Из коннектикута при дворе короля артура. Марк твенянки из коннектикута при дворе короля артура. Электронная версия создана по изданию

Действующие лица:

Зоя Денисовна Пельц , вдова, 35 лет.

Павел Федорович Обольяниов , 35 лет.

Александр Тарасович Аметистов , администратор, 38 лет.

Манюшка , горничная Зои, 22-х лет.

Анисим Зотикович Аллилуя , председатель домкома, 42-х лет

Ган-Дза-Лин , он же Газолин , китаец, 40 лет.

Херувим , китаец, 28 лет.

Алла Вадимовна , 25 лет.

Борис Семенович Гусь-Ремонтный , коммерческий директор треста тугоплавких металлов.

Лизанька , 23-х лет.

Мымра , 35 лет.

Мадам Иванова , 30 лет.

Роббер , член коллегии защитников.

Мертвое тело Ивана Васильевича .

Очень ответственная Агнесса Ферапонтовна .

1-я безответственная дама .

2-я безответственная дама .

3-я безответственная дама .

Закройщица .

Товарищ Пеструхин .

Толстяк .

Ванечка .

Фокстротчик .

Поэт .

Курильщик .

Действие происходит в городе Москве в 20-х годах ХХ-го столетия, 1-й акт в мае, 2-й и 3-й осенью, причем между 2-м и 3-м актами проходит три дня.

Акт первый

Картина первая

Сцена представляет квартиру Зои – передняя, гостиная, спальня. Майский закат пылает в окнах. За окнами двор громадного дома играет как страшная музыкальная табакерка: Шаляпин поет в граммофоне: «На земле весь род людской…» Голоса: «Покупаем примуса!» Шаляпин: «Чтит один кумир священный…» Голоса: «Точим ножницы, ножи!» Шаляпин: «В умилении сердечном, прославляя истукан…» Голоса: «Паяем самовары!»

«Вечерняя Москва» – газета!» Трамвай гудит, гудки. Гармоника играет веселую польку.

Зоя (одевается перед зеркалом громадного шкафа в спальне, напевает польку).

Есть бумажка, есть бумажка. Я достала. Есть бумажка!

Манюшка.

Зоя Денисовна, Аллилуя к нам влез.

Гони, гони его, скажи – меня нет дома…

Манюшка.

Да он, проклятый…

Выставь, выставь. Скажи – ушла, и больше ничего. (Прячется в зеркальный шкаф.)

Аллилуя.

Зоя Денисовна, вы дома?

Манюшка.

Да нету ее, я ж вам говорю, нету. И что это вы, товарищ Аллилуя, прямо в спальню к даме! Я ж вам говорю – нету.

Аллилуя.

При советской власти спален не полагается. Может, и тебе еще отдельную спальню отвести? Когда она придет?

Манюшка.

Скудова ж я знаю? Она мне не докладается.

Аллилуя.

Небось к своему хахалю побежала.

Манюшка.

Какие вы невоспитанные, товарищ Аллилуя. Про кого это вы такие слова говорите?

Аллилуя.

Ты, Марья, дурака не валяй. Ваши дела нам очень хорошо известны. В домкоме все как на ладони. Домком око недреманное. Поняла? Мы одним глазом спим, а другим видим. На то и поставлены. Стало быть, ты одна дома?

Манюшка.

Шли бы вы отсюда, Анисим Зотикович, а то неприлично. Хозяйки нету, а вы в спальню заползли.

Аллилуя.

Ах ты! Ты кому же это говоришь, сообрази. Ты видишь, я с портфелем? Значит, лицо должностное, неприкосновенное. Я всюду могу проникнуть. Ах ты! (Обнимает Манюшку.)

Манюшка.

Я вашей супруге как скажу, она вам все должностное лицо издерет.

Аллилуя.

Да постой ты, юла!

Зоя (в шкафу).

Аллилуя, вы свинья.

Манюшка.

Ах! (Убежала.)

Зоя (выходя из шкафа).

Хорош, хорош председатель домкома. Очень хорош!

Аллилуя.

Я думал, что вас в сам деле нету. Чего ж она врет? И какая вы, Зоя Денисовна, хитрая. На все у вас прием…

Да разве с вами можно без приема, вы же человека без приема слопаете и не поморщитесь. Неделикатный вы фрукт, Аллилуйчик. Гадости, во-первых, говорите. Что это значит «хахаль»? Это вы про Павла Федоровича?

Аллилуя.

Я человек простой, в университете не был…

Жаль. Во-вторых, я не одета, а вы в спальне торчите. И в – третьих, меня дома нет.

Аллилуя.

Так вы ж дома.

Нет меня.

Аллилуя.

Дома ж вы.

Нет меня.

Аллилуя.

Довольно-таки странно…

Ну, говорите коротко – зачем я вам понадобилась.

Аллилуя.

Насчет кубатуры я пришел.

Манюшкиной кубатуры?

Аллилуя.

