После 49-дневного дрейфа в Тихом океане измождённые советские солдаты заявили американским морякам: нам нужны только топливо и продукты, а до дома мы доплывём сами.
Баржа Т-36
«Героями не рождаются, героями становятся» — эта мудрость как нельзя лучше подходит к истории четвёрки советских парней, потрясшей мир весной 1960 года.
Молодые ребята не рвались к славе и известности, не мечтали о подвигах, просто однажды жизнь поставила их перед выбором: стать героями или умереть.
Январь 1960 года, остров Итуруп, один из тех самых остров Южно-Курильской гряды, которыми по сей день грезят японские соседи.
Из-за каменистого мелководья доставка грузов на остров кораблями крайне затруднена, и поэтому функцию перевалочного пункта, «плавучего причала» у острова выполняла самоходная танкодесантная баржа Т-36.
За грозным словосочетанием «танкодесантная баржа» скрывался небольшой кораблик водоизмещением сто тонн, длина которого по ватерлинии составляла 17 метров, ширина — три с половиной метра, осадка — чуть более метра. Максимальная скорость баржи составляла 9 узлов, а удаляться от берега, не подвергаясь риску, Т-36 могла не более чем на 300 метров.
Впрочем, для тех функций, что баржа выполняла у Итурупа, она вполне подходила. Если, конечно, на море не было шторма.
Пропавшие без вести
А 17 января 1960 года стихия разыгралась не на шутку. Около 9 часов утра ветер, достигавший 60 метров в секунду, сорвал баржу со швартовки и стал уносить её в открытое море.
Те, кто остался на берегу, могли лишь наблюдать за отчаянной борьбой, которую вели с разгневанным морем люди, находившиеся на борту баржи. Вскоре Т-36 исчезла из виду…
Когда шторм стих, начались поиски. На берегу были найдены некоторые вещи с баржи, и военное командование пришло к выводу, что баржа вместе с находившимися на ней людьми погибла.
На борту Т-36 в момент её исчезновения находились четверо солдат: 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин, 21-летний рядовой Анатолий Крючковский, 20-летний рядовой Филипп Поплавский и ещё один рядовой, 20-летний Иван Федотов.
Родным солдат сообщили: их близкие пропали без вести при исполнении воинского долга. Но за квартирами всё-таки установили наблюдение: вдруг кто-то из пропавших не погиб, а попросту дезертировал?
Но большинство сослуживцев ребят полагали, что солдаты сгинули в океанской пучине…
Унесённые ветром
Четвёрка, оказавшаяся на борту Т-36, в течение десяти часов боролась со стихией, пока наконец шторм не стих. На борьбу за выживание ушли все скудные запасы топлива, 15-метровые волны сильно потрепали баржу. Теперь её просто уносило всё дальше и дальше в открытый океан.
Сержант Зиганшин и его товарищи не были моряками — они служили в инженерно-строительных войсках, которые на сленге именуются «стройбатом».
На баржу их отправили разгружать грузовое судно, которое вот-вот должно было подойти. Но ураган решил иначе…
Положение, в котором оказались солдаты, выглядело практически безвыходным. Топлива у баржи больше нет, связи с берегом нет, в трюме течь, не говоря уже о том, что Т-36 вовсе не годится для таких «путешествий».
Из продовольствия на барже оказались буханка хлеба, две банки тушёнки, банка жира и несколько ложек крупы. Были ещё два ведра картошки, которую во время шторма раскидало по машинному отделению, отчего она пропиталась мазутом. Опрокинуло и бачок с питьевой водой, которая частично перемешалась с морской. Ещё была на судне печка-буржуйка, спички да несколько пачек «Беломора».
Пленники «течения смерти»
Судьба над ними будто бы издевалась: когда шторм затих, Асхат Зиганшин нашёл в рубке газету «Красная звезда», в которой говорилось, что как раз в районе, куда их уносило, должны состояться учебные ракетные пуски, в связи с чем весь район был объявлен небезопасным для мореплавания.
Солдаты сделали вывод: искать их в этом направлении никто не будет до конца ракетных пусков. Значит, необходимо продержаться до их окончания.
Пресную воду брали из системы охлаждения двигателей — ржавую, но годную для употребления. Также собирали дождевую воду. В качестве еды варили похлёбку — немного тушёнки, пара пахнущих топливом картофелин, самая малость крупы.
На таком рационе требовалось не только выживать самим, но и бороться за живучесть баржи: скалывать лёд с бортов, чтобы не допустить её переворота, выкачивать воду, собиравшуюся в трюме.
Спали на одной широкой кровати, которую сами и соорудили, — прижимаясь друг к другу, берегли тепло.
Солдаты не знали, что течение, уносившее их всё дальше и дальше от дома, носило название «течение смерти». Они вообще старались не думать о худшем, ибо от таких мыслей легко можно было впасть в отчаяние.
Глоток воды и кусок сапога
День за днём, неделя за неделей… Еды и воды всё меньше. Как-то сержант Зиганшин вспомнил рассказ школьной учительницы о матросах, потерпевших бедствие и страдавших от голода. Те моряки варили и ели кожаные вещи. Ремень сержанта был кожаным.
Сначала сварили, покрошив в лапшу, ремень, потом ремешок от разбитой и неработающей рации, потом стали есть сапоги, содрали и съели кожу с оказавшейся на борту гармошки…
С водой дело обстояло совсем плохо. Кроме похлёбки, её доставалось каждому по глотку. Один раз в двое суток.
Последнюю картошку сварили и съели 23 февраля, в День Советской Армии. К тому времени к мукам голода и жажды добавились слуховые галлюцинации. Ивана Федотова начали мучить приступы страха. Товарищи поддерживали его, как могли, успокаивали.
За всё время дрейфа в четвёрке не произошло ни одной ссоры, ни одного конфликта. Даже тогда, когда сил уже практически не осталось, ни один не попытался отобрать у товарища пищу или воду, чтобы выжить самому. Просто договорились: последний, кто останется в живых, перед тем как умереть, оставит на барже запись о том, как погибал экипаж Т-36…
«Спасибо, мы сами!»
2 марта они впервые увидели проходящее вдали судно, но, кажется, сами не поверили в то, что перед ними не мираж. 6 марта новый корабль показался на горизонте, но отчаянные сигналы о помощи, которые подавали солдаты, на нём не заметили.
7 марта 1960 года авиационная группа с американского авианосца «Кирсардж» обнаружила баржу Т-36 примерно в тысяче миль северо-западнее острова Мидуэй. Полузатопленная баржа, которая не должна удаляться от берега на расстояние больше 300 метров, прошла больше тысячи миль по Тихому океану, преодолев половину расстояния от Курил до Гавайев.
Военнослужащие Филипп Поплавский (слева) и Асхат Зиганшин (в центре) разговаривают с американским моряком (справа) на авианосце «Кирсардж», принявшем их на борт после длительного дрейфа на барже. Фото: РИА Новости
Американцы в первые минуты не понимали: что, собственно, за чудо перед ними и что за люди плывут на нём?
Но ещё больший шок моряки с авианосца пережили, когда доставленный с баржи вертолётом сержант Зиганшин заявил: у нас всё нормально, нужно топливо и продукты, и мы сами доплывём до дома.
На самом деле, конечно, плыть солдаты уже никуда не могли. Как потом говорили врачи, жить четвёрке оставалось совсем немного: смерть от истощения могла наступить уже в ближайшие часы. А на Т-36 к тому времени оставался один сапог и три спички.
Американские медики дивились не только стойкости советских солдат, но и удивительной самодисциплине: когда экипаж авианосца стал предлагать им еду, они съели совсем чуть-чуть и остановились. Съешь они больше, то сразу погибли бы, как гибли многие, пережившие долгий голод.
Герои или изменники?
