Национализм есть любовь к историческому облику и творческому акту своего народа во всём его своеобразии.

(национализм)

Кто хоть раз доставил другому радость сердца, тот улучшил тем самым весь мир; а кто умеет любить и радовать людей, тот становится художником жизни.

(радость)

По чтению можно узнавать человека. Ибо каждый из нас есть то, «что» он читает; и каждый человек есть то, «как» он читает; и все мы становимся тем, что мы вычитываем из прочитанного, - как бы букетом собранных нами в чтении цветов.

Никогда не жалуйся на время, ибо ты для того и рожден, чтобы сделать его лучше.

(время)

Без этой свободы человеческая жизнь не имеет ни смысла, ни достоинства, и это самое главное. Смысл жизни в том, чтобы любить, творить и молиться. И вот без свободы нельзя ни молиться, ни творить, ни любить.

(свобода , смысл жизни)

Семья вырастает из любви, живет любовью, родит и растит любимых детей. Поэтому она есть первая школа любви и жертвенности. Кто убивает семью, тот гасит любовь в своей стране.

(семья)

Тот, кто умеет с любовью вчувствоваться и вжиться в дарованное ему, тот будет находить в каждой мелочи новую глубину и красоту жизни. Человек найдет как бы некую дверь, ведущую в духовные просторы.

Его «оптимизм» есть проявление личной мечтательности или даже заносчивости; он может привести к сущим нелепостям; и его уверенные разглагольствования имеют веса не больше, чем стрекотание кузнечика.

(оптимист)

Мы не призваны заимствовать духовную культуру у других народов, подражать им. Мы призваны творить своё и по-своему, русское по-русски.

(русские)

Быть русским - значит не только говорить по-русски. Но значит воспринимать Россию сердцем, видеть любовию ее драгоценную самобытность и ее во всей вселенской истории неповторимое своеобразие…

(русские)

Наконец, фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру.

Мы советуем не верить пропаганде, трубящей о здешних «зверствах», или, как её называют, «зверской пропаганде». Есть такой закон человеческой природы: испугавшийся беглец всегда верит химерам своего воображения и не может не рассказывать о чуть-чуть не настигших его «ужасных ужасах».

Что cделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе.

Выступая против левого тоталитаризма, фашизм был, далее, прав, поскольку искал справедливых социально-политических реформ.

Но дело прежде всего в том, чтобы мы сами верно поняли, продумали и прочувствовали дух национал-социалистического движения. Несправедливое очернение и оклеветание его мешает верному пониманию, грешит против истины и вредит всему человечеству. Травля против него естественна, когда она идет от коминтерна; и противоестественна, когда она идет из небольшевистских стран.

Фашизм возник как реакция на большевизм, как концентрация государственно-охранительных сил направо. Во время наступления левого хаоса и левого тоталитаризма - это было явлением здоровым, необходимым и неизбежным. Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. Так было в древнем Риме, так бывало в новой Европе, так будет и впредь.

ИЛЬИН Иван

Без свободы - гаснет дух; без духа - вырождается и гибнет свобода. О, если бы люди увидели и уразумели этот закон! - Иван Ильин

Без свободы человеческая жизнь не имеет ни смысла, ни достоинства, и это самое главное. Смысл жизни в том, чтобы любить, творить и молиться. И вот без свободы нельзя ни молиться, ни творить, ни любить. - Иван Ильин

Бисмарк предупреждал Германию: не драться на два фронта, и в частности, не драться с Россией. – Иван Ильин

Быть русским - значит не только говорить по-русски. Но значит - воспринимать Россию сердцем, видеть ее драгоценную самобытность и неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный русским людям, и в тоже время - указание Божие, имеющее оградить Россию от посягательств других народов и требовать для этого дара - свободы и самостоятельности на земле. Быть русским - значит верить в Россию, так как верили в нее все русские великие люди, все ее гении и строители. – Иван Ильин

В 1917 году демократия развернулась в России на полной свободе и принесла с собой сущую гибель. – Иван Ильин

В наше время. существует довольно распространенный предрассудок, будто демократический строй обеспечивает человеческое общество от тоталитарного режима и будто всякое отступление от демократии в сторону авторитарного строя приближает народы к тоталитаризму. Верно ли это?

Обе эти формы государства, - и авторитарная и демократическая, - хорошо известны нам из истории. Всякое государство, управляемое властью, независимо от народного избрания и контроля, является авторитарным государством: таковы все патриархальные общины, все теократические государства, все диктаториальные республики, все аристократические - наследственные республики, все единоличные диктатуры и все неограниченные монархии.

Авторитарный строй не исключает народного представительства, но дает ему лишь совещательные права: глава государства (единоличный или коллективный) выслушивает советы народа, но правит самостоятельно.

Такое авторитарное законодательство и правление отнюдь не ведет к тоталитарному режиму. Тоталитаризм состоит в исключении всей и всякой самодеятельности граждан: их личной свободы, их корпоративной организации, их местного и профессионального самоуправления, их усмотрения в делах личных и семейных, их хозяйственной инициативы и их культурной самодеятельности. Такой (или приближающийся к нему) режим отмечается в истории человечества в виде редкого и кратковременного исключения, в виде проваливающихся опытов, отнюдь не связанных с авторитарною формою государства…

И вот, не следует представлять себе дела так, что авторитарный строй ведет к тоталитаризму, а демократический строй спасает и обеспечивает народы от него. Именно демократический строй может обнаружить склонность к систематическому расширениюсвоего административного захвата.

Иван Ильин

В стране, где граждане переживают воинскую повинность, как честь, как право, как доблестное служение - мобилизация протекает совсем иначе, чем там, где люди "пальцы режут, зубы рвут, в службу царскую нейдут". – Иван Ильин

Веровать в Бога - значит стремиться к созерцанию его, молитвенно «медитировать» о Нем, стремится к созерцанию Его воли и Его закона; от этого возрастает и усиливается божественный огонь в самом человеке; он очищает его душу и насыщает его поступки. - Иван Ильин

Властвующий должен не только хотеть и решать, но и других систематически приводить к хотению и решению. Властвовать - значит как бы налагать свою волю на волю других, однако с тем, чтобы это наложение добровольно принималось теми, кто подчиняется.
Властвование есть тонкий художественно слагающийся процесс создает незримую и невесомую атмосферу тяготения периферии к центру, многих разрозненных воль к единой, организованной, ведущей воле.
Иван Ильин

Внешняя свобода дается человеку для того, чтобы он внутренне воспитал и освободил себя; политическая же свобода предполагает, что человек воспитал и освободил самого себя, и потому она дается ему для того, чтобы он мог воспитывать других к свободе. - Иван Ильин

Внутреннее око человека призвано к тому, чтобы свободно, добровольно, без принуждения обратиться к духу и ко всему Божественному на земле и в небе; и высший смысл всех правовых установлений и государственных законов состоит прежде всего в том, чтобы обеспечить людям эту возможность. - Иван Ильин

Внутренняя свобода есть способность духа самостоятельно увидеть верный закон, самостоятельно признать его авторитетную силу и самодеятельно осуществить его в жизни. - Иван Ильин

Во что превратится избирательная кампания у народа, лишенного моральной дисциплины? В погромы, в резню, в гражданскую войну. Массы людей, отучившиеся от взаимного уважения и доверия, неспособны ни к честной организации, ни к сговору, ни к координации сил. Народ без характера - быстро разложит "народоправство" в анархию, в войну всех против всех. – Иван Ильин

Воистину свободен духовно самостоятельный человек; человек же, освобожденный только во внешнем, может злоупотреблять своей свободой и превращать ее в совершенную внутреннюю несвободу, в ужасающее внутреннее рабство. - Иван Ильин

Все попытки определить любовь в логическом порядке были бы тщетны: того, кто ее не испытал, нельзя ни просветить, ни убедить в этом отношении. - Иван Ильин

Всякий политический строй имеет свои жизненные основы - в душевном укладе народа, в его правосознании и в его социальном строении. Исчезают эти основы - и политический строй вырождается: сначала в свою зловещую карикатуру, а потом в свою прямую противоположность. Отсутствие этих основ в жизни народа означает, что этот народ неспособен к такому политическому строю; что этого государственного устройства совсем не следует у него вводить, под опасением гибельных последствий. – Иван Ильин

