Трудно найти человека, который не слышал о Суворове.
Александр Васильевич Суворов (1730-1800) - национальный герой России, великий русский полководец, не потерпевший ни одного поражения в своей военной карьере, один из основоположников русского военного искусства. Князь Италийский (1799), граф Рымникский (1789), граф Священной Римской империи, генералиссимус российских сухопутных и морских сил, генерал-фельдмаршал австрийских и сардинских войск, гранд Сардинского королевства и принц королевской крови (с титулом «кузен короля»), кавалер всех российских орденов своего времени, выручавшихся мужчинам, а также многих иностранных военных орденов.

В рамках моей версии мировой истории его роль гораздо важнее, чем по традиционной истории.

Российская империя после войны 1812 года была завоевана зятем русского императора Алексея Михайловича, сыном французского короля и генуэзской принцессы, прозванного узурпатором. Спрашивается, почему он не объявил себя императором и, соответственно, в этом ключе не сфальсифицировал мировую историю?

У узурпатора власть перехватил его старший брат, у которого были сыновья наследники. Их борьба за власть отразилась как восстание декабристов.
«Паны ссорятся, а у холопов чубы трещат». Была жива их мать, которая, наверняка, мирила братьев. Но был еще один человек, который «сказал свое веское слово».

Этот человек имеет много образов в традиционной истории.
Один из образов - Пётр Христианович Витгенштейн (1768-1843), граф, с 1836 светлейший князь, русский военачальник немецкого происхождения, генерал-фельдмаршал (1826). В Отечественную войну 1812 г. командир отдельного корпуса на петербургском направлении. Действуя в отрыве от основной русской армии, сумел одержать ряд побед над наполеоновскими маршалами. В апреле-мае 1813 главнокомандующий русско-прусской армией в Германии; после ряда сражений с превосходящими силами Наполеона и последовавшего отступления понижен в должности. В начале русско-турецкой войны 1828 главнокомандующий русской армией.
У него был сын - граф, затем (с 1834) светлейший князь Лев Петрович Витгенштейн (1799-1866), один из богатейших помещиков Российской империи, ротмистр лейб-гвардии Кавалергардского полка, член Союза благоденствия и Южного общества, другой образ которого великий князь Михаил Павлович (1798-1849), четвёртый сын Павла I и Марии Фёдоровны.

Информация из википедии: «Используя служебные поездки из Петербурга в Тульчин, он исполнял роль связного между Северным и Южным обществами. Декабрист князь А.П. Барятинский признался, что в 1820 году привлек графа Витгенштейна к Союзу благоденствия, и они оба следили за его отцом, П.Х. Витгенштейном, а информацию передавали Пестелю. На допросе граф Витгенштейн показал, что после возвращения из Лайбаха узнал об уничтожении общества. Принимая во внимание заслуги его отца, император Николай I предписал следственному комитету принять оправдательное решение в его отношение. Графа Витгенштейна было «высочайше повелено не считать причастным к делу». По ходатайству отца 30 ноября 1827 года он был освобождён по болезни от фронта, а 14 сентября 1828 года освобождён от службы с награждением чина полковника».

Отец поддержал узурпатора, а его сын - старшего брата узурпатора.

Второй из образов – это Александр Васильевич Суворов (1730-1800). Именным Высочайшим указом от 8(19) августа 1799 года генерал-фельдмаршал граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский возведён, с нисходящим его потомством, в княжеское Российской империи достоинство с титулом князя Италийского и повелено ему именоваться впредь князем Италийским графом Суворовым-Рымникским. 24 августа (4 сентября) 1799 года император Павел I повелел, чтобы Суворову оказывались почести «...подобно отдаваемым особе Его Императорского Величества».

Итальянский поход (1799) – ключевой момент борьбы братьев (1829), когда самый именитый полководец узурпатора разгромил мятежные области, поддерживающие старшего брата узурпатора, и шел на замок его жены Монбельярд во Франции на границе со Швейцарией.

Суворов А.В. захватил город и замок Монбельярд.
Эти события были перенесены в 17 век: «В 1633 году граф обратился за помощью к Франции, которая прислала 750 солдат для расквартирования и постановки на довольствие. Монбельяр был атакован, поскольку Франция являлась врагом Священной Римской империи, и Леопольд Фридрих был вынужден бежать в Швейцарию. На подкрепление прибыло 20000 французских солдат и Монбельяр получил возможность сопротивляться нападению. Тем не менее, последствия для горожан были драматичными. В 1635 случился голод, в город вместе с беженцами пришли эпидемии, унёсшие половину жителей, соседние деревни были разграблены».

В 1799 году остались события, произошедшие восточнее у Цюриха: «Это самое жестокое поражение нашей армии за XVIII столетие. Французы захватили в плен 3 генералов (генерал-лейтенант Остен-Сакен, генерал Лыкошин, генерал Марков), около 4 000 солдат, 9 знамен, 26 орудий. После победы французов при Цюрихе и на реке Линта в сложное положение была поставлена армия Суворова, шедшая на встречу с войсками Римского-Корсакова».

