицеров. В запасном полку, расположенном на тот момент в Вольмаре , численность личного состава колебалась от десяти до пятнадцати тысяч человек.

В Латышской дивизии личный состав превышал колличественно стандартную пехотную дивизию русской армии. Ставка готовила наступление в районе Митавы и предпологалось большое количество потерь.

Все стрелки имели на вооружении американские десятизарядные 7,62-мм винтовки системы Винчестера обр. 1895 года , изготовленные под русский патрон в США , с клинковыми штыками, в сентябре 1916 их заменили японские винтовки системы Арисака обр.1897 года . Под ружьё было поставлено большое количество призывников и всем уже не хватало привычных винтовок Мосина . Войска второго и третьего эшелона почти сплошь вооружались закупленным в США и Японии вооружением.

Из отряда, охранявшего правительство, в апреле 1918 был сформирован 9-й Советский Латышский полк. Теперь дивизия состояла из 3 бригад, по три стрелковых полка и два артиллеристских дивизиона в каждой. Кроме того - кавалерийский полк, инженерный батальон, батальон связи и авиационный отряд (18 аэропланов), тяжёлая гаубичная батарея (8 английских гаубиц «Виккерс»), зенитная батарея (4 зенитных орудия). Вместо офицеров отказавшихся служить большевикам, дивизия была доукомплектована командирами - латышами из русских частей. Также комплектовалась артиллерия. К осени 1918 личный состав был около 24 тысяч человек.

В ноябре 1920 Латышская дивизия была расформирована.

От Троицка до Владивостока

Нагрудный знак Троицкого батальона

Часть стрелков, отступивших из Латвии в феврале 1918 приняла решение не воевать на стороне красных и по возможности избежать участия в гражданской войне. У многих семьи, бежавшие от немецкой оккупации, были разбросаны по Украине , Заволжью , Уралу , Сибири . Заручившись поддержкой командующего войсками Антанты в Сибири генерала Жанена , латыши стали формировать воинские подразделения, для участия в освобождении территории Латвии от немцев.

По приказу военного министра генерала Галкина от 1 октября 1918, в Троицке был организован Латышский батальон. В него вошли, кроме бывших стрелков, латыши - колонисты и беженцы. На первом этапе формирования старались не брать служивших в Красной Армии и сочувствовавших большевикам. При желании иметь 10 000 штыков было разрешено формирование до 1000 человек, плюс возможность организовать во Владивостоке Латышский стрелковый Имантский полк.

Командирами назначались П. Дардзан (бывший командир 1-го Даугавгривского полка) и И. Курелис (бывший командир 5-го Земгальского пока).

Хотя война на территории Латвии закончилась, батальон был включён в состав латвийской армии, а из расформированного Имантского полка на службу взяли всех, выразивших желание.

Начдивы

• А. В. Косматов (исполняющий обязанности, 18 - 25 июля 1918)
• П. Я. Авен (25 июля 1918 - 11 января )
• Г. Г. Магул (12 января - 26 марта 1919)
• А. А. Мартусевич (27 марта - 20 октября 1919)
• Ф. К. Калнин(Калниньш) (20 октября 1919 - 4 июля 1920)
• Я. Я. Лацис (4 - 15 июля 1920)
• К. А. Стуцка 15 июля - 28 ноября 1920)

Стрелки в художественной литературе

• Александр Чакс - сборник поэм о латышских стрелках «Осенённые вечностью» (ч. 1-2, 1937-1939).

Стрелки в изобразительном искусстве

• Индулис Заринь, народный художник СССР - триптих «Солдаты революции» (1962-1965), «Легенда» (1971), «Знамя стрелков» (1980)
• Валдис Албергс - памятник латышским стрелкам
• Янис Земитис - Гроза миновала (Ленин и красные латышские стрелки после подавления мятежа левых эсеров, 1969)Холст, масло. 188Х134
• Андрейс Германис - Стражи революции (Красные латышские стрелки в Кремле, 1970) Холст, масло.120Х160 Холст, масло.120Х160
• Гунтис Струпулис - Беседа (Ленин и красные латышские стрелки, 1970)Холст, масло. 200Х290

Личность Яна Фрицевича Фабрициуса - кавалера ордена Красного Знамени № 4 и первого четырежды удостоенного высшей советской награды - сама по себе малоинтересна. Но в связи с ним есть смысл поговорить о роли латышей в Гражданской войне, сто лет назад огненным колесом прокатившейся по России.

