Гавриил Степанович Батеньков

Батеньков Гавриил Степанович (1793-1863) - участвовал в войны в чине прапорщика; декабрист : с 1825 г. состоял в "Северном обществе", масон; на 14 декабря 1925 г. был подполковником. По приговору суда лишен чинов и дворянства, отбывал наказание в тюрьме - 20 года каторги; с января 1846 г. на поселении.

Батеньков Гавриил Степанович (25. III.1793 - 29.Х.1863) - декабрист, подполковник. Участник Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813-1814 годов. В 1819-1821 годы - ближайший помощник М. M. Сперанского по управлению Сибирью, позднее - член совета военных поселений при А. А. Аракчееве. Дружеские связи с братьями Бестужевыми, К. Ф. Рылеевым и др. декабристами привели Батенькова в ноябре 1825 года в Северное общество, где он примкнул к демократическому крылу. Участвовал в разработке плана восстания 14 декабря 1825 года, высказываясь за решительные действия и привлечение к восстанию народных масс. Намечался кандидатом в члены Временного правительства. На следствии представил заявление о принадлежности к тайному обществу и согласии с его планами, писал, что выступление 14 декабря было "не мятеж..., но первый в России опыт революции политической". С 1826 года содержался в одиночной камере Петропавловской крепости, с 1846 года - на поселении в Томске. После амнистии (1856) жил в Калуге. Оставил много оригинальных работ (большей частью неопубликованных) по вопросам народного хозяйства, статистики, финансов, права, этнографии и др. Был незаурядным поэтом и автором критических статей.

Б. Е. Сыроечковский. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 2. БААЛ - ВАШИНГТОН. 1962.

Литература: Довнар-Запольский М. В., Мемуары декабристов, (в. 1), К., 1906 (Показания Батенькова на следствии); Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х гг., т. 2, М., 1933 (Записки и письма Батенькова); Чернов С. H., Батеньков и его автобиографич. припоминания, там же; Восстание декабристов. Мат-лы, т. 8, М.-Л., 1925; Снытко Т. Г., Г. С. Батеньков - литератор, в сб.: ЛН, т. 60, кн. 1, М., 1956.

Батеньков Гавриил Степанович (1793-1863) - подпоручик 13-й артиллерийской бригады (1813), с 1816 г. служил в Сибири по ведомству путей сообщения; обратил на себя внимание Сперанского, который, возвратившись из ссылки, устроил его назначение на должность правителя дел Сибирского комитета. В 1822 г. по рекомендации Сперанского (тот писал А. 22 ноября: «за Батенко-ва я смею ручаться, что он будет трудиться искренно и усердно» - Дубровин. С. 362) был представлен А. в Грузине, а в начале следующего года - откомандирован в Комиссию составления проекта учреждения военных поселений, подполковник (1824); в 1824-1825 гг. член Совета главного над военными поселениями начальника, старший член Комитета по отделениям военных кантонистов. В середине ноября П.А. Клейнмихель получил анонимный донос (т.н. «Записку об истинном и достоверном»), где подробно излагалось мнение Батенькова об убийстве Минкиной: «Тогда как все почти изумлялись и считали происшествие сие ужасным поступком, Батенков изъяснялся об нем в разных шутках, в разных насмешках и всегда в веселом духе. Правда, что сие делал он неоткрыто <...> На сожаление и удивление, по сему страшному происшествию изъявляемое, говорил он: «Не нужно жалеть! вещи идут своим ходом. Несчастие невелико; впрочем, несчастие одних есть счастие для других <...> Стояние вещей в одном положении невыгодно - в обществе и вредно. Что за беда, что Настасьи не стало, и есть ли о чем жалеть?» В сем месте его разговора изъяснял он о покойной Настасье Федоровне разные нелепости, и столько распространялся в самых язвительных насмешках, что человеку благородно мыслящему невозможно слышать без досады, которая и во мне произошла к Ба-тенкову, видя его в столь развратных, подлых и бессовестных мыслях. Потом, обратя разговор о графе, говорил: «Не беспокойтесь! Если случай сей расстроил графское здоровье и силы, то вместо графа Алексея Андреевича найдется другой граф Сидор Карпович, и при нем, может быть, и нам еще лучше будет. Например, - сказал он, - если таковой случай приблизит по-прежнему к Государю нашего хозяина (хозяином разумел Сперанского, у которого живет он, Батенков, и с ним привезенные из Сибири), то мы без сомнения не проиграли бы, а были бы весьма рады» (РС. 1882. № 10. С. 182-185). Об отношении А. к Батенькову см. рассуждения современника: «Всемогущий временщик, коему уже начали противеть поклонения придворных и их непроходимая низость, полюбил умного, честного и прямодушного Батенькова <...> Дерзкий и грубый на службе, не терпевший противоречий, Аракчеев обходился с Батеньковым вежливо и ласково, выслушивал его возражения, не сердился на его противоречия, имел большую доверенность к его уму и способностям, доверенность безграничную к его честности и, гнуся по своей привычке, говаривал иногда: "Это мой (!!!) будущий министр"» {Долгоруков П.В. Петербургские очерки. М, 1992. С. 389). В круг будущих декабристов Батеньков вошел через А.А. Бестужева и К.Ф. Рылеева, о котором впоследствии вспоминал: «Он видимо избегал сближения со мною, опасаясь моего положения, близкого при графе Аракчееве» (Русские пропилеи. М., 1916. Т. 2. С. 103; ср. ниже свидетельство Н.И. Греча). Арестован 28 декабря, осужден по III разряду в каторгу, но не отправлен в Сибирь, а заключен в одиночную камеру Алексеевского равелина; в 1846 г. переведен в Томск, в 1856 г. по общей амнистии получил свободу.

Использованы материалы кн.: Аракчеев: свидетельства современников. М.: Новое литературное обозрение, 2000.

Батеньков Гавриил Степанович - поэт, декабрист, философ. Родился в обедневшей дворянской семье, с 1811 учился в Дворянском полку в Петербурге. Участник Отечественной войны и заграничных походов 1812-15. После сдачи экзаменов получил звание инженера путей сообщения; строитель и администратор железных дорог. Помощник генерал-губернатора Сибири М. М. Сперанского (с 1819). Вместе с ним переезжает в Петербург, занимает должность правителя дел Сибирского комитета. С 1824 подполковник, сотрудник Совета при начальнике военных поселений А. А. Аракчееве. В ноябре 1825 отстранен от всех должностей. Член масонских лож - «Избранного Михаила» (1816) и «Восточного светила» в Томске (1818). После запрета лож в 1822 отходит от масонства. Неудовлетворенность государственной службой, осознание беззаконий, творимых в военных поселениях, дружба с декабристами приводят его в тайное Северное общество. Арестован 28 декабря 1825, приговорен к пожизненной каторге, но провел 20 лет в одиночке. В своих показаниях называл восстание декабристов не мятежом, а первым в России опытом политической революции. В показаниях сохранился набросок Конституции будущего политического устройства России, которое мыслилось им как конституционная монархия. В тюрьме пережил религиозное обращение. В 1846 отправлен в ссылку в Томск. Сохранилось свидетельство М. Н. Волконского: после заключения Батеньков совершенно разучился говорить, почерк его был весьма неразборчивым, но он «сохранил свое спокойствие, светлое настроение и неисчерпаемую доброту; прибавьте сюда силу воли». В ссылке он занимается проектированием и строительством мостов, оставляет большое число заметок о промышленности, сельском хозяйстве и транспорте Сибири, о географических исследованиях Сибири, о ее заселении. В этот период он сблизился с религиозно-философским кружком, в который входили А. А. Елагин, П. С. Бобрищев-Пушкин, Н. Д. Фонвизина. После амнистии в 1856 поселился в имении Е. П. Елагиной в Петрищево Тульской губ. Осенью 1857 переселился в Калугу, где и умер. После возвращения из ссылки занимался литературным творчеством. Его сочинения по политическим проблемам («Заметки по крестьянскому вопросу», 1857-59; «Мнение о свободе законов», 1861-62; «Записка о судебных преобразованиях», 1862; «Сочинение о государственном устройстве России», 1862), литературоведческие статьи (в т. ч. о «Мертвых душах»), а также переводы работ Ш. Лебо, Дж. С. Милля, А. Токвилля, Ж. Мишле не были изданы. В последнее десятилетие Батеньков работал над большим философским трудом, задуманным еще в Томске («Общая философия системы мира»), но оставшимся незаконченным. Он представляет собой совокупность заметок, написанных в разные годы и реализующих общий замысел -дать философско-теистическую интерпретацию достижений естествознания в понимании бытия, пространства и времени, движении, жизни, места человека в космосе, роли мышления в познании. По Батенькову, «материалистический принцип ничего изъяснить не может, а еще менее способен быть ключом, которым бы могли отпереть все тайны мироздания и привести науки к истине» («Естественнонаучное наследие декабристов», М., 1995, с. 132). Полемизируя с представителями вульгарного материализма (А. Ф. Постельсом, М. А. Антоновичем), он обращается к личностному опыту, к самопознанию, из которого можно «вывести» все абстракции научного знания: «Бог со мною был, и я узнал Его, теперь стоило утвердить разум в Нем, а не в веществе, чтоб жить совсем независимо» (там же, с. 73). Он исходит из субстанциальности пространства, которая объясняется им различными видами огустенения материи, определяющими ее различные физические состояния. «Философия системы мира» задумывалась как целостная картина жизни Космоса во всех ее проявлениях: человеческое познание предстает как обнаружение космического мировоззрения: «космическое понятие необходимо для полноты и основы теорий в исследовании природы» (см.: Иванова Л. М. Фонд Г. С. Батенькова. - «Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина», 1952, в. 13). Эти философские рукописи в полном виде еще не изданы. 