Суворов-Витгенштейн был крещенным евреем, что отразилось в суффиксе штейн - -(камень): «Фамилии европейских евреев - а это типичные еврейские фамилии - появились преимущественно в 19-ом веке. Немецкие и австрийские чиновники "творили" такие фамилии сериями, причем за плату человек мог получить более "красивую" фамилию. Не заплатишь - будешь Штейн (камень), заплатишь немного - Куперштейн, заплатишь побольше – Гольдштейн».
Название династии Sayn (Сайн) у Витгенштейна, очевидно, означает Сион.

В итоге договорились, что продолжат династию Романовых сын Суворова с тремя сыновьями и тремя дочерями; два сына и две дочери старшего брата узурпатора; дочь узурпатора, ее муж и его брат. Потомки «чертовой дюжины» до сих пор правят миром.

На фото слева направо Суворов А.В., Витгенштейн П.Х., Витгенштейн Л.П.,
Михаил Павлович.

А.В. СУВОРОВ. Портрет К. ШТЕЙБЕНА.

Александр Васильевич Суворов. Портрет работы Д. Левицкого, ок. 1786

Русский полководец Александр Васильевич Суворов имел несколько громких титулов, среди них - граф Рымникский. Со школьной скамьи мы знаем, что он был удостоен этого титула за победу в сражении при румынской речке Рымник, где австрийские и русские войска нанесли поражение превосходящим силам турецкой армии 11 (22-го по новому стилю) сентября 1789 года. Казалось бы, что здесь таинственного?

Загадка всё же есть. Дело в том, что на европейских картах XVIII века не было реки Рымник. Во всяком случае до сих пор такие карты не обнаружены. В этом удостоверились российские исследователи Глеб Носовский и Анатолий Фоменко, которые в поисках фактов, подтверждающих их альтернативную концепцию прошлого человечества, внимательнейшим образом изучили сотни географических карт.

ВО ВРЕМЕНА Екатерины II было принято давать полководцам почётные титулы в честь одержанных ими славных побед. Так, Григорий Потёмкин стал именоваться Потёмкиным-Таврическим в 1787 году за присоединение к Российской империи Крыма (Таврии), Алексей Орлов - Орловым-Чесменским за победу в морском Чесменском сражении в 1770 года году.

Александр Суворов стал Рымникским за разгром турок. Поле боя, где была одержана эта победа, находится на территории современной Румынии, в 1959 году там установили конный памятник великому русскому полководцу. Рядом - румынский город Рымнику - Сэрат.

На российских картах конца XIX - начала XX века его именовали просто Рымником. Протекающая рядом речка тоже называется Рымник. Согласно картам, на которых военные историки прошлого века обозначали боевые действия против турецких войск, прославившее Суворова сражение произошло на поле между речками Рымна, Сливник и Рымник.

Современные исследователи решили уточнить, а была ли речка Рымник обозначена на картах, изданных до знаменитого сражения, то есть 1789 года? К этому их подтолкнул хорошо известный историкам факт, что австрийцы, сражавшиеся вместе с русскими против турок, почему-то называли сражение не Рымникским, а битвой при (под) Мартинешти.

Мартинешти - это небольшая деревушка в той местности. Н.А. Полевой в книге «История италийского графа Суворова-Рымникского, генералиссимуса российских войск», изданной в 1845 в Санкт-Петербурге, пишет: «Так совершилась знаменитая победа, которую австрийцы назвали битвою под Мартинешти, а русские Рымникскою ».

Исследователи обратились к старым картам XVII-ХVIII веков, чтобы выяснить, какие географические названия присутствовали в те времена на месте Рымникского сражения 1789 года? Ими были просмотрены сотни различных карт, в том числе репродукции более 300 старинных карт России и её окрестностей XVII-ХVIII веков. Оказалось, что ни на одной из них нет никаких следов названия Рымник на месте сражения с турками.

Фрагмент карты Тобиаса Конрада Лоттера (1769 г.). На месте Фокшанского сражени (1789 г.) обозначены Фокшаны, на месте Рымникского сражения - Рыбник (Ribnico) и Слимник (Slimnicul).

А вот расположенные совсем рядом Фокшаны, где несколько ранее, 21 июля 1789 года, произошло другое важное сражение русско-турецкой войны, обозначены на некоторых картах того времени.

ПРАВДА, на месте современного городка Рымник ряд старых карт указывает другое, близкое по написанию, но всё же отличающееся название - Рыбник (RIВNICK).

Для подтверждения можно сослаться сразу на несколько старых географических карт. Например, карта Тобиаса Конрада Лоттера, изданная в немецком Аугсбурге в 1769 году, то есть до сражения при Рымнике. На этой карте обозначены Фокшаны, где произошло Фокшанское сражение 1789 года, однако на месте Рымника хорошо видны названия Ribnico (Рыбник) и Slimnicul (Слимник).