Мысль о создании латышских вооружённых формирований в составе Русской императорской армии возникла у латышей - депутатов Государственной думы в последние дни перед Первой мировой войной, в условиях заблаговременно начавшейся мобилизации. Однако царское правительство в то время неодобрительно смотрело на такие инициативы, не без основания считая прибалтов «ненадёжным элементом». Были ещё свежи в памяти беспорядки в Курляндской и Лифляндской губерниях накануне и в дни революции 1905 года. Поэтому латышских призывников и добровольцев сначала направляли в обычные воинские части, главным образом в XX армейский корпус, действовавший в Восточной Пруссии.

Ян Фабрициус

Ситуация коренным образом изменилась, когда, окружив и пленив героически сражавшийся XX корпус в февральских боях, весной 1915 года немецкие войска вторглись в Курляндию, а в сер. лета создали непосредственную угрозу Риге. В этих условиях командующий Северо-Западным фронтом генерал Михаил Алексеев подписал приказ № 322 (848-3287) об образовании латышских стрелковых батальонов. Осенью эти части продемонстрировали высокую устойчивость, не допустив падения Риги.

Латыши в массе люто ненавидели немцев, своих давних угнетателей, поэтому добровольцы в батальоны охотно прибывали не только из неоккупированных латышских районов, но даже из таких отдалённых окраин Российской империи, как Сахалин, где проживал в ссылке после отбытия каторги член РСДРП с 1903 года сын батрака Ян Фабрициус. Он добился соответствующего разрешения и был зачислен в ряды 1-го батальона, ставшего в ноябре 1916-го 1-м полком Латышской стрелковой дивизии.

В конце декабря дивизия вместе с сибирскими формированиями 12-й армии приняла участие в Митавской операции. После значительных первоначальных успехов, не поддержанных командованием Северного фронта (генерал Николай Рузский), наступление выдохлось и было прекращено. Среди солдат распространились слухи о предательстве на высшем уровне, имевшие под собой основание. Ужасные жертвы (одних только латышей за несколько дней выбыло из строя более девяти тыс.) оказались напрасными. Симпатии стрелков качнулись влево, чему в немалой степени способствовал кавалер ордена Святого Владимира старший унтер-офицер большевик Фабрициус.

Февральские события в Петрограде едва не привели к немедленному развалу русской армии (достаточно вспомнить подписанный Александром Керенским печально известный «Приказ № 1», отменявший в войсках единоначалие). Однако латыши и тут проявили стойкость. Правда, и они нацепили на шинели красные банты и учредили Исколастрел (этот мрачный неологизм расшифровывался как Исполнительный комитет латышских стрелков), при этом не допустили у себя ни расправ над офицерами (кстати, некоторые из них вступили в партию большевиков, чего не наблюдалось в среде чисто русского офицерства), ни дезертирства, в первые весенние недели выкашивавшего, подобно чуме, полки и дивизии по всему фронту.

Осенью 1917-го, окончательно распропагандированные, вняв обещаниям положить конец войне, ставшей для латышей вдвойне бессмысленной с потерей Риги, стрелки - в основном бывшие батраки или рабочие - твёрдо встали на сторону Советской власти и непосредственно на защиту её вождей, взяв под охрану Смольный. Именно их части, единственные сохранившие строгую дисциплину и высокую боеспособность, воспрепятствовали походу Петра Краснова и Александра Керенского на Петроград, а затем упорно сдерживали немцев, в свою очередь, пытавшихся посягнуть на «колыбель трёх революций».

Впрочем, деваться им было всё равно некуда. Если русский крестьянин бежал с фронта в свою деревню, казак - в станицу, а горец - в аул, то прибалтам путь на родину оказался отрезан. С другой стороны, такая ситуация сразу поставила их в привилегированное положение. Большевистское руководство тотчас сообразило, что при начинающемся грандиозном переустройстве России ни на кого нельзя положиться с такой уверенностью, как на этих новых варягов. Латыши сделались преторианцами, лейб-гвардией пролетарской революции.

Без их участия не обходилось ни одно крупное военное или внутриполитическое событие в стране. Стрелки разгоняли в январе 1918 года законно избранное Учредительное собрание, обеспечивали в марте переезд советского правительства в Москву, подавили здесь же в июле мятеж левых эсеров и в дальнейшем железной рукой расправлялись с антисоветскими восстаниями, в том числе с так называемой антоновщиной - крестьянским сопротивлением продразвёрстке в Тамбовской губернии. Неслучайно латышский национальный элемент наряду с еврейским доминировал в ВЧК (надо подчеркнуть: не численно).