Всякий режим плох, если при нем правят худшие. – Иван Ильин

Всякое государство, управляемое властью, независимо от народного избрания и контроля, является авторитарным государством: таковы все патриархальные общины, все теократические государства, все диктаториальные республики, все аристократические - наследственные республики, все единоличные диктатуры и все неограниченные монархии. – Иван Ильин

Всякое правительство обязано решать, действовать и нести ответственность за содеянное: оно есть волевой центр государственной жизни; забывать об этом непозволительно; уклоняться от этого преступно; угашать это волевое начало в государстве гибельно. – Иван Ильин

Всякому, кто вдумается в сущность и природу государственной власти, станет ясно, что ей необходимо предоставлять право и обязанность блюсти тайну в делах, требующих этой тайны. А таковы прежде всего дипломатия и стратегия. – Иван Ильин

Где законы не уважаются, там особенно и непрестанно попираются законы имущественные: грани между "твоим и моим", между "моим и общественным", между "моим и казенным" утрачиваются; в жизнь внедряется всяческое воровство и мошенничество, продажность и взяточничество; люди не стыдятся уголовщины - и народоправство становится своей собственной карикатурой. – Иван Ильин

Государственная власть должна быть сильна; слабая государственная власть не может властвовать, ни блюсти законы, ни ограждать свободу, ни пресекать преступления, ни поддерживать порядок. Ее сила должна импонировать. – Иван Ильин

Государственная жизнь только отражается во внешних поступках людей, а совершается в их душах. - Иван Ильин

Государственное дело начинается именно там, где живет общее, т.е. такое, что всем важно и всех объединяет; что или сразу у всех будет, или чего сразу у всех не будет; и если - не будет, то все развалится и упразднится, и все рассыплется, как песок. – Иван Ильин

Государственное дело нельзя строить вне блюдения профессиональной тайны. Кто к этому не способен, тот не заслуживает своих должностных полномочий. – Иван Ильин

Государство состоит из народа и ведется правительством; и правительство призвано жить для народа и черпать из него свои живые силы, а народ должен знать и понимать это, и отдавать свои силы общему делу. Верное участие народа в жизни государства дает этому последнему его силу. В этом выражается демократическая сила истинной государственности. – Иван Ильин

Гражданин неотрывен от своего духа и своего правосознания: духовно-разложившийся человек подаст на выборах позорный и погибельный бюллетень; человек с деморализованным правосознанием будет вредить своему государству на каждом шагу - неисполнением своих обязанностей, произвольным преувеличением своих полномочий, мелкими правонарушениями и дерзкими преступлениями, взяткой и растратой, избирательной коррупцией и шпионажем. Это не гражданин, а предатель, продажный раб, ходячее криводушие, недопойманный вор. К какому голосованию он способен? Кого он может "избрать" и куда его самого можно выбрать? Что понимает он в делах государства? Недаром сказано мудрое слово: "город держится десятью праведниками"... – Иван Ильин

Демократический строй нисколько не обеспечивает народы от тоталитарного режима. Постепенное введение социализма будет означать переход к диктатуре социалистического большинства, но не забудем, большинства, составленного по условным и искажающим схемам формальной демократии. – Иван Ильин

Демократическое государство может обнаруживать и свободолюбивые тяготения и отстаивать свободу и самодеятельность граждан. Но демократическое государство может выдвинуть и тоталитарно-настроенное большинство, которое и начнет вводить тоталитарно-социалистический режим по всем правилам, всеобще-равного голосования, парламентских заседаний и министерств. – Иван Ильин

Демократия есть творческий тупик. – Иван Ильин

Демократия заслуживает признания и поддержки лишь постольку, поскольку она осуществляет подлинную аристократию (т. е. выделяет кверху лучших людей); а аристократия не вырождается и не вредит государству именно постольку, поскольку в ее состав вступают подлинно-лучшие силы народа. – Иван Ильин

Демократия заслуживает признания и поддержки лишь постольку, поскольку она осуществляет подлинную аристократию (т.е. выделяет лучших людей); а аристократия не вырождается и не вредит государству именно постольку, поскольку в ее состав вступают подлинно лучшие силы народа. Демократия, не умеющая выделить лучших, не оправдывает себя; она губит народ и государство и должна пасть. – Иван Ильин

Демократия имеет свои жизненные основы - в духе народа, в его правосознании, в его социальном укладе. Нет этих основ, и демократия выродится - или в охлократию (засилие черни), или в тиранию. – Иван Ильин

Демократия предполагает в народе способность не только вести государственную жизнь, но именно править государством. Для этого народу необходимо прежде всего уверенное и живое чувство государственной ответственности: "от того, что я делаю, как я держу себя и за что голосую, - зависит судьба моего народа, моего государства, моя собственная, моих детей и внуков: за все это я отвечаю; все это я должен делать по чести и совести". Это есть сразу чувство творческой связи между собой и государством, и чувство предстояния (Богу, родине и совести, чести и грядущим поколениям). Народ, лишенный чувства ответственности, неспособен к народоправству: он поведет себя безответственно и погубит все дело. И пока это чувство в нем не воспитано - взваливать на него бремя народоправства можно только сослепу, от доктринерства и от своей собственной безответственности. – Иван Ильин

Дипломат и стратег связаны прежде всего блюдением тайны; - полной тайны; - такой, что даже самая наличность тайны должна быть скрыта за легкой и естественной, добродушной любезностью. Ибо, если кто ведет себя "таинственно" и явно что-то скрывает, то он пробуждает этим в окружающих любопытство; а уж любопытные таковы: пронюхав тайну, они не успокаиваются до тех пор, пока не дознаются, в чем она... Дипломату и стратегу нужна простота и видимая "откровенность" при полной замкнутости: произносимые ими слова должны быть внутренно крепко отцежены, профильтрованы и в деловом отношении взвешены и скупы. На целый ряд вопросов они должны отвечать, уклончиво, неуязвимо. Если же спрашивающий назойлив и явно добивается того, чего ему знать не следует, то надо просто пресекать его спрашивание; иногда полезно бывает указать ему при всех на то, что он задает провокационные вопросы... – Иван Ильин

Духовная жизнь народа важней охвата его территории или даже хозяйственного богатства; выздоровление и благоденствие народа несравненно дороже всяких внешних престижных целей. - Иван Ильин

Духу человека доступна свобода, и ему подобает свобода. Ибо дух есть сила самоопределения к лучшему. - Иван Ильин

Душа твоя прилепляется к тому, во что ты веришь, и как бы живет и дышит им, ты желаешь предмет своей веры, ты ищешь его, он становится источником твоей радости. - Иван Ильин

Если бы удалось однажды пронизать все человеческие сердца лучом света так, чтобы у всех выступила и въяве обнаружилась главная ценность жизни, составляющая предмет веры, то очень возможно, что все мы просто ужаснулись бы... Потому что, вероятно, оказалось бы, что большинство людей верит в нечто такое, что не только им ни блага, ни спасения, но что прямо ведет к их погибели. Люди живут и верят очень часто в слепоте и беспомощности, и не знают, и не догадываются о том, что человеку надлежит строить свою веру, а не предоставлять ей расти наподобие полевой травы, и вследствие этого люди очень часто верят, т.е. прилепляются не только своим "правдоподобным" именем, а сердцем, волею и делами, служением и жертвенностью к таким жизненным содержаниям, служить которым и идти на жертвы ради которых поистине нет никакого смысла... - Иван Ильин

Если говорить о форме тоталитарного режима, хотя и неправовой и противоправной, то это есть рабовладельческая диктатура невиданного размера и всепроникающего захвата. – Иван Ильин

***
Никогда не жалуйся на время, ибо ты для того и рожден, чтобы сделать его лучше.

***
Без этой свободы человеческая жизнь не имеет ни смысла, ни достоинства, и это самое главное. Смысл жизни в том, чтобы любить, творить и молиться. И вот без свободы нельзя ни молиться, ни творить, ни любить.

***
Мы не призваны заимствовать духовную культуру у других народов, подражать им. Мы призваны творить своё и по-своему, русское по-русски.