Ги… ги… уж вы скажете. Язык у вас… уж… и язык…

Манюшкиной кубатуры?

Аллилуя.

Само собой. Вы одна, а комнат шесть.

Как это одна? А Манюшка?

Аллилуя.

Манюшка – прислуга. Она при кухне шестнадцать аршин имеет.

Манюшка! Манюшка! Манюшка!

Манюшка (появляясь).

Что, Зоя Денисовна?

Манюшка.

Ваша племянница, Зоя Денисовна.

Аллилуя.

Племянница. Ги… ги… Это замечательно. Ты же самовары ставишь.

Глупо, Аллилуя. Разве есть декрет, что племянницам запрещается самовары ставить?

Аллилуя.

Ты где спишь?

Манюшка.

В гостиной.

Аллилуя.

Манюшка.

Аллилуя.

Отвечай, как на анкете, быстро, не думай. (Скороговоркой.) Жалования сколько получаешь?

Манюшка (скороговоркой).

Ни копеечки не получаю.

Аллилуя.

Как же ты Зою Денисовну называешь?

Аллилуя.

Ах, дрянь девка! Вот дрянь!

Манюшка.

Мне можно идти, Зоя Денисовна?

Иди, Манюшечка, ставь самовары, никто тебе запретить не может.

Манюшка хихикнула и упорхнула.

Аллилуя.

Так, Зоя Денисовна, нельзя. Я вас по дружбе предупреждаю, а вы мне вола вертите. Манюшка – племянница! Что вы, смеетесь? Такая же она вам племянница, как я вам тетя.

Аллилуя, вы грубиян.

Аллилуя.

Первая комната тоже пустует.

Простите, он в командировке.

Аллилуя.

Да что вы мне рассказываете, Зоя Денисовна! Его в Москве вовсе нету. Скажем объективно: подбросил вам бумажку из Фарфортреста и смылся на весь год. Мифическая личность. А мне из-за вас общее собрание сегодня такую овацию сделало, что я еле ноги унес. Бабы врут – ты, говорят, Пельц укрываешь. Ты, говорят, наверное, с нее взятку взял. А я – не забудьте – кандидат.

Чего ж хочет ваша шайка?

Аллилуя.

Это вы про кого так?

А вот про общее ваше про собрание.

Аллилуя.

Ну, знаете, Зоя Денисовна, за такие слова и пострадать можно. Будь другой кто на моем месте…

Вот в том-то и дело, что вы на своем месте, а не другой.

Аллилуя.

Постановили вас уплотнить. А половина орет, чтобы и вовсе вас выселить.

Выселить? (Показывает шиш.)

Аллилуя.

Это как же понимать?

Это как шиш понимайте.

Аллилуя.

Ну, Зоя Денисовна! Я вижу – вы добром разговаривать не желаете. Только на шишах далеко не уедете. Вот чтоб мне сдохнуть, ежели я вам завтра рабочего не вселю! Посмотрим, как вы ему шиши будете крутить. Прощенья просим. (Пошел.)

Аллилуя, Аллилуйчик! Дайте справочку: почему это у вас в доме жилищного рабочего товарищества Борис Семенович Гусь-Ремонтный один занял в бельэтаже семь комнат?

Аллилуя.

Извиняюсь, Гусь квартиру по контракту взял. Заплатил восемьсот червей въездных, и дело законное. Он нам весь дом отапливает.

Простите за нескромный вопрос: а вам лично он сколько дал, чтобы квартиру у Фирсова перебить?

Аллилуя.

Вы, Зоя Денисовна, полегче, я лицо ответственное: ничего он мне не давал.

У вас во внутреннем кармане жилетки червонцы лежат серии Бэ-Эм, номера от 425900 до 425949 включительно. Выпуска 1922 года.

Аллилуя расстегнулся, достал деньги, побледнел.

Алле-гоп! Домком – око. Недреманное. Домком – око, а над домкомом еще око.

Аллилуя.

Вы, Зоя Денисовна, с нечистой силой знаетесь, я уж давно заметил. Вы социально опасный элемент!

Я социально опасный тому, кто мне социально опасный, а с хорошими людьми я безопасный.

Аллилуя.

Я к вам по-добрососедски пришел, как говорится, а вы мне сюрпризы строите.

А! Ну, это другое дело. Прошу садиться.

Аллилуя (расстроен).

Итак: Манюшку и Мифическую личность нужно отстоять.

Аллилуя.

Верьте моей совести, Зоя Денисовна, Манюшку невозможно. Весь дом знает, Что прислуга, и, стало быть, ее загонят в комнату при кухне. А Мифическую личность можно: у его документ.

Ну, ладно. Верю. На одного человека самоуплотняюсь.

Аллилуя.

А на остальные-то комнаты как же? Ведь сегодня срок истекает.

На остальные комнаты мы, прелесть моя, мы вот что сделаем. (Достает бумагу.) Нате.

Аллилуя (читает).

