Это рассказ о старом доме, в стенах которого доживал свой век один старик. Он был одинок, ведь все его товарищи давно умерли. В соседском новом доме жил мальчишка, который пожалел одинокого дедушку и преподнес ему оловянного солдатика…
Сказка Старый дом читать
В одной улице стоял старинный-старинный дом, выстроенный ещё около трёхсот лет тому назад, - год был вырезан на одном из оконных карнизов, по которым вилась затейливая резьба: тюльпаны и побеги хмеля; тут же было вырезано старинными буквами, и с соблюдением старинной орфографии целое стихотворение. На других карнизах красовались уморительные рожи, корчившие гримасы. Верхний этаж дома образовывал над нижним большой выступ; под самой крышей шла водосточная труба, оканчивавшаяся драконовою головой. Дождевая вода должна была вытекать у дракона из пасти, но текла из живота, - труба была дырявая.
Все остальные дома в улице были такие новенькие, чистенькие, с большими окнами и прямыми ровными стенами; по всему видно было, что они не желали иметь со старым домом ничего общего и даже думали: «Долго ли он будет торчать тут на позор всей улице? Из-за этого выступа нам не видно, что делается на улице по ту сторону его! А лестница-то, лестница-то! Широкая, будто во дворце, и высокая, словно ведёт на колокольню! Железные перила напоминают вход в могильный склеп, а на дверях блестят большие медные бляхи! Просто неприлично!»
Против старого дома, на другой стороне улицы, стояли такие же новенькие, чистенькие домики и думали то же, что их собратья; но в одном из них сидел у окна маленький краснощёкий мальчик, с ясными сияющими глазками; ему старый дом и при солнечном, и при лунном свете нравился куда больше всех остальных домов. Глядя на стену старого дома с истрескавшейся и местами пообвалившейся штукатуркой, он рисовал себе самые причудливые картины прошлого, воображал всю улицу застроенной такими же домами с широкими лестницами, выступами и остроконечными крышами, видел перед собою солдат с алебардами и водосточные трубы в виде драконов и змеев… Да, можно таки было заглядеться на старый дом! Жил в нём один старичок, носивший короткие панталоны до колен, кафтан с большими металлическими пуговицами и парик, про который сразу можно было сказать: вот это настоящий парик! По утрам к старику приходил старый слуга, который прибирал всё в доме и исполнял поручения старичка-хозяина; остальное время дня старик оставался в доме один-одинёшенек. Иногда он подходил к окну взглянуть на улицу и на соседние дома; мальчик, сидевший у окна, кивал старику головой и получал в ответ такой же дружеский кивок. Так они познакомились и подружились, хоть и ни разу не говорили друг с другом, - это ничуть им не помешало!
Раз мальчик услышал, как родители его говорили:
Старику живётся вообще недурно, но он так одинок, бедный!
В следующее же воскресенье мальчик завернул что-то в бумажку, вышел за ворота и остановил проходившего мимо слугу старика.
Послушай! Снеси-ка это от меня старому господину! У меня два оловянных солдатика, так вот ему один! Старый господин, ведь, так одинок, бедный!
Слуга, видимо, обрадовался, кивнул головой и отнёс солдатика в старый дом. Потом тот же слуга явился к мальчику спросить, не пожелает ли он сам навестить старого господина. Родители позволили, и мальчик отправился в гости.
Медные бляхи на перилах лестницы блестели ярче обыкновенного, точно их вычистили в ожидании гостя, а резные трубачи - на дверях были, ведь, вырезаны трубачи, выглядывавшие из тюльпанов, - казалось, трубили изо всех сил, и щёки их раздувались сильнее, чем всегда. Они трубили: «Тра-та-та-та! Мальчик идёт! Тра-та-та-та!» - Двери отворились, и мальчик вошёл в коридор. Все стены были увешаны старыми портретами рыцарей в латах и дам в шёлковых платьях; рыцарские доспехи бряцали, а платья шуршали… Потом мальчик прошёл лестницу, которая сначала шла высоко вверх, а потом опять вниз, и очутился на довольно-таки ветхой террасе с большими дырами и широкими щелями в полу, из которых выглядывала зелёная трава и листья. Вся терраса, весь двор и даже вся стена дома были увиты зеленью, так что терраса смотрела настоящим садом, а на самом-то деле это была только терраса! Тут стояли старинные цветочные горшки в виде голов с ослиными ушами; цветы росли в них как хотели. В одном горшке так и лезла через край гвоздика: зелёные побеги её разбегались во все стороны, и гвоздика как будто говорила: «Ветерок ласкает меня, солнышко целует и обещает подарить мне в воскресенье ещё цветочек!»
С террасы мальчика провели в комнату, обитую свиною кожей с золотым тиснением.
Да, позолота-то сотрётся,
Свиная ж кожа остаётся!
говорили стены.
В той же комнате стояли разукрашенные резьбою кресла с высокими спинками.
Садись! Садись! - приглашали они, а потом жалобно скрипели. - Ох, какой лом в костях! И мы схватили ревматизм, как старый шкаф. Ревматизм в спине! Ох!
Затем мальчик вошёл в комнату с большим выступом на улицу. Тут сидел сам старичок-хозяин.