***
Национализм есть любовь к историческому облику и творческому акту своего народа во всём его своеобразии.

***
Чтобы быть верным, надо что-то любить; то есть надо вообще уметь любить, а именно безраздельной полной любовью. Эта любовь и определяет человека. Она привязывает его к любимой ценности, и верность таким обра-зом есть приверженность ценности. Кто ничего не любит, тот, неприкаянный, порхает, ничему не верный, все пре-дающий. Кто действительно любит, тот «.не может ина-че»: в нем властвует внутренний закон, святая необходи-мость. Не то чтобы эта необходимость была ему в тягость или закабаляла его: нет, но он и не хочет иначе, он ничего другого и не желал бы и не мог. Эту необходимость он воспринимает как нечто избранное им и желан-ное: как самоопределение, как истинную свободу. Она для него легка и «естественна»; и он несет и свою верность, как единственную и естественную возможность своей жизни...

***
И вот, русский национализм есть не что иное, как любовь к этому исторически сложившемуся духовному облику и акту русского народа; он есть вера в это наше призвание и в данные нам силы; он есть воля к нашему расцвету; он есть созерцание нашей истории; нашего исторического задания и наших путей, ведущих к этой цели; он есть бодрая и неутомимая работа, посвященная этому самобытному велиию грядущей России. Он утверждает свое и творит новое, но отнюдь не отрицает и не презирает чужое. И Дух его есть дух Иоанновского христианства, христианства любви, созерцания и свободы, а не дух ненависти, зависти и завоевания. Так определяется идея русского национализма.

***
Да, всё, что есть в мире великого, живёт в молчании. И говорит тишиною.

***
Кто хоть раз доставил другому радость сердца, тот улучшил тем самым весь мир; а кто умеет любить и радовать людей, тот становится художником жизни. Каждый божественный миг жизни, каждый звук поющего сердца влияет на мировую историю больше, чем те “великие” события хозяйства и политики, которые совершаются в плоском и жестоком плане земного существования и назначение которых нередко состоит в том, чтобы люди поняли их пошлость и обреченность...

***
Русская песня глубока, как человеческое страдание, искренна, как молитва, сладостна, как любовь и утешение; в наши черные дни, как под игом татар, она даст детской душе исход из грозящего озлобления и каменения.

***
Любить свою родину совсем не значит отвергать всякое иноземное влияние, но это и не значит и наводнять свою культуру полою водою иноземщины. Есть творческая мера в духовном общении и взаимодействии народов; и мера эта лучше всего обретается живым, расцветающим творчеством самого народа.

***
Так, Церковь не может и не должна вооружать армию, организовывать полицию, разведку и дипломатию, строить государственный бюджет, руководить академическими исследованиями, заведовать концертами и театрами и т.д.; но излучаемый ею религиозный дух может и должен облагораживать и очищать всю эту светскую деятельность людей. Живая религиозность должна светить и греть там, куда Церковь открыто не вмешивается или откуда она прямо устраняет себя.

***
Чем утонченнее человек, чем чувствительнее его сердце, чем отзывчивее его совесть, чем сильнее его творческое воображение, чем впечатлительнее его наблюдательность, чем глубже его дух - тем более он обречен страданию, тем чаще его будут посещать в жизни боль, грусть и горечь. Но мы часто забываем об этом, мы не думаем о нашей общей судьбе и совсем не постигаем, что лучшие люди страдают больше всех... И когда на нас самих изливается поток лишений, муки, скорби и уныния, когда, как ныне, весь мир погружается в страдание и содрогается во всех своих сочленениях, вздыхая, стеная и взывая о помощи, мы пугаемся, изумляемся и протестуем, считая все это «неожиданным», «незаслуженным» и «бессмысленным»...

***
Нужно мужество, чтобы спокойно исследовать свою вину и не искать спасения от нее в бегстве.

***
Быть русским - значит не только говорить по-русски. Но значит воспринимать Россию сердцем, видеть любовию ее драгоценную самобытность и ее во всей вселенской истории неповторимое своеобразие...

***
Есть некий духовный закон, владеющий человеческой жизнью; согласно этому закону, человек сам постепенно уподобляется тому, во что он верит. Чем сильнее и цельнее его вера, тем явственнее и убедительнее обнаруживается этот закон.

***

***
Вот почему каждый из нас должен спросить себя: стоит ли отдавать жизнь за то, во что я верю? Имеет ли смысл умирать за это? Послужит ли моя смерть некоторому высшему и общему делу, которое не кончится с моей жизнью, но переживет меня, которое осмыслит мою жизнь и освятит мою смерть, которое вознесет меня выше меня самого и вплетет мои силы и мое служение в божественную ткань мироздания?

***
У верующего человека открыто духовное зрение, отличающее добро от зла, совершенное от несовершенного. И потому он видит Бога: ибо Бог есть добро и совершенство.

***
Освободить себя не значит стать независимым от других людей, но значит стать господином своих страстей. Господин своих страстей не тот, кто их успешно обуздывает, так что они всю жизнь бушуют в нем, а он занят тем, чтобы не дать им хода, а тот, кто их духовно облагородил и преобразовал.

***
Итак, религиозное воспитание детей в духе любви и веры- пробуждает их к истинной, внутренней свободе, делает их самостоятельными и свободными людьми, закладывает в них как бы первый, священный камень их будущего духовного характера. Нужно совершенное отсутствие духовного опыта, совершенная слепота в этой области для того, чтобы вместе с современными безбожниками изображать религиозное воспитание детей как систематическое превращение их в "идиотов" или как преднамеренное воспитание их к "рабству". К слепоте ведет ребенка не тот, кто отверзает ему духовное око, но тот, кто стремится как бы выколоть ему это око.

***
Итак, нет более верной основы для достойной и счастливой семейной жизни, как взаимная духовная любовь мужа и жены: любовь, в которой начала страсти и дружбы сливаются воедино, перерождаясь в нечто высшее- в огонь всестороннего единения. Такая любовь примет не только наслаждение и радость- и не выродится, не выветрится, не огрубеет от них; он примет и всякое страдание, и всякое несчастье, чтобы осмыслить их, освятить их и очиститься через них. И только такая любовь может дать человеку тот запас взаимного понимания, взаимного снисхождения к слабостям и взаимного прощения, терпения, терпимости преданности и верности, который необходим для счастливого брака.

***
Мир можно пересоздать, перевоспитать из детской, но в детской же можно его и погубить.

***
С самого начала ясно, что жизнь человечества на земле подчинена пространственно- территориальной необходимости: земля велика и человечество разбросано по ее лицу. Оно не может и никогда не сможет победить эту пространственную разъединенность и управляться из единого мирового центра. Условия расстояний, климата, расы, хозяйства, государственного управления и законов, языка и обычая, вкусов и духовного уклада - действуют на людей различающе и обособляюще (дифференциация), и человечеству приходится просто принимать эти условия жизни и приспособляться к ним. Идея сделать всех людей одинаковыми во всех отношениях и подчинить их единой всеведущей и всеорганизующей власти - есть идея бредовая, больная; и потому она не заслуживает серьезного опровержения. Культурный человек должен жить и трудиться оседло; и эта оседлость, с одной стороны, прикрепляет человека и отделяет его от далеко живущих, с другой стороны, заставляет его войти в организованные волевые союзы местного характера. В результате этого, мир распадается на пространственно раздельные государства, которые не могли бы слиться в одно единое государство даже при самом сильном и добром желании.

***
Быть русским - значит не только говорить по-русски. Но значит - воспринимать Россию сердцем, видеть любовию ее драгоценную самобытность и ее во всей вселенской истории неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть дар Божий, данный самим русским людям, и в то же время- указание Божие, имеющее оградить Россию от посягательства других народов и требовать для этого дара- свободы и самостоятельности на земле. Быть русским - значит созерцать Россию в Божьем луче, в ее вечной ткани, ее непреходящей субстанции и любовью принимать ее, как одну из главных и заветных святынь своей личной жизни. Быть русским - значит верить в Россию так, как верили в нее все русские великие люди, все ее гении и ее строители. Только на этой вере мы сможем утвердить нашу борьбу за нее и нашу победу.

***
Мы должны видеть наш народ не только в его мятущейся страстности, но и в его смиренной молитве; не только в его грехах и падениях, но и в его доброте, в его доблести, в его подвигах; не только в его войнах, но в сокровенном смысле этих войн. И особенно - в том скрытом от постороннего глаза направлении его сердца и воли, которым проникнута вся история, весь его омолитвованный быт. Мы должны научиться видеть Россию в Боге - ее сердце, ее государственность, ее историю. Мы должны по-новому - духовно и религиозно- осмыслить всю историю русской культуры.