А. П. Огурцов

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. I, А - Д, с. 220-221.

БАТЕНЬКОВ Гавриил Степанович (25.3.1793 - 29.10.1863). Подполковник корпуса инженеров путей сообщения.
Из дворян Тобольской губернии. Отец - обер-офицер Степан Батеньков (ок.1733 - не позднее 1810), мать - Урванцева. Воспитывался в Тобольском военно-сиротском отделении, а также в народном училище и гимназии, с 1810 или 1811 в Дворянском полку при 2 кадетском корпусе в Петербурге, откуда выпущен прапорщиком в 13 артиллерийскую бригаду - 21.5.1812, участник Отечественной войны 1812 и заграничных походов, за отличие произведен в подпоручики - 17.12.1813, за отличие в бою при селении Ларотьер награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом - 20.1.1814, раненный 30.1.1814 в сражении при Монмирале (10 штыковых ран), попал в плен, в котором находился до 10.2.1814; по переименовании бригады поступил в 27 артиллерийскую бригаду - 23.9 1814, переведен в 14 батарейную роту 7 бригады - 11.1.1816, за ранами уволен от службы - 7.5.1816, по сдаче экзамена в институте корпуса инженеров путей сообщения определен инженером 3 класса по корпусу инженеров путей сообщения с назначением в Х (Сибирский) округ - 5.10.1816, утвержден в чине поручика со старшинством с 17.12.1813 - 2.2.1817, с апреля 1817 занимался работами по устройству г.Томска. Сблизившись во время службы своей в Сибири со Сперанским, он в 1819 был откомандирован в непосредственное его ведение, капитан - 17.4.1819, майор - 20.6.1821, указом 28.7.1821 назначен для производства дел в Особом сибирском комитете с переводом в Петербург, по высочайшему повелению 29.1.1823 назначен по особым поручениям по части военных поселений, а затем членом Совета главного над военными поселениями начальника с производством в подполковники - 25.1.1824, назначен старшим членом Комитета по отделениям военных кантонистов - 10.7.1824. Масон, член ложи «Избранного Михаила» в Петербурге (1816) и «Восточного светила» в Томске (1818).
Член Северного общества (1825). Арестован 28.12.1825 в Петербурге и помещен на городском карауле, доставлен в Петропавловскую крепость в №2 Никольской куртины - 29.12.1825 («присылаемого при сем Батенкова содержать строжайше, дав писать, что хочет; так как он больной и раненый, то облегчить его положение по возможности»), по письму на высочайшее имя и по двум его запискам к коменданту Сукину от 29.3.1826 высочайше повелено 4.4.1826 объявить Батенькову, что ему не воспрещается писать все, что ему угодно (письмо Дибича Сукину от 4.4, №26).
Осужден по III разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу на 20 лет. Отправлен в Свартгольмскую крепость - 25.7.1826, срок сокращен до 15 лет - 22.8.1826, по особому высочайшему повелению в июне 1827 перевезен в Петербург (приметы: рост 2 аршина 8 вершков, «лицом смугл, с рябиною и долголиц, волосы на голове и бровях темнорусые, глаза черные, близорук, нос посредственный, острый») и заключен в Алексеевский равелин (камера №5). «Причины, по которым Батеньков не был отправлен в Сибирь и заключен в крепость, III отделению неизвестны. В 1828 г. Батеньков намерен был голодом и бессонницею лишить себя жизни и показывал признаки сумасшествия, а в 1835 два раза представлял через коменданта запечатанные пакеты на высочайшее имя, в коих оказались записки его бессвязного и запутанного содержания, обнаруживающие в нем явное помешательство ума». На всеподданнейшем докладе гр. Орлова от 22.1.1846 об облегчении участи Батенькова Николаем I положена резолюция: «Согласен, но он содержится только от того, что был доказан в лишении рассудка, надо его переосвидетельствовать и тогда представить, как далее с ним поступить можно». Согласно заключению коменданта, генерал от инфантерии Скобелева, 31.1.1846 последовало высочайшее повеление отправить его на жительство в Томск с учреждением за ним там строгого наблюдения и с применением к нему всех правил, изданных о государственных преступниках, находящихся на поселении в Сибири. Отправлен - 14.2.1846, прибыл в Томск - 9.3.1846. После амнистии 26.8.1856, по которой Батенькову возвращены права потомственного дворянства, вернулся в Европейскую Россию и поселился у Евдокии Петровны Елагиной в с. Петрищеве Белевского уезда Тульской губернии; разрешено временно приезжать в Москву - 14.4.1857, осенью 1857 переселился в Калугу, где и умер; похоронен в Петрищеве. Писал стихи.

Довнар-Запольский М. В., Мемуары декабристов, (в. 1), К., 1906 (Показания Батенькова на следствии);

Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х гг., т. 2, М., 1933 (Записки и письма Батенькова);

Чернов С. H., Батеньков и его автобиографич. припоминания, там же; Восстание декабристов. Мат-лы, т. 8, М.-Л., 1925;

Снытко Т. Г., Г. С. Батеньков - литератор, в сб.: ЛН, т. 60, кн. 1, М., 1956.

БАТЕНЬКОВ, Гавриил Степанович - поэт-декабрист. Детство и отрочество провёл в Тобольске. Участвовал в Отечественной войне 1812, был тяжело ранен.

После войны служил инженером-путейцем. Вошёл в Северное общество. Ему отводилась видная роль в предстоящей организации нового правления в случае цареубийства. После разгрома декабрьского восстания 1825 был приговорён к каторжным работам, но вместо этого по не вполне ясным причинам 20 лет находился в одиночном заключении, сначала в Свартгольмской крепости (Финляндия, Аландские острова), потом в Петропавловской. Перенёс там психическую болезнь. После тюрьмы 10 лет жил на поселении в Томске, после амнистии 1856 - в Калуге и Белевском уезде Тульской губернии.

До ареста Батеньков писал шуточные стихотворения, хотя стиль «лёгкой» поэзии давался ему с трудом. В Свартгольме в 1827 создал поэму «Одичалый» - трагическую исповедь заживо погребённого узника, теряющего все связи с миром. Сказавшееся в «Одичалом» отчаяние ещё более усилилось в Петропавловской крепости. Батеньков был близок к помешательству, самоубийству, каждую ночь ждал смерти, не надеясь дожить до утра. В одну из таких ночей написал на стене камеры стихи: «И слёз и радости свидетель, / Тяжёлый камень на пути. / Мой гроб и колыбель, прости, / Я слышу скрып могильных петель».

Преодолевая пессимизм, Батеньков сочиняет «Тюремную песнь» (1828), в которой нет ни слова о тюрьме: это размышления узника, впервые познавшего восторг, - о мироздании, человеке, искусстве. А в некоторых стихотворениях тюрьма даже поэтизируется: «Темницы тишина святая / Сосредоточила мой дух». Однако душевная болезнь Батенькова продолжалась, временами принимая острые формы, что особенно сказалось в «Писаниях сумасшедшего» (1845-1846): это тюремный дневник и одновременно философский трактат, во многом недоступный пониманию. Вылечился Батеньков лишь на свободе. В Томске он пишет стихотворения, посвящённые родному городу, реке Томи, дружеские и любовные послания, стихотворные отклики на события Крымской войны. Подводит итоги своего творческого пути в вольном переложении 30-й оды Горация: (1856). Несколько раз начинает писать мемуары, занимается переводами из французской историографии. В последние годы, вернувшись с поселения, пишет философские оды, пейзажные стихотворения.