«…Сим разрешается гражданке Зое Денисовне Пельц открыть показательную пошивочную мастерскую и школу…» Ого-го…

Аллилуя.

Понимаем, не маленькие… (Читает.) «…для шитья прозодежды для жен рабочих и служащих… гм… дополнительная площадь… шестнадцать саженей… при Наркомпросе». (В восхищении.) Елки-палки! Виноват. Это… это кто же вам достал?

Не все ли равно?

Аллилуя.

Это вам Гусь выправил документик. Ну, знаете, ежели бы вы не были женщиной, Зоя Денисовна, прямо б сказал, что вы гений.

Сами вы гений. Раздели меня за пять лет вчистую, а теперь – гений. Вы помните, как я жила до революции?

Аллилуя.

Нам известно ваше положение. Неужто в самом деле ателье откроете?

Почему же нет? Вы поглядите, я хожу в штопаных чулках. Я, Зоя Пельц! Да я никогда до этой вашей власти не только не носила штопаного, я два раза не надела одну и ту же пару.

Аллилуя.

Нога у вас какая…

Туда же! Нога! Ну вот что, уважаемый товарищ, копию с этой штуки вашим бандитам, и кончено. Меня нет. Умерла Пельц. Больше с Пельц разговоров нету.

Аллилуя.

Да, с такой бумажкой что же. Теперь это проще ситуация. У меня как с души скатилось.

С души как бремя скатится, сомненье далеко, и верится, и плачется… Кстати, дали мне у Мюра сегодня пятичервонную бумажку, а она фальшивая. Такие подлецы! Посмотрите, пожалуйста. Ведь вы спец по червонцам…

Аллилуя.

Ах, язык. Ну уж и язык у вас. (Смотрит бумажку на свет.) Хорошая бумажка..

А я вам говорю – фальшивая.

Аллилуя.

Хорошая бумажка.

Фальшивая! Фальшивая! Не спорьте с дамой, возьмите эту гадость и выбросьте.

Аллилуя.

Ладно, выбросим. (Бросает бумажку в свой портфель.) А может, и Манюшку удастся отстоять…

Вот это так. Молодец, Аллилуя. В награду можете поцеловать меня в штопаное место. (Показывает ногу.) Закройте глаза и вообразите, что это Манюшкина нога.

Аллилуя.

Эх, Зоя Денисовна, эх… какая вы!

Аллилуя.

Обаятельная…

Ну, будет. К стороне. Дорогой мой, до свиданья. До свиданья. Мне нужно одеваться. Марш. Марш.

Рояль где-то отдаленно и бравурно играет Вторую рапсодию Листа.

Аллилуя.

До свиданья. Только уж вы сегодня решите, кем самоуплотнитесь, я зайду попозже. (Идет к двери.)

Рояль внезапно обрывает бравурное место, начинает романс Рахманинова. Нежный голос поет:

«Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной…»

Аллилуя (остановился у двери, говорит глухо).

Что ж это? Выходит, что Гусь номера червонцев записывает?

А вы думали как?

Аллилуя.

Ну, народ пошел! Вот народ! (Уходит.)

Обольянинов (стремительно входит, вид его ужасен).

Зойка! Можно?

Павлик! Павлик! Можно, ну конечно, можно! (В отчаянии.) Что, Павлик, опять?

Обольянинов.

Зоя, Зоя, Зойка! (Заламывает руки.)

Ложитесь, ложитесь, Павлик. Я вам сейчас валерианки дам. Может быть, вина?

Обольянинов.

К черту вино и валерианку! Разве мне поможет валерианка?

«…Напоминают мне они другую жизнь и берег дальний…»

Зоя (печально).

Чем же мне вам помочь? Боже мой!

Обольянинов.

Убейте меня!

Нет, я не в силах видеть, как вы мучаетесь! Бороться не можете, Павлик? В аптеку! Рецепт есть?

Обольянинов.

Нет, нет. Этот бездельник врач уехал на дачу. На дачу! Люди погибают, а он по дачам разъезжает. К китайцу! Я больше не могу. К китайцу! Зоя. К китайцу. Да… да… Манюшка, Манюшка!

Манюшка появилась.

Павел Федорович нездоров. Беги сейчас же к Газолину. Я напишу записку… Возьми раствор. Поняла?

Манюшка.

Поняла, Зоя Денисовна…

Обольянинов.

Нет, Зоя Денисовна! Пусть он сам сюда придет и при мне разведет. Он мошенник. Вообще в Москве нет ни одного порядочного человека. Все жулики. Никому нельзя верить. И голос этот льется, как горячее масло за шею… Напоминают мне они… другую жизнь и берег дальний…

Зоя (отдает Манюшке записку).

Сейчас же привези. На извозчике поезжай.

Манюшка.

А как его дома нету?

Обольянинов.

Как нет? Как нет? Должен быть! Должен! Должен!

Где хочешь достань! Узнай, где он. Беги. Лети.

Манюшка.

Хорошо. (Убегает.)