Но, разумеется, считать латышей обыкновенными карателями нельзя. Полки Латышской стрелковой дивизии привлекались и для действий на фронте. По сути, это был мобильный советский спецназ, который по внутренним коммуникационным линиям то и дело перебрасывался на угрожаемые направления. Латыши успешно противостояли лучшим частям деникинцев, штурмовали врангелевский Крым. Пожалуй, самой серьёзной неудачей стала для стрелков операция по установлению Советской власти на их собственной родине.

В январе 1919-го сформированная из латышей и русских Армия Советской Латвии без большого труда заняла Ригу. Однако дальше продвинуться не удалось. А вскоре под угрозой окружения эстонскими (с севера) и польскими (с юга) отрядами советские войска вынуждены были полностью очистить Латвию.

За эти безуспешные бои Ян Фабрициус тем не менее получил награду (некоторые считают, что задним числом) - свой первый орден Красного Знамени. Всего их у него было четыре: второй - «за отличие в прорыве обороны белополяков под Сморгонью 14 июля 1920 г.», третий - «за участие в подавлении Кронштадтского мятежа» (лично повёл в атаку свой полк по льду Финского залива), последний - «за бои при наступлении на Варшаву и последующие арьергардные бои» в 1921 году.

В конце 1920 года Краснознамённую Латышскую дивизию расформировали. 12 тыс. рядовых пожелало вернуться на родину, в буржуазную Латвию. Комсостав в основном остался в России, где многие из латышей заняли видные военные и административные посты. На какое-то время.

Так, Яков Алкснис (дед известного российского политического деятеля) в 1931 году стал командующим ВВС РККА. В 1938-м расстрелян.

Густав Бокис, начальник механизированных войск РККА. Расстрелян в марте 1938-го.

Иоаким Вацетис, руководивший подавлением левоэсеровского мятежа, а с сентября 1918-го по июль 1919-го бывший главнокомандующим всеми Вооружёнными силами РСФСР. Расстрелян в 1938 году.

Карл Юлий Данишевский, руководивший латышскими стрелками вместе с Вацетисом, в послевоенные годы - председатель правления Внешторгбанка СССР и заместитель наркома лесной промышленности СССР. Расстрелян в январе 1938-го.

Кирилл Стуцка, последний комдив Латышской дивизии. Расстрелян в январе 1938-го.

Ивар Смилга, с мая 1919-го по январь 1921-го начальник Политуправления РВСР, руководившего деятельностью всех комиссаров в РККА. Расстрелян в январе 1937-го.

Фёдор Эйхманс, чекист с 1918 года, комендант знаменитого «поезда Троцкого», затем первый комендант Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН). Расстрелян в сентябре 1938-го.

Мартын Лацис (Ян Фридрихович Судрабс) - наряду с Феликсом Дзержинским один из первых чекистов. Легендарной стала цитата из его статьи, опубликованной в журнале «Красный террор»: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом - смысл и сущность красного террора».

Расстрелян в марте 1938-го.

Были репрессированы и многие простые латыши. Так, осенью 1937 года квартира арестованного НКВД и 28 ноября расстрелянного беспартийного главного инженера отдела машиностроительной промышленности Госплана СССР Александра Лаврентьева (деда автора) в 3-м Сыромятническом переулке была, как тогда выражались, «уплотнена». Новый жилец Карл Эсалнек, как явствует из данных, приведённых на сайте mos.memo.ru, 1898 года рождения, уроженец Латвии («Лифляндская губ., Валкский уезд, с. Божас, латыш»), член ВКП(б) с 1917-го по 1920 год (интересные даты, не правда ли?), инженер-электрик в конструкторском бюро треста «Техника безопасности», едва имел время отпраздновать новоселье. Он был расстрелян 10 марта 1938-го.

В каком-то смысле больше повезло тем стрелкам, кто, оставшись в СССР, заранее умер своей смертью, как глава профсоюза металлистов Иван Лепсе, или погиб в авиакатастрофе, как Ян Фабрициус (оба расстались с жизнью в 1929 году). Их имена до сих пор носят улицы российских городов, а прах покоится не в братских могилах на Бутовском полигоне и не у подмосковного посёлка Коммунарка.

Ровно сто лет назад вся Российская империя узнала о том, кто такие латышские стрелки. В сентябре 1916-го на «Острове смерти» под Ригой шли ожесточенные бои с войсками кайзера. Латыши проявили настоящий героизм и не допустили захватчиков к своей столице. «Лента.ру» вспомнила захватывающую и драматичную историю первых латышских воинских частей.