***
Русский народ всю жизнь предстоял Богу, искал, домогался и подвизался, что он знал свои страсти и свои грехи, но всегда мерил себя Божьими мерилами; что через все его уклонения и падения, несмотря на них и вопреки им, душа его всегда молилась и молитва всегда составляла живое естество его духа.

***
Живя и творя на своем языке, русский народ, как надлежит большому культурному народу, щедро делился своими дарами со своими замиренными соседями, вчувствовался в их жизнь, вслушивался в их самобытность, учился у них, воспевал их в своей поэзии, перенимал их искусство, их песни, их танцы и их одежды и простосердечно и искренно- считал их своими братьями; но никогда не гнал их, не стремился денационализировать их (по германскому обычаю!) и не преследовал их. Мало того: нередко он впервые слагал для них буквенные знаки и переводил им на их язык Евангелие.

***
Каждый народ имеет национальный инстинкт, данный ему от природы (а значит- и от Бога), и дары Духа, изливаемые в него от Творца всяческих. И у каждого народа инстинкт и дух живут по-своему и создают драгоценное своеобразие.

***
Не случайно русская сердечность и простота обхождения всегда сжималась и страдала от черствости, чопорности и искусственной натянутости Запада. Не случайно и то, что русская созерцательность и искренность никогда не ценились европейским рассудком и американской деловитостью. С каким трудом европеец улавливает особенности нашего правосознания- его неформальность, его свободу от мертвого законничества, его живую тягу к живой справедливости и в то же время его наивную недисциплинированность в бытовых основах и его тягу к анархии. С каким трудом он прислушивается к нашей музыке - к ее естественно льющейся и неисчерпывающейся мелодии, к ее дерзновенным ритмам, к ни на что не похожим тональностям и гармониям русской народной песни... Как чужда ему наша не рассудочная, созерцательная наука... А русская живопись,- чудеснейшая и значительнейшая, наряду с итальянской, - доселе еще "не открыта" и не признана снобирующим европейцем... Все прекрасное, что было создано русским народом, исходило из его национального духовного акта и представлялось чуждым Западу.

***
Бывают дети без сердца и воображения, рассудительные не по летам и черствые от рождения: "тощий плод, до времени созрелый" (Лермонтов); они никогда не были молоды и приходят в жизнь высохшими стариками. И бывают люди больших лет, с глубоким сердцем и живым духом, подобные старому, благородному, огненному вину. У кого сердце поет, тот всегда юн, а у кого сердце никогда не пело, тот родился стариком. Истинная молодость есть свойство духа - его сила, его творческая игра.

***
По чтению можно узнавать человека. Ибо каждый из нас есть то, «что» он читает; и каждый человек есть то, «как» он читает; и все мы становимся тем, что мы вычитываем из прочитанного, - как бы букетом собранных нами в чтении цветов.

***
Природа никогда не создает шума. Она учит человека величию в тишине. Молчит солнце. Беззвучно разворачивается перед нами звездное небо. Мало и редко слышим мы что-либо из «сердцевины земли». Милостиво и блаженно покоятся царственные горы. Даже море способно к «глубокой тишине». Самое великое в природе, что определяет и решает как таковую нашу судьбу, происходит бес-шумно...

А человек шумит. Он шумит спозаранку и допоздна, преднамеренно и непреднамеренно, работая и развлекаясь. И этот шум никак не соотносится с достигаемым благодаря ему результатом. Так и хочется сказать, что шум состав-ляет «привилегию» человека в мире, потому что все, что природа дает нашему слуху, это таинственный и много-значительный звук, а не назойливый и пустой шум.

***
Дух - это свободнейшая и интенсивнейшая энергия, призванная к созерцанию невидимого, к восприятию сверхчувственного, к обхождению с бессмертными содержаниями, постигающая именно в этом обхождении свое собственное призвание и бессмертие... Какая жалкая попытка перенести самую бренную мысль земного мира - мысль о смерти в сферу нетленных и непреходящих состояний духа...

***
Философствование, как всякая познавательная практика, есть не внешнее умение или делание, но внутреннее; это есть творческая жизнь души.

***
Философия больше, чем жизнь: она есть завершение жизни. Но жизнь первее философии: она есть ее источник и предмет.

***
Весь мир ищет единения и устроения; вся жизнь его проходит в борьбе за живой, творческий порядок; и смысл мирового множества в том, чтобы найти себе верную сопринадлежность, целесообразное взаимослужение, творческое равновесие.

***
И первая помощь, о которой я могу молиться, это умудрение и озарение души моей в деле выбора и служения.

***
Никакая молитва не исключает моих собственных усилий и не делает их излишними.

***
Свобода не есть произвол, ибо произвол есть всегда потакание прихотям души и похотям тела. У свободного человека не произвол ведет душу, а свобода царит над произволом, ибо такой человек свободен и от произвола; он преобразил его в духовное, предметно обоснованное произволение.

***
Свободен не тот человек, который предоставлен сам себе, которому нет ни в чем никаких препятствий, так что он может делать то, что ему придет в голову. Свободен тот, кто приобрел внутреннюю способность созидать свой дух из материала своих страстей и своих талантов, и, значит, прежде всего- способность владеть собою и вести себя, а затем и внутреннюю способность жить и творить в сфере духовного опыта, добровольно, искренно и целостно присутствуя в своей любви и в своей вере.

***
Совесть есть один из чудеснейших даров Божиих, полученных нами от Него. Это как Божия сила, раскрывающаяся в нас в качестве нашей собственной глубочайшей сущности.

***
Совесть есть живая и цельная воля к совершенству.

***
Совесть есть первый и глубочайший источник чувства ответственности.

***
Дело не в том, чтобы все люди стали праведниками; и неизвестно, осуществится ли и когда- это неправдоподобное блаженство. Дело в том, чтобы каждое новое поколение расчищало в себе внутренние пути, ведущие к совести, и держало бы открытыми те священные ворота, за которыми она скрывается. Ибо бессовестное поколение, если оно придет когда- нибудь, погубит жизнь человека и его культуру на земле.

***
Бывают эпохи, когда эта небрежность, эта беспомощность, эта безответственность родителей начинают возрастать от поколения к поколению. Это как раз те эпохи, когда духовное начало начинает колебаться в душах, слабеть и как бы исчезать; это эпохи распространяющегося и крепнущего безбожия и приверженности к материальному, эпохи бессовестности, бесчестия, карьеризма и цинизма. В такие эпохи священное естество семьи не находит себе больше признания и почета в человеческих сердцах; им не дорожат, его не берегут, его не строят. Тогда в отношениях между родителями и детьми возникает некая "пропасть", которая, по-видимому, увеличивается от поколения к поколению. Отец и мать перестают "понимать" своих детей, а дети начинают жаловаться на "абсолютную отчужденность", водворившуюся в семью; и не понимая, откуда это берется, и забывая свои собственные детские жалобы, выросшие дети завязывают новые семейные ячейки, в которых "непонимание" и "отчуждение" обнаруживаются с новой и большею силою.

***
Семья распадается совсем не от ускорения исторического темпа, но вследствие переживаемого человеком духовного кризиса. Этот кризис подрывает семью и ее духовное единение, он лишает ее главного, того единственного, что может сплотить ее, спаять и превратить в некое прочное и достойное единство- а именно чувства взаимной духовной сопринадлежности. Половая потребность, инстинктивные влечения создают не брак, а всего только биологическое сочетание (спаривание); из такого сочетания возникает не семья, а элементарное рядом-жительство рождающих и рожденных (родителей и детей). Но "похоть плоти" есть нечто неустойчивое и самовольное; она тянет к безответственным изменам, к капризным новшествам и приключениям; у нее, так сказать, "короткое дыхание", едва достаточное для простого деторождения и совершенно не соответствующего задаче воспитания.