Автор другой карты (1638 г.) - Исаак Масса. В окрестностях Фокшанского и Рымникского сражений на его карте присутствует лишь одно географическое название - Rebvick или Rebnick (как отмечают Носовский и Фоменко, надпись на карте не очень чёткая). Это, видимо, и есть слегка искажённое название Ribnick (Рыбник), которое встречается на картах ХVIII века. Название Рыбник - скорее всего, славянское, происходящее от слова «рыба». В той местности немало речушек, где тогда можно было рыбачить.

До наших дней сохранилась ещё одна старинная карта второй половины XVIII века - немецкая карта Северного Причерноморья, изготовленная географом Королевской академии Д.Ф. Сотцманном (Берлин). На ней обозначены Фокшаны, однако Рымника нет.

Ни на одной карте тех времён городка с названием Pымник нет, утверждают Носовский и Фоменко. Нет и современной речки Рымник, притока реки Сирет. Можно, конечно, допустить, что из-за её незначительности европейские картографы просто не стали её обозначать. Такое тоже бывает.

Но и в письменных источниках нет упоминаний о речке Рымник. Дмитрий Кантемир, молдавский господарь первой половины XVIII века, написал труд DESCRIPTIO ANTIQUI ЕТ HODIERNI SТATUS MOLDAYIAE («Описание древнего и современного состояния Молдавии»). В российских библиотеках имеется эта книга, изданная в 1973 году в Кишинёве по петербургскому списку 1726 года.

В главе 3 первой части своего труда, озаглавленной «О водах Молдавии», Дмитрий Кантемир подробно описал реки своего государства. Им перечислены и притоки реки Сирет: «Банила, Молница, Большой и Малый Шомуш, Валя-Нягрэ, Фараон, Ракатеу, Жерул, Сохулуй, Милков и Путна; две последние, сливаясь в одну, образуют Сирецел (то есть Малый Сирет)». В этом перечислении речки Рымник нет.

Позднее многие реки Молдавии (Румынии) оказались переименованы. В частности, появилась речка под названием Рымник. Однако это название появилось на карте уже после сражения 1789 года. Неудивительно, что австрийцы вели речь о битве под (при - немецкое bei) Мартинешти.

ТАК ЗА ЧТО Александр Васильевич Суворов стал именоваться Рымникским? Ведь факт присвоения ему титула граф Рымникский неоспорим. Носовский и Фоменко предлагают такую гипотезу, основанную на изучении старинных карт.

Оказывается, река Рымник была - но не на территории современной Румынии, а у нас на Урале. На многих древних картах под именем Рымник обозначена peка Яик , то есть нынешний Урал. Более того, Уральские горы назывались прежде Рымникскими горами.

Посмотрим на карту Азии XVIII века из атласа Древнего мира Давида Келера (отпечатана в Нюрнберге после 1730 года). Река Яик названа на ней Rhymnicus fl, то есть река Рымникус или река Рымник. Латинское окончание «ус», означающее мужской род, при переводе на русский язык обычно отбрасывается. Уральские горы названы на этой карте Rhymnici Montes, то есть Рымникские горы.

Фрагмент карты Гийома Делиля (1730 г.), на которой река Яик названа «Rhymnicus fl.», т.е. «река Рымник», а Уральские горы именуются «Rhymnici Montes» (Рымникские горы).

И карт, где река Яик названа Рымником, имеется в распоряжении современных историков немало. Причём в пояснениях обычно подчёркивается, что Рымник - это древнее, «античное» название Яика.

Карта Древней Азии из книги 1694 года «Универсальный атлас Древней географии, содержащий карты по Античной географии» (Падуя, 1694 г.). Река Яик снова названа здесь своим древним именем Rhymnicus fl, то есть Римник или Рымник.

Известная «Новейшая карта России» Исаака Массы, изданная в Амстердаме в 1638 году. Про реку Яик там прямо сказано, что раньше она называлась Рымнус (или Рымн, если отбросить латинское окончание «ус»). Рядом с Яиком помещена следующая надпись: «Iaick olim Rhymnus fl.», то есть «Яик, прежде река Рымнус».

Историческая карта Древнего мира Гийома Делиля (Амстердам, 1730 г.). И на ней река Яик названа Rhymnicus fl., то есть река Рымник, а Уральские горы именуются Rhymnici Montes (Рымникские горы).

Всё это карты из собрания Государственного исторического музея (Москва). Существует и немало других старинных карт, где река Яик (Урал) названа Рымником.

Российский исследователь Игорь Минин указывает на следующие карты, именующие реку Яик Рымником:

Река Riminicus - карта Лорана Фриза, 1525 г. (там же мы встречаем название Rimnia Montes - Уральские горы),

Река Rhimnius и Rhymnius - карта Герхарда Меркатора, 1595 г.,

Река Rymnus - у Николаса Фишера, 1680 г. (там же горы Rymnice Mons - Уральские горы),

Река Rimnus - у Винченцо Марии Коронелли, 1693/1701 г.,

Река Rhymnicus и горы Rhymni (Уральские) - у Клювера, 1697 г.,

Горы Rhamnici Montes (Уральские горы) - на карте Николаса Витсена, 1705 г.

