Композиционное разрешение направлено на возможность полного самораскрытия героя: произведение построено как рассказ в рассказе. В рамочном обрамлении повествование ведется от умудренного годами и жизненным опытом Ивана Васильевича. Это мудрый человек, в силу того, как сложилась его судьба, много передумавший о цели человеческого существования.
Толстой, или, скорее, смещает вес сокрушительного умерщвления Китти на мазурку, которая предположила, что она будет танцевать с Вронским и для которой она теперь оказывается без партнера. Приписывая сцену как архетипический кошмар ревности - преломляя страсть Анны и Вронского сквозь призму муки Китти, Толстой совершает один из скрытых туров, из-за которых его роман оживлен.
Конная гонка предлагает еще один пример использования Толстого архетипического кошмара в качестве литературной структуры. На этот раз его модель - мечта о опоздании. В этом сне, независимо от того, что мы делаем, независимо от того, как мы отчаянно боремся, мы не можем добраться до аэропорта, игры или финального экзамена вовремя. Что-то удерживает нас, и мы против этого не против. Утром гонки Вронский посещает кобылу, на которой он едет.
А в центральной части произведения вновь его голос, но пока еще молодого, богатого, жаждущего новых впечатлений, эмоций. Все его существо пронизано восторгом первого чувства, любви к Вареньке. Потому обычный губернский бал, с которого начинается повествование, видится герою как что-то прекрасное и удивительное. «Я был счастлив и блажен… Я обнимал в то время весь мир своей любовью»
Вронский едет в летний дом Анны и становится предсказуемым беспокойством и расстройством, когда она говорит ему, что она беременна. Он уходит в дом Брянского, чтобы дать ему немного денег - он не лгал тренеру, просто не рассказывая всей правды, - и начинается кошмар самого позднего времени. Только по дороге к Брянскому он смотрит на часы и видит, что это намного позже, чем он думал, и что он никогда не должен был начинать. Он считает, что он просто сделает гонку.
В этот момент Толстой отклоняется от классической мечты о позднем, в которой мечтатель никогда не приходит к месту назначения и позволяет Вронскому сделать гонку. Но Вронский явно не в правильном состоянии. Неприятная встреча с братом, который хочет, чтобы он прекратил дело с Анной, - это еще одно нападение на необходимое условие спокойствия. Когда бедствие наносит удар, когда Вронки совершает неправильный ход, который ломает спину кобылы, он регистрирует, как это делают, когда мы с ними мечтаем, как страшную неизбежность.
И насколько прекрасно кружащее, как хорошее шампанское, голову чувство, настолько и прелестна Варенька, грациозная и воздушная. Ее царственная стать обворожительно чудесна, а сопровождающие ее образ розовый и белый цвета создают ощущение полета.
Также обворожителен и отец Вареньки, «полковник с серебряными эполетами» . Они с дочерью очень похожи, и Толстой, намеренно используя одинаковые детали портрета, максимально сближает эти образы, делая их неразделимыми в глазах читателей.
Конечно, все мечты - это не кошмары. Поскольку мы иногда пробуждаемся от сна в слезах, поэтому ряд сцен Толстого опирается на сентиментальность - своего рода базовый батос, который поселился в сердцах всех, кроме самых высокопоставленных среди нас. Одна такая сцена происходит на следующий день после мяча, когда ее сестра Долли приходит в комнату униженной Кити в доме ее родителей и находит ее сидящую и глядя на кусок ковра.
И, сказав эти слова, она взглянула на сестру и увидела, что Долли сидела молча, ее голова грустно поклонилась, Китти, вместо того, чтобы выбежать из комнаты, как она должна была сделать, села у двери и спрятала лицо ее носовой платок. Тишина длилась минуту или две. Долли думала о себе. Это унижение, от которого она всегда была в сознании, возвращалась к ней со странной горечью, когда ее сестра напомнила ей об этом. Она не ожидала такой жестокости от своей сестры, и она злилась на нее. Но внезапно она услышала шорох юбки, а вместе с ней раздался растрепанный, задушенный рыдания, и она почувствовала, как руки обнимают ее шею.
Несмотря на внешнюю легкость событий, некоторые детали уже подготавливают читателя к тому, как будут развиваться дальнейшие события. Например, в полковнике подспудно раздражает рассказчика его желание походить на Николая Первого и натянутая на руку во время танца замшевая перчатка, потому что того требуют правила. Пылкий и восторженный влюбленный не отдает себе отчета в том, что есть раздражающие его вещи, но их четко понимает человек, много раз переосмысливший тот самый вечер.