***
Семья есть первоначальная, исходная ячейка духовности;- как в том смысле, что именно в семье человек впервые научается (или, увы, не научается!) быть личным духом; так и в том смысле, что духовные силы и умения (или, увы, слабости и неумения), полученные от семьи, человек переносит затем на общественную и государственную жизнь. Вот почему духовный кризис поражает прежде всего исходную ячейку духовности; если духовность колеблется и слабеет, то она слабеет прежде всего в семейной традиции и в семейной жизни. Но, раз поколебавшись в семье, она начинает слабеть и вырождаться - и во всех человеческих отношениях и организациях; больная клетка создает больные организмы.

***
Каждый человек получает свое лицо и свое тело не как нечто окончательное, раз навсегда завершенное, а скорее как исходную точку, предварительно данный материал, пластическая обработка и формирование которого предоставляется, доверяется, поручается его душе. Он должен жить в своем теле и творить его; а то, что он переживает в душе, непосредственно и неизбежно запечатлевается в его теле и в чертах его лица. Ведь, как говорил Гете: «Что внутри - то и снаружи».

***
Свобода есть умение сочетать независимость с лояльностью.

***
Один выражает узренное в звуках и пении. Другой рисует. Третий ищет художественно точных слов. Иные лепят или строят; иные пытаются найти верные телодвижения в танце. Но все, что они создают, - эти созерцающие поэты, - все идет не от них самих, а через них. Все создания их больше их самих; ибо они сами служат лишь орудием, лишь голосом для таинственной самосути мира.
...
А те, кому не дано услышать голос созерцающего поэта, те пожимают плечом и отходят; им это «не нравится», они обзывают нас «выдумщиками» и «фантазерами» и корят нас за самоуверенность и притязательность... Тогда мы смущаемся, и смолкаем, и сконфуженно уходим в наш угол; потому что мы ничего не умеем «доказать», мы можем только «показывать», а поднимать спор о видениях поту-стороннего мира - непозволительно и неприлично..."

***
Страх возникает от воображения опасности или гибели; а храбрость есть власть над своей фантазией. Не надо предвосхищать возможное зло и осуществлять его в воображении; кто это делает, тот заранее готовит в своей жизни место для него, помогает ему и обессиливает себя. Он заранее застращивает и разочаровывает свое терпение и становится его предателем.

***
Видим Россию любовью и верою; делим ее муку, и знаем, что придет час ее воскресения и возрождения. Но дня и часа не знаем, ибо они во власти Божией.

***
Разве можно говорить о ней? Она - как живая тайна: ею можно жить, о ней можно вздыхать, ей можно молиться; и, не постигая ее, блюсти ее в себе; и благодарить Творца за это счастье; и молчать…

Но о дарах ее; о том, что она дала нам, что открыла; о том, что делает нас русскими; о том, что есть душа нашей души; о своеобразии нашего духа и опыта; о том, что смутно чуют в нас и не осмысливают другие народы… об отражении в нас нашей Родины - да будет сказано в благоговении и тишине.

***
Нельзя принуждать человека ни к безверию, ни к вере. Обратиться к Богу и уверовать можно только свободно.

***
Терпение есть своего рода доверие к себе и к своим силам.

***
Русский поэт одновременно - национальный пророк и национальный музыкант. И русский человек, с детства влюбившийся в русский стих, - никогда не денационализируется.

***
Отсюда явствует, что сущность тоталитаризма состоит не столько в особой форме государственного устройства (демократической, республиканской или авторитарной), сколько в объеме управления: этот объем становится всеохватывающим.

***
Безумно искать справедливости в революции; ибо революция дышит ненавистью и местью, она слепа, она разрушительна; она враг справедливого неравенства; она не чтит «высших способностей» (Достоевский). А справедливость сама по себе есть одна из высших способностей человека, и призвание ее состоит в том, чтобы узнавать и беречь высшие способности…

***
Где бы мы, русские люди, ни жили, в каком бы положении мы ни находились, нас никогда и нигде не покидает скорбь о нашей родине, о России. Это естественно и неизбежно: эта скорбь не может и не должна нас покидать. Она есть проявление нашей живой любви к родине и нашей веры.

***
Быть русским значит не только говорить по-русски. Но значит - воспринимать Россию сердцем, видеть любовию ее драгоценную самобытность и ее во всей вселенской истории неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный самим русским людям, и в то же время - указание Божие имеющее оградить Россию от посягательства других народов, и требовать для этого дара - свободы и самостоятельности на земле. Быть русским значит созерцать Россию в Божьем луче, в ее вечной ткани, ее непреходящей субстанции, и любовью принимать ее, как одну из главных и заветных святынь своей личной жизни. Быть русским значит верить в Россию так, как верили в нее все русские великие люди, все ее гении и ее строители. Только на этой вере мы сможем утвердить нашу борьбу за нее и нашу победу. Может быть и не прав Тютчев, что «в Россию можно только верить», - ибо ведь и разуму можно многое сказать о России, и сила воображения должна увидать ее земное величие и ее духовную красоту, и воле надлежит совершить и утвердить в России многое. Но и вера необходима: без веры в Россию нам и самим не прожить, и ее не возродить.

***
Мы, русские люди, призваны не только знать историю своего отечества, но и видеть в ней борьбу нашего народа за его самобытный духовный лик.

***
Народ с такими дарами и с такой судьбой, выстрадавший и создавший такое, не может быть покинут Богом в трагический час своей истории.

***
Верить в Россию значит видеть и признавать, что душа ее укоренена в Боге и что ее история есть возрастание ее от этих корней. Если мы в это верим, то никакие «провалы» на ее пути, никакие испытания ее сил не могут нас страшить.

***
Смерть воспитывает в нас этот вкус к жизни, сосредоточивая и облагораживая его; она учит нас не терять времени, хотеть лучшего, выбирать изо всего одно прекрасное, жить Божественным на земле, пока еще длится наша недолгая жизнь. Тень смерти учит нас жить светом. Дыхание смерти как бы шепчет нам: «опомнитесь, одумайтесь и живите в смертности бессмертным». Ее приближение делает наши слабые близорукие глаза - зрячими и дальнозоркими. А ее окончательный приход освобождает нас от бремени естества и от телесной индивидуации. Позволительно ли нам проклинать ее за все это и считать ее началом зла и мрака?

***
Истинное чтение есть своего рода художественное ясновидение.

***
Каждый взгляд, каждое слово, каждая улыбка, каждый поступок излучают в общий духовный эфир бытия особую энергию тепла и света, которая хочет действовать в нем, хочет быть воспринятой, допущенной в чужие души и признанной ими, хочет вызвать их на ответ и завязать с ними живой поток положительного, созидающего общения.

***
все люди, без исключения, пока они живут на земле, соучаствуют во всеобщей мировой вине

***
надо постоянно отличать духовно существенное от неважного, главное от неглавного, руководящее от пустяшного, священное и значительное от мелочного и праздного; и притом для того, чтобы все время перелагать ритмический акцент жизни на значительное и священное. Тут дело не в бегстве от пустяков, не в важничанье, не в педантизме или ханжестве, а в укреплении духовного вкуса и распознавании вещей.

***
верующие люди освобождаются от слишком человеческих страхов;

***
Человек есть творение, призванное к «бытию в себе».

***
Жить стоит только тем и верить стоит в то, за что стоит бороться и умереть; ибо смерть есть истинный и высший критерий для всех жизненных содержаний.

***
Свобода от страстей состоит не в том, чтобы человек задушил их в себе, а сам предался бесстрастному равнодушию (так думали стоики), но в том, что страсти человека сами, добровольно и целостно служат духу и несут к его цели, подобно "серому волку", преданно везущему на себе "Ивана Царевича" в тридесятое царство.

***
Дело не в том, чтобы все люди стали праведниками; и неизвестно, осуществится ли и когда - это неправдоподобное блаженство. Дело в том, чтобы каждое новое поколение расчищало в себе внутренние пути, ведущие к совести, и держало бы открытыми те священные ворота, за которыми она скрывается. Ибо бессовестное поколение если оно придёт когда-нибудь, погубит жизнь и культуру человека на земле.

***
Нельзя любить родину и не верить в неё.

***
Свобода есть бремя, которое надо поднять и понести, чтобы не уронить его и не пасть самому.

***
Нельзя принуждать человека ни к безверию, ни к вере

***
Надо заботиться об искусстве чтения и укреплять его. Чтение должно быть глубоким, оно должно стать творческим и созерцательным.