На борту авианосца, когда стало ясно, что они спасены, силы окончательно оставили солдат — Зиганшин попросил бритву, но упал в обморок около умывальника. Брить его и его товарищей пришлось морякам «Кирсарджа».
Когда солдаты отоспались, их начал мучить страх совсем иного рода — на дворе-то была холодная война, а помощь им оказал не кто-нибудь, а «вероятный противник». К тому же к американцам в руки попала советская баржа.
Советские воины Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов, дрейфовавшие на барже с 17 января по 7 марта 1960 года, фотографируются во время экскурсии в городе Сан-Франциско
Капитан «Кирсарджа», кстати, никак не мог взять в толк, отчего солдаты так рьяно требуют от него погрузить на борт авианосца это ржавое корыто? Чтобы успокоить их, он сообщил им: баржу в порт отбуксирует другое судно.
На самом деле американцы потопили Т-36 — не из-за желания нанести вред СССР, а потому, что полузатопленная баржа представляла угрозу судоходству.
К чести американских военных, по отношению к советским солдатам они вели себя очень достойно. Никто не мучил их расспросами и допросами, больше того, к каютам, где они жили, приставили охрану — чтобы не докучали любопытные.
Но солдат волновало, что они скажут в Москве. А Москва, получив новости из США, некоторое время молчала. И это объяснимо: в Советском Союзе ждали, не попросят ли спасённые политического убежища в Америке, дабы со своими заявлениями не попасть впросак.
Когда же стало ясно, что военные не собираются «выбирать свободу», про подвиг четвёрки Зиганшина заговорили по телевидению, на радио и в газетах, и сам советский лидер Никита Хрущёв послал им приветственную телеграмму.
«Как на вкус сапоги?»
Первая пресс-конференция героев состоялась ещё на авианосце, куда вертолётами доставили около полусотни журналистов. Закончить её пришлось раньше времени: у Асхата Зиганшина носом пошла кровь.
Позже ребята дали массу пресс-конференций, и практически везде задавали один и тот же вопрос:
— А как на вкус сапоги?
«Кожа очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок. Но просто кожу не съешь: слишком жёсткая. Поэтому мы отрезали по маленькому кусочку и поджигали. Когда кирза сгорала, она превращалась в нечто похожее на древесный уголь и становилась мягкой. Этот «деликатес» мы намазывали солидолом, чтобы легче было глотать. Несколько таких «бутербродов» и составляли наш суточный рацион», — вспоминал потом Анатолий Крючковский.
Уже дома тот же вопрос задавали школьники. «Сами попробуйте», — пошутил как-то Филипп Поплавский. Интересно, сколько сапогов сварили после этого мальчишки-экспериментаторы в 1960-х?
К моменту прибытия авианосца в Сан-Франциско герои уникального плавания, продлившегося, по официальной версии, 49 дней, уже немного окрепли. Америка встречала их восторженно — мэр Сан-Франциско вручил им «золотой ключ» от города.
Советские воины, дрейфовавшие на барже с 17 января по 7 марта 1960 года (слева направо): Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский, Иван Федотов. Фото: РИА Новости
«Итурупская четвёрка»
Солдат радушные хозяева одели в костюмы по последней моде, и американцы буквально влюбились в русских героев. На фотографиях, сделанных в то время, они действительно смотрятся великолепно — ни дать ни взять «ливерпульская четвёрка».
Специалисты восхищались: молодые советские парни в критической ситуации не потеряли человеческий облик, не озверели, не вступили в конфликты, не скатились до каннибализма, как это случалось со многими из тех, кто попадал в аналогичные обстоятельства.
А простые жители США, глядя на фото, удивлялись: разве это враги? Милейшие ребята, немного стеснительные, что только добавляет им шарма. В общем, для имиджа СССР четверо солдат за время своего пребывания в США сделали больше, чем все дипломаты.
Кстати, что касается сравнений с «ливерпульской четвёркой» — Зиганшин с товарищами не пели, но в истории отечественной музыки оставили след при помощи композиции под названием «Зиганшин-буги».
Отечественные стиляги, нынче воспетые в кино, создали песню на мотив «Rock Around the Clock», посвящённую дрейфу Т-36:
Как на Тихом океане
Тонет баржа с чуваками.
Чуваки не унывают,
Рок на палубе кидают.
Зиганшин-рок, Зиганшин-буги,
Зиганшин — парень из Калуги,
Зиганшин-буги, Зиганшин-рок,
Зиганшин слопал свой сапог.
Поплавский-рок, Поплавский-буги,
Поплавский съел письмо подруги,
Пока Поплавский зубы скалил,
Зиганшин съел его сандали.
Дни плывут, плывут недели,
Судно носит по волнам,
Сапоги уж в супе съели
И с гармошкой пополам…
Разумеется, сочинять подобные шедевры куда проще, чем выжить в таких условиях. Но современным режиссёрам стиляги ближе.
Слава приходит, слава уходит…
По возвращении в СССР героев ждал приём на высшем уровне — в их честь был организован митинг, солдат лично принимали Никита Хрущёв и министр обороны Родион Малиновский.
Всех четверых наградили орденами Красной Звезды, про их плавание сняли фильм, написали несколько книг…
Популярность четвёрки с баржи Т-36 начала сходить только к концу 1960-х.
Вскоре после возвращения на Родину солдат демобилизовали: Родион Малиновский заметил, что парни своё отслужили сполна.
Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Асхат Зиганшин по рекомендации командования поступили в Ленинградское военно-морское среднетехническое училище, которое окончили в 1964 году.
Иван Федотов, парень с берегов Амура, вернулся домой и всю жизнь проработал речником. Его не стало в 2000 году.
Филипп Поплавский, поселившийся под Ленинградом, после окончания училища работал на больших морских судах, ходил в заграничные плавания. Он скончался в 2001 году.
Анатолий Крючковский живёт в Киеве, много лет проработал заместителем главного механика на киевском заводе «Ленинская кузница».
Асхат Зиганшин после окончания училища поступил механиком в аварийно-спасательный отряд в городе Ломоносове под Ленинградом, женился, воспитал двух прекрасных дочерей. Выйдя на пенсию, поселился в Петербурге.
Они не рвались к славе и не переживали, когда слава, коснувшись их на несколько лет, пропала, словно её и не было.
Но героями они останутся навеки.
P. S. По официальной версии, как уже говорилось, дрейф Т-36 продолжался 49 дней. Однако сверка дат даёт иной результат — 51 день. Есть несколько объяснений этого казуса. Согласно самому популярному, про «49 дней» первым сказал советский лидер Никита Хрущёв. Озвученные им данные официально никто оспаривать не решился.
«Героями не рождаются, героями становятся» — эта мудрость как нельзя лучше подходит к истории четвёрки советских парней, потрясшей мир весной 1960 года.
Молодые ребята не рвались к славе и известности, не мечтали о подвигах, просто однажды жизнь поставила их перед выбором: стать героями или умереть.
Январь 1960 года, остров Итуруп, один из тех самых остров Южно-Курильской гряды, которыми по сей день грезят японские соседи.
Из-за каменистого мелководья доставка грузов на остров кораблями крайне затруднена, и поэтому функцию перевалочного пункта, «плавучего причала» у острова выполняла самоходная танкодесантная баржа Т-36.
За грозным словосочетанием «танкодесантная баржа» скрывался небольшой кораблик водоизмещением сто тонн, длина которого по ватерлинии составляла 17 метров, ширина — три с половиной метра, осадка — чуть более метра. Максимальная скорость баржи составляла 9 узлов, а удаляться от берега, не подвергаясь риску, Т-36 могла не более чем на 300 метров.
Впрочем, для тех функций, что баржа выполняла у Итурупа, она вполне подходила. Если, конечно, на море не было шторма.
Баржа Т-36. Кадр youtube.com
Пропавшие без вести
А 17 января 1960 года стихия разыгралась не на шутку. Около 9 часов утра ветер, достигавший 60 метров в секунду, сорвал баржу со швартовки и стал уносить её в открытое море.