Взрыв патриотизма

«В Латвию Первая мировая война пришла 2 августа (20 июля по старому стилю) 1914 года, когда портовая Либава (сейчас Лиепая) была обстреляна немецкими крейсерами "Аугсбург" и "Магдебург". Первоначальный патриотический подъем латышей оказался необыкновенным», - рассказал «Ленте.ру» рижский историк Олег Пухляк. А вот что писал о тех событиях депутат Государственной Думы Российской империи (ГДРИ) от Курляндской губернии Янис Голдманис, в 1920 году ставший министром обороны Латвийской Республики: «Среди латышей и эстонцев нет ни одного человека, который бы не осознавал, что все то, что ими достигнуто в смысле благосостояния, достигнуто под защитой Русского Орла. Что все то, что латыши и эстонцы должны еще достигнуть, возможно только тогда, когда Прибалтийский край и в будущем будет нераздельной частью Великой России».

Идея о создании латышских формирований появилась у командующего Северо-Западным фронтом Михаила Алексеева после того, как в первой половине 1915 года немецкие войска вторглись в Курляндию, захватили Либаву, Туккум, Виндаву и стали угрожать Риге. До этого латыши распределялись по «обычным» воинским частям и комплектовали добровольческие соединения народных дружин. Однако патриотически настроенные латыши, особенно из числа студентов, неоднократно выступали за создание национальных частей. В конце концов, войска кайзера топтали их землю, да и в целом отношение к немцам, как и к собственным баронам, было самым негативным. В условиях немецкого наступления, наблюдая, как трещит фронт под вражеским натиском, генерал Алексеев 1 августа (19 июля по старому стилю) 1915 года подписал знаменитый приказ № 322 (848-3287) о создании восьми стрелковых батальонов. Одновременно депутаты ГДРИ Янис Голдманис и Янис Залитис опубликовали воззвание к соотечественникам: «Собирайтесь под латышскими флагами!»

Мобилизация проходила успешно, и к концу 1916 года общее количество солдат в латышских подразделениях достигло 39 тысяч. Их первый опыт участия в сражениях оказался положительным, но настоящее боевое крещение стрелки прошли в сентябре на «Острове смерти» у левого берега Даугавы. Этот крохотный клочок земли рядом со станцией Икшкиле служил плацдармом ожесточенных схваток. 25 сентября немцы провели здесь газовую атаку, и около 1400 солдат и офицеров, не имевших противогазов, отравились. Почти полностью погиб находившийся на острове Каменецкий пехотный полк.

После этого сюда перебросили латышских стрелков. У них имелись противогазы, однако полностью от ядовитых газов они не спасали. Восемь дней 2-й Рижский батальон выдерживал атаки солдат кайзера, 120 бойцов получили отравление. Всего же за те дни здесь полегли 167 человек.

Остров живых мертвецов

Знаменитый писатель Вилис Лацис так описывал бои за «Остров смерти»: «…Люди с оторванными головами, вырванными боками, из которых вываливаются наружу внутренности, юноши с изуродованными лицами, без носа и рта; люди, легкие которых отравлены ядовитыми газами, извиваются в страшных судорогах с кровавой пеной на губах, их мучения может облегчить лишь смерть. Вороны и крысы терзают убитых, тела которых не успели похоронить. Даже живые пропахли трупами, люди живут в полубредовом состоянии. Постепенно они привыкают к опасности, потому что нет смысла бояться, если знаешь, что от нее нельзя избавиться…»

Стрелки сражались и умирали под ураганным огнем противника, в отравленном воздухе, не снимая с лиц противогазы. Несмотря ни на что «Остров смерти» держался, представляя собой опасное жало в теле германской армии, заграждая путь в обход Риги и угрожая войскам Вильгельма II прорывом фронта. Несколько позже, в конце 1916-го и начале 1917 года, бои с участием латышских стрелков произошли у Тирельских болот, между Бабитским озером и Олайне, и у знаменитой «Пулеметной горки».

В период двоевластия

Революционную агитацию большевиков латышские стрелки, в основном выходцы из социальных низов, восприняли с восторгом. В стране, сбросившей уже на тот момент власть императора, установилось двоевластие: с одной стороны, Временное правительство, с другой - Советы рабочих, солдат и крестьянских депутатов. Олег Пухляк рассказывает «Ленте.ру»: «Непродуманные распоряжения Временного правительства во главе с Александром Керенским подорвали дисциплину в войсках, митинги сменялись демонстрациями. Командиры полков были лишены возможности приказывать и могли лишь призывать сражаться "для спасения родины и свободы". В этих обстоятельствах основная часть латышских стрелков перешла на сторону большевиков, поставив своей целью создание в составе России латышской и латгальской автономий».