***
Плохое настроение - это не то, что я представляю собой, не то, что происходит в глубине моей души, оно лишь обозначает, как я к этому отношусь, и затем, что я даю почувствовать другим людям. Два последних обстоятельства - в нашей власти: мы распоряжаемся ими, и они должны покоряться.

***
Прекрасная вещь - обходиться без утешения, не нуж-даться в нем, не ждать его! Так человек становится победителем, ему покоряется судьба.

Но любопытный на это не способен. Каждый миг его надо чем-то новым утешить, чем-то новым обнадежить. Напряженно всматривается и вслушивается он в мир: не промелькнет ли там что-нибудь новое. Что? - Неважно! Что-нибудь неизвестное, неиспытанное, неслыханное. Ина-че - иначе грозит скука...

***
«Если ваш Бог существует, покажите нам его! Где он? Где обитает? Где место его? Нигде! Ни один микроскоп не обнаружил его. Ни из одной подзорной трубы его не увидеть. Поэтому не лучше ли прекратить подобные толки».

На столь вызывающий вопрос следует непременно дать ответ - ответ простой, ясный, научный и точный. Мы достаточно долго медлили с ним.

Где находится наш Бог?.. Если под этим «где» предположить определенное место в пространстве, то он не нахо-дится нигде. Но вы, господа безбожники, должны тем не менее признать, что есть реалии, которыми занимается позитивная наука, однако пространственно они не существуют. Это предметы без «где», без резиденции, места пребывания и местожительства; применительно к которым бессмысленными оказываются микроскоп и подзорная труба, атомный вес и химическая формула; но которыми тем не менее занимаются целые факультеты. Попробуйтека, господа, обратиться с вашим «где» к юристам (при-мерно так: надо рассмотреть в микроскоп - покупку, сдачу внаем, право выбирать); или - добиться ответа от математиков (примерно так: «Где местонахождение дифференциала или чистой величины в пространстве?»); обратитесь к психологам и спросите об удельном весе души, помучайте логика вопросом, может ли он разглядеть в подзорную трубу понятие. Для вас из этого выйдет одна стыдоба, а для любого другого - бессмыслица. Итак, прекращайте свою болтовню о «где»!

***
Если кто-то действительно умен, другие замечают это очень скоро и сходятся на том, что он «умен», даже весьма «умен». Но если задать вопрос: «Что значит умный? Как это распознать?» - никто не знает. «Умный и есть умный, можно также сказать: толковый, понятливый, интеллигентный, что еще?» Удовлетворяясь такими «родственными по смыслу» словами, которые, собственно, и не являются таковыми, переадресуют этот вопрос мыслителям по профессии: пусть помучаются с этой проблемой, если у них есть время и охота. Но в действительности мука эта не так уж велика, стоит только понаблюдать и подумать. И прежде всего над тем, что не является умом.

Не следует смешивать ум и образованность. У умного может не быть образования: так, умный крестьянин, самобытный, некультурный, мало знающий, но смышленый, остро и, вероятно, глубоко думающий, возвышается, подобно горе, над уровнем обывателя, и образованным людям есть чему у него поучиться. И наоборот: ни диплом, ни ученая степень, ни энциклопедическая память не явля-ются порукой ума человека. Так думал и древний Гераклит: «Многознание уму не научает"

***
Социализм по самой природе своей завистлив, тоталитарен и террористичен; а коммунизм отличается от него только тем, что он проявляет эти особенности открыто, беззастенчиво и свирепо.

***
Земные «утехи» и «развлечения» манят людей. Жажда наслаждений растет, а с нею вместе и воля к богатству и власти. Трезвые удержки слабеют, мудрая вера утрачивается, порок не отталкивается; современный человек верит в свою окончательную смертность, но не верит в свое бессмертие и в вечную жизнь; и сама молодость кажется ему кратким и непрочным даром.

***
Формальная демократия с ее внутренними пустотами, ошибками и соблазнами, и привела к левому и правому тоталитаризму.

***
Ныне мы переживаем период, когда человечество везде не разочаровалось ни в формальной демократии, ни в праволевом тоталитаризме.

***
Пройдут годы национального опамятования, уразумения, осведомления, восстановления элементарного правосознания... прежде чем русский народ будет в состоянии произвести осмысленные и не погибельные политические выборы. А до тех пор его может повести только национальная, патриотическая, отнюдь не тоталитарная, но авторитарная - воспитывающая и возрождающая - диктатура.

***
Почему русская интеллигенция тянула прежде к социализму? Потому, что она, почти утратив христианскую веру (под влиянием западного рассудочного "просвещения"), удержала христианскую мораль и хотела социального строя.

***
"Вот так-то, сударыня", говорила угольщица маркизе во время одной из французских революций, - "теперь все будут равны: я буду ездить в вашей карете, а вы будете торговать углем".

***
История как бы вслух произнесла некий закон: в России возможны или единовластие, или хаос; к республиканскому строю Россия неспособна.

***
Русская интеллигенция... промотала, проболтала, продешевила свою верность монархической России, она не сберегла, а опошлила свое правосознание. И с ребячьим легкомыслием воображала и себя, и русское простонародье республикански созревшим народом.
Трагедию изолированного Царя она совершенно не могла постигнуть и осмыслить, как трагедию гибнущей России.

***
Династия в лице двух Государей не стала напрягать энергию своей воли и власти, отошла от престола и решила не бороться за него. Она выбрала путь непротивления...

***
Продуманной, организованной и отстаивающей национальный трон политической партии в России не было.

***
Самодержавие отвергает, осуждает и исключает абсолютизм, а абсолютизм отвергает основное в правах Государя, ибо он не признает его законным монархом, он отрицает его высокое звание верховного субъекта права, он снижает его звание до звания тирана, он разлагает и разрушает самую правовую форму монархии.

***
В российских основных законах отречение царствующего Императора вовсе не предусматривается. Отречение до занятия Престола считается возможным, но принципиально лишь тогда, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола», и когда царствующий Государь разрешает и санкционирует такое отречение.
С религиозной же точки зрения отречение Монарха Помазанника Божия является противоречащим акту Священного Его Коронования и Миропомазания.

***
Все нынешние преступники - новички, дилетанты; они грешат с голоду, ни скрыть, ни «завязаться», «смыть кровь» не умеют; а профессионалы-рецидивисты, тюремщики - или в партии, или перебиты ею за самовольство.

***
Попытка немедленно ввести демократию в России затянет хаос на непредвидимое время и будет стоить жизни огромному числу людей, как виновных, так и невинных.

***
Римляне знали спасительность единовластия и не боялись диктатуры, давая ей полные, но срочные и целевые правомочия.

***
Можно ли думать, что национальный диктатор выйдет из нашей эмиграции? Нет, на это нет никаких шансов.

***
Есть те, кто не успокоится, пока им не удастся овладеть русским народом через малозаметную инфильтрацию его души и воли, чтобы привить ему под видом "терпимости" - безбожие, под видом "республики" - покорность закулисным мановениям и под видом "федерации" - национальное обезличивание.

***
Ни история, ни современное правосознание не знает такого правила: "сколько племен, столько государств". Это есть новоизобретенная, нелепая и гибельная доктрина.

***
Культура законности и свободы бесспорно нуждалась в России в дальнейшем совершенствовании, но к началу 20 века русский народ имел, в основном, посильную для него свободу.

***
У разных народов мера свободы бывает различна и зависит она от укорененности и не соблазнимости общенародного правосознания.

***
Конечно, можно относиться с презрением к жизни чувства - например, к любви, радости, благодарности, уважению, благоговению, чести и патриотизму - и отвергать это всё как "сентиментальность", но от этого душевные чувствования отнюдь не исчезнут, они станут не только грубыми, злобными, нечистыми и отвратительными, то есть душевно и телесно вредными, а духовно гибельными; они прилепятся к дурным содержаниям, и человеческая душа исполнится ненависти, зависти, злости, гордости и мстительности.

***
Люди вообще должны понять и усвоить, что искусство ставить верные вопросы нисколько не менее искусства давать верные ответы.

***
Его судьба иная: вечная бесприютность, вечная жалоба, вечный протест, пока он не найдет своего призвания, своего органического места, своего служения, а потому и счастья: ибо на свете нет счастия вне служения и нет покоя в одиночестве.