Те, кто остался на берегу, могли лишь наблюдать за отчаянной борьбой, которую вели с разгневанным морем люди, находившиеся на борту баржи. Вскоре Т-36 исчезла из виду…
Когда шторм стих, начались поиски. На берегу были найдены некоторые вещи с баржи, и военное командование пришло к выводу, что баржа вместе с находившимися на ней людьми погибла.
На борту Т-36 в момент её исчезновения находились четверо солдат: 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин , 21-летний рядовой Анатолий Крючковский , 20-летний рядовой Филипп Поплавский и ещё один рядовой, 20-летний Иван Федотов.
Родным солдат сообщили: их близкие пропали без вести при исполнении воинского долга. Но за квартирами всё-таки установили наблюдение: вдруг кто-то из пропавших не погиб, а попросту дезертировал?
Но большинство сослуживцев ребят полагали, что солдаты сгинули в океанской пучине…
Унесённые ветром
Четвёрка, оказавшаяся на борту Т-36, в течение десяти часов боролась со стихией, пока наконец шторм не стих. На борьбу за выживание ушли все скудные запасы топлива, 15-метровые волны сильно потрепали баржу. Теперь её просто уносило всё дальше и дальше в открытый океан.
Сержант Зиганшин и его товарищи не были моряками — они служили в инженерно-строительных войсках, которые на сленге именуются «стройбатом».
На баржу их отправили разгружать грузовое судно, которое вот-вот должно было подойти. Но ураган решил иначе…
Положение, в котором оказались солдаты, выглядело практически безвыходным. Топлива у баржи больше нет, связи с берегом нет, в трюме течь, не говоря уже о том, что Т-36 вовсе не годится для таких «путешествий».
Из продовольствия на барже оказались буханка хлеба, две банки тушёнки, банка жира и несколько ложек крупы. Были ещё два ведра картошки, которую во время шторма раскидало по машинному отделению, отчего она пропиталась мазутом. Опрокинуло и бачок с питьевой водой, которая частично перемешалась с морской. Ещё была на судне печка-буржуйка, спички да несколько пачек «Беломора».
Пленники «течения смерти»
Судьба над ними будто бы издевалась: когда шторм затих, Асхат Зиганшин нашёл в рубке газету «Красная звезда», в которой говорилось, что как раз в районе, куда их уносило, должны состояться учебные ракетные пуски, в связи с чем весь район был объявлен небезопасным для мореплавания.
Солдаты сделали вывод: искать их в этом направлении никто не будет до конца ракетных пусков. Значит, необходимо продержаться до их окончания.
Пресную воду брали из системы охлаждения двигателей — ржавую, но годную для употребления. Также собирали дождевую воду. В качестве еды варили похлёбку — немного тушёнки, пара пахнущих топливом картофелин, самая малость крупы.
На таком рационе требовалось не только выживать самим, но и бороться за живучесть баржи: скалывать лёд с бортов, чтобы не допустить её переворота, выкачивать воду, собиравшуюся в трюме.
Баржа Т-36. Фото: Кадр youtube.com
Спали на одной широкой кровати, которую сами и соорудили, — прижимаясь друг к другу, берегли тепло.
Солдаты не знали, что течение, уносившее их всё дальше и дальше от дома, носило название «течение смерти». Они вообще старались не думать о худшем, ибо от таких мыслей легко можно было впасть в отчаяние.
Глоток воды и кусок сапога
День за днём, неделя за неделей… Еды и воды всё меньше. Как-то сержант Зиганшин вспомнил рассказ школьной учительницы о матросах, потерпевших бедствие и страдавших от голода. Те моряки варили и ели кожаные вещи. Ремень сержанта был кожаным.
Сначала сварили, покрошив в лапшу, ремень, потом ремешок от разбитой и неработающей рации, потом стали есть сапоги, содрали и съели кожу с оказавшейся на борту гармошки…
С водой дело обстояло совсем плохо. Кроме похлёбки, её доставалось каждому по глотку. Один раз в двое суток.
Последнюю картошку сварили и съели 23 февраля, в День Советской Армии. К тому времени к мукам голода и жажды добавились слуховые галлюцинации. Ивана Федотова начали мучить приступы страха. Товарищи поддерживали его, как могли, успокаивали.
За всё время дрейфа в четвёрке не произошло ни одной ссоры, ни одного конфликта. Даже тогда, когда сил уже практически не осталось, ни один не попытался отобрать у товарища пищу или воду, чтобы выжить самому. Просто договорились: последний, кто останется в живых, перед тем как умереть, оставит на барже запись о том, как погибал экипаж Т-36…
«Спасибо, мы сами!»
2 марта они впервые увидели проходящее вдали судно, но, кажется, сами не поверили в то, что перед ними не мираж. 6 марта новый корабль показался на горизонте, но отчаянные сигналы о помощи, которые подавали солдаты, на нём не заметили.
7 марта 1960 года авиационная группа с американского авианосца «Кирсардж» обнаружила баржу Т-36 примерно в тысяче миль северо-западнее острова Мидуэй. Полузатопленная баржа, которая не должна удаляться от берега на расстояние больше 300 метров, прошла больше тысячи миль по Тихому океану, преодолев половину расстояния от Курил до Гавайев.
Военнослужащие Филипп Поплавский (слева) и Асхат Зиганшин (в центре) разговаривают с американским моряком (справа) на авианосце «Кирсардж», принявшем их на борт после длительного дрейфа на барже. Фото: РИА Новости
Американцы в первые минуты не понимали: что, собственно, за чудо перед ними и что за люди плывут на нём?
Но ещё больший шок моряки с авианосца пережили, когда доставленный с баржи вертолётом сержант Зиганшин заявил: у нас всё нормально, нужно топливо и продукты, и мы сами доплывём до дома.
На самом деле, конечно, плыть солдаты уже никуда не могли. Как потом говорили врачи, жить четвёрке оставалось совсем немного: смерть от истощения могла наступить уже в ближайшие часы. А на Т-36 к тому времени оставался один сапог и три спички.
Американские медики дивились не только стойкости советских солдат, но и удивительной самодисциплине: когда экипаж авианосца стал предлагать им еду, они съели совсем чуть-чуть и остановились. Съешь они больше, то сразу погибли бы, как гибли многие, пережившие долгий голод.
Герои или изменники?
На борту авианосца, когда стало ясно, что они спасены, силы окончательно оставили солдат — Зиганшин попросил бритву, но упал в обморок около умывальника. Брить его и его товарищей пришлось морякам «Кирсарджа».
Когда солдаты отоспались, их начал мучить страх совсем иного рода — на дворе-то была холодная война, а помощь им оказал не кто-нибудь, а «вероятный противник». К тому же к американцам в руки попала советская баржа.
Советские воины Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов, дрейфовавшие на барже с 17 января по 7 марта 1960 года, фотографируются во время экскурсии в городе Сан-Франциско. Фото: Кадр youtube.com
Капитан «Кирсарджа», кстати, никак не мог взять в толк, отчего солдаты так рьяно требуют от него погрузить на борт авианосца это ржавое корыто? Чтобы успокоить их, он сообщил им: баржу в порт отбуксирует другое судно.
На самом деле американцы потопили Т-36 — не из-за желания нанести вред СССР, а потому, что полузатопленная баржа представляла угрозу судоходству.
К чести американских военных, по отношению к советским солдатам они вели себя очень достойно. Никто не мучил их расспросами и допросами, больше того, к каютам, где они жили, приставили охрану — чтобы не докучали любопытные.
Но солдат волновало, что они скажут в Москве. А Москва, получив новости из США, некоторое время молчала. И это объяснимо: в Советском Союзе ждали, не попросят ли спасённые политического убежища в Америке, дабы со своими заявлениями не попасть впросак.