Спасибо за оловянного солдатика, дружок! - сказал он мальчику. - И спасибо, что сам зашёл ко мне!
«Так, так» или, скорее, «кхак, кхак!» - закряхтела и заскрипела комнатная мебель. Стулья, столы и кресла просто лезли друг на друга, чтобы взглянуть на мальчика, но их было так много, что они только мешали один другому.
На стене висел портрет прелестной молодой дамы с живым весёлым лицом, но причёсанной и одетой по старинной моде: волосы её были напудрены, а платье стояло колом. Она не сказала ни «так», ни «кхак», но ласково смотрела на мальчика, и он сейчас же спросил старика:
Где ты её достал?
В лавке старьёвщика! - отвечал тот. - Там много таких портретов, но никому до них нет и дела: никто не знает, с кого они писаны, - все эти лица давным-давно умерли и похоронены. Вот и этой дамы нет на свете лет пятьдесят, но я знавал её в старину.
Под картиной висел за стеклом букетик сушёных цветов; им, верно, тоже было лет под пятьдесят, - такие они были старые! Маятник больших старинных часов качался взад и вперёд, стрелка двигалась и всё в комнате старело с каждою минутой, само того не замечая.
У нас дома говорят, что ты ужасно одинок! - сказал мальчик.
О! меня постоянно навещают воспоминания прошлого… Они приводят с собой столько знакомых лиц и образов!.. А теперь вот и ты навестил меня! Нет, мне хорошо!
И старичок снял с полки книгу с картинками. Тут были целые процессии, диковинные кареты, которых теперь уж не увидишь, солдаты, похожие на трефовых валетов, городские ремесленники с развевающимися знамёнами. У портных на знамёнах красовались ножницы, поддерживаемые двумя львами, у сапожников же не сапоги, а орёл о двух головах; сапожники, ведь, делают всё парные вещи. Да, вот так картинки были!
Старичок-хозяин пошёл в другую комнату за вареньем, яблоками и орехами. Нет, в старом доме, право, было прелесть как хорошо!
А мне просто невмочь оставаться здесь! - сказал оловянный солдатик, стоявший на сундуке. - Тут так пусто и печально. Нет, кто привык к семейной жизни, тому здесь не житьё. Сил моих больше нет! День тянется здесь без конца, а вечер и того дольше! Тут не услышишь ни приятных бесед по душе, какие вели, бывало, между собою твои папаша с мамашей, ни весёлой возни ребятишек, как у вас! Старый хозяин так одинок! Ты думаешь, его кто-нибудь целует? Глядит на него кто-нибудь ласково? Бывает у него ёлка? Получает он подарки? Ничего! Вот разве гроб он получит!.. Нет, право, я не выдержу такого житья!
Ну, ну, полно! - сказал мальчик. - По-моему, здесь чудесно; сюда, ведь, заглядывают воспоминания и приводят с собою столько знакомых лиц!
Что-то не видал их, да они мне и незнакомы! - отвечал оловянный солдатик. - Нет, мне просто не под силу оставаться здесь!
А надо! - сказал мальчик.
В эту минуту в комнату вошёл с весёлою улыбкой на лице старичок, и чего-чего он только ни принёс! И варенья, и яблок, и орехов! Мальчик перестал и думать об оловянном солдатике.
Весёлый и довольный вернулся он домой. Дни шли за днями; в старый дом по-прежнему посылались, а оттуда получались поклоны, и вот, мальчик опять отправился туда в гости.
Резные трубачи опять затрубили: «Тра-та-та! Мальчик пришёл! Тра-та-та!» Рыцари и дамы на портретах бряцали доспехами и шуршали шёлковыми платьями, свиная кожа говорила, а старые кресла скрипели и кряхтели от ревматизма в спине: «Ох!» Словом, всё было как и в первый раз, - в старом доме часы и дни шли один как другой, без всякой перемены.
Нет, я не выдержу! - сказал оловянный солдатик. - Я уж плакал оловом! Тут слишком печально! Пусть лучше пошлют меня на войну, отрубят там руку или ногу! Всё-таки хоть перемена будет! Сил моих больше нет!.. Теперь и я знаю, что это за воспоминания, которые приводят с собою знакомых лиц! Меня они тоже посетили, и поверь, им не обрадуешься! По крайней мере ненадолго. Под конец я готов был спрыгнуть с сундука!.. Я видел тебя и всех твоих!.. Вы все стояли передо мною, как живые!.. Это было утром в воскресенье… Все вы, ребятишки, стояли в столовой, такие серьёзные, набожно сложив руки, и пели утренний псалом… Папа и мама стояли тут же. Вдруг дверь отворилась, и вошла незваная двухгодовалая сестрёнка ваша Маня. А ей стоит только услыхать музыку или пение - всё равно какое - сейчас начинает плясать. Вот она и принялась приплясывать, но никак не могла попасть в такт, - вы пели так протяжно… Она поднимала то одну ножку, то другую и вытягивала шейку, но дело не ладилось. Никто из вас даже не улыбнулся, хоть и трудно было удержаться. Я таки и не удержался, засмеялся про себя, да и слетел со стола! На лбу у меня вскочила большая шишка - она и теперь ещё не прошла - и поделом мне было!.. Много и ещё чего вспоминается мне… Всё, что я видел, слышал и пережил в вашей семье так и всплывает у меня перед глазами! Вот каковы они, эти воспоминания, и вот что они приводят с собой!.. Скажи, вы и теперь ещё поёте по утрам? Расскажи мне что-нибудь про малютку Маню! А товарищ мой, оловянный солдатик, как поживает? Вот счастливец!.. Нет, нет, я просто не выдержу!..