В конце двадцатых годов генерал Евгений Карлович Миллер сказал умное и крылатое слово: «Есть прекрасный способ перессорить всю эмиграцию: надо попытаться всю ее объединить»…

Ибо политика есть искусство объединять людей - приводить к одному знаменателю многоголовые и разнообразные желания людей. Здесь дело не в том, чтобы люди «сговорились друг с другом на чем угодно», ибо они могут согласиться и на антиполитической программе и на противогосударственных основах <...>… Нужно политическое единение - политическое и по форме, и по содержанию: лояльное, правовое, свободное по форме и общенародное, справедливое, органическое и зиждущее по содержанию. И в этом состоит задача истинной политики. Поэтому политика есть волевое искусство, - искусство социального воления. Надо организовать и верно выразить единую всенародную волю, и притом так, чтобы это единение не растратило по дороге силу совокупного решения.

Воинствующее зло отлично знает нашу подслеповатость и беспомощность и развивает искуснейшую технику маскировки. Но иногда ему не нужно никакой особой техники: просто назовется иначе и заговорит, как волк в детской сказке, «тоненьким голосочком»: «Ваша мать пришла, молочка принесла»… А мы, как будто только этого и ждали, – доверчивые «козляточки», – сейчас «двери настежь» и на все готовы.

Россия – не человеческая пыль и не хаос. Она есть, прежде всего, великий народ, не промотавший своих сил и не отчаявшийся в своем призвании. Этот народ изголодался по свободному порядку, по мирному труду, по собственности и по национальной культуре. Не хороните же его преждевременно! Придет исторический час, он восстанет из мнимого гроба и потребует назад свои права!

Демократические выборы являются лишь условно целесообразным средством для безусловно верной цели (отбор лучших). Если такая цель и такое средство сталкиваются, то условное средство должно уступить безусловной цели. Требование, чтобы правили лучшие, относится к самому естеству, к самой идее государства; строй, при котором у власти водворятся худшие, будет жизненно обречён и рухнет рано или поздно, с большим или меньшим позором.

А между тем, на самом деле люди, творящие политику, призваны искать единства, государственного спасения, некой единой программы, которая необходима государству; они призваны искать общего, единого, того, что у всех сразу или будет, или не будет – права, порядка, сильной армии, неподкупного суда, честной администрации, воспитывающей школы, прочных финансов, хозяйственного и культурного расцвета народа. <...> Это единение есть основа государства: единение граждан между собою и единение граждан с властью. Именно поэтому не правы все те теории и доктрины, которые пытаются уверить нас, будто в основе политики лежит вечная и неизбывная борьба граждан с государственной властью: ибо-де власть означает «нажим» и «гнет», а гражданство означает «свободу» и «независимость». Все эти теории революционного происхождения и анархической природы. Напротив, государство зиждется и держится добровольным признанием власти со стороны граждан, с одной стороны, и уважением и доверием государственной власти к гражданам, с другой стороны. На вражде государство не построить. Из вечной и ненавистной оппозиции граждан могут вырасти только революция, разложение и гибель народа.

В 1922 году по приказу Ленина известнейший русский философ и писатель Иван Ильин, как самый ярый идеолог, критик и борец с большевиками и коммунистической властью, был выслан из России на «Философском пароходе» вместе с другими 160 видными философами, историками и экономистами.

Любопытно, что до 1990-х годов в России об Ильине почти не говорили открыто. Труды мыслителя вновь стали издаваться в СССР с 1989 года; а всего с 1993 по 2008 год выпущено 28 томов собрания сочинений. Позже, уже в современной России о русском философе Ильине стали вспоминать и говорить на более высоком и официальном уровне. Снимаются документальные фильмы: «Завещание философа Ильина», «Защита Ильина»; цитаты и тексты Ильина широко используются как задания для ЕГЭ (часть С); его цитируют политики и чиновники, бывший генеральный прокурор В. В. Устинов и президент В. В. Путин:

Президент России Владимир Путин, обращаясь с посланием к Федеральному собранию, процитировал слова русского философа и писателя, критика коммунистической власти Ивана Ильина:

«Кто любит Россию, тот должен желать для нее свободы; прежде всего свободы для самой России, как государства, свободы для России как национального, хотя и многочленного единства, свободы для русских людей, свободы веры, искания правды, творчества, труда и собственности», - сказал президент.

Иван Ильин считается самым проницательным русским философом: более полувека назад он ответил на многие вопросы, которые сегодня стоят перед властью.

Что же зацепило руководство страны в произведениях Ивана Ильина? Ответ можно найти в некоторых мыслях философа, которые были опубликованы в статье «Против России» еще в 1948 году. Возможно, они позволят многое понять в сегодняшней внешней политике государства и его противостояния с Западом.

Где бы мы, русские национальные эмигранты, ни находились в нашем рассеянии, мы должны помнить, что другие народы нас не знают и не понимают, что они боятся России, не сочувствуют ей и готовы радоваться всякому ее ослаблению. Только одна маленькая Сербия инстинктивно сочувствовала России, однако без знания и понимания ее; и только одни Соединенные Штаты инстинктивно склонны предпочесть единую национальную Россию как неопасного им антипода и крупного, лояльного и платежеспособного покупателя.

В остальных странах и среди остальных народов — мы одиноки, непонятны и «непопулярны». Это не новое явление. Оно имеет свою историю. М. В. Ломоносов и А. С. Пушкин первыми поняли своеобразие России, ее особенность от Европы, ее «не-европейскость». Ф. М. Достоевский и Н. Я. Данилевский первыми поняли, что Европа нас не знает, не понимает и не любит. С тех пор прошли долгие годы, и мы должны были испытать на себе и подтвердить, что все эти великие русские люди были прозорливы и правы.

Западная Европа нас не знает, во-первых , потому, что ей чужд русский язык. В девятом веке славяне жили в самом центре Европы: от Киля до Магдебурга и Галле, за Эльбой, в «Богемском лесу», в Каринтии, Хорватии и на Балканах. Германцы систематически завоевывали их, вырезали их верхние сословия и, «обезглавив» их таким образом, подвергали их денационализации. Европа сама вытеснила славянство на восток и на юг. А на юге их покорило, но не денационализировало турецкое иго. Вот как случилось, что русский язык стал чужд и «труден» западным европейцам. А без языка народ народу нем («немец»).

Западная Европа не знает нас, во-вторых , потому, что ей чужда русская (православная) религиозность. Европой искони владел Рим,- сначала языческий, потом католический, воспринявший основные традиции первого. Но в русской истории была воспринята не римская, а греческая традиция. «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер» (Пушкин). Рим никогда не отвечал нашему духу и нашему характеру. Его самоуверенная, властная и жестокая воля всегда отталкивала русскую совесть и русское сердце. А греческое вероисповедание мы, не искажая, восприняли настолько своеобразно, что о его «греческости» можно говорить лишь в условном, историческом смысле.

Европа не знает нас, в-третьих , потому, что ей чуждо славяно-русское созерцание мира, природы и человека. Западноевропейское человечество движется волею и рассудком. Русский человек живет прежде всего сердцем и воображением, и лишь потом волею и умом. Поэтому средний европеец стыдится искренности, совести и доброты как «глупости»; русский человек, наоборот, ждет от человека прежде всего доброты, совести и искренности. Европейское правосознание формально, черство и уравнительно; русское - бесформенно, добродушно и справедливо. Европеец, воспитанный Римом, презирает про себя другие народы (и европейские тоже) и желает властвовать над ними; за то требует внутри государства формальной «свободы» и формальной «демократии». Русский человек всегда наслаждается естественною свободою своего пространства, вольностью безгосударственного быта и расселения и нестесненностью своей внутренней индивидуализации; он всегда «удивлялся» другим народам, добродушно с ними уживался и ненавидел только вторгающихся поработителей; он ценил свободу духа выше формальной правовой свободы,- и если бы другие народы и народцы его не тревожили, не мешали ему жить, то он не брался бы за оружие и не добивался бы власти над ними.