Когда же стало ясно, что военные не собираются «выбирать свободу», про подвиг четвёрки Зиганшина заговорили по телевидению, на радио и в газетах, и сам советский лидер Никита Хрущёв послал им приветственную телеграмму.
«Как на вкус сапоги?»
Первая пресс-конференция героев состоялась ещё на авианосце, куда вертолётами доставили около полусотни журналистов. Закончить её пришлось раньше времени: у Асхата Зиганшина носом пошла кровь.
Позже ребята дали массу пресс-конференций, и практически везде задавали один и тот же вопрос:
— А как на вкус сапоги?
«Кожа очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок. Но просто кожу не съешь: слишком жёсткая. Поэтому мы отрезали по маленькому кусочку и поджигали. Когда кирза сгорала, она превращалась в нечто похожее на древесный уголь и становилась мягкой. Этот «деликатес» мы намазывали солидолом, чтобы легче было глотать. Несколько таких «бутербродов» и составляли наш суточный рацион», — вспоминал потом Анатолий Крючковский.
Уже дома тот же вопрос задавали школьники. «Сами попробуйте», — пошутил как-то Филипп Поплавский. Интересно, сколько сапогов сварили после этого мальчишки-экспериментаторы в 1960-х?
К моменту прибытия авианосца в Сан-Франциско герои уникального плавания, продлившегося, по официальной версии, 49 дней, уже немного окрепли. Америка встречала их восторженно — мэр Сан-Франциско вручил им «золотой ключ» от города.
Советские воины, дрейфовавшие на барже с 17 января по 7 марта 1960 года (слева направо): Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский, Иван Федотов. Фото: РИА Новости / Рудольф Кучеров
«Итурупская четвёрка»
Солдат радушные хозяева одели в костюмы по последней моде, и американцы буквально влюбились в русских героев. На фотографиях, сделанных в то время, они действительно смотрятся великолепно — ни дать ни взять «ливерпульская четвёрка».
Специалисты восхищались: молодые советские парни в критической ситуации не потеряли человеческий облик, не озверели, не вступили в конфликты, не скатились до каннибализма, как это случалось со многими из тех, кто попадал в аналогичные обстоятельства.
А простые жители США, глядя на фото, удивлялись: разве это враги? Милейшие ребята, немного стеснительные, что только добавляет им шарма. В общем, для имиджа СССР четверо солдат за время своего пребывания в США сделали больше, чем все дипломаты.
Кстати, что касается сравнений с «ливерпульской четвёркой» — Зиганшин с товарищами не пели, но в истории отечественной музыки оставили след при помощи композиции под названием «Зиганшин-буги».
Отечественные стиляги, нынче воспетые в кино, создали песню на мотив «Rock Around the Clock», посвящённую дрейфу Т-36:
Как на Тихом океане
Тонет баржа с чуваками.
Чуваки не унывают,
Рок на палубе кидают.
Зиганшин-рок, Зиганшин-буги,
Зиганшин — парень из Калуги,
Зиганшин-буги, Зиганшин-рок,
Зиганшин слопал свой сапог.
Поплавский-рок, Поплавский-буги,
Поплавский съел письмо подруги,
Пока Поплавский зубы скалил,
Зиганшин съел его сандали.
Дни плывут, плывут недели,
Судно носит по волнам,
Сапоги уж в супе съели
И с гармошкой пополам…
Разумеется, сочинять подобные шедевры куда проще, чем выжить в таких условиях. Но современным режиссёрам стиляги ближе.
Слава приходит, слава уходит…
По возвращении в СССР героев ждал приём на высшем уровне — в их честь был организован митинг, солдат лично принимали Никита Хрущёв и министр обороны Родион Малиновский .
Всех четверых наградили орденами Красной Звезды, про их плавание сняли фильм, написали несколько книг…
Популярность четвёрки с баржи Т-36 начала сходить только к концу 1960-х.
Вскоре после возвращения на Родину солдат демобилизовали: Родион Малиновский заметил, что парни своё отслужили сполна.
Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Асхат Зиганшин по рекомендации командования поступили в Ленинградское военно-морское среднетехническое училище, которое окончили в 1964 году.
Иван Федотов, парень с берегов Амура, вернулся домой и всю жизнь проработал речником. Его не стало в 2000 году.
Филипп Поплавский, поселившийся под Ленинградом, после окончания училища работал на больших морских судах, ходил в заграничные плавания. Он скончался в 2001 году.
Анатолий Крючковский живёт в Киеве, много лет проработал заместителем главного механика на киевском заводе «Ленинская кузница».
Асхат Зиганшин после окончания училища поступил механиком в аварийно-спасательный отряд в городе Ломоносове под Ленинградом, женился, воспитал двух прекрасных дочерей. Выйдя на пенсию, поселился в Петербурге.
Они не рвались к славе и не переживали, когда слава, коснувшись их на несколько лет, пропала, словно её и не было.
Но героями они останутся навеки.
P. S. По официальной версии, как уже говорилось, дрейф Т-36 продолжался 49 дней. Однако сверка дат даёт иной результат — 51 день. Есть несколько объяснений этого казуса. Согласно самому популярному, про «49 дней» первым сказал советский лидер Никита Хрущёв. Озвученные им данные официально никто оспаривать не решился.
Баржа, тип Т-36
17 января 1960 года в заливе острова Итуруп разыгрался сильный ураган; в 9 утра по местному времени ветром, достигавшим скорости 60 м/с, была сорвана со швартовки самоходная баржа Т-36. На её борту находилось четверо военнослужащих инженерно-строительных войск Советской Армии, приписанных к барже: младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов. Экипаж боролся со стихией десять часов; около 7 часов вечера мотористы доложили, что запасы топлива на барже заканчиваются. Зиганшин предложил выброситься на берег, но ни одна из трёх попыток результата не дала; одна из таких попыток привела к тому, что баржа получила пробоину. Волны достигали высоты в 15 метров; одной из таких волн, ударившей в рубку баржи, была выведена из строя радиостанция. Около 22:00 лишённую хода баржу вынесло в открытый океан.
Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский, Иван Федотов
На берегу было известно о борьбе баржи со стихией, однако больше сообщений с баржи не поступало. Как только ветер несколько стих, солдаты прочесали берег. Обнаруженные обломки бочонка для питьевой воды, сметённого с палубы волной, дали основание считать, что баржа была потоплена ураганом. Поисковые работы были остановлены также и по причине запрета выхода в море спасательным и другим судам в связи с проводившимися в те дни ракетными стрельбами.
На второй день дрейфа экипаж баржи провёл инвентаризацию запасов провизии. Их запасы составляли 15-16 ложек крупы, немного хлеба, банка консервов и 2 ведра картошки, которая находилась в машинном отделении, и в шторм оказалась пропитанной дизельным топливом. Первоначально хотели выкинуть, но потом в ход пошла и картошка. Через пару недель они съедали одну картофелину в день на четверых. Пресная вода имелась в системе охлаждения двигателей баржи; когда она закончилась, собирали дождевую. Скудные запасы еды со временем закончились. В пищу пошло всё, что хотя бы отдалённо напоминало съестное - кожаные ремни, несколько пар кирзовых сапог, мыло, зубная паста.