ИТАК , сохранились карты, на которых для обозначения реки Яик (Урал) используется старинное, «античное» название Рымник. Отсюда и гипотеза, согласно которой генерал-поручик Суворов стал графом Рымникским за победу на уральской реке Яик (древний Рымник) над войском Емельяна Пугачёва, предводителя восставших казаков и крестьян.

Об участии Александра Васильевича в подавлении восстания Пугачёва (Крестьянская война 1773-1775 годов) известно немного. Сам он не любил распространяться на эту тему.

Летом 1774 года, после подписания Кючук-Кайнарджийского мирного договора с Османской империей, генерал-поручик Суворов был назначен командовать 6-й московской дивизией, и в августе того же года его направили по просьбе генерал-аншефа Петра Панина для участия в подавлении мятежников под предводительством Пугачёва.

Это само по себе свидетельствовало о том, что Екатерина II относилась к событиям на востоке империи с большой серьёзностью. Ведь там уже находился опытный военачальник Пётр Панин. После внезапной смерти 44-летнего генерал-аншефа Александра Бибикова, командовавшего войсками на этом театре военных действий, в апреле 1774 года именно он стал новым командующим всеми имперскими силами, брошенными против Пугачёва.

Надо отметить, что в исторической науке устоялось мнение, что к моменту прибытия Суворова к Волге основные силы восставших были уже разгромлены подполковником Иваном Михельсоном. Войска под командованием Суворова в начале сентября соединились с отрядом Михельсона и начали преследование разбитых мятежников. Суворову довелось лишь доставить Пугачёва, выданного сообщниками властям, в Симбирск.

За участие в подавлении восстания Пугачёва императрица очень щедро наградила своих военачальников. Пётр Панин получил похвальную грамоту, золотую шпагу с бриллиантами, алмазные знаки ордена Святого Андрея Первозванного и 60 тысяч рублей «на поправление экономии». Иван Михельсон получил орден Святого Георгия 3-го класса, имение в Витебской губернии, золотую шпагу, украшенную бриллиантами, а также звание полковника. В 1778 году был произведён в генерал-майоры.

В 1775 году не обошли наградами и Александра Суворова, хотя он, если исходить из официальной версии истории пугачёвского восстания, важной роли в подавлении мятежа сыграть не успел. Но Александр Васильевич получил одну из самых дорогих наград в своей жизни - золотую шпагу, усыпанную бриллиантами. Академические историки утверждают, что императрица отблагодарила Суворова за участие в русско-турецкой войне (1773-1774 гг.).

СУВОРОВ, сражаясь тогда в составе в корпуса генерал-аншефа Ивана Салтыкова, действительно отличился, захватив крепость Туртукай, успешно оборонял город Гирсово. Неоспорима его роль и в победе в сражении при Козлуджи. Но по своему значению эти победы уступают подавлению восстания Пугачёва. Да и разгром турецкой армии при Рымнике с политической точки зрения был менее важен для дома Романовых. Дальнейшие военные успехи Пугачёва угрожали самим устоям династии Романовых.

Битва около румынского селения Мартинешти в 1789 году была лишь одним из многих сражений, пусть и важным, в войне 1787–791 годов. Суворов, напомним, умело руководил обороной Кинбурнской крепости (1787 г.), он также разбил турок под селением Фокшаны (1789 г.), взял считавшийся непреступным Измаил (1790 г.). И логичнее, возможно, было бы именовать его графом Измаильским.

В пользу гипотезы Носовского и Фоменко говорит и то, что генерал-аншеф Пётр Панин до смерти в 1789 году утверждал, что главную роль в подавлении восстания на востоке империи сыграли они с Суворовым, а не «какой-то» подполковник Михельсон.

Можно напомнить и о том, что при Екатерине II была мода именно на «античные» географические имена и названия. Так, после присоединения Крыма в 1787 году Григорий Потёмкин стал именоваться Потёмкин-Таврический, а не Потёмкин-Крымский. И, хотя полуостров уже назывался Крымом, для почётного титула было использовано именно «античное» название Крыма - Таврия. Поэтому и Суворов мог получить титул «граф Рымникский» в соответствии с «античным» названием того места, где была одержана важная для Российской империи победа.

Согласно версии Носовского и Фоменко, название Рымник в Румынии появилось задним числом, когда было решено умалить опасность событий на востоке империи и выдать тяжёлую войну за подавление мятежа казаков и крестьян. Поэтому Рыбник в конце XVIII века и стал Рымником. Подчеркнём, этого всего лишь гипотеза, пролить свет на историю появления в Румынии городка и речки Рымник могут только архивные документы, но сохранились ли они?

Генерал-фельдмаршалы в истории России Рубцов Юрий Викторович

Князь Италийский, граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский (1730–1800)

Попроси у нас назвать историческую фигуру, в наибольшей степени выражающую национальный характер, - и многие наверняка назовут имя Суворова. Он, без преувеличения, один из тех наших соотечественников, чье имя навсегда укоренено в народной памяти, как составляющее непреходящую гордость России.