Ты подарен! - сказал мальчик. - И должен оставаться тут! Разве ты не понимаешь этого?
Старичок-хозяин явился с ящиком, в котором было много разных диковинок: какие-то шкатулочки, флакончики и колоды старинных карт; таких больших, расписанных золотом, теперь уж не увидишь! Старичок отпёр для гостя и большие ящики старинного бюро и даже клавикорды, на крышке которых был нарисован ландшафт. Инструмент издавал под рукой хозяина тихие дребезжащие звуки, а сам старичок напевал при этом какую-то заунывную песенку.
Эту песню певала когда-то она! - сказал он, кивая на портрет, купленный у старьёвщика, и глаза его заблестели.
Я хочу на войну! Хочу на войну! - завопил вдруг оловянный солдатик и бросился с сундука.
Куда же он девался? Искал его и сам старичок-хозяин, искал и мальчик - нет нигде, да и только.
Ну, я найду его после! - сказал старичок, но так и не нашёл. Пол весь был в щелях, солдатик упал в одну из них и лежал там, как в открытой могиле.
Вечером мальчик вернулся домой. Время шло; наступила зима; окна замёрзли, и мальчику приходилось дышать на них, чтобы оттаяло хоть маленькое отверстие, в которое бы можно было взглянуть на улицу. Снег запорошил все завитушки и надпись на карнизах старого дома и завалил лестницу, - дом стоял словно нежилой. Да так оно и было: старичок, хозяин его, умер.
Вечером к старому дому подъехала колесница, на неё поставили гроб и повезли старичка за город в фамильный склеп. Никто не шёл за гробом, - все друзья старика давным-давно умерли. Мальчик послал вслед гробу воздушный поцелуй.
Несколько дней спустя в старом доме назначен был аукцион. Мальчик видел из окошка, как уносили старинные портреты рыцарей и дам, цветочные горшки с длинными ушами, старые стулья и шкафы. Одно пошло сюда, другое туда; портрет дамы, купленный в лавке старьёвщика, вернулся туда же, да так там и остался: никто, ведь, не знал этой дамы, никому и не нужен был её портрет.
Весною приступили к сломке старого дома - этот жалкий сарай давно уже мозолил всем глаза - и с улицы можно было заглянуть в самые комнаты с обоями из свиной кожи, висевшей клочьями; зелень на террасе разрослась ещё пышнее и густо обвивала упавшие балки. Наконец, место очистили совсем.
Вот и отлично! - сказали соседние дома.
Вместо старого дома на улице появился новый, с большими окнами и белыми, ровными стенами. Перед ним, то есть собственно на том самом месте, где стоял прежде старый дом, разбили садик, и виноградные лозы потянулись оттуда к стене соседнего дома. Садик был обнесён железною решёткой, и вела в него железная же калитка. Всё это выглядело так нарядно, что прохожие останавливались и глядели сквозь решётку. Виноградные лозы были усеяны десятками воробьёв, которые чирикали наперебой, но не о старом доме, - они, ведь, не могли его помнить; с тех пор прошло столько лет, что мальчик успел сделаться мужчиною. Из него вышел дельный человек на радость своим родителям. Он только что женился и переехал с своею молодою женой как раз в этот новый дом с садом. Оба они были в саду; муж смотрел, как жена сажала в клумбу какой-то приглянувшийся ей полевой цветок. Вдруг молодая женщина вскрикнула:
Ай! Что это?
Она укололась, - из мягкой рыхлой земли торчало что-то острое. Это был - да, подумайте! - оловянный солдатик, тот самый, что пропал у старика, валялся в мусоре и, наконец, много-много лет пролежал в земле.
Молодая женщина обтёрла солдатика сначала зелёным листком, а затем своим тонким носовым платком. Как чудесно пахло от него духами! Оловянный солдатик словно очнулся от обморока.
Дай-ка мне посмотреть! - сказал молодой человек, засмеялся и покачал головой. - Ну, это, конечно, не тот самый, но он напоминает мне одну историю из моего детства!
И он рассказал жене о старом доме, о хозяине его и об оловянном солдатике, которого послал бедному одинокому старичку. Словом, он рассказал всё, как было в действительности, и молодая женщина даже прослезилась, слушая его.
А, может быть, это и тот самый оловянный солдатик! - сказала она. - Я спрячу его на память. Но ты непременно покажи мне могилу старика!
Я и сам не знаю, где она! - отвечал он. - Да и никто не знает! Все его друзья умерли раньше его, никому не было и дела до его могилы, я же в те времена был ещё совсем маленьким мальчуганом.
Как ужасно быть таким одиноким! - сказала она.