Батеньков оставил неоконченную драму из времён Бориса Годунова, стихотворные переложения псалмов и молитв, заметки о литературе, в частности о «Мёртвых душах» Н. В. Гоголя, переводы научных трудов и свои собственные исследования в разных областях знания. Интересовался русскими поэтами XVIII в. (М. В. Ломоносовым , И. Ф. Богдановичем , Г. Р. Державиным ), продолжал и развивал их одописные традиции. Из поэтов-современников Батеньков имел контакты с В. А. Жуковским , памяти которого посвятил стихотворение «12 апреля 1862» (к 10-летию со дня смерти поэта), с декабристом В. Ф. Раевским, адресовавшим ему дружеские послания в стихах.

Батеньков был склонен к филологическому экспериментаторству со стиховыми формами. В «Одичалом» виртуозно использует внутреннюю рифмовку, в «Писаниях сумасшедшего» некоторые сбивчивые мысли излагает ритмической прозой, создавая иллюзию скороговорки юродивого, бормочущего заговор или заклинание; интересны опыты описания и батальных сцен (наброски-этюды на темы Крымской войны): «Стащу стопушечные с суши / И в сто узлов пущу бежать». Хоры девушек в неоконченной драме - опыты фольклорной стилизации. В «Тюремной песни» Батеньков средствами иносказания создаёт волнующий патетический пейзаж - с ковылём, с торжественным закатом: «Светися, красная, светися / В холмах седых, Россия-мать!» Батеньков смело сочетает, а иногда сталкивает разнородные стили: интонации романтической скорби с характерно классицистическими нотами восторга, пафоса; лексика молитв, торжественных покаяний перемешана с научными (Батеньков - астроном, математик) и даже техническими терминами: «Служить бессмертью уповаю, / Хаоса сплавливая гарь», «Страстей нечищенным волненьем…» Примечательна упорная приверженность Батенькова к традиционной строфической форме - одическому 10-стишию и его различным видам. Хотя далеко не все рискованные опыты удавались поэту, всё же экспериментаторство Батенькова никогда не выливалось в бездушную и искусственную изощрённость, не ослабляло серьёзности и трагизма (биографически мотивированного) лучших его произведений.

При жизни и многие годы после смерти Батенькова - поэт был известен лишь как автор «Одичалого» (опубликованного в 1859), ассоциировавшегося в сознании некоторых современников с «Шильонским узником» Дж. Г. Байрона - В. А. Жуковского . Остальные стихотворения, поэмы, а также письма и отрывки из «Писаний сумасшедшего» публиковались в XX веке и воспринимались как параллели-аналоги к философским построениям Л. Шестова, к теории экзистенциализма (мотивы одиночества, отчуждённости, ощущение себя на грани жизни и смерти, обретение внутренней свободы своего «я» как следствие решающего выбора в экстремальной ситуации), хотя исторически экзистенциализм опирался на традиции иных, более известных своих «предшественников» XIX в. В последние годы фигура Батенькова привлекала также внимание современных писателей: роман Ю. Н. Сбитнева «Частная кара», поэма П. В. Вегина «Non exegi monumentum».

Соч.: Письма Батенькова со стихотворениями // Русские Пропилеи. - М., 1916. - Т. 2; Батеньков, И. И. Пущин, Э.-Г. Толь. Письма. - М., 1936; Одичалый, отрывки из «Тюремной песни» // Поэзия декабристов. - Л., 1950; Полн. собр. стихотв. // Вступ. ст. А. А. Илюшина. - М., 1978; Стихотворения // Декабристы. Избр. соч.: В 2 т. - М., 1987.

Лит.: Снытко Т. Г. Г. С. Батеньков-литератор // Литературное наследство. - М., 1956. - Т. 60. - Кн. I; Базанов В. Г. О стихотворении «Одичалый» // Базанов В. Г. (Очерк декабристской литературы. Поэзия. - М.; Л., 1961; Карцов В. Г. Декабрист Г. С. Батеньков. - Новосибирск. 1965; Илюшин А. А. Поэтическое наследство Г. С. Батенькова // Вестник МГУ. - Филология. - М., 1966. - No 3; Мейлах Б. С. «Тюремная песнь» Г. С. Батенькова - поэма мужества и любви к родине // Декабристы и русская культура. - Л., 1975; Рабкина Н. А. Отчизны внемлем призыванье. - М., 1976; Немзер А. С. Голос услышан // Вопросы литературы. - 1980. - No 2.

А. А. Илюшин

«Русские писатели». Биобиблиографический словарь. Том 1. А-Л. Под редакцией П. А. Николаева. М., «Просвещение», 1990

Я прожил век в гробу темницы…
Г. С. Батеньков

Личность Гавриила Степановича Батенькова, среди вошедших в анналы отечественной истории сибиряков, является одной из самых загадочных и, на наш взгляд, малоизученных, хотя его биографии и литературному наследию посвящено довольно значительное количество публикаций. При этом, стоит лишь начать знакомится с его автобиографией, возникает ряд вопросов, ответы на которые не находятся…

Это, прежде всего, роль Гавриила Степановича в подготовке событий декабря 1825 г., где он играл далеко не последнюю роль, хоть и не вошел в число главных зачинщиков мятежа. Ряд авторов считает, что именно благодаря его стараниям стало известно о точной дате и времени присяги войсками Николаю I, чем тут же воспользовались заговорщики.

Другой факт. Вряд ли когда-либо будет найден вопрос на ответ: почему лишь он, единственный из всех участников, причастных к выступлению на Сенатской площади, два десятка лет провел в одиночной камере Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Хотя решением суда наряду с другими осужденными был причислен к 3-му разряду государственных преступников и определен на «пожизненные каторжные работы».

Некоторые из участников мятежа в своих письмах довольно осторожно упоминают об «умопомешательстве» Батенькова, как следствии долгого одиночного заключения. И этот факт трудно проверить. Официальное освидетельствование не проводилось. А сподвижники по несчастью воспринимали эти слухи каждый по-разному: одни как частичное «помутнение рассудка», другие, как удачную его симуляцию для скорейшего выхода на свободу.

Интересна и другая не так давно возникшая загадка, загадка его творческого наследия, которое довольно обширно, но споры о нем среди ученых лингвистов продолжаются до сих пор. Так, не ясно, был ли в действительности Батеньков автором некоторых поэтических произведений, которые на протяжении ряда лет приписывались его перу, но уже в двадцатом веке у литературоведов возникли сомнения в их подлинности. В 1999 г. московский ученый М. И. Шапир защитил диссертацию по поэтическому наследию Г. С. Батенькова . В своем исследовании он задается целью определить достоверность ряда стихов, прежде ему приписываемых. Иначе говоря, не являются ли подделкой или литературной мистификацией, появившиеся в печати в последние несколько десятилетий стихи, которые (по словам исследователя) ставят поэта-декабриста в один ряд с «первоклассными авторами» XIX столетия. Если это так, то Батеньков по образному выражению одного из литературоведов «внес значительный, но незримый миру вклад в историю нашей поэзии» Так, М. И. Шапир отмечает в своей работе: «Не только жизнь Г. С. Батенькова, но и посмертная судьба его творений полна многих трудноразрешимых загадок».

Наконец, детские годы Гавриила Батенькова практически выпали из внимания его биографов и сведения о них старательно воспроизводятся в каждым новым издании по когда-то опубликованным материалам без внимательного их документального изучения.

Согласитесь, не так часто в биографии одного человека скапливается такое количество загадочных и противоречивых фактов, требующих их объяснения и более детального рассмотрения.

Обратимся к моменту рождения Гавриила, которое, как известно, случилось в Тобольске в конце XVIII столетия. В дореволюционных справочных изданиях авторы биографических материалов о Г. С. Батенькове весьма сдержанно пишут о его детстве и юности и совсем не затрагивают его родителей или других родственников. Так, в «Русском биографическом словаре», (переизданном в 1998 г.), сообщается лишь, что будущий декабрист появился на свет в Тобольске 25 марта 1793 года . Там же весьма скупо сообщается об его отце, имевшем чин обер-офицера. И отсутствуют какие-либо сведения о матери будущего декабриста. Желающих узнать подробности отсылают к автобиографическим запискам автора, изданным в «Русском архиве» в 1881 г. Кн. II. Единственное, что мы можем узнать о детстве Батенькова на страницах почтенного издания, это: «Хилый от рождения, он всю жизнь отличался нервностью, душевной неустойчивостью. Рано развились в нем мистическая религиозность и повышенная вдумчивость» . А в сборнике материалов, изданных к 200-летию со дня рождения Батенькова, упоминается о том, что ребенок с момента рождения выглядел «совершенно мертвым» и первый раз вздохнул только в гробике .