Почти полвека спустя Асхат Зиганшин вспоминал:
… Голод мучил всё время. Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось - выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно… Я как-то лежал, сил уже почти не осталось, теребил ремень. И вдруг вспомнил, как в школе учительница рассказывала про матросов, севших на мель и страдавших от голода. Они сдирали кожу с мачт, варили и ели. Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и добавляли в суп вместо мяса. Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас ещё есть кожаного. И, кроме сапог, ни до чего больше не додумались… Стали искать, что ещё у нас есть кожаного. Обнаружили несколько пар кирзовых сапог. Но кирзу так просто не съешь, слишком жёсткая. Варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь и это ели…
Дрейф продолжался 49 дней. Люди теряли в весе до 800 граммов в день - Зиганшин, ранее весивший 70 кг, похудел до 40 кг. В тяжелейших условиях солдаты смогли не только выжить, но и сохранить человеческое достоинство. Бывалые люди рассказывают, что в том положении, в котором оказалась эта четвёрка, люди нередко сходят с ума и перестают быть людьми: впадают в панику, выбрасываются за борт, убивают из-за глотка воды, убивают, чтобы поесть. Эти же ребята держались из последних сил, поддерживая друг друга и себя надеждой на спасение. Беспросветный голод и жажду труднее всех переносил Иван Федотов. Иногда его охватывал безумный страх, и под подушкой у него, на всякий случай, лежал топор. В такие минуты на помощь приходили другие: подбадривали, вселяли надежду, пусть даже и у самих её оставалось уже немного…
Анатолий Федорович Крючковский:
… В последние дни начались галлюцинации. Слышалось, будто где-то рядом кузница, разговаривают люди, гудят машины. А когда поднимаешься на палубу, видишь - вокруг пустота, сплошная вода, вот тут-то становилось по-настоящему страшно. Мы договорились: если кто-то из нас почувствует, что не сможет дальше жить, то просто попрощаемся и всё. Оставшийся последним напишет наши имена. Как раз в тот день мимо нас проходил корабль. Мы стали подавать ему сигналы, но из-за большого расстояния нас не заметили. Это было 2 марта. Еще одно судно мы увидали 6 марта. Но оно тоже прошло мимо…
Авианосец ВМФ США «Kearsarge»
7 марта истощённые и обессиленные люди были подобраны американским авианосцем «Кирсердж» в 1930 км от атолла Уэйк. Советских солдат встретили на американском авианосце с исключительной заботой. Буквально вся команда, от капитана и до самого последнего матроса, ухаживала за ними, как за детьми, и старалась сделать для них всё возможное. О счастливом спасении всей четвёрки госдепартамент США известил советское посольство в Вашингтоне уже через несколько часов после того, как ребята оказались на борту авианосца «Kearsarge». И всю ту неделю, пока авианосец шёл к Сан-Франциско, в Москве колебались: кто они - предатели или герои? Всю ту неделю советская пресса молчала, а корреспондент «Правды» Борис Стрельников, связавшийся с ними по телефону на третий день их идиллии на авианосце, настоятельно посоветовал ребятам держать «язык за зубами». Они и держали, как могли…
Советские моряки на американском авианосце
Авианосец доставил военнослужащих в Сан-Франциско, где они были неоднократно интервьюированы, а также была устроена пресс-конференция, где члены экипажа Т-36, одетые в гражданские костюмы, предоставленные правительством США, отвечали на многочисленные вопросы, связанные с данным происшествием и с чудесным спасением. Губернатор Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города. Каждому из четверых было выдано по 100 долларов, которые они потратили во время экскурсии по городу. На неоднократные предложения остаться в США советские моряки отвечали категорическим отказом.
Экскурсия по городу
Затем военнослужащих отправили в Нью-Йорк, где они встретились с представителями советского посольства и неделю отдыхали на даче. Лишь на девятые сутки пребывания солдат в Америке советские газеты известили об их чудесном спасении. Статья «Сильнее смерти» появилась в «Известиях» 16 марта 1960 года и дала старт мощной пропагандистской кампании в советских СМИ. Из Нью-Йорка они отплыли на корабле «Куин Мэри» в Европу. Из Европы участников дрейфа, уже в военной форме, доставили в Москву, а затем, после медицинского обследования, их вернули в свою часть. Таким образом герои совершили кругосветное путешествие.
1960 г. Асхат Зиганшин выходит из самолёта.
Асхат Зиганшин:
«Прилетаем, отрапортовали военному комндованию, привозят в гостиницу. Мы думаем -когда же нас пытать начнут? Действительно такое было ощущение. Я чувствовал ответственность, что нет баржи, что оказались с командой у врагов своих. Вот этот у меня был страх».
Герои на митинге
По возвращении домой им был организован торжественный приём, они были награждены орденами Красной Звезды и получили широкую известность (в том числе и в популярной культуре). Министр обороны Родион Малиновский подарил спасённым штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали»; Асхату Зиганшину было присвоено внеочередное звание старшего сержанта, его именем названа улица в Сызрани. Путешествие закончилось, но пропагандистская кампания ещё только начиналась. Имена Зиганшина, Поплавского, Крючковского и Федотова были на слуху у каждого. Их портреты знали все. Их ждали бесчисленные приёмы, встречи, митинги, интервью. Ежедневно они получали буквально мешки писем. Открывались музеи и выставки. На родине Зиганшина его именем назвали улицу. О них говорила вся страна. Вся страна гордилась своей «четвёркой отважных». Их слава не померкла даже через год, когда страна узнала имя Юрия Гагарина. Одним из первых газеты опубликовали тогда поздравление, которое было подписано Зиганшиным, Поплавским и Крючковским - курсантами мореходного училища под Ленинградом:
… Удалось же нам, простым советским парням, устоять в 49-дневном дрейфе в бушующей стремнине Тихого океана. Именно поэтому и наш первый посланец в космос летчик Юрий Алексеевич Гагарин преодолел все трудности первого в мире полета в космос…
Экипажу баржи посвящена ранняя песня В. С. Высоцкого «Сорок девять дней» (1960).
Снят художественный фильм «49 дней». (1962).
Снят документальный фильм «Их могли не спасти. Узники Курильского квадрата» (2005).
Среди стиляг того времени была популярна фольклорная переделка буги-вуги «Зиганшин буги, Зиганшин рок»
Владимир Высоцкий - Сорок девять дней
Суров же ты, климат охотский,-
Уже третий день ураган.
Встает у руля сам Крючковский,
На отдых — Федотов Иван.
Стихия реветь продолжала —
И Тихий шумел океан.
Зиганшин стоял у штурвала
И глаз ни на миг не смыкал.
Суровей, ужасней лишенья,
Ни лодки не видно, ни зги,-
И принято было решенье —
И начали есть сапоги.
Последнюю съели картошку,
Взглянули друг другу в глаза…
Когда ел Поплавский гармошку,
Крутая скатилась слеза.
Доедена банка консервов
И суп из картошки одной,-
Все меньше здоровья и нервов,
Все больше желанье домой.
Сердца продолжали работу,
Но реже становится стук,
Спокойный, но слабый Федотов
Глотал предпоследний каблук.
Лежали все четверо в лежку,
Ни лодки, ни крошки вокруг,
Зиганшин скрутил козью ножку
Слабевшими пальцами рук.
На службе он воин заправский,
И штурман заправский он тут.
Зиганшин, Крючковский, Поплавский —
Под палубой песни поют.
Зиганшин крепился, держался,
Бодрил, сам был бледный как тень,
И то, что сказать собирался,
Сказал лишь на следующий день.
Друзья!.. Через час: Дорогие!..
Ребята!- Еще через час.-
Ведь нас не сломила стихия,
Так голод ли сломит ли нас!
Забудем про пищу — чего там!-
А вспомним про наш взвод солдат…
Узнать бы,- стал бредить Федотов,-
Что у нас в части едят?
И вдруг: не мираж ли, не миф ли —
Какое-то судно идет!
К биноклю все сразу приникли,
А с судна летел вертолет.
…Окончены все переплеты —
Вновь служат,- что, взял, океан?!-
Крючковский, Поплавский, Федотов,
А с ними Зиганшин Асхан!
«Зиганшин буги, Зиганшин рок»
Как на Тихом океане
Тонет баржа с чуваками.
Чуваки не унывают,
Рок на палубе кидают.
Зиганшин-рок, Зиганшин-буги,
Зиганшин - парень из Калуги,
Зиганшин-буги, Зиганшин-рок,
Зиганшин слопал свой сапог.