Китти стояла на коленях перед ней. И сладкое лицо, покрытое слезами, спряталось в юбке Дарьи Александровны. Они кажутся, по-разному, плоскими, формульными, даже скучными. Когда Анна мечтает спать с Карениным и Вронским, мы понимаем, что Толстой не очень тонкий. Утром после того, как Долли встречает Стива с доказательствами его дела с бывшей гувернанткой, он пробуждается в кабинете, куда он был изгнан из этого неинтересно непостижимого сна.
Алабин обедал в Дармштадте; нет, не Дармштадт, а что-то американское. Да, но тогда Дармштадт был в Америке. «Да, это было хорошо, очень приятно», вспоминает Стива. «Было гораздо больше, что было восхитительно, только слова не произносили словами или даже не высказывали это в своих мыслях, когда они проснулись». Толстой, очевидно, был хорошо знаком с охранником, который останавливает нас на границе сна и пробуждает и конфискует блестящие, опасные трофеи наших ночных творений. Способность воссоздать эти фикции в незащищенном свете дня может быть тем, что мы подразумеваем под литературным гением.
Резкой антитезой звучит вторая часть рассказа Ивана Васильевича. Первое столкновение с реальной, неприукрашенной жизнью жестоко преподает урок юноше, мечтавшему о счастье. Кульминация рассказа – описание жестокой казни, этот момент становится переломным в судьбе героя. Среди черных мундиров ярко выделяется исполосованная спина наказываемого солдата, это зрелище показывает всю мерзость жизни, неостановимую и невозможную. Чувство горького стыда, испытанного за невольное соучастие в этой безумной жестокости Иваном Васильевичем, противопоставлено чувствам полковника, для которого эта казнь - дело вполне заурядное.
По мере того, как полная реализация беспорядка, который он сделал из своей домашней жизни, приходит через Стива, он размышляет, что «забыть себя во сне было невозможно сейчас, по крайней мере до вечера; он не мог вернуться к музыке, исполненной женщинами-графинами; поэтому он должен забыть себя во сне о повседневной жизни».
Рачинский писал Толстому о том, что он считал «основным недостатком в строительстве» Анны Карениной, а именно, что «в книге нет архитектоники». На что Толстой ответил. Ваше мнение об Анне Карениной кажется мне неправильным. Склады подбрасываются таким образом, что нельзя заметить, где находится ссылка.
В рассказе «После бала» описывается любовь в молодости одного простого человека. Его звали Иван Васильевич. Но я считаю, что это только тема рассказа. Основой «После бала» является рассказ Ивана Васильевича. Он ведётся от первого лица. Иван Васильевич рассказывает о своих чувствах, переживаниях, Передаёт свои мысли, говорит о происходившем так, как видит он сам, возможно не всегда правильно оценивая поступки и поведение людей. Но, наверное, Л.Н. Толстой хотел, чтобы читатели знали только точку зрения Ивана Васильевича. Он считал, что этого будет достаточно, чтобы понять суть текста, доказать её основную мысль жизненной ситуацией (может, и выдуманной, но правдоподобной). Многие писатели создают произведения от первого лица. Например, А. С. Пушкин «Капитанская дочка», А Экзюпери «Маленький принц», М. Горький «Детство», Л.Н. Толстой «Детство. Отрочество. Юность.», И.С. Тургенев «Ася». Я считаю, авторы используют этот приём для того, чтобы читатели точно почувствовали состояние, переживания героев. Значит, именно эти чувства важны в тексте. Может, сожаление о них заставили написать автора об этом. Быть может, они хотели, чтобы читатели не совершали таких ошибок, которые были совершены самими авторами или их героями.
Единство в структуре создается не действием, а не отношениями между персонажами, а внутренней непрерывностью. Одна из этих преемственности, возможно, самая значительная, - это интересный, почти любопытный интерес Толстого к сексуальности его персонажей и иерархии, которую он установил на месте, которая проходит параллельно, хотя и отличается от его моральной иерархии. Наверху он установил своих сексуально крепких персонажей - Анну, Вронский, Облонский, Левин, Кити и Долли, - и на дне он отправил фигуры, как пресмыкающийся Ландау и Варенька, бездетная молодая женщина Кити встречается в спа-салоне она была отправлена, чтобы вылечить ее разбитое сердце, и чье хромовое рукопожатие повторилось сотнями страниц позже вялым хватом Ландау.