Зато «Большая Советская энциклопедия» со знанием дела и ничуть в том не сомневаясь сообщает, что Батеньков Гавриил Степанович родился в Томске. На страницах интернет-изданий в так называемой «Большой биографической энциклопедии» о Батенькове написано: «из дворян Тобольской губернии» и приводит годы жизни его отца: «около 1733 — не позднее 1810», а так же «мать Батенькова до замужества носила фамилию Урванцева», но имя ее опять же не сообщается.

Особо хотелось бы выделить из других изданий выпущенный в 1989 г. в Иркутске альманах «Полярная звезда», где в первом томе представлены «Сочинения и письма Г. С. Батенькова» со вступительным очерком А. А. Брегмана. Именно там имеется материал о детстве Гавриила Степановича и некоторые сведения о его родителях, окружении в период жизни в Тобольске.

Но многие факты, приводимые, автором очерка, на наш взгляд, не имеют под собой документальной основы или требуют определенных пояснений на этот счет. Так, автор почему-то считает, что: «Гавриил Степанович Батеньков родился 28 марта 1793 года», хотя в иных изданиях указывается более раннее число его рождения, а именно — 25 марта 1793 г. Чем руководствовался А. А. Брегман, предложив иную дату рождения Батенькова, нам не известно .

Вслед за тем автор очерка касается некоторых подробностей из детских лет Гавриила, сообщив, что он «был двадцатым ребенком у шестидесятилетнего отставного обер-офицера Степана Батенькова». И далее пишет: «Имени матери установить не удалось, но известно, что она была из мещанско-купеческого рода сибиряков Урванцевых. Отец декабриста женился на ней после смерти первой жены».

Как видим, автору вступительной статьи известно число детей семейства Батеньковых, возраст отца и из какого рода происходила его мать. Указывается и на то, что это был второй брак отца. Непонятно только, имел ли Степан Батеньков детей от первого брака и был ли Гавриил двадцатым ребенком считая своих сестер и братьев, рожденных в первом браке, конечно, если таковые были. Или в расчет принимались лишь члены его собственной семьи? Новая неясность.

Далее следуют новые семейные подробности: «Детство Батенькова протекало в патриархальной религиозной семье, где даже пожилой отец не мог ничего решить без ведома своих родителей. Религиозность воспитывалась в ребенке с младенчества». Пусть и не конкретный биографический факт, но все же намек на то, что в своей молодости Гавриил застал в живых родителей своего отца, имевшего к тому времени довольно солидный возраст — шестьдесят лет.

Затем автор очерка переходит к описанию процесса обучения Гавриила: «Первоначальные основы грамоты мальчик приобрел самостоятельно. По словам Батенькова, он научился и читать и писать с помощью букв, рисованных на карточках». И далее: «Писать он начал вдруг сам, без приготовления, разумеется, не каллиграфическими и едва ли не прежде всего татарскими буквами» . Тут уже возникает новый и достаточно непростой вопрос о национальности будущего декабриста, которая доселе не подвергалась сомнению. Как мог мальчик в русской семье писать «прежде всего татарскими буквами»? К тому же, как известно, сибирские татары собственной письменности не имели, а пользовались арабским алфавитом. Тут есть, над чем поразмышлять будущим исследователям.

В своих воспоминаниях Батеньков упоминает о своем близком родстве со священником Иосифом Гигановым, который, судя по всему, оказал определенное влияние на самообразование мальчика. В сибирской историографии это довольно известная фигура. И. И. Гиганов (1764-1800) служил иереем кафедрального Софийско-Успенского собора, вел класс татарского языка в Тобольской духовной семинарии, а так же учительствовал в Тобольском главном народном училище, где обучал воспитанников татарскому языку. Он был автором одной из первых, известной нам грамматики татарского языка, которая была закончена им в 1789 г. и издана в 1801 г. в Санкт-Петербурге. Кроме грамматики, Гиганов являлся составителем словарей: татарско-русского и русско-татарского. Трудам Гиганова дали высокую оценку известные русские тюркологи В. В. Григорьев (Санкт-Петербургские ведомости 1847. № 84), А. Е. Крымский и др. Научные труды Гиганова пользовались большой популярностью среди представителей интеллигенции из сибирских татар и бухарцев, а также мусульманского духовенства из Тобольска и других городов Сибири и даже отправили благодарственное послание императору Александру I . К сожалению, происхождение Гиганова не установлено, но вполне возможно предположить, что знание татарского языка он получил от своих предков, крещеных татар, что для Сибири XVIII века было вполне заурядным явлением.

Привлечем ранее не опубликованные сведения из «Переписной книги Тобольска» за 1710 г., где имеются одни из самых ранних сведений о фамилии Гигановых. Так в числе горожан Тобольска в приходе Спасской церкви указывается «сын боярский Иван Никифоров Гиганова вдов». Его возраст 40 лет. У него дети: Андрей — 10, Иван — 6, Гаврило — 5, дочь Наталья — 13 лет. Он состоит у «Великого государя» на жаловании — «ему денег 7 рублев, хлеба ржи 7 четьи овса тож 2 пуда с четью соли» .

В том же документе указан другой Гиганов, который вполне мог являться предком тобольского тюрколога. Он священник и проживает в приходе церкви «великого чюдотворца Николая»: «поп Петр Венедихтов сын Гиганов сказал себе 64 лета у него попадья Маремьяна Якимова дочь 60 лет сын Авдей 20 жена у него Екатерина Федорова дочь 18 дети Иван 3 лет, Алексей 4 дней, дочь Елисавет полутора году» .

Н. Л. Коньков в статье «Новое о И. И. Гиганове» указывает, что Иосиф Гиганов в 1795 г. числится как «новопришлый священник» Софийского собора в возрасте 30 лет. А родился он в «Тобольского наместничества Тарской округи Викуловской слободы» в семье священника Иоанна Гиганова. К сожалению, автор не указывает отчества отца, но предположительно тот имел родного брата Петра Алексеевича Гиганова, служившего пономарем в Петропавловской крепости. Он имел жену Наталью Иванову, которая «взята Тобольского солдата Ивана Хворостова» .

Тогда отец Иосифа Гиганова, Иоанн, имел отчество — Алексеевич. Но неизвестна и дата его рождения. Единственное, что можно сделать — это сопоставить его возраст с возрастом жены Агриппины Кузминичны (урожденной Поповой), имевшей в 1795 г. — 64 года. Следовательно, родилась она в 1731 г. Если предположить, что они были с мужем Иваном (Иоанном) Алексеевичем приблизительно одного возраста, то и тот родился в пределах 20-30 годах XVIII века. А зная имя отца Ивана, — Алексей, — мы можем указать, опять же предположительно, на деда Иосифа — Алексея Петровича Гиганова, которому во время переписи 1710 г. было 4 дня от роду. Как указывалось, именно он в 20-30 годы XVIII века мог стать отцом Ивана Гиганова. И хотя мы не можем со всей определенностью сказать, что выявлены именно предки Иосифа Гиганова, но и достаточных оснований сомневаться в приведенной генеалогической цепочке тоже нет. Прежде всего, эту версию подтверждает тот факт, что все Гигановы записаны как священники, а известно, что для XVIII века корпоративная группа священнослужителей была достаточно закрытой, где служение передавалось от отца к сыну.

Но при этом мы так инее смогли установить родственные отношения между семейством Батеньковых и Гигановых, для чего придется предпринять исследования самого рода Батеньковых и ближайших его родственников.

Несколько предположений относительно происхождения фамилии Батеньков. Если допустить, что в качестве прозвища она была получена кем-то из предков за их первоначальную принадлежность к сибирским татарам, то ее лексический анализ дает корень «бату», что в переводе с татарского означает — «скрюченный, согнутый человек». Именно по внешним признакам человека чаще всего и давались прозвища, становившиеся в дальнейшем уже фамилией всего рода. Вспомним известные из отечественной истории фамилии, такие как: Басмановы, Басаргины, Баташовы, Батшевы, Батурины, Башевы. Эти и многие другие роды, которые традиционно считаются «русскими», имеют тюркские корни. Кроме того известно, что значительная часть российского дворянства ведет свое происхождение из тюркского этноса и лишь постепенно обрусев окончательно утратила связь с ним. Так что, на наш взгляд, есть достаточные основания исчислять и предков Батеньковых от татарского корня, что тогда вполне объясняет многие неясные места в биографии Гавриила Степановича.