Павлик, родненький, потерпите, потерпите. Сейчас она его привезет.

«…напоминают мне они…»

Обольянинов.

Напоминают… мне они… другую жизнь. У вас в доме проклятый двор. Как они шумят. Боже! И закат на вашей Садовой гнусен. Голый закат. Закройте, закройте сию минуту шторы!

Да, да. (Закрывает шторы.)

Наступает тьма.

Картина вторая

…Появляется мерзкая комната, освещенная керосиновой лампочкой. Белье на веревках. Вывеска: «Вхот в санхайскую працесную». Ган-Дза-Лин (Газолин ) над горящей спиртовкой. Перед ним Херувим. Ссорятся.

Газолин.

Ты зулик китайский. Бандит! Цесуцю украл, кокаин украл. Где пропадаль? А? Как верить, кто? А?

Херувим.

Мал-мала малци! Сама бандити есть. Московски басак.

Газолин.

Уходи сицас, уходи с працесной. Ты вор. Сухарски вор.

Херувим.

Сто? Гониси бетни китайси? Сто? Мене украли сесуцю на Светном, кокаин отбил бандит, цуть мал-мала меня убиваль. Смотли. (Показывает шрам на руке.) Я тебе работал, а тепель гониси! Кусать сто бетни китаси будет Москве? Палахой товалис! Убить тебе надо.

Газолин.

Замалси. Ты если убивать будешь, комунистай полиций кантрами тебе мал мала будет делать.

Херувим.

Сто, гониси, помосники гониси? Я тебе на волотах повесусь!

Газолин.

Ти красть-воровать будесь?

Херувим.

Ниэт, ниэт…

Газолин.

Кази… «и-богу».

Херувим.

Газолин.

Кази «и-богу» ессё.

Херувим.

И-богу, богу… госсподи.

Газолин.

Надевай халат, будись работать.

Херувим.

Голодни, не ел селый день. Дай хлепса.

Газолин.

Бери хлепца, на пецки.

Манюшка (за дверью).

Открывай, Газолин, свои.

Газолин.

А, Мануска! (Впускает Манюшку.)

Манюшка.

Чего ж ты закрываешься? Хороша прачешная. Не достучишься к вам.

Газолин.

А, Манусэнька, драсти, драсти.

Манюшка.

Ах, какой хорошенький. На херувима похож. Это кто ж такой?

Газолин.

Помосиники мой.

Манюшка.

Помощник. Ишь ты! На, Газолин, тебе записку. Давай скорей лекарство.

Газолин.

Сто? Навелно, Обольян больной?

Манюшка.

У, не дай бог! Руки лежит кусает.

Газолин.

Пяти рубли стоит. Давай денг.

Манюшка.

Нет, они велели, чтоб ты сам пришел и при них распустил, а то говорят, что ты у себя жидко делаешь.

Газолин.

Моя не мозит сицас сама итти.

Манюшка.

Нет, уж ты, пожалуйста, пойди. Мне без тебя не велено приходить.

Херувим.

Сто? Молфий?

Газолин (по-китайски).

Ва ля ва ля.

Херувим (по-китайски).

У ля у ля… Ля да но, ля да но.

Газолин.

Мануска. Она пойдет, сделает сто надо.

Манюшка.

А она умеет?

Газолин.

Умеит, не бойси. Ты, Манусенька, отвернись мало-мало.

Манюшка.

Что ты все прячешься. Газолин? Знаю я все твои дела.

Газолин (поворачивает Манюшку).

Так, Мануска. (Херувиму.) Калаули двери. (Уходит и возвращается с коробочкой и склянкой.) Ва ля ва ля…

Херувим.

Сто ты уцись мене? Идем, деуска.

Газолин (Манюшке).

А сто деньги не даесь?

Манюшка.

Не бойся, там заплатят.

Газолин (Херувиму).

Пяти рубли пириноси. Ну, Мануска, до свидани. А когда за меня Замузь пойдесь?

Манюшка.

Ишь! Разве я тебе обещала?

Газолин.

А, Мануска! А кто говориль?

Херувим.

Хороси деуска, Мануска.

Газолин.

Ты малаци. Иди, иди. Ты пиралицно види, веди. Ты, Мануска, его смотли. Белье возьми.

Херувим.

Сто муциси бетни китайси? (Берет фальшивый узел с бельем.)

Манюшка.

Что ты его бранишь? Он тихий, как херувимчик.

Газолин.

Он, Хелувимцик, – бандит.

Манюшка.

Прощай, Газолин.

Газолин.

До свидани, Мануска. Пириходи скорее… я тебе угоссю.

Манюшка.

Ручку поцелуй даме, а в губы не лезь. (Уходит с Херувимом.)

Газолин.

Хоросая деуска Мануска… (Напевает китайскую песню.) Вкусная деуска Мануска… (Угасает.)