Ужасно быть одиноким! - сказал оловянный солдатик. - Но какое счастье сознавать, что тебя не забыли!
Оказалось, что это говорил лоскуток свиной кожи, которою когда-то были обиты комнаты старого дома. Позолота с него вся сошла, и он был похож скорее на грязный комок земли, но у него был свой взгляд, и он высказал его:
Да, позолота-то сотрётся,
Свиная ж кожа остаётся!
Оловянный солдатик, однако, с этим не согласился.
Книга, которая изначально писалась художницей Мариам Петросян для себя, была издана в 2009 году и стала бестселлером. Это тяжелая и очень интересная повесть о доме-интернате для инвалидов, где воспитанники живут всю свою жизнь и не хотят покидать его стен. Это интернат представляется автором как своего рода государство, где у каждого есть свои роли, права и обязанности.
Мариам делит всех обитателей дома на несколько групп:
- Примерные фазаны – это те люди, которые передвигаются только с помощью коляски. Они мало участвуют в общих развлечениях и в основном проводят все свое время за учебой, либо в заботах о собственном здоровье.
- Шумные крысы – это самые недисциплинированные ученики, которые даже имеют ножи.
- Грустные птицы – ребята, находящиеся в вечном трауре
- Псы в кожаных ошейниках
- Безымянная группа
Вообще в книге нет имен, все герои имеют клички. Автор так же
намерено обошла стороной описаний времени или каких то указаний на страну, где стоит этот дом. Все герои этой книги мужского пола, девушки дома живут в другом крыле и совершенно не участвуют в жизни мужского населения. Всего в нескольких местах они эпизодически упоминаются.
Все жители дома очень привязаны к нему и совершенно не хотят его
покидать. Но ходят слухи, что после того как продет выпуск учеников этого года дом будет снесен. Перед всеми героями становится нелегкий выбор – уйти в тот другой мир, который за стенами дома, или остаться в доме и тогда возможно попасть вообще в параллельный иной мир.
Книга полна мистических образов, загадок, необычных
происшествий, неподдающихся логическим объяснениям. Петросян пишет от имени мальчика Эрика, который попал в этот Дом и наблюдает за всеми со стороны. Из-за того, что это просто один из обитателей, который так же как и все остальные вовлечен в жизнь внутри дома, многие вопросы остаются без ответа. И читатель должен сам додумывать чем могли бы закончится некоторые ситуации.
После публикации, «Дом в котором» был удостоен многих премий и не оставляет равнодушными никого по сей день.
Картинка или рисунок Петросян - Дом, в котором...
Другие пересказы для читательского дневника
- История создания Ревизора Гоголя
История создания пьесы Николая Васильевича Гоголя "Ревизор" любопытна и забавна. Она начинается в 1835 году. У Николая Гоголя были свои предположения о будущем русской литературы. Он твердо знал, что комедийный жанр в литературе должен быть
- Краткое содержание Под сетью Мёрдока
Основное действие данного произведения ведется от лица, одно юного молодого человека, которого зовут Джейк Донахью. Быт его не обустроен, постоянного и надеждного жилья он не имеет
Михаил Пряслин приехал из Москвы, гостевал там у сестры Татьяны. Как в коммунизме побывал. Дача двухэтажная, квартира пять комнат, машина… Приехал — и сам стал ждать гостей из города, братьев Петра и Григория. Показывал им свой новый дом: сервант полированный, диван, тюлевые занавески, ковёр. Мастерская, погреб, баня. Но те на все это внимания обращали мало, и ясно почему: в голове дорогая сестрица Лизавета засела. Михаил от сестры отказался после того, как та родила двойню. Не мог ей простить, что после смерти сына совсем немного времени прошло.
Для Лизы нет гостей желаннее братьев. Посидели за столом и пошли на кладбище: проведать маму, Васю, Степана Андреяновича. Там у Григория случился припадок. И хоть Лиза знала, что у него падучая, но все равно состояние брата её напугало. А ещё насторожило поведение Петра. Что же у них делается? Федор из тюрьмы не вылезает, её саму Михаил с Татьяной не признают, а оказывается, ещё у Петра с Григорием нелады.
Лиза братьям рассказывала, да и сами они видели, что народ в Пекашине другой стал. Раньше работали до упаду. А теперь положенное отработали — к избе. В совхозе полно мужиков, полно всякой техники — а дела не идут.
Для совхозников — вот времена! — разрешили продажу молока. По утрам и час, и два за ним стоят. А молока нет — и на работу не спешат. Ведь корова — это каторга. Нынешние не будут с ней возиться. Тот же Виктор Нетесов жить хочет по-городскому. Михаил вздумал его попрекнуть: отец, мол, тот, бывало, убивался за общее дело. «Заодно и Валю с матерью убил, — ответил Виктор. — А я хочу не могилы для своей семьи устраивать, а жизнь».
За дни отпуска Петр вдоль и поперёк исходил дом сестры. Если б не знал вживе Степана Андреяновича, сказал бы, что богатырь его ставил. И Петр решил отстраивать старый пряслинский дом. А Григорий стал за няньку Лизиным двойнятам, потому что саму Лизу Таборский, управляющий, поставил на телятник за болотом. Шла к телятнику — навстречу почтовый автобус. И первым спрыгнул с его подножки… Егорша, от которого двадцать лет не было ни слуху ни духу.