В метрических книгах «метриках» XVIII века, хранящимся в Тобольском государственном архиве, в дореволюционной России фиксировались три главные даты любого и каждого православного гражданина империи: крещение, венчание и отпевание. Постараемся, прежде всего, выяснить точную дату рождения Гавриила Батеньковых, которую его биографы по какой-то причине указывают различно.

Открываем метрики за 1793 г. (именно этот год его рождения указан во всех без исключения специальных и справочных изданиях) и вскоре обнаруживаем фамилию Батеньковых в приходе Сретенской (второе ее название — Пятницкая) церкви. Там в разделе вновь крещенных детей сообщается:

«За 1793 год, 8 февраля у третьего батальона у прапорщика Стефана Батенькова и жены его Анастасии Андреевны родилась дочь Анна. У нее были восприемники: второго батальона адъютант Петр Ковригин, мещанина Михаила Уроткова жена его Мария Петровна».

Вот так: вместо сына в 1793 г. На свет в семье Батеньковых появляется дочь Анна! А где же Гавриил? Его нет! Просматриваем метрики за 1794 и за 1795 годы. Безуспешно. Гавриил Батеньков в них не значится! Так где же мальчик?! Автором этих строк были просмотрены метрические книги всех городских церквей Тобольска и близлежащих селений за следующие и предыдущие годы, но Гавриила Батенькова обнаружить в них не удалось.

Тогда обратимся к другому роду источников, к «Исповедальным росписям», в которых регулярно раз в год указывались все члены православных семейств данного прихода, явившиеся на исповедь, а отдельно записывались те, кто на исповеди и святом причастии не был. В «Исповедальной росписи» Сретенской церкви Тобольска за 1792 год. без труда находим следующую запись: (приведем ее в том виде и порядки написания фамилий, как они помещены в самих «росписях) :

Андрей Иванович Прянишников — 56 лет,
жена его Матрена Михайловна — 50 лет,
мать его вдова Евдокия Корниловна — 85 лет,
слуга их вдова Христина Параскеевна — 33 года,
дети ее: Михаил — 11, Екатерина — 8 лет.
зять их прапорщик 2-го батальона Стефан Герасимович Батеньков — 52 года,
жена его Анастасия Андреевна — 29 лет,
дети их: Николай — 11 лет, Пелагея — 1 год.

(Мы упускаем записанных там же так называемых «подворников», людей, находящихся обычно в услужении у хозяев дома или снимающих у них жилье)

И хотя Гавриила здесь мы не обнаруживаем, зато перед нами весь состав семьи, включая отца, мать, брата Николая и недавно родившаяся сестра Пелагея. И что же мы видим? Но где те «двадцать детей», что указаны в автобиографии нашего героя? Их нет. Да и Анастасия Андреевна Батенькова, которая, судя по всему, вышла замуж за Степана Герасимовича в возрасте 17 лет, не могла родить такое количество детей за столь короткий срок. Согласно этому документу мы имеем возможность определить хотя бы примерные годы рождения самих родителей Гавриила: отца — в 1740 г., матери — 1763 г. И можно предположить, что их бракосочетания произошло не позже 1780 г.

Мы можем установить и девичью фамилию Анастасии Андреевны (матери Гавриила) — Прянишникова. Андрей Иванович и Матрена Михайловна — ее родители (дед и бабушка Гавриила), поскольку в росписях указывается: «зять их прапорщик 2-го батальона Стефан Герасимович Батеньков», который младше своего тестя всего-то на четыре года. Проживают они совместно и с ними же живет престарелая мать хозяина дома — Евдокия Корниловна Прянишникова 85 лет (1707 г. р.), которая Гавриилу приходится прабабушкой.

Отсюда не трудно установить примерные годы рождения Прянишниковых: Андрея Ивановича — 1736 г. р. и Матрены Михайловны — 1742 г. р. В более ранних документах нашлась и дата их бракосочетания (венчания).

«В 1756 г. в приходе Христорождественской церкви венчаны 12 января.1756 г. посацкий Андрей Прянишников (1 брак) с посацкого человека Михаила Чоботникова дочерью Матреною» . Таким образом, установлена и девичья фамилия бабушки Гавриила Батенькова — Чоботникова.

Попутно отметим, что фамилия Прянишниковых в Тобольске для XVIII в. являлась весьма распространенной. (Сведения об этом почерпнуты все из той же «Переписной книге Тобольска» за 1710 г.) Так, в приходе Богородицкой церкви находим: «Двор купленой отставного архиерейского сын боярского Петра Григорьева сына Прянишникова сказал себе 50 лет у него жена Анна Степанова дочь 50 же лет сын архиерейской сын боярской Данило 25 лет брат родной Алексей 60 лет» .

В других приходах записаны жители Тобольска с той же фамилией: «Двор купленой втораго полку пешего казака Игнатья Иванова сына Прянишникова сказал себе 40 лет у него жена Офимья Афонасьева дочь 29 лет сын Иван 9 дочь девка Анисья 12 лет мать вдова Оксинья 60 лет» .

И «Двор купленой третьяго набору салдата Алексея Алексеева сына прозванием Прянишников у него жена Настасья Полуехтова дочь сказала себе 25 лет а ему Алексею 24 года а ныне он Алексей на Москве» .

И еще: «Двор купленой казачья сына Бориса Емельянова сына Прянишникова серебреник сказал себе 63 у него жена Фекла Фокина дочь 62; дети втораго полку пешей казак Степан 23, дочь девка Настасья 20 у Степана жена Дарья Петрова дочь» .

А так же: «Двор купленой отставного салдата Степана Леонтьева сына прозвище Прянишникова сказал себе 39 лет у него жена Татьяна Егорьева дочь 38 лет дети сыновья Иван 14 Михайло 13 Федор 8 лет с ними ж» .

Вряд ли все Прянишниковы состояли в родстве связи меж собой, но, скорее всего, все они являются сибирскими старожилами и отец Батенькова породнился с кем-то из них. За 20 января 1745 г. в приходе Рождественской церкви находим запись: «венчались сын боярский Андрей Прянишников с крестьянской дочерью Евдокией Филатовой» . Род Прянишниковых, судя по всему, берет от «детей боярских». Боярские дети — один из классов, существовавший на Руси в XV-XVIII веках, составивший средний класс дворянства. Был упразднен в ходе реформ Петра, но в Сибири представители его практически до конца XVIII столетия записывались как «дети боярские».

На основе этого возникает еще один вопрос: почему Г. С. Батеньков в автобиографических записках относит род своей матери к неким Урванцевым? На этот счет в Тобольском архиве удалось отыскать лишь такую запись: «5 октября 1774 г. венчался посадский Иван Григорьев Урванцов 2-ым браком с дочерью вдовы посадского Евдокии Прянишниковой Ивановой» .

Имя Гавриила Батеньковых впервые появляется в числе побывавших у исповеди лишь в 1795 году:

3-го батальона прапорщик Стефан Герасим Батеньков — 55;
жена его Анастасия Андреевна — 32; дети их: Гавриил — 1 ; Пелагея — 3;

Следовательно Гавриил мог появиться лишь в 1794 г. Но в росписях нет его старшего брата Николая, который мог быть определен или на учебу или уехал из города, а возможно его не было к тому времени в живых. Во всяком случае, судьба его нам не известна. Любопытно, что сам Гавриил Степанович ни словом не обмолвился о своем брате и сестре в автобиографических записках.

В метриках за тот же 1795 г. в графе «родившихся и принесенных для крещения» детей мы находим следующую запись:

«1795 года 25 мая 3-го батальона у прапорщика Стефана Батенькова родился сын Петр . У него были восприемники: мещанин Иван Петрович Пятков, мещанина Михаила Уродкова жена его Мария».

Скорее всего, он умер в младенчестве, поскольку дальнейшие записи о нем в «Исповедальных росписях» отсутствуют, но запись о его смерти нам отыскать не удалось.