С другой стороны, лучшей иллюстрации диалектического закона единства и борьбы противоположностей, чем натура Суворова, и придумать трудно. Хилый от рождения, в 70 лет он наравне с двадцатилетними совершил переход через Альпы. Тщедушен телом - и гигант духа. Один из образованнейших людей своего времени, военный гений - и нередко шут. А еще - одновременно - религиозен, слезлив, совершенно равнодушен к бытовым удобствам, в речах афористичен, в бою смел, «аки лев», к поверженному врагу снисходителен. Князь - и обожаем солдатами. Воевал не за награды, но радовался им, как ребенок.

Перечислять можно, кажется, до бесконечности, но лучше, чем это сделано в «Надгробной эпитафии Суворову», сочиненной адмиралом, ученым и поэтом А.С. Шишковым, своеобразие натуры Суворова все равно не выразить:

Остановись, прохожий!

Здесь человек лежит, на смертных непохожий.

На крылосе в глуши с дьячком он басом пел,

И славою, как Петр иль Александр, гремел.

Ушатом на себя холодную лил воду,

И пламень храбрости вливал в сердца народу.

Не в латах, на конях, как греческий герой,

Не со щитом златым, украшенный всех паче,

С нагайкою в руках и на казацкой кляче,

В едино лето взял полдюжины он Трой.

Не в броню облечен, не на холму высоком,

Он брань кровавую спокойным мерил оком,

В рубахе, в шишаке, пред войсками верхом,

Как молния сверкал и поражал, как гром,

С полками там ходил, где чуть летают птицы.

Жил в хижинах простых, и покорял столицы,

Вставал по петухам, сражался на штыках.

Чужой народ его носил на головах.

Одною пищею с солдатами питался.

Цари к нему в родство, не он к ним причитался,

Был двух империй вождь, Европу удивлял;

Сажал царей на трон, и на соломе спал.

Прав был крупный военный деятель и историк XIX в. генерал-фельдмаршал Д.А. Милютин, говоря, что «Суворов по природе был, можно сказать, типом русского человека: в нем выразились самыми яркими красками все отличительные свойства нашей национальности…».

Суворов участвовал в шести крупных войнах, встречаясь с разнообразными противниками - польскими регулярными и иррегулярными войсками, с массовой армией турок, предельно вымуштрованными частями прусской армии и французскими республиканскими войсками. Богатая боевая практика способствовала всестороннему развитию военного мышления Александра Васильевича, чуждого косности и консерватизма. Он дал более 60 сражений и боев и все их выиграл.

Первые настоящие уроки боевых действий Суворов получил в ходе Семилетней войны в сражении при Кунерсдорфе (см. очерк о П.С. Салтыкове) . Состоял он и в корпусе будущего фельдмаршала З.Г. Чернышева, когда в 1760 г. был предпринят набег на прусскую столицу - именно тогда русский солдат впервые прошел улицами Берлина. По-настоящему развернуться будущему генералиссимусу удалось, правда, лишь в войне 1768–1772 гг. с Барской конфедерацией - объединением польской шляхты, которая в союзе с Турцией вела борьбу за освобождение от российского протектората.

Европейски известным Суворов стал после сражения 12 сентября 1771 г. при Столовичах - местечке на пути между Минском и Брестом. Здесь базировалось 4-тысячное войско примкнувшего к конфедератам великого гетмана Литвы Огинского. В распоряжении генерал-майора Суворова находились 900 солдат, но разница в силах не испугала его. Неожиданной ночной атакой он наголову разбил противника, потеряв при этом только восемь нижних чинов. Гнездо конфедератов Краков удалось вообще склонить к капитуляции без боя. Генерал показал себя мастером маневренной войны, быстрота и натиск все явственнее прорисовывались в его командном стиле. Он был щедро награжден сразу тремя орденами - Св. Александра Невского, Св. Георгия 3-й степени и Св. Анны.

Павильоны на Ходынке, построенные для празднования мира с Турцией. 1775

А главное - Екатерина наконец-то исполнила давнее желание Суворова, и в апреле 1773 г. он отбыл в распоряжение П.А. Румянцева на балканский театр военных действий (см. очерк о П.А. Румянцеве) . Первым его боевым делом стала вылазка к турецкому укрепленному лагерю при Туртукае (см. очерк о И.П. Салтыкове) . Соседом слева, у которого Суворов попросил содействия, оказался генерал-поручик Г.А. Потемкин. Именно здесь, в боевой обстановке, познакомились два крупнейших впоследствии деятеля екатерининской эпохи.

Их тесное сотрудничество станет фактом позднее, а пока две победы под Туртукаем, разгром турок, напавших на Гирсово, и в 1774 г. победа при Козлуджи - вот главные вехи в полководческой судьбе Александра Васильевича в русско-турецкую войну 1768–1774 гг. Последний успех оказал решающее влияние на ход всей кампании. Однако конфликт с командующим корпусом М.Ф. Каменским, которому военачальник был подчинен, привел к тому, что Суворов по достоинству оценен не был (см. очерк о М.Ф. Каменском) .