Дружкам Егорша рассказывал: везде побывал, всю Сибирь вдоль и поперёк исколесил и бабья всякого перебрал — не пересчитать. Богомольный дед Евсей Мошкин ему и скажи: «Не девок ты губил, Егорий, а себя. Земля держится на таких, как Михаил да Лизавета Пряслина!»
«Ах, так! — распалился Егорша. — Ну, посмотрим, как эти самые, на которых земля держится, у меня в ногах ползать будут». И продал дом Пахе-рыбнадзору. А в суд на Егоршу, на родного внука Степана Андреяновича, Лиза подавать не хотела. Что ж законы — а она по законам своей совести живёт. Михаилу поначалу управляющий Таборский так нравился, как редко кто из начальства — деловой. Раскусил он его, когда стали сеять кукурузу. Не росла «царица полей» в Пекашине, и Михаил сказал: сейте без меня. Таборский пытался его вразумить: не все равно, за что тебе платят по высшему тарифу? С того времени пошла у них с Таборским война. Потому что ловчила Таборский, но ловкий, не ухватить.
А тут мужики на работе сообщили новость: Виктор Нетесов да агрономша написали на Таборского заявление в область. И приехало начальство — управляющего чесать. Пряслин теперь смотрел на Виктора с нежностью: он веру в человека в нем воскресил. Ведь он думал, что в Пекашине у людей теперь только и дум, что зашибить деньгу, набить дом сервантами, детей пристроить да бутылку раздавить. Неделю ждали, что будет. И наконец, узнали: Таборского сняли. А новым управляющим назначили… Виктора Нетесова. Ну, у этого порядок будет, не зря его немцем прозвали. Машина, а не человек.
Паха-рыбнадзор тем временем разрубил ставровский дом и увёз половину. Стал Егорша подходить к селу, перекинул глаза к знакомой лиственнице — а в небе торчит уродина, остаток дедова дома со свежими белыми торцами. Только коня с крыши не взял Паха. И Лизе загорелось поставить его на прежнюю пряслинскую, Петром отремонтированную избу.
Когда Михаил узнал, что Лизу придавило бревном и её увезли в районную больницу, сразу кинулся туда. За все винил себя: не уберёг ни Лизу, ни братьев. Шёл и вдруг вспомнил тот день, когда на войну уходил отец.
Пряслин Михаил, недавно гостевавший у сестры Татьяны в Москве, вернулся домой. Изобилие всего: большая квартира с пятью комнатами и даже гараж с машиной есть - первое впечатление, покорившее Михаила. Вернулся Михаил домой и стал поджидать своих братьев Григория и Петра. Решил их удивить своим богатством. Показал свой дом, хвастался своей обстановкой и мебелью в доме. Цветные занавески на окнах, банька истоплена, и венички припасены по тому случаю. Показал погреб и мастерскую, ловко пристроенную.
Но братья на его богатство не обращали внимания, им хотелось повидать сестру Лизу. Хотя отношения Михаила и сестры Лизы после рождения двойни хорошими назвать было нельзя. Причиной тому была смерть сына, а такое горе он не мог простить Лизе и просто отказался от неё. Дождавшись братьев Григория и Петра, посидели за столом, потом сходили на кладбище проведать родных: мать, Васю и Степана Андреяновича.
На кладбище с Григорием припадок случился. О том, что Григорий болен, Лиза знала, но её настораживало отношение Петра с Григорием. А брат Фёдор часто в тюрьму попадает, Михаил - родной брат не признаёт Лизу. Лиза рассказала, что в совхозе произошли изменения. Работящий раньше народ работал дотемна, а теперь отработают положенное, и домой. Техники всякой много, но не хотят работать мужики.
В совхозе разрешили продавать молоко утром. Воспользовавшись этим, совхозники не торопились на работу, если даже и не было молока. Ведь если завести корову – хлопотное дело. А животное любит заботу и ласку. Весь отпуск Пётр провёл у сестры дома, решив отстраивать старый пряслинский дом.
Брат Григорий нянчил двойняшек Лизиных, а сама Лиза работала телятницей. Только телятник этот был за болотом, туда её пристроил управляющий Таборский. Однажды шла Лиза к телятнику, а навстречу почтовый автобус. Вышел с автобуса Егор, родной внук Степана Андреяновича, которого не было лет двадцать в совхозе.
Егор очень изменился. Рассказывал о себе небылицы. Хвастался дружкам своим, как он везде побывал, даже в Сибири был. Не понравился Егорка односельчанам, болтлив больно, даже обидел словом Лизу. Затаил Егор злобу на людей, а дом - рыбнадзору, в котором проживала Лиза с детьми.