Поплавский-рок, Поплавский-буги,
Поплавский съел письмо подруги,
Пока Поплавский зубы скалил,
Зиганшин съел его сандали.
Дни плывут, плывут недели,
Судно носит по волнам,
Сапоги уж в супе съели
И с гармошкой пополам.
Зиганшин-буги, Крючковский-рок,
Поплавский съел второй сапог.
Пока Зиганшин рок кидал,
Гармонь Федотов доедал.
Три недели пролетели,
Абсолютно всё поели.
Как добрались до гармошки,
От нее остались крошки.
Вот к ним мистер подплывает,
Чуваков на борт сажает.
Катер едет на восток -
Посмотреть на русский рок.
Москва, Калуга, Лос-Анжелос
Объединились в один колхоз.
Зиганшин-буги, Зиганшин-рок,
Зиганшин скушал второй сапог.
...Окончены все переплёты -
Вновь служат, - что, взял, океан?! -
Крючковский, Поплавский, Федотов,
А с ними Зиганшин Асхан!
Владимир Высоцкий. 1960г.
В
этот день в Тихом океане американцами подобраны четыре советских солдата...
которые дрейфовавших в Тихом океане на неуправляемой барже без запасов воды и продовольствия 49 дней... как это было под КАТ...
В часов 9 часов утра 17 января 1960 года, в заливе острова Итуруп ураганным ветром была сорвана со швартовки советская самоходная танкодесантная баржа проекта 306 под номером T-36. На беду, на её борту находилось четверо военнослужащих инженерно-строительных войск Советской Армии, приписанных к барже: 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые — 20-летний Филипп Поплавский, 21-летний Анатолий Крючковский и 20-летний Иван Федотов.
Солдаты боролись со стихией десять часов показа запасы топлива на барже не закончились. заканчились. Они пытались выбросить баржу на берег ми сделали три попытки, но тщетно. Баржа лишь получила небольшую пробоину. Волны достигали высоты в 15 метров. Волной была выведена из строя радиостанция и около 22:00 лишённую хода баржу вынесло в открытый океан.
На берегу о бедствии знали и начали спасательную операцию. Обнаруженные обломки бочонка для питьевой воды, сметённого с палубы волной, дали основание считать, что баржа была потоплена ураганом.
Тем временем обездвиженная баржа относилась ветром на юго-восток от Курильских островов, где была подхвачена одной из ветвей течения Куросио, скорость которого достигает 78 миль в сутки.
Уже на второй день дрейфа экипаж провёл инвентаризацию запасов провизии. Их запасы составляли: 15—16 ложек крупы, буханка хлеба, банка консервов и некоторое количество картофеля, который находился в машинном отделении и в шторм оказался пропитанным дизельным топливом. Пресная вода имелась в системе охлаждения двигателей баржи, а когда она закончилась, собирали дождевую.
Они не могли предположить что их не найдут и придется дрейфовать так долго. Скудные запасы еды со временем закончились. В пищу пошло всё, что хотя бы отдалённо напоминало съестное — кожаные ремни, несколько пар кирзовых сапог, мыло, зубная паста.
По воспоминаниям Зиганшина: "Мы его (кожаный ремень) порезали мелко, в лапшу, и стали варить из него «суп». Потом сварили ремешок от рации. Стали искать, что ещё у нас есть кожаного. Обнаружили несколько пар кирзовых сапог. Но кирзу так просто не съешь, слишком жёсткая. Варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь, и это ели...
Дрейф продолжался 49 дней. Люди теряли в весе до 800 граммов в день — Зиганшин, ранее весивший 70 кг, похудел до 40 кг. Но в этих тяжелейших условиях солдаты смогли не только выжить, но и сохранить человеческое достоинство.
7 марта 1960 года в 1960 км от атолла Уэйк вертолётчики с американского авианосца «Кирсердж» заметили полузатопленную баржу, на которой лежали люди. Когда спасённых доставили на борт авианосца, Асхат Зиганшин заявил, что им ничего не нужно, кроме топлива и продуктов, и что они сами доберутся до дома.
Солдаты были крайне истощены и находились на грани жизни и смерти. Американцы были поражены тем, что советские солдаты и в таком состоянии сохранили самодисциплину — когда им предложили еду, они не набрасывались на неё, а спокойно передавали тарелку товарищам. Ели совсем немного, понимая, что от большей порции могут умереть, как иногда случалось с людьми, пережившими длительный голод.
Авианосец доставил спасённых военнослужащих в Сан-Франциско, где они были неоднократно интервьюированы, а также была устроена пресс-конференция, где члены экипажа Т-36, одетые в гражданские костюмы, предоставленные правительством США, отвечали на многочисленные вопросы, связанные с данным происшествием и с чудесным спасением.
Советские солдаты на американском авианосце.
В Сан-Франциско земляков встретил Генконсул СССР А. А. Кардашов, а губернатор Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города. Каждому из четверых было выдано по 100 долларов, которые они потратили во время экскурсии по городу.
Затем военнослужащих отправили в Нью-Йорк, где они встретились с представителями советского посольства и неделю отдыхали на даче. Из Нью-Йорка они отплыли на корабле «Куин Мэри» в Европу.
Из Европы участников дрейфа, уже в военной форме, доставили в Москву, а затем, после медицинского обследования, их вернули в свою часть. Таким образом солдаты за время службы невольно совершили кругосветное путешествие.
По возвращении в СССР им был организован торжественный приём, они были награждены орденами Красной Звезды и получили широкую известность. Министр обороны Родион Малиновский подарил спасённым штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали», а Асхату Зиганшину было присвоено внеочередное звание старшего сержанта...
Песня Высоцкого и не только...
Инфа и фото (С) интернет
Их хотели сделать предателями, но они вышли героями. На самом деле, парни были всего лишь четверкой солдат, пробывших 49 дней один на один со стихией и голодом
Зиганшин, Поплавский, Крючковский и Федотов…Когда-то четыре эти фамилии были на слуху в каждой советской семье. О них писали газеты и журналы, их храбростью восхищались знаменитые путешественники, а политические деятели награждали их почетными ключами от города и орденами Красной Звезды. В их честь слагались напыщенные поэмы, а простой народ весьма оперативно отреагировал на 49-суточный дрейф четырех моряков баржи «Т-36» шуточными куплетами.
Катастрофа
Асхата Зиганшина призвали на военную службу на остров Сахалин из Сызрани в 1958 году. До этого он занимался вполне мирным делом: был трактористом, работал в колхозе. Да и желания у парня были самые обычные — стать механиком, создать семью. После восьми месяцев в «учебке», где его готовили на судоводителя, служил на Курилах. Делом, правда, новобранцы занимались не совсем военным — работали на барже, обеспечивая погрузку и разгрузку кораблей.
— Мы на этой барже и жили. Она маленькая была, не развернуться: только четыре койки и помещались. Еще печка и небольшая переносная радиостанция, — рассказывает Асхат Рахимзянович. — Наша команда — четыре человека: я — старшина катера, мотористы — Филипп Поплавский с Анатолием Крючковским и Иван Федотов — матрос.
В тот день, 17 января 1960 года, с которого все и началось, работы были уже закончены, и баржу вытащили на берег. Но оказалось, что с материка должно было прийти судно с мясом, и команду срочно откомандировали обратно. На третьи сутки поднялся сильный ветер.
— Нас и еще одну баржу ветром оторвало от берега и понесло в море, — вспоминает Асхат Зиганшин. — Бухта была совершенно открыта, а погода на Дальнем Востоке не шутит. Ветер 30-35 метров в секунду — там дело привычное. Но мы не очень расстроились, думали: день-два, ветер переменится, и нас пригонит к берегу. Такое уже пару раз с нами происходило.