Военное дело было единственным поприщем, которое увлекало этого человека без остатка. Когда случалось оставаться в стороне от горячки боя, Суворов тяготился, как ему казалось, бездельем. Простор для проявления крепнущего таланта дала ему вторая (1787–1791) русско-турецкая война. До конца кампании 1790 г. Суворов почти беспрерывно находился на ключевых участках. Все крупные победы русских войск - при Кинбурне, Фокшанах, Рымнике и Измаиле были одержаны под его командованием.

Здесь ему и довелось воевать под непосредственным командованием Г.А. Потемкина. В высшей степени честолюбивые натуры этих двух неординарных людей накладывали на их взаимоотношения особый след (см. очерк о Г.А. Потемкине) . Случались между ними и размолвки, но, по утверждению В.С. Лопатина, превалировало уважительное отношение друг к другу. В условиях, когда при дворе у Суворова было немало недругов и завистников, его полководческий талант, как убежден историк, без неизменной поддержки Григория Александровича раскрыться в полной мере не смог бы.

Рассказать обо всех сражениях, проведенных и выигранных Суворовым, не реально. Но есть среди них особые, знаковые, максимально раскрывшие профессиональные достоинства великого полководца. Одно из них - на реке Рымник (современная территория Румынии) 11 сентября 1789 г.

25-тысячному отряду русско-австрийских войск противостояла 100-тысячная армия османов. Военные историки тщательно анализировали это сражение, поскольку оно явилось крупным шагом вперед в области военного искусства. От линейной тактики в действиях русских войск не осталось и следа. Начав поиск новых тактических средств борьбы против турок еще в ходе предыдущей войны, Суворов здесь продолжил его. Он разделил вверенные ему войска на два самостоятельных отряда - отдельно из русских и австрийцев с тем, чтобы атаковать противника одновременно с обоих флангов. Войска наступали двумя линиями батальонных каре пехоты. За пехотой следовала конница, которая при штурме турецких полевых укреплений занимала промежутки между пехотными каре. Имея такой порядок, русско-австрийские войска могли маневрировать силами и средствами. Резервные каре позволяли Суворову наращивать силу удара. В ходе сражения он также широко использовал перекрестный огонь артиллерии, стрелявшей картечью, залповый огонь и штыковой удар пехоты.

«Построясь ордером баталии, вмиг перешед Рымну, идти храбро, атаковать… Поспешность, терпение, строй, храбрость, сильная дальняя погоня» - эта программа, изложенная полководцем в диспозиции, была блестяще реализована союзными войсками. Об успехе говорит и соотношение потерь: 15–20 тысяч человек у турок и всего 700 - у союзников. И это, напомним, при четырехкратном преимуществе врага!

Екатерина II возвела Суворова в достоинство графа Российской империи с именованием его впредь Рымникским и наградила бриллиантовыми знаками ордена Св. Андрея Первозванного и орденом Св. Георгия 1-й степени.

Знаменательным стал для Александра Васильевича и успешный штурм Измаила 11 декабря 1790 г. Штурмовать такую первоклассную крепость, расположенную в нижнем течении Дуная, мог взяться только действительно великий полководец. Это понял командующий армией Потемкин, написавший Суворову: «Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!..» Что говорить: Александр Васильевич сам признавал, что «на такой штурм, как измаильский, можно пускаться один раз в жизни». Но он решился и победил, показав выдающийся образец ускоренной атаки крепости, согласованных действий сухопутных войск и речной флотилии.

В отличие от полевых сражений, где основную роль в победе русских войск над турецкими играло превосходство в тактике, вооружении и боевой подготовке, здесь на первый план выдвинулся моральный дух войск. Суворов хорошо представлял, кому он обязан победой: «Невозможно превознесть довольно похвалою мужество, твердость и храбрость всех чинов и всех войск, в сем деле подвизавшихся».

Исследованиями последних лет доказано, что бытовавшая в литературе версия об остром конфликте, якобы случившемся после взятия крепости между Потемкиным и измаильским триумфатором, не выдерживает критики. Стычки двух полководцев в Яссах, описание которой уже две сотни лет переходит из одного сочинения в другое, просто не было. А вот весной 1791 г. зафиксированы их неоднократные дружеские встречи в Петербурге, в том числе на приемах у императрицы.

Да иначе и быть не могло: «Под начальством Потемкина прошли лучшие годы его (Суворова. - Ю.Р.) службы. По представлениям Потемкина он получил все высшие ордена России и другие награды. Никто не удостоился от Суворова такой оценки, как Потемкин: „Он честный человек, он добрый человек, он великий человек“. Да, Суворов был честолюбив и ревнив к успехам других. У него был вспыльчивый характер, критический склад ума и острый язык. В запальчивости он не щадил никого. Но лицемером он не был».