Из всего этого выросло глубокое различие между западной и восточно-русской культурой. У нас вся культура - иная, своя; и притом потому, что у нас иной, особый духовный уклад. У нас совсем иные храмы, иное богослужение, иная доброта, иная храбрость, иной семейный уклад; у нас совсем другая литература, другая музыка, театр, живопись, танец; не такая наука, не такая медицина, не такой суд, не такое отношение к преступлению, не такое чувство ранга, не такое отношение к нашим героям, гениям и царям. И притом наша душа открыта для западной культуры: мы ее видим, изучаем, знаем и если есть чему, то учимся у нее; мы овладеваем их языками и ценим искусство их лучших художников; у нас есть дар чувствования и перевоплощения.

У европейцев этого дара нет. Они понимают только то, что на них похоже, но и то искажая все на свой лад. Для них русское инородно, беспокойно, чуждо, странно, непривлекательно. Их мертвое сердце - мертво и для нас. Они горделиво смотрят на нас сверху вниз и считают нашу культуру или ничтожною, или каким-то большим загадочным «недоразумением»…

И за тридцать лет революции в этом ничего не изменилось. Так, в середине августа 1948 года происходил съезд так называемого «церковно-экуменического» движения в Швейцарии, в котором были выбраны 12 виднейших швейцарских богословов и пасторов (реформатской церкви) на такой же «всемирный» съезд в Амстердаме. И что же? На съезде господствовало «братское» сочувствие к марксизму, к советской церкви и советчине и мертвое холодно-пренебрежительное отношение к национальной России, к ее церкви и культуре. Вопрос о русской культуре, о ее духовности и религиозной самобытности совсем и не ставился: она приравнивалась к нулю. Марксизм есть для них «свое», европейское, приемлемое; и советский коммунист для них ближе и понятнее, чем Серафим Саровский, Суворов, Петр Великий, Пушкин, Чайковский и Менделеев.

То же самое происходило потом и на «всемирном» съезде в Амстердаме, где подготовлялось чудовищное месиво из христианства и коммунизма.

Итак, Западная Европа не знает России.

Но неизвестное всегда страшновато. А Россия по численности своего населения, по территории и по своим естественным богатствам огромна.Огромное неизвестное переживается всегда как сущная опасность. Особенно после того, как Россия в 18 и 19 веках показала Европе доблесть своего солдата и гениальность своих исторических полководцев. С Петра Великого Европа опасалась России; с Салтыкова (Кунерсдорф), Суворова и Александра Первого - Европа боится России. «Что, если этот нависающий с востока массив двинется на запад?» Две последние мировые войны закрепили этот страх. Мировая политика коммунистической революции превратила его в неутихающую тревогу.

Но страх унижает человека; поэтому он прикрывает его презрением и ненавистью. Незнание, пропитанное страхом, презрением и ненавистью, фантазирует, злопыхательствует и выдумывает. Правда, мы видели пленных немцев и австрийцев, вернувшихся в Европу из русских лагерей и мечтавших о России и русском народе. Но европейское большинство и особенно его демократические министры - кормятся незнанием, боятся России и постоянно мечтают о ее ослаблении.

Вот уже полтораста лет Западная Европа боится России. Никакое служение России общеевропейскому делу (семилетняя война, борьба с Наполеоном, спасение Пруссии в 1805 - 1815 годах, спасение Австрии в 1849 году, спасение Франции в 1875 году, миролюбие Александра III, Гаагские конференции, жертвенная борьба с Германией 1914 - 1917 гг.) - не весит перед лицом этого страха; никакое благородство и бескорыстие русских государей не рассеивало этого европейского злопыхательства. И когда Европа увидела, что Россия стала жертвою большевистской революции, то она решила, что это есть торжество европейской цивилизации, что новая «демократия» расчленит и ослабит Россию, что можно перестать бояться ее и что советский коммунизм означает «прогресс» и «успокоение» для Европы.

Какая слепота! Какое заблуждение! Вот откуда это основное отношение Европы к России: Россия - это загадочная, полуварварская «пустота»; ее надо «евангелизировать» или обратить в католичество, «колонизировать» (буквально) и цивилизовать; в случае нужды ее можно и должно использовать для своей торговли и для своих западно-европейских целей и интриг; а впрочем - ее необходимо всячески ослаблять. Как? Вовлечением ее в невыгодный момент в разорительные для нее войны; недопущением ее к свободным морям; если возможно - то расчленением ее на мелкие государства; если возможно - то сокращением ее народонаселения (напр., через поддержание большевизма с его террором - политика германцев 1917 - 1939 гг.); если возможно - то насаждением в ней революций и гражданских войн (по образцу Китая); а затем - внедрением в Россию международной «закулисы», упорным навязыванием русскому народу непосильных для него западно-европейских форм республики, демократии и федерализма, политической и дипломатической изоляцией ее, неустанным обличением ее мнимого «империализма», ее мнимой «реакционности», ее «некультурности» и «агрессивности».

Все это мы должны понять, удостовериться в этом и никогда не забывать этого. Не для того, чтобы отвечать на вражду - ненавистью, но для того, чтобы верно предвидеть события и не поддаваться столь свойственным русской душе сентиментальным иллюзиям.

Нам нужны трезвость и зоркость. В мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди - враждебные России, особенно православной России, тем более императорской и нерасчлененной России. Подобно тому, как есть «англофобы», «германофобы», «японофобы» - так мир изобилует «русофобами», врагами национальной России, обещающими себе от ее крушения, унижения и ослабления всяческий успех. Это надо продумать и прочувствовать до конца. Поэтому, с кем бы мы ни говорили, к кому бы мы ни обращались, мы должны зорко и трезво измерять его мерилом его симпатий и намерении в отношении к единой, национальной России и не ждать от завоевателя – спасения, от расчленителя – помощи, от религиозного совратителя – сочувствия и понимания, от погубителя – благожелательства и от клеветника – правды.

Политика есть искусство узнавать и обезвреживать врага. К этому она, конечно, не сводится. Но кто к этому неспособен, тот сделает лучше, если не будет вмешиваться в политику.

Другие мысли философа Ильина

О ВРАГАХ РОССИИ

…Им нужна Россия с убывающим народонаселением… Им нужна Россия безвольная… Им нужна Россия расчлененная, по наивному «свободолюбию» согласная на расчленение и воображающая, что ее «благо» — в распадении… Но единая Россия им не нужна.

О НАЦИОНАЛИЗМЕ

…национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения; и этот инстинкт есть состояние верное и оправданное. Не следует стыдиться его, гасить или глушить его. Этот инстинкт должен не дремать в душе народа, но бодрствовать. Он живет совсем не «по ту сторону добра и зла», напротив, он подчинен законам добра и духа. Из него должно родиться национальное единение…

…мы утверждаем русский национализм, инстинктивный и духовный, исповедуем его и возводим его к Богу…

О НЕДОПУСТИМОСТИ РАСЧЛЕНЕНИЯ РОССИИ

…Беседуя с иностранцами о России, каждый верный русский патриот должен разъяснять им, что Россия есть не случайное нагромождение территорий и племен и не искусственно слаженный «механизм» «областей», но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся ОРГАНИЗМ, не подлежащий произвольному расчленению. Этот организм есть географическое единство, части которого связаны хозяйственным взаимопитанием: этот организм есть духовное, языковое и культурное единство, исторически связавшее русский народ с его национально младшими братьями духовным взаимопитанием; он есть государственное и стратегическое единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к самообороне; он есть сущий оплот европейски-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия. Расчленение его явилось бы невиданной еще в истории политической авантюрой, гибельные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена.

…Расчленение организма на составные части нигде не давало и никогда не даст ни оздоровления, ни творческого равновесия, ни мира. Напротив, оно всегда было и будет болезненным распадом, процессом разложения, брожения, прения и всеобщего заражения.

…Россия превратится в гигантские Балканы, в вечный источник войн, в великий рассадник смут.

…Установим сразу же, что подготовляемое международною закулисою расчленение России не имеет ни малейших оснований… мировая закулиса, решившая расчленить Россию, отступит от своего решения только тогда, когда ее планы потерпят полное крушение…

Они собираются разделить всеединый российский «веник» на прутики, переломать эти прутики поодиночке и разжечь ими меркнущий огонь своей цивилизации. Им надо расчленить Россию, чтобы провести ее через западное уравнение и развязание и тем погубить ее: план ненависти и властолюбия.

…Чтобы вообразить Россию в состоянии этого длительного безумия, достаточно представить судьбу «Самостийной Украины».

…Россия есть величина, которую никто не осилит, на которой все перессорятся…