В суд на Егора Лиза не подала, решила, что живёт по законам своей совести. А тут ещё управляющий Тоборский с Михаилом поссорились. Раньше Тоборский Михаилу нравился как начальник, а оказался ловкач на руку. Потом заявление Михаил с агрономшей на Тоборского в область написали. Таборского с должности сняли, назначив Виктора Нетёсова управляющим. Этого люди ждали, какая-то вера в человека появилась. У Виктора Нетёсова порядок будет, он хозяин. Ну а дом Ставровский Паха-рыбнадзор разрубал и увёз половину, оставив остаток дома со свежими белыми торцами. Лиза решила поставить коня на прежнюю, ранее отремонтированную Петром избу. Но случилась беда, Лизу придавило бревном. Михаил, узнав, что сестра в больнице, отправился к ней.
Во всём он теперь обвинял себя: не уберёг ни братьев, ни сестру Лизу. Внезапно вспомнил тот момент, когда уходил отец на войну.
Михаил Пряслин приехал из Москвы, гостевал там у сестры Татьяны. Как в коммунизме побывал. Дача двухэтажная, квартира пять комнат, машина… Приехал — и сам стал ждать гостей из города, братьев Петра и Григория. Показывал им свой новый дом: сервант полированный, диван, тюлевые занавески, ковёр. Мастерская, погреб, баня. Но те на все это внимания обращали мало, и ясно почему: в голове дорогая сестрица Лизавета засела. Михаил от сестры отказался после того, как та родила двойню. Не мог ей простить, что после смерти сына совсем немного времени прошло.
Для Лизы нет гостей желаннее братьев. Посидели за столом и пошли на кладбище: проведать маму, Васю, Степана Андреяновича. Там у Григория случился припадок. И хоть Лиза знала, что у него падучая, но все равно состояние брата её напугало. А ещё насторожило поведение Петра. Что же у них делается? Федор из тюрьмы не вылезает, её саму Михаил с Татьяной не признают, а оказывается, ещё у Петра с Григорием нелады.
Лиза братьям рассказывала, да и сами они видели, что народ в Пекашине другой стал. Раньше работали до упаду. А теперь положенное отработали — к избе. В совхозе полно мужиков, полно всякой техники — а дела не идут.
Для совхозников — вот времена! — разрешили продажу молока. По утрам и час, и два за ним стоят. А молока нет — и на работу не спешат. Ведь корова — это каторга. Нынешние не будут с ней возиться. Тот же Виктор Нетесов жить хочет по-городскому. Михаил вздумал его попрекнуть: отец, мол, тот, бывало, убивался за общее дело. «Заодно и Валю с матерью убил, — ответил Виктор. — А я хочу не могилы для своей семьи устраивать, а жизнь».
За дни отпуска Петр вдоль и поперек исходил дом сестры. Если б не знал вживе Степана Андреяновича, сказал бы, что богатырь его ставил. И Петр решил отстраивать старый пряслинский дом. А Григорий стал за няньку Лизиным двойнятам, потому что саму Лизу Таборский, управляющий, поставил на телятник за болотом. Шла к телятнику — навстречу почтовый автобус. И первым спрыгнул с его подножки… Егорша, от которого двадцать лет не было ни слуху ни -
;духу.
Дружкам Егорша рассказывал: везде побывал, всю Сибирь вдоль и поперек исколесил и бабья всякого перебрал — не пересчитать. Богомольный дед Евсей Мошкин ему и скажи: «Не девок ты губил, Егорий, а себя. Земля держится на таких, как Михаил да Лизавета Пряслина!»
«Ах, так! — распалился Егорша. — Ну, посмотрим, как эти самые, на которых земля держится, у меня в ногах ползать будут». И продал дом Пахе-рыбнадзору. А в суд на Егоршу, на родного внука Степана Андреяновича, Лиза подавать не хотела. Что ж законы — а она по законам своей совести живет. Михаилу поначалу управляющий Таборский так нравился, как редко кто из начальства — деловой. Раскусил он его, когда стали сеять кукурузу. Не росла «царица полей» в Пекашине, и Михаил сказал: сейте без меня. Таборский пытался его вразумить: не все равно, за что тебе платят по высшему тарифу? С того времени пошла у них с Таборским война. Потому что ловчила Таборский, но ловкий, не ухватить.
А тут мужики на работе сообщили новость: Виктор Нетесов да агрономша написали на Таборского заявление в область. И приехало начальство — управляющего чесать. Пряслин теперь смотрел на Виктора с нежностью: он веру в человека в нем воскресил. Ведь он думал, что в Пекашине у людей теперь только и дум, что зашибить деньгу, набить дом сервантами, детей пристроить да бутылку раздавить. Неделю ждали, что будет. И наконец, узнали: Таборского сняли. А новым управляющим назначили… Виктора Нетесова. Ну, у этого порядок будет, не зря его немцем прозвали. Машина, а не человек.
Паха-рыбнадзор тем временем разрубил ставровский дом и увез половину. Стал Егорша подходить к селу, перекинул глаза к знакомой лиственнице — а в небе торчит уродина, остаток дедова дома со свежими белыми торцами. Только коня с крыши не взял Паха. И Лизе загорелось поставить его на прежнюю пряслинскую, Петром отремонтированную избу.
Когда Михаил узнал, что Лизу придавило бревном и её увезли в районную больницу, сразу кинулся туда. За все винил себя: не уберег ни Лизу, ни братьев. Шел и вдруг вспомнил тот день, когда на войну уходил отец.