Михаил Булгаков в основном известен благодаря написанным романам и рассказам, и мало кто знает, что писатель пробовал себя в роли драматурга. «Зойкина квартира» (краткое содержание произведения станет основной темой нашей статьи) - пьеса, написанная уже в зрелые годы, когда автор полностью сжился с современным ему театром. Поэтому произведение можно смело назвать одним из лучших в своем роде.

О произведении

Пьеса «Зойкина квартира» (краткое содержание представим ниже) была написана в 1926 году и сразу же поставлена в В обратился к одной из самых насущных проблем Москвы своего времени - НЭПу. Именно так называемое нэповское дно решил он отобразить в пьесе, избрав для этого жанр сатиры.

"Лицом" же этого нового мира становится известная пошивочная мастерская, под вывеской которой скрываются публичный дом и притон.

Пьеса «Зойкина квартира»: краткое содержание

Время действия - вечер. На дворе стоит май. Главная героиня, вдова Пельц Зоя Денисовна, стоит перед зеркалом и одевается. В этот момент заходит председатель домкома по фамилии Аллилуйя. У него важное дело - поставить Зою в известность о том, что ее будут "уплотнять" - постановили, что 6 комнат для нее много. Зоя и Аллилуйя долго разговаривают, затем женщина показывает домкому разрешение на открытие в квартире школы и пошивочной мастерской. А для этого нужна площадь в 16 саженей. Тем не менее, Зоя подкрепляет документ взяткой. Аллилуйя обещает, что постарается отстоять ее комнаты и уходит.

Очень злободневна для своего времени пьеса «Зойкина квартира». Сюжет ее основан на личных наблюдениях Булгакова, что не дает усомниться в подлинности изображаемых пороков общества.

Появляется любовник Зои - Абольянинов Павел Федорович. Ему плохо, поэтому Зоя зовет горничную Манюшку и отправляет ее к китайцу за морфием. Китайца зовут Газолин. Он с помощником Херувимом торгует наркотиками. Газолин известен как жулик, поэтому Манюшка велит ему идти с ней, чтобы на месте развести морфий, иначе без контроля он сделает слишком жидко. Но Газолин вместо себя посылает с девушкой своего помощника. Зоя сама делает укол любовнику, после которого тот оживает.

За свои услуги Херувим просит больше, чем нужно. Однако Абольянинов платит и даже дает ему на чай, а затем договаривается о том, что тот будет ежедневно носить ему морфий. А Зоя нанимает его гладильщиком. Радостный Херувим уходит.

Кузен

Продолжаем описывать краткое содержание («Зойкина квартира»). Женщина рассказывает о своих планах Павлу. Манюшка, знающая обо всем, уходит в магазин за пивом, но забывает закрыть за собой дверь. Этим пользуется Аметистов - кузен Зои, слывущий жуликом и шулером. Он подслушивает разговор Павла с Зоей о какой-то мастерской и тут же догадывается об истинном предназначении помещения.

Возвращается Манюшка и зовет Зою. Увидев кузена, она замирает. Павел уходит. Зоя заводит разговор с Аметистовым, который напрашивается на то, чтобы остаться у нее, начинает шантажировать женщину услышанным. Она решает назначить его администратором в своем заведении. Павлу нравится Аметистов, он уверен, что кузен Зои сможет наладить их дело.

Осень

Иронически подходит к описанию происходящего в своей пьесе Булгаков («Зойкина квартира»). Краткое содержание переносит нас в осень. Зоина квартира теперь стала мастерской, на стене которой висит портрет Маркса. В комнате сидит швея, которая шьет на машинке, а три женщины примеряют готовую одежду. Тут же занята своим делом и закройщица. Постепенно все расходятся. В комнате остаются только Зоя и Аметистов. Родственники заводят разговор о какой-то Алле, слывущей своей красотой. Она нужна им для их ночного предприятия. Алла задолжала Зое 500 рублей и сейчас сильно нуждается в деньгах, поэтому Аметистов не сомневается в том, что женщина согласится на их предложение.

Решение Аллы

Близится к своей кульминации пьеса «Зойкина квартира». Содержание описывает сомнения Зои относительно участия Аллы. Аметистов вступает с ней в спор. Их перепалку прерывает появление Манюшки, которая сообщает, что пришла Алла. Входит девушка, Аметистов рассыпается в комплиментах и уходит.

Зоя и Алла остаются наедине. Последняя говорит, что ей стыдно за то, что она не может вернуть долг, что у нее совсем плохо финансами. Зоя выражает ей сочувствие и тут же предлагает работу. Она обещает платить 60 червонцев ежемесячно, забыть про долги и оформить визу - в Париже Аллу ждет жених. В обмен девушка должна 4 месяца по вечерам работать манекенщицей у Зои, которая обещает, что все останется в тайне.

Женщины договариваются, что Алла приступит к работе через три дня. Зоя, желая показать дружеское расположение, дарит девушке парижское платье. Алла благодарит хозяйку и уходит.