Таким образом, чтоб установить примерную дату рождения Гавриила Батенькова, мы должны принять во внимание, что это могло произойти не позже августа 1794 г., поскольку 25 мая 1795 г. на свет появился Петр Батеньков. Но если 8 февраля 1793 года родилась его родная сестра Анна, то следующего ребенка Анастасия Андреевна могла произвести на свет не ранее октября 1793 г. То есть рождение Гавриила могло произойти в период с октября 1793 года по август 1794 г. А если принять во внимание наречение его именем Гавриил, чьи именины приходятся на 8 апреля по новому стилю, а по старому стилю в 20-х числах марта 1794 г. И хотя точную дату рождения Гавриила Степановича Батенькова установить не удалось, поскольку запись об этом нами не обнаружена, но внесена ясность с годом его рождения — 1794 г.

Из прихода Сретенской церкви по неизвестной нам причине к 1799 г. Батеньковы и Прянишниковы перешли в приход Андреевской церкви. За 1804 г. в приходе этой церкви Гавриил в 11 лет значится в росписи как «государев школьник» . В некоторых изданиях о Батенькове сообщается, что «после смерти отца Батеньков был определен в Военно-сиротское отделение Главного народного училища». В одном из дореволюционных изданий упоминается, что некоторое время военно-сиротское отделение из-за отсутствия собственного помещения размещалось в здании Главного народного училища .

После 1809 г. в росписях исчезает имя отца Батенькова, а мать значится как «вдова прапорщицкая Анастасия Андреевна Батенькова — 45 лет», следовательно в 1808 или 1809 гг. скончался Степан Герасимович. С Анастасией Андреевной проживают: «дети ее: кантонист Гавриил — 16, Пелагея — 19 лет».

В 1811 г. Гавриил последний раз записан как побывавший у исповеди в Тобольской приходской Сретинской церкви, после чего среди прихожан имя его не встречается: «умершего прапорщика Стефана Батенькова жена Анастасия Андреевна — 40 лет; Гавриил — 17 лет , Пелагея — 19 лет; мать ее вдова мещанская Матрона Михайлова Прянишникова — 65 лет; отпущенница их девица Екатерина Федорова — 24 года». Сам же он был зачислен в Дворянский полк при 2-м кадетском корпусе в Петербурге . 21 мая 1812 г. он был выпущен прапорщиком в 13-ю артиллерийскую бригаду, которая состояла в корпусе генерал-лейтенанта барона Сакена. Вскоре он стал участником Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813-1815 гг.

В Тобольске остались Анастасия Андреевна Батенькова и ее дочь Пелагея, которая между 1814 и 1815 гг. выходит замуж за мещанина Старцева. Об этом говорит следующая запись за 1815 г. «Анастасия Андреевна Батенькова — 44, вдова прапорщика; зять ее мещанин Петр Григорьевич Старцев — 23; жена его Пелагея Стефановна — 23 года». А в 1816 г. муж Пелагеи — Петр Григорьев Старцев овдовел. Единственная из известных нам родственников, сестра Гавриила Степановича, — умерла. Детей у нее не было.

Так что в Тобольске у Г. С. Батенькова остался лишь один близкий ему человек — мать — Анастасия Андреевна. К ней и обращены письма сына из-за границы и по его возвращению в Россию, находящиеся на хранении в Российской национальной библиотеке , архивах Томска и других фондах. (В альманахе «Полярная звезда» было опубликовано 207 документальных свидетельств из эпистолярного наследия Г. С. Батенькова ).

Первое письмо к матери в Тобольск датируется 25 ноября 1813 г. Отправлено оно из Дармштадта, где Батеньков в то время находился со своей частью на отдыхе после знаменитого сражения с войсками Наполеона под Лейпцигом. Начинается оно таким обращением: «Милостивая госпожа матушка!» и далее сын описывает свои впечатления о последнем сражении и просит ее «меньше заботиться обо мне» и чаще писать ибо ее письма «служат большим утешением в сердечной об вас тоске». Далее он просит: «Засвидетельствуйте почтение мое бабушке и матушке крестной. Сестрице не пишу я для того, что мало имею времени, но пусть прочтен она письмо мое к Петру Афанасьевичу». Составители сборника в комментариях к письмам считают, что названным адресатом был Петр Афанасьевич Меркушев — чиновник в Енисейской губернии; исправник в Ачинске и Минусинске; впоследствии окружной начальник в Минусинске. Далее передаются приветы: «Василию Марковичу, Марку Алексеевичу, Степаниде Корнильевне, Марку Петровичу, отцу Андрею … а особливо Петру Алексеевичу Ковригину, Наталье Антоновне и Авдотье Антоновне, а сестрица пусть уведомит обо мне Молокова». В тех же «Комментариях» составители сетуют: «Имени сестры декабриста установить не удалось», что лишний раз говорит о их невнимании к одному из крупнейших российских государственных архивов, находящемуся в Тобольске.

После возвращения Гавриила Степановича в Россию, он решил оставить военную службу и 5 октября 1816 г. выдержал экзамен в Институте Корпуса инженеров путей сообщения и получил звание инженера 3-го класса. Местом службы он выбрал Сибирь: по «собственному прошению», чтоб оказывать «помощь престарелой матери». В родной город он прибыл 21 ноября 1816 г. и провел в нем зиму. Информацию об этом мы можем получить из его личной переписки с Алексеем Андреевичем Елагиным, дружба с которым у него началась во время войны 1812 года, где они вместе служили в 13-й артиллерийской бригаде и продолжалась вплоть до смерти Елагина в 1846 году .

Первое письмо к другу датировано 1 декабря 1816 г. Каких либо сведений о близких автор в нем не сообщает, все письмо пронизано заверениями «в вечной любви и дружбе» к Елагину, а свой родной город он называет «любезным мне по многим отношениям».

Затем Батеньков получает должностью строительного инженера в Томске, куда и переезжает. При этом он не оставляет мысли уехать из Сибири: «Сибирь мне не нравится, но я прикован к ней волею матери и не смею подумать о всегдашнем переселении за черту Урала», — пишет он в одном из писем все тому же А. А. Елагину в мае 1817 г. из Томска.

В другом (октябрьском) письме: «Я привязан к Сибири волею матери, я одну ее имею, и прочее все мне чуждо по крови. Опять от нее удаляться для меня страшно, особливо когда нужды и болезни не оставляют меня преследовать». И в декабрьском письме: «Я скажу только, что служить в Сибири я никому не желаю, но жить в ней согласен до последнего издыхания».

В январе 1818 г. Гаврила Степанович приезжает по делам службы в Тобольск, где получает назначение на должность управляющего X округом путей сообщения, о чем незамедлительно сообщает Елагину: «Здесь теперь посадили меня на воеводство». Но вскоре по распоряжению сибирского генерал-губернатора И. Б. Пестеля он вновь возвращается на место прежней службы — в Томск и оттуда в следующем письме к Елагину и его жене (март 1819 г.) сетует, что они «одни составляете всю связь мою с миром». И ниже поясняет: «целый мир иногда для нас заключается а одном существе — это существо для меня была мать». И вновь через несколько страниц в том же письме он поясняет: «Между тем настал 1819 год, ужасный для меня, я лишился всего — нет уже моей матери, и Сибирь, с которой прервались, таким образом, все сердечные связи, сделалась для меня ужасною пустынею, темницею, совершенным адом».

В сборнике альманаха «Полярная звезда» на этот счет приводятся сведения из Омского государственного архива, где находится на хранении письмо секретаря 10-го округа путей сообщения К. Чернова от 17 марта 1819 г., посланное из Тобольска в Томск Батенькову. В нем он пишет: «Нанял читать Псалтырь за 15 рублей шесть недель» по усопшей матери Батенькова . На основе этого авторы делают вывод: «Мать его (Батенькова — Авт.) умерла в Тобольске в конце января или начале февраля 1819 г.» В этом они правы. Но все в тех же фондах Тобольского архива в метрических книгах в приходе Рождества Богородицы за 1819 г. приводятся более достоверные сведения на этот счет: «13 февраля вдова поручица Анастасия Андреевна Батенькова 46 лет умре (чахотка)» И чуть ниже: «похоронена на городском кладбище» . Сам Гавриил Степанович в это время находился в Томске.

На этом заканчивался и очередной сибирский период жизни Батенькова в должности инженера-строителя и даже какое-то время управляющего округом.