Михаил Пряслин приехал из Москвы, гостевал там у сестры Татьяны. Как в коммунизме побывал. Дача двухэтажная, квартира пять комнат, машина… Приехал – и сам стал ждать гостей из города, братьев Петра и Григория. Показывал им свой новый дом: сервант полированный, диван, тюлевые занавески, ковер. Мастерская, погреб, баня. Но те на все это внимания обращали мало, и ясно почему: в голове дорогая сестрица Лизавета засела. Михаил от сестры отказался после того, как та родила двойню. Не мог ей простить, что после смерти сына совсем немного времени прошло.
Для Лизы нет гостей желаннее братьев. Посидели за столом и пошли на кладбище: проведать маму, Васю, Степана Андреяновича. Там у Григория случился припадок. И хоть Лиза знала, что у него падучая, но все равно состояние брата ее напугало. А еще насторожило поведение Петра. Что же у них делается? Федор из тюрьмы не вылезает, ее саму Михаил с Татьяной не признают, а оказывается, еще у Петра с Григорием нелады.
Лиза братьям рассказывала, да и сами они видели, что народ в Пекашине другой стал. Раньше работали до упаду. А теперь положенное отработали – к избе. В совхозе полно мужиков, полно всякой техники – а дела не идут.
Для совхозников – вот времена! – разрешили продажу молока. По утрам и час, и два за ним стоят. А молока нет – и на работу не спешат. Ведь корова – это каторга. Нынешние не будут с ней возиться. Тот же Виктор Нетесов жить хочет по-городскому. Михаил вздумал его попрекнуть: отец, мол, тот, бывало, убивался за общее дело. “Заодно и Валю с матерью убил, – ответил Виктор. – А я хочу не могилы для своей семьи устраивать, а жизнь”.
За дни отпуска Петр вдоль и поперек исходил дом сестры. Если б не знал вживе Степана Андреяновича, сказал бы, что богатырь его ставил. И Петр решил отстраивать старый пряслинский дом. А Григорий стал за няньку Лизиным двойнятам, потому что саму Лизу Таборский, управляющий, поставил на телятник за болотом. Шла к телятнику – навстречу почтовый автобус. И первым спрыгнул с его подножки… Егорша, от которого двадцать лет не было ни слуху ни духу.
Дружкам Егорша рассказывал: везде побывал, всю Сибирь вдоль и поперек исколесил и бабья всякого перебрал – не пересчитать. Богомольный дед Евсей Мошкин ему и скажи: “Не девок ты губил, Егорий, а себя. Земля держится на таких, как Михаил да Лизавета Пряслина!”
“Ах, так! – распалился Егорша. – Ну, посмотрим, как эти самые, на которых земля держится, у меня в ногах ползать будут”. И продал дом Пахе-рыбнадзору. А в суд на Егоршу, на родного внука Степана Андреяновича, Лиза подавать не хотела. Что ж законы – а она по законам своей совести живет. Михаилу поначалу управляющий Таборский так нравился, как редко кто из начальства – деловой. Раскусил он его, когда стали сеять кукурузу. Не росла “царица полей” в Пекашине, и Михаил сказал: сейте без меня. Таборский пытался его вразумить: не все равно, за что тебе платят по высшему тарифу? С того времени пошла у них с Таборским война. Потому что ловчила Таборский, но ловкий, не ухватить.
А тут мужики на работе сообщили новость: Виктор Нетесов да агрономша написали на Таборского заявление в область. И приехало начальство – управляющего чесать. Пряслин теперь смотрел на Виктора с нежностью: он веру в человека в нем воскресил. Ведь он думал, что в Пекашине у людей теперь только и дум, что зашибить деньгу, набить дом сервантами, детей пристроить да бутылку раздавить. Неделю ждали, что будет. И наконец, узнали: Таборского сняли. А новым управляющим назначили… Виктора Нетесова. Ну, у этого порядок будет, не зря его немцем прозвали. Машина, а не человек.
Паха-рыбнадзор тем временем разрубил ставровский дом и увез половину. Стал Егорша подходить к селу, перекинул глаза к знакомой лиственнице – а в небе торчит уродина, остаток дедова дома со свежими белыми торцами. Только коня с крыши не взял Паха. И Лизе загорелось поставить его на прежнюю пряслинскую, Петром отремонтированную избу.
Когда Михаил узнал, что Лизу придавило бревном и ее увезли в районную больницу, сразу кинулся туда. За все винил себя: не уберег ни Лизу, ни братьев. Шел и вдруг вспомнил тот день, когда на войну уходил отец.
Вариант 2
Пряслин Михаил, недавно гостевавший у сестры Татьяны в Москве, вернулся домой. Изобилие всего: большая квартира с пятью комнатами и даже гараж с машиной есть – первое впечатление, покорившее Михаила. Вернулся Михаил домой и стал поджидать своих братьев Григория и Петра. Решил их удивить своим богатством. Показал свой дом, хвастался своей обстановкой и мебелью в доме. Цветные занавески на окнах, банька истоплена, и венички припасены по тому случаю. Показал погреб и мастерскую, ловко пристроенную.