Через пятнадцать минут пропала связь с землей. Поднялся ветер до 70 метров в секунду. Сначала баржу несло в сторону берега, потом помчало в океан. Вскоре запасы топлива закончились.
— Перспективы были жутковатые: если мы не выбросимся на мель, нас понесет в океан или разобьет о скалы. Слева камни, посередине скала, справа берег. Выпрыгнуть в воду очень рискованно, потому что было18 градусов мороза на берегу, пока придет помощь — замерзнем. Ветер дул со страшной силой, видимости не стало, зацепиться за берег нечем, все во льду. Якорь при такой силе ветра как игрушка. Потом мы поняли, что быстро это не закончится, и уже с первых дней начали экономить продукты. У нас были с собой буханка хлеба, картошка, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек «Беломора». Сигареты закончились первыми. А что еще в такой ситуации делать? Только курить.
Чайная ложка воды на двое суток
Надежда на скорое спасение исчезла, когда «путешественники» прочитали в газете, случайно оказавшейся на барже, что с января по март всем судам был запрещен выход к Гавайским островам в районе Тихого океана. Там проходили испытания советские ракеты. А по всем ориентирам баржу несло именно туда.
— И мы начали экономить наши скудные запасы с таким расчетом, чтобы продержаться до марта.
Воду за неимением другой брали из системы охлаждения двигателей. Она была ржавая, зато пресная. Было ее литров двести, хватило до дня их спасения. Строго экономили, использовали только для приготовления пищи. Океанскую воду пить нельзя — слишком соленая. По капелькам собирали снеговую, позже дождевую воду. Выходило по чайной ложке на двое суток.
Была буханка хлеба. Ребята растянули ее по кусочкам на несколько дней. Была банка тушенки. В нескольких банках из-под сухого молока нашли немного сечки, перловки. Расходовали все это очень экономно. Брали две картофелины, резко отдававшие соляркой, чуть-чуть тушенки, щепоть крупы и варили похлебку. Хорошо хоть сохранилось три коробка спичек. Уголь собирали по крупицам, а для розжига использовали деревянные части кровати. В машинном отделении нашлось килограмма полтора картошки, но она вся пропиталась соляркой. Поначалу никто ее есть не стал, но предусмотрительно догадались не выбросить. Позже картошку съели с аппетитом.
— «Поправлялись» мы нормально, как потом выяснилось, сбрасывали в среднем по 800 граммов в день. Когда нас спасли, во мне было 40 килограммов весу, а до этого я весил 69.
Фото: американский авианосец Kearsarge, подобравший четырех советских моряков
Всевидящее око КГБ
Поскольку рация судна упорно молчала (она была повреждена. — Авт.), командование части ничего лучшего не придумало для извещения о случившемся, как: «Четверка воспользовалась непогодой и на самоходной барже отправилась сдаваться к американцам». По инстанции вверх было сообщено, что на базу успешно вернулась самоходная баржа Т-97. А Т-36 исчезла в неизвестном направлении.
Искать в океанском безбрежье баржу с экипажем никто, похоже, не собирался. Парней начали «искать», или, как сказали бы сегодня, идентифицировать, по другим каналам, устанавливая личности их, собирая свидетельства. В Шенталу тоже приехали несколько кагэбэшников. В поисках компрометирующих свидетельств произвели обыск в доме родителей, допросили родственников и соседей на предмет, что из себя парень представлял до армии. Много дней охраняли дом Зиганшиных: не вернется ли к родителям сын-дезертир. Проверили их родственников в Лениногорском и Черемшанском районах. То же самое было в Амурской области, на родине рядового Ивана Федотова, на Украине — на родине Филиппа Поплавского и Анатолия Крючковского.
Родители парней почти два месяца не находили себе места от тревожного беспокойства за канувших в безвестность сыновей…
Резали ремни, как лапшу
Первые две недели были особенно тяжелыми. Разговаривали уже не про женщин, а про любимые блюда.
— У меня не было задумок кого-то съесть, а про остальных я не знаю. Но вот Федотов, например, топор держал под подушкой на всякий случай. Мы поддерживали друг друга, отвлекали от тяжелых мыслей, поэтому и продержались.
Именно за это команду баржи и ценят до сих пор. Обычно подобные случаи заканчивались трагически. Люди выбрасывались за борт, дело доходило даже до людоедства.
— 23 февраля на борту баржи отмечали праздник. Целый день воспоминаний. Мы думали про наших ребят, сослуживцев, как они там? Вспоминали баржу, которую унесло вместе с нами. Думали, а вдруг она где-то рядом? 24 февраля съели последнюю картофелину.
Голод мучил все время. Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось — выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно. В передаче «Последний герой» все проще. У них под рукой проволока, гвозди, крючки, блесны, все-таки можно снасти сделать… Я как-то лежал, сил уже почти не осталось, теребил ремень. И вдруг вспомнил, как в школе учительница рассказывала про матросов, севших на мель и страдавших от голода. Они сдирали кожу с мачт, варили и ели. Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и добавляли в суп вместо мяса. Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас еще есть кожаного. И, кроме сапог, ни до чего больше не додумались. На барже валялось несколько пар кирзовых сапог. Мы их варили в океанской воде, чтобы выварился гуталин. Потом на кусочки резали, бросали в печку, где они превращались в уголь, и это ели.
Фото: Вот такими их увидели американцы. Поплавский и Зиганшин.
Акулы чувствовали, что мы умираем
На 30-е сутки баржа оказалась в более теплых районах. «Робинзонов» несло к Гавайским островам.
— Мы уже видели, как акулы под нами плавали стаями. Смотрели на них диким взглядом. Они уже что-то чувствовали, понимали твари, что мы умираем от истощения и доживаем последние часы.
— Вдруг видим: идет судно! Оно, конечно, неблизко, метрах в сорока от нас. Мы орали, кричали, развели костер. Судно! Наконец-то!
Но судно прошло мимо.
На 48-е сутки в ночное время опять увидели огонек, махали, кричали, но нас вновь не заметили.
— Мы поняли, что попали в более судоходные районы, и начали друг друга успокаивать. Говорили друг другу: «Может быть, нас все-таки увидели и пришлют за нами спасателей». Надежду не теряли ни на одну минуту. Это нас и спасло. Самое главное было не запаниковать, а то могло произойти самое страшное. Федотов уже не выдерживал, у него начиналась паника. Я пытался его отвлечь. Скажешь, например: «Вот я что-то видел, там какое-то судно показалось». И он сразу отвлекается от панических мыслей.
Американцы уничтожили нашу баржу
На сорок девятые сутки на самоходке из съедобного не осталось совсем ничего. У Асхата оставались последние три спички и полчайника ржавой пресной воды. Ребята неподвижно лежали в полудреме рядышком на общей кровати. Есть уже не хотелось. Чувство голода пропало. Сил двигаться не было. Вдруг во второй половине дня послышался какой-то то ли шум, то ли гул. Асхат заставил себя выбраться на палубу и увидел над баржей несколько военных самолетов.
— И вот как-то лежим, уже совсем без сил, это было на исходе 49-го дня, вдруг слышим вроде какой-то гул. Сначала подумали, это галлюцинации. Нет, смотрим, уже самолеты летают над нами, ракеты вдалеке бросают. Пришла к нам помощь! Вертолеты около нас покрутились, лестницу нам бросают. А мы думаем: «Это не наши. Кто они такие?» Ждали, что кто-нибудь к нам спустится, мы попросим у них топлива, воды и пойдем назад своим ходом. Мы же советские военнослужащие. А это бог его знает кто такие. Не свои, иностранцы, враги. Такое воспитание было — с детских лет ненавидеть врагов. Два вертолета крутились, крутились над нами, вертолетчики махали руками. Смотрим, корабль невдалеке. Вдруг все они исчезли. Этот момент был очень тяжелым для нас. Но через некоторое время увидели идущий прямо на нас корабль. Услышали крики на русском: «Помощь вам! Помощь вам!» Привезли нас на корабль. Дали по мисочке бульона, по блоку сигарет, по зажигалке. Моясь в душе, я потерял сознание, очнулся уже на койке. Смотрю, все наши спят, чистенькие. Часовые рядом стоят. Красота, тепло. Через трое суток я немного отошел и задумался: «Куда я попал? Я же советский солдат!»