27 мая 1819 г. в Тобольск прибыл вновь назначенный на должность генерал-губернатора М. М. Сперанский. А в начале лета этого же года в родной город приезжает и Батеньков, что подтверждается его письмом к Елагиным из Тобольска, датированное 6 июня 1819 г. Здесь он знакомится со Сперанским и отныне уже не расстается с ним вплоть до самого своего ареста в 1825 г. Вместе со свитой нового сибирского правителя он совершает поездки по всем городам, которые тот посещает, живет то в Томске, то в Иркутске, а осенью 1820 г. вновь оказывается в Тобольске, откуда направляет все тем же Елагиным два письма. По нашим сведениям последний раз он посетил Тобольск (где не был 36 лет) уже после десятилетнего проживания в Томске лишь осенью 1856 г. есь он знакомится со Сперанским и отдыне не расстается с ним до самого своего ареста в 1825 г. атированное 6 июня 1819 г.9999999 После чего навсегда переезжает в европейскую часть России, где и закончил свой земной путь.

Значит ли это, что в Сибири он не нашел приложения своих сил? Отнюдь. Думается, что наиболее счастливые моменты были пережиты им именно в Сибири, хотя и называл он ее в своих письмах «страной угрюмой». К тому же в Сибири у него осталась невеста, воссоединиться с которой он не мог вначале из-за дел служебных, а затем и вовсе по независящим от него причинам. Выскажу довольно смелое предположение: останься Гавриил Степанович в родных краях и через какой-то срок таланты его, честность и трудолюбие были бы непременно замечены и отмечены продвижением по служебной лестнице. Именно в Сибири требовались подобные ему люди, но имперский порядок и сам образ жизни подразумевал и подталкивал всех талантливых людей искать свое место в столичном обществе. Но это уже тема для другого исследования.

Подводя итоги, скажем, что нами выявлены новые факты из биографии единственного сибиряка-декабриста, человека одаренного и незаурядного. Но осталось еще множество неясностей, связанных с жизнедеятельностью Гавриила Степановича Батенькова, которые предстоит выяснить, привлекая новые не изученные ранее документы, ожидающие своих исследователей. И добавим, таких биографий наших выдающихся земляков на сегодняшний день — множество.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Шапир М. И. Стихотворное наследие Г. С. Батенькова: проблемы текстологии и поэтики. Автореферат диссер. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Москва, 1999.
2. Русский биографический словарь. Батеньков. С. Пб. 1900. С. 570; Русский биографический словарь в двадцати томах. М. 1998 г. Т. 2.
3. Русский биографический словарь в двадцати томах. М. 1998 г. Т. 2. С. 157.
4. Декабрист Батеньков Гавриил Степанович. М., 1993.
5. Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1. С. 4.
6. Батеньков Г. С. Данные. Повесть собственной жизни// Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов. М., 1933. Т. 2. С. 88.
7. Валеев Ф. Т. Вклад ученых из сибирских татар в изучение и развитие культуры тюркских народов России в конце ХVIII — начале ХХ вв. // Сибирские татары. Материалы 1-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». 1998 г. Тобольск.
8. РГАДА. Ф.214. Оп. 1. Д. 1317. Переписная книга города Тобольска 1710 г. переписи князя Василия Мещерского. Л. 93 (об).
9. Там же. Л.305.
10. Коньков Н. Л. Новое о И. И. Гиганове// Образование и культура как фактор развития региона: Материалы XXIV Всероссийских Менделеевских чтений. Тобольск, 2009. С. 191.
11. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 156. Оп. 15. Д. 340. Л. 285.
12. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 156. Д.12. Л.27.
13. РГАДА. Ф.214. Оп. 1. Д. 1317. Переписная книга города Тобольска 1710 г. переписи князя Василия Мещерского. Л. 716.
14. Там же. Л. 797.
15. Там же. Л. 254.
16. Там же. Л. 329об.
17. Там же. Л. 389.
18. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 156. Д.5. Л.150.
19. ГУТО ГА в Тобольске. Ф.75, оп. 1, д.12.
20. Замахаев С. Н., Цветаев Г. А. Тобольская губернская гимназия. Историческая записка о состоянии Тобольской губернской гимназии за 100 лет ее существования. Тобольск, 1889
21. Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1. С. 5-6.
22. Российская национальная библиотека (РНБ). Ф. 99, 2.69. Л. 1-2 (об).
23. Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Иркутск, 1989. Т. 1.
24. По завещанию Г. С. Батенькова он был похоронен (умер 29 октября 1863 г.) рядом с могилой друга А. А. Елагина в с. Петрищево Белевского уезда Тульской губернии.
25. ГУТО ГАОО (Государственный архив Омской области). Ф. 4. Оп. 1. Д. 129. Л. 117-118.

Поддержите нас

Ваша финансовая поддержка направляется на оплату хостинга, распознавание текстов и услуги программиста. Кроме того, это хороший сигнал от нашей аудитории, что работа по развитию «Сибирской Заимки» востребована читателями.

Батенков Гавриил Степанович (Батеньков)

Б атенков или Батеньков, Гавриил Степанович, декабрист, подполковник. Сын офицера, родился в Тобольске в 1793 году. Хилый от рождения, он всю жизнь отличался нервностью, душевной неустойчивостью. Рано развились в нем мистическая религиозность и повышенная вдумчивость. Учился Б. в Тобольском военно-сиротском отделении и во 2-м кадетском корпусе в Петербурге. В корпусе он подружился с В. Раевским. Участвуя в кампании 1813 - 15 годов, Б. проявил "чрезмерную храбрость", особенно при Монмирале, где был изранен и взят в плен у своих орудий. В 1816 году, вследствие столкновения с начальством, вышел в отставку. Обладая большими математическими способностями, Б., по выдержании экзаменов, поступил на службу в ведомство путей сообщения, но не ужился со служащими и был назначен в Сибирь управляющим X округом путей сообщения. Здесь он безупречной честностью и независимостью поддержал приобретенную им репутацию "беспокойного человека". По собственному неоднократному признанию, Б. постоянно мучительно заботился о том, чтобы "обратить на себя какое-нибудь внимание". В Томске он принял деятельное участие в устройстве масонской ложи "Великого Светила" (1818; ранее, еще в Петербурге, он был членом ложи "Избранного Михаила"). Положение Б. в Томске было незавидное: ему приходилось уже вновь оставлять службу, когда приехал генерал-губернатор . Б. подал ему семь записок, которые впоследствии легли в основу "Сибирского Учреждения". Уезжая, Сперанский взял Б. с собой. Б. был назначен делопроизводителем сибирского комитета. В 1823 году Б. приблизился к , жил у него в Грузине и был назначен членом совета военных поселений. Наблюдения над ними сильно повлияли на развитие взглядов Б. в сторону либерализма. При Аракчееве Б. пришлось столкнуться с начальником штаба генералом . В конце 1825 года, опасаясь попасть под начальство Клейнмихеля, Б. просил об освобождении его от должности члена совета военных поселений. Словесным распоряжением Аракчеева Б. был уволен, по его словам, "от всех должностей, на которые был назначен подписными указами". Отставка сильно озлобила Б. и была внешним поводом, толкнувшим его на сближение с главными деятелями Северного общества. В последние дни перед 14 декабря Б. принимал участие в совещаниях членов Тайного общества, подавал различные советы, мечтал о месте в временном правительстве и об участии в регентстве, в случае возведения на престол цесаревича . Однако о 14 декабря он не был предупрежден, в восстании не участвовал и принес присягу. Последующее поведение Б. до и после ареста было двусмысленно. Он отрицал свое участие в Тайном обществе и в подготовке восстания. В показании же 18 марта 1826 года он отрицает все прежние показания, ссылаясь на "припадок", и признает себя главным деятелем движения. "Покушение 14 декабря - говорит он - не мятеж, как к стыду моему именовал его несколько раз, но первый в России опыт революции политической, опыт почтенный в бытописаниях и в глазах других просвещенных народов". Приговором Верховного уголовного суда Б. признан виновным в том, что "знал об умысле на цареубийство, соглашался на умысел бунта и приготовлял товарищей к мятежу планами и советами". Смягчающее вину обстоятельство было усмотрено в следующем: "когда предложено было во время мятежа занять дворец, то Б. сказал, что дворец есть место священное". Верховный уголовный суд отнес Б. к 3-му разряду и приговорил к вечной каторге. Император Николай официально заменил вечную каторгу 20-летней, на деле же Б. был подвергнут 20 годам одиночного заключения в крепости, сперва 1/2 года в Свартгольме на Аландских островах, потом в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. О причинах заключения вместо каторги существуют три версии: 1) Б. не хотели, как сибиряка, ссылать в Сибирь; 2) Б. в письме государю грозил в случае освобождения устроить новый заговор; 3) в особую вину Б. император Николай поставил его показания, приведенные выше. Последняя версия, выдвигаемая , по-видимому, наиболее вероятна. Отбыв заключение в невероятно тяжелых условиях, серьезно пострадав психически, едва не сойдя с ума и не лишившись способности речи, Б. в 1846 году был отправлен на поселение в Томск, где жил у чиновника Лучшева, относившегося к нему, как и все томское общество, очень хорошо. Б. любил появляться в обществе, много говорил, проявляя некоторые странности и почти не касаясь политики и 14 декабря; все время был чрезвычайно деятелен. По возвращении в Европейскую Россию в 1856 году Б. немало путешествовал, побывал и в столицах. Жил частью у своих друзей Елагиных в имении, частью в собственном домике в Калуге, где приютил вдову Лучшева и ее двух детей. Скончался в октябре 1863 года. Кроме ряда служебных проектов, Б. до 1825 года написал ряд статей о Сибири, помещенных в "Сыне Отечества" и переведенных на немецкий язык. Он занимался разработкой конституционного проекта, который до нас не дошел. В показаниях Б. находим набросок конституции. Из этого наброска и других данных видно, что Б. стоял за монархию, ограниченную влиятельной родовой аристократией. Законодательную власть он разделял между монархом, верхней палатой из глав фамилий "родового вельможества" и пожизненно назначенных монархом высших духовных и гражданских особ, и нижней палатой из депутатов от: 1) "известных городов", 2) губерний из сословия владельцев земель, 3) университетов, 4) 3-х академий". На местах должны быть "частные палаты по областям". Исполнительная власть принадлежит: 1) безответственному государю, 2) ответственному перед государем и палатами "верховному правительству", 3) министрам, ответственным перед государем, верховным правительством и палатами. Б. стоял за введение суда присяжных. Он признавал необходимыми конституционные гарантии, которые делил на "вещественные и моральные". К первым относил, например, создание из военных поселенцев народной гвардии и передачу в ведение "муниципалитета" Петропавловской крепости; ко вторым - свободу печати, независимость суда, ответственность верховного правительства и министров и законы о наследственном вельможестве. В Свартгольме Б. написал стихотворение "Одичалый" - психический документ большой силы и искренности, рисующий невыносимое душевное состояние и неизбывные муки одиночно-заключенного. По отбытии заключения Б. написал несколько отрывков автобиографического характера. Сочинения, письма и показания Б. напечатаны: статьи о Сибири - в "Сыне Отечества", 1821 - 22, 77, 81, 83 - 85, без подписи; стихотворение "Одичалый" - в "Русской Беседе" за 1860 год и в "Русской Старине" за 1889 год, № 8. Там же письма Б. и его характеристика Аракчеева и Сперанского. Начало автобиографии - в "Русском Архиве" за 1881 год, т. II; "Масонские воспоминания" - в "Вестнике Европы" за 1872 год, № 7. Показания - у в "Мемуарах декабристов" и у Семевского в "Политических и общественных идеях декабристов". Литература, кроме общей обо всех декабристах (особенно указанные сочинения Довнар-Запольского и Семевского): "Русский Архив" за 1871 год; "Русская Старина", 1887 и 1889 год, № 8, 1897, № 10; "Сибирский Вестник", 1886 год, № 25 (рассказ Лучшева); "Иллюстрированная газета", 1863 год, № 319; "Книжка Недели", 1898 год, № 11. А. Елачич.