Осенью 1917-го начальник штаба Северного фронта генерал Сергей Лукирский докладывал главнокомандующему Николаю Духонину: «Что касается латышских стрелков, именно они развратили всю армию и теперь ведут ее за собой». Воспользовавшись падением дисциплины в армии и развалом фронта, немцы 1 сентября начали наступление на Ригу. Русская армия избежала окружения благодаря самоотверженному сопротивлению ее частей в районе Малой Юглы. В этих боях отличился командир 5-го Земгальского латышского стрелкового полка Иоаким Вацетис (впоследствии первый главнокомандующий Красной Армии). 3 сентября германским войскам удалось занять Ригу. А в России вскоре произошла очередная смена власти.

В дни Октябрьской революции стрелки сорвали отправку с Северного фронта в Петроград войск, оставшихся верными правительству. К тому времени они обзавелись собственным руководящим органом под названием Исполнительный комитет латышских стрелков. Комитет отдал приказ об отправке в столицу одного из латышских полков, бойцы которого отличались «образцовой дисциплиной и пролетарской сознательностью», для усиления революционного гарнизона. В дни революции именно облачившиеся в форму латыши, действуя по указанию ЦК РСДРП, заняли важнейшие железнодорожные узлы вокруг Петрограда и тем самым не дали Временному правительству подтянуть верные ему войска. Они же блокировали в столице мосты, телеграфные и телефонные станции, вокзалы, а в январе 1918-го участвовали в разгоне Всероссийского Учредительного собрания, после чего власть окончательно перешла к большевикам.

На страже революции

Потом в России разгорелась гражданская война, в ходе которой большевики («красные») сражались со сторонниками альтернативных проектов обустройства государства («белыми»). Большинство латышских стрелков оказалось на стороне красных. Они охраняли первых лиц молодой Советской Республики (в том числе Ленина), участвовали в войсковых и карательных операциях, проявляя беспредельную храбрость и наряду с этим бесчеловечную жестокость. Советское командование бросало латышские части на операции против белогвардейского генерала Каледина на Дону, против восставших в Поволжье пленных чехов и словаков, сражались стрелки и с войсками генералов Деникина и Врангеля на юге России, в Крыму.

Вместе с тем стрелки отличились и участием в терроре, развязанном красными против тех, кого коммунисты считали «враждебным элементом»: на Дону, в Ростове, в Белоруссии, Москве, Ярославле, Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде, на Тамбовщине, в Кронштадте. Латышей в большом количестве брали в органы ЧК, иные сделали там «кровавую карьеру». К примеру, именем Якова Петерса, одного из создателей ЧК, в ту пору пугали детей. Его называли палачом и садистом, он отправлял людей на казнь в огромных количествах. «Свою роль в массовом притоке латышей в ВЧК сыграло и то, что вторым лицом в ведомстве "пролетарской расправы" стал Петерс, широко привлекавший в ряды чекистов своих товарищей и земляков», - напоминают о событиях тех дней историки. Уже в наши дни знаменитый латвийский композитор Раймонд Паулс в одном интервью рассказывал : «Я немного изучал то, что происходило в 1917 и 1918 годах. Кто был главными убийцами? Наши соотечественники».

Справедливости ради надо отметить, что свой латышский батальон был и в составе войск «белого» адмирала Колчака. После гражданской войны личная судьба стрелков складывалась по-разному. Одни остались в СССР - многие из них, в том числе вышеупомянутые Вацетис и Петерс, были расстреляны в сталинские времена. Многие стрелки вернулись на родину - или в конце 1918 года (они успели принять участие в боях за недолго просуществовавшую первую версию Советской Латвии), или уже в 1920-х. Здесь их тоже встречали отнюдь не хлебом-солью, а судами и тюрьмами - как пособников вражеского государства. И лишь немногие дожили до середины XX века, когда в СССР вокруг латышских стрелков начали создавать героическую легенду, открывая музеи и воздвигая памятники, щедро вешая на грудь награды.

Сегодня отношение к этим людям на родине противоречивое. С одной стороны, они были представителями первых национальных воинских формирований. С другой - в современной Латвии не могут забыть, что стрелки принимали самое непосредственное участие в становлении советской власти. Потому о них предпочитают лишний раз не вспоминать.