Правда, по мере пребывания Александра Васильевича в Петербурге противники Потемкина, стоявшие за наследником престола князь Н.В. Репнин, князь Н.И. Салтыков, граф И.П. Салтыков, смогли перевербовать его на свою сторону. Только тем, что Суворов редко бывал в столице, будучи полевым, а не придворным генералом, и плохо знал обстоятельства борьбы различных группировок, историк объясняет его временное «помрачение сознания» и нападки на Потемкина. Лишь после вскоре последовавшей неожиданной кончины Григория Александровича (5 октября 1791 г.) Александр Васильевич понял, что тайные и явные враги его старшего товарища и покровителя - это и его собственные недоброжелатели (см. очерк о Н.И. Салтыкове) .

Не имея теперь возможности опереться на поддержку Потемкина, Суворов с большим трудом смог добиться направления в Польшу для борьбы с повстанческими войсками. В его конфиденциальной переписке то и дело встречаются имена тех, чьи козни не позволяли ему долгое время приступить к активной боевой деятельности. Имена все те же. В первую очередь, это - князь Репнин, давно интриговавший против своего бывшего сослуживца и еще в феврале 1791 г. отговоривший Потемкина от мысли передать Суворову командование армии на юге (см. очерк о Н.В. Репнине) . Это - и оба Салтыковых.

Поддержку Александру Васильевичу смог оказать фельдмаршал П.А. Румянцев, который, несмотря на возраст, был поставлен во главе войск в южных губерниях. Нестор русской армии, как уважительно называл его Суворов, воспользовался разрешением продвинуть войска на польскую территорию и направил туда подчиненного во главе небольшого корпуса.

В 44 дня Суворову удалось справиться с восстанием. «С Польшей у нас войны нет, - заявлял Александр Васильевич, - я не министр, но военачальник: сокрушаю толпы мятежников». Пиком противоборства с конфедератами стал штурм предместья Варшавы - Праги 24 октября 1794 г. «Бить и гнать врага штыком, - требовал полководец, но, чуждый жестокости к поверженному врагу, добавлял: - Неприятеля, просящего пощады, щадить; безоружных не убивать; с бабами не воевать; малолетков не трогать».

На краткое донесение Екатерине: «Ура! Варшава наша!» он получил не уступающий в лаконичности и выразительности ответ: «Ура! Фельдмаршал Суворов!».

Своеобразно отметил полководец получение фельдмаршальского жезла, судя по тем любопытным подробностям, которые приводит историк Д.Н. Бантыш-Каменский. Как же органично сочетались в Суворове серьезность и ироничность! Одетый в повседневный камзол полководец велел в походной церкви расставить стулья по числу генерал-аншефов, которых опередил при производстве в новый чин, и начал прыгать через эти стулья, называя в каждом случае имена обойденных: Н.И. и И.П. Салтыковых, Н.В. Репнина, Ю.В. Долгорукого, И.К. Эльмта и других. Только после столь нелегкого занятия - стульев было девять, а Суворову шел шестьдесят четвертый год - он надел фельдмаршальский мундир, все свои ордена, принял поднесенный ему жезл и велел служить благодарственный молебен.

Что заставляло его, немолодого и много повидавшего человека, шутить и насмешничать часто несообразно возрасту и занимаемому положению? На это как-то ответил сам полководец: «Меня хвалили цари, любили воины, друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили, при дворе надо мною смеялись. Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом, Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который был при Петре Первом и благодетельствовал России, кривлялся я и корчился. Я пел петухом, пробуждал сонливых, утомлял буйных врагов Отечества». Такое поведение, действительно, позволяло Суворову во многом избегать дворцовых интриг и козней своих высокопоставленных недругов и завистников. А их было, как видим, изрядно.

Делом, не красившим великого воителя, советские ученые считали его участие в подавлении крестьянской войны под предводительством Е.И. Пугачева. Между тем сам Суворов рассматривал борьбу со «злодеем-самозванцем Емелькой» (собственное выражение будущего генералиссимуса) как свой гражданский долг. Охранять целостность и спокойствие Отечества - неважно, от внешних или от внутренних опасностей - он полагал первейшей обязанностью.

Вот строки из собственноручно написанной в 1786 г. Суворовым биографии: «Из Царицына взял я себе разного войска конвой на конях и обратился в обширность уральской степи за разбойником… Его уральцы, усмотря сближения наши, от страху его связали и бросились с ним… стремглав в Уральск, куда я в те же сутки прибыл… Немедленно принял я его в мои руки, пошел с ним через уральскую степь назад, при непрестанном во все то время беспокойствии от киргизцев, которые одного ближнего при мне убили и адъютанта ранили, и отдал его генералу графу Петру Ивановичу Панину в Симбирске».

Отличавшийся всегда исключительным милосердием к побежденному и уважением к достойному противнику, Александр Васильевич рядовых бунтовщиков жалел: «В следующее время моими политическими распоряжениями и военными маневрами буйства башкирцев и иных без кровопролития сокращены, но паче императорским милосердием». А вот сочувствием к пойманному Пугачеву полководец вовсе не проникся и в награду за его поимку рассчитывал на высший российский орден - Св. Андрея Первозванного. И если тогда не получил его, то не из-за каких-то симпатий к главарю восставших и его делу, а по причине все тех же интриг.