Аракчеев: Свидетельства современников Биографии и мемуары Коллектив авторов --

Г. С. Батеньков Об Аракчееве

Г. С. Батеньков

Об Аракчееве

Осенью граф Аракчеев пригласил меня в Грузине, и я должен был поступить к нему на службу.

Сперанский мне дал следующие приказания и советы:

Ничего никогда с ним не говорить о военных поселениях.

Ежели не хочу быть замешан в хлопоты, вести себя у графа совершенно по службе и избегать всех домашних связей.

Никогда не давать графу заметить, а лучше и не думать, что я могу кроме его иметь к Государю другие пути.

Все сие исполнено было мною в точности, и я нашелся в состоянии три года быть близким к графу. С Сперанским мы почти расстались <…>

Как ни сильно было лицо графа Аракчеева, но поелику стал он знать меня с портфелью статс-секретаря и членом своего Совета, притом я знал, что ему был нужен, то и мог принять не тот тон, какой наблюдал с Сперанским.

Осмеливаюсь здесь сделать отступление, представив кратко параллель между сими лицами.

Аракчеев страшен физически, ибо может в жару гнева наделать множество бед; Сперанский страшен морально, ибо прогневить его - значит уже лишиться уважения.

Аракчеев зависим, ибо сам писать не может и не учен; Сперанский холодит тем чувством, что никто ему не кажется нужным.

Аракчеев любит приписывать себе все дела и хвалиться силою у Государя всеми средствами; Сперанский любит критиковать старое, скрывать свою значимость и все дела выставлять легкими.

Аракчеев приступен на все просьбы к оказанию строгостей и труден слушать похвалы; все исполнит, что обещает. Сперанский приступен на все просьбы о добре, охотно обещает, но часто не исполняет, злоречия не любит, а хвалит редко.

Аракчеев с первого взгляда умеет расставить людей сообразно их способностям: ни на что постороннее не смотрит. Сперанский нередко смешивает и увлекается особыми уважениями.

Аракчеев решителен и любит наружный порядок; Сперанский осторожен и часто наружный порядок ставит ни во что.

Аракчеев ни к чему принужден быть не может; Сперанского характер сильный может заставить исполнять свою волю.

Аракчеев в обращении прост, своеволен, говорит без выбора слов, а иногда и неприлично; с подчиненным совершенно искрен и увлекается всеми страстями; Сперанский всегда является в приличии, дорожит каждым словом и кажется неискренним и холодным.

Аракчеев с трудом может переменить вид свой по обстоятельствам; Сперанский при появлении каждого нового лица может легко переменить свой вид.

Аракчеев богомол, но слабой веры; Сперанский набожен и добродетелен, но мало исполняет обряды.

Мне оба они нравились как люди необыкновенные. Сперанского любил душою.

[Из автобиографических записей]

Разнородные полиции были крайне деятельны, но агенты их вовсе не понимали, что надобно разуметь под словом «карбонарии» и «либералы», и не могли понимать разговора людей образованных. <…> Трудно утверждать, чтоб какой-нибудь шпион из преданности был верен правительству.

Мудрено ли, что в таком положении дел Аракчеев был полезен как некоторое средоточие, знамя, которое видеть можно. Полиция наблюдала и за ним. Вот случай.

Я шел с ним по набережной Фонтанки. Вдруг указал он мне на одного порядочного человека. И когда сказал я, что в нем ничего не примечаю особенного, он ответил: «Смотри только на него». С приближением нашим щеголь поворотил в сторону и быстро вошел в мелочную лавочку. Это уже заметил и я. Граф пояснил, что вот и шпион, который за ним наблюдает. К тому прибавил: «Государь умен, истинный царь, это не значит, чтоб он в чем-нибудь мне не доверял, но ему нужно знать, где, когда, как и с кем меня видят, и полиция хотя без его приказания, но исполняет на всякий случай свое дело. Меня не так она любит, как свой долг» <…>

В России в это время, кроме Императора, едва ли кто так думал, хотя многие из страха и корысти развивали на деле эту мысль. Аракчеев слушал наушников, подобно диктатору Парагвая, запретил строго въезд в свои Новгородские поселения и ограничил проезд чрез грузинское имение, но в системе шпионства он не был ни образцовым мастеровым, ни страстным дилетантом. Легко можно удостовериться, что в полиции он не имел никакого действия.

Данные. Повесть собственной жизни

<…> Граф Аракчеев имел обширную и непреклонную волю. Нелегко было достичь у него принятия не его собственной или не им самим требуемой мысли. Но единожды обнятого им предмета он уже не оставлял на ответственности предложившего и приуготовившего. Деятель был неутомимый, и хотя главное его предприятие, военные поселения, сильным общим мнением не одобрялось и было причиною неумолимого на него негодования, однако он, несмотря ни на что, и мерами слишком крутыми дал ему обширное развитие. Не наше дело одобрять или охуждать; мы заметим только, что такое дело принадлежит уже государственной науке, и под развалинами военных поселений скрывается драма времен Петра I, поучительнее и резче всех шекспировских и заставляющая обмыслить, не осталось ли чего-нибудь доброго от самого ее представления…