Ночное «ателье»

Зоя идет переодеваться. Манюшка и Аметистов начинают готовиться к приходу Гуся, который является богатым человеком и директором треста тугоплавких материалов. Именно ему обязано своим существованием «ателье» Зои. Аметистов снимает портрет Маркса, а на его место вешает картину с обнаженной женщиной. Постепенно преображается и вся комната.

Приходит пианист Павел, затем Херувим приносит кокаин. Появляются дамы из ночного «ателье». Приходит и Гусь, который просит показать французские модели - ему нужен подарок для женщины. Под музыку дамы из «ателье» демонстрируют весьма откровенные наряды.

Херувим и Манюшка

Херувим зовет Манюшку с собой в Шанхай, обещает богатую жизнь. В ответ девушка дразнит его и говорит, что выйдет за другого, хотя китаец ей и нравится. Херувим пытается зарезать Манюшку, потом отпускает и объявляет, что делает девушке предложение, а затем уходит.

Появляется Газолин и тоже делает Манюшке предложение. Возвращается Херувим, и китайцы начинают ссориться. Их перепалку останавливает звонок в дверь - явилась комиссия из Наркомпроса. Она находит портрет голой женщины, слушает рассказ Газолина о том, что по ночам здесь курят опиум, и уходит.

Развязка

Заканчивается пьеса «Зойкина квартира» (краткое изложение мы представили выше). За окном ночь, а в «ателье» царит веселье. Начинается показ моделей. Появляется Алла. Внезапно Гусь начинает скандал, ведь это его любовница и невеста. Алла говорит, что не хочет за него замуж, а хочет в Париж. Гуся успокаивает Херувим. Китаец сажает его в кресло и убивает, забирая деньги. Херувим и Манюшка сбегают.

Труп находит Аметистов и все понимает. Он взламывает Зоину шкатулку с деньгами и тоже сбегает. Гуся находит Зоя. Она бежит к Павлу, а затем к шкатулке, но та взломана. Они вдвоем идут к двери, но им преграждает путь сотрудники из Наркомпроса. Всех присутствующих забирают в милицию.

Отзывы зрителей:

На протяжении всего спектакля то появляется то исчезает персонаж, который вроде бы не имеет отношения к булгаковскому тексту. Эта старая бледная старуха, играющая на рояле, манерно объявляющая романс Рахманинова и говорящая по-французски - не что иное, как прообраз старой дореволюционной, рафинированной России, которую мы потеряли. Она с недоумением и интеллигентной скромностью наблюдает за всем происходящим «балом, где правит Сатана». Но не все потеряно, утверждает Серебренников в конце спектакля. Публичный дом раскрыт, герои покидают сцену, Зойка отчаянно произносит финальную фразу: «Прощай, прощай, моя квартира»; а в пустом доме остается только старуха. Она мирно садится за рояль и начинает тихо играть… И как сказал мой друг, кажется, будто сейчас услышишь знакомое: «Эх ты … недотепа…»
Алехандро

Все мои представления о шикарных двадцатых, об угаре нэпа, все это нашло отражение в потрясающих декорациях, костюмах. Смокинги, пышные юбки,шелк, блеск. А сценическое решение получилось просто потрясающим: начинается все с того, что героиня живет в некоем нарисованном мире, знаете почти то комиксы, потом мы видим огромную светлую квартиру, которая то отъезжает, то наезжает. Вообще сцена постоянно кружится. А в финале нарисованный мир рассыпается. Вот именно визуально рассыпается. Мы видим, что окна, двери зойкиной состоят из песка, и все это рассыпается, остается только чернота. Вообще неблагодарное дело пересказывать, как все было красиво, но все так и было.
Ольга Вайншток

«Зойкина квартира» - это сочетание наследия старейшего театра - с его роскошными интерьерами и традициями «строить» спектакль, а не только высказываться; профессионализма высочайшего класса мастеров, участвующих в создании художественной атмосферы, блестящей в прямом смысле манеры игры артистов, и современного взгляда образованного «постмодерниста», который добавил «красок в портрет».