Но братья на его богатство не обращали внимания, им хотелось повидать сестру Лизу. Хотя отношения Михаила и сестры Лизы после рождения двойни хорошими назвать было нельзя. Причиной тому была смерть сына, а такое горе он не мог простить Лизе и просто отказался от нее. Дождавшись братьев Григория и Петра, посидели за столом, потом сходили на кладбище проведать родных: мать, Васю и Степана Андреяновича.
На кладбище с Григорием припадок случился. О том, что Григорий болен, Лиза знала, но ее настораживало отношение Петра с Григорием. А брат Федор часто в тюрьму попадает, Михаил – родной брат не признает Лизу. Лиза рассказала, что в совхозе произошли изменения. Работящий раньше народ работал дотемна, а теперь отработают положенное, и домой. Техники всякой много, но не хотят работать мужики.
В совхозе разрешили продавать молоко утром. Воспользовавшись этим, совхозники не торопились на работу, если даже и не было молока. Ведь если завести корову – хлопотное дело. А животное любит заботу и ласку. Весь отпуск Петр провел у сестры дома, решив отстраивать старый пряслинский дом.
Брат Григорий нянчил двойняшек Лизиных, а сама Лиза работала телятницей. Только телятник этот был за болотом, туда ее пристроил управляющий Таборский. Однажды шла Лиза к телятнику, а навстречу почтовый автобус. Вышел с автобуса Егор, родной внук Степана Андреяновича, которого не было лет двадцать в совхозе.
Егор очень изменился. Рассказывал о себе небылицы. Хвастался дружкам своим, как он везде побывал, даже в Сибири был. Не понравился Егорка односельчанам, болтлив больно, даже обидел словом Лизу. Затаил Егор злобу на людей, а дом – рыбнадзору, в котором проживала Лиза с детьми.
В суд на Егора Лиза не подала, решила, что живет по законам своей совести. А тут еще управляющий Тоборский с Михаилом поссорились. Раньше Тоборский Михаилу нравился как начальник, а оказался ловкач на руку. Потом заявление Михаил с агрономшей на Тоборского в область написали. Таборского с должности сняли, назначив Виктора Нетесова управляющим. Этого люди ждали, какая-то вера в человека появилась. У Виктора Нетесова порядок будет, он хозяин. Ну а дом Ставровский Паха-рыбнадзор разрубал и увез половину, оставив остаток дома со свежими белыми торцами. Лиза решила поставить коня на прежнюю, ранее отремонтированную Петром избу. Но случилась беда, Лизу придавило бревном. Михаил, узнав, что сестра в больнице, отправился к ней.
Во всем он теперь обвинял себя: не уберег ни братьев, ни сестру Лизу. Внезапно вспомнил тот момент, когда уходил отец на войну.
(Пока оценок нет)
Другие сочинения:
- Пути-перепутья Михаил щадил сестру и никогда не говорил ей, но сам знал, из-за чего женился на ней Егорша, – чтобы взвалить на нее, дуреху, своего старика-деда, а самому быть вольным казаком. Но она-то как его любит – стоит заговорить о Read More ......
- Братья и сестры Пекашинский мужик Степан Андреянович Ставров срубил дом на склоне горы, в прохладном сумраке огромной лиственницы. Да не дом – хоромину двухэтажную с маленькой боковой избой в придачу. Шла война. В Пекашине остались старики, дети да бабы. Без Read More ......
- Две зимы и три лета Мишке Пряслину недолго приходилось жить дома. С осени до весны – на лесозаготовках, потом сплав, потом страда, потом снова лес. А как появится в Пекашине – бабы наваливаются: этой поправь крышу, той подними дверь. Нет Read More ......
- Алька Лето. В последний раз главная героиня Аля Амосова была в родной деревне Летовке в прошлом году, на похоронах матери. Теперь она хотела как можно больше узнать о новостях от тетки Анисьи и Мани, которых приехала навестить. Они рассказали ей Read More ......
- Федор Александрович Абрамов АБРАМОВ, ФЕДОР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1920−1983), русский писатель. Родился 29 февраля 1920 в с. Веркола Архангельской области в семье крестьянина. Во время Великой Отечественной войны 1941−1945 студентом филологического факультета Ленинградского университета ушел на фронт. После войны завершил высшее образование, Read More ......
- Писатель родился в селе Веркола Архангельской области, в крестьянской семье. С третьего курса филологического факультета Ленинградского университета ушел в народное ополчение. После ранения его вывезли из блокадного города по льду Ладожского озера. Как нестроевик был оставлен в тыловых частях, затем Read More ......
- Беглец Михаил Лермонтов был впечатлен прекрасной и суровой природой Кавказа. Здесь он написал свои самые известные произведения. Одним из таких произведений считается “Беглец”. Лермонтов, показывает беглеца Гаруна, как ничтожного и трусливого человека. Он сбежал с поля битвы, где сражались его Read More ......
- Модная лавка Действие происходит в модной лавке француженки мадам Каре. Лестов, возлюбленный Лизы – дочери богатого курского помещика Сумбурова, болтая с продавщицей Машей, крепостной его сестры, жалуется на то, что ему отказано в женитьбе на Лизе. Сам Сумбуров вроде бы Read More ......