Об Иване Васильевиче мы узнаём по его рассказу и небольшому диалогу. Здесь автор пишет «рассказывал он очень искренно и правдиво». Это наводит меня на мысль, что Иван Васильевич мог просто сочинять эти истории, тогда, может быть, и этот рассказ был им сочинён.
Иван Васильевич был околдован красотой Вареньки. Ему нравились её улыбка (рта и глаз), её величественность (здесь он использует метафоры, эпитеты, сравнивая её с царицей: «царственный вид»). Он считает её идеальной. Но он описывает только её внешность, ничего не говоря о её внутренних качествах. Быть может, она не была так очаровательна в душе. Но об этом читатели не знают. Они сами додумывают её (Вареньку) или собирают информацию о ней по определённым, не всем заметным описаниям. Быть может, Варенька была не так прелестна, а Иван Васильевич идеализирует её, как поступают многие влюблённые. Но всё это не беспокоило его. Он был доволен своей любовью. Он был счастлив!
Бескровный интеллектуальный сводный брат Левина Сергей Иванович Кознишев, своего рода двойник бескровно-интеллектуального Каренина, является еще одним членом лиги сексуально ослабленного, хотя его портрет - простой эскиз по сравнению с полномасштабным тематическим исследованием бессилие, которое Толстой выдумал из своей сложной рогоносцы.
Он позволяет нам изучать Каренина как с точки зрения его сексуально невыполненной жены, так и, что самое интересное, из его собственного чувства, как он не соответствует другим людям. На судебном мероприятии плоский и широкоплечий Каренин продолжает смотреть на привлекательных, мощно построенных судебных функционеров вокруг него и спрашивает себя.
Иван Васильевич обнимает весь мир своей любовью: и хозяйку в фероньерке, и её мужа, и гостей, и лакеев, и инженера Анисимова, который недолюбливал его. Из-за своей любви он видит замечательным всё окружение Вареньки: «зала прекрасные, музыканты знаменитые, буфет великолепный, разливанное море шампанского».
Описание бала сопровождается музыкой. Лёгкой, праздничной мазуркой. И у читателя возникает чувство радости, праздника. Он тоже слышит мазурку и, как герои рассказа, начинает покачиваться в такт музыки, воображаемой, услышанной им во время чтения. Но утром, когда Иван Васильевич направляется к дому возлюбленной, автор готовит читателей к изменениям. «В душе у меня всё время пело, но это была какая-то другая, жёсткая, нехорошая музыка». Здесь меняется и цвет «в конце поля я увидал что-то большое, чёрное». У читателя возникает чувство страха, опасение. Дальше будет что-то нехорошее… И здесь описывается жестокое наказание татарина. Возможно, он был провинившимся солдатом, может быть, предателем или врагом. Но не так важно. А главное здесь поведение полковника Б. Его голос был гневный, сам он беспощаден, жесток, зол. Ивану Васильевичу, случайно увидевшему это представление, было стыдно. Он сам не понимал почему. Мне кажется то, что чувствовал Иван Васильевич, называется не чувством стыда, а разочарованием. В чём? В ком? В полковнике Б. и, значит, в его дочери тоже. Но почему? Возможно, Варенька сама ничего не знала об этом. Быть может, и Иван Васильевич ещё не знал, что всё, что он увидел, даст толчок к спаду любви. Это произошло на подсознательном уровне. Потому что любовь к Вареньке побудила чувство любви ко всем, кто её окружает. Он считал, что Варенька, как идеал, не может совершать ошибок, иметь отрицательные качества, а значит и её отец не мог быть таким, каким увидел его Иван Васильевич утром. Ошибки отца – ошибки дочери. Хотя Иван Васильевич не сразу понял, что с ним происходит. Во время последующих встреч с Варенькой ему становилось неприятно и неловко, он вспоминал полковника на площади. И вскоре его любовь сошла на нет. А почему это произошло? Я считаю потому, что Иван Васильевич был влюблён не в саму Вареньку, а в свои представления о ней.
Стандартные показания романа связывают спуск Анны в безумие к потере ее сына и к ее остракизму со стороны общества. Но на самом деле, как недвусмысленно говорит Толстой, ситуация сама по себе. Она не потеряла сына - она покинула его, когда она уехала в Италию с Вронским после ее выздоровления от послеродовой лихорадки, которая побудила Каренина к его «блаженной духовности». Под его влиянием он был готов бросить сына и дать Анне развод, который позволил бы ей выйти замуж за Вронского и воссоединиться с уважаемым обществом, поскольку даже в те дни разведенные женщины могли это сделать.