«„Камелот… Камелот! – повторял я сам про себя. – Право, не помню, чтобы я когда-либо слышал такое название“. Перед нами был приятный, спокойный летний ландшафт, привлекательный, как грезы, но тоскливый, как воскресенье. Воздух благоухал ароматами цветов, наполнялся жужжанием насекомых, щебетанием птиц, но нигде не видно было людей; осмысленная жизнь точно застыла в этом уголке; тут не видно было движения повозок… словом, ничего, решительно ничего. Дорога походила скорее на извилистую тропинку со следами лошадиных копыт и с колеями, оставленными колесами по обеим сторонам в траве – колесами, у которых, по-видимому, ободья были не шире ладони. Но вот показалась хорошенькая девочка лет десяти, с целым лесом густых золотистых волос, ниспадавших волнами на ее плечи. На голове у нее был венок из красных маков. Девочка была так прелестна, что я никогда не видел ничего подобного. Она шла медленно, не торопясь, и на ее лице было выражение полного спокойствия. Но человек из цирка – как я это предполагал – не обратил на нее ни малейшего внимания, он даже, как мне показалось, вовсе и не видел ее. А она, она тоже нисколько не удивилась его странному одеянию, точно она постоянно встречала таких людей в своей жизни. Она прошла мимо него так же равнодушно, как прошла бы мимо стада коров. Но лишь только она заметила меня, как в ней произошла большая перемена! Она подняла руки и остановилась как вкопанная: ее маленький ротик раскрылся от удивления, глаза испуганно расширились – в это время девочка была воплощением удивленного любопытства, смешанного со страхом. Она стояла и смотрела на нас до тех пор, пока мы не повернули за угол лесной дороги и не скрылись у нее из виду. Меня удивило то обстоятельство, что девочка остановилась и пристально смотрела на меня, вместо того чтобы обратить внимание на моего спутника. Она смотрела на меня, как на какое-то зрелище, совершенно пренебрегая своим собственным видом, – это была вторая, поразившая меня вещь, наконец, такое отсутствие великодушия в таком юном возрасте также немало изумило меня и дало пищу моим мыслям. Я шагал вперед как во сне…»

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Янки из Коннектикута при дворе короля Артура (Марк Твен, 1889) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Янки из Коннектикута при дворе короля Артура

Необходимое объяснение

В Варвикском замке мне пришлось беседовать с одним интересным иностранцем, о котором я и хочу рассказать. Он привлек меня к себе тремя своими достоинствами: искренней простотой, замечательным знанием древнего рыцарства и тем спокойствием, которое исходило от него, поскольку все время он говорил почти один. Мы чувствовали себя, как чувствуют себя все скромные люди, сидящие у потухающего камина, а он, мой собеседник, говорил о таких любопытных вещах, которые были мне необыкновенно интересны. Он рассказывал мягким, плавным и ровным голосом и, казалось, незаметно переносил меня и из этого мира, и из этого времени в самую отдаленную эпоху и в давно забытую страну; постепенно он очаровывал меня, так что мне начало казаться, словно меня окружают призраки и тени среди пепла и праха седой старины и я беседую с одним из ее выходцев! Действительно, как я бы говорил о своих самых близких друзьях, или о моих личных врагах, или о соседях, так он рассказывал мне о сэре Бедивере, о сэре Борсе де Ганисе, о сэре Ланселоте Озерном, о сэре Галахаде – о других великих рыцарях Круглого стола. Когда он говорил об этом, то вся его внешность преобразилась: он выглядел таким старым-престарым, невыразимо старым; каким он мне показался тогда высохшим и выцветшим и древним! Но вот он повернулся ко мне и спросил так просто, как обычно спрашивают о погоде или о какой-либо другой, совершенно обыденной вещи:

– Вам, конечно, известно о переселении душ? Знаете ли вы о перенесении тел из одной эпохи в другую?

Я ему ответил, что никогда не слышал ничего подобного. Казалось, мой ответ слишком мало интересовал его и он даже, вероятно, и не расслышал, ответил ли я ему что-либо или нет, точно у нас действительно шел разговор о погоде. С полминуты длилось молчание, но вот тишина нарушилась монотонным возгласом наемного проводника:

– Древние латы шестого столетия, времен короля Артура и Круглого стола, говорят, принадлежали сэру Саграмору Желанному; заметьте, здесь на левой стороне кольчуги находится круглое отверстие: откуда оно появилось, неизвестно в точности, предполагают, что эта пробоина была сделана еще до изобретения огнестрельного оружия. Скорее всего, этот выстрел был шуткой какого-нибудь солдата Кромвеля.

Мой собеседник улыбнулся при этих словах, но это была не современная, какая-то странная улыбка – так, возможно, улыбались несколько сотен лет тому назад. Затем он проворчал себе под нос:

– Хорошо же он это знает, я видел, когда это было сделано!

Затем, после небольшой паузы, он прибавил:

– Я сам это сделал!

Я вздрогнул и не успел опомниться от изумления, как незнакомец скрылся.

Весь остальной вечер я просидел у камина, думая о давно минувших временах. Дождь немилосердно стучал в стекла окон, а ветер выл, как дикий зверь. Время от времени я заглядывал в книгу сэра Томаса Мэлори, в которой рассказывалось так много чудесного и несбыточного, а затем опять предавался своим прежним мыслям. Наконец наступила полночь; на сон грядущий я взял прочитать другую повесть, а именно о том…

…Как сэр Ланселот убил двух исполинов и освободил от них замок

…Вскоре на него напали два исполина, вооруженные с ног до головы; в руках у них были две громадные палицы. Сэр Ланселот прикрылся щитом и отразил удар одного из исполинов, затем быстро вынул меч и отрубил ему голову. Когда другой исполин увидел это, то бросился бежать, испугавшись страшных ударов, нанесенных его товарищу; но сэр Ланселот погнался за ним, ударил его по плечу и разрубил беглеца пополам. Избавившись от исполинов, он отправился в замок, откуда навстречу ему вышли около шестидесяти дам и девушек; все они преклонились перед ним и возблагодарили его и Бога за свое освобождение. «Ах, сэр, – сказали они, – большая часть из нас уже семь лет здесь в плену; нас принуждали делать различные работы, вышивать шелком, чтобы заработать себе на еду, а между тем все мы благородного происхождения. Благословен тот день и час, рыцарь, когда ты увидел свет Божий; назови нам свое имя, и мы прославим тебя, расскажем нашим родным и друзьям, кто нас освободил из неволи! Ведь ты достоин почестей, как ни один другой рыцарь в мире». – «Прекрасные леди! – сказал он, – мое имя сэр Ланселот Озерный!»