Немало претерпел полководец и от Павла I. Историки располагают сведениями, что, видя критичность, с какой Суворов относился к личности и нововведениям императора, его пытались подтолкнуть к участию в государственном перевороте. «Совесть мне воспрещает надеть военный пояс против герба России, которой я столько служил», - заявил на это фельдмаршал.

Мнительный Павел отправил старого служаку в ссылку в фамильную деревню Кончанское. Тот отреагировал на опалу в свойственном ему ироническом духе, сказав, что «ежели на Руси фельдмаршалы и играют в бабки, то это потому, что у ней их избыток, чего ради они и должны же по деревням что-нибудь делать».

Разумеется, в кончанском захолустье 70-летний полководец не только пел в церкви на клиросе и играл в бабки с крестьянскими детишками, но и внимательно следил за ходом войны в Европе, где, по собственным словам Александра Васильевича о Наполеоне, «далеко шагал мальчик», и обдумывал, как его «унять». Не случайно, получив в феврале 1799 г. рескрипт Павла I о вызове к армии, заметил: «Да я же здесь служил за дьячка и пел басом, а теперь буду петь Марсом».

Суворов был поставлен во главе союзных (России и Австрии) войск, которые действовали против французов в Северной Италии. Итальянский и Швейцарский походы 1799 г. - совершенно особая страница в его биографии, вершина полководческой деятельности. В сражении на реке Адда 16 апреля Суворов нанес поражение армии французского генерала Моро и за шесть недель занял почти всю Северную Италию. В июне французы (армии Макдональда и Моро) попытались окружить и уничтожить войска союзников, но в сражении на реке Треббия 6–8 июня русский гений нанес поражение Макдональду. Моро, опасаясь такой же участи, отступил. В августе русско-австрийские войска разгромили армию Жубера у города Нови.

Италия была освобождена от французского господства. Согласно новому плану войны Суворов должен был направиться в Швейцарию, изгнать оттуда армию Массены и начать наступление на Францию.

Австрийский кабинет вязал руки русскому полководцу, нередко диктуя совершенно неподходящие с точки зрения военного искусства ходы, недаром Суворов называл венское руководство «злодеями». Все время подводило и австрийское интендантство. В особенно тяжелое положение русские попали в Муотенской долине, пробившись сюда через знаменитый горный перевал Сен-Готард высотой более двух тысяч метров. К моменту их прибытия корпус генерала А.М. Римского-Корсакова оказался разгромленным (см. очерк о Ф.В. Остен-Сакене) . Войска Суворова были до крайности утомлены, боеприпасы и продовольствие - на исходе. А полагаться можно было только на скудные собственные силы. О том, чтобы сдаться на милость французам, естественно, не было и мысли. Суворов решил пробиваться на север в австрийские владения.

23 сентября 1799 г. войска под прикрытием арьергарда двинулись к засыпанному глубоким снегом перевалу Паникс. Полководец был со своими солдатами. Как вспоминал один из участников этого похода, старик «посреди сих ужасов и посредь своего войска ехал на лошади… „Вперед - с нами Бог! Русское войско победоносно, ура!“. Сии слова героя, и все забыто». Войска были достойны своего вождя: через пять дней русские, преодолев горы, спустились в долину Переднего Рейна и соединились с австрийцами.

Даже не очень расположенный к Суворову Павел признал его беспримерные заслуги перед Отечеством и пожаловал чин генералиссимуса. «Ставя на высший степень, чести и геройству представленный, - объявлял он в императорском рескрипте, - уверен, что возвожу на оный знаменитейшего полководца сего и других веков».

Насколько искренен был при этом император, стало ясно очень скоро. Графу Рымникскому, князю Италийскому, генералиссимусу, живой славе России был сделан выговор за то, что во время похода он, вопреки уставу, имел дежурного генерала. Этот удар по самолюбию полководца, захворавшего еще в пути с театра военных действий в Санкт-Петербург, оказался роковым.

В последний путь Суворова провожала вся столица. Настроение русских людей в тот момент эпически передал Г.Р. Державин в знаменитом «Снигире»:

Что ты заводишь песню военну

Флейте подобно, милый снигирь?

С кем мы пойдем войной на Гиену?

Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?

Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?

Северны громы в гробе лежат.

Кто перед ратью будет, пылая,

Ездить на кляче, есть сухари;

В стуже и в зное меч закаляя,

Спать на соломе, бдеть до зари;

Тысячи воинств, стен и затворов;

С горстью россиян всё побеждать?

Быть везде первым в мужестве строгом,

Шутками зависть, злобу штыком,

Рок низлагать молитвой и Богом,

Скиптры давая, зваться рабом,

Доблестей быв страдалец единых,

Жить для царей, себя изнурять?

Нет теперь мужа в свете столь славна:

Полно петь песню военну, снигирь!

Бранна музыка днесь не забавна,

Слышен отвсюду томный вой лир;

Львиного сердца, крыльев орлиных

Нет уже с нами! - что воевать?

Грустно, но и в этом проявилось нечто наше, национальное, когда пророк в Отечестве признается таковым чаще всего лишь посмертно.