Фото: Младший сержант Асхат Рахимзянович Зиганшин, рядовые Филипп Григорьевич Поплавский, Анатолий Федорович Крючковский и Иван Ефимович Федотов. Эта четверка соперничала в популярности с Гагариным и группой «Битлз».
Вскоре авианосец зашел на Гавайи и пробыл там несколько суток. Спасенные лежали в лазарете с американскими моряками. Отношения установились на удивление теплые. Через несколько дней ребят перевели в трехместные каюты. В каждой двое наших, а третий — американский мичман. У дверей поставили часовых, чтоб не досаждали любопытные. Днем приходил переводчик, и все вместе, советские и американцы, собирались в одну каюту, смотрели фильмы, слушали пластинки. Потом в одном из конференц-залов собиралась команда американских моряков и устраивала для гостей концерт художественной самодеятельности.
Одежду (если то тряпье можно было назвать одеждой) забрали и выдали новую, рабочую, но опрятную. Обмундирование же Зиганшина и его товарищей американцы выстирали, выгладили и вернули спасенным. Оно потом демонстрировалось в Центральном доме Советской Армии (ЦДСА) в Москве и военно-морском музее в Ленинграде.
Через трое суток доставили переводчика.
— Я сразу же спросил, что с нашей баржой, он сказал, что придет другое судно и заберет ее. Но потом выяснилось, что ее уничтожили в целях безопасности судоходства. Кто-то из командования нам сказал: «Может быть, вы боитесь возвращаться на родину, так мы можем вас оставить здесь, у себя». На что я ответил: «Хочу вернуться домой, что бы со мной потом ни случилось».
Герои или предатели?
Несколько дней начальство в Москве молчало. Оно не знало, кем считать спасенную команду — героями или предателями?
На восьмые сутки, уже на подходе к Сан-Франциско, на борту авианосца устроили пресс-конференцию для иностранных журналистов. Перед ее началом Асхату позвонил корреспондент «Правды» в США Борис Стрельников. Спросил о самочувствии, в ответ на вопрос Асхата разъяснил, что значит пресс-конференция, посоветовал быть немногословнее, пожелал скорейшего возвращения на Родину. Ребятам сказали, что журналистов будет человек десять-пятнадцать, а их прилетело на авианосец больше полусотни.
В огромном зале авианосца собралась масса народу. Ребят посадили за стол, принесли мороженое. Со всех сторон направили софиты для телесъемки.
— Пока мы «путешествовали», родителей наших трясли, проверяли подвалы и чердаки — вдруг мы дезертировали. Пока нас не спасли американцы, в Москве не знали, что с нами случилось… На седьмые сутки пребывания на американском судне нам устроили пресс-конференцию. Задали вопрос: «Из какого вы города?» Потом спросили, как мы обучились английскому языку за время пребывания на авианосце? Поплавский встает, говорит: «Сэнк ю». Тут у меня хлынула фонтаном из носа кровь. На этом пресс-конференция закончилась. Мы до этого понятия не имели, что такое интервью, что такое пресс-конференция, телевидение. А потом приехали в Нью-Йорк, зашли в гостиницу, и вдруг смотрю — телевизор, а на экране — я, меня в вертолет поднимают.
Через двое суток советских моряков на самолете перевезли в Нью-Йорк на дачу советского посольства. Здесь ребятам устроили настоящий отдых. Каждый день возили на экскурсии по городу-мегаполису. Вечерами показывали советские фильмы. Посетили они школы, где обучались дети советских дипломатов. Ребята на даче с упоением читали советские газеты, которые пестрели сообщениями об Асхате Зиганшине и его товарищах, их фотографиями. Много было телеграмм в их адрес. Первую телеграмму они получили от руководителя СССР Никиты Сергеевича Хрущева. «Мы гордимся и восхищаемся вашим славным подвигом, который представляет собой яркое проявление мужества и силы духа советских людей в борьбе с силами стихии. Ваш героизм, стойкость и выносливость служат примером безупречного выполнения воинского долга. Своим подвигом, беспримерной отвагой вы приумножили славу нашей Родины, воспитавшей таких мужественных людей, и советский народ по праву гордится своими отважными и верными сынами», — говорилось в ней. Она была напечатана во всех советских газетах, как и открытое письмо родителей Асхата Н.С. Хрущеву, в котором они, по обычаю тех времен, благодарили КПСС и родное правительство за заботу об их сыне.
В Москву добирались через Сан-Франциско, Нью-Йорк, Париж. Нам купили гражданскую одежду. Остроносые ботинки, я их потом выбросил, потому что меня все стилягой дразнили. Брюки узенькие тоже не стал носить. А вот костюм, пальто и шляпа очень даже подошли. Губернатор Сан-Франциско подарил нам «золотой» ключ от города. Когда мы на юге потом отдыхали, женщины обязательно живо интересовались: «А сколько он весит, сколько в нем золота?»
«Зиганшин-буги, Зиганшин-рок»
А потом — Москва, встреча в аэропорту, толпы народа, цветы, поздравления. В аэропорту четверых ребят встречал генерал армии Голиков. Министр обороны Малиновский подарил спасенным штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали». Асхату Зиганшину сразу присвоили звание старшего сержанта.
Фото: На приеме у Министра обороны СССР Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского. Слева направо: рядовой А. Крючковский, начальник Главного политического управления Советской Армии и ВМФ генерал армии Ф.И. Голиков, рядовой И. Федотов, Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, младший сержант А. Зиганшин, Маршал Советского Союза А.А. Гречко, рядовой Ф. Поплавский.
Везде, на каждой стене, на каждом заборе, висели плакаты: «Слава отважным сынам нашей Родины!» Рок-н-ролльщики выражали свой восторг иначе, самой популярной в то время была песня про экипаж баржи: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин ест второй сапог». Эти четверо парней в начале 60-х соперничали в популярности с Гагариным. И уж точно были популярнее группы «Битлз». Они вызвали настоящую бурю, помогли приоткрыть «железный занавес» и показать, что «за бугром» живут обыкновенные люди, а не «враги советского государства».
— Все было увешано плакатами с нашими физиономиями, передачи по радио, телевидению, я постоянно выступал на митингах. Многие девушки письма писали, жениться на них предлагали. Когда на родину поехал, из соседних городов съезжались на меня посмотреть.
На родине Асхата Зиганшина, в Сызрани, его именем даже назвали улицу. Молодой парень объездил всю страну, выступал на 14-м съезде комсомола, где познакомился с Юрием Гагариным. А потом встретился со своей будущей женой на танцах. «В молодежном кафе города Ломоносова Асхат и Раиса сыграли веселую комсомольскую свадьбу. Общественность города поздравила молодых», — писали газеты.
От страха чуть в петлю не полез
— Какой момент был для вас самым страшным?
— Это были даже не 49 дней на барже. Настоящий страх пришел после того, как нас спасли. Сначала я отходил дня три. Потом сел и задумался. Я же русский солдат. Чью помощь мы приняли? Из Москвы за нами тоже поэтому долго не ехали. Не могли решить, как с нами правильнее поступить. Очень тяжело было. Я чуть даже в петлю не полез.
Двое из героев тех дней — Поплавский и Федотов, умерли в двухтысячном году. Крючковский ныне живёт в Киеве, где уже 37 лет работает на судостроительном заводе «Ленинская кузня». Асхат Зиганшин живет в Питере и по сей день в своём доме хранит макет той самой баржи.