С этими словами он оставил их и уехал, поручив их милосердию Божьему. Ланселот вскочил на коня и объездил много чудесных и диких земель; приходилось ему и переправляться через реки, и мчаться по плодоносным долинам; много натерпелся он и дурного. И нигде не приняли его, как он того заслуживал. Но вот однажды ночью он подъехал к красивой усадьбе и встретил там благородную пожилую леди, которая поместила его у себя, накормила, напоила, а также приказала дать корму и его лошади. И когда пришло время, сэр Ланселот отправился в отведенное ему помещение, где ему была приготовлена удобная постель, и лег. Не успел он еще заснуть, как услышал конский топот и затем сильный стук в ворота. Сэр Ланселот быстро вскочил с постели и посмотрел в окно: при свете луны он увидел, что к усадьбе приближаются три рыцаря, которые спешили по следам того, который приехал первым и уже стучал в ворота. Все трое, подъехав ближе, вынули свои мечи и напали на него. Тот стал защищаться. «Конечно, – подумал про себя сэр Ланселот, – я должен помочь первому рыцарю, на него напали трое; если этот несчастный будет убит, то я буду виновен, будто окажусь их сообщником и покрою себя позором». Он живо облачился в свои латы, спустился из окна по простыне к рыцарям и громко обратился к ним: «Рыцари! Сражайтесь со мной и оставьте этого одинокого рыцаря!» Тогда все три рыцаря оставили сэра Кэя и набросились на сэра Ланселота. Развернулась жестокая битва: на сэра Ланселота напали все трое и начали наносить ему удары со всех сторон. Тогда сэр Кэй хотел помочь сэру Ланселоту, но последний сказал: «Нет, я не хочу, сэр, чтобы мне помогали, оставьте меня одного бороться с ними». Сэр Кэй вынужден был исполнить его волю и остался стоять в стороне. А сэр Ланселот шестью ловкими ударами повалил на землю всех трех рыцарей.

Тогда все трое воскликнули: «Сэр рыцарь! Мы уступаем тебе как человеку, с которым в силе никто не может сравниться, так как нет никого подобного тебе!» – «Мне не нужно уступать. Вы должны уступить не мне, – возразил сэр Ланселот, – а сэру Кэю, сенешалю, только на таком условии будет дарована вам жизнь. Если вы не согласны, я вас убью». – «Прекрасный рыцарь! – ответили они. – Мы не желаем этого; мы гнались за сэром Кэем до самых ворот замка и, конечно, победили бы его, если бы ты не вмешался, потому нет никакой причины нам покоряться ему». – «В таком случае, – возразил сэр Ланселот, – как хотите, выбирайте между жизнью и смертью; хотите покориться, так покоряйтесь сэру Кэю…» – «Прекрасный рыцарь! – сказали они. – Ради спасения наших жизней мы исполним твое приказание». – «Хорошо, – продолжал сэр Ланселот, – в день Святой Троицы вы должны все трое отправиться ко двору короля Артура, выразить свою покорность королеве Гиневре, полагаясь на ее милость, и сказать, что сэр Кэй вас послал к ней и приказал стать ее пленниками».

На следующий день, утром, сэр Ланселот встал очень рано, а сэр Кэй еще спал; тогда сэр Ланселот взял латы, оружие и щит сэра Кэя, надел все это на себя, затем вывел из конюшни его лошадь, простился с хозяйкой и уехал. Вскоре проснулся сэр Кэй и увидел, что сэр Ланселот взял его оружие и уехал на его коне. «Клянусь моей верой, – сказал он сам себе, – что у сэра Ланселота будут неприятности при дворе короля Артура: подумают, что это я; он станет подстрекать моих врагов, а те, обманутые таким образом, примут его за меня и будут нападать на него. Я же, с его оружием и прикрываясь его щитом, смогу продолжать путь в полной безопасности». Простившись с хозяйкой, сэр Кэй отправился далее…

Только я опустил книгу на колени, как послышался стук в дверь – это был незнакомец. Я предложил ему трубку и стул; затем, в ожидании его рассказа, угостил его стаканом шотландского виски; он выпил один стакан, потом второй, третий и лишь после четвертого стакана он начал говорить совершенно спокойным и естественным